Текст книги "Приключения послушного Владика"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Дзинь, ля-ля!

И после того раза, когда благодарные пираты подбрасывали вверх Владика, он снова пришел не с пустыми руками. Правда, две книги, которые принес, прежнего энтузиазма не вызвали. И не потому, что не понравились чем-то, нет, – книжки были хорошие. На одной стояла цена «1 р. 12 к.», а другая и вовсе отличная – пяти копеек до двух рублей не дотянула. Дело не в книжках. Просто уже привыкли: Владик пришел – значит, для кассы будет пополнение.

Однако долго так продолжаться не могло. У него же не магазин, не книжный склад. Собираясь на следующий день в Каменный Лог, Владик зашел в кладовку и с беспокойством отметил, что подходящих книг осталось не так и много. И вообще, видно, что книг убавилось. Хоть и в кладовке лежат, вроде как лишние, но если мама заметит пропажу, то… Даже страшно подумать.

И Владик решил, что книжек брать сегодня не станет. Другие-то не очень заботятся о кассе. Хотя бы Васята. Только вонючими сигаретами угощает.

Васята первым и удивился:

– Ты ничего не забыл?.. – готовясь оседлать велосипед, спросил он.

Владик смутился, отвел глаза в сторону:

– Забыл? Чего я забыл?

– Ну, в газету завертывал… книжки.

– Не удалось сегодня, – соврал Владик. – Мать дома.

– Мог бы с вечера ко мне занести, – сказал Васята.

«Ишь, умник какой на чужое!» – подумал Владик. Ему и вслух хотелось сказать это, но, посмотрев на крепкий Васькин кулак, сжимавший руль, он лишь кивнул на дорогу:

– Поехали, что ли?

Не только Васята удивился, что в руках у Владика не было свертка. Веселый человек Тиша разочарованно протянул:

– А кого же качать будем?

И сам Гвоздь недовольно посмотрел на Владика. Но ничего не сказал, не упрекнул. У костра он, как обычно, сидел рядом с Владиком и картофелину для него выкатил самую аппетитную. А когда через час до упаду наигрались в футбол, Гвоздь предложил отдохнуть в тенечке.

– В умственные игры поиграем. А то футбол да футбол. Согласны?

Тиша поднял руку:

– Если награда победителю будет, я согласен.

– А что за игра? – спросил Васята.

– В географию. За лето, наверно, все позабыли, вот и будем готовиться к школе.

Ушастый Мишка фыркнул:

– Скажешь тоже – к школе!

– Что, – Гвоздь в усмешке изогнул надломленную бровь, – отцовский ремень вспомнил? Учиться надо, Мишенька, а то последнюю шкуру отец с тебя спустит. Владика, наверно, дома не бьют. Отличник.

– Поглядим, какой это отличник! – буркнул Мишка. – Давай, какие там вопросы?

Гвоздь незаметно перемигнулся с Васятой.

– Вопрос первый: какая на Земле пустыня сладкая?

– Сахара! – гаркнул Мишка и победно оглядел ребят.

– Вопрос второй: в каком городе живёт сто девчонок и один пацан?

Напрасно Мишка тянул себя за оттопыренное ухо – про такой удивительный город он ничего не слышал. И «веселый человек» безуспешно чесал в затылке. Да и сам отличник Владик в недоумении беззвучно шевелил губами. Пошевелил и – перестал. Улыбнулся. И от улыбки родинка его будто на веселый бугорок вспрыгнула.

– Знаю! Город Сева-сто-поль.

– Ясно, Миша, – произнес Гвоздь, что значит хорошо учиться в школе?

– Ладно, не подзуживай. Давай еще вопрос.

– Сладкую пустыню ты знаешь, а сладкий город?

Про такой город Мишка не знал, зато Владик и секунды не раздумывал:

– Изюм!

– Два очка. – Гвоздь поднял два пальца. – А вот еще вопросик: если из середины города вынуть часть букв, то получится один из нас.

Владику догадаться было легче всего:

– Владивосток!

– Все, – сказал Гвоздь. – Отличник есть отличник! Давайте придумывать награду.

Тут самым расторопным оказался Васята:

– Доверим операцию «Дзинь, ля-ля»!

– Точно! – подхватил Тиша. – Это по-пиратски. Пять снарядов! – И снова, достав из кармана знакомую рогатку, вручил ее Владику.

– А что это – «Дзинь, ля-ля»?

– Сейчас увидишь, – сказал Гвоздь.

Пираты покинули уютный уголок в тени куста и гуськом направились в сторону горки, на которой возвышался длинный дом из серого кирпича. Не доходя метров сорока, они остановились.

– Вот пять снарядов, – вполголоса сказал Тиша и опустил в карман Владика гладкие, тяжеленькие камешки. – Самое удобное место. – Он наклонил ветку куста. – Как в тире. По любой мишени лупи.

– По какой мишени? – Голос Владика дрогнул.

– Вон их сколько. В каждой стеклышко.

– А если… – Владик не договорил.

– Правильно. Для того и пришли. Ах, как приятно звенят стеклышки!

– Чего-то корячится! – сказал Мишка. – Мы знаешь сколько тут перекокали их!

– Два раза рабочие стеклили, – уточнил Гвоздь и, досмотрев на Владика, насмешливо спросил: – Что, боишься?

– Я?.. Нет… – Владик вспотел. Он натянул резину и почувствовал, что рука его снова предательски дрожит. Он выстрелил. Но, видно, слабо натянул резину, – не долетел камешек до цели.

Даже стука не было слышно.

– Эх ты, снайпер! – скривился Тиша. – Выше целься. И сильней растягивай, не порвется.

Владик взглядом проследил полет камня. Еще успел подумать: «Прямо в окно». И тотчас увидел, как на третьем этаже в голубом стекле окна вдруг образовался черный провал, и осколки со звоном полетели на землю.

От испуга Владик присел.

И ребята затихли. Лишь Гвоздь нашел силы улыбнуться:

– Снайпер есть снайпер!.. Давай, Владик, еще три снаряда осталось.

– Может, не надо?

Мишка презрительно сплюнул:

– В штаны напустил отличник! Гы!..

– Тише! – глядя в сторону, вдруг прошипел Васята. И тут же округлил глаза. – Сторож. Вон, в кустах. Окружает! Бежим!

И, подстегнутые страхом, перегоняя друг друга, пираты стремглав пустились наутек. Владик потерял рогатку, за что-то зацепился ногой, упал.

– Скорей! – схватив с земли велосипед и выкатив его на тропу, замахал рукой Васята. Владик подбежал, вскочил на раму, и они, набирая скорость, не оглядываясь, помчались к видневшимся домикам на улице Семашко.

Неприятности

На улицу Владику выходить не хотелось. Настроения не было. Он сидел на подоконнике и смотрел, как машина забивает сваю. Сначала тяжелая чушка словно бы только примеривалась. Плюхнется на сваю, чуть подпрыгнет и застынет. Отдохнет немножко – снова лезет наверх. А потом примерилась, наловчилась и – давай лупить! Часто, без передыха, с шипением, свистом, грохотом. У Владика даже заныло в ушах. До тех пор молотила, пока длиннющая свая чуть не до конца влезла в рыжую землю. Только тогда и успокоилась работяга-чушка. Остановилась, замерла, и кругом стало тихо-тихо. Владик даже поразился такой тишине. И тогда ухо, как чуткий локатор, ясно различило короткое и резкое, будто сердитое, звеньканье.

Владик подбежал ко второму окну. Васята стоял на дорожке, задрав вверх голову. Владик покивал и пошел к выходу. «Что ему надо? – с тревогой думал он. – Еще рано. И разве поедем сегодня? Нельзя. И завтра нельзя. Сторож наверняка видел нас, когда удирали. Запросто может узнать…»

У Васяты лицо было сердитое и озабоченное:

– Звоню целый час! Заснул?

– Там сваю забивали. Я смотрел, – виновато сказал Владик.

– Отойдем… – понизив голос, обронил Васята. У березы он оглянулся, словно кого-то остерегаясь. – К ребятам сейчас ездил.

– И что? – Владику передалась его тревога.

– А то! Мишку вчера сцапали. Мы-то успели убежать, а он – попался. Тютя!

– Ну? – выдохнул Владик.

– Вот и ну! В милицию отвели. Три часа держали. Протокол, допрос…

– А он?

– Что он! Одно говорит: я не бил стекло. А кто бил? – спрашивают. Ничего не знаю, говорит, не видел… – Васята с сочувствием посмотрел на побледневшего Владика. – Да ты не бойся. Мишка тебя не выдал. Я сейчас разговаривал с ним. Злой. Дома лежит. А сидеть не может. Отец вчера ему врезал. Ух, врезал! Синее все, не присядешь. У него отец – зверюга. Отчего, думаешь, без волос Мишка? Отец постарался. Психанул за что-то и отрезал. У Мишки во какие волосья были, как у Гвоздя, до плеч… Сильно злой Мишка. На тебя злой. Кипит!

– А что же я ему такого сделал? – спросил Владик.

– Что! Кто стекло кокнул? А в милиции пришлось ему сидеть. Да отец врезал.

Владик тяжело вздохнул:

– Я ведь не сам. Вы мне так сказали.

– Мало ли что. Мог бы не стрелять… Злой Мишка. Если, говорит, Владька не даст мне десятку, то скажу про него в милиции. Чего это, говорит, дурак я – один буду отдуваться!

– Неужели скажет? – перепугался Владик.

– Может, – насупившись, подтвердил Васята. – Ненадежный человек. Он на всех злой. Из-за отца.

– Десять рублей… – Владик задумался. – А если я книжек соберу?

– Так ведь на десятку много надо.

– Много… – вздохнул Владик. – Слушай, ты побудь здесь, а я принесу. Я быстро. Подождешь?

– Ну, если быстро, – согласился Васята, – тогда беги. Сразу и отвезу ему. Пусть заткнется!

Больше Владик не раздумывал, не колебался. Одним духом взбежал на четвертый этаж. Да, самое удобное время – дома никого нет. Даже Таня ушла к репетитору.

Не дольше чем через десять минут Владик вновь появился во дворе. Чуть перегнувшись, нес газетный сверток. Будто почтовая посылка, получился сверток, пришлось бечевкой перевязать.

– Держи, – сказал Владик и, морщась, потер пальцы, больно нарезанные бечевкой.

– Ого, какой грузик! – Васята с уважением взвесил на руке книги. – Это на багажнике надо везти… Пойду веревку дома возьму. А то растеряю половину.

– Тебе помочь? – печально спросил Владик.

– А чего помогать! Веревкой притяну, и порядок!

– Значит, все? – совсем грустно спросил Владик.

– А чего еще? Все. Порядок! Отвезу сейчас Мишке. Пусть себе лежит да почитывает. Интересные книжки?

– Всякие?.. Значит, я не нужен?.. Ну, тогда я пошел.

– Топай, – сказал Васята. – И добавил: – Если хочешь, к вечеру забеги ко мне. Расскажу, как там Мишка. Гвоздя, может, еще увижу.

– Хорошо, забегу, – оживившись, пообещал Владик.

Макулатура

День прошел скучно. За окном, словно пушка, то и дело принималась бухать машина – из земли серыми пнями уже торчало десятка четыре свай. Владик ждал, когда наступит вечер, чтобы побежать к Васяте, узнать новости.

В седьмом часу пришла тетя Нина. Владик обрадовался, хотел завести разговор о Егорке, но тетя Нина развернула свою тетрадку, достала блокнот. Она что-то писала, потом начертила клеточки, заполнила их цифрами.

– Тетя Нина, – спросил Владик, – вы инженерша?

– Удивляешься? Теперь инженеров – как грибов в дождливое лето.

– А ваш Егорка тоже на инженера будет учиться?

– Егорка? – Тетя Нина усмехнулась, придавила локтем блокнот, чтоб не закрылся. – Егорка у меня изобретатель.

– Ого! – поразился Владик. – А что он изобрел?

– Изобретение великое. Вилку с двумя зубьями!

– А почему с двумя?

– Ну, сразу не объяснишь. У него там – экономические выкладки.

– Какие выкладки?

– Владик, дорогой мой! – посмотрев на тетрадку, взмолилась тетя Нина. – Я вижу: вопросов у тебя не меньше тысячи. Дай мне поработать. Потом поговорим.

– А вы когда уезжаете?

– Не спрашивай! Завтра вечером еду. Когда дни пролетели? Не заметила. Ой-ой, уже завтра! – Тетя Нина покачала волнами каштановых волос и вновь уткнулась в бумаги.

Тогда Владик и пошел к Ваське.

Он застал его перед телевизором: тот смотрел футбол. Говорить о чем-либо с ним оказалось невозможно. Какое говорить! Он ни разу и не взглянул на гостя. Васята болел. Он замирал, вскакивал и каждый раз вместе с игроком на экране взмахивал и бил босой ногой по воображаемому мячу. Из кухни резко тянуло чем-то пережаренным. Владик пожалел, что пришел. Ну, ничего, до конца матча недолго осталось.

Когда киевляне неудачно пробили штрафной, Владик подергал хозяина квартиры за рукав:

– Слышь? Горит что-то.

– Где?.. А! – вскинулся Васята. – Каша на сковородке!

На раскалившуюся сковородку Васята плеснул кружку воды, и запах, чад, пар распространились по квартире еще сильней.

Кое-как досидел Владик до конца матча. Одно приятно было, что любимая команда киевского «Динамо» выиграла встречу.

– Ну, – спросил Владик, – ездил?

Васята сразу помрачнел, пяткой отпихнул табуретку.

– Чего ты собрал? То хорошие книжки приносил, а тут – ерунда всякая. Старье!

– Неправда.

– Еще отпираться будешь! Напихал макулатуры!

– Там и хорошие были.

– Три штуки. А куда остальные годятся! Только зря пыхтел, вез.

– Но у меня хороших больше не осталось.

– Вот как заговорил! – Васята хитро скосил глаза на гостя. – А не хвастался, что книг девать некуда, что вся кладовка забита?.. Давай вместе тогда посмотрим. Идем к тебе.

– Ты что! – ужаснулся Владик. – У нас уже все домой пришли.

– Ладно, – сказал Васята, – завтра посмотрим. А то насовал ерунды! Мишка, как увидел твою макулатуру, только сильнее разозлился. Если, говорит, не принесет хороших книжек, все будет известно в милиции!

От Васяты Владик ушел едва не плача.

У своего подъезда он присел на скамейку, долго и тупо глядел в землю. И мысли в голове его тянулись унылые, от которых в самом деле хотелось заплакать. А больше Владику ничего не хотелось – ни домой идти, ни с кем-то говорить, ни смеяться, и вообще жить на белом свете ему было сейчас просто невыносимо.

Но вдруг Владик поднял голову. И глаза его оживились. И он стал прежним, которого хоть срисовывай на плакат о счастливом детстве. Владик вскочил и побежал на лестницу.

«Хочу в гости!»

– Долго гуляешь, сынок, – с укором сказала Зинаида Аркадьевна, когда Владик вбежал в комнату.

– Мама!..

– А ноги ты вытер?

Он вернулся в переднюю и наспех вытер о половик сандалии на ремешках.

– И, пожалуйста, вымой руки. Ты же был на улице.

Пришлось заглянуть на минутку в ванную.

– Мама!

– Да, слышу. Что ты хочешь сказать?

– Тетя Нина завтра уезжает.

– Я знаю.

– Я хочу с ней. В гости.

Зинаида Аркадьевна усталым голосом проговорила:

– Но ведь ты слышал – я сказала: сейчас не время. Я не могу тебя отпустить.

– Но я хочу. Очень хочу! Слышишь, мама!

– Сын! – Мать испытующе посмотрела на Владика. – Что случилось? Не узнаю тебя. Всегда был такой послушный.

– Я хочу в гости, к Егорке. К дяде Ване. – В голосе Владика звучали слезы. – Тут целый день сваи забивают. У меня уши болят.

Довод этот показался строгой Зинаиде Аркадьевне заслуживающим внимания.

– Действительно, – в раздражении пожала она плечами, – бьют под самыми окнами! Сервиз в буфете звенит… Ты-то как, Нина?

– Да о чем разговор! – сказала тетя Нина. – С удовольствием! Пусть погостит. С Егоркой познакомится. Родственники все-таки.

– С Егоркой… Да, конечно, родственники… – Зинаида Аркадьевна поправила перстень на пальце. – Ты рассказывала – подрался он?

– Зиночка, – вмешался Виктор Викторович, – если веришь мне: я тоже был мальчишкой. И тоже дрался. Обычное дело. Самое универсальное решение ребячьих конфликтов.

Зинаида Аркадьевна метнула на мужа уничтожающий взгляд:

– Нина, представляешь, вот таким доверяют защиту подсудимых! Да он со своими убеждениями любого негодяя готов оправдать… Ну, а как с билетом? Достанем? Время летнее.

– Я утром схожу в кассу, – сказал Виктор Викторович.

– На это время у тебя, конечно, найдется! – не отказала себе в удовольствии упрекнуть мужа Зинаида Аркадьевна. – Только о дочери не хочешь побеспокоиться! – И, чтобы сгладить резкость, добавила: – Что ж, пусть недельки три погостит у вас.

– Да хоть до первого сентября!

– Нет, до сентября не получится. Татьяна вступительные экзамены сдаст, – может быть, к морю ненадолго съездим. Только бы все благополучно обошлось. Конкурс большой… А пожалуй, хорошо, что Владик поедет. Сейчас мне просто не до него. Сейчас – экзамены…

Весь дальнейший разговор Владик слушал с самым блаженным видом. Завтра вечером он уже будет ехать в поезде! Будет далеко-далеко. И от нахального Васяты, и от ушастого жадюги Мишки. Даже с командиром пиратов Владику не жалко было расставаться.

Вторая полка

Зинаида Аркадьевна была права: когда Виктор Викторович хотел чего-то добиться, то у него и настойчивости хватало, и терпения.

Взять Владику билет оказалось делом нелегким. Нина Михайловна в предварительной кассе брала, заранее, а тут – в день отправления. А если учесть летнее время, то можно представить, как трудно пришлось Виктору Викторовичу. И все же он не подкачал: с помощью начальника вокзала сумел получить два места в третьем купе десятого вагона.

– А я уже телеграмму дала, что еду во втором общем вагоне, – огорчилась Нина Михайловна. Но тут же улыбнулась: – Ничего, зато посмеемся! Прибегут мои ко второму вагону и носы повесят: не приехала мамка. А я – тут как тут: «Привет, ослики!» Да еще и не одна. С таким вот интересным молодым человеком!

Владик с удовольствием ощутил, как рука тети Нины взъерошила его волосы. Правда, рука еще и за нос потискала «молодого человека», но Владику и это было приятно.

– Егорка будет встречать? – спросил Владик.

– И Наташа. Она у меня шустрая. Рыбачка. – Тетя Нина, предупреждая обязательный вопрос Владика, добавила: – Да, рыбу ходит ловить. Как мальчишка.

Как мальчишка? А Владик, выходит, что же, не мальчишка? В своей жизни лишь однажды ловил он рыбу. И то не один, а с отцом. На море. Бычков с пристани ловили. А самостоятельно, одному, Владику бывать на рыбалке не приходилось. Владик не то чтобы обиделся на тетю Нину, но больше расспрашивать о своей сверстнице-рыбачке не стал. Да и некогда было разговоры разговаривать. Поезд, как было указано в билетах, в двадцать тридцать отправлялся. Меньше четырех часов осталось.

Днем на улицу Владик не выходил: боялся встретиться с Васятой. А теперь и подавно было не до гуляния. Мама укладывала в дорожную сумку его вещи. Казалось бы, какие вещи? Но только рубашек положила четыре штуки, а еще трусы, майки, носовые платки, три пары обуви – на случай всякой погоды, зубную щетку, мыло, полотенце. Даже Нина Михайловна удивилась:

– Ну, полотенце-то зачем? Не к чужим едет.

А еще была масса всяких указаний. Владик и дома их слышал ежедневно, но не в таком количестве. Не очень вникая в смысл маминых наставлений – что ему можно и чего нельзя, – он уже думал: скорей бы время отправления.

И вот – прощальный ужин. Немножко печальный, со вздохами. Нина Михайловна думала о детях, о муже – почти неделю все-таки не была дома. Зинаида Аркадьевна с тревогой поглядывала на Владика. Первый раз отпускала его. Хоть Нина и не посторонняя, но все же… Ох, эти материнские заботы! И с Татьяной одно беспокойство. Все ближе, и ближе день первого экзамена. Таня тоже была невесела. Только раз попробовала пошутить:

– Давай, Владик, поменяемся. Ты сдавай за меня экзамены, а я к тете Нине поеду.

Нет, на это Владик не был согласен. Он все чаще и чаще поглядывал на часы…

Провожать поехали все. Десятый вагон Владику сразу понравился. Голубой пластик, ручки на дверях сверкают, и сами двери, как зеркало, – глядеться можно. На окнах занавески, а вдоль длинного прохода зеленая дорожка лежит. И купе ему понравилось. И вторая полка. Не деревянная, а серой кожей обтянута. Мягкая. «Лягу, – подумал Владик, – и в окошко буду смотреть». Но оказалось, что вторая полка, которую он облюбовал, достанется не ему, а тете Нине. Мама сказала, что боится за него – может свалиться ночью. В этом был обидный намек на то, будто он еще маленький. Но спорить Владик не стал. Он не привык спорить, не умел, даже представить себе не мог, чтобы не подчиниться маме.

По радио попросили провожающих покинуть вагон.

– Сынок, – прижимая Владика к груди, сказала Зинаида Аркадьевна, – будь умником, будь послушным.

Чуть задохнувшись от острого запаха духов, Владик пообещал быть послушным.

И лишь когда они трое – мама, отец и сестра – уже стояли на почти пустом перроне, отгороженные толстым стеклом окна, и что-то говорили им, а Владик не мог ничего расслышать, лишь тогда он ощутил боль разлуки. Приподняв руку, Таня помахала ему тонкими пальцами. Лицо у нее было грустное, и Владик почему-то вспомнил рассказ сестры о том, как в сквере ее напугали пятна крови. Но стоило вагону тронуться, уплыло мамино лицо с платочком, прижатым к глазам, отодвинулось желтое здание вокзала, и минутная грусть Владика растаяла, как щепотка соли в воде.

– Я вижу, тебе на верхнюю полку хочется? – спросила тетя Нина.

Как она догадалась? Владик обрадованно кивнул.

– А не загремишь оттуда?

– Я же не маленький!

– И я так думаю. Если хочешь, залезай сейчас на верхотуру. Посмотришь пока, а то скоро стемнеет.

И правда, даль уже помутилась, а когда к полотну дороги близко подступала стена леса, то в уютной комнатке купе становилось почти темно, и Владика, который наволновался за день, тянуло ко сну.

Тетя Нина, хотя и согласилась с Владиком, что он не маленький, все же с обеих сторон далеко под матрац подсунула широкую простыню.

– Видишь, какое гнездышко получилось. Закрывай глаза, хороший сон желаю тебе увидеть. Завтра будем дома.