Текст книги "Алхимик"

Автор книги: Владимир Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Куда он денется. Невольничий берег – не Диркафф. Что еще?

– Ночью убери с палубы людей. Кого можно – забери на «Агамемнон». Чтобы никто мне не мешал.

– Еще?

– Пистоль.

Данбрел приподнимает бровь:

– Один?

– Один, – кивает Сол. Капитан недобро усмехается:

– Охоту решил устроить? Принесешь мне язык дракона, юный Иртснат?

Сол замирает, пораженный. Пустая фраза: сильный иронизирует, чтобы подсластить горечь подчинения слабому. Но имя… «Принесешь мне язык дракона, юный Иртснат». Ну конечно! Как же он раньше не понял?!

– Не думаю, – наконец, произносит он. – Просто хочу дожить до рассвета.

* * *

Огромная, рыжая луна висит над обсидианово-черной водой. Дорожка протянулась от нее к кораблю, неподвижно застывшему, и кажется, что время остановилось. Только тихий плеск воды о борт нарушает тишину. Сол разглядывает далекую линию берега, темную и безмолвную. Порт давно заснул и даже стоящие на приколе корабли светят фонарями так слабо, что в свете луны свет их почти не виден. Только на самом горизонте, в глубине неизведанного и загадочного континента горят трепещущие огни огромных костров, и ветер иногда доносит дробный стук множества барабанов. Неизвестная жизнь, темная и загадочная, течет там по своим, неведомым белому человеку законам. Это изумляет Сола. Он размышляет о бесконечных пространствах этого мира: как они появились, насколько далеко простираются, существуют ли вне его восприятия, вне восприятия Алины? Прошло много времени, случилось множество событий – он почти поверил в реальность происходящего. Но вскользь оброненная Данбреллом фраза снова заставила его вспомнить кто он и где находится.

Холодок вдруг пробегает по спине. Вздрогнув, Сол оборачивается. Пустая палуба, никакого движения. И все же кто-то смотрит на него. Смотрит пристально и враждебно. Страх удушливыми щупальцами касается горла, слегка сдавливает, затрудняя дыхание. Предательский лунный свет рождает сотню серых теней, легкая качка заставляет их шевелиться. Невозможно отличит фантома от живого существа.

– Выходи, – бормочет Сол, разминая шею. Оружия при нем нет. – Ну же. Вот он я.

Огромная крыса появляется на освещенном пятачке. Она движется лениво, словно нехотя. Огромный розовый хвост волочится по земле, когти стучат о доски палубы. Усы слегка шевелятся, когда она замирает, чтобы принюхаться. Красные глазки внимательно следят за Эдвардом. От взгляда этого мороз пробегает по коже – зверь так не смотрит. Слишком осмысленный взгляд. Или так только кажется?

Крыса начинает медленно подступать к Солу. В этот момент, словно сами по себе меркнут фонари на квотердеке и баке, а лунный свет словно бы меркнет. Темнота начинает клубиться в углах и закутках, постепенно выбираясь оттуда, словно ядовитый дым, черный чад от сгоревшей смолы или резины. Этот отвратительный дым подбирается к Солу вместе с крысой, опережая ее. Вскоре он уже касается ступней матроса и прикосновение это холодно как лед.

– Это все галлюцинации, – собственный голос кажется Солу чужим и далеким. – Это видения. Этого на самом деле нет…

Крыса уже в пяти шагах. Еще немного – и она прыгнет. Прыгнет прямо в лицо, закроет его отвратительной шерстью, в ноздри проникнет запах мертвечины, пыль забьет горло, так, что спазмом его скрутит в узел. Судороги, корчи, огонь в легких… все это представляется так ясно, что в ушах начинает звенеть. Глаза под веками начинают чесаться, слезы текут по щекам, во рту – сладковатый привкус гнили. Крысе до него – четыре шага. Она не спешит. Пальцы на руках и ногах колет, мышцы начинают ныть, но нет сил шевелиться. Дым-темнота поднялась уже до пояса, сплетая вокруг Сола надежный кокон. Пистоль – он спрятан в канатной бухте, здесь, рядом… Между Солом и крысой – три шага.

– Этого всего не происходит. Это мои страхи. Это фобии, потаенные, глубокие фобии, о которых я и сам не знал…

– Разве? – знакомый голос разрывает оковы оцепенения. Крысы больше нет. Вместо нее – закутанная в дымный саван фигура, сутулая, со спутанными черными волосами и длинным носом. Красные глаза горят дьявольским огнем. – Нет. Ты сам в это не веришь: ведь вот он я перед тобой, бессильным и напуганным. Я твой хозяин и ты сам отдал себя в мою власть.

– Ты кто? – Сол скорее удивлен, чем напуган. Разум, ухвативший в развитии событий свою, известную логику, успокаивается. Всесильный убийца, полностью овладевший разумом и чувствами жертвы, превращается в обычного киношного негодяя, вдруг решившего пофорсить перед героем. Такие выходки всегда плохо заканчивается для негодяя. Всегда.

– Это имеет значение? – ехидно ухмыляется широкой пастью существо. Два тонких, длинных резца выглядывают из-под верхней губы.

– Имеет, – Сол говорит медленно и раздельно, стараясь успокоить дыхание. – Я хочу знать, кто меня убьет.

– Убьет тебя страх, – темнота поднимается к самому лицу твари, вплетаясь в волосы, оставляя только горящие красным глаза – два уголька в живой, изменчивой черноте. Рука, длинная, с крючковатыми, когтистыми пальцами протягивается к Солу. На ней пульсируют черные, вздувшиеся жилы, словно вместо крови у этой твари – нефть. Холодный ужас снова сдавливает грудь Эдварда, в ушах начинает оглушительно стучать пульс. Застыв в каких-то миллиметрах от лица, рука застывает. Сол отчетливо может разглядеть когти, толстые, щербатые, грязные.

– Я уже видел таких, – Эд старается говорить спокойно. – И ты далеко не самый страшный из них.

Тварь одергивает руку, мерзко хихикнув.

– Я и не должен быть. Важно другое. Важно – боишься ли ты меня.

– Не боюсь.

– Врешь! – пронзительное шипение заставляет Сола содрогнуться. Более противного звука он еще не слышал. Тварь подается вперед, задирая голову – ростом она едва доходит Солу до груди.

– Я – Крысиный капитан, истинный хозяин этого судна! Я решаю, кому тут жить, а кому умереть. Я сожру твою плоть, перемелю кости в муку и засыплю ее в пороховые заряды.

Удар ногой в живот опрокидывает тварь на палубу. Сол прыгает сверху, с размаху добавляя кулаком. Прежде чем капитан успевает прийти в себя, он добавляет еще два тяжелых удара, всем своим весом придавив крысу к доскам. Каждый такой отправил бы обычного человека в нокаут, но тварь с неожиданной ловкостью выворачивается и с размаху полосует Сола когтями. Щеку пронзает острая боль. Полуослепший, Эд наотмашь бьет кулаком, попадает в плечо, ударом, валит противника и тут же прыгает к канатной бухте. Наощупь он находит ее, шарит внутри…

Крысиный капитан падает сверху, когти глубоко вонзаются в плечи Сола, Рядом с лицом щелкают зубы, от жуткой вони перехватывает дыхание. Рука нащупывает ствол пистоля, хватает его. Как дубиной, Эд бьет капитана пистолетной рукоятью по голове. Тварь на мгновение теряется, получает еще один удар, пинок, и отлетает назад. Сол перехватывает оружие, приставив дуло к груди Крысиного Капитана, спускает курок.

От грохота закладывает уши. Слышится противное, режущее верещание, серый дым лезет в глаза, ничего не разглядеть.

Через секунду дым рассеивается, но на палубе уже никого нет. Озадаченный, Сол оглядывается. Пусто. Даже темнота отступила. Снизу слышится возня и крики матросов, всполошенных выстрелом. Эд устало садится на бочонок, роняет пистолет и обхватывает ладонями голову. Его бьет крупная дрожь. На палубу одна за одной капают темные, густые капли.

* * *

– Удачная была охота? – Данбрелл выжидающе смотрит на Сола. Левая щека, и без того в ожоговых шрамах, теперь похожа на рваную тряпку. МакКаттерли как мог заштопал ее, но шрам обещал остаться жуткий. Эд вместо ответа кивает – говорить больно.

– Бумагу, – стараясь не тревожить щеку, шепчет он. Данбрелл кивает, достает из-за пазухи два сложенных листка.

– Ваше освобождение и письмо к капитану «Эржебет», торговой шхуны, которая отбудет в Рувд через неделю. Ваш ход.

Сол смотрит на него пристально, ожидая подвоха.

– Ялик, – требует он. Данбрелл кивает. Они выходят на шкафут, становятся у фальшборта. Внизу, качается небольшая лодка. В ней Сол видит Хорст, удивленно взирающего на них с капитаном.

– Довольны? – Данбрелл с трудом сдерживает гнев. Всю команду мастер и его помощники загнали на нижние палубы, из свидетелей – только сам Диверли. Сол снова отвечает кивком. Прохладный утренний ветер приятно холодит кожу. Похоже, у него жар. Лишь бы не заражение. Он промывал рану и водой и алкоголем, но этого могло не хватить.

– Республиканец. Бывший капитан «Десницы».

Гримаса гнева искажает лицо Данбрелла. Он делает шаг вперед, намереваясь схватить Сола за одежду.

– Оборотень, – продолжает Эдвард. – Крыса.

Слова не убеждают Данбрелла. Сол прикидывает, кого валить первым – мастера или капитана. Данбрелл ближе и у него пистоль за поясом. У Диверли – дубина и кортик. Данбрелл стар, Диверли – быстр и опытен.

– Издеваешься надо мной? – шипит капитан. – Да я тебя…

Внезапный грохот заставляет всех троих обернуться. Из трюма стоящей в миле «Кровавой десницы» столбом поднимается черный дым. Доносятся выкрики Паттерли и мидшипменов, матросы спешно спускают на воду шлюпки.

Эд вырывает из рук застывшего Данбрелла бумаги, перескакивает через борт. Бесконечная секунда падения – и он погружается в воду, выныривает. Хорст подает ему руку, вытягивает.

– На весла! – орет Сол. Морская вода нестерпимо жжет разорванную щеку. Сверху отчаянно бранится Данбрелл, слышатся команды мастера. Нужно спешить или с корабля их расстреляют, как уток.

Сол хватает весло, оборачивается к Хорсту, завозившемуся на корме.

Перед глазами мелькает что-то темное и страшный, тупой удар бросает Эдварда на дно ялика. В ушах звенит, перед глазами плывут черные круги. Сол мотает головой, пытаясь прийти в себя, но второй удар окончательно вырубает его.

Глава пятнадцатая
Le bataille en rХgle

– Трибунала не будет. В Порт Рокхарте нет морского офицера званием выше Данбрелла. Тебя повесят прямо здесь, на «Агамемноне».

Эдвард молча разглядывает пальцы своих ног. Он сидит в грубо сколоченной клетке, установленной прямо на шкафуте, между грот-мачтой и дымовой трубой. Солнце нещадно печет затылок, но шляпы у Сола нет, как нет и тени в которой можно спрятаться. Клетка высотой чуть больше метра, площадью полтора на полтора. Не то что встать, даже сесть нормально негде.

– Не держи на меня зла. Не уходи на тот свет с проклятием.

Сол поднимает голову. На губах – слабая улыбка, настолько спокойная, что кажется безумной. Хорст встречает взгляд Сола как встретил бы пулю – с отчаяньем и решимостью. Но в этом взгляде нет ни обвинений, ни злости.

– За что мне на тебя злиться? Ты правильно сделал. Нас бы расстреляли из ружей и фальконетов еще до того, как мы отошли на сотню ярдов. А даже если бы не расстреляли, взяли бы в порту. Бежать вглубь континента? Без припасов, без оружия – самоубийство. Ты все правильно сделал. А я сглупил. Иди с миром, Хорст. Я не злюсь на тебя.

Матрос сокрушенно качает головой, поднимается с корточек.

– Преподобный Сейдж говорит, что повесит двоих: тебя и капитана-республиканца. Вроде бы, это он людей убивал и взрыв устроил.

Сол кивает. Даже из клетки он видит «Кровавую десницу», похожую отсюда на заросшую ракушками спину исполинского кита. Фрегат перевернулся, в корме собрался воздушный пузырь, который не давал ему окончательно затонуть. В боку «Десницы» зияет огромная дыра. Судя по обрывкам разговоров, которые слышал из своей клетки Сол, виновника взрыва так и не нашли. Такое предприятие требовало серьезной подготовки – просто взорвать одну из бочек в корабельном арсенале было недостаточно. Порох там хранился так, что взрыв одной бочки не приводил к детонации остальных. Стальные перегородки, умелое чередование взрывчатки и снарядов, создающих мощное, тяжелое препятствие на пути взрывной волны – все это было плодами опыта и изысканий многих лет и многих умов. Взрыв такой мощности требовал перемещения значительных объемов пороха к «слабым местам». Как все это было сделано перед носом у десятка морских пехотинцев, дежурных офицеров, команды? Похоже, только Сол знает ответ. Ну и еще Данбрелл – если он решил поверить словам Эдварда и повесить Крысиного капитана.

Если только Крысиный капитан даст себя повесить.

По разогретым доскам стучат подкованные подошвы. Загорелая, с вязью татуировки по запястью, рука протягивает деревянную плошку с водой. Сол, прижимается лицом к решетке, хватает ее, жадно пьет. Плошка слишком велика, чтобы пройти между прутьями, а воды в ней – едва половина. Жара медленно и мучительно убивает, жажда становится постоянной спутницей. Тот мизер, который ему дают, не в состоянии даже на минуту заглушить ее. Морпех выхватывает плошку из рук Сола, уходит. Эдвард прижимается спиной к решетчатой стенке, натягивает рубашку на голову, чтобы хоть как-то защититься от палящего солнца. В Олдноне октим – холодный месяц, туманы сменяются ливнями, морские ветра несут леденящую сырость. Здесь же стоит невыносимая жара. Какая-то жуткая чехарда с климатом в этом мире. Меньше чем за два месяца Сол прошел через туманную осень в штормовую зиму, затем в дождливую весну и вот оказался в палящем лете. Как такое возможно, он до сих пор не понимает, да и не хочет понимать. С некоторым удивлением для себя он осознает, что даже не задумывался, сколько часов в здешних сутках. Нет, часа-то двадцать четыре и циферблат ничем не отличается от привычного, земного. Но соответствует ли минута здешняя минуте земной? Какова длительность дня? Теперь он понимает, что в Олдноне он жил словно в бесконечной осени – темнело всегда рано и светало поздно. Здесь же, наоборот, дни казались бесконечными, а ночи – короткими, хотя на экваторе они должны быть примерно равны.

– Смешно, – бормочет Сол себе под нос. – До сих пор мне было недосуг думать об этом. Интересно, все эти отличия появились только сейчас, когда я о них задумался или существовали всегда, вне зависимости от моего внимания?

Между тем, на палубе вокруг клетки что-то происходило. Тревожная суета, понукаемая выкриками офицеров. Спускали на воду шлюпки, швартовали их, пополняли запасы. Матросы о чем-то перешептывались, беспокойно поглядывая на подобравшихся мидшипменов, мичманы: плотник, кузнец и канонир, сосредоточенно проверяли свои епархии, наспех ладили и ремонтировали что-то. Морпехи возились с оружием, просушивали на расстеленных платках порох.

Корабль начал готовиться к отплытию. Война все-таки нашла его, притаившийся у чужого берега, и уверенно потянула его в свой водоворот.

Вечером сам Данбрелл явился к клетке Сола.

– Ты изменник и преступник. Тебя нужно вздернуть на рее в назидание другим.

Сол поднимает воспаленный взгляд на капитана. В нем нет особенного беспокойства – ничего нового Данбрелл сейчас не сказал. Но сама формулировка говорит о том, что сейчас баронет со значительным видом скажет «Но…»

– Но проклятый республиканский корабль забрал у меня слишком много хороших парней. Нам предстоит битва, большая битва. Объединенная армада датчей и республиканцев собралась и готовится дать бой Грандфлиту адмирала Лонсена. «Агамемнону» приказано присоединиться к флоту.

Сол молчит. Не трудно догадаться, что хочет предложить Данбрелл. Не трудно предсказать и его, Сола, ответ на это предложение. Но сцена должна быть сыграна полностью.

– Я даю тебе шанс. Примешь участие в битве и покажешь себя достойно – будешь помилован и продолжишь службу. Струсишь или попытаешься перебежать – свои же пристрелят тебя, как собаку. Откажешься – через час спляшешь джигу в петле.

Они буравят друг друга взглядами. Наконец, Сол кивает.

– Согласен.

Данбрелл уходит, бросив по пути короткую команду охраннику-морпеху. Тот, ворча под нос ругательства, достает из кармана ключ и отпирает ржавый, в белых пятнах соли замок. Сол выбирается из клетки на корточках, не опускаясь на четвереньки. Распрямляется, пошатываясь на слабевших, затекших ногах. Странно, но за пределами клетки воздух кажется свежей и прохладней.

Хорошо. Сегодня он не умрет.

* * *

Данбрелл спешит: уже второй день корабль идет под полными парусами и паром. Гребные колеса вспенивают воду, выпирающий книзу нос вздымается над водой, поднимаясь на гребнях волн. Морпехи дежурят при полном снаряжении, черные кожаные цилиндры блестят от ваксы, медные кокарды начищены, белые отвороты мундиров сияют чистотой. Слух ползет от солдата к матросу, от топсейлсмена к трюмному: будет жестокая битва. Объединенная армада врага больше и сильнее нашей, но не зря же сам Лонсен возглавляет Хоумфлит. Слухи об этом адмирале ходят совершенно фантастические. Говорят у него нет глаза и правой руки; он участвовал в десятке абордажей; в молодости, на фрегате он взял три линкора; из-за древнего заговора пули ранят его, но не могут убить; он никогда не спит и как орел может фокусировать взгляд сразу на двадцати разных точках…

Сол из палубных разговоров старается брать только сухие факты. А факты таковы: объединенная армада пытается оттянуть Хоумфлит из территориальных вод Империи Альбони, дабы обеспечить беспрепятственную высадку десанта на территорию метрополии. Так что Лонсену требуется не только выиграть битву, но и сделать победу быстрой и разгромной, дабы успеть вернуть флот на охрану пролива. Замешкайся он – и десант успеет высадиться и закрепиться. Если же объединенная армада не будет полностью разбита, она может обеспечить десанту достаточное прикрытие.

Еще из олднонских газет Сол знал о длящейся уже десятилетие войне с Республикой Кранф. Рисовальщики изображали двух военачальников: альбонийского Лорда Адмиралтейства Типпа и республиканского главнокомандующего Апарбонте, разрезающих глобус на обеденном блюде. Альбони получала океаны, Кранф – сушу. В этой игре карта Соединенных провинций Рифланда, обладающих могучим военным флотом, могла изменить положение дел. Несмотря даже не правило «один, как два», установленного Адмиралтейством. Об этом правиле Сол узнал уже на «Агамемноне» и означало оно следующее: военный флот Альбони всегда равен двум всегда равен двум самым крупным флотам других государств. Метод не самый дешевый, но очевидно действенный. Когда живешь на острове, который вмещает явно больше людей, чем способен прокормить, волей-неволей приходится полагаться на морское снабжение. А флот торговый, само собой, требует флота военного.

Двадцать первого октима, на рассвете, впередсмотрящие прокричали о скоплении военных кораблей впереди. Поднятые по тревоге матросы увидели множество мачт, плывущих в рваных клубах темно-серого дыма. Еще через несколько минут раскаты орудийных залпов достигли «Агамемнона». Они опоздали – битва уже началась.

– Команда к бою! – разносится над палубой, но опережая ее матросы уже бросаются к своим постам. Меньше чем через час им предстоит ад, такой, что по сравнению с ним схватка с «Кровавой десницей» покажется детской забавой. Сол бросается вниз, к своей пушке, рядом бежит Хорст. Им в помощь определили двух чернокожих из Порта Рокхарт, бывших рабов, которые три дня назад впервые увидели пушку, к тому же почти не понимают языка шилгни. Взрыв на «Кровавой деснице» упокоил два десятка хороших матросов, им требовалась замена.

– Пушки к бою! – хрипит канонир, пробегая вдоль палубы. – Черт возьми, адмирал и корона ждет, что мы до конца исполним свой долг! Выше головы, парни! Вы уже в раю!

Сол кряхтя от натуги затягивает канаты, проверяет заряды, выставленные у борта, жестами объясняет неграм, в каком порядке их подавать.

– Открыть орудийные порты!

Соленые брызги попадают на лицо, ветер приносит запах пороховой гари и тлеющей парусины. Раскаты орудийных залпов сливаются в могучий, непрерывный гул. Время вдруг ускоряется, понесшись вперед неудержимо. Кажется, еще минуту назад до ближайшего судна было не меньше мили – и вот уже огромный, окованный медью борт, проплывает совсем рядом, так близко, что, кажется, можно коснуться его рукой через порт.

«Polyphemus» – читает надпись на корме Сол. Над ней развевается альбонийский флаг, закопченный и прожженный во многих местах. Рваные снасти свисают вдоль бортов, разломанные рангоуты торчат, как обломки костей. «Полифем» горит, и команда его сейчас занята пожаром, а не врагом. «Агамемнон», равный ему по рангу, занимает место в строю, на полном ходу ворвавшись в битву.

Трехдечный рифландский линкор встречает его бортовым залпом. Тяжелые ядра с грохотом таранят борт, одно влетает в соседний порт, рикошетит от ствола пушки, сбивает одного из матросов. Долгий влажный хруст сменяется надсадным воем – вместо правой руки у несчастного – кровавое месиво. Его оттаскивают, оставляя длинный багровый след.

– Заряжай! – ревет канонир, но Сол уже загоняет заряд в ствол, набивает, посылает ядро. С дружным вскриком, Хорст и чернокожие выталкивают пушку из порта.

– Залп! – орет канонир. Грохот бортового залпа на мгновение оглушает, палубу затягивает едким серым дымом, пушки отбрасывает назад, веревки тяжело скрипят. Стреляли оба борта – значит, враг с обеих сторон. Слышится ответный залп, жуткий треск и крики сверху. Обслуга пушек не обращает на это никакого внимания. У них всего одна цель – следующий залп.

И он раздается – еще до того, как рассеялся дым предыдущего. «Агамемнон» не сбавляет хода. Он проносится мимо своего противника так быстро, что третий залп приходится уже по носовым рангоутам рифландского линкора.

Палуба кренится – закладывают поворот. Котел под полными парами, Сол чувствует, как вибрируют доски от напряженной работы колес. Противник тоже маневрирует – в отличие от «Агамемнона» он чистый парусник и потому уступает в скорости и дает куда больший радиус. И все же, удача на его стороне. Корабли сближаются, сокращая расстояние до полусотни ярдов, становясь борт к борту. Здесь у рифландца преимущество в залповой мощи и высоте борта. Швал ядер обрушивается на палубу «Агамемнона», слышно, как трещат мачты, рвутся с глухой вибрацией снасти, кричат раненные и умирающие.

Пушки не умолкают, посылая залп за залпом. Эд уже мало отличается от своих негров-напарников – копоть и сажа налипли на вспотевшую кожу, сделав ее угольно-черной. Дым лезет в глаза и ноздри, дерет горло. Враг переводит огонь с палубы на орудийные порты. Тяжелые ядра с утробным воем проносятся над палубой, крошат переборки, сбивают матросов. Кто может – жмется к лафетам, но и они не дают надежной защиты. Ядра рикошетят, скользят вдоль стволов, ломают пальцы, ступни. Ударная волна едва не рвет барабанные перепонки, с грохотом сражения смешивается монотонный, гудящий звон.

Очередной маневр – «Агамемнон» пытается зайти в корму теряющему маневренность противнику, но сам получает залп в правый борт от второго подоспевшего корабля – республиканского на этот раз.

Палуба задымлена так, что не разглядеть вытянутой руки. Наверху слышится ружейная стрельба – значит, сошлись совсем близко, дело идет к абордажу.

– Заряжай цепями! Пушки поднять на третью отметку! – пронзает общую какофонию крик канонира. Сол действует машинально, не задумываясь. Мысли вообще оставляют его, он действует словно механизм, работающий выше установленных пределов. Любое нарушение привычной рутины, сбой в заданном алгоритме грозят коллапсом. Паникой, обмороком, еще бог знает чем. Думать нельзя. Оглядываться нельзя. Нужно делать, что говорят Морской бой отличается от боя на суше. Здесь не думаешь, как выжить. Если тебе суждено умереть – ты умрешь, и никакие уловки тебе не помогут. Картечь, ядро, деревянный обломок, огонь и вода – все это нельзя предвидеть, нельзя контролировать. Ты не предугадаешь, откуда явится смерть. Ты можешь только исполнять свою работу и надеяться, что твоя команда справляется лучше вражеской.

Снова залп, еще один. Воздух вокруг целиком состоит из порохового дыма. Борт рифландского линкора совсем рядом, он приближается неотвратимо и страшно. Помощники мастера уже раздают матросам оружие и закопченные и чумазые они бросаются наверх.

Сол получает перевязь с пистолетами, короткую саблю и ощутимый толчок в плечо. Ноги сами выносят его наверх, где уже кипит схватка. Над головой пылает ад: горят грот, грот-марсель и грот-стаксель. Пламенные языки разрванных парусов реют на ветру, серый дым стелется над водой. Рифландцы уже на палубе, сцепились с морпехами и матросами. Визжат фальконеты, стрелки с мачт собирают свою жатву. Сол едва успевает увернуться от удара саблей, колет в ответ, видит, как падает мастер Диверли – его голова разлетается как перезревшая дыня. Негры с оглушительным воем бросаются на рифландцев, обезумевшие от обрушившегося на них ада. Говорят, на Невольничьем берегу им пытками внушают покорность белому человеку. Зрелище беспощадной бойни стирает эту покорность без следа – многие уже не различают своих и чужих, разя всякого, кто оказывается слишком близко.

Рифландцы напирают – их больше, они дерутся яростно и умело. Матросы и солдаты «Агамемнона» отступают к квотердеку, частично бой перемещается на нижние палубы.

– Мои бомбы могли бы решить исход дела, – вдруг сам себе бормочет Сол. Он схватился со здоровенным датчем в коротком жилете с плечами, синими от татуировок. Датч орудует саблей и и длинным крюком, но у Сола руки длиннее, он держит врага на расстоянии. Наконец он изворачивается и пинает верзилу ногой в живот. Тот сгибается, получает саблей по затылку, падает. Сол коротко тыкает его в загривок, высвобождает клинок – и чувствует тупой удар в предплечье, от которого по левой руке начинает разливаться жар. Кто-то хватает его, оттаскивает назад. Хорст. Матрос секунду смотрит в лицо Эдварда, потом взгляд его застывает, а изо рта вытекает тонкая темная струйка. Хорст падает прямо на Сола, хрипя и подрагивая. На полспины у него темное пятно с рваным, бугристыми краями. Эд сбрасывает с себя умирающего, принимает на саблю удар абордажной секиры, отпихивает датча ногой, поднимается, рубит сверху, рассекая плечо. Кто-то достает его сбоку, правую руку обжигает чуть пониже локтя. Сол отвечает той же монетой, сабли скрещиваются, а через секунду рифландец падает с простреленной грудью. Его место тут же занимает другой, в руке его – пистоль. Эд сбивает удар, выпадом достает врага, отступает на пару шагов – на него наседают сразу трое. Кто-то рассекает ему рубашку на боку, слегка режет кожу. Сол отмахивается, отступает еще, прижимаясь к стене квотердека. Его хватают за плечи, рывком поднимают вверх. Треск выстрелов оглушает, один из тех, кто тащил Эда, валится на бок. Сол бросает на него беглый взгляд. Морпех лежит скрючившись, прижав к себе ружье, из разорванного горла фонтаном бьет кровь. Мучения его длятся пару мгновений.

– Капитан, надо сдаваться! – хрипит кто-то совсем рядом. – Сдаваться!

Сол оборачивается, видит Данбрелла со шпагой в руке, белые отвороты мундира перепачканы сажей и кровью, треуголки нет, на лбу поверх седеющих волос – повязка с темным пятном. Внизу датчи разворачивают палубные фальконеты в сторону квотердека – еще немного и картечь успокоит тех, кто еще жив. Сол наклоняется, высвобождает из рук мертвого морпеха ружье, целится. Выстрелы звучат с обеих сторон, люди рядом падают, пули находят кого-то из датчей… но Эд знает, в кого целился. Офицер у ближайшего фальконета корчится на палубе, пуля пробила ему грудь. Сол срывает с лежащего под ногами морпеха заряд, возится с ружьем. Руки не слушаются. Снова визгливо отзываются палубные пушки – с рифландского линкора. Рядом слышатся вопли и треск снастей.

– Стойте!!! – надсадный крик Данбрелла разносится над окровавленной толпой. – Мы сдаемся!!!

Драка продолжается – гораздо легче начать ее, чем закончить. Но похожая команда звучит и со стороны нападающих. В задних рядах начинается замешательство. Сол и сам замирает.

«Это конец, – раскаленными буквами в выгорает мозгу мысль. – Плен, чужая страна, каторга, рудники, смерть от туберкулеза… Бессмысленная смерть, глупое завершение пути. Черта с два!»

Сам не понимая как, он находит взглядом рифландского капитана, пробивающегося через своих к квотердеку. Сол вскакивает на перила, отталкивается и прыгает прямо в толпу датчей, ошарашенных безумной выходкой. Смяв своим телом троих или четверых, Эд оказывается в нескольких шагах от вражеского капитана. В ушах бешено стучит, тело словно утратило чувствительность. Левой, простреленной рукой он выкручивает запястье ближайшему врагу, завладевает его саблей; правой закалывает морпеха в коричневом мундире, пинком в пах валит еще одного, вкруговую взмахивает обеими клинками… Дикий, звериный крик вырывается у него из глотки, рифландцы, пораженные, пятятся, он рубит одного, второго. Вокруг все будто окаменели. Капитан оказывается перед ним, вскидывает пистоль, стреляет… Сол сбивает оружие, пуля свистит над ухом, левая рука делает короткий, точный выпад…

Капитан с хрипом падает на колени. Сзади раздается дружный рев – матросы «Агамемнона» бросаются в атаку – отчаянную, самоубийственную. На Сола бросаются со всех сторон, он хватает ближайшего врага, прижимает к себе, падает на палубу, прикрывшись им. Сабли с хрустом врезаются в плоть, датч содрогается и кричит… В этот момент где-то внизу рождается дрожь столь ужасная, что хочется вжаться, врасти в доски. Раздается оглушительный треск и волна жара, мощная и неостановимая, сносит людей, такелаж, снасти. Что-то сильно сдавливает ногу, чуть пониже колена.

«Котел, – проносится в голове. – Взорвался котел…»

Два корабля надежно сцеплены снастями и абордажными трапами, но это не значит, что рифландский линкор не даст затонуть пароходофрегату с дырой на полднища. Сол пытается подняться, выбираясь из-под груды тел. Прямо перед ним, лежит упавшая дымовая труба, под ней зияет рваная яма, сочась густым, жирным дымом. Взрыв убил, ранил и контузил едва ли не всех рифландцев на палубе. Словно по волшебству ситуация изменилась – теперь преимущество на стороне альбонийцев. И они рвутся на вражеский линкор. Сдаваться никто и не думает – теперь бой идет до полного истребления. Остатки датчей отступают на свою палубу, команда «Агамемнона» преследует их. Данбрелл куда-то пропал – забинтованная голова и золотые эполеты не мелькают в поле зрения Сола. Сам он едва стоит – будто плывет в густом вареве, заглушающем звук и искажающем зрение. Ноги подкашиваются, движения кажутся замедленными и преодолевают постоянное сопротивление. Но и враги вокруг двигаются так же медленно и плавно.

– Пушки! – крик с трудом пробивается в уши Сола. Залп оглушает, как сквозь вату доносится чей-то крик. Обернувшись, Эд видит капитана Данбрелла – всего в трех шагах позади. Картечь рассекла ему плечо и шею, он шатается, отхаркивая кровью. Не отдавая себе отчета, Сол подхватывает его, взваливает на плечо, тащит назад, на «Агамемнон».