Текст книги "До встречи в моих снах (СИ)"

Автор книги: Влада Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Вместо того, чтобы сразу подняться в номер, я захожу на ресепшн. Бронирую место в ресторане а-ля карт на ужин, заказываю цветы и завтрак в номер. А в программе на день у нас водные виды спорта и большое желание не встретить выродка бывшего.

Немного понизив уровень кортизола, я прохожу в номер. Дверь в ванную оказывается распахнута, стоит сильный фруктовый аромат, а Анюта отмокает в ванной с высокой плотной пеной, кокетливо выставив голую коленку.

Окинув ее мутным взглядом, я сажусь рядом с ванной, лицом к ней. Запускаю руку в воду, глажу ее обнаженное скользкое тело. Она с полуулыбкой прикрывает глаза и сползает ниже, расслабившись и пристроив голову на валике из полотенца.

Ее дыхание быстро сбивается. Рот приоткрывается. Как зажигалка, стоит только чиркнуть кремнем, вспыхивает красивое яркое пламя. Обжигающе прекрасна. Особенно, когда в пиковый момент выпячивает грудь и вцепляется в край ванной, разбрызгивая на пол воду и пену. Ни черта не соображает в тот момент. Не контролирует ни мимику, ни движения тела, ни голосовые связки.

Наблюдаю за ней, а в голову прокрадывается не мысль даже, трусливая тщедушная мыслишка.

А будет ли она такой же дома? Среди быта. Там, где после придется вылезти и подтереть образовавшуюся лужу.

Глава 10. Николай

Расскажи мне о себе.

Интересная и весьма объемная тема. Разговор льется ручейком. Но мы оба будто нарочно предпочитаем травить байки из детства. Там, где беспечно и безопасно. Где обо всем думали и заботились родители, загораживая острые углы ладонью за секунду до удара несмышленой головы.

Я многое о ней узнаю тем утром, за вкусным неспешным завтраком. Какие цвета ей нравятся, какие цветы. Фильмы, книги, взгляды на мир. Увлечения, пристрастия. И, так и не выяснив ничего существенного в плане будущего, разговор плавно уходит в фетиши. Любимые позы, потаенные желания, неосуществленные фантазии. На пониженных уже, с ее залитыми стыдом щеками, с хихиканьем, с придыханием. Интимно, под одеялом.

О том, как можно так много знать о человеке, не зная ничего, я подумал слишком поздно, несколькими днями спустя. Тогда, тем прекрасным солнечным утром мне всего было в избытке. Беспечность, как она есть. Во всей красе. С плавными манящими изгибами, с большими ясными глазами, с бордовыми от поцелуев губами. С россыпью крупных родинок по плечам. Со спутанными от моих требовательных пальцев волосами. Счастливая изнеможенная беспечность.

– Знаешь, мне совсем не хочется на пляж, – виновато сморщив носик, признается Анютка. – Там сейчас самое пекло, а я вчера немного обгорела…

– Не принципиально, – с улыбкой отвечаю я и касаюсь губами ее плеча. – Чего бы тебе хотелось?

– Что-нибудь из бара… не слишком рано?

Я деловито смотрю на часы и фыркаю:

– Первый час. Скорее поздно. Но я все равно схожу, вдруг до сих пор наливают.

Аня тихо смеется и целует меня куда-то в уголок губ. Я быстро одеваюсь и спускаюсь на этаж ниже, подмазываю бармена взяткой и возвращаюсь с непочатой бутылкой, двумя высокими бокалами и ухмылкой победителя по жизни. Но когда ставлю на пол у двери половину своей добычи и открываю дверь в номер, неожиданно распахивается соседний.

Стас, рожу которого теперь украшает ссадина и отек на переносице, а также два несимметричных синяка под обоими глазами, которые к вечеру станут выразительнее, делает полшага в коридор и кивает мне вглубь номера.

– Зайди, – без наезда говорит он. – Есть разговор.

Я заглядываю в свой, слышу шорох и вскоре вижу закутанную в одеяло встревоженную Аню.

– Возьми. – Я протягиваю ей бокалы и она, чуть не споткнувшись от спешки, забирает их. – Я скоро.

– Коль, – пытается она мне что-то сказать, но я не позволяю, повторив:

– Я скоро. И это прихвати. – Указав взглядом на бутылку и придержав дверь, пока она неуклюже приседает за ней, я принимаю приглашение ее бывшего и захожу в соседний номер. – Слушаю тебя.

– Красиво разукрасил, – кривит он губы, развернувшись к зеркалу. – Спецом метился?

– Рад, что тебе нравится. Но давай без демагогии.

– Видишь ли, не выйдет. Анечке сильно не понравится, если от слов мы оба перейдем к делу. Ты здоровый черт. Тренированный. Но во мне больше злобы. И больше нерва. Еще вопрос, кто кого уделает.

– Клонишь ты к чему? – устало уточняю я.

– А ты подумай. О том, как ситуация выглядит с моей стороны. Ты трахаешь мою жену. День, сука, и ночь, – цедит он с отвращением.

– Даже когда вы были в браке, у вас были свободные отношения.

– Да-да-да, – кривляется он. – Это все очень весело, можешь травить сколько влезет. Но ты прекрасно понял, о чем я. Не я от нее ушел, она от меня. Я этого не хотел. И для меня она до сих пор моя жена.

– Мне насрать, что ты там чувствуешь, – просто сообщаю я.

– Само собой, – насмешливо отвечает он. – И это взаимно, поверь. Но девочка в соседнем номере от мордобоя в восторг не придет, уж поверь. И вполне может помахать ручкой обоим. Ты видел ее реакцию утром. Нос по ветру и пошли все нахер.

– Допустим, – без удовольствия принимаю я. Реакция в самом деле была довольно красноречива.

– Вреда я ей не причиню, за это можешь не париться. Но в остальном… мужик, – он нервно смеется, – я не отступлю. Прими это как гребаный факт.

– Твое право, – скупо отвечаю я.

– В следующий раз я не схаваю. Но к чему это приведет проверять желания нет.

– Это все?

– Мысль я донес, – флегматично отвечает он.

Я выхожу из номера и захожу в соседний, где ждет встревоженная женщина.

– Там же был Стас, да? Что он хотел? – набрасывается она с вопросами.

Я просто смотрю на нее. Долго. И в последний раз отвечаю себе на главный вопрос.

А стоит ли оно того?

– Боится, что в случае мордобоя ты пошлешь обоих, – емко пересказываю я, а Аня сначала удивленно вскидывает брови, а потом отводит взгляд, задумавшись.

– Я бы не была столь категорична, – туманно тянет она. – Но доля здравого смысла в этом есть. Выбирая между дракой и ее отсутствием, сам понимаешь…

«С хера ли я должен понимать все сам?», – вертится на языке провокационный вопрос.

– В восторг от того, что ты расквасил ему нос я не пришла, – прямо говорит она.

– Это я заметил, – сухо отвечаю я.

– Как по мне, это логично. Или ты считаешь, я должна была восторгаться твоей силой? И так видно, что ты можешь постоять и за себя, и за меня. Но это не тот случай.

– Как на счет моего достоинства? – в лоб спрашиваю я.

Она будто внутренне обо что-то спотыкается, но не сдается.

– Я с тобой. Этого недостаточно, чтобы утереть ему нос? Надо буквально? И это не единственное, что мне не понравилось. Ты пообещал мне.

– Другое.

– Мне нужно было заставить тебя перечислить каждую часть его тела и вероятные увечья? Я воспринимаю это как банальный развод. Ты меня обманул, Коль. Намеренно сказал то, что я хотела услышать, но при этом сделал по-своему. Будешь отрицать?

– Не так все было, – морщусь я и смотрю на нее волком.

– Как?

– Я не собирался. Потом увидел его и кое-что вспомнил.

– Что? – включает она прокурора.

– Ань, ну… – вторично морщусь я, но она точно репей. Настырюга.

– Гну. Говори.

– Саня, – отвечаю я с неохотой. – Он так посмотрел на меня вчера, когда я стерпел. Я хочу быть для него авторитетом. Если не наравне с отцом, то близко к этому. Это так плохо?

– Нет, это замечательно, и я сейчас расплачусь, потому что ты говоришь очень правильные и важные для меня вещи, – тараторит она скороговоркой, пока в ее глазах копятся слезы. Моргает и пыхтит, успокаиваясь. Потом вытирает глаза и договаривает: – Но ищи другие методы, пожалуйста. Я не хочу, чтобы один из вас покалечил другого. Кто бы не вышел победителем. Он отец моего ребенка, а не придурок, который пристал ко мне на улице, не забывай об этом. Причинишь вред ему – причинишь моему сыну. Моему, Коль. Улавливаешь?

– А если он начнет?

– Он не начнет, – отмахивается она, но, бросив взгляд на мою шею, на которой наверняка надулась вена, отвечает уже нормально: – В качестве самообороны, если потребуется.

– На будущее, Ань, – говорю я глухо, а она замирает и чутко прислушивается. – А я надеюсь, оно у нас все же будет, – немного отступаю я, а она прикусывает губу и мелко кивает. – Если тебе что-то не нравится, говори сразу. Не надо копить до грандиозного скандала, когда припоминается каждый косяк.

– Взаимно, ладно? По тебе не всегда можно понять… – робко мямлит она.

В этом плане со взаимностью проблемы. Чтобы я выразил вслух претензию, меня нужно конкретно так доканать. Но я и не припомню. Просто буду медленно разлагаться внутри самого себя, пока не поставлю вопрос ребром и не закончу все раз и навсегда.

– Я постараюсь, – все же обещаю я.

В этом, определенно, есть смысл. И толк. Как знать, может, выражай я свои желания и ожидания открыто, мой брак разрушился бы много раньше. И у меня было бы чуть больше времени на вторую попытку.

«Без нее», – режет сердце от мысли.

– Открыть? – киваю я на бутылку на столе.

– Не помешает, – бормочет Аня. – Но сначала – обнять.

Она распахивает объятия, но мне приходится сделать усилие для первого шага. Несмотря на то, что, фигурально выражаясь, его сделала все же она, допустив меня к своему телу.

– Он, конечно, подливает маслица, но, Коль… – наговаривает она, пристроив голову на моем плече. – Если за пределами этого отеля будет что-то… то такого будет еще много. Все эти притирки, компромиссы… Без этого никуда.

– Согласен, – наконец-то выдыхаю я.

Права, как никто и никогда. Мы оба были в браке, это неизбежный этап.

– Тут просто какой-то экспресс-курс получается, – фыркает она.

Аня отстраняется и смотрит на меня с приятной мягкой улыбкой. Потом зажимает мою хмурую рожу в ладони и так пронзительно нежно целует, что почему-то начинает покалывать в кончиках пальцев ног.

– Я совсем не так представляла себе курортный роман, – чуть шире улыбается она, заглядывая мне в глаза так глубоко, что кажется, видит всю подноготную.

– Я тоже, Анют, – негромко отвечаю я, добавив в голос бархата.

Есть у меня, конечно, теория. Например, что так думает абсолютно каждый, кто попадает под очарование здешней атмосферы. Тут проще свести знакомство, тут быстрее развить отношения до интимной близости. Меньше усилий, больше огня, ярче эмоции. Место, где все преподносят на блюдечке, где не парит ни работа, ни быт. Настоящий оазис для чувств. А если представить, что источник вдруг обмелеет?

– Тебя это огорчает? – словно все же увидев что-то в моих глазах, печально спрашивает она.

– Нет, – быстро и четко отвечаю я, пока она совсем нос не повесила. – Конечно, нет, – заверяю я, со всей имеющейся во мне страстью поцеловав ее. – Я чертовски… – продолжаю я, снимая фольгу с бутылки. – Этому… – Придерживая пробку, освобождаю от проволоки. – Рад, – заканчиваю с громким хлопком.

Должно быть радостно, но с брызнувшим из бутылки фонтаном и ее тоненьким писком в душу вдруг прокрадывается лютая тоска. Будто за спиной кто-то встает, с назойливо тикающим таймером, отсчитывающим секунды вместе. Мужик с сединой в бороде, прожженный, опытный, умеющий складывать из череды случайностей ровную последовательность. И зовут его – Нутро.

Гандон. Не мог нормально предупредить?

– Ой, чуть не забыла! – отпив из бокала, тараторит Аня. – У тебя телефон звонил, пока тебя не было.

– Кто? – невзначай спрашиваю я, а она стыдливо отводит взгляд, но соврать, что не посмотрела, не решается:

– Сестра, как я поняла. Дважды подряд, по видео.

Все это время мне удавалось ограничиваться фотографиями по приеду и редкими сообщениями с вопросами, чем тут можно заняться, но теперь в самом деле есть и что показать, и что рассказать. Учитывая, что для себя я все определил четко и ясно, первое знакомство с семьей можно организовать и онлайн.

Взяв со стола телефон, я заваливаюсь на кровать. Аня топчется на месте, заложив прядку волос за ухо, потом разворачивается в сторону балкона.

– Я тогда пока… – мямлит она, неловко взмахнув рукой в сторону. Я откидываю левую руку в сторону и киваю на нее. – Ой, нет, ты чего, зачем, – забавно мнется она, а я громко вздыхаю. – Может, сначала хоть предупредишь? – неуверенно предлагает она.

– Сюда иди, – сердито шикаю я на нее, сдвинув брови.

– Неловко, вообще-то, – ворчит она, пристраиваясь рядом. – Может, хоть сядем? Неприлично.

– Бате я тебя покажу только стоя, – уже откровенно давлюсь я смехом.

– Какой ты, а, – недовольно цокает она и подскакивает с кровати.

– Анют, – огорченно бубню я. – Пошутил же.

– Пошутил он…

Она стоит спиной ко мне, у стола, но всю суть женского коварства я осознаю лишь когда она разворачивается со своим телефоном в руках. Берет низкий старт, сигает на кровать и выставляет руку с телефоном, откуда на меня смотрит симпатичная молодая женщина, сильно смахивающая на Аню.

Незнакомка замирает, перестав жевать яблоко, комок которого явно выступает из-за ее щеки, а я медленно поворачиваю голову в сторону Ани.

– У тебя хоть паспорт российский есть? – укоризненно спрашиваю я, а она поджимает губы, продолжая смотреть прямо перед собой. – Или до сих пор со свидетельством о рождении скачешь?

Аня скашивает на меня шкодливый взгляд. Потом, не сдержавшись, прыскает. Поворачивается, быстро чмокает меня в губы и снова разворачивается к, наверняка, старшей сестре.

– Приветики! – щебечет Анютка и следом так широко улыбается, что меня едва не разрывает от умиления.

– Мне кажется, или рядом с тобой мужик? – невзначай интересуется женщина.

– Ты тоже его видишь? – заговорщицки шепчет Аня, расширив глаза, после чего ржем уже втроем. Когда приступ смолкает, Аня знакомит нас. Мой телефон вновь начинает звонить, и она быстро сворачивает разговор: – Ну ладно, остальное потом.

– В смысле, ниже пояса? – ухмыляется Татьяна.

Я беззвучно ржу, закрыв глаза ладонью, а Аня пренебрежительно фыркает:

– Размечталась. Все, целую, пока, – добавляет она тепло.

– Рад знакомству. – Убрав руку от лица, я раскрываю ладонь в камеру.

– Надеюсь когда-нибудь увидеть тебя целиком, – с улыбкой, но вполне серьезно отвечает Татьяна, после чего сама отключается.

Намек уловил и остался польщен. Но пока есть дела поважнее.

– Ты… – угрожающе тяну я, нависая над чертовкой.

– Я, – хихикает она, а потом еще и подначивает: – И что ты мне сделаешь? Вот что, а? Ты. Мне!

Ничего особенного. Просто щекочу ее до состояния, когда воздуха с хохотом выдыхается больше, чем удалось вдохнуть между приступами. Невозможно, но факт. И занимаюсь этим нехитрым занятием, пока она не отталкивает меня, помогая себе ногами.

– Фух… – бормочет лохматая и румяная похлеще, чем после секса Анютка. Я в этот момент незаметно набираю сестре. – Изверг.

Да, но не совсем. Понимая, что могу отхватить по первое число, я все же показываю ей экран до того, как сестра отвечает. И Аня успевает пригладить волосы и поправить задравшуюся и перекрученную одежду, придав себе более-менее пристойный вид. А уж выражение лица и подавно – сама невинность.

– Привет, – говорю я, прежде чем ответившая на вызов Василиса успевает открыть рот. Точнее, закрыть. – Познакомься, это Аня. Мы встречаемся. А это – Василиса, моя сестра.

– Очень приятно, – бормочут обе.

– Миша-а-а-а, – голосит сестра в сторону, но продолжая смотреть на Аню.

– Чего?! – отзывает он откуда-то из недр квартиры.

– Ты был прав!

– У меня сегодня день рождения? – посмеивается он уже ближе, а вскоре появляется на экране. – А-а-а, – тянет он, поняв что-то. – О-о-о, – уважительно добавляет он, оценив Аню.

Василиса строит недовольную моську и скашивает на него грозящий взбучку взгляд.

– Ой, все, иди, – ворчит она, отталкивая мужа.

– Михаил, рад знакомству, – говорит он быстро и еще быстрее сваливает.

Аня в этот момент героически держит невозмутимое выражение лица, за кадром так впившись ногтями в мое бедро, что отметины наверняка останутся надолго.

Наступает неловкое молчание.

– Ты звонила, – напоминаю я сестре. – Многократно.

– Да… – растягивает она, не глядя ни на кого. – Это терпит, – отмахивается она.

– Так неважно, что ты бомбила меня звонками? – иронично приподнимаю я брови.

– Важно, просто… терпит, – увиливает сестра, и всем становится понятно, что она не хочет говорить в присутствии Ани.

Вот не могла в сообщении написать, спрашивается? Даже через фронтальную камеру я вижу, как изменилось выражение лица Ани.

– Я так понимаю, вопрос, как отдыхается, можно опустить, – натянуто хихикает сестра. – Ну, тогда… не буду отвлекать. Пока! – быстро говорит она и сбрасывает вызов.

– Прости за это, – морщусь я, отложив телефон и обняв расстроенную Анютку.

– Все нормально, – преувеличенно бодро отвечает она. – Не все новости можно рассказать в присутствии незнакомого человека. Перезвонишь? Я на балконе подожду.

– Нет. Было бы что-то действительно срочное, так бы и сказала. Наверняка какая-нибудь очередная драма на пустом месте, о которой завтра она сама забудет, – насмешливо, но с грызущей изнутри тревогой отвечаю я.

Забиваю, сосредоточив все свое внимание на Ане. Пытаюсь избавить ее от неприятного осадка вследствие моего необдуманного импульсивного жеста, ставшего мини-катастрофой. А когда преуспеваю, вернув ей хорошее настроение, даже забываю. Пока ранним утром следующего дня не приходит возмущенное требовательное сообщение от сестры:

«Ты перезвонишь мне или как?!».

Глава 11. Николай

С каким-то отупением я смотрю на экран мобильного и кошусь на еще спящую рядом Анютку. Медленно выползаю из-под одеяла и надеваю трусы. А когда она двигает ножкой, замираю в наклоне, потянувшись в этот момент за шортами. Но, вроде, не бужу ее. На цыпочках выхожу из номера, держа тапки и вещи в руках. Одеваюсь в коридоре, а сестре звоню с улицы, плюхнувшись на еще холодный пластиковый стул у бассейна.

– Наконец-то! – возмущается сестра. – Я вся извелась уже! Неужели и минутки не было вчера?!

– Вась, мы живем в одном номере, – сообщаю я, а сестра удивленно вскидывает брови. – Она приехала с сыном, он уже взрослый, короче… – я морщусь и тру глаза. – Короче. Что случилось?

– Уф… – выдувает Васена, растеряв боевой задор. – Как бы так тебе сказать… ну ты только не радуйся раньше времени, ладно? И не злись! Особенно – не злись. Я сама толком ничего не знаю, все так странно, это больше догадка и вообще…

– Василиса, – гремлю я, сев прямо и строго посмотрев на нее. – Говори.

– Ну, начать стоит с другой новости, – снова наводит она тень на плетень, а я раздраженно выдыхаю, поняв, что пока не выслушаю все вступление, к сути она не перейдет. – Я, вообще-то, никому пока не хотела говорить, пока точно не буду уверена, что все в порядке, да и Миша согласился, так что… Готов?

– Уже и не знаю, – предельно честно бурчу я.

– Родители не знают. И мне бы хотелось, чтобы так и осталось. Потому что, если они узнают, придется рассказать и свекрам, а я пока не хочу. – В моей голове мелькает догадка, явно отображаясь на моем поглупевшем лице. – Ты понял, – смущенно фыркает Васена, прочитав меня, как открытую книгу.

– Скажи.

– Ну чего говорить, – бормочет она, а мои губы невольно раздвигаются в улыбке. – Беременна я, – срывает она пластырь, а я улыбаюсь во все зубы, практически не видя лица сестры из-за мутной пелены перед глазами. – Ты плачешь, что ли? – хохочет она, а я зажмуриваюсь и зажимаю переносицу, пытаясь без палева вытереть выступившую влагу.

– Нет, – отвечаю я, прочистив горло. – Я так рад за вас, Васен. Счастлив.

– Я знаю, – смущенно улыбается она.

– Ангины не было?

– Нет, прости, – говорит она виновато и морщит нос. – Я побоялась лететь, срок совсем мизерный. Но виноват все равно Мишка, так что я почти не соврала.

– Ясно, – с улыбкой и почти шепотом отвечаю я. Какое-то время просто перевариваю услышанное, чувствуя, как сердце мощно сокращается, гоняя горячую кровь по организму. – Ты в самом деле не могла сказать это при Ане? – вздыхаю я.

– Коль, ты влюбился, что ли? – озадаченно хлопает она ресницами.

– Напрочь.

– Офигеть… Ну вообще, по тебе заметно. Схуднул даже. А она милая. И симпатичная. Миша оценил, – добавляет она ехидно, а из динамика раздается его тяжелый обреченный вздох.

– Ладно, Васен, пойду обратно в номер, – с тихим смехом говорю я. А потом внезапно доходит. Но, не все. – Почему ты сказала не радоваться заранее? Что-то не так?

– Нет-нет, у меня все в порядке, – заверяет она поспешно. – Просто я не из-за этого звонила. Ты же в курсе, что я оставила свою девичью фамилию? Ну, потому что у Миши гадкая. – Михаил вновь трагично вздыхает, а я молча киваю. – Ну и вот, значит, прихожу я на прием к гинекологу. Что-то ей там в моих анализах не понравилось, сама позвонила и попросила подъехать. УЗИ сделала, выписала железо, все нормально короче. А из-за фамилии произошел конфуз.

Василиса замолкает и смотрит на меня исподлобья, не решаясь продолжить. Я – цепенею.

– Какой? – хрипло уточняю я.

– Она случайно сначала позвонила другой девушке, моей однофамилице. Она наблюдалась у нее. Около четырех лет назад. Номер в телефоне сохранился, ну и вот…

Ощущение, будто меня насквозь прошивает штыком. Дыхание сбивается, в голове образуется сизая завеса не оформленных мыслей, но ловить хоть одну из них я откровенно опасаюсь.

– Ее телефон оказался выключен, врач начала переживать и полезла в карту свериться с номером. Подумала, может, неправильно записала в телефон или еще чего… И тогда только обратила внимание, что имя другое. И я спросила какое, Коль, – добавляет она, поджав задрожавшие губы.

– Нет, – глупо отрицаю я происходящее, медленно мотнув головой. – Жанна бы так не поступила. Она… нет, Васен, это какое-то недоразумение.

– Наверное, – мелко кивает сестра. – Но что, если нет? – озвучивает она свербящую в моем мозгу мысль. – Она та еще стерва. Что, если нарочно скрыла беременность?

– Ну а потом что? – хмуро кидаю я вопрос, на который сестра точно не знает ответа.

– Все, что мне удалось расспросить у врача – это что она была на приеме. Подтвердила беременность, сдала анализы, потом еще раз, убедилась, что все хорошо и больше не пришла.

– Не пришла? – мрачнею я.

– Угу, – мямлит сестра со слезами на глазах. – Я даже не знаю, что думать, Коль. Прости, надо было, наверное, дождаться твоего возвращения, но я подумала, ты захочешь знать сразу.

– Все правильно, – машинально успокаиваю я сестру, задумавшись о своем. – Когда это было?

– Да вот, утром вчера. Она позвонила где-то в десять, сказала, что есть как раз окошко, я сразу понеслась. Потом тебе начала названивать. И на счет Ани извини, я не знала, можно ли такое при ней…

– Можно. Все, что касается меня при Ане можно, – сообщаю я на будущее.

– Поняла, – натянуто улыбается сестра. – У вас серьезно, да?

– Я на это надеюсь, – скупо отвечаю я. – Мне нужно это переварить.

– Да, конечно, – тараторит она, а я сбрасываю вызов и сползаю по стулу.

Если эта… если она сделала аборт сразу после развода… я не знаю, что я с ней сделаю. Но могла и не сделать. И тут тоже возможны варианты. Мой ребенок в детдоме, например. Или живет с чужими людьми. Или с ней, воспитывается с презрением ко мне. Или с ней и другим мужиком, которого считает отцом. Или она его потеряла…

– Твою мать, – рычу я, стиснув ладонями разрывающуюся голову.

Устав носиться по территории, но немного успокоившись, я возвращаюсь в номер. Аня сидит на кровати, подтянув колени к животу, в направленном на меня взгляде читается тревога, а в номере царит идеальный порядок. Места себе не находила, маленькая, пока ждала меня.

– Что-то случилось, – констатирует она негромко, когда я мешком с цементом плюхаюсь на кровать у ее ног.

– Да, – коротко отвечаю я и еще с минуту собираюсь с мыслями, прежде чем пересказываю разговор с сестрой.

– Это могла быть и не она, – робко накидывает она еще один вариант. – Не твоя жена, в смысле.

– Вероятно, – соглашаюсь я.

– Могу я сказать свое мнение?

– Конечно, Анют, – укоряю я ее взглядом и хватаю за руку, нервно наминая пальцы.

– Ты должен лететь домой. Первым же рейсом.

Она силится выглядеть спокойной, но я даже краем глаза вижу, как содрогается ее грудь в вырезе майки. Мое сердце тоже вот-вот выпрыгнет. Я думал о том же, но как же не хочется уезжать, душа всмятку.

– Должен все выяснить, – продолжает она, сжав мою руку. – Покоя тебе тут уже не будет.

– Не будет, Анют, – соглашаюсь я, поморщившись с досады.

– Ты все выяснишь, со всем разберешься и мы… и видно будет, – заканчивает она скомкано.

– Ань, – вторично морщусь я, а она вымучивает улыбку:

– Не думай сейчас об этом. Я все прекрасно понимаю, правда. Все это очень внезапно, но что ж теперь…

Наш последующий поцелуй – самый горький из возможных. Потом я умываюсь, смотрю билеты.

– Есть место. Вылет через три часа, – глухо сообщаю я.

– Бронируй, – решительно отвечает Аня. – Никакого смысла тянуть.

«Только хуже будет», – бьется в моей и, уверен, и ее голове.

– Вы будете тут еще шесть ночей, – пытаюсь я говорить воодушевленно, – так что у меня все шансы вернуться, – хмыкаю я с улыбкой, сам не веря в сказанное.

– Ага, – копирует мою неискреннюю эмоцию Аня.

– Даже номер сдавать не буду, у меня семь оставалось. Стул я еще вчера оплатил, так что… На всякий пожарный, если не успею.

– Я поняла, – продолжает натянуто улыбаться она, а я – заталкивать вещи в спортивную сумку.

Потом я звоню на ресепшен и заказываю такси. В ожидании мы спускаемся и выходим на улицу. Я ставлю сумку на асфальт и вижу, как трясутся ее руки.

По моему телу проносится волна нервной дрожи. От одной мысли о расставании становится до того погано, что я не нахожу ни одного слова. Ни правильного, ни идиотского, никакого. Только обнимаю ее, вжимая в себя, пока она нервно комкает футболку на моей спине.

Машину подают на удивление быстро. Я отдаю водителю сумку и кладу ладони на Анины щеки. Провожу большим пальцем по ее губам и наклоняюсь, нежно целуя.

Она вдруг судорожно всхлипывает и мои пальцы заливает влагой.

– Прости, – бормочет она ужасно плаксиво.

Черт, да я сам едва сдерживаюсь. Стираю слезы с ее щек, а пока она пыхтит, пытаясь перекрыть поток, каждая поджилка дрожит.

– Напишу из аэропорта, – шепчу я, снова поцеловав ее.

– Да, хорошо, – скрипуче отвечает Аня. Коротко целует меня и делает шаг назад. – Ну все, а то опоздаешь.

Пересилив себя, я сажусь в машину. Поднимаю ладонь, Аня улыбается кривящимися от слез губами, машет мне на прощание, но едва водитель объезжает фонтан, я оборачиваюсь. И вижу ее, зарывшуюся лицом в ладони, с содрогающимися плечами.

– Стоп, плиз, – прошу я водителя. – Ван минет.

Английский у меня паршивый, но он и без слов бы все понял: тормозит так быстро, будто только и ждал, когда я открою рот.

– Окей-окей, – заверяет меня водитель, развернувшись в кресле и глядя через заднее стекло.

Я выскакиваю из машины, подбегаю к ревущей навзрыд Анютке и крепко обнимаю ее.

– Я решу свои дела, и мы договоримся о встрече, – наговариваю я ей в голову. – Это не конец, слышишь?

– Угу, – мычит она и согласно дергает головой.

– Душа с телом расстается, – ворчу я, зарывшись носом в ее вкусно пахнущие волосы.

Я делаю медленный вдох, запоминая аромат. Наполняю им легкие до отказа, будто планирую жить на задержке дыхания. Как же безрассудно было думать, что у нас еще полно времени вместе.

Аня немного отстраняется, смешно оттопыривает нижнюю губу и выдувает себе на глаза.

– Все в порядке, правда, – виновато бормочет она, обмахиваясь еще и ладонями. – Просто все очень внезапно и от того…

– Грустно.

– Очень…

Хочется сказать ей больше. Сказать то, что рвется из груди. То самое, важное, значимое, серьезное. Но я не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной ответить взаимностью. Не хочу, чтобы оглядывалась на меня, если за те дни, что мы будем в разлуке, она решит воссоединиться с семьей. Не хочу, чтобы ее мучила вина.

– До встречи, – шепчу я и, коротко поцеловав ее, решительно возвращаюсь к машине.

Дороговато, все же, путевка обошлась. Сердце тут оставляю, душу и все без остатка нервные клетки.

Толкучка в аэропорту, как ни странно, помогает отвлечься от грызущей сердце тоски. Приезжаю я поздно и, отстояв все очереди, не успеваю получить код вай-фая в терминале: сразу несусь на посадку. Уже в самолете пишу Ане обычное сообщение, и она мгновенно отвечает стандартным:

«Хорошего полета!».

Но, с красным сердцем в конце, что утешает.

«Ты не теряешь, – заверяю я себя мысленно, пытаясь втиснуть колени между кресел, – ты, возможно, находишь».

Это самое «возможно» энтузиазма, конечно, не добавляет. Но я боюсь загореться мыслью. Боюсь верить. Тут Аня права: да мало ли однофамильцев? Правда, имя у бывшей не то, чтобы распространенное. Плюс моя фамилия, тот же город… И она никогда не хотела ребенка, с чего бы ей его вынашивать после развода? После того, как я, фактически, указал на дверь. Если только из мести, но дальше-то что? Я не могу представить себе женщину, отказавшуюся от собственного ребенка без исключительных на то причин.

Первые полтора часа полета я перемалываю одно и то же, пока не позволяю себе с головой ухнуть в воспоминания. И погружаюсь в какое-то пограничное состояние, где сон балансирует на тонкой грани с реальностью. Когда пилот объявляет о снижении, достаю телефон и пересматриваю фотографии. Снова и снова. И снова. Их так мало, в основном с поездки, но есть короткое видео, где Аня тащит меня за руку в амфитеатре, оглядываясь. Юбка ее сарафана надулась, как колокольчик, шарфик почти сорвало с шеи, а волосы разметало по сторонам. Как глоток свежего воздуха, которого так недостает в салоне. В легких. В тканях. Ощущение, будто я уже начал засыхать, лишившись своего оазиса.

Я шумно выдуваю и убираю почти севший телефон. Приземлившись, забираю свою сумку из ручной клади и первым делом еду к сестре, благо, время вполне позволяет. По пути, конечно, пишу Ане.

«Полет прошел нормально».

«Замечательно!», – отвечает она почти мгновенно.

Хочется написать еще что-нибудь, но я не знаю что. Сказать, что скучаю? И так очевидно. Кишки крутит беспрестанно. Да и только на нерв давить, ни к чему это. А рассказать пока нечего.

Не придумав ничего лучше, отправляю ей свою унылую рожу с заднего сиденья такси. Она в ответ присылает заплаканное личико из номера. Лучше бы нюд запилила, сдохнуть хочется от ее слез.

– Коля?! – шокировано округляет глаза сестра, открыв входную дверь.

– Коля, – сухо подтверждаю я и прохожу, оттесняя ее. Жму руку вышедшему в коридор Михаилу и прошу сестру: – Расскажи все еще раз. Что за клиника, что за врач, что конкретно ты спрашивала и что она отвечала.

– Да, конечно, проходи, – бормочет сестра, закрывая дверь. – Загорел, – слабо улыбается она. – Дай хоть обнять… – Василиска обхватывает меня за торс, а я неуклюже обнимаю ее в ответ.