Текст книги "Приключения послушного Владика"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Капитан

Такой трудной минуты, как эта, в небольшой и не очень богатой событиями жизни Владика, пожалуй, еще не было.

Он долго стоял на лестничной площадке второго этажа перед дверью с цифрой «6» на эмалевом ромбике. Была секунда – он уже протянул руку, ощупал пальцем выпуклость кнопки звонка, а нажать ее так и не решился. В последний миг подумал: а что сказать, если откроет Васята? Вдруг он все-таки дома? Правда, до того, как войти в подъезд, Владик минут пятнадцать сидел в беседке – наблюдал за окнами их квартиры. Несколько раз мелькнуло лицо его матери. А Васята не показывался. Но, может, у телевизора сидит?

«Надо еще посмотреть», – малодушно решил Владик и спустился во двор. Но только он занял место в беседке, как подбежала Оля с бантом.

– А Ленька-дурак крепость сломал. Сделаешь мне еще?

– Сделаю, – пообещал Владик.

– Когда сделаешь?

– Потом, потом. Цепи достану и сделаю…

«Цепи, – подумал Владик. – Это же как раз то, что надо! Правильно! Скажу: нет ли у тебя цепи?»

И Владик снова пошел к подъезду.

Он так настроил себя на встречу и разговор с Васятой, что удивился, когда в открывшейся двери увидел его мать.

– Тебе чего? – спросила она. – Васи дома нет.

Он чуть было не сделал шаг назад. Вовремя опомнился.

– Я за нашим биноклем пришел. С ремешком он. Полевой бинокль. Мне папа велел, – для большей убедительности сочинил Владик.

– Ты Прохорова сын? Отец твой в суде работает?

– Да. Я Васе дал на три дня. Он вернуть обещал…

– Цел бинокль. Видела. Сейчас отдам…

«А я-то, глупый, боялся!» – сбежав с лестницы и крепко прижимая бинокль к боку, радостно подумал Владик.

Дома он окончательно почувствовал себя в безопасности. Повесив бинокль на грудь и расхаживая по комнате, он, словно капитан на корабле, то с левого борта оглядывал даль, то, приставив окуляры к глазам, смотрел прямо по курсу корабля. И хотя из одного окна был виден угол пятиэтажного дома и двор с зелеными деревьями, а из другого – глинистый котлован со штабелями бетонных свай, но голубое небо над всем этим представлялось Владику неоглядным океанским простором.

– Право руля! Полный вперед! – подал капитан команду.

Однако, когда в следующую минуту в окулярах бинокля показался поблескивающий на солнце и быстро движущийся предмет, то Владик почему-то не посчитал его ни перископом подводной лодки, ни хищной акулой, плывущей рядом с бортом корабля. Поблескивающий предмет, многократно приближенный линзами, не оставлял сомнения: во дворе появился Васята. Вот он миновал беседку, затормозил и соскочил с седла. Черный кот на его спине сморщился.

Кот насмешил Владика. «Опоздал, усатый! Ой, как здорово, что я успел к Васькиной матери сходить! Еще бы полчаса и…» У Владика даже холодок по спине пробежал. В самом деле, может, завтра было бы уже поздно. Отнес бы Васята бинокль тем ребятам в Каменный Лог, и все – увели бы, как сказал Чиж. Хлопал бы потом ушами.

Владик протер носовым платком голубоватые линзы и положил бинокль на место – за раздвижное стекло книжной стенки. Подумал: «Вот удивится Васята, когда мать скажет, что я приходил!.. Удивится? Вряд ли. Скорей всего станет ругать. Как Гусика. Тоже всяких слов напридумывает. И пускай. Главное, что бинокль дома, что мамы не надо бояться и что каждую минуту могу взять его и, смотреть на двор, на облака или поиграть в капитана. В настоящего, бывалого морского волка, который избороздил все моря и океаны».

Владик снова достал бинокль, перекинул через шею ремешок, а на голову надел синий папин берет. Он постучал в дверь Таниной комнаты и низким, будто простуженным голосом сказал:

– Разрешите войти?

Сестра на этот крючок клюнула: с удивленным лицом распахнула дверь.

– Фу ты, напугал!

– Докладываю, товарищ адмирал. – Владик по-морскому – ладонь поперек – приложил руку к берету. – Корабль благополучно возвратился из плавания. Двести пятьдесят тракторов доставлены на Кубу.

– Счастливый ты, Владик, – опять садясь к столу с разложенными учебниками, вздохнула Таня. – Играешь.

– Давай вместе. Сделай переменку. Ты будешь капитаном танкера. Везешь горючее. А я – немецкая подлодка и хочу танкер потопить…

– Какой еще танкер! Погляди, сколько надо учить!

– Но ты же учила это недавно. Когда на аттестат сдавала. Столько готовилась, тряслась.

Сестра печально улыбнулась:

– В институт совсем другое дело. Конкурс. Так и будут стараться, чтобы завалить.

– Страшно? – спросил Владик.

– Еще бы! Видишь, с мамой что делается. Ее же удар может хватить. Или инфаркт.

– Ладно, учи, – сказал Владик, снимая капитанский берет.

– Погоди, – остановила его Таня. – Ты крови боишься?

– Я? Крови… – опасаясь какого-нибудь подвоха, принялся тянуть резину Владик. – Чьей крови? Своей? А зачем ты спрашиваешь?

– Шла сегодня сквером, вижу: возле лавочки капли крови. Большие, как пятаки. Красные.

– Кого-то убили?

– Ну, зачем. Может, вырвали зуб или носом кровь пошла. От жары. Я увидела – и не могу. Чуть не стошнило.

Подтрунивать над сестрой Владик не решился. Что уж тут приятного – кровавые пятаки! Он бы и сам поскорее ушел.

– Ну, играй, играй! – ободрила Таня примолкшего братишку. – Счастливого плавания!

Но подавать команды с капитанского мостика Владику расхотелось. Сидя на подоконнике, он теперь с любопытством наблюдал, как громоздкий, на широких гусеницах трактор с железным хоботом спускался пологой насыпью на дно котлована. Трактор глухо урчал, мачта тяжело покачивалась, и Владик боялся, что неуклюжий тихоход завалится набок. Однако трактор без всяких приключений сполз на дно, проехал с десяток метров и вдруг очень ловко, будто на одной ноге, развернулся и поехал поперек котлована.

«Опля-ля! – с одобрением подумал Владик. – Жонглер! А для чего хобот – знаю. Сваю подтянет, зажмет и станет в землю вбивать. Такая машина возле школы работала. Как начнет бухать – учительница форточку закрывала… Интересно, что будут строить? Дом? А вдруг – бассейн или Дворец спорта? С искусственным льдом. Вот красота бы! Летом на коньках кататься. Хоккей смотреть. Может, Таня знает?»

Владик соскочил с подоконника и открыл дверь. Сестра испуганно повернула голову. В руке она держала карандаш, а перед ней лежал раскрытый журнал с худенькими красотками в ярких одеждах и тетрадка.

– Ах, это ты… – с облегчением протянула она.

– А ты думала – мама? – коварно спросил Владик. – Рисуешь? – Он поглядел на стройную фигурку, нарисованную в тетрадке. – Здорово. Как в журнале. – А потом хитровато сощурил глаза: – Так готовишься к экзаменам? Вот мама скоро придет…

– Наябедничаешь?

Владик засмеялся:

– Давай выкуп.

– У, бессовестный вымогатель! – Таня открыла кошелек и подала две монетки. – По одиннадцать возьмешь. На сливочное, увы, не располагаю возможностями. – Она снова взяла карандаш и что-то подправила в рисунке. Откинула голову, спросила: – Нравится платье?

– Угу, – кивнул Владик. – А почему карман кривой?

– Не кривой, а косой. Специально… А, что тебе объяснять! – Сестра спрятала тетрадку и журнал в ящик стола. – Хоть немного отдохнула. Зубрю, зубрю, голова как чугунная. А завтра – к репетитору… Завалюсь я, Владик.

– А мама?

– Ну что заладил – мама, мама! Иди за мороженым!

Владик немного обиделся: кричит, будто он в чем-то виноват. Хмурясь, постоял у раскрытого окна. Дядя Леонтий из длинного, протянувшегося по асфальту голубого шланга поливал на своем газоне цветы. Пятеро девчонок, взявшись за руки, ходили кругом. А в беседке сидели ребята. Всех видно не было – мешали листья винограда, плети которого по натянутым проволокам дотянулись до крыши беседки. Может быть, и Васята там?

– Не дуйся, – сказала Таня, – прости, пожалуйста. Сама не понимаю, что со мной. Такая нервная стала.

– Я не дуюсь. Ты не знаешь, что за нашим домом хотят строить? Там машина приехала – сваи забивать.

– Еще, наверное, дом.

– Тань, если ты устала, надо переменку сделать. Только настоящую. У нас из класса всех в коридор выгоняют. Маргарита Денисовна так и говорит: «Бегайте, бегайте! Пусть голова отдыхает». Тань, сходи сама за мороженым. Голова и отдохнет. – Владик положил на стол монетки. – А я из того окна посмотрю пока на трактор. Может, это вовсе и не дом строят. Не похоже. Столько свай привезли…

Трактор больше не тарахтел. Из кабины вылез водитель в темной спецовке, спрыгнул на землю и пошел к зеленой будке с окошечками, похожей на вагон.

«Ну и что, – подумал Владик, – ведь не будет Васята меня бить. Я же свой бинокль взял. Не его, а свой. Дал на три дня ему. А он пять продержал. Так и этого мало. Дай еще на неделю! Ишь чего захотел! И я ведь не сказал, что согласен на неделю. Те парни стали смеяться, он и укатил. И больше мы не говорили. Я не обещал. А ругать будет – пускай ругает…»

Стоя у окна, Владик все ожидал, что Таня выйдет из своей комнаты и пойдет за мороженым. Но сестра не выходила.

«И без мороженого проживу, – сказал себе Владик. – Подумаешь! Было бы сливочное, а то молочное, по одиннадцать копеек».

Прыжок

На другой день Владик до самого вечера не выпускал из рук книгу. «Дети капитана Гранта». 671 страница! Никогда он таких толстенных книг не читал. Лег после завтрака на тахту, подпер руками круглый подбородок с ямочкой и принялся читать. До того увлекся, что и во время обеда не мог оторваться. Отец в газету смотрит, Владик в книгу. Ну и Таня не отстает. Пристроила за тарелкой учебник.

Зинаида Аркадьевна, уважавшая строгий порядок, на этот раз проявила малодушие. Лишь головой покачала:

– Публичная библиотека! И слова молвить не с кем.

В восьмом часу, когда сели к телевизору смотреть новый фильм, Владик почти половину книги осилил. А утром снова – на тахту. Читал, читал – даже зеленые круги перед глазами поплыли. Надо бы погулять – за окном так призывно светило солнце, но Владик посмотрел во двор, посмотрел на увитую диким виноградом беседку и… гулять не пошел. Сказал себе: «Дочитаю. Немного осталось…»

– Вот, доченька, как надо заниматься, – поставила его в пример Зинаида Аркадьевна.

– Роман бы и я читала. Хоть ночью, – вздохнула Таня.

– Сдашь экзамены, и читай себе в удовольствие.

Все же на следующее утро мама потребовала, чтобы Владик вышел во двор: куда это годится – два дня без воздуха!

И Владик отправился «дышать воздухом». Во дворе, где росли молодые деревья и кусты, где поигрывала листвой береза, воздух ему отчего-то не понравился, а вот за домом, возле глинистого котлована, где, поднимая пыль, сновали пропахшие бензином самосвалы и громыхал приземистый трактор, таща над землей бетонную сваю, – здесь воздух был что надо.

Встреча с Васятой, которой он третий день так упорно избегал, произошла именно здесь, у котлована. Подложив дощечку, Владик сидел на штабеле свай и смотрел, как коричневая от загара девушка в майке и широкополой соломенной шляпе, глядя в бумажку, туда и сюда прикладывала блестящий, гибкий метр, а нескладный, сутулый парень в местах, где она указывала, вбивал молотком в рыжую глину железные прутья. Тогда и услышал Владик голос, заставивший его сжаться.

– Загляделся? – К штабелю подошел Васята и, не залезая наверх, показал на сутулого парня. – Это и я мог бы так деньги заколачивать. А в школе только и долдонят: «Учитесь, учитесь!» Посиживаешь, значит, загораешь?

Владик растерялся и не знал, что сказать. И нужно ли говорить?

– Видал? – Васята достал из кармана сверкнувшую, как зеркало, зажигалку. – Хоп! Горит! Моя теперь. Гусь – человек! Гусь – не ты, жадина-говядина! Закурить хочешь?

Владик оторопело уставился на Васяту.

– Ха-хо-хи! Забыл: ты же паинька. Тогда квасом угощу. Слезай.

– Я не хочу квасу. – Владик хотел по привычке добавить «спасибо», но не добавил. Опять на смех поднимет.

– Не хочешь, не надо. – Васята сбил в котлован ком глины и, подкидывая на ладони зажигалку, пошел своей дорогой.

До самого угла дома радостным и удивленным взглядом проводил Владик черного, смешного кота на Васятиной майке.

«Вот и все. Ничего и не сделал. Даже не заругал по-настоящему. А что мог сделать? Я же не украл бинокль. Надо смелее мне быть. А то всегда боюсь, боюсь».

Владик посмотрел вниз. Взять, например, и спрыгнуть отсюда. А сколько здесь? Высоко. Может, и два метра будет. Да, это не в физкультурном зале, когда через коня перемахивал. Там и учитель подстраховывает, и толстый мат лежит. А здесь – твердая земля. И пусть! Владик набрал воздуха, словно собираясь нырнуть, и прыгнул. Только и всего? Ничуть и не страшно. Владик засмеялся и побежал играть в футбол.

За обедом, когда мама вышла на кухню, Владик похвастал отцу:

– Папа, а я с самой верхотуры спрыгнул! Слышишь, пап?

– Это откуда же? – не отрывая глаз от газеты, спросил Виктор Викторович. – Полагаю, не с крыши?

– С крыши разве можно! С крыши и обезьяна не сиганет. Там сваи сложены, на стройке. Я оттуда прыгнул. Но все равно высоко.

– На «слабо» прыгал? – поинтересовалась Таня.

– Не на «слабо». Сам просто. Захотел – и прыгнул.

– И не испугался?

– Чего это испугался? – Зинаида Аркадьевна внесла кастрюлю с борщом. – Кто испугался? Ты, Владик? А чего испугался?..

Уже через минуту матери стали известны все подробности «героического» прыжка сына.

– Ну что за глупости, Владик! – всплеснула она руками. – Никак не ожидала от тебя! Это же стройка, запрещенная зона. Все должны огородить забором. Разве долго там покалечиться? Хочешь, как дядя Ваня, на всю жизнь инвалидом стать? Ты у меня всегда был таким послушным…

Владик очень пожалел, что не удержался – расхвастался перед отцом. Пришлось пообещать маме, что к стройке он и близко теперь не подойдет. Лишь после этого Зинаида Аркадьевна успокоилась, и разговор снова перешел на дочь, на ее уже недалекие вступительные экзамены.

В Каменном Логу

Владик решил, что теперь со стороны Васяты никакие неприятности ему не грозят. Говорил Васята, в общем, мирно, даже квасом собирался угостить. Потому Владик без особых опасений и занял «плацкартное место» на тряской раме велосипеда.

– Вокруг домов покатаю, – улыбаясь, сказал Васята. – Втулки сейчас смазал. Колеса сами катятся.

И они поехали. Васята и правда почти не работала педалями. Покрутит два-три раза и сидит, как мотоцикле. А машина себе идет. Да так ходко! От, встречного ветерка волосы уши щекочут.

Сделали широкий круг между домами и выехали на просторный тротуар, что ведет к улице.

– Снова квас пить? – спросил Владик.

– Можно. – Васята обогнал женщину с коляской и свернул налево, в проулок.

– А квас?

– У гастронома не продают. Еще до обеда кончился.

– Куда же мы едем?

– На Семашко. Там-то уж напьемся. Точняк!

«Разве торгуют там квасом? – подумал Владик. – Что-то не помню…» Так и есть: вон продовольственный магазин на углу, и ни цистерны, ни очереди не видно. А дальше улица Семашко тянется совсем уже узкая, дома там маленькие, частные и никаких магазинов нет.

– Поворачивай, – сказал Владик. – Тут никогда и не торговали квасом. Напутал ты.

Но поворачивать, по всему было видно, Васята не собирался. Дыша Владику в затылок, он с усилием жал на педали. Владик забеспокоился:

– Куда ты меня везешь?

– Увидишь.

В его тоне Владику почудилась угроза.

– Я не хочу. Остановись!

Васята не ответил. Пальцы его стискивали резиновые утолщения руля, и Владик, крепко зажатый по бокам его руками, был словно в капкане.

– Я закричу! – Владик глотал слезы.

– По морде заработаешь! И руль не тяни! Чего дергаешь? Видишь: машина. Под колеса захотел?

Владик обмяк. Когда мучитель его снова круто повернул руль и велосипед, подпрыгивая на выбитой тропке, покатил под уклон, к зеленевшим кустам тальника, он вспомнил о словах Сережки Чижа и понял: Васята едет к ребятам Кольки Гвоздя. Их улицы где-то здесь – Каменный Лог называется.

Проехав, еще с полсотни метров, Васята сунул в рот два пальца и оглушительно, в самое ухо своего несчастного пленника, свистнул. Владик резко шатнулся, и Васята не смог удержать равновесие. Оба повалились на траву.

Владик вскочил на ноги, хотел бежать, но в это время из ближних кустов показалось трое ребят и, смеясь, пошли к ним. Васята поднял велосипед, свирепо повел глазами:

– По морде за это стоит!

– Сам виноват, – продолжая смеяться, сказал невысокий белокурый мальчишка с неровной, будто изломанной бровью. – Так и медведя напугать можно… Это и есть – Владик?

– Вот привез, – буркнул Васята. – На расправу. Бинокль пожалел! И облапошил. Договорились, что даст на неделю, а сам к матери моей заявился. Без меня пришел. Она сдуру и отдала.

– Разберемся, – спокойно сказал белокурый. И кивнул на кусты: – Картошку печем… Пошли, Владик. Ты этого Васю-мяу не шибко бойся.

На маленькой поляне, зажатой меж кустов, от прогоревшего костра тоненько струился голубой дым.

– Среди джентльменов принято знакомиться. – Белокурый протянул Владику руку. – Коля. А можно и – Гвоздь. Так меня зовут оруженосцы. Вот эти… Ну, малыши, – проговорил он с укором, – протяните лапки.

Ушастый, почти наголо стриженный мальчишка оглядел желтенькую рубашку Владика и фыркнул:

– Чистенький какой! Мишка. – И он без всякого почтения больно прихлопнул рукой ладонь Владика.

– Тиша, – представился второй «оруженосец» и подмигнул сначала левым, а потом правым глазом. – Все говорят: веселый человек.

Эти трое по сравнению с Васятой были почти ангелами. У Владика немного отлегло от сердца.

– Так я на расправу его привез, – напомнил Васята. – За обман что полагается? Может, по физии ему врезать? А то, видите, как девчонка, красивенький.

Коля Гвоздь потрогал палочкой кругло черневшие в углях картофелины.

– Почти готовы… Ну, побудьте здесь, а я домой сбегаю. Соли принесу и две бутылки ситра у меня припасены… Вася-мяу, на пару слов. – Они отошли с Васятой к кустам и о чем-то пошептались. – Смотрите, – уходя, сказал Гвоздь, – чтобы порядок здесь был. Владика не обижайте.

Укромное выбрали ребята местечко. За кустами их не видно в пяти шагах, среди острой ярко-зеленой осоки вода чуть слышно струится. Ручей. Вода ключевая, холодная. Даже не верится, что совсем рядом – шумные улицы с потоками машин, толпы спешащих людей, магазины. Впрочем, уже и сюда, в тихий зеленый уголок Каменного Лога со студеным ручьем, наступает город. Справа, на взгорке, в двух сотнях шагов, блестят длинные ряды застекленных окон. Окна еще одинаковые, голубые, без цветочных горшков и занавесок.

– Хорошее у вас место, – уважительно сказал Владик.

– База свободных пиратов! – засмеялся веселый человек Тиша. – Раздолье!

– Лыбишься! – стриженый плюнул в ручей. Попрут скоро отсюда. Домину заселят, и – прощай. – Он подсел к костру и стал раздувать поблекшие угли.

И Васята опустился на колени. Дул изо всех сил, даже шея покраснела. Сказал сердито:

– Чего ждете? Жрать первые побежите! А картошкам еще дойти надо. Помогайте.

Дули с четырех сторон. Правда, Владик поближе к Тише жался, чтобы пепел на рубашку не летел. Только сегодня надел рубашку. Мама утром выгладила. И еще предупредила: «Поаккуратней, не выпачкай. Может, тетя Нина завтра приедет, пусть поглядит, что никакой ты не замазура».

Повеселели угли. Засветились. В лица повеяло жаром.

Васята выкатил прутиком картофелину. Взял было в руку и тут же вскрикнул. Подул на вымазанные пальцы, хотел вытереть о траву, но вместо этого, будто случайно, будто потерял равновесие, ухватил Владика за плечо.

– Гы! Полковник! – заржал ушастый Мишка. – А где второй погон? – И, потискав черную картофелину в руке, отпечатал новый «погон» на другом плече Владика.

Владик онемел.

Разинув рот и скосив глаза, со страхом рассматривал темные пятна.

– А петлицы? – Васята грязными пальцами схватился за воротничок рубашки.

И что совсем было обидно в эту ужасную игру включился Тиша. Спереди на рубашке Владика нарисовал крест.

– Пиратский знак! – объявил веселый человек.

– А вот сюда ордена!

– И медали!

– И кошечку, как у меня на спине!

Еще немного, и на глаженой, желтенькой рубашке не осталось бы живого места, но тут из-за кустов показался Гвоздь.

– Вы что, очумели! Живодеры! Прекратить безобразие! Ведь приказал – не обижайте! Кто первый начал? Ты, Мяу?

– Разве я нарочно? Стал падать и… ухватился за него. Виноват, что ли, если он плечо подставил.

– Подставил! Твои идиотские штучки мне известны! Учти, предупреждаю! – Гвоздь погрозил Ваське кулаком. – И чтобы к нему больше не приставал! Гляди, быстрый какой – на расправу привез! Руки коротки. Учти, Владика я в обиду не дам. А что бинокль у тебя отобрал – правильно. Это его вещь, не твоя. Полевой бинокль не игрушка, большие деньги стоит. Как вот эта штукенция. – Гвоздь поднял руку, показывая ярко сиявшее на пальце кольцо. – Золото! Настоящее! У матери сейчас в шкатулке взял. Как, Владик, красивое?

Владик, обогретый его словами, на минуту даже забыл о своей безобразно испачканной рубашке.

– Очень. А зачем оно тебе?

– Да незачем. Поношу денек. Теперь мода такая. Многие парни носят… Э-эх! – Гвоздь сокрушенно покачал головой. – Что с рубашкой твоей сделали!.. Ладно, снимай, потом постираем.

Владик послушно стянул с себя рубашку.

– А я что, рыжий! Тоже позагораю. – И Васькина майка с котом полетела в кусты.

Никто не захотел быть «рыжим». Через несколько минут все пятеро, по пояс голые, сидели вокруг еще не совсем остывшего костерка и, дуя на пальцы, обдирали с горячих картошек хрустящую корочку.

Вроде и сытно пообедал дома Владик, а корочка эта, подрумяненная изнутри и пахнувшая дымком, приятно щекотала ноздри. Картошину ему выбрал сам командир – крупную, поджаристую.

– Наворачивай, не стесняйся, – приговаривал Гвоздь. – Ты здесь – среди друзей. Они ребята хорошие, надежные. Что пошутили малость – не сердись, больше не будут. Пусть только попробуют! А рубашку отстираем… Солью посыпай. Еще вот луку на грядке сорвал… Да! Ситро же принес!.. Тиша, держи стакан.

Веселый человек ухмыльнулся и терпеливо ждал, пока красноватая жидкость не наполнила стакан до половины. Выпив, он сунул в рот зеленое перо лука и передал стакан ушастому Мишке. Третьим был Васята. Он пил не торопясь, причмокивая. Обтер толстые губы.

– Хороша водичка. Получше кваса.

– Теперь ты, Владик, – налив из бутылки, сказал Гвоздь.

Владик отпил глоток и сморщился:

– Это… ситро разве?

– Да ты пей. Ради знакомства можно и покрепче.

– Вино? – с тревогой догадался Владик.

– Не задерживай! – стриженый Мишка выплюнул черную кожуру. – Думаешь, у командира во рту не пересохло?

– Пересохло, – подтвердил Гвоздь.

– Ему мамочка не велит! – хохотнул Васята. – Он у нее такой послушненький, паинька.

Владик судорожно глотнул воздух. Закрыв глаза, принялся пить сладковатое, чуть обжигавшее рот вино.

– Вот это по-нашему! – восхитился Тиша. – По-пиратски!

– Молодец! – приняв стакан, сказал Гвоздь и пальцем, на котором блестело кольцо, постучал по донышку. – Все, до капельки.

Вина Владик никогда не пил. А попробовать иногда хотелось. Что это такое? По воскресеньям, не говоря уже о праздниках, и мама рюмочку выпивала, и отец; да еще и не по одной. Недавно отец, ради смеха, накапал ему в чайную ложку из своей рюмки. Но ему тогда и за эту чайную ложку влетело от мамы. Как, мол, не совестно приучать малолетного сына к алкоголю. С таких вот капель и начинается путь к преступлениям. Ведь ему-то, работнику правосудия, это должно быть известно.

Владик тогда не очень испугался. И не очень поверил маме: разве она или отец преступники? И зачем тогда в магазинах вино продают?

Не успел Владик очистить вторую картошину, как ребята, сидевшие рядом, вдруг стали отдаляться, затем снова приблизились. Кусты поползли вверх, а серый дом с рядами пустых окон стал наклоняться, словно намеревался свалиться с горки. От этой странной карусели Владику сделалось необыкновенно весело. И когда Тиша угольком из костра нарисовал у себя на, щеках черные усы с колечками, Владик захохотал так громко и неудержимо, что повалился на траву. А потом сразу захотелось спать. Но спать ему не дали – затеяли возню, стали бороться, кувыркаться через голову. И Владик боролся, и раза три тоже кувыркнулся через голову. У него хорошо получалось. Он еще хотел показать мостик и достать ногой ухо, но в это время Мишка издал воинственный вопль: «Лягуха! Бей!» – и, схватив палку, в два прыжка оказался у ручья. Лягушка успела скакнуть в осоку, а Мишка поскользнулся и прямо в джинсах шлепнулся в воду.

Вдоволь посмеялись над охотником, и Гвоздь сказал:

– Ну, порезвились, хватит… Владик, где рубашка?

Сняв кеды, Гвоздь подвернул до колен штанины, выбрал место поглубже и опустил рубашку в воду. Он тер ее кулаками, отжимал, встряхивал. Работал так старательно, что Владику даже совестно было на это смотреть.

– Видно, без мыла ничего не получится, – заключил Гвоздь. И вдруг он застыл, с недоумением посмотрел на свою руку. – А где кольцо? Сейчас ведь только было кольцо. На этом вот пальце…

– Лягушка утащила, – хихикнув, подал голос Тиша.

– Заткнись!.. Правда, как же оно соскочило? – Гвоздь нагнулся и стал ощупывать руками дно. И Мишка полез в ручей – все равно штаны мокрые. Они топтались на одном месте, мешали друг другу. Искали минут пять.

– Ноги окоченели, – сказал Мишка.

– Ну и вылезай! – окрысился Гвоздь. – Только замял тут все своими копытами! Замутил.

А скоро и сам Гвоздь вышел на берег. Печально уселся на траве.

– Золотое кольцо. Как теперь найти?

– Все из-за его рубашки! – Васята кивнул на Владика.

– Молчи! Он не виноват. Ты же первый начал… Вот и рубаха теперь грязная, и кольцо утонуло. Что матери скажу?.. Ладно, ребята, давайте расходиться. Когда встретимся? Завтра? В такое же время… А я утром снова поищу… Мяу, – Гвоздь оглянулся на Васяту, – у тебя как с кружочками? Я свои на веселое ситро потратил. Еще консервы покупал.

– У меня нету. – Васята пожал плечами. – Откуда у меня?

– Тиша, а ты как?

– Тоже по нулю в каждом кармане.

– Плохо…

– Может, у него найдутся? – спросил Васята и посмотрел на Владика. – Заплатить бы надо. Все-таки ел, пил тут сейчас. Да и квасом, помнишь, я тебя угощал.

– У меня тоже нет, – виновато сказал Владик.

– Ничего, завтра придешь и отдашь. Мы же придем сюда завтра! Верно?

– Я не знаю. – Владик замялся.

– Ну, как же, обязательно приходи, – пригласил Гвоздь. – Мы будем ждать. – Он потрогал мокрую рубашку Владика. – А ее можешь оставить. Матери скажу, она постирает.

– Нет, я домой возьму, – сказал Владик.

– Мы тогда поехали. – Васята дзинькнул звоночком и снял с куста свою майку. – Вот сюда ее положу, на раму, чтобы мягче тебе было. Садись, Владик…