Текст книги "В поисках свободы (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

А со стороны, казалось, что подросток просто качается на медведе.

Правда лицо мальчишки выражало ужас и растерянность, ведь он "катался" на медведе не по своей воле...

Мой рассказчик, парень уже после армии, которого медведица сбила с ног, очнувшись встал, нашёл отброшенную на обочину, после удара винтовку, прицелился и выстрелил в набегавшую на него медведицу... И попал в убойное место!

Словно слушая подступающую смерть, тяжело раненная медведица остановилась, как вкопанная, а потом развернулась и ушла в лес, а вслед за ней укатились испуганные медвежата...

Если бы не было этой мелкашки, то медведица могла убить и старшего, и младшего ягодников...

Все эти тревожные истории, происходили в Сибири, которая, если посмотреть сверху на большую карту, похожа на зелёный океан тайги с небольшими островками поселений и городов...

...Но много замечательного и вдохновляющего, я увидел и в других местах, например в Крыму...

КРЫМ

Первый раз, я попал туда лет двадцать пять назад и был поражён величием и красотой природы, и мягкостью климата...

Приехал я туда после полугодичной тяжёлой работы в Смоленске, где пришлось, без выходных, ежедневно, с восьми утра до семи вечера, "пахать" на интерьерных работах. Накопившаяся усталость была такой, что на почве перенапряжения, стали отказывать нервы и я не мог общаться с другими людьми – стал сильно стрессовать...

Приехав в Крым к друзьям, я несколько недель сидел в одиночестве, отходя от чрезмерного общения за предыдущий год.

Наконец друзья уговорили меня отправиться с ними в поход...

Поднявшись по лесной живописной дороге на яйлу, мы переночевали на метеостанции, а утром отправились в сторону Ялты через горы...

Была золотая осень и замечательно тёплая, солнечная погода.

Невысокие деревья в красно – жёлтом уборе листвы, словно дремали вокруг, настолько все было тихо вокруг.

По дороге, несколько раз выходили к зарослям терновника и я с удовольствием собирал и ел кисло-сладкие, чёрные или тёмно-синие, с сизым налётом ягоды...

Шли не торопясь и потому, нередко замечали интересные моменты из жизни дикой природы.

Поднимаясь на невысокий холм, заросший деревьями и кустарником, вдруг увидели оленей, пасущихся на вершинной полянке.

Мы присели, шёпотом обмениваясь восторженными замечаниями – звери действительно были очень красивы.

Оленуха, то ли увидела нас, то ли услышала.

Она высоко подняв голову и насторожённо поводя ушами направилась в нашу сторону, пытаясь понять, кто мы, и почему так шумим.

Самец – олень коричневого, почти красного цвета зверь с большими ветвистыми рогами, перестал есть и наблюдал за манёврами оленухи.

Один из нас щёлкнул затвором аппарата и олени всполошившись, на махах ускакали за гору!

Я ликовал – так близко видеть оленей, редко случается и в глухой тайге.

Пройдя чуть дальше, мы увидели, как среди густых зелёных сосёнок появилась голова лошади.

"Мустанг!.. Мустанг!.. – зашептал мой друг и проводник Игорь.

Мы остановились, а крупный, красного цвета конь, вышел из сосняка и неподвижно застыл, разглядывая нас.

Зрелище было великолепное!

Мощное, сильное животное, потомок колхозных лошадей, сбежавших из под ярма неволи, в буквальном смысле. На фоне красного, почти символического окраса шкуры, чернела угольной тьмой, длинная грива и длинный же, до земли хвост.

Мустанг вовсе нас не испугался.

Скорее наоборот – мы дрогнули при виде этого вольного гордеца, с презрением, как нам показалось, глядевшего на нас, нелепых двуногих созданий.

Мы долго стояли долго друг против друга и наконец, мустанг заржал презрительно, мотнул головой, волной всколыхнув гриву, развернулся и исчез в лесу, так же неслышно, как и появился...

"Как красивы даже домашние животные на свободе! – думал я. – Они ведь, как всё живое, стремятся к обретению утраченной свободы и когда удается, вновь становятся через короткое время, частью дикой природы"

И я вспомнил прибайкальскую тайгу, северное побережье, окрестности Солнце-пади в районе мыса Покойники, где тоже видел диких лошадей...

... Я шёл по чуть заметной лесной дороге, когда из-за поворота, появилось стадо мустангов.

Серого цвета, с длинными хвостами и гривами, они, мерно переступая копытами с глухим топотом, шли мне навстречу.

С ними были два жеребёнка, видимо родившиеся совсем недавно, но уже хорошо двигавшихся вслед за старшими...

Заметив меня, дикие лошади резко свернули в лес и ускакали, треща валежником, исчезли вмиг, словно видение.

Эти сибирские мустанги были меньше ростом, не крупные и как показалось худые.

Была весна и после суровой сибирской зимы, они ещё не успели откормиться.

Надо думать, что это, так же были бывшие колхозные лошади, принадлежавшие некогда бурятам, издавна селившимся в этих глухих, но красивых местах.

Наверное, они отбились от колхозного табуна, а один раз почувствовав себя свободными, могли вернуться к человеку только через угрозы смертью.

К счастью – это была территория заповедника и потому, их жизням угрожали только медведи, во множестве населявшие окрестную тайгу...

Этот участок Байкало-Ленского заповедника так и назывался "Берегом бурых медведей".

Поездку туда я описал в своей книге, "Походы".

... Но вернёмся в Крым.

В лесах, на яйле, живёт множество оленей, кабанов и косуль, которые чувствуют себя там прекрасно.

Наш знакомый, оператор метеостанции, которая расположена на яйле, прямо над Ялтой, рассказывал, что однажды, прячась за скалой на склоне, подкрался вплотную к пасущемуся оленю и получил удар копытом в бок.

Там, мы сами видели на закате солнца, пасущихся на широких полянах, оленей.

А ночью, идя по дороге, слышали топот копыт по каменным осыпям, – кабаны убегали от нас, в темноту, заслышав шаги и разговоры...

Там же, на яйле мы видели стадо косуль, неспешно кормящихся впереди нас, метрах в шестидесяти. При нашем приближении, они оглядываясь, отбегали чуть подальше и продолжали кормёжку...

И конечно, вспоминается заброшенный яблоневый сад, среди полуразрушенных фундаментов бывшего армянского монастыря.

На одном из деревьев во множестве, висели жёлто – золотые, ароматно – медовые яблоки, величиной с два кулака. Они словно светились изнутри, налитые прозрачным сладким соком, и казалось, можно было увидеть внутри, чёрные семечки...

Под деревьями видны были покопки и следы кабанов, приходивших сюда, питаться паданцами. Я, взобравшись на дерево, нарвал, целый рюкзак яблок, и мы ели их три походных дня...

Но, тот же уютный и ласковый с виду Крым, подстерегает неопытных путешественников

многими опасностями.

Ежегодно в Крыму гибнет несколько человек: теряются в глубоких узких пещерах на яйле, падают с отвесных, высоких скал и даже замерзают зимой, на горных плоскогорьях, попадая в пургу или в следующие за снегопадами, морозы.

Так погибла наша знакомая с метеостанции, старушка – художница, жившая на горах с сыном, спившимся морским офицером и громадной собакой, датским догом...

Она, как обычно, ходила в Ялту за продуктами в магазины и возвращаясь устала, присела на обочине... и умерла.

Тут её и нашли назавтра, уже смертельно застывшую...

Крым – одно из поэтичнейших мест – в которых я побывал.

Экзотичное и овеянное историческими воспоминаниями место, где среди белых отвесных обрывов меловых хребтов, в дебрях южных лесов перевитых лианами, с древнейших времён селились в пещерах и на вершинах почти неприступных скал, древние предки современного человека...

Любуясь ханским дворцом в Бахчисарае, разглядывая старинное кладбище за крепостными стенами, во дворе, куда выходят узкие, решётчатые окна гарема, я в воображении, переносился на несколько столетий назад и видел удалых ханских витязей разгуливающих по двору, украдкой взглядывающих в запретные окна; чёрных толстых евнухов, охраняющих ханских наложниц, красавиц со всего света; слышал скрип арб, стучавших высокими, окованными медью колёсами по камням скальной дороги, с равнодушными мулами в упряжке...

Перед спуском в долину, где располагается Бахчисарай, бывшая столица Крымского ханства, стоят сохранившиеся с той поры каменные бадьи – поилки, в которых поили своих коней орды татарских всадников, отправлявшихся в набеги на Русь, Польшу, Украину...

И совсем недалеко от столицы – крымчаков – тёплое, чёрное в ненастную погоду, море, окружающее "остров" Крым, названное Черным, рождающее по временам, "ледники" тумана, наползающего на горы после полудня...

Крым – это волшебная страна, в которой природа очень ласкова и доброжелательна к человеку, в отличии от российской природы – строго холодной, равнодушной, иногда коварной, лишь изредка дарящей человеку тепло и красоту.

Тем более, русский человек любит свои просторы, как часто, послушные дети любят, стесняясь, своих строгих родителей.

Вспомните грустные пейзажи Левитана или лесные чащи Шишкина. Как они не похожи на романтические, солнечные картины Богаевского или акварели, влюблённого в Крым, похожего на мифического фавна, поэта Макса Волошина...

КАРЕЛИЯ.

... Однако перенесёмся на время в другой российский ареал – в Карелию.

Там, высокие стройные сосняки и гранитные валуны, охраняют солнечную тишину ягодного лета, а синие озёра в оправе песчаных пляжей, отражают голубое небо. Запах сосновой хвои и нежно розового вереска, разливаются по низинам в туманные, влажные дни лета, а зимой выйдя из чащи, отдыхая на поваленном дереве, греется на солнышке, лесная затворница рысь; здесь медведи ложатся в зимнюю спячку под выворотнем, а не в глубокой тёплой берлоге. Тайга в Ленинградской области глухая, обезлюдевшая и если бы не шустрые поселенцы – дачники, то медведи, не потревоженные человеком, сегодня могли бы наведываться и в пригороды Петербурга.

Мне рассказывали, что волки уже подходят зимой к границам города, и крадут зазевавшихся собак из приморских, дачных посёлков, Что же говорить о таких районах как Тосненский или Тихвинский.

Я сам, несколько лет, зимой и летом бывал на даче в деревне Федосово, где на зиму оставались жить всего две семьи и где волки съели всех собак, лет за пять до моего приезда туда...

Знакомство с этими местами началось с изучения карты Ленинградской области.

Я выбирал пространства, которые на карте были залиты почти сплошь зелёным – то есть лесами и тыкал пальцем – это и была конечная цель путешествия.

Как -то летом, вот так же ткнув пальцем в карту, мы вдвоём, с знакомым учителем, сели на электричку и уехали в глушь пограничных с новгородскими землями, районов. Высадившись на лесном полустанке, перешли речку по шатким мосткам и двинулись на восток, по залитой лужами, грязной, лесной тропе.

Вскоре, пройдя через дремучие, елово-сосновые леса, вышли на колхозные поля и вдалеке увидели крыши заречной деревни. Уже в сумерках, мы подошли к ней, перейдя речку Тосно по мостку из двух связанных брёвен, и постучались в окошко красивого дома, стоящего на южном пологом склоне.

Открыла нам пожилая высокая женщина и дав нам напиться воды, пригласила нас ночевать, узнав, что мы из Питера. Она была дачницей и жила здесь, отдыхая от городской суеты, только летом, выращивая огород и небольшой яблоневый сад.

Мы, однако, выспросив про дорогу на Рублево, поблагодарили хозяйку, но ночевать отказались. Мы хотели ночевать у костра и в это время года, такая ночевка приносит только удовольствие.

Отойдя километров пять от реки, по высоковольтной просеке, затаборились в хорошем месте, разожгли большой костёр, и вскипятив чаю, долго сидели разговаривали, прихлебывая время от времени ароматный напиток...

... Прошло время и созвонившись с хозяйкой дома,– она жила в Питере, на Приморском, я договорился, что помогу ей следить за домом в Федосово и иногда буду жить там в её отсутствие...

Первый раз, я приехал туда один, глубокой осенью, когда над лесом в прозрачном голубом небе, с тревожными, грустными криками летели косяки перелётных птиц.

Всё в природе словно замерло в ожидании снега и в этой тишине, солнце светило баз помех с утра до вечера и на южной стороне дома, в затишье было тепло и уютно.

Отава во дворе поднялась нетронуто – чистой зеленью, а от старых брёвен дома, веяло сухим запахом нагревшегося за лето дерева.

Первый раз войдя в дом, скинул рюкзак, осмотрелся, остался доволен чистотой и порядком внутри и принялся растапливать небольшую металлическую печку, стоящую в крошечной кухне.

Вскоре печка довольно загудела, демонстрируя хорошую тягу, а я, надолго задумался вспоминая бесчисленное количество ночей проведённых в таёжных зимовьях, затерянных в необозримых просторах сибирских лесов...

Солнце незаметно опустилось к горизонту и подбадривая меня, заглянуло в дом через окна на южной стороне...

Сварив себе кашу, я не торопясь поел, выйдя из дома осмотрел сад и огород и грусть моя прошла. В сумерках, я сбегал в соседний лесок, срубил несколько рябиновых крепких стройно ровных стволиков и вернулся в нагревшийся уютный дом...

Я решил сделать себе подобие лёгкого копья, которое мог использовать в качестве оборонительного оружия, вместо надоевшего ружья...

Назавтра, обрубил зубилом в форме клина, толстое, закалённое лезвие армейской лопаты, зажав её в тиски, благо весь инструмент был под руками, и насадил получившееся, заострённое напильником лезвие, на рябиновое древко.

Позже, бродя по окрестным лесам, я тренировался, нанося скрытно и неожиданно удары воображаемому, нападающему медведю или скалящему свои клыки волку, но в основном использовал самодельное копьё в качестве посоха, надев на лезвие крепкий чехол...

Так началась моя жизнь на новом месте...

Деревня Федосово, а точнее то, что от неё осталось, стоит на двух берегах реки Тосно, и ещё недавно, до войны, была большой и многонаселённой. Но во время войны, деревня находилась в оккупации, много местных жителей было угнано в Германию, а оставшиеся, после войны не смогли восстановить полноценную жизнь и постепенно весь район превратился в сообщество "бывших" деревень.

В недавние времена сюда стали приезжать на лето дачники, покупавшие недорого пустующие дома.

Эти места, в основном покрыты густыми лесами, болотами, и потому, стоило из них уйти человеку, как на его место пришли звери, и в частности волки!

Они довершили разгром некогда кипевшей здесь жизни. Да и кто, согласиться жить там, где ночью волки воруют собак и овец?

Я видел следы крупного волка на песчаном берегу реки, на окраине деревни, возле машинного переезда через Тосно. Волк видимо приходил ночью и долго стоял, принюхиваясь и прислушиваясь к звукам и запахам из деревни. Брод находится метрах в ста от первых домов, и я, заметил там эти волчьи следы, прогуливая перед сном годовалую дочку.

Тотчас вспомнились истории, услышанные в Кировской области, от охотников волчатников.

Во время войны, там, волки нападали на людей воспользовавшись долгой безнаказанностью – мужики – охотники ушли из тех мест на войну и остались одни женщины и дети.

Рассказывали даже историю, как волки, через окно, утащили двухлетнего мальчика, оставленного дома матерью, работавшей на колхозных полях...

А за Тосно, в местных глухих лесах, волки селились издавна и попутчики в электричке рассказывали о появлении волков уже сегодня, на огородах рядом с домами на железнодорожных полустанках.

Позже, соседи по Федосово, рассказали мне, что из ближнего дома, несколько лет назад, волки, зимой выманили из конуры крупную дворовую собаку и на реке разорвали её в клочья.

Лесник, живущий бобылём в соседней деревне, с грустью поведал мне о том, как его любимую лайку Буську, волки утащили прямо из конуры.

Другой житель этой деревни рассказал мне, задумчиво глядя в пространство волчьими же, неприветливыми глазами, как на рыбалке в нескольких километрах от деревни, летом, видел большого лося переплывшего реку, а следом за ним и волка, который преследовал искусанного сохатого – из большой раны на боку лося, текла кровь.

... Волки здесь были частью привычной жизни.

Они за несколько лет вырезали всех кабанов, оставив в живых только очень крупных, старых, которых не смогли одолеть.

...Как – то, в начале зимы, проходя по дороге среди полей на краю леса, услышал стрекотание любопытных сорок, и понимая, что там произошло нечто необычное, решил зайти туда на обратном пути.

Возвращаясь, я свернул с дороги и обнаружил в закрайке леса поле "битвы", на котором волки отбили у большой кабанихи её последнего кабанёнка и съели, оставив только несколько обглоданных костей.

А на краю поля, была площадка истоптанная зверями, где ещё видны были кровь и пучки кабаньей и волчьей шерсти.

Разбираясь в следах, я нашёл место ночной лёжки кабанов и определил, по крови в следах, что у кабанёнка были перекушены сухожилия на задних ногах и он не мог убежать.

В природе, сцены убийства хищниками жертвы, длятся по нескольку часов и потому особенно драматичны. Я представлял себе, как стая волков окружила кабаниху, отбивая у неё обречённого кабанёнка. В конце концов измученная мать отступила и серые разбойники разодрали и съели жертву...

Места в тех районах глухие и малолюдные и поэтому, здесь бывают медведи, волки, рыси и даже росомахи.

Однажды, уже по глубокому уже снегу я видел на околице, следы похожие на небольшие медвежьи и только позже понял, что это была росомаха...

О СЛЕДАХ

Хочу рассказать немного о звериных следах...

Это целая наука – знание и понимание следов.

Следы, неопытному глазу часто совсем не видны.

Однако присмотревшись, можно различить на мокрой земле, на грязи, на снегу множество больших и малых отметин – следов, по которым опытные следопыты определяют направление, время, пол и даже возраст прошедшего зверя.

Следы лося большие, почти круглые, с выворотом снега на спокойном ходу, чуть назад. Ноги сохатый поднимает высоко и между следами всегда чистое пространство снега. У быка след всегда круглее, а у матки острее и меньше. Лёжки в снегу глубокие и почти круглые...

Олени по снегу, как бы волочат ноги и потому между следами есть перемычки, по которым легко определяется направление и свежесть следа. Если поддевая перемычку снизу, снег рассыпается – то след свежий.

Если разламывается на кусочки – тогда ясно, что зверь прошёл давно.

Оленьи следы чёткие, чуть вытянутые с острыми кромками. Когда зверь устаёт, то копыта, в половинках, чуть расходятся.

Длина шага у лося до метра. У оленя поменьше. На галопе, эти большие звери оставляют строенные следы на расстоянии до двух и более метров один от другого.

Кабаньи следы неаккуратные. Концы половинок копыт не сходятся в одной точке и расстояния между следами на рыси, даже у крупных кабанов-секачей, совсем небольшие. На галопе они оставляют большие вмятины на снегу, особенно при глубоком и рыхлом...

Однажды, высадившись на полустанку и направляясь к себе, в деревню, я увидел прямо между рельс следы крупного секача, который похоже прогуливался по железной дороге, как по бульвару...

Следы медведя большие, вытянутые, со следами когтей на грязи или на мокром снегу. Самые большие, я измерял сапогом. Был один след, встреченный мною в Сибири, в который входили два моих сапога, поставленные рядом...

По глубокому снегу мишка бредёт загребая его внутрь. Недаром медведя в народе называли косолапым. На грязи хорошо видны отпечатки голых подушечек лап и отметины каждого когтя, расположенные впереди, по дуге.

Вытаявшие следы медведя очень большие – словно подушки на снег опускали.

У медвежат, следы на влажном снегу, словно отпечатки босых подростковых ног...

Как-то, возвращаясь днём из прибайкальской тайги, идя вдоль Большой Речки, уже на подходе к шоссе и посёлку, рядом со свалкой, на грязной тропинке, я вдруг различил следы крупной медведицы и двух медвежат, прошедшей здесь ночью.

Было это в полукилометре от первых домов и приходили звери сюда прошедшей ночью на запах мясных отходов, которые вывозили на свалку с местной зверофермы.

...На Байкале, в Солнцепади, по весне я видел вытаявшие медвежьи следы, величиной с "овчинку". Эти следы, неопытный охотник мог вполне принять за следы громадного снежного человека...

... Следы рыси – круглые, идут ровной строчкой. Когда бежит – то сдвоенные – один следок чуть впереди другого.

Вытаявшие весной, следы рыси по размерам могут напоминать тигриные. Такие следы, я видел на Дальнем Востоке, на острове Русском...

Волчьи следы, как следы крупной овчарки, но аккуратнее и собранней. На грязи видны отпечатки пальцев и даже тычки коготков. Следок вытянут и цепочка их идет аккуратной строчкой...

У лисы следок маленький, лёгкий, идёт рыжая чисто и неслышно.

У росомахи след как у маленького медведя, но снег не гребёт, а на галопе след строенный...

У соболя почти всегда сдвоенные следочки и одна нога чуть впереди другой. Это зверь энергичный, сильный и боевой. Когда топчется на месте – следки круглые, сравнительно с размерами, крупные, может быть величиной с лисьи, хотя зверёк явно меньше...

У рябчика, тетерева и глухаря следы похожи на крестики – ёлочки и идут не прямой цепочкой, а зигзагами.

Размерами следы тетеревиных очень отличаются. Расстояния между глухариными крестиками, сантиметров до пятнадцати...

Зимой на ночь, а иногда, в морозы и днём, рябчики, тетерева и даже глухари, делают так называемые лунки, и ночуют или днюют в них, спрятавшись под снегом. Рябчики и тетерева падают в снег, иногда прямо с берёз на которых кормятся почками.

Птицы, взлетают из под снега с шумом и фонтанами снежной пыли!

Несколько раз, мне удавалось сбить вылетающих из под снега птиц, подойдя к лункам на немногие метры.

Птицы в морозы и передвигаются под снегом, иногда просовывая голову наружу, оставляя в снегу круглые дырочки. Глухари "залетают" в снег и сидят, погрузившись в него. Уж очень они большие, чтобы прогуливаться под снегом...

Рассказывают, что иногда при насте, после морозной ночи, птицы не могут вылезти наружу и погибают.

Бывают такие несчастные случаи и с другими животными.

Однажды, Лапка нашла в чаще веток упавшей берёзы, на краю поляны, высохшую уже от морозов, мёртвую косулю. Я восстановил по следам, что она легла с вечера на мокрый, подтаявший снег, и утром, по морозу, примёрзла шерстью к насту. Да так и погибла... Но возможно она была ранена.

Однако продолжим о следах...

Белочка скачет и оставляет четверные следочки – два маленьких узко поставленные, а задние лапки ставит пошире и чуть впереди...

Опыт помогает различать не только особенности следов, но и род занятий зверя!

Лоси часто оставляют зимой задиры на осиновых стволах, соскребая зелёную кору передними резцами, как долотом. Если не могут достать верхних, самых нежных и вкусных веток, то находят на деревце тяжёлым туловищем и ломают его.

Олени по весне обдирают сочные осиновые листочки, зажимая ветку неплотно зубами и протягивают её между резцами...

Однажды, на рассвете, я возвращался с неудачного сидения на солонце и услышал шум в осиннике.

Подойдя к оленям по заросшей лесной дороге, очень тихо и под ветер, метров на двадцать, я долго наблюдал из-за коряжины, как они, с шумом объедали молодые листики с осин...

Косули, по весне, выходят после четырёх часов дня на одни и те же поляны и едят траву. Мы, будучи в одну из вёсен в Качугском районе, ежедневно наблюдали за ними в бинокль, от дверей нашего вагончика, находящегося километрах в полутора от этих полян...

Следы косуль похожи на оленьи, только меньше раза в два. На махах, они оставляют на снегу ямки величиной с шапку. Расстоянии между прыжками испуганной косули до шести-семи метров. Прыгают они на галопе высоко, показывая белое "зеркало" – пятно на заду.

По этим, мелькающим на высоких прыжках, "зеркалам" можно заметить убегающих коз издалека и даже в густом лесу...

Олени, так же имеют "зеркала", на заду, но разного цвета. Такое зеркало всегда по цвету, контрастно светлее, чем общий окрас. Если олени шоколадного цвета, то зеркало рыжеватое. Если светлые, то цвет зеркала, почти белый...

Интересная подробность. Когда я внезапно видел в природе диких животных, у меня, создавалось впечатление, что мир окружающий нас застывал в позе зрителя и время начинало двигаться медленнее, а посторонние звуки становились не слышны.

В этом случае, наверное, действует эффект психологической "доминанты", когда мы, поражённые увиденным забываем обо всём остальном!

Звериные следы – это большая тема. И как-нибудь в другом месте, я расскажу об этом подробнее...

БОБРЫ

В реках и ручья долины реки Тосно, в глухих лесных урочищах, уже издавна, селились колонии бобров. И однажды, в полутора километрах от деревни, я нашёл бобровую хатку. Сооружение это замечательное!

Высотой метра два и диаметром в основании тоже около двух метров – хатка была сложена конусом из "обрезков" веток, которые бобры сверху обмазывали грязью, как крепящим сооружение, раствором.

Внутри располагалось гнездо, чуть выше уровня воды или льда. Зимой всё это было заморожено и не поддавалось разрушению.

Однажды, я видел рядом с хаткой следы волчьей стаи. Волки, "поцарапавшись" сверху хатки, ушли не солоно хлебавши.

Хатка стояла на берегу искусственного пруда, сделанного бобрами при помощи плотины перегораживающей ручей и было это замечательное сооружение длиной метров тридцать. Вход в бобровый домик был из под воды и потому, уровень пруда регулировался этими забавными "гидростроителями".

Бобры, вообще способны изменять облик приречного ландшафта, превращая сухие долинки небольших речек, в большие болота, со временем, срезая стволы своими острыми резцами и таким образом очищая речные долины от крупных деревьев.

Несколько раз, летом, я видел плывущих по этим искусственным озёрам бобров, но заметив моё присутствие, звери оглушительно хлопали по воде своими плоскими хвостами и жизнь вокруг, после такого сигнала тревоги, замирала.

Как-то в сумерках, на этом пруду я видел стоящего в воде по брюхо лося, пришедшего на водопой, и отдыхающего здесь от комаров и мошки, относимых ветерком в чащу леса.

Летом, запруда пропуская воду сквозь неплотно подогнанные друг к другу брёвнышки и ветки, шумит небольшими водопадиками, в то время, как зимой пруд, покрыт заснеженным льдом, на котором, как на футбольном поле, отпечатываются все звериные следы и следочки...

По весне жизнь в водоёмах оживает и подросшее бобровое потомство отделяется от семьи, плавая по вздувшимся, полным водой рекам в поисках подходящих мест.

Однажды весной, мы вдвоём с приятелем, путешествовали по Тосненской тайге и видели в сумерках несколько бобров, плывущих вниз и вверх по реке, неслышно и потому страшновато, под хорканье вальдшнепов, летящих в чернеющем, синем небе, среди загорающихся первых звёзд.

...Тогда, мы заночевали на берегу реки, не найдя в сумерках, подходящей переправы через неширокую, но глубокую реку. А утром, на рассвете были разбужены трубным, драматически оперным курлыканьем журавлей, проснувшихся, где-то на дальних болотах. Мы, подрагивая от озноба и недосыпа, попили крепкого, горько-сладкого чаю и пошли вверх по течению реки. Пришли к большим болотам, на которых в рассветной тишине, оглушительно чуфыкали и бормотали невидимые тетерева.

Тут же, у начала болота, мы нашли ещё одну бобровую хатку с хорошо заметным входом в неё, с не замерзшей ещё водой.

Видимо совсем недавно, бобр был здесь, на поверхности водоёма...

МЕДВЕДИ.

... В тот же поход мы по следам видели, как недавно вставший из берлоги медведь, направлявшийся к местам летнего обитания, погнался за лосем.

Предприятие вполне безнадёжное, но объяснимое голодом медведя в эти весенние дни, когда ещё ни травы, ни тем более муравьёв нет на поверхности земли. Медведи в это время, часто охотятся на копытных, скрадывая их, превращаясь в кровожадных хищников...

Случайно встреченный в тамошних лесах охотник, рассказал мне, что однажды весной, на лесной прогалине нашёл задранного медведем лося и тут же, недалеко, по запаху гниющего мяса, обнаружил мёртвого, тоже израненного медведя, залезшего в какую – то яму и там умершего от ран, нанесённых лосем.

Можно себе представить эту битву лесных гигантов, бившихся на смерть, и в итоге погибших!

Тот же охотник, рассказал мне, что однажды, идя по лесу, вначале услышал стоны, а потом и увидел рожающую лосиху, которая "елозила" брюхом по травянистому бугру выдавливая из себя лосёнка.

– Бугор этот, потом показался мне словно замусоленным – признавался удивлённый лесовик...

... Но возвратимся к медведям.

Для человека – одиночки, встречи с мишками весной очень опасны.

Зверь в эти дни постоянно голоден и бросается на всё живое. Поэтому, всячески избегайте столкновений с косолапым по весне – это небезопасно. Любое неумеренное любопытство – тут неуместно...

Я однажды, тоже по весне, в Тосненском районе Ленинградской области решил перейти с одной железнодорожной ветки на другую, по здешним лесам...

Была тёплая, влажная погода. И когда я высадился из поезда и пошёл по лесной дороге вперёд, начался нудный мелкий дождик. Километров через пятнадцать, я остановился на ночлег, недалеко от лесной дороги, наготовил дров, разжёг костёр, вскипятил и попил чаю и укрывшись полиэтиленом, дремал, беспокойно ворочаясь, до утра...

А ещё потемну, собравшись, пошёл дальше.

Кругом было черно и мрачно, и вдруг, инстинктивный, глухой страх обуял меня.

Я почувствовал, что не один в этом лесу и что неподалёку, в чаще, затаился медведь. Я, был так в этом уверен, что снял ружьё с плеча и шёл медленно вглядываясь во все тёмные пятна, на обочине.

И только отойдя с километр от этого места, немного успокоился...

Мне в эти минуты, вспоминался рассказ знакомого охотника на БАМе, который ночевал на снегу, в начале зимы и когда уходил с бивуака, то обнаружил, что вокруг ночёвки весь ельник за его спиной, был исхожен медведем, топтавшимся недалеко от костра всю ночь...

Но вернёмся в Ленинградскую область...

Мы, в тот поход, уже в другом месте видели следы этого же медведя-лосятника, который осторожно перебирался по стволу небольшой упавшей поперёк реки сосны, балансируя, как канатоходец.

Он всё-таки перешёл через холодный поток и направился дальше, прямиком, куда-то на юг...

Я, уже в другом походе, ещё раз встретил следы того же медведя, через неделю, километрах в сорока от реки Тосно.

Это говорит о том, что медведи на зиму переходят в более безлюдные и глухие участки тайги, а к лету возвращаются на привычные места, на "пастбища", так сказать...

Тогда же, я встретили двойной след волков, которые уже разбились на пары и готовились к рождению волчат, в заранее приготовленном логове...

Леса в тех местах заросшие, тёмные, елово– сосновые и потому на полянках уже зацветают первые подснежники, а в чаще ещё лежит снег и бывает холодно, как в погребе...