Текст книги "На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове"

Автор книги: Владимир Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

5

Вернувшись в Ростов, часто вспоминали они разговор с Лениным.

– Вроде свежего воздуха полную грудь набрал! – поводил широкими плечами Семен Михайлович. – Какая теперь поддержка у нас! Только расспросить обо всем не успели, – задним числом сетовал он.

– Для того, чтобы обо всем, времени никогда не хватит. Главное прояснилось, а уж как добиться поставленной цели – это наша с тобой задача. Как ты говоришь, на бога надейся, а сам не плошай!

– Ладно уж про бога-то... – грозил пальцем Семен Михайлович.

Дел у них в эти дни было невпроворот. Армия готовилась к длительному маршу. В полках перековывали и откармливали коней, приводили в порядок снаряжение, заготавливали впрок сухари, сено, овес.

Своим ходом должны были двигаться к Днепру, в общем направлении на Киев, «старые» буденновские дивизии: 4-я и 6-я кавалерийские. Да и 11-я кавдивизия, влившаяся в армию сразу после Воронежа, тоже давно стала своей, «коренной». Значительно усиливала Первую Конную новая 14-я кавдивизия, формирование и обучение которой завершилось в Таганроге. В этой дивизии, которую иногда называли «шахтерской», особенно велика была партийная прослойка.

В армию была включена 9-я кавдивизия, хоть и малочисленная (всего тысяча человек), но хорошо оснащенная, имевшая боевой опыт. И еще – кавалерийская бригада, почти полностью состоявшая из пленных казаков, с которыми предстояло много потрудиться политработникам/ ^:Эту бригаду Климент Ефремович держал под особым контролем, рассчитывая со временем использовать ее для пополнения постоянных дивизий.

К железнодорожным станциям стягивались тыловые учреждения, автоброневые и авиационные отряды. Им предстояло двигаться в эшелонах вслед за полевым штабом армии, вместе с четырьмя бронепоездами.

Климент Ефремович не скрывал своей радости: вот ведь какую силищу удалось им создать за несколько месяцев, превратить полупартизанские полки в организованные воинские части, преданные революции. Четко действуют политработники буквально во всех звеньях армейского организма. Но, пожалуй,, особенно гордился Ворошилов тем, что все новые и новые рядовые бойцы и командиры вступали в партию. Дела, заботы партии становились понятными, близкими для сотен и сотен кавалеристов.

В минувшем декабре, когда Климент Ефремович прибыл в армию, в ней, по словам комиссара Кивгелы, было двести или триста коммунистов – даже учета настоящего не велось. К концу зимы партийные ячейки эскадронов и полков объединяли уже тысячу триста членов и кандидатов партии. Сколько их, замечательных товарищей, погибло потом в боях, выбыло по ранению, но их места занимали другие бойцы и командиры. И вот теперь, перед началом новых испытаний, в рядах Первой Конной насчитывалось уже более трех тысяч коммунистов.

Нельзя, наверно, выразить сухим языком математики кропотливый, малозаметный труд политработников, но две исходные цифры: неопределенные триста и три тысячи сто – были достаточно красноречивы. Во всяком случае, для самого Климента Ефремовича, в глазах которого вставали за этими цифрами дорогие ему люди, всплывали в памяти вместе пережитые тяготы, невозвратимые утраты, достигнутые победы.

И вот наконец, повинуясь приказу, всколыхнулась, двинулась конная армада! Выступили с хуторов, из станиц эскадроны, ручейками сливаясь на дорогах в струи полков, в мощные потоки дивизий. 20 апреля в десять часов утра головные колонны Конармии вошли в Ростов.

Было тепло, солнечно. Лопались почки. Легкая зелень молодых листьев опушила деревья. Издали услышав ликующую медь полковых оркестров, выбегали из домов жители, заполнили Темерницкий проспект, Садовую улицу и все примыкающие переулки. Люди теснились на тротуарах, смотрели с балконов, из распахнутых окон на яркие знамена, на строгие ряды всадников, на пулеметные тачанки и артиллерийские упряжки, громыхавшие по мостовой. Так начался необыкновенный, никем ие запланированный парад, продолжавшийся потом двое суток, пока проходили через город бригада за бригадой, дивизия за дивизией.

Ворошилов и Буденный долго стояли на втором этаже штабного здания возле широкого окна. Семен Михайлович заметно волновался, без надобности постукивал об пол тяжелыми ножнами шашки. Клименту Ефремовичу тоже трудно было сохранить спокойствие. Конная армия – родное их детище!

Сейчас, конечно, Тухачевский, Орджоникидзе, весь штаб фронта тоже на конницу смотрят. Мнениями обмениваются. Ну, они-то знают, что представляет собой Первая Конная. А с каким любопытством и дружелюбием, с восторгом или ненавистью тысячами глаз глядит на красную кавалерию город?! Где-где, а здесь, на стыке трех казачьих войск, понимают толк в коннице!

Ну что же, пускай оценивает народ. Конечно, кони в эскадронах разной масти, и породы разные. Рядом с красавцами дончаками и кабардинцами идут тяжеловесные ардэны и работящие крестьянские лошадки. Опытный глаз выделит и чистокровок, и арабов, и даже несколько почти исчезнувших за войну светло-серых грациозных представителей стрелецкой породы, отменно понятливых, восприимчивых к ритму, к музыке.

Нет в эскадронах однообразия, зато все кони ухожены, вычищены, откормлены, легко и бодро несут своих седоков. Вьюки, седла, сбруя старенькие, чиненые-перечиненые, но в таком порядке, что и самый въедливый урядник не придерется.

Всадники слиты с конями. Наиболее лихие бойцы в полку Особого назначения, который двигается головным. Здесь теперь собрана буденновская гвардия. Усы у многих – как у самого командарма. На гимнастерках, на черкесках сверкают революционные ордена. Песню рванули озорно, с гиканьем и лихим посвистом:

Из лесов, из-за суровых темных гор

Наша конница несется на простор.

На просторе хочет силушку набрать,

Чтоб последнюю буржуям битву дать!

Очень даже к месту такие слова. Павел Васильевич Бахтуров, комиссар 6-й кавдивизии, постарался, сочинил! Клименту Ефремовичу это особенно приятно – вот какие у нас комиссары! Сами воюют, сами песни слагают!

Вооружены бойцы карабинами и шашками. Редким леском проплывают иногда пики. Кое-кто из донцов еще с германской войны привержен к ним. А вот чего раньше не бывало в кавалерии – у многих всадников, даже у рядовых бойцов, револьверы на поясе. Пуля все же быстрее любого коня.

Людьми, их выправкой Ворошилов доволен. Только обмундирование подводит. Самое, пожалуй, уязвимое место сейчас в Конармии. Сносно экипирована лишь новая 14-я кавдивизия да еще пленные казаки. В других полках чего только не увидишь! Разноцветные кубанки на головах рядом с серыми шлемами-буденовками, офицерские и казачьи фуражки, гражданские кепки. Шапки виднеются, даже шляпы.

Многие кубанцы и терцы в черкесках с яркими бешметами, донские казаки в мундирах, в широких синих шароварах с лампасами. Вкрапливается светлая зелень трофейной английской формы. Под бурками, под обветшавшими шинелями, под обыкновенными пальто у кого гимнастерка, у кого френч, у кого пиджак или просто рубаха.

Особенно скверно обмундирована 11-я кавдивизия. Ядро ее – сознательные рабочие и крестьяне центральных губерний. В бою – орлы. А для себя плохие добытчики: трофеи не разберут, захваченный обоз не растащат. Места здесь, на юге, для них чужие, земляков, родни нет, одежонку позаимствовать не у кого. Валенки, полученные осенью, совсем развалились, да и сапогам давно срок вышел. Не обувь – самодельные опорки, сшитые из кусков кожи и тряпок. Умудрились бойцы даже такие опорки начистить. Но глаза не смотрели бы на этот блеск.

Покосился на Семена Михайловича. Командарм хмурился, покусывая ус.

– Не переживай, – дружески толкнул его Ворошилов. – Тридцать тысяч пар сапог нам выделено... Грузят в Сарапуле.

– Откуда знаешь?

– Утром с Егоровым говорил. Добился. Буденный, не сдерживая порыва, сильной рукой обнял плечи Климента Ефремовича.

– Помнишь, Клим, когда Ростов взяли, ты подскакал и сказал, что два черта во мне?

– Помню, а что?

– А то, что в тебе самом тоже два черта! – засмеялся Буденный.

6

25 апреля войска панской Польши, отлично оснащенные и вооруженные Антантой, начали наступление по всему фронту. Малочисленные дивизии 12-й и 44-й советских армий, оборонявшие Украину, не выдержали натиска, дрогнули, покатились на восток, открывая дорогу врагу. Белополяки продвигались, почти не встречая сопротивления. 6 мая они вышли к Днепру, захватили Киев.

Зашевелились в Крыму отдохнувшие, воспрявшие духом белогвардейцы, рассчитывая захватить Северную Таврию, сомкнуться единым фронтом с поляками.

Подняли головы, оживились разномастные, тайные и явные противники Советской власти. Загуляли в степях разбойные банды.

Казалось, что у молодой республики, которая истощена была жестокими битвами, долгим военным напряжением, в которой почти не осталось действующих заводов, фабрик, железных дорог, – у этой республики нет больше реальных сил, способных отбить новое, тщательно организованное нападение. Ни белополяки, ни Врангель, ни их зарубежные покровители не ждали от красных стойкой обороны, и тем более – решительного противодействия.

А между тем из далеких просторов уже шла навстречу врагу Конная армия, катились по проселкам триста пулеметных тачанок и шестьдесят артиллерийских орудий. Но не в них, не в пулеметах и пушках была главная мощь красной конницы. Привычно покачивались в седлах шестнадцать тысяч отборных бойцов. Вроде не так уж и много по сравнению со стотысячными вражескими войсками. Но каждый из буденновцев прошел если не три, не две, то уж, во всяком случае, одну войну, самую трудную – гражданскую. Три четверти бойцов несли на себе затянувшиеся рубцы сабельных ран и шрамы, оставшиеся от пуль и осколков. Каждый испытал все, что только доводится испытать в бою, и достиг совершенства в воинском мастерстве.

Эти люди объединены были не только воинской дисциплиной, узами фронтового братства, но и великой верой в то будущее, к которому звала их партия.

Из каждых пяти бойцов, отправившихся в этот легендарный поход, один был коммунистом. Надежный цемент! Любой полк, скрепленный таким цементом, стоил трех, а то и четырех вражеских полков. И сравнивать не надо, потому что монолит Первой Конной в ту пору был выше всяких сравнений.

Польские солдаты отдыхали на зеленом берегу Днепра, беззаботно гуляли по улицам, разглядывая достопримечательности древнего Киева. И никто не предполагал тогда, что через месяц Конная армия в составе войск Юго-Западного фронта страшным ударом взломает, разрушит вражескую оборону, пересечет Днепр и неудержимой лавиной хлынет по тылам противника, сметая войска, пытавшиеся остановить ее. От Киева до Львова прорубит она победный путь и этим предопределит исход всей последней военной кампании, последней попытки Антанты уничтожить молодую республику. Скоро, скоро испытает на себе враг неотразимую силу ударов буденновской конницы.

А пока еще далеко от фронта день за днем упрямо двигались по весенней степи полковые колонны со строгими интервалами между эскадронами и батареями, с четкими звеньями – тройками в каждом ряду. Привычные кони сами держали строй.

Опередив свои эскадроны, подставляя лица теплому солнцу, ехали двое: Ворошилов – на гнедом Маузере и Буденный – на любимом выносливом дончаке. Стремя в стремя – два друга, два соратника, чья взаимная верность была скреплена пережитыми трудностями, пролитой кровью, совместной борьбой.

Скреплена навсегда. На всю оставшуюся жизнь.

Эпилог

«Я благодарен своей судьбе за то, что мне выпал именно тот путь, который мне довелось пройти», – написал он незадолго до смерти...

Не судьба выделила его и направляла в этом пути – он сам избрал для себя наиболее трудную дорогу и шагал по ней, не отступая ни перед какими тяготами. Он преодолел все ступени с самого низа до самого верха, испытал все, начиная от унижения в полурабском труде до всемирной славы.

Он был батраком, чернорабочим – стал специалистом высокой квалификации. Он был подпольщиком, профессиональным революционером и стал одним из верных соратников Ильича, одним из руководителей партии большевиков. Он создавал первые рабочие дружины на баррикадах 1905 года, организовал первые полки для защиты завоеваний Октябрьской революции – и стал маршалом, многие годы возглавлял все Вооруженные Силы социалистического государства. Поздно овладел он азами грамоты, к искусству приобщился в церковном хоре, упорно занимался самообразованием в тюрьме, в ссылке – и достиг многого. Его мнение ценили Илья Ефимович Репин и Алексей Максимович Горький.

Велик перечень дел, которые он свершил, перечень высоких постов, которые он занимал.

В марте 1921 года революционные заслуги Ворошилова были особо отмечены товарищами по партии: на X съезде коммунистов страны его избрали членом Центрального Комитета. И с тех пор почти полвека удостаивался он такой чести. На протяжении долгих лет Климент Ефремович Ворошилов был членом Политбюро, Президиума ЦК партии, входил в состав высшего руководства партией и государством.

Вместе с Михаилом Васильевичем Фрунзе много энергии отдал он борьбе с троцкистами за создание сильной, дисциплинированной, технически оснащенной Красной Армии. Полтора десятилетия был он наркомом обороны нашей страны.

Екатерина Давыдовна и он вырастили, воспитали детей своего рано умершего товарища – Татьяну и Тимура Фрунзе.

Когда грянула Великая Отечественная война, Климент Ефремович сразу был включен в Ставку Верховного Главнокомандующего. От начала и до конца войны являлся членом Государственного Комитета Обороны. Бои на западном направлении, оборона и прорыв блокады Ленинграда, разгром фашистов в Крыму, освобождение Венгрии: просто не перечислить, где ему пришлось быть, чем заниматься. Вместе со старым другом Ефимом Щаденко, возглавлявшим управление формирований Красной Армии, готовил Ворошилов резервы в глубине страны. Руководил партизанским движением. Вел переговоры с иностранными военными делегациями, дипломатами, возглавлял Комиссии по перемирию с Финляндией, Венгрией и Румынией и тем самым внес значительный вклад в разработку советской программы послевоенного мирного урегулирования.

Всем известно, что 7 ноября 1941 года в Москве, неподалеку от линии фронта, состоялся традиционный парад. Но не многие знают о другом военном параде: он был проведен тогда же в городе Куйбышеве, куда эвакуировались высшие партийные, военные, государственные учреждения, различные посольства. Торжественным маршем прошли войска мимо заполненных трибун. Маршал Ворошилов, принимавший парад, взволнованно сказал о том, какой тяжелый период переживает страна. Уверенно прозвучали его завершающие фразы:

– Нет, господа фашисты! Вооруженные силы, боевые резервы и ресурсы Советского государства еще настолько велики, что их больше, чем достаточно, чтобы воевать с вами до вашей полной гибели, до вашего изничтожения вчистую!

Отгремели бои, надо было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство, развивать пауку, культуру. Опытный организатор, Климент Ефремович был утвержден заместителем Председателя Совета Министров СССР.

Наконец, одно из самых значительных событий его жизни: 15 марта 1953 года Верховный Совет СССР единодушно избрал Климента Ефремовича Ворошилова Председателем Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик. Семь лет находился он на этом посту.

До самых последних дней Климент Ефремович продолжал по мере возможности служить советскому обществу. Он оставался членом Президиума Верховного Совета, участвовал в работе партийных съездов. Высоко оценила Родина его заслуги. Две звезды Героя Советского Союза и звезда Героя Социалистического Труда украшали его грудь. Восемь раз награждался он орденом Ленина.

В 1959 году умерла жена – верная подруга всей его долгой жизни.

Скончался Климент Ефремович в ночь на 3 декабря 1969 года.

За несколько дней до смерти, уже не имея сил подняться с постели, слушал он по радио поэтическую передачу об Октябрьской революции, о гражданской войне – о тех бурных событиях, которые считал главными в собственной судьбе, в истории всей страны.

– Василий Семенович, – позвал он друга-журналиста, с которым трудился над своими воспоминаниями. – Обратите внимание, как точно и правильно сказано о том времени, о работе большевиков:

 
Этот вихрь, от мысли до курка,
и постройку, и пожара дым
прибирала партия к рукам,
направляла, строила в ряды.
 

-Очень здорово сказано! – повторил Климент Ефремович и устало закрыл глаза.