Текст книги "В поисках свободы (СИ)"

Автор книги: Владимир Кабаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

А перед этим, Павлов, сам биолог, попросил санитара сделать ему прорезь в спине, чтобы кровь из полости вытекала наружу.

Когда пришёл транспорт, санитары подняли Павлова с земли и глянув за спину увидели, что на земле остались большие студенистые сгустки крови, вытекшие из него в прорезь на спине.

Павлов говорил, что благодаря этой дырке, проделанной санитаром, кровь вытекала из него и потому, не было внутреннего заражения.

"Единственно о чём жалею,– сетовал он,– что санитар ножницами перерезал сухожилия на раненной ноге и потому, тяну теперь одну ногу "от бедра", как манекенщица"

До старости Павлов продолжал охотиться и ходил помногу километров в день...

... Сегодня, казалось бы времена подвигов и опасных приключений ушли в прошлое. Но это не так. Много людей гибнет и сегодня в таком удобном, оборудованном и «уютном мире».

Мне хочется коротко напомнить о трагических потерях за последнее время...

В июле 1990 года неподалёку от вершины Пик Ленина, на Тянь Шане, лавиной был сметён с лица земли базовый лагерь альпинистов. Погибли сорок три горно-восходителя и только двоим удалось спастись. Этот лагерь существовал несколько десятков лет и казался совершенно безопасным...

В июле 1999, в одном из ущелий Швейцарии были застигнуты волной наводнения высотой в три метра, четыре группы туристов неосмотрительно вышедших с базы в каньон, в плохую погоду. В результате погибли двадцать один человек и единственный спасшийся рассказывал, что громадная волна тащила с собой большие камни и брёвна и ударила по испуганным туристам, совершенно неожиданно...

Монт-Бланк, одна из высочайших вершин Альп, привлекает наибольшее количество восходителей. И ежегодно, на подступах к Монт-Бланк, гибнет около сотни альпинистов...

... В Иркутске чуть больше десяти лет назад, в предгорьях Восточного Саяна погибли несколько студентов Пединститута, отправившихся на майские праздники в горы и попавшие под снежную лавину...

Мой друг, горный турист и кинооператор Юра Терехов, рассказывал мне в Питере о том, как группа горных туристов на Кавказе, несколько лет назад, вместе со страховкой и снежником съехала в пропасть.

Двое погибли, а двое получили ранения и переломы ног, так что не могли двигаться.

Одна, случайно уцелевшая туристка, в течении нескольких суток ухаживала за ними, в ожидании помощи.

Только на шестой день смог прилететь вертолёт и забрал раненных и отважную спасительницу. Детали выживания были самые драматические, но о них, я расскажу как-нибудь в другой раз...

Примечательная история случилась как то поздней осенью, в тайге, неподалёку от железной дороги из Иркутска на Байкал. В те места многие горожане ездят за ягодами и кедровым орехом...

... Двое мужчин и одна девушка, все из Академгородка, выйдя из электрички, направились в сторону малознакомого ягодника и заблудились...

Шёл непрекращающийся дождь, видимость была почти нулевая и ягодники, проплутав весь день, может быть ходя по кругу, выбились из сил и легли отдохнуть под ёлку, уже замерзая.

Температура была с небольшим плюсом, но мокрая одежда, как переносной холодильник, переохладила тела и двое мужчин к утру умерли, а женщина заставила себя подняться и идти вперёд...

В конце концов она выжила, проходив по тайге около суток и наткнувшись наконец, на людей.

Из этого случая можно сделать вывод – не всегда в природе выживает самый физически сильный, а скорее тот, чья воля сильнее...

Попутно хочется сказать, что выходя в тайгу, особенно в незнакомую, надо всегда иметь компас. Замечательно, если у вас есть хотя бы схема незнакомого участка. Тогда, умея пользоваться компасом можно выйти туда, куда надо и определиться, где находишься, если заблудился.

Компас незаменим в плохую погоду или в туманные дни...

Я несколько лет не имел часов, жил по солнечному времени, но компас всегда был со мной в верхнем кармане энцефалитки...

Часто люди гибнут из – за собственного разгильдяйства или незнания законов и правил выживания...

ЛЕТНИЕ ОПАСНОСТИ.

...Но возвратимся в лес.

Важную роль в таёжной жизни играют лесные избушки – зимовья. Они становятся домом и охотнику, и лесному путешественнику, на несколько дней или даже на несколько месяцев. Они бывают разных размеров и стоят в разных местах.

Поэтому обладают разным количеством бытовых удобств. Иногда они уютны, теплы и расположены в красивых местах. Иногда наоборот...

Помню одно, стоящее на краю большой солнечной поляны, недалеко от таёжной речки Курминки. В нём я любил останавливаться, как зимой так и летом.

Однажды, в летние жары, я под грузом рюкзака, одетый в толстую одежду, спасающую от комаров и "кровожадных" паутов, вспотел на десять рядов, измотанный, добрел до этого зимовья и повалился на нары, обезвоженный от потения и обессиленный нервным стрессом от укусов кровососущих. Внешняя сторона моих ладоней от укусов паутов распухла и превратилась в подушечки...

Войдя в сухую прохладу лесной избушки, я, сбросив рюкзак с плеч упал на нары и забылся, в тревожной полудрёме...

Через несколько часов очнувшись, заставил себя выйти, принести воды, вскипятить и попить чаю, и снова повалился спать!

Так я провалялся на нарах почти сутки, и только чуть придя в себя, к следующему полудню, отправился дальше, в намеченное место...

Странно, но иногда летом, жить в тайге, тяжелее чем зимой: из-за жары, комаров, паутов и мошки. Лесная жизнь в это время превращается в пытку!

Даже звери, днём прячутся в прохладные тенистые чащи, выходя кормиться и пастись в конце ночи, в самые тихие часы, когда кровососущих становится меньше. Иногда, по рассказам старых охотников, мошка и пауты, заедают звериных детёнышей до смерти. Каково же человеку?!

ЗЕМНОЙ РАЙ

... Но бывают и замечательные дни и места.

Например, на вершинах обдуваемых ветерком горных скал, или на широких, безлесных болотинах, в ветреный день. ..

Однажды летом, в лесах Ленинградской области, которые мало в чем уступают сибирской тайге, я брёл, отбиваясь от комаров через густой перелесок и вдруг, вышел на край широкого чистого болота.

Пробравшись на его середину, я увидел множество золотистых сладко спелых ягод морошки, растущей среди мягкого и сухого мха.

Дул ровный, ароматный ветерок согнавший всех комаров в пограничные с болотом леса. Над моей головой светило в чистом, синем небе, ярко-золотистое, тёплое солнце.

Озирая это природное великолепие, я счастливо запел какую– то радостную песню, упал на спину, на пружинящий мох и долго лежал бездумно глядя в глубины Космоса, прячущегося за небесной синевой...

"Ради таких мгновений счастья и свободы стоило жить и мучиться поисками смысла, все эти годы" – думал я, ощущая себя властителем этого первозданного Эдема...

Другой такой счастливый случай произошел, в долине Муякана. Был июль и жара – под тридцать градусов. Мошка и комары залезали даже под накомарник...

В одном интересном месте, я решил обследовать горные склоны и свернул в распадок, в сторону от реки и вскоре вышел на нерастаявшую ещё с зимы, наледь.

Температура, на поверхности ровной как стол ледяной "дороги", была оптимальной для человека – в районе пятнадцати – шестнадцати градусов.

Я с облегчением снял накомарник, мокрую от пота энцефалитку и пошёл вверх по наледи, дыша полной грудью и любуясь зарослями кедрового стланника зелено-бархатного цвета и толстым слоем мха на камнях, тоже окрашенного зелёным, разной степени интенсивности.

Стланик покрывал непроходимой "стеной" склоны гор по краям ледяной "реки".

Вскоре, я вышел к небольшому перевальчику, купающемуся в солнечных лучах.

Здесь лёд, прорезанный талой водой, превратился в отдельные ледяные глыбы, высотой в несколько метров и отдалённо по форме напоминающих бело – зеленоватые катера выброшенные на скалы...

Под "днищами" этих "катеров", журчали и плескались потоки прозрачно – зеленоватой, талой воды...

Пройдя чуть вперёд, я увидел в горной котловине изумрудно – стального цвета озерцо, с ледяными островками-айсбергами, плавающими по искрящейся под солнцем поверхности...

Поднявшись ещё выше, я достиг горной вершины, с которой, на многие километры открывался вид на необъятную страну горных вершин и хребтов, громоздящихся чуть внизу, под моими ногами и раскинувшихся вокруг, уходящих вдаль на все стороны света...

Сбросив рюкзак, я разделся до трусов и осторожно ступая босыми ногами по сухой, серо– зелёной травке, насобирал сухих веточек и развёл маленький, почти бесцветный под солнцем, костерок.

Набрав в котелок снега из соседнего снежника, я вскипятил чай, поел, запивая бутерброды ароматным напитком и некоторое время сидел задумавшись, поглядывая на щетинившиеся елово – кедровой тайгой склоны малого хребтика внизу, за которым располагался посёлок строителей БАМа, с загадочным названием – Тоннельный...

Чуть левее, в тайге стоял и мой домик – сейсмостанция, спрятавшийся за горкой, под северным склоном.

Я полной грудью дышал прохладным воздухом и думал о многообразии мира вокруг нас. Ещё два часа назад, в нескольких километрах отсюда, я мучился от жары и не оставляющей в покое, мошкары.

А тут я загораю, как где-нибудь на черноморском побережье и уже забыл о физических мучениях, преследовавших меня внизу...

...Там, на вершине, я был счастлив и горд своей причастностью этому миру красоты и добра, чувствовал себя почти Богом, – ибо полное счастье доступно только божественным созданиям...

Бывают внезапные ощущения счастья жизни и зимой, когда вокруг зимовья воет и стонет яростный морозный ветер несущий облака снежной крупы, а ты, в окружении крепких стен, в тёплом и уютном пространстве, дремлешь, вспоминая увиденное днём и строя планы на завтрашний поход.

Ты сыт, здоров, силён и главное свободен, и можешь завтра увидеть чудо: найти медвежью берлогу, с дремлющим внутри Хозяином тайги, подстеречь стадо коричнево – шоколадных, крупных и сильных изюбрей, или выпугнуть из ельника громадного и нескладно-чёрного, рогатого лося...

В одиночестве, на лоне величавой и равнодушной природы, есть своё непередаваемое очарование. После долгой жизни в тайге, в одиночку, в душе воцаряется спокойствие и осознание общности со всем, что тебя окружает: деревьями, травами, зверями, солнцем, луной и звёздами...

В такие моменты понимаешь, что только свобода может сделать человека счастливым по настоящему...

Конечно, ощущение душевного комфорта и равновесия приходит в теплом, чистом красивом месте, но зимой, это часто бывает в защищённом месте – например в лесном домике, или на солнечной и безветренной поляне!

Плохие зимовья.

Но зимовья бывают и плохие, стоящие на нехорошем месте, а ещё и с мышами...

Одно зимовье, стоящее по другую сторону соснового леска описанного уже мною, мы с братьями называли "ледником".

Его спрятали в сивере, в сосновой чаще и потому, оно круглый год было сырое, с плесенью по углам. Да и воду приходилось брать прямо в болоте...

Хотя надо отметить, что место было глухое, малопосещаемое человеком, что для охотника удобно.

Как -то раз, вечером, мы жгли костёр и пили чай, сидя вокруг огня рядом с "ледником". И вдруг, Валетка – крупная сибирская лайка, – вскочил и бросился в темноту. И мы услышали, как по лесу зашуршали, застучали на бегу копыта. Оказалось, что к зимовью подошли почти вплотную ничего не боящиеся кабаны...

Вскоре Валетка возвратился, но долго ещё взглядывал в темноту, недоумевая и удивляясь наглости кабанов...

Место действительно было потайное. Но один я там останавливаться не любил... Наверное потому, что близко подступающий лес и недостаток солнечного света, невольно пробуждали ощущение опасности...

Помню другое зимовье, в отрогах Хамар-Дабана, в густых кедрачах...

Сделано оно было умело и место видное, на краю горного склона.

Но в нём было много мышей, которые не давали мне спать, а иногда, во сне, я чувствовал, как они бегали по телу.

Поэтому, спал я плохо, не высыпался и когда мы из зимовья уходили, то вздыхал с облегчением...

Согласитесь – если ты человек чувствительный, а по твоему лицу, хоть однажды пробежала мышь, касаясь кожи холодными лапками, то крепко спать в этом месте тебе будет трудно...

Замечательное зимовье – сарайчик стояло в вершине пади Подарвиха, которая впадает в ангарское водохранилище, напротив посёлка Большая Речка. Этот сарай на деревянных полозьях, когда-то завезли трактором, почти на водораздел, к небольшому, заросшему смородиной ручью. Зимой я там не останавливался, но летом – часто. Места кругом звериные и очень много медведей.

Однажды, я пил чай на закате, у костра. Дым тянуло вверх по ручью, и вдруг, метрах в ста, в кустах, я услышал какой – то треск, ворчанье, а потом и мелодичное, раздражённое рыканье – будто кто на гитарных басах, коротко проиграл сердитую тему...

Я принёс из зимовья ружьё и сидел слушал продолжения "концерта". Однако в кустах замолчали...

Ночью, часа в три, в самую темень, проснулся я от ужаса. Мне показалось, что кто-то большой и сильный, схватил дверь снаружи и пытался её отворить – она была изнутри закрыта на крючок. Я лежал не жив не мёртв, и ждал...

Но снаружи было тихо...

Крадучись и подрагивая телом от холода и страха, я взял в руки топор и размахнувшись, изо всех сил ударил по гулкой дощатой стене, обухом. Никакой реакции снаружи! Стрелять наобум я не мог – вдруг это человек. Переждав какое -то время, я растопил печку заново...

И после, долго ворочался, пытаясь заснуть. Стояла напряженная, предутренняя тишина...

Я до сих пор не знаю кто это был. Может это был медведь или кабан?!

Но то, что дверь старались открыть, в это я верю до сих пор...

В тех местах, однажды, я жил несколько недель и постоянно ощущал присутствие косолапых.

Иногда я буквально видел, как поднимается трава впереди, примятая медвежьей лапой. Стрелок я неважный, боялся промазать при резкой встрече "нос к носу" и потому, достав нож из ножен, шёл и стучал обушком лезвия по стволу ружья, стараясь показать медведю где я, что бы нечаянно не столкнуться с ним в чаще...

В этих же местах, я неожиданно вышел на гнездо рябчика, где рябуха сидела на яйцах вмёртвую, и подпустила меня на шаг.

Потом она всё-таки взлетела, села в десяти шагах на ветку и истерически тренькала, "сигналя" тревогу. Я хорошенько рассмотрел её гнездо и яйца, величиной с голубиные и числом штук двенадцать...

Чуть позже, я встретил её, уже с выводком и жёлтые, крошечные рябки, по сигналу "мамки", попискивая как цыплята, рассыпались по кругу, затаились – один, рядом с моим сапогом.

Рябуха же, традиционно изображала из себя раненную, хромая и припадая на крыло побежала по кругу, совсем недалеко от меня...

"Кончайте этот театр",– ворчал я, и осторожно переступив с ноги на ногу, чтобы не задеть птенца-рябка, ушёл дальше, весело посмеиваясь...

Любопытная подробность...

В те давние времена, я возвращался в город не пешком, а через водохранилище: или на пассажирском катере, или на попутных моторных лодках.

Однажды, спустившись по пади к заливу, я застал на берегу крестьян из села на той стороны реки – Большой Речки, которые были на моторной лодке.

Я попросился переправить меня, в Большую Речку и они согласились.

Когда я им рассказал откуда я пришёл, они недоверчиво мотали головами, а один стал вспоминать: – Лет десять, назад, мы с Иваном косили здесь сено, и как то, на лошадях, поднялись на хребет...

Рассказчик помолчал, посмотрел прищурившись на горы и продолжил: – Там, в кедраче, мы медвежонка выпугнули на дерево, стрельнули его и тикать. А то, как бы медведица нас не заела...

Вскоре, мужики, в переполненной лодке, переправили меня на другую сторону водохранилища и я быстро вернулся в город...

...Но первое моё в жизни зимовье, стояло на месте бывшего скипидарного завода, и потому, это место называлось Скипидаркой.

Туда, мы ездили ещё в детстве, на велосипедах и я вспоминаю, как холодно было ночевать у костра. После бессонной ночи, уже ясным, солнечным днём, катаясь по лесным дорогам, мы поймали глухарёнка на водораздельном хребте, в старом сосняке.

Глухарёнка мы потом отпустили и он убежал к глухарке, с тревожным квохтаньем поджидавшей его неподалёку...

...Лет через пятнадцать, именно на этом бугре, в крупно ствольном сосняке, я нашёл большой глухариный ток и добыл своего первого "петуха".

...После армии я ходил в это зимовье, и с друзьями, и в одиночку.

Однако в первый раз, после большого перерыва, я пришёл туда в глухую, морозную ночь и едва нашёл его...

Мой приятель, хорошо знавший дорогу к Скипидарке, внезапно отказался идти вместе со мной в лес. И я, прождав его да темноты, уже почти в полночь, пошёл один в это зимовье толком не помня, по какому отвороту мне к нему добираться.

Опытные лесовики, хорошо знают, как ночью, всё меняет своё местоположение.

Я несколько часов брёл к этой лесной избушке, скользя и падая на утрамбованной снежной поверхности дороги. Уже часа в три ночи, отчаявшись, я решил, что если не найду Скипидарку, то буду ходить по дорогам до утра, чтобы не замёрзнуть...

В тот вечер, я опрометчиво обул на ноги новые кожаные ичиги, которые скользили на твёрдой снежной поверхности, как коньки.

Именно тогда, я понял, что ичиги для ходьбы по снегу, без подшивки войлоком, совершенно не годятся. Уже через несколько лет, я, взбираясь в не подшитых ичигах на снежную крутую гору, поскользнулся, упал и сломал приклад своего ружья...

... Наконец, когда я уже совсем потерял надежду и начал подмерзать, впереди, в темноте, что – то затемнело на белом снежном фоне, и я, подойдя ближе, вздохнул с облегчением – это был домик, который я искал...

Но после этого, пришлось ещё лазить по заснеженной чаще, в поисках сухих дров. Так что заснул я в тот раз только под утро и проспал до десяти часов.

А когда вышел на улицу, то меня на мгновение ослепили яркое, приветливое солнце...

Вспоминая этот случай, мне хотелось бы предупредить начинающих охотников, об опасности зимних походов в малознакомые места и пытаясь найти зимовья, только по неясным описаниям знакомых...

Однажды, уже будучи опытными лесовиками, мы с другом, пошли искать незнакомое зимовье, которое было недавно кем-то выстроено, в знакомых нам местах.

Мой спутник. Володя, был сильным и опытным лесовиком. Но к тому времени, он уже долго жил далеко от тайги и приехал в родные места, ненадолго в отпуск.

Он потерял тренированность и это обернулось для нас тяжёлым испытанием.

Мы бродили по глубокому снегу по округе до темноты, пытаясь отыскать незнакомое зимовье...

Уже под звёздным, морозным небом, видя, как Володя держится за сердце и тяжело дышит от усталости, я решил идти напрямик в знакомую землянку – путь к ней я хорошо знал. Ночевать на снегу у костра в минус двадцать пять, мне показалось ненужной авантюрой...

Кое-как мы добрели до землянки, растопили печку, сварили поесть, вскипятили чаю, и уснули...

Через время, я почувствовал, что мой спутник, сквозь сон дрожит от холода. Я заставил себя встать с нар и вновь растопил печку. На час в землянке стало тепло, но потом жар улетучился через щели между дверью и дверными косяками и мне пришлось вновь подниматься и разводить огонь...

...Не могу не рассказать об коварстве глубоких снегов, которыми засыпана тайга, почти всю зиму. Но особенно вторую её половину...

Человек часто, не рассчитывает своих сил или даже их преувеличивает. Это может стать роковой причиной несчастных случаев в тайге...

Несколько раз, бродя по глубоким таёжным снегам, я сам так далеко уходил от дорог в тайгу, что потом с большим трудом возвращался. Когда идёшь без лыж, по глубокому снегу, то вначале это не кажется таким сложным делом...

Но вот, вы забрели на несколько километров вглубь таёжного бездорожья, а снегу становится всё больше, а сил, соответственно, всё меньше. Возвращаться по своим следам, к дороге, что, кстати, самое умное, не хочется и вот вы, пройдя очередной километр, по рыхлому, глубокому снегу задыхаясь и ловя ртом воздух, останавливаетесь обессиленный...

А уж ночь близка и мороз крепчает с каждой минутой, а усталые ноги начинают мёрзнуть в резиновых сапогах...

Как же, в этом случае, начинаешь клясть себя за опрометчивость и полудетскую безалаберность...

И тут надо решиться и возвращаться к дороге по своим следам. Это единственный нелёгкий конечно, но наименее рискованный выход из ситуации. Если уж вы совсем обессилели, то вскипятите чаю и перекусите. Лучше всего поешьте чего-нибудь сладкого...

Энергия в ваши мышцы возвратиться быстро. Ни в коем случае не пробуйте ночевать в глубоком снегу у костра в морозную погоду и особенно в одиночестве. Это опасно для жизни. Зимние ночи такие длинные, а утром, вы будете ещё более обессилены, чем вечером...

Вообще, зимой в лесу, может быть менее тяжело, но намного опаснее, чем летом... Поэтому и строят сибирские охотники лесные зимовья...

Эти лесные домики спасли много жизней и самим охотникам и особенно людям, случайно попавшим в лес, чаще всего начинающим лесовикам...

Но возвратимся на Скипидарку...

В этом зимовье я видел поразительную сценку. Мышка выбежала откуда-то из угла на середину домика к печке, которая топилась и дверца была приоткрыта. Мышка села на хвостик, и не то грелась, не то зачарованно любовалась на мерцающие угли.

Видимо гипнотические свойства огня действуют не только на человека...

... Природа, настолько многообразна и многолика, что бывая часто в лесах, невольно начинаешь задумываться о том Креаторе, Вдохновителе и Регуляторе, которого люди называют Богом.

Жизнь природы настолько сложна и целесообразна, что невольно возникает уверенность в существовании жизненной цели того мирового движения, частью которого является и человек, олицетворяющий некий отблеск Существа, создавшего и поддерживающего этот Мир...

Одиночество и сосредоточенность жизни в природе, развивают у людей внимательность и наблюдательность. А если это одиночество является сознательным выбором, то рано или поздно приходишь к размышлениям о сути бытия, в центре которого ты появился, вырос и живёшь, приближаясь к загадочной черте, которая называется смерть...

Видя вокруг себя постоянную череду взаимовлияний и взаимопревращений, понимаешь относительность жизни, здесь, на Земле и вместе – вечность и необъятность природы.

И сознавая свою конечность, начинаешь искать своё место в этом громадном мире, искать Покровителя, Учителя, который бы помог тебе реализовать себя как личность, что и составляет на мой взгляд цель и смысл религии, оправдывающей и поддерживающей существование конкретного человека в мире...

Слово, на мой взгляд, представляется тем инструментом, которое создало и продолжает творить мир из неопределённого Хаоса, существовавшего до человека. Вспоминается великая и многозначная аллегорическая картина сотворения мира, нарисованная Евангелистом Иоанном: "...Вначале было Слово и Слово было у Бога и Слово было Бог...".

Мир не закончен в своём строительстве – делаю выводы я, и каждый из нас продолжает его творить на свой манер. Но было начало, в котором человек присутствовал как свидетель и ученик, когда некая Сущность через язык, осуществила построение понятий, которые привели мир в порядок и стройность, определив, что есть верх и что низ, правое и левое, добро и зло, тело и дух...

Язык оформил в понятиях, упростил, сделал определённым и приемлемым мир, который в своей конечности не познаваем. И именно осознание непознаваемости мира, было началом веры, мостиком между человеческим знанием, составленным из понятий физики, метафизики и логики оформленных человеческим языком, и необъятной глубиной и сложностью мира, уже за пределами возможностей человеческого языка...

Вот тут наступает место и время Веры...

Вера помогает человеку двигаться вперёд, вопреки чувству бессилия, часто возникающему при столкновении с неразрешимостью очевидной и конечной непознаваемости мира...

Бог для меня, безусловная абстрактная категория, благодаря которой всё стало и всё движется в пространстве и времени, существовавших задолго до появления и сотворения человеческого мира.

Я склоняюсь в конце концов к картине мира, в котором песчинка на берегу моря, простейшая инфузория и человек нераздельно сосуществуют в среде, наполненной божественным присутствием.

Иначе говоря, Бог с нами и среди нас. Но мы в мирской суете не замечаем его...

В лесу, на лоне природы, в одиночестве, мы меньше отвлекаемся несущественными деталями и потому, имея возможность внятно обдумать что – то более сложное, чем цены на хлеб или на бензин, быстрее приходим к Богу.

Природа – это вечный монастырь, в котором нам легче и увидеть Бога в мире и общаться с ним, без помех...

В природе всё гармонизировано и вместе с тем находится в постоянном движении. Изменяются условия существования – появляются нужные навыки и "инструменты" для продолжения жизни. Похолодало на земле и многие животные, как и человек стали строить, копать себе убежища, "дома", для жизни.

Зимовье для человека – это возможность в комфорте проводить время на природе. Для медведя – это берлога, в которой он может "переночевать" зиму. И строит он её мастерски, совсем как человек...

Берлога для медведя – это тоже, что зимовье для человека...

Однажды, осенью, мы с приятелем, спускаясь по лесистому склону, натолкнулись на свежевырытую берлогу.

Медведь, видимо был где-то поблизости и просто на время отвлёкся от работы услышав наши приближающиеся голоса. А потому спрятался где– то неподалёку.

Осматривая свеже выкопанную берлогу и все вокруг, мы нашли несколько лёжек одна рядом с другой и поняли, что косолапый строил для себя зимний "дом" несколько дней.

Я с невольной улыбкой представил себе его озабоченную морду, когда он выгребая вырытую землю подальше от норы, закончив, отряхивал лапы и встав на задние лапы с высоты двухметрового роста, оценивал проделанную работ, вертел головой так и сяк, и оставшись довольным соответствием сделанного, "чертежу", который он держал в "уме", приступал к следующему этапу.

Я представил его сопящего, чмокающего губами, увлечённого, не замечающего, что нос его в песке – и невольно рассмеялся...

Я видел много берлог и уверяю вас, что это настоящие инженерные сооружения. Во первых, он выбирает соответствующий грунт, который бы не осыпался и вместе, его можно было легко копать. Во вторых, чтобы тающий снег и в начале зимы и весной, не попадал внутрь. И в третьих – чтобы берлога простояла бы, как минимум, год...

В одном месте, найденном мною в километре от посёлка лесорубов, в тайге, берлога была выкопана в корнях большой лиственницы, таким образом, что толстые корни, образовали на входе, то есть в "челе", верхнюю и нижнюю перекладины, в "дверном проёме".

Эта берлога прекрасно сохранилась, хотя рыл ее медведь несколько лет назад. Берлога размещалась на северо-восточном склоне, и начинала освещаться прямыми лучами солнца только весной, напоминая медведю, чтобы он не "проспал" нужного времени для "подъёма". И такое расположение берлог, было почти всегда, если они были выкопаны на склонах...

Другой инженерный "фокус", я видел в берлоге, выкопанной километрах в трёх от садоводства, на большой дороге, недалеко от города. Медведь вход в нору, сделал как бы углубляющийся вниз, пандус, а собственно "чело" или "двери" – расположил под прямым углом к пандусу, тоже используя корни, как несущие конструкции. К сожалению в эту берлогу медведь не лёг, и мы приехав его "брать", были разочарованы.

Собака наша, чуя запах хищника вздыбила шерсть, но даже в пустую берлогу лезть отказывалась.

Я вспомнил, что по дороге, на ближней гриве, в начале зимы, лесорубы возили лес на гремящих железом и воющих моторами лесовозах. Это наверное и вспугнуло мишку...

Довольно часто я встречал в лесу норы барсука, поменьше размерами, чем медвежьи и с разветвлённой подземной сетью переходов.

Однажды, с Лапкой я даже загнал "гуляющего" по окрестностям барсука, во временную нору...

Было это так...

Я шёл по незнакомому лесу, за Курмой, когда Лапка вдруг на кого – то яростно залаяла и я подумал, что на медведя!

Осторожно подходя к этому месту, обходя кусты и напряженно вглядываясь, я увидел большой корень – выворотень, под который Лапка лаяла вздыбив шерсть. Подрагивая от волнения, я по дуге обошёл выворотень, с ружьём, заряженного пулями, на изготовку. Я, в какой-то момент, даже подумал, что моя собачка лает на медведя.

Под выворотнем никого не было, но была нора, а вокруг, свежие барсучьи покопки.

Я вырубил длинную палку и стал совать в нору. На конце вынутой из норы палки я увидел мокроту и понял, что барсук, забился в дальний конец кусал палку зубами. Я не стал лишнего беспокоить зверя и отозвав Лапку, ушёл своей дорогой...

Барсучьи норы часто расположены на заросших кустарником закрайках полей или на сухих буграх, недалеко от воды. В земляном убежище, всегда имеется несколько входов и выходов. А от жилой норы, во все стороны леса, расходятся заметные тропки. Туалеты они устраивают "на улице" и туда ведёт торная тропка.

Следы барсука, на подсыхающей грязи, очень напоминают маленькие медвежьи. На них отпечатываются и ступня и точечки коготков. Это наверное потому, что барсук относительно своих размеров и роста, один из самых плотных и сильных животных, как впрочем и сам медведь. Туловище его приземистое, немножко уплощённое. Челюсти сильные и зубки острые. Поэтому не всякая, даже крупная собака, способна совладать с барсуком...

Летом пролежав весь жаркий день в норе, барсук, на закате выходят попить воды и покормиться, добывая жучков – червячков, мышей, лягушек, делая заметные покопки в земле, в поисках съедобных корешков, по которым и можно определить его присутствие в округе.

Они похожи на покопки кабанов, только заметно меньше в размерах...

Ещё одна характерная особенность...

Барсуки большей частью ночные животные и потому, увидеть их днём большая редкость. Но сами они, ночью видят очень хорошо. Может быть, острота его ночного зрения обусловлена темнотой в норе, где он проводит большую часть времени, даже летом...

...Текст книги принимает неупорядоченный характер, но думаю, что главная цель её, в описании случаев, картинок и настроений встретившихся или пережитых мною в лесах. Надеюсь, что читатели, которым неинтересны рассуждения о Боге, или об абстрактных понятиях, будут просто пропускать соответствующие места, и переходить к следующим разделам...

Теперь, несколько слов о свете в физическом смысле слова...

Фонарик иметь необходимо, если вы ходите по лесу ночью...

Живя в городе мы отвыкаем от естественного света, как впрочем и от темноты. Но в лесу, особенно летом, когда нет снега, который даже ночью создает контраст и помогает различать тропинки или дороги, иногда бывает так темно, что своей вытянутой руки не видишь.