Текст книги "Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера"

Автор книги: Владимир Брюханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 51 страниц)

В любом варианте описанные нами события экстраординарны – попробуйте-ка с этим не согласиться!

Во всех этих событиях, по крайней мере – после женитьбы на Кларе, Алоиз Гитлер играл, по-видимому, пассивную роль, будучи даже не посвящен в сущность разыгрываемых сюжетов.

Очевидно только, что к 1888 году нервы у него были предельно измотаны, и ему всячески хотелось покончить с беспросветной чередой горя и неудач, прочно вошедших в его жизнь в последние годы и особенно месяцы!

Собственная жена почти ничем ему помочь не могла, кроме как наградить его новым ребенком, компенсируя потерю прежних. В собственные же тайны она никак не могла его посвящать. Она, повторяем, не могла открыть ему глаза на то, что сама прекрасно разбирается в способах разрешения ядами определенных житейских проблем – такое открытие заведомо отравило бы всю их оставшуюся жизнь, неизлечимым образом породив у него страх перед женой. Поэтому он никак не мог быть в курсе основных ее забот и тревог, а потому не мог быть и в курсе тех диагнозов, которые она должна была ставить происходившим событиям, включая возможные причины смерти их детей зимой 1887–1888 года. Не мог он разделять и ответственность за решения, принимаемые ею в связи со всем этим.

События лета и осени 1888 наполнили существование Алоиза – неисправимого оптимиста, как и все Гитлеры! – новыми надеждами. Жена снова была беременна, а проклятый дядюшка оказывался, как, вероятно, доносили слухи из Шпиталя, на смертном одре – о чем давно уже мечтал Алоиз.

В преддверии грядущих изменений, он, не дожидаясь их исхода, предпринял собственные шаги, поставившие его вскоре в абсолютно нелепое, невыгодное и смешное положение.

Итак, 17 сентября 1888 года в своем доме (Шпиталь, № 36) на 82-м году жизни скончался Иоганн Непомук Хюттлер – прадед Адольфа Гитлера по материнской линии и двоюродный дед (или, повторяем, даже родной дед) – по отцовской.

Многочисленные родственники богатейшего жителя в округе «к своему изумлению обнаружили в завещании запись: «Денежных средств не имеется».»[373]373
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 42.


[Закрыть]

Каким-то чудом безналичные накопления (которые должны были создаться за 35 лет владения трактиром) улетучились, а наличные также не обнаружились.

В этом не было никакой случайности и ошибки, коль скоро именно так и было написано в завещании! Поверить в такое, однако, было просто невозможно, и среди людей, обделенных умершим скрягой, должны были возникать предположения и слухи о том, куда же и как задевались его богатства.

Понятно, что многие посчитали, что все денежки были загодя переданы Алоизу – до них вполне могли и в предшествующие годы доходить глухие сведения о том, что и мы сами предполагаем об отношениях дяди и племянника: Иоганн Непомук должен был регулрно передавать шантажисту какие-то суммы. В результате к последнему наверняка установилось не слишком доброе отношение со стороны шпитальских родственников, если даже оно и было лучшим еще до этого.

Такое мнение сыграло колоссальную роль, отвратив всех заинтересованных лиц от разумной идеи основательно поискать, а не запрятал ли куда-нибудь свои сокровища старый трактирщик.

В бесполезности этого их должно было уверять и то соображение, какое сами мы позволили себе выше высказать по адресу Иоганнеса Шиккельгрубера: не мог же ведь он унести сокровища с собой на тот свет!

Но Шикльгрубер не мог, а Гитлер мог вполне: похожее поведение самого Адольфа Гитлера было весьма характерно в конце Второй Мировой войны и отмечалось многими наблюдателями и последующими историками, но проявлялось не по отношению к каким-то жалким деревенским сокровищам, а ко всей Германии и ко всему ее народу:

«Альберт Шпеер[374]374
  В 1934–1942 – «придворный» архитектор Гитлера; в 1942–1945 – министр вооружений и боеприпасов, а с 1943 – и всей военной промышленности. В мае 1945 – министр экономики в правительстве адмирала Деница. Осужден на Нюрнбергском процессе к 20 годам тюремного заключения, которые и отбыл полностью.


[Закрыть] вспоминает о выступлении Гитлера 3 августа 1944 года в Познани на собрании гауляйтеров, где он сказал: «Если немецкий народ в этой борьбе потерпит поражение, значит, он был слишком слаб. Значит, он не выдержал свое испытание перед историей и ни к чему иному, кроме гибели, он не был предназначен»[375]375
  A. Speer. Erinnerung. Berlin, 1971, S. 403.


[Закрыть]. А Гудериан[376]376
  Знаменитый теоретик и практик танковых сражений, генерал-полковник. С 21 июля 1944 по 28 марта 1945 – начальник генерального штаба сухопутных войск


[Закрыть] приводит еще более определенное и развернутое высказывание этого «странного националиста» в период, когда война уже вступила на немецкую землю: «Если война будет проиграна, то и народ погибнет. Эта его судьба неотвратима. И нам незачем заботиться о сохранении тех материальных основ, которые потребуются людям для их дальнейшего примитивного существования. Напротив, лучше нам самим все это разрушить, ибо наш народ окажется слабым и будущее будет принадлежать исключительно более сильному восточному народу. Все равно уцелеют после войны только неполноценные, так как все лучшие погибнут в боях[377]377
  H. Guderian. Erinnerung eines Soldaten. Heidelberg, 1951, S. 384–385.


[Закрыть]» ! [378]378
  И.М. Фрадкин. Гитлер: словесный автопортрет. // Г. Пикер. Указ. сочин., с. 16.


[Закрыть]..

Притом, заметим, сам Адольф Гитлер вовсе и не собирался умирать в 1944 и 1945 годах, о чем мы собираемся рассказать в следующих книгах. Это, впрочем, уже не считается в наши времена такой уж тайной и великой сенсацией!..

Иоганн Непомук, обделив деньгами всех своих родственников вроде бы без исключений, как бы расписался в том, что считал себя в состоянии войны со всеми ними, причем, как мы могли убедиться, эта война продолжалась всю его жизнь. Получилась, таким образом, его своеобразная гибель на боевом посту, четко, заметим, соответствующая нашим чудовищным предположениям о том, как именно этот по существу абрек, действовавший супротив всех родственных связей, относился ко всем окружающим его людям и как они сами должны были отнестись, в конечном итоге, к нему самому!

Это был великолепнейший образец человеческой породы, нисколько не уступающий своими уникальными качествами собственному правнуку!

В то же время с сокровищами, запрятанными им, случилось нечто подобное мечу Короля Артура: лишь один человек мог овладеть этим предметом, волшебным образом предназначенным ему одному!

Все последующее нисколько не противоречит предположению, что именно это и было предсмертным намерением самого Иоганна Непомука, передавшего таким образом фамильные сокровища единственному своему достойному потомку, тогда еще не родившемуся, но уже зачатому!

Ниже мы, однако, еще будем возвращаться к финансовой политике Иоганна Непомука и к вопросу о том, куда же испарились его легальные накопления – ответ на этот вопрос также содержит любопытные подробности, которые еще не могли быть известны в 1888 году.

Характерно, что Вернер Мазер также ухватился за предположение о том, что денежки Иоганна Непомука достались Алоизу: «Доказано, что у Алоиза Гитлера до этого не было денег»[379]379
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 42.


[Закрыть] – пишет он.

Такое заявление, надо сказать, не вызывает ни малейшего доверия: ну как можно доказать подобное? Тем более, что даже сам Мазер признает наличие хотя бы достаточно высокого государственного жалования у Алоиза в предшествующие годы (на его размерах мы остановимся ниже), а в попытках доказательства собственной правоты старается оценить, как много денег Алоиз должен был затратить на похороны своих умерших жен и детей, растрачивая тем самым собственные накопления.[380]380
  Там же, с. 43.


[Закрыть]

Но в 1888 году кое-что действительно изменилось: «Лишь после смерти Иоганна Непомука все вдруг изменилось. Начиная с этого времени у Алоиза постоянно были не только деньги, но и дома и земельные участки».[381]381
  Там же.


[Закрыть]

Однако именно покупка первого по счету дома и участка, совершенная Алоизом в 1888 году, производит очень странное впечатление.

Мазер, к сожалению, не приводит ни точной даты этого события, ни точного значения выплаченной суммы: «Действительно ли он получил деньги [от Иоганна Непомука], как позже предполагали (по-видимому, с полным основанием) наследники, не нашло отражения в документах. Однако в пользу предположения, что отец Адольфа Гитлера получил в наследство деньги, говорит тот факт, что он, заведомо не имевший до этого никакого имущества, в год смерти Иоганна Непомука купил у крестьянина Франца Вебера в небольшой деревушке Вёрнхартс, затерявшейся в узкой горной долине неподалеку от Шпиталя, сохранившийся и поныне солидный дом с коровником, сараем, большим двором, садом и земельным участком за 4–5 тысяч гульденов. /…/ в 1888 г. Алоиз был вынужден позаимствовать 800 гульденов из наследства своих детей Алоиза и Ангелы (якобы для покупки дома в Вёрнхартсе)».[382]382
  Там же, с. 42–43.


[Закрыть]

Судя по деталям формулировок, покупка дома произошла, вероятно, все же еще до смерти Иоганна Непомука. Это случилось либо вследствии ожидания наследства в преддверии хорошо прогнозируемой смерти тяжело больного старого человека, либо, как Мазер и предположил, в результате того, что Алоиз заранее получил от еще живого родственника некоторую значительную сумму из рук в руки – и это были черные, нелегальные деньги.

Указанная сумма – 800 гульденов из наследства детей Алоиза и Ангелы (т. е. даже, возможно, не все наследство, а только его часть) – позволяет произвести некоторую нижнюю оценку официальных накоплений, имевшихся у Алоиза-старшего на момент кончины его предшествующей жены – Франциски.

Наследство детей должно составлять четверть совместного общего капитала Алоиза-старшего и его покойной жены, если не было какого-то особого условия на этот счет в их брачном контракте: половина этого капитала принадлежала самому Алоизу-старшему, половину половины жены он унаследовал после ее смерти, а оставшаяся четверть общей суммы и отошла в отложенное наследство их несовершеннолетним детям.

Т.е. имевшаяся официальная наличность семьи составляла на момент смерти Франциски летом 1884 года минимум 3 тысячи 200 гульденов – и это без возможного приданого уже Клары, которое должно было возникнуть позднее и едва ли равнялось нулю! В целом – не малые деньги.

Такая оценка вполне согласуется с тем обстоятельством, что в 1888 году Алоиз мог мобилизовать легальную свободную сумму в 4–5 тысяч гульденов безо всяких новых поступлений от Иоганна Непомука, но вынужденно забравшись при этом в наследственные средства собственных детей.

Но вот тут-то и обнаруживаются странности. Мы уже установили, что такую покупку Алоиз мог осуществить самостоятельно, не дожидаясь получения наследства. Но вот почему-то никто по сей день не задумался о том, а зачем он вообще совершил эту покупку?

Разумеется, в современной Германии, восстановленной после Второй Мировой войны, да и в Америке – без перерывов на какие-либо войны, стремление обзаводиться собственными домами доходит до мании – и там, понятно, просто неприлично задаваться подобным вопросом.

Но историки из других стран куда же смотрели?

Дело в том, что приобретенный дом находился слишком далеко (более сотни километров по прямой) от места службы Алоиза в Браунау-на-Инне – и не годился для его постоянного проживания там с семьей, если он оставался на службе. Покупка имела практический смысл только в случае немедленного (или очень скорого) выхода Алоиза на пенсию.

Этого, однако, не произошло, и покупка оказалась совершенно бессмысленной – и через несколько лет Алоиз вынужден был продать этот дом и участок, причем если и не с заметными материальными потерями, то и не с очень большой выгодой: в октябре 1892 года (или чуть позднее) Алоиз продал дом в Вёрнхарсте крестьянину Иоганну Хобигеру за 7000 гульденов, из них 4000 – с рассрочкой выплаты.[383]383
  Там же, с. 43.


[Закрыть]

Отсутствие сведений о точной сумме при покупке и об условиях рассрочки при продаже не позволяет в точности расценить рентабельность совокупной сделки.

Совершенно очевидно, однако, что жить Алоизу с семьей в этом доме оказалось невозможно.

Почему же вообще произошла такая глупость?

Ясно, что со смертью Иоганна Непомука связывались большие надежды Алоиза. Они относились к самым различным жизненным аспектам.

Именно законное унаследование накоплений процветавшего трактирщика, не вызывавших своим происхождением никаких особых подозрений, и решало бы окончательно все проблемы Алоиза: он становился официально богатым человеком и хозяином себе самому.

Получение наследства было выгодным само по себе, а кроме того позволило бы потихоньку ввести в оборот и значительные суммы накопленных нелегальных средств, дополняя ими свои расходы.

Государственная служба теряла тогда всякое значение для Алоиза – и можно было вовсе покончить с этой опостылевшей деятельностью, принявшей, как можно полагать, в конце концов для него почти такой же бутафорский характер, как и занятие сельским трудом у его предков. Можно было бы беспрепятственно выходить на пенсию, уже не считаясь с ее сокращением при недостаче выработанного стажа. В пользу такого предположения и свидетельствует последующий поспешный выход Алоиза на пенсию, как только это оказалось возможным; но удалось это ему лишь через семь лет.

В предвкушении такого триумфа он и позволил себе еще при жизни доброго дядюшки купить роскошный (по здешним деревенским масштабам) дом в горном ущельи – дабы зажить в нем с семьей со всем удовольствием и на полной свободе!

Для этого понадобилось вложить в покупку почти все легальные средства (залезть для этого даже и в наследство детей); нелегальных, вероятно, у него имелось еще предостаточно, но их по-прежнему нельзя было публично демонстрировать.

Здесь, конечно, сказалась общая для Гитлеров страсть к театральным эффектам: старый король еще не умер, а новый уже обзавелся дворцом в ближайших окрестностях!

Полное же отсутствие наследства, выяснившееся после смерти Иоганна Непомука, поставило Алоиза в тяжелейшее и унизительное положение!

Бессмысленная, как оказалось, покупка связала все наличные законные средства Алоиза, которые удалось выручить лишь через несколько лет (притом, повторяем, не известно, насколько выгодным образом!), а самого Алоиза выставила в смешном и глупом виде!

То прежнее завещание старого трактирщика, которое, как мы полагаем, давно находилось у Алоиза в кармане, мгновенно обесценилось, и полезно использовать эту бумагу Алоиз мог бы теперь только таким способом, как поступил его собственный сын со своим школьным аттестатом (ниже мы напомним эту знаменитую историю)! Даже и настаивать на незаконности нового завещания не имело ни малейшего смысла: коль скоро денег не было вообще, то не о чем было и спорить!

Все это, с одной стороны, однозначно свидетельствует о том, что Алоиз не получил после смерти Иоганна Непомука ничего, что бы оправдывало его покупку дома и возможность выхода на пенсию; а с другой стороны, такой исход событий был для него совершенно неожиданным – иначе эта идиотская покупка и вовсе не состоялась бы!

Так уже умерший Иоганн Непомук напоследок снова начисто переиграл Алоиза!..

Теперь уже последний никогда до конца собственной жизни не мог получить причитающихся ему семейных сокровищ и вообще не мог обрести законного статуса настолько богатого человека, как он на это рассчитывал!

Все собранное им досье против Иоганна Непомука сохраняло после этого лишь негативный для Алоиза смысл, обличая в шантаже его самого. И оно, конечно, было немедленно уничтожено.

Теперь Алоиз мог воспользоваться лишь одним позитивным для себя моментом: приводя в озлобление остальных родственников, он никак не опровергал слухи о том, что получил значительную сумму от умершего дядюшки. Так можно было утверждать даже и при возможных официальных расследованиях – такое утверждение невозможно было ни проверить, ни опровергнуть: Иоганн Непомук ведь вполне в принципе мог, и не обязательно в самые последние недели и месяцы накануне смерти, передать какие-то суммы или самому Алоизу, или его жене Кларе.

Тут, конечно, грозили определенные возможные неприятности: неясно, как обстояло дело с уплатой налога на наследство. Однако, чисто из житейских соображений, власти должны были бы взглянуть сквозь пальцы на официально неоформленное фактическое унаследование суммы порядка в одну-две-три тысячи гульденов, а примерно настолько Алоиз и смог, очевидно, публично расширить размеры собственного капитала, которым можно было пользоваться без риска существенных неприятностей. Поэтому ему самому было выгодно распускать слухи и намеки о таком фиктивном унаследовании.

Не исключено, также, что и продажа дома в Вёрнхартсе сопровождалась некоторой фиктивной деталью: дом, возможно, был продан лишь за три тысячи гульденов (найти деревенского покупателя, готового основательно раскошелиться на такой объект, наверняка было непросто!), а оставшаяся сумма (или ее часть) вовсе не поступила к продавцу, но позволила ему, во-первых, оправдать собственную глупость и собственные потери в глазах окружающих, а, во-вторых, легализовать часть его нелегальных средств, представив их в качестве полученной оплаты проданного дома. Крестьянину-покупателю также было бы выгодно хранить такой секрет в тайне.

Алоизу теперь можно было позволить себе даже некоторые бытовые вольности – отнюдь не роскошные: после 1888 года хозяйство в доме стала вести горбатая сестра Клары – Иоганна Пёльцль.[384]384
  Там же.


[Закрыть] Это было существенным подспорьем для беременной, как уже упоминалось, супруги. Отметим, однако, что не известна точная датировка появления этой особы в семействе Гитлеров – а это создает еще и дополнительные варианты в возможной трактовке тех событий, которые мы только что рассматривали; к этому нам придется вернуться позднее.

Заодно Алоиз безусловно обманул и историков типа Мазера, хотя едва ли в этом состояла его личная цель!

Но всего этого было слишком мало по сравнению с прежними мечтами Алоиза!

Ведь речь шла, напоминаем, о том, что в распоряжении Иоганна Непомука должны были находиться не только основные средства преступного клана, нажитые после 1821 года, но и часть сумасшедших денег, добытых в баснословно прибыльный для контрабанды период конца XVIII – начала XIX века, и частицы сокровищ, награбленных наполеоновскими солдатами по всей Европе, и даже, возможно, часть древних кладов, накопленных разбойничьим кланом за все четыре столетия его существования!

Что такое по сравнению со всем этим жалкие взятки, полученные Алоизом в течение десятилетий его упорной службы?

В итоге, в сущности, рухнули все материальные планы и расчеты всех этих предшествующих десятилетий жизни Алоиза, ради которых он и запродал свою бессмертную душу!

Это был фундаментальный крах – и не только материальный!

Здесь вполне уместно напомнить аналогичные ситуации, возникавшие у других Гитлеров приблизительно в том же возрасте, что и у Алоиза в описываемое время.

Георг Хидлер в 45 лет похвастался своими будущими богатствами перед младшим братом – и расстроил в результате свою женитьбу. В 50 лет он-таки достиг этого счастья – но тут же, утратив бдительность, навсегда потерял собственного сына. Еще через четыре года он утратил и жену, не сумев ее охранить и сберечь.

Его младший брат, Иоганн Непомук, в возрасте 46 лет не сумел окончательно разрешить свои проблемы с собственным племянником, а в результате также оказался к концу жизни в достаточно бедственном, угрожаемом положении, и подошедший конец его жизни оказался в сущности и его собственным крахом. Мог ли умирающий в достаточной степени утешиться злорадством в отношении спрятанных им сокровищ?

Все это происходило с людьми, уже умудренными жизнью и имевшими немалые достижения и успехи – и у всех у них срабатывала одна черта: чрезмерная самоуверенность, притупляющая чувство осторожности и ощущение опасности.

Еще более трогательное совпадение судеб просматривается при сравнении Алоиза с его сыновьями – Алоизом-младшим и Адольфом.

Но эту тему мы будем развивать уже в нижеследующих разделах книги.

Вот в такой-то обстановке 20 апреля 1889 года и родился Адольф – сын Алоиза и Клары Гитлер.

24 апреля он был крещен в местной католической церкви в Браунау-на-Инне.

Далее начинается история уже его жизни. Он занимает в нашем дальнейшем повествовании место своих предков – тех самых, ни один из которых не вырывается из заданных социальных рамок, согласно уверениям многочисленных биографов Гитлера.

Думается, что мы теперь уже имеем право отметить, что компетентность и профессиональная пригодность этих последних – ниже всякой критики!

2.6. Алоиз Гитлер выходит на пенсию.

Первые годы Адольфа Гитлера не должны были сопровождаться какими-либо экстраординарными особенностями его детской жизни.

Он рос на заботливом женском попечении: почти до пяти лет оставался единственным сыном у своей матери; в доме находилась еще младшая сестра последней – незамужняя и бездетная горбатая тетка Иоганна Пёльцль; сестра Ангела (от предшествующего брака его отца), старшая почти на шесть лет, заботившаяся об Адольфе и в их взрослые годы, вероятно и тогда охотно играла с младшим братиком как с куклой, а его старший брат Алоиз (старше Адольфа на семь лет с небольшим) пребывал на заоблачной высоте, едва ли уделяя значительное внимание малышу, еще не способному на мальчишеские забавы.

Отец Адольфа, занятый служебными обязанностями, тем более не мог снисходить к младшему сыну.

К тому же он пребывал в то время в раздрае собственных страстей и старался выбраться из тяжелейшего кризиса, в котором оказался, лишившись ожидаемого наследства от Иоганна Непомука Хюттлера, на которое твердо рассчитывал в течение пятнадцати лет до кончины своего драгоценного дядюшки. Вместо триумфального приобщения к богатству и обретения благополучия и свободы, Алоизу Гитлеру приходилось по-прежнему терпеливо тянуть служебную лямку – постоянно раздражаясь тем, что он не имел возможности демонстрировать окружающим даже и то богатство, которое накопил в результате разнообразных вымогательств в прошедшие годы.

Эта история могла его определенным образом подкосить – и отчасти умерить его прежнюю энергию и настойчивость. К тому же должна была уже сказываться и тяжесть прожитых нелегких лет.

С 1 января 1892 года в Австро-Венгрии началась очередная денежная реформа: гульдены заменялись на кроны (2 кроны = 1 гульдену); до 31 декабря 1899 года гульдены и кроны имели одновременное хождение.[385]385
  Нумизматический словарь.


[Закрыть] Вот тут-то Алоизу Гитлеру и понадобилось осуществить обмен имевшихся у него нелегальных накоплений.

Поскольку раньше он этим самостоятельно не занимался, а в Браунау-на-Инне, где он жил и служил, было бы крайне неосторожно привлекать внимание к такой операции, то Алоизу пришлось изобрести для нее оригинальное прикрытие, о котором простодушно поведал Мазер – как это мы уже цитировали. Повторим: «В мае [1892] /…/, когда Адольфу только что исполнилось три года, его отец уезжает в Вену, где остается до 6 июня. /…/ Алоиз /…/ взял в долг 600 гульденов /…/ под залог дома в Вёрнхарстсе. Вполне возможно, что Алоиз, у которого наряду с двумя первыми женами постоянно были и любовницы, вручил эту сумму своей рожденной вне брака дочери терезе Шмидт, которая в это время родила в Швертберге сына Фрица Раммера, на удивление похожего на его сына Алоиза».[386]386
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 52.


[Закрыть]

Легко понять, в чем состоял смысл всей этой операции: Алоиз-старший, утративший со смертью Иоганна Непомука собственный канал для нелегального обмена крупных денежных сумм, вынужден был прибегнуть к услугам кого-то из более предпримчивых коллег. Признавшись перед этим коллегой в наличии некоторой небольшой утаенной суммы, возможно предназначенной (как было разъяснено по секрету) на выплату пособия своей незаконной дочери в связи с рождением у нее ребенка, Алоиз дополнительно увеличил эту сумму заемом у этого же коллеги – и все это для того, чтобы обзавестись у него же каналом нелегального размена; воспользовавшись последним, Алоиз и разменял в Вене все имеющиеся у него нелегальные накопления, о размерах которых мы не имеем и приблизительных представлений. Такой маневр, к тому же, позволял и при размене в Вене представить большую часть обмениваемых денег как чужие – на всякий случай: осторожность никогда не помешает!

Разумеется, взятый долг был благополучно и вовремя возвращен; возможно и дочке с внуком действительно достались какие-то денежки, но главное – Алоиз перевел все свои незаконные накопления в новые денежные купюры.

В августе того же, 1892 года, Алоизу Гитлеру был присвоен ранг старшего официала таможенного управления.

При этом Алоиз достиг теоретически потолочного уровня, установленного законом для государственных служащих любых профилей, не имеющих среднего образования. При последнем ограничивающем условии, которое он не смог преодолеть в юные годы без необходимой посторонней поддержки, Алоиз достиг предельно высокого положения, какое и было для него доступно на государственной службе. Это ли не жизненный успех?!

В штате таможни Браунау не было места для такого чина. Поэтому последовал перевод Алоиза в Пассау – на германско-австрийской границе в точке ее пересечения Дунаем.

В Хальбахе (под Пассау) Алоиз немедленно завел пасеку.

В октябре 1892 чады и домочадцы Алоиза переехали в Пассау из Браунау – и поселились в съемном помещении. Лишь поздно ночью отец приходил домой – после ежевечернего посещения пасеки.[387]387
  Там же, с. 52–53.


[Закрыть]

Похоже на то, что общение с пчелами уже вышло для Алоиза за рамки первоначальной задачи отмывки денег и превратилось для него в необходимую психотерапию, освобождающую его от возникающих перед сном картин собственных деяний.

Это является естественной и необходимой потребностью для всех деятелей схожего профиля: Иоганн Непомук Хюттлер имел собственный трактир, в вечернем угаре которого топились все призраки его преступлений и воспоминаний о них; Адольф Гитлер проводил первые половины ночей, будучи не в силах удалиться в свою одиночную койку, в бессмысленных и малосодержательных разглагольствованиях перед секретаршами, адъютантами и не шибко интеллектуальными соратниками по партийному руководству – все равно о чем, только не об актуальнейших проблемах, волновавших и терзавших его.

Такое поведение, конечно, было характерно не только для членов данного семейства. Мучительные искания Ленина, замурованного почти в одиночном заключении в Горках своими соратниками, включая собственную жену; Сталин, сам загнавший себя в наглухо изолированный дом – по существу тюрьму с жалким прогулочным двориком – и пытавшийся уничтожить всех врачей, способных помочь ему, – это все персонажи из той же оперы. Автор этих строк не решается воспроизвести подробности последних лет существования Иосипа Броз Тито или Мао Дзедуна, будучи не уверен в достоверности и адекватности публиковавшихся сведений.

Все эти вариации подтверждают общий тезис о том, что зверские преступления все-таки не полностью соответствуют человеческой природе и неизбежно коверкают психику решающихся на них. Это и иллюстрации на тему о прижизненном возмездии, в реальность и неотвратимость которого верит автор этих строк.

Слабое, надо заметить, утешение для многочисленных жертв злодейских убийств.

В то же время, очевидно, было покончено и с надеждами немедленного выхода Алоиза на пенсию или служебного перемещения куда-нибудь поближе к дому, приобретенному в 1888 году в Вёрнхарстсе – еще накануне кончины Иоганна Непомука. Осенью 1892 и последовала упомянутая продажа дома за три тысячи гульденов наличными и еще четыре – в рассрочку (как мы полагаем – фиктивную).

В результате Алоиз высвободил основную часть имеющихся у него легальных средств, замороженных этой нелепой покупкой, и отмыл часть нелегальных.

Возможно, что эпизодическое общение с внуком наводит Алоиза на идею продолжить собственное размножение. Или наоборот – это Клара постаралась принять меры к тому, чтобы муж не отвлекался на собственных детей, размножавшихся вдали от его законной семьи. Так или иначе, но 24 марта 1894 года и у них происходит прибавление семейства: родится младший брат Адольфа – Эдмунд Гитлер.

Адольфу уже почти пять лет – это уже вполне сознательный детский возраст. Удивительнейшим образом ни в «Майн Кампф», ни в каких-либо частных устных воспоминаниях Гитлера не возникает ни единого слова ни о его старших брате и сестре, ни о младших: младшая сестра Паула родилась еще через два года – 21 января 1896 года, вроде бы в том же году безвозвратно бежал из дому их старший брат Алоиз, которому тогда исполнилось четырнадцать, а 2 февраля 1900 года умер от кори Эдмунд, не доживший до шести лет.[388]388
  Там же, с. 55, 57, 60.


[Закрыть] Все это, согласитесь, немаловажные события для подраставшего Адольфа!

В зрелые годы Гитлера связывали со старшим братом и обеими сестрами весьма странные отношения, о которых много ниже. Странности эти начались, судя по всему, еще в их детстве, а единственное объяснение этим странностям – патологический эгоизм Адольфа Гитлера, приобретенный им по наследству.

1 апреля 1894 года, сразу после рождения Эдмунда, Алоиз-старший переводится по службе в Линц; семья остается в Пассау.

Лишь еще через год Алоиз Гитлер покупает дом с обширным земельным участком в Хафельде под Ламбахом-на-Трауне.[389]389
  Примечание К.А. Залесского // И. Фест. Путь наверх, с. 32.


[Закрыть] Это, заметим, не очень близко от места службы Алоиза в Линце, до него – более двадцати километров. Следовательно, последующий выход на пенсию к данному моменту был уже решен.

В апреле 1895 семья переезжает в Ламбах,[390]390
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 41, 53–54.


[Закрыть] а Клара вновь немедленно становится беременной – будущей Паулой.

1 мая 1895 года шестилетний Адольф Гитлер поступает в 1-й класс начальной школы в Фишльхаме под Ламбахом – и успешно учится читать и писать.[391]391
  Там же, с. 51, 54.


[Закрыть]

Вскоре после этого, 25 июня 1895 года, происходит существенное изменение всего семейного быта: Алоиз-старший удаляется на пенсию. Ему в это время исполнилось 58 лет, но тянуть до законных 65 он уже просто не мог и не хотел.

Этот уход происходит сразу по достижении сорока лет с момента его поступления на службу – в Вене в 1855 году, что обеспечивает ему теперь полноценную пенсию. Мазер сообщает: «Досрочный выход на пенсию «в связи с непригодностью для дальнейшего прохождения службы по заключению врачей», однако пенсия выплачивается полностью ввиду более чем сорокалетней выслуги. /…/

Когда он /…/ вышел /…/ на пенсию, его годовой оклад составлял свыше 1100 гульденов, причем в Пассау ему еще доплачивали 220, а в Линце 250 гульденов. После выхода на пенсию выплата надбавок прекратилась. Налогами можно пренебречь. Будучи пенсионером, Алоиз Гитлер платил в год по 20 крон».[392]392
  Там же, с. 41, 42.


[Закрыть]

Пенсия, таким образом, равнялась его последнему основному окладу за исключением дополнительных надбавок и составила 2196 крон в год или 183 кроны в месяц[393]393
  Там же, с. 77.


[Закрыть] – при отсутствии квартплаты, поскольку семья обосновалась в собственном доме, и при наличии земельного участка, на котором можно было выращивать сельскохозяйственные продукты и, добавим, разводить пчел!

Много это или мало?

По поводу материального положения молодого Адольфа Гитлера несколько в более поздние годы приводятся следующие сведения: «Юрист с годичным стажем работы в суде получал в то время 70 крон в месяц, молодой учитель в первые 5 лет работы 66 крон, почтовый служащий 60 крон. Асессор венского реального училища до 1914 года получал месячный оклад 82 кроны. Бенито Муссолини, который в 1909 г. был главным редактором газеты «Авениль дель Лабораторе» в тогда еще австрийском Триесте и одновременно работал секретарем социалистической рабочей палаты, получал за обе работы 120 крон».[394]394
  Там же, с. 77–78.


[Закрыть]