Текст книги "Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера"

Автор книги: Владимир Брюханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 51 страниц)

4.4. Совращение Адольфа Гитлера.

Что должен был немедленно предпринять Гитлер, разбуженный проходившей молочницей ясным летним утром 1908 года на дороге в Шпитале?

Разумеется, немедленно бежать в Вену: с похмелья он не мог даже вспомнить (и так, возможно, никогда не вспомнил и в точности не узнал), что же именно он растрепал в пьяном виде в трактире накануне вечером. Но это были явно неуместные признания, сопровождаемые демонстрацией золотых или серебряных гульденов, извлеченных им из карманов. Какие именно подробности совершенных им преступлений он сумел огласить – этого, повторяем, он мог теперь и сам не знать. Но, судя по тому, что происходило позднее, в трещащей от похмелья голове Гитлера возникло нешуточное опасение, что вчерашние собеседники и собутыльники, тоже, конечно, основательно подвыпившие, могут сегодня, протрезвев и подумав, немедленно донести в полицию, а та, если поверит серьезности возведенного поклепа, также немедленно должна броситься хватать Гитлера. И, не дожидаясь этого, он должен был улепетывать сам.

Мы не можем представить себе в точности, как он мог конкретно решить: задержаться ли еще чуть-чуть, чтобы снова упрятать в тайник уже извлеченную и упакованную часть сокровищ, или немедленно выехать вместе с этой поклажей, рискуя быть пойманным с поличным в случае погони и ареста.

Так или иначе, но в Вену он благополучно выбрался.

Еще в январе-феврале 1908 года Гитлер, оформив получение наследства, должен был положить все законно приобретенные деньги в банк в Линце или Леондинге, а другие деньги (включая, вероятнее всего, «заем» у тетушки Иоганны) иметь при себе в наличном виде. Приехав в феврале в Вену, он должен был открыть новый счет, переведя на него все прежние накопления, или пользоваться старым, но уже из нового для него, венского отделения того же банка. Счет мог быть открыт и в прежние его приезды в Вену. Поэтому перевести на него деньги он мог сразу еще до окончательного выезда из Линца. На этот же венский счет, очевидно, стали поступать и ежемесячные выплаты «сиротской» пенсии.

В любом варианте координаты его венского счета должны были иметься в банке и других официальных учреждениях в Линце и Леондинге.

Кроме того, у Гитлера должна была иметься в Вене и банковская сейфовская ячейка, где он должен был держать свои заведомо нелегальные деньги и часть извлеченных сокровищ, еще не переведенных в современную денежную форму.

Теперь, в августе 1908, добравшись до Вены, Гитлер, отрубая концы, связывающие его со Шпиталем, Линцем и Леондингом, должен был закрыть этот банковский счет, сняв с него все свои денежные накопления и опустошив сейфовскую закладку. Он, вероятно, мог сопроводить эту операцию устным или даже письменным сообщением в банке о том, что поступает так потому, что немедленно отбывает, допустим, в Гаити или Таити (если он знал такие названия!) – нужно было немедленно заметать следы! Лучше бы, заметим, ему действительно было отправиться туда или еще куда-нибудь подальше!

Поэтому очередная выплата пенсии, начисленная Гитлеру с 1 августа 1908 года, вернулась назад к учреждению-отправителю – наверняка с формулировкой: данный счет больше не существует. И в дальнейшем Гитлеру деньги более не высылались, но он, как рассказывалось, получил их позднее, передав часть накопленной суммы в 1911 году в пользу своей сестры Паулы и забрав себе все накопленные остатки в мае 1913 года.

Любопытно, однако, что Гитлер оставался проживать в квартире, где ранее жил и Кубицек, вплоть до 18 ноября 1908 года – это определенно утверждает Мазер.[1040]1040
  W. Maser. Op. cit. S. 67.


[Закрыть] Это означает, что Гитлер не опасался того, что в результате доноса, предположительно совершенного в Шпитале, его немедленно будут разыскивать именно по этому адресу. Это очень интересно и существенно!

Очевидно, что родственники Кубицека, знавшие ранее этот адрес от самого Кубицека, теперь могли не связывать этот адрес с Кубицеком и Гитлером совместно, поскольку знали, что Кубицек отбыл в армию, а что было с Гитлером – они не знали или были целенаправленно ложно информированы об этом. Это и внушало спокойствие Гитлеру, который пока еще пребывал в молодой неопытности и не понимал того, насколько эффективно может всерьез работать полиция.

Зато совершенно очевидно, что этого адреса изначально не знал никто из родственников и знакомых Гитлера в Шпитале, Леондинге, Линце и в самой Вене – иначе Гитлер немедленно должен был покинуть это жилье! Он же, повторяем, оставался там порядка трех месяцев – и бесследно исчез оттуда якобы только накануне возвращения Кубицека из армии. Это означает, что Гитлер с самого февраля 1908 года фактически скрывался от всех родственников без исключений, даже и от тех, к которым заявился в Шпиталь в августе 1908.

Это – красноречивая характеристика того, насколько прочно подвел черту Гитлер под всем своим прошлым еще в самом начале 1908 года! Это же – косвенное свидетельство максимальной серьезности и преступности того, что он совершал в прежние времена, в особенности – в самый последний период, связанный со смертью матери.

Обратим внимание и на такую подробность: что-то не склеивается в рассказе Кубицека. Если Гитлер действительно оставался в их прежней квартире до 18 ноября, то это существенно перекрывает по времени двухмесячную службу Кубицека в армии, начавшуюся еще в августе. Действительно ли Кубицек не виделся с Гитлером после возвращения? Действительно ли Гитлер «не хочет» с ним «встречаться» и «не оставляет ему даже своего нового адреса»?[1041]1041
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 81.


[Закрыть] Или это заявление Кубицека, сделанное через тридцать лет, – вынужденный его шаг, подчеркивающий, что ни о чем последующем он свидетельствовать не собирался – явно пытаясь тем самым сохранить свою жизнь в годы правления Гитлера?

Если это так, то тогда имеет смысл присмотреться и к содержанию некоторых интересных свидетельств Кубицека, поскольку они могут относиться по существу к гораздо более поздним временам, чем лето 1908.

Хотя ныне бытует мнение о том, что записки Кубицека – «смесь фантазии и правды»,[1042]1042
  Там же, с. 76.


[Закрыть] но нам представляется, что они наполнены особым смыслом – подобно тем же показаниям Гестапо-Мюллера, ни в коем случае не являющими собой чистую правду.

Согласно сведениям Мазера, основанным, очевидно, на данных венской полиции, с 18 ноября 1908 по 20 августа 1909 года Гитлер снимает комнату по адресу – Felberstr., 22.[1043]1043
  W. Maser. Op. cit. S. 67.


[Закрыть]

С 20 августа по 16 сентября 1909 года Гитлер живет на Sechshauserstr., 58.[1044]1044
  Ebenda.


[Закрыть]

С 16 сентября по ноябрь 1909 года Гитлер снимает уже не комнату, а угол в квартире на Simon-Denkgasse.[1045]1045
  Ebenda.


[Закрыть]

Мазер по-видимому прав, когда комментирует это следующим очевидным образом: с 1909 по 1914 год Гитлера «ищет /…/ австрийское военное ведомство, которое не может призвать его на военную службу, так как не знает, где он находится»[1046]1046
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 81.


[Закрыть] – это, по крайней мере, соответствует тому, как должны были вести себя власти в соответствии с законом.

Это должен был понимать в свое время и Гитлер, зная притом, что это – не единственный возможный мотив полицейских поисков.

По мере того, однако, как шло время, становилось все более похожим, что едва ли Гитлера ищет полиция по подозрению в совершенных убийствах или крупной краже – в соответствии с предполагаемым доносом в Шпитале: если бы полиция искала его как серьезного преступника, то делала бы это, можно было полагать, гораздо энергичнее. Здесь же, скорее всего, дело ограничивалось тем, что сначала уточнялся адрес Гитлера, затем ему присылалась призывная повестка, затем он менял адрес, затем все повторялось. Но если все действительно происходило подобным образом, то на месте Гитлера следовало бы удивляться странной удачливости подобной схемы для него.

Несколько забегая вперед, мы можем предположить, что уверенность Гитлера могла иметь определенные объективные основания: неповоротливая бюрократическая машина могла смазываться регулярными взятками, получаемыми от него. Но для этого он должен был уметь их давать, а сложность тут в том, чтобы не ошибиться в оценке готовности представителей власти к получению взятки.

Гитлер притом, повторяем, должен был все более надеяться на то, что его шпитальские собутыльники все-таки не поверили его чудовищным саморазоблачениям, хотя и подкрепленным вещественными доказательствами в виде продемонстрированных монет.

Беда в том, что по мере того, как его убежденность в счастливом завершении шпитальского инцидента должна была укрепляться, одновременно возрастала его собственная вина в злостном уклонении от призыва в армию: с каждой задержкой в решении этого вопроса он становился все более очевидным дезертиром! Поэтому скрываться ему приходилось все тщательнее!

В целом складывалась совершенно тупиковая ситуация!

Уехать из страны Гитлер по-прежнему не рисковал: он, во-первых, никак не мог решиться уехать далеко от оставленных им в Шпитале сокровищ, во-вторых – все еще не решался снова заявиться за ними в Шпиталь и, в-третьих, должен был опасаться при нелегальном пересечении границы того самого задержания, которого и пытался избежать. В результате Гитлер психологически превращался в такого же зайца, совершающего якобы спасительные прыжки, каким был его дед Георг Хидлер!

Существенно, что теперь это происходило не в контрабандистском раю в глуши богемских лесов, а посреди столицы империи. Как можно было скрываться в такой ситуации, не заручившись поддержкой достаточно влиятельных людей в столице? Очевидно, что никак! – и Гитлер просто был обязан попытаться обзавестись такой поддержкой!

Что при этом должно было происходить с его финансовыми накоплениями, положенными, разумеется, в какой-то другой венский банк?

Понятно, что они должны были уменьшаться, ничем при этом не восполняясь: совершенно неизвестно о том, чтобы Гитлеру в это время удавалось занимался хоть какой-нибудь полезной деятельностью, приносящей ему существенные доходы.

Должны ли были сократиться в результате его финансовые запасы до самого нуля? В этом нужно очень и очень сомневаться: во-первых, уж больно велики изначально были эти запасы (хотя при желании и при необходимости можно быстро растратить сколь угодно много!); во-вторых, даже очень молодой Гитлер был достаточно разумным и расчетливым человеком, чтобы не тратить последнюю копейку: было бы весьма естественным, чтобы он наложил мораторий на собственные траты при снижении денежных запасов до какого-то низкого критического уровня – одна тысяча крон? две? три?..

Могло быть и так: проблемы с пропиской в полиции явно сокращали периоды времени, когда он задерживался на новом постоянном месте жительства – его, похоже, действительно искали. Поиски эти могли распространиться и на поиски его банковского счета. Это могло происходить и по-настоящему, а могло просто показаться мнительному Гитлеру: предположим, направляясь как-то в банк за деньгами, Гитлер вдруг заметил стоящих поблизости от банка полицейских, и решил что это – подготовленный ему арест; и с того момента он мог вообще не появляться в своем отделении банка!

На Гитлера и многих его родственников такое очень походило бы! Недаром тот же Георг Хидлер так и потерял (скорее всего – зазря) подобающее ему родительское наследство, вынужденно уступив его младшему брату Иоганну Непомуку!

В результате Гитлер действительно мог дойти до настоящего голода, даже еще не успев разориться.

Голодающий богач Гитлер – это нечто!!!

Так или иначе, но в ноябре 1909 Гитлер докатился до ночлежки для бездомных: его местожительством стало Meidlinger Obdachlosenasyl (Мейдлингское убежище для бездомных); в это же время он якобы работал днем на подсобных работах.[1047]1047
  W. Maser. Op. cit. S. 67–68.


[Закрыть]

Гитлеру определенно не нравилось об этом вспоминать – это очень заметно по тексту «Майн Кампф».

Вот как пишет Гитлер, имея в виду себя самого: «Найти работу мне было нетрудно, так как работать приходилось как чернорабочему, а иногда и просто как поденщику. Таким образом я добывал себе кусок хлеба».[1048]1048
  А. Гитлер. Указ. сочин., с. 18.


[Закрыть]

А вот как он, якобы углубившись в философский анализ проблем других молодых людей, пишет об этих других (все на той же странице!): «деревенский парень приходит в большой город, имея в кармане кое-какие деньжонки. Ему не приходится дрожать за себя, если по несчастью он не найдет работы сразу. Хуже становится его положение, если, найдя работу, он ее быстро потеряет. Найти новую работу, в особенности в зимнюю пору трудно, если не невозможно. Несколько недель он еще продержится. /…/ ему приходится бродить по улицам на голодный желудок, заложить и продать последнее; его платье становится ветхим, сам он начинает все больше опускаться физически, а затем и морально. Если он еще останется без крова (а это зимой случается особенно часто), его положение становится уже прямо бедственным. Наконец он опять найдет кое-какую работу, но игра повторяется сначала. /…/ Постепенно он научится относиться к своему необеспеченному положению все более и более безразлично. Наконец повторение всего этого входит в привычку».[1049]1049
  Там же, с. 18–19.


[Закрыть]

Поразительно, но ни сам Гитлер, ни его читатели не узрели здесь никаких противоречий: уж либо одно, либо другое!

Можно полагать, что все последнее относится именно к самому Гитлеру – по меньшей мере в течение осени и начала зимы 1909 года: «Конрад Хейден, автор первой значительной биографии Гитлера, установил, что в это время Гитлер, оказавшись в «горькой нужде», был вынужден несколько ночей провести без крыши над головой и пока не наступили холода ночевать на скамейках в парке и в летних кафе».[1050]1050
  И. Фест. Путь наверх, с. 77.


[Закрыть]

В ночлежке, которая выручила его от холода, Гитлер и встретился со своим спасителем – Райнхольдом Ханишем, гораздо более опытным и толковым товарищем, не обуреваемым сверхъестественными амбициями, притом не чуждым искусству и вскоре оценившим художественную квалификацию Гитлера, хотя: «Прежде чем Ханиш предложил продавать картины, они жили попрошайничеством, переноской багажа пассажиров на западном вокзале /…/ или убирали снег на улицах».[1051]1051
  Д. Сьюард. Указ. сочин., с. 48.


[Закрыть]

Кнопп, однако, замечает: «У нас нет доказательств того, что Гитлер просил милостыню».[1052]1052
  Г. Кнопп. Указ. сочин., с. 150–151.


[Закрыть]

Далее благодаря новому знакомцу положение выправляется: «Райнхольд Ханиш, с которым Гитлер познакомился во время кратковременного пребывания в приюте для бездомных, быстро и чаще всего выгодно продает картины оптовым и частным покупателям. Выручку они с Гитлером делят пополам. Гитлер пишет в «Майн кампф»: «В 1909–1910 гг. мое положение… несколько изменилось… Я работал тогда самостоятельно, рисуя небольшие картины и акварели». Ханиш подтвердил эту информацию, добавив, что «иногда удавалось получить очень хороший заказ», так что «жить было на что. Но в хороших художественных магазинах работы никогда не принимали /…/».»[1053]1053
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 82–83.


[Закрыть]

Отметим: «Гитлер считал, что сам он не в состоянии продавать свои работы, потому что «в своей поношенной одежде он не смотрится».»[1054]1054
  И. Фест. Путь наверх, с. 79.


[Закрыть]

Трудно назвать это настоящим художественным творчеством, хотя Мазер и некоторые другие поклонники Гитлера пытаются создать такое впечатление: «Покупателями картин Гитлера, которые он подписывает «А. Гитлер», «Гитлер» «А.Г.» или «Гитлер Адольф» и после августа 1910 г. в большинстве случаев сам вручает заказчикам, чаще всего были представители еврейской интеллигенции и коммерческих кругов. Даже в 1938 г., когда акварели Гитлера продавались по цене от 2 до 8 тысяч марок, среди владельцев картин Гитлера периода 1909–1913 гг. были такие люди, как еврейский врач Блох, лечивший и мать Гитлера, и его самого [!!!], венгерский инженер еврейского происхождения Речай, венский адвокат доктор Йозеф Файнгольд, который с 1910 по 1914 г. поддерживал молодых способных художников, и продавец рамок для картин Моргенштерн. У многих владельцев отелей и магазинов в Линце и Вене, а также деятелей науки в 1938 г. было даже по несколько картин Гитлера периода «учебы и страданий в Вене». В замке Лонглит английского коллекционера Генри Фредерика Тинна, лорда Батского по-прежнему хранится 46 подписанных Гитлером картин периода до 1914 года».[1055]1055
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 83.


[Закрыть]

Понятно, что все эти сведения не имеют никакого отношения к объективной оценке художественных возможностей Гитлера. Факт, что его произведения были не настолько плохи, чтобы все они были выброшены на помойку в те годы, когда имя Гитлера было почти никому не известно. В то же время ценить их стали лишь тогда, когда имя их автора приобрело широкую популярность – отнюдь не в сфере художественного творчества!

Изображения людей крайне слабо удавались Гитлеру.[1056]1056
  И. Фест. Путь наверх, с. 81.


[Закрыть] Но этим страдали многие мастера различных пейзажных жанров – даже такой гений, как Айвазовский. В то же время малоизвестный художник Сталин не оставил ни одного рисунка в цвете, ни одного изображения архитектурного сооружения, но вполне узнаваемо воспроизвел лицо деда автора этих строк.[1057]1057
  Б.С. Илизаров. Указ. сочин., с. 94.


[Закрыть]

От Ханиша известно, что Гитлер редко создавал самостоятельные работы или даже вообще никогда этого не делал: он, якобы, просто копировал малоизвестные гравюры и картины прежних мастеров – достоверно выяснить это теперь уже, по-видимому, невозможно. Гитлер, до которого подобные слухи дошли в 1944 году, оскорбился и утверждал, что копированием не занимался![1058]1058
  W. Maser. Op. cit. S. 478.


[Закрыть]

Вполне определенный жизненный сдвиг у Гитлера произошел вскоре после его знакомства с Ханишем: оба они накануне Рождества 1909 года (незадолго до 25 декабря) оказались постояльцами некоего мужского общежития на Meldemfnnstr., 27.[1059]1059
  Ebenda, S. 68.


[Закрыть]

Лишь с этого-то момента времени, заметим, Гитлер и получал возможность заняться своими художественными поделками – где он еще мог бы это делать посреди зимы, будучи бездомным? Поэтому материальный сдвиг в быту Гитлера произошел не в результате успехов его художественного творчества, а предшествовал им, имея, таким образом, какую-то иную первопричину. Эта-то невыясненная основа и обеспечила, как минимум, перемещение из ночлежки в общежитие, вовсе не бывшее, как будет показано ниже, благотворительным учреждением для нищих.

Историки, пытавшиеся отыскать все подробности жизни и быта Гитлера, установили, что для него это общежитие оставалось затем постоянным местом дальнейшего жительства в Вене; правда, непрерывность проживания там Гитлера до июня 1910 года документально не подтверждена; зато с 26 июня 1910 и до 24 мая 1913 года, согласно полицейской регистрации, Гитлер постоянно проживал исключительно по этому адресу.[1060]1060
  Ebenda.


[Закрыть]

Это означает, кроме всего прочего, что именно до 26 июня 1910 года и были утрясены все претензии властей к Адольфу Гитлеру и все претензии Адольфа Гитлера к властям.

Как же это вообще могло произойти?

Вариантов ответа на этот вопрос очень немного.

Первый состоял в том, что Гитлер все-таки попался бы тем, кто его разыскивал.

Далее – вроде бы очевидные последующие возможности: он был бы освобожден от воинской обязанности по состоянию здоровья (так именно и произошло, но только в начале 1914 года), при этом его могли бы подвергнуть штрафу за все-таки немотивированные уклонения от призыва (что в 1914 году сделано не было); поскольку он не был очевидным инвалидом (и достаточно успешно сражался в германской армии в 1914–1918 годах!), то его могли попросту засунуть в армию и заставить отслужить по полной железке, а наихудшая возможность состояла в попадание под суд с перспективой оказаться в тюрьме на не очень длительный срок.

Другой вариант состоял в том, что Гитлер должен был отыскать каких-нибудь влиятельных покровителей, которые утрясли бы его конфликт с военными властями и с государственной полицией, исполняющей волю последних в подобных ситуациях.

В реальности же получилось нечто странное. С одной стороны, власти вроде бы пытались отыскать Гитлера еще в 1908 году, почти наверняка в 1909 и, может быть, даже в начале 1910 года: они, по крайней мере, должны были так поступать, а Гитлер притом, вроде бы, проявлял типичное поведение прячущегося дезертира.

Вслед за тем Гитлер удивительным образом вовсе ничего не опасался со стороны властей, когда в августе 1910 подавал в суд на Ханиша (об этом – ниже), весной 1911 разбирался в судебном конфликте с собственной сестрой Паулой, а в мае 1913 извлекал из государственных органов недоплаченную ему «сиротскую» пенсию, а затем без препятствий выехал за границу!

Еще позднее, в январе 1914, австрийские власти вновь неожиданно проявили заинтересованность в Гитлере, уже переселившимся в Германию, хотя и этот конфликт между ними вроде бы завершился миром: Гитлер был освобожден от службы по состоянию здоровья – притом с совершенно издевательскими по отношению к нему формулировками, обосновывающими такое решение.

Что же происходило?

Рассмотрим внимательнее реальные возможности Гитлера.

Каким вообще образом он мог обзавестись покровительством достаточно авторитетного лица, способного помочь ему в конфликте с властями?

Конечно – лично понравиться кому-нибудь. И в этом у Гитлера имелись различные и очень неплохие возможности.

Кубицек свидетельствует о том, что еще во времена их совместного проживания в Вене Гитлер привлекал внимание и зрелых дам,[1061]1061
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 281–282.


[Закрыть] и вполне определенных гомосексуалистов, знакомство с одним из которых описано Кубицеком. Воспроизведем этот последний рассказ, имея в виду необходимость затем заново возвращаться к нему: «На углу Мариахильферштрассе и Нойбау-гассе однажды вечером с нами заговорил хорошо одетый мужчина приличного вида и спросил, чем мы занимаемся. Когда мы объяснили ему, что мы студенты, изучаем музыку и архитектуру, он пригласил нас на ужин в отель «Куммер». Там он предложил нам заказать все что хотим… При этом он рассказал, что он фабрикант из Феклабрука, не заводит знакомств с женщинами, так как они хотят только денег. Мне особенно импонировали его суждения о музыке, которая ему очень нравилась. Мы поблагодарили его за ужин, он проводил нас на улицу, и мы пошли домой. Дома Адольф спросил, как мне понравился этот господин… «Это гомосексуалист», – объяснил мне Адольф со знанием дела… Мне показалось само собой разумеющимся то отвращение и презрение, с каким Адольф относился к этому и всем другим сексуальным извращениям большого города. Он отвергал даже распространенный среди молодых людей онанизм и во всех сексуальных делах придерживался строгих жизненных правил, которые он намеревался установить и в своем будущем государстве».[1062]1062
  Там же, с. 283.


[Закрыть]

Последняя фраза вызывает, разумеется, особенно скептическое отношение: ну как можно проверить, что кто-то отвергает онанизм – даже если это сосед по общей комнате? Да и не должен был Гитлер венского периода рассуждать о своем будущем государстве – это понятное сочинительство Кубицека, отражающее ситуацию уже 1938 года!

Одинокому молодому мужчине как раз подобало бы иное отношение к онанизму, а вся биография Гитлера заставляла задумываться на вполне определенные темы: «Психолог может написать целую книгу о Гитлере [их и написаны десятки, если не сотни!], начав с описания самого себя в «Моей борьбе» как Mutterrsöhnchen – маменькиного сынка. Гитлер писал, что он вырос из этого состояния [еще бы!], но на самом деле это было не так. Германии и всему миру еще постояло пострадать от того, что у Гитлера психологические проблемы подобного типа людей разрослись до демонических масштабов. Движущей силой его стремления к власти была гиперкомпенсация его комплекса импотента-онаниста»,[1063]1063
  Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 206.


[Закрыть] но импотент и онанист – вовсе не синонимы!

С чем следует согласиться во всех подобных декларациях, звучащих абстрактно и напыщенно, так это с тем, что половая жинь Гитлера заведомо отличалась от нормы. Да и его отношения с Кубицеком носили, в этом определенном смысле, весьма подозрительный характер!

Отметим и знание дела, проявленное Адольфом в рассказе Кубицека. Обратим внимание и на то, что «фабрикант», вроде бы, не напрашивался на продолжение знакомства. Существенно и то, что эпизод весьма запомнился Кубицеку, а происходить он мог, напоминаем, не только до кратковременной службы Кубицека в армии, но и после этого срока…

Вот так-то, с другой стороны, и могло на самом деле происходить знакомство Гитлера с его будущим покровителем!..

Особенно, если у Гитлера уже не было собственных денег на ужин в солидном ресторане!..

Не имел Гитлер (по крайней мере – уже после Первой Мировой войны) и предубеждений против покровительниц.

Гитлер навсегда сохранил притягательность для женщин, а в двадцатые годы многие зрелые дамы и помогали ему материально, и способствовали установлению им полезных деловых связей. «Готфрид Федер[1064]1064
  Один из основателей НСДАП, инженер, разрабатывал политэкономические идеи социалистической направленности, отошел от активных ролей в 1936 году, умер в сентябре 1941.


[Закрыть] даже написал памфлет, в котором обвинял Гитлера в предпочтении «компании красивых женщин» его обязательствам в качестве главы партии рабочего класса».[1065]1065
  Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 61.


[Закрыть]

Генрих Манн писал вполне определенно: «Он начал свою карьеру при помощи зрелых женщин, которые предлагали ему свои услуги и стали его первой опорой. Он общался с ними только ради их денег, предпочитая, конечно, мужское безрассудство мальчиков. Он сам околдовывал людей женскими чарами».[1066]1066
  М. Кох-Хиллебрехт. Указ. сочин., с. 304.


[Закрыть]

Мазер писал с явно оправдательным уклоном: «Ценности, полученные от «влюбленных женщин», он обычно использовал в качестве гарантий под предоставленные кредиты, с помощью которых ему удавалось поддерживать партию в трудных ситуациях»[1067]1067
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 288.


[Закрыть] – и приводил конкретные примеры.[1068]1068
  Там же, с. 288–289.


[Закрыть]

Но рационально обосновывать собственное поведение могут любые проститутки и сутенеры!..

Никто из этих женщин не добился ничего – чего бы они ни добивались! Неизбежный последующий разрыв отношений сопровождался иногда маленькими демонстрациями, которые они могли себе позволить, например: «Фрау Бехштайн, которая была покровительницей и хорошей знакомой Гитлера еще десяток лет назад, получила от него жалкий букет цветов на свой день рождения, пришла к нему на прием и в лицо назвала ничтожным канцлером»![1069]1069
  Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 335–336.


[Закрыть]

Очевидно, однако, что Гитлер не был сексуальным гигантом – иначе бы об этом появилось не единственное позитивное свидетельство его возлюбленной (Марии Рейтер) за всю его жизнь, о котором мы упоминали выше.

Наоборот, о Гитлере всегда велись раговоры прямо противоположного свойства.

Например: «Первый шеф гестапо Рудольф Дильс в 1933 году имел более точные сведения о личной жизни нового рейхсканцлера, которые он кратко резюмировал следующим образом: ««Ведь он не спит с женщинами?» – спросил меня умный психиатр, который был уверен, что одержимый своей идеей не может сохранить нормальные человеческие интересы. Я согласился».»[1070]1070
  М. Кох-Хиллебрехт. Указ. сочин., с. 271.


[Закрыть]

Идеи ли тут были виноваты или не идеи (все идеи, которые Гитлер якобы имел еще в 1908–1914 годах, явно были придуманы во время его работы над «Майн Кампф» в тюремном заключении в 1924 году[1071]1071
  В. Мазер. Указ. сочин., с. 214.


[Закрыть]), но Гитлер вполне определенно, повторяем, не был самцом-супергигантом, и в этом нет ничего особенно обидного для него – такие супермены попадаются достаточно нечасто.

Иное дело в том, что возбужденным женщинам, желающим эксплуатировать привлекательного молодого человека, требуется именно что-нибудь не совсем обычное!

О Гитлере же ходили такие определенные сведения и неопределенные слухи: «Он не умел плавать и не собирался учиться. В общем, я даже и не могу вспомнить, видел ли я его когда-либо в купальном костюме, никто другой тоже не мог этого припомнить. Ходила история, возможно правдивая, что старые армейские товарищи Гитлера, видевшие его в душевой, заметили, что его гениталии сильно недоразвиты, и он, без сомнения, стеснялся показывать свое тело другим».[1072]1072
  Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 167.


[Закрыть]

Так или иначе, но Гитлеру очевидно не могла удасться карьера альфонса, достигающего жизненного успеха, покоряя женщин в постели!

Совсем иное дело – оказаться пассивным гомосексуалистом, развлекающим зрелых мужчин: для этого не требовалось никаких особых природных физических качеств, кроме привлекательности, которой Гитлер располагал в избытке!

Но необходимо было, конечно, отсутствие определенного психологического барьера против развлечений такого рода.

И, похоже, такого барьера у Гитлера в действительности не было: «мягко говоря, он не испытывал явного отвращения к гомосексуалистам»![1073]1073
  Там же, с. 95.


[Закрыть]

Вопреки верноподданничейским разглагольствованиям Кубицека, всю свою жизнь Гитлер откровенно восхищался многими известными гомосексуалистами: «Микеланджело был не единственным гомосексуалистом, которого взял себе за образец Гитлер. Он питал особенную склонность и к баварскому королю Людвигу II».[1074]1074
  М. Кох-Хиллебрехт. Указ. сочин., с. 325.


[Закрыть]

Откровенным активным гомосексуалистом был, как известно, Эрнст Рем: «Гитлер совершенно точно никогда не имел никаких иллюзий по этому поводу».[1075]1075
  Э. Ханфштангль. Указ. сочин., с. 189.


[Закрыть]

«[Карл] Эрнст, еще один гомосексуалист из лидеров СА, в тридцатых годах как-то намекнул, что ему хватает нескольких слов, чтобы успокоить Гитлера, когда по политическим соображениям тот начинал жаловаться на поведение Рема. Возможно, именно поэтому он тоже был расстрелян».[1076]1076
  Там же, с. 150.


[Закрыть] Интересно, что Эрнст был арестован и расстрелян одновременно с Ремом, но притом Карл Эрнст в этот самый момент направлялся в свадебное путешествие вместе с вполне нормальной женщиной сразу после их свадьбы![1077]1077
  К. Залесский. НСДАП, с. 640–641.


[Закрыть]

«После подавления путча Рема Гитлер тщательно вычистил из своего прошлого все явные проявления гомосексуальных наклонностей. Тем более бросалось в глаза подчеркнутое преклонение Гитлера перед личностью прусского короля Фридриха II, в военном окружении которого имелось социально акцентированное увлечение гомосексуализмом».[1078]1078
  М. Кох-Хиллебрехт. Указ. сочин., с. 326.


[Закрыть]

Гитлера всегда тянуло к привлекательным мужчинам – мужественным и красивым; это отмечали все, близко сталкивавшиеся с ним после Первой Мировой войны.

Примеров много, один из них – Вальтер Хевель, убитый среди прочих в Берлине 2 мая 1945 года. Они сблизились в заключении в Ландсберге: «Красивый сокамерник Гитлера молодой выходец с Рейна Вальтер Хевель был восхищен фюрером и уже не расставался с ним до конца жизни. В письме от 9 ноября 1924 года он описал всю силу гомоэротического воздействия своего соседа по камере: «Когда Гитлер берет твою руку и смотрит прямо в глаза, испытываешь нечто вроде электрошока и такое чувство силы, энергии, немецкости и всего самого лучшего, что только есть в этом мире».»[1079]1079
  Там же, с. 346.


[Закрыть]

Из той же оперы был и упоминавшийся Шпеер: «Гитлер желал, чтобы его любимец Шпеер всегда был поблизости. В Оберзальцберге у архитектора было ателье, выстроенное в альпийском стиле. Его красивая мастерская в Берлине также располагалась близ фюрера. /…/ Наблюдатели единогласно отмечали, что после встречи со Шпеером у Гитлера «всегда было приподнятое радостное настроение. Он был счастлив и воодушевлен».»[1080]1080
  Там же, с. 331.


[Закрыть]

Это помогает лучше понять, какие именно чувства влекли Шпеера в Берлин к Гитлеру 23 апреля 1945 года, а также и ту степень издевки над ним, какую проявил тогда Гитлер!

Среди прочих называют Гесса и Геббельса, через край покоренных фюрером; но тут, скорее, коллизия противоположного свойства: оба этих не сильно внутренне уверенных в себе человека тянулись к более мужественному Гитлеру. Так что Гитлер явно излучал ауру различных цветов!..