Текст книги "Миряне (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Не понял? – опешил я.

– У нас в прошлом году, так же один человечек психанул, ну мы этого уговорили постоять за родной купеческий квартал, – стал пояснять Гаврила.

– И когда все мы уже лежали, его ещё пять минут поймать не могли соперники, – продолжил Аристарх, – вёрткий сволочь. Кстати и в делах такой же. Только он не пойдёт.

– За полмонетки удавится, – подхватил тему Булат, – минимум золотой попросит за свои телесные страдания.

– Показывай, где сидит этот ваш вертихвостский, – я кивнул Аристарху, и мы двинулись в цирковое закулисье.

Кстати на манеже хлестались стрельцы и дружина князя. Кричали уже набившее оскомину – убей, размажжи ему череп, ломай пальцы, бей по яицам. Все самые добрые слова, житомирцы припасли, наверное, для других дней.

– Вон он сидит с красоткой Хеленой Ярославной, – показал мне в щёлочку дырявого занавеса Аристарх требуемую персону, – клинья подбивает балбес. Только с Хеленкой ему обломиться, с девства её знаю, заносчивая сука.

– Э! – я дал Аристарху лёгкого леща, – ты говори, да не заговаривайся я, между прочим, с Хеленой работаю вместе. Хорошая ответственная и порядочная барышня.

– Вырвалось, – извинился «колобок».

И тут трибуны пустились в пляс, и стали требовать качать Федота.

– Фе-дот! Фе-дот! Мо-ло-дцы! Мо-ло-дцы! – как на футболе кричали болельщики.

– Сравняли счёт, – заметил Аристарх, – всегда за стрельцов все болеют. А за нас никогда.

Ничья означала, что сейчас будет перерыв, чтобы стрельцы и княжья дружина пришли в себя, залечили переломы вывихи и ушибы, поэтому народ повскакивал со своих мест. В циркус одетые в белые фартучки барышни стали заносить пиво, вино, сладкие булочки и сухую рыбу. Я сбегал за рубашкой и штанами, и сказал своим «колобкам» пока готовится к финалу, пообещав, что этого вёрткого Севостьяна, так звали купца, я приведу.

Когда я прошёл через кулисы в цирковой зал, здесь царила атмосфера светского раута. Купчихи в новеньких платьях, отремонтированных моими молитвами, курсировали вдоль трибуны для высоких гостей и непрерывно кланялись Карлу Игоревичу. Молодые купчишки, тоже не отставали, и, проходя мимо семейства князя, непременно говорили комплименты Миранде Игоревне. Примерно такие – как вы прекрасно выгладите, какое чудное платье.

– Я с вас балдею, – ляпнул, не подумав один остолоп, и тут же ему прилетело от телохранителей высоких городских персон.

Кстати этот грубоватый комплимент развеселил дочку Игоря Всесветовича больше всего. А требуемый команде типчик угощал Хелену Ярославну вином и сладкой булочкой. Рядом с дочерью сидел в самых подавленных чувствах её отец Ярослав Генрихович, который здесь был в качестве сопровождающего лица. Ведь не прилично, чтоб молодая барышня была в обществе одна.

– Мучное портит фигуру, – сказал я, протиснувшись к своим знакомым, – здравствуйте Ярослав Генрихович, вижу вам грубое зрелище не по душе.

– Омерзительно, – хотел было развить тему неправильного воспитания молодёжи книгочей, но я взял под локоток Хелену и отвёл её в сторону.

– Выручай напарница, – шепнул я.

– И не подумаю, – гордо махнула она шикарной гривой светло-пепельных волос.

– Как платье тебе без очереди из лоскутков, которым уже сто лет в обед, в новое перехренометрить, так Мишутка, Мишутка. А как помочь нужно, то извините, мы с вами не знакомы? – обиженно посмотрел я.

– Что надо? – прошипела Хелена.

– Скажи вот этому Севастьяну, – я кивнул в сторону молодого купца, – что согласна с ним сходить в циркус на свидание, если он совершит для тебя подвиг. А именно выступит на соревнованиях по мордобойке за родной квартал. У нас один «колобок» отсеялся.

– Да хоть пирожок, никогда этого не будет! – зашептала горячо она.

– Как прабабушкины туфли посыпать краказябным углём, чтоб они блестели, как мои глаза, сверкая новеньким лаком, так Мишенька, Мишенька. А как выручить команду, так идите вы товарищ в пешее эротическое путешествие? – пробурчал я.

– Ненавижу тебя, – пшикнула Хелена и, судя по фальшиво нарисованной улыбке, всё же согласилась помочь мордобойцам купеческого квартала.

Проще мешки ворочать, чем Хелену заставить что-то доброе сделать, подумал я и вернулся к команде купеческих «колобков». Картина, которую я застал в цирковом городке, меня вела в секундный ступор и в тоже время от души повеселила. Лесовица Иримэ в своём облегающем небесно-синем платье расхаживала взад и вперёд, при этом командуя Аристархом, Булатом и Гаврилой, которые стояли как на уроке физкультуры.

– Для мордобойки мало иметь хороший пивной живот, – командовала эльфийка, – поэтому будем учиться драться! Руки сжать в кулаки и поднять их на уровень глаз. Дальше делай как я.

Иримэ покачала корпусом и пробила по «тени» двоечку, левой, правой.

– Выбросили двойку! И сразу ушли в защиту! – покрикивала она, – руки не опускать!

Мужики обречённо несколько раз повторили упражнение.

– Михаил Андреевич, ну, скажите ей, чё она нами командует, – раздался жалобный голос Аристарха.

– Я хочу, чтоб вы продержались на арене больше десяти секунд, – гневно сверкнула глазами Иримэ, – и хоть немного помогли победить Михаилу. Аристарх, возьми эту доску и подними на вытянутых руках перед собой.

Бедный «колобок» поплёлся к ограде циркового городка и поднял кусок доски от старого забора толщиной сантиметра два. После чего сделал, так как его попросила лесовица. Эльфийка приблизилась, примерилась как заправский каратист, и с одного удара рукой, расколола деревяшку пополам.

– О-о-о! – протянули удивлённо мужики.

– Даже я не хотел бы попасться под руку Ири, – усмехнулся проходящий мимо коренастик Ханарр.

Я подошёл к воинственной эльфийке, чмокнул её в щёчку и тихо сказал.

– Не гоняй их сильно, а то они и пяти секунд не простоят, – потом обратился к парням, – появится Севастьян, пусть тоже присоединяется к занятиям. Я же посмотрю на наших будущих соперников.

Глава 16

Мы с Ханарром, как и все прочие циркачи, у которых случился незапланированный выходной сели около циркового занавеса, на ступеньки. Именно по ним музыканты обычно поднимаются на свою площадку над кулисами. Во-первых, с этого места слышимость хорошая, во-вторых, видимость, а в-третьих, нет помехи для зрителей.

– Обожаю, когда мужчины бьют морды, – шепнула укротительница собачек, дама бальзаковского возраста, рыжему клоуну, который отсвечивал своей лысиной, так как был без привычного парика.

– В этой забаве спрятан большой философский смысл, – ответил тот, вынув из внутреннего кармана сюртука маленькую бутылочку с дешёвым алкоголем.

– Какой? – удивился я.

– Все мы в этом мире бьёмся за место под солнцем, – рыжий клоун хряпнул огненной воды и протянул склянку с пойлом укротительнице собачек.

В это время главный судья соревнований, уже в который раз выскочил с громкоговорителем на манеж и пригласил мордобойцев на арену.

– Простите, – ко мне справа подошёл телохранитель князя, – вас приглашают в ложу для почётных гостей.

Я удивлённо посмотрел в том направлении, где были лучшие места цирка, действительно князь Игорь Всесветович кивнул мне головой. Ну что ж, посмотрим мордобойку из вип-ложи, согласился я на перемену места. К моему изумлению мне поставили мягкое кресло с левой стороны от дочки князя, Миранды. Что-то она ко мне неравнодушно дышит, то розами разбрасывается, то уговорила папашу пересадить мою скромную персону поближе к её княжескому телу.

– Вы сохранили мою розу? – начала княжна с больной для меня темы, которая непосредственно касалась взрывного характера Иримэ.

– Я когда умывался, её утащила бродячая собак, – соврал я.

– Какое свинство! – вспылила Миранда.

– Я ей так в след и крикнул, ты не собака, ты свинья! – я внимательно посмотрел на команду стрельцов, которая выстроилась на манеже.

Кто же из них легендарный Федот, недоумевал я. Ну, молодого паренька отметаем сразу, не солидный. А может этот бородатый и хмурый здоровяк? Вряд ли, с таким лицом хорошо работать на кладбище, могилы копать. А Федот – любимец публики, размышлял я. В команде стрельцов приветствовали зрителей двое братьев погодок, с лихими кудрявыми волосами, примерно моего телосложения и возраста. И ещё один весёлый длинноусый коротышка. То, что внешность и рост бывают обманчивы, лично я никогда не сомневался. Но если Ханарр при своих метр двадцати сантиметрах имел бычью шею и огромные бицепсы, то этот «метр с кепкой» из стрелецкой слободы был поджарый и жилистый, как Брюс Ли.

– Фе-дот! Фе-дот! – скандировала перед третьим решающим боем публика.

Неужели этот длинноусый недомерок и есть Федот, опешил я. Ну что ж посмотрим, как он со своим ростом в метр пятьдесят пять будет месить здоровенных горцев из княжьей дружины.

– Никаких шансов у стрельцов нет, – прошептала Миранда, – Джигурда – это самый сильный воин, который когда-либо появлялся на свет.

Капитан горцев, как будто услышав похвалу дочки Игоря Всесветовича, повернулся в нашу сторону, кинул на меня гневный взгляд и галантно поклонился её высочеству Миранде. А похож на Никиту Джигурду, улыбнулся я «самому великому войну». Наверное, тоже хороший сочинитель, особенно той части, которая касалась его предположительных подвигов.

– А давайте заключим пари на золотой, – предложил я княжне, – что стрельцы сейчас снова победят и без труда выйдут в финал.

– Если вам не жалко денег, то извольте! – высоко задрав свой красивый носик, гордо приняла вызов девушка.

Что же я такой лопух, мысленно обругал я себя, нужно было поставить пять! Никакой нет у меня предпринимательской жилки!

– Бой! – наконец выкрикнул рефери чемпионата по мордобойке.

– Убей! Убей! Веселее в морду бей! – ритмично хлопая в ладоши стали скандировать зрители со стоячих мест.

Однако команды княжеских дружинников и стрельцов не бросились в мгновении ока колошматить друг друга. Наоборот, бойцы противоборствующих сторон начали делать ложные выпады, и возвращаться на дистанцию, в ожидании тактической ошибки соперника. Через двадцать секунд, лично мне стало скучно.

– Житомир стрельцы, в мордобойке спецы! – выкрикнул я, чтобы хоть как-то подзавести бойцов, после чего в ладоши отстучал самый известный среди спартаковских болельщиков ритм, – та-та-та-та та-та!

Миранда недовольно хмыкнула, что было естественно, так как она болела за команду своего отца.

– Княжья рать, дружно в морду может дать! – сориентировался я в непростой политической конъюнктуре и добавил ещё одну свеженькую кричалку, – хоп давай-давай, хоп давай-давай, хоп давай-давай, в морду слёта попадай!

На какое-то время в циркусе все притихли, потому что стрельцы и княжьи дружинники не решались пойти в свой последний и решительный бой, а зрители, услышав незнакомый болельщицкий фольклор, оценивали его на кричабельность. И вдруг сначала «хоп давай-давай», завела одна стоячая трибуна, затем другая, а после к самым активным фанатам мордобойки подключились и зрители на более дорогих, сидячих местах. Даже сопровождающие Игоря Всесветовича куртизанки с большим азартом стали скандировать «хоп давай-давай».

Первым не выдержал психологической атаки трибун Джигурда, который с рёвом бросился на Федота. Горец под метр девяносто ростом, и минимум сто килограммов боевого веса разом опустился на мелкого, но жилистого стрельца. Однако в какие-то доли мгновений Федот крутанулся вокруг своей оси и оказался уже за спиной нападавшего, после чего он как клещ прыгнул на спину и провёл жесткий удушающий приём, зафиксировав правую руку на бычьей шее Джигурды.

– Души! – заорали истерично трибуны.

К сожалению болельщиков стрелецкой команды Джигурда оказался не так прост. Он подпрыгнул вверх и, развернув корпус, со всего маха полетел спиной, за которой прятался Федот на манеж циркуса. От падения сплетённых тел на арену опилки большими брызгами разлетелись в разные стороны. Хватка Федота вмиг ослабла, и горец тут же вырвался из удушающего приёма. И пока стрелец пытался прийти в себя, распластавшись на манеже, Джигурда вскочил, и ещё раз подпрыгнув вверх, полетел добивать Федота, целя локтем тому в голову. И вновь миниатюрный боец в последний момент буквально исчез, из-за чего княжеский дружинник грохнулся на пустое место. Время для себя замедляет, маленький пройдоха, догадался я. А тем временем в левой от меня части манежа два горца и два кудрявых стрельца лупили друг друга в кровь, обмениваясь размашистыми хлесткими ударами. А вот справа самый молодой стрелец уже был в отключке, зато бородатый здоровяк из стрелецкой команды, оседлав одного горца сверху, вбивал свои пудовые кулаки ему в голову. Периодически отмахиваясь от княжеского дружинника, который пытался прийти на помощь своему товарищу.

– Раскрои ему череп! – орал какой-то психованный болельщик, перекрикивая свит и визг всего зала, прямо в двух метрах от бородача.

– Как вообще можно на это смотреть? – выругался мысленно я, – никакой системы! Эти значит, в этом углу выбивают зубы друг другу, те в том ломают руки, а в середине хитрым приёмом из айкидо Федот выкидывает Джигуруд за пределы барьера прямо под ноги зрителей. Толи дело футбол, стеночки, забегание, вратарь – дыра, нападающие – мазилы, а виноват во всём тренер – физрук.

Между тем Федот, воспользовавшись временным отсутствием на манеже Джигурды, подлетел в левую от меня часть арены и двумя чёткими ударами со спины «утихомирил» двух горцев. Двое кудрявых братьев погодок получили время, чтобы немного прийти в себя и стереть с лица кровь. Правда зря они это сейчас затеяли, потому что не заметили, как выскочил из-за бордюра на манеж уже Джигурда и двумя своими тяжёлыми ударами отправил «отдыхать» братьев прямо в свеже-окровавленные опилки. В правой части манежа, картина с того момента, как я перестал за ней следить кардинально поменялась. Здоровенный бородатый стрелец, безуспешно пытаясь подняться, пропускал сильнейшие удары ногами и в голову, и в тело от рассвирепевшего княжеского дружинника.

– Терпи Агафон! Терпи! – подбадривали здоровяка болельщики.

На помощь одноклубнику наконец-то подлетел вездесущий Федот и без всяких предисловий вырубил уже третьего горца. Из живых на манеже остались Джигурда, Федот и Агафон, у которого всё лицо было, как кусок отбитого мяса, на котором лично я глаз рассмотреть не смог. Бедный стрелец, вообще не понимая, что происходит, как пьяный топтался на месте. Остальные тела мордобойцев работники циркуса вынесли за кулисы, где, скорее всего над ними сейчас в прямом смысле слова колдовал лекарский магик сэр Пилигрим.

– Сейчас Джигурда им всем покажет! – горячо прошептала Миранда.

И как только она это произнесла, Федот разбежался и, вновь с невероятной скоростью прыгнув на своего противника, нанёс правый боковой удар. Джигурда же скорее опираясь на свои боевые инстинкты, просто выбросил правую руку вперёд. Смачный хлопок раздался над окровавленной ареной. И стрелец, и горец одновременно без сознания рухнули в опилки.

– Да-а-а! – взревели трибуны, которые яростно болели за своих стрельцов.

На манеж тут же выбежал главный судья чемпионата и поднял левую руку ничего не соображающего Агафона.

– Итак, в финал вышла команда…, – не успел договорить директор циркуса, как Агафон двинул ему в челюсть свободной правой рукой.

– Держите его! – заорал улетевший на три метра владелец цирка, – я главный судья! Я на манеже не дерусь!

Но бородатому стрельцу было всё равно и он, ничего не видя заплывшими от отека глазами, двинулся добивать директора, ориентируясь исключительно на голос. Ещё чуть-чуть и здоровяк либо раскроил бы череп, либо задушил бы бедного судью, который заверещал, как поросёнок на бойне. Я сорвался с места, сделал несколько больших шагов и оттолкнул, что было сил Агафона в сторону. С другой стороны манежа неспокойного стрельца кинулись усмирять уже цирковые мордобойцы, Медведь, Стальной молот и Чёрная маска. Но и им знатно прилетело с обеих рук.

– Мочи их! Мочи! – развеселилась толпа.

Однако повоевать Агафону больше не дали. Циркачи очень оперативно и дружно его скрутили. А окончательно успокоил стрельца лишь лекарский магик Пилигрим, который поводил над бедным мужиком руками и что-то зашептал. Я как бы случайно подошёл поближе и максимально напряг свой слух.

– Идите на х… с вашей мордобойкой психи ненормальные, – бухтел себе под нос лекарь.

Хорошее заклинание, усмехнулся я про себя и вернулся в ВИП-ложу, ведь целый золотой никогда лишним не бывает.

– Ты мой рыцарь, – безапелляционно заявила черноволосая красавица княгиня Миранда, – как ты смело бросился на защиту этого беспомощного человека!

– Польщен вашей похвалой, ваше сиятельство, – я кивнул башкой, – но деньги, которые любят счёт, меня как потомственного купца на данный момент вдохновляют сильнее слов. Соизвольте выплатить причитающийся мне выигрыш.

Дочь Игоря Всесветовича протянула мне золотую монету с таким лицом, как будто в руках у неё была противная лягушка. Но я не гордый, мне ещё кредит за лавку отдавать. Я ещё раз кивнул головой.

– Должен вас покинуть, скоро финал, мне ещё план предстоящей баталии разрабатывать, – сказал я всем ВИП болельщикам и поспешил за кулисы цирка.

Глава 17

Перерыв перед финалом объявили в целых пятнадцать минут. Аристарх, Булат, Гаврила и присоединившийся к команде Севастьян сидели на поваленном стволе дерева в тени, которую отбрасывал цирковой шатёр. Иримэ, наигравшись в тренера по единоборствам, с равнодушным видом смотрела на несчастных мордобойцев купеческого квартала.

– Не жильцы, – шепнула мне эльфийка.

Я поднял с земли кусок сухой ветки и начертил на песке круг диаметром метра два. Потом собрал десять камушков, пять более светлого окраса, и пять более тёмного.

– Это цирковой манеж, – показал я рукой на окружность, – это стрельцы, – я выставил темные камни в ряд, – а это мы.

Я расставил напротив тёмных камней светлые. Ну и что дальше, теоретик недоделанный? – обругал я мысленно себя. Может быть, сказать, что у нас температура, или нет, желтуха. Вон цветы растут мать-и-мачехи, потереть ими лицо и всё, первичные признаки желтухи будут готовы. Хотя с лекарским магиком не забалуешь. Враз излечит и от температуры, и от желтухи, и от поноса с дизентерией.

– А дальше что? – вывел меня из задумчивости худой, как скелет Севастьян.

Он сейчас, как и вся команда сидел с голым торсом, и напоминал мне не атлета, который на потеху толпе машет кулаками, а стиральную доску.

– Я буду в центре напротив Федота, – я показал наши камушки, – Булат по правую руку от меня, ещё правее Севастьян. По левую руку Аристарх, и самый крайний слева Гаврила. Как только прозвучит сигнал к началу братоубийственной войны, я делаю шаг назад. Булат и Севастьян начинают спасаться бегством от стрельцов по часовой стрелке ближе к краю манежа. Гаврила и Аристарх вы должны будете сначала сделать пару шагов назад, а потом прорваться за спину своим соперникам и тоже бежать по часовой стрелке.

– Ты хочешь, чтобы нас всех прозвали трусами? – возмутился Булат.

– Да я под этим никогда не подпишусь! – взвизгнул худой, как штакетник Севастьян, – мне перед своей девушкой стыдно будет.

– То есть через пять секунд лечь штабелями не стыдно, а побегать ради военной хитрости по манежу стыдно, так? – не выдержал я.

– Лучше сразу лечь, чем всю жизнь стоять на коленях! – ввернул мудреную жизненную истину Гаврила.

Наш спор временно прервала почерневшая от времени телега из «Кабаньей головы», на которой хромая кобыла завезла в цирковой городок бочку домашнего пива.

– Пиво заказывали? – хриплым пропитым голосом поинтересовался у нас доставщик ценного груза.

Выглядел мужичок комично, серая дырявая рубаха была подвязана на животе тонкой веревочкой, которая не только фиксировала верхнюю часть выходного костюма, но и не давала свалиться широченным безразмерным штанам на землю. Ниже одна нога посыльного была обута в валенок, другая в лапоть. Наверное, доставка в кабаке работает круглогодично, догадался я. В довершении всего от мужичка веяло крепким сивушным перегаром.

– Пиво и пицца, нельзя не соблазниться, – буркнул я, – давай проезжай, итак тут дышать нечем.

– Это я заказала, – из-за телеги показалась лесовица Иримэ, – где моя вишня в сахаре? – спросила она у возницы.

– Вишня в сахаре, – прохрипел мужичок, – одна штука!

Потом он разгрёб сено на телеге, и действительно на свет появилась двухлитровая банка с требуемой вишней.

– Эй! Мужик, не томи, вези пиво сюда! – крикнули доставщику с другого конца циркового городка наши следующие соперники, стрельцы, – глотки сохнут спасу нет!

Хромая кобыла вздрогнула от легкого удара хлыстом и обреченно потащила бочку с пенным напитком по нужному адресу.

– Победу уже отмечают, – завистливо протянул Булат, – если мы проиграем трезвым стрельцам, то это ещё ничего, не так позорно.

– Да, а если пьяным, то до следующего чемпионата каждая собака пальцем в нас тыкать будет, – поддержал панические настроения товарища Аристарх.

– Не будем мы биться, по-твоему! – пискнул храбрец Севастьян, потрясая маленьким кулачком.

– Ты как считаешь? – обратился я к своей лесовице, которая тут же длинный язык сунула в банку с вишней и, подцепив пару ягод, отправила их себе в рот.

– А что тут ещё думать? – удивилась эльфийка, – твоя идея, по которой они все будут бегать, а ты в это время выбивать соперников по одному, ужасна по своей сути!

Косточки от вишни презрительно полетели в мой план предстоящей баталии.

– Только вперед, лицом к лицу с неприятелем можно доказать свою смелость и победить! – Иримэ подцепила языком из банки ещё две ягодки.

– Правильно! – дружно закивали головами мои бойцовские «колобки» и бойцовский же «штакетник» в нагрузку.

– Значит так, и поступим, – я чмокнул лесовицу в щечку, – как гласит народная купеческая мудрость, послушай, что тебе советует твоя женщина, и сделай всё наоборот! Или вы уже не купцы?

Мужики, немного поворчав, ещё раз обратили внимание на мой, подпорченный вишнёвыми косточками, план боя.

Перед первым финальным поединком в цирке во всю повеселевшая от выпивки публика, распевала мою кричалку «хоп давай-давай». Рыжий клоун, напялив на себя свой огненного цвета парик, отбивал колотушкой в большой басовый барабан простой ритм. А его черный партнёр по манежу в такт на одной ноте дул в дудку. Звучало это всё примерно так.

– Бум, бум, ти-ти-ти-ти, бум, бум, ти-ти-ти-ти, хоп давай-давай, в морду с лёта попадай! Хоп давай-давай…, – весело пела вся публика.

Наиболее раскрепощенные барышни, покачивая бёдрами уже отплясывали, как на рейв вечеринке. Младший князь Карл Игоревич к неудовольствию Севастьяна и на зависть всем остальным купеческим дочкам что-то втирал Хелене Ярославне. А пьяненький директор цирка, после перенесённого стресса, громко икая, кричал в громкоговоритель.

– Где ваши руки! Я не вижу ваших рук! Руки выше!

– Морды сегодня бить будем или как? – попытался порасспросить директора Федот, – чё мужикам-то сказать?

– Я не вижу ваших рук! – отмахнулся от надоедливого стрельца владелец бродячего циркуса.

Однако окончательное превращение чемпионата по мордобойке в танцевально-пьяную вечеринку, одним властным поднятием правой руки вверх прекратил сам князь Игорь Всесветович. И лекарский магик сэр Пилигрим за пару секунд привёл в чувство, полностью избавив от опьянения, главного судью соревнований.

– Для финального боя на манеж приглашаются команды стрельцов и купцов! – тут же пропел в громкоговоритель директор циркуса.

– Так пить только деньги зря переводить, – тихо и недовольно он пробурчал сэру Пилигриму на ухо, – можно же было хоть половину хмеля оставить! Я, между прочим, выпил бутылку своего лучшего вина.

– На половину лечить не приучен, – обиделся дедушка в смешном колпаке звездочёта.

Я со своими «колобками» и одним «штакетником» построился на арене. Напротив нас весело похохатывая, выстроились стрельцы. Особенно их забавлял худущий Севастьян.

– Емеля, это ты что ли со страху схуднул? – усмехнулся кто-то из кудрявых братьев.

– Не, это евойный брательник, который родился недоношенным, – хохотнул другой.

Заулыбались почти все стрельцы, и даже с вечно каменным лицом бородач Агафон изобразил что-то наподобие ухмылки. Лишь Федот прожигал меня своим серьезным немигающим взглядом. А Севастьян не зная чем ответить, обижено засопел.

– Мужики, – обратился я к кудрявым шутникам, – а вы бигуди накручиваете с вечера или с утра? А то моя подруга этим делом очень интересуется.

– Ты это, шути да не перешучивай, – обиделся один из братьев, – это наши кудри настоящие.

– Настоящие? – удивился я, – ну всё ждите теперь сватов из белого города, там до таких красивых мальчиков желающие имеются.

– Федот, давай местами поменяемся, я его сейчас в опилки мигом урою! – зашипел второй кудрявенький брат.

– Цыц я сказал, цыц! – шикнул капитан стрелецкой команды, – не видишь он специально вас заводит. Хитрый гад! Я его сейчас сам здесь урою!

– Бой! – неожиданно выкрикнул главный судья, не дав нам стандартных тридцати секунд на подготовку.

Но мои ребята не растерялись, как и договаривались, кинулись спасться бегством от более мастеровитых в различных единоборствах бойцов. Что происходит на арене, не сразу сообразили стрельцы. А когда они поняли, что свою жертву для того чтобы, как следует попинать ногами сначала нужно догнать, уже пролетело несколько секунд. За эти мгновения я успел вырубить одного из братьев шутников. И тут же мимо меня пробежал самый молодой стрелец. Я, замедлил для себя время, и легко нагнав ещё одного соперника, двинул ему со спины в челюсть. Федот же пытаясь понять, куда все бегут замер в центре манежа и просто крутил головой. Нечего было пиво хлебать литрами перед финалом, усмехнулся я и настиг второго кудрявого брата. Точнее он сам налетел на мой кулак, догоняя худущего Севастьяна. Ещё один прыжок и я ударом слева вырубил непробиваемого бородача Агафона, который даже не обратил на меня внимания, так как гнался за Булатом. Здоровенная туша отличного бойца вылетела за пределы манежа и врезалась в толпу болельщиков стрелецкой команды, повалив человек семь.

– Убей! Убей! У-у-у…, – затих вдруг весь зал, который привык болеть за своих многолетних чемпионов.

Мои бойцовские «колобки» перестали носиться вокруг арены, так как буквально за минуту, кроме Федота никого на ней не осталось. И вся наша великолепная пятёрка, правда без вратаря, посмотрела на центр манежа, на одинокого миниатюрного и длинноусого капитана стрельцов.

– Врежь им Федя! – раздался истошный крик одинокого болельщика.

Что случилось дальше, я разглядеть не успел, потому что Федот включил свою замедлялку времени на такую скорость, которая мне была не подвластна. Сначала упал Булат, затем Гаврила. Севастьян чисто интуитивно отскочил в сторону. Поэтому третьим лег в опилки с открытым переломом челюсти Аристарх.

– Руки держите выше балбесы! – заорала от кулис Иримэ.

Но боевой клич моей подруги не спас шустрого Севастьяна, который через пару секунд улетел к её ногам со сломанной рукой.

– Убей! Убей! Веселее в морду бей! – вновь завелись трибуны.

Федот встал напротив меня и приготовился к решавшей атаке. Я поднял руку вверх.

– Подожди, пусть раненых унесут, – громко, чтобы услышал директор циркуса, сказал я.

Стрелец, хищно улыбнувшись, кивнул головой. Когда кроме крови и нас на манеже больше ничего не осталось, Федя молниеносно бросился в атаку. Я тоже успел замедлить время, но для меня он всё равно двигался очень быстро. Хлоп, у меня что-то хрустнуло в спине, и я полетел в сторону ВИП трибуны. Несколько рёбер сломал, гад такой, мысленно выругался я.

– Да-а-а! – заорали на стоячих трибунах.

Я в доли секунды провел рукой над теми местами своего тела, где было особенно больно, и, поклонившись знатной публике, до которой я не долетел всего пару метров, пошёл обратно на центр манежа. Хлоп, хлоп, и я опять не заметил, как заскользил по воздуху, но уже в другом направлении. На этот раз, поднимаясь, я увидел растерянное лицо своей Иримэ.

– Всё нормально, я в норме, – выдавил я из себя улыбку.

– Пробей ему череп, Федотушка! – заорал какой-то псих, – я тебя умоляю, пробей!

– Пусть сначала переломает ему ноги! – заорали «доброжелатели» с другой трибуны.

Я же вновь вернулся на центр к улыбающемуся недоброй улыбкой Федоту и приготовился дать хоть какой-то отпор стрельцу. Но внезапно новое мельтешение перед глазами и я почему-то поднимаюсь уже из ВИП ложи.

– Мой рыцарь! – всхлипнула княжна Миранда.

Кстати, я только сейчас заметил, что Хелена Ярославна во время антракта пересела на почётное место рядом с князем Карлом Игоревичем. Её глаза без единого испуга вопрошали, выходить мне завтра на работу или как?

– Завтра чтоб без опозданий, – прохрипел я, залечивая перелом правой руки, и снова вернулся на кровавый манеж.

Ничего, ничего, в школе пока я на бокс не записался, меня ещё не так били. Сейчас главное перетерпеть, ведь каждое волшебство отнимает и силу и энергию. Не сможет меня Федот ломать до бесконечности. Кстати, посмотрим, поднимется ли у него рука на голую женщину, точнее на Памелу Андерсен без, мешающего нормальному кровообращению, купальника. Я подошёл на расстояние трёх метров и нарисовал своим воображением спасательницу из Малибу. Наконец-то Федя на мгновение застыл и приоткрыл рот. Другого момента не будет, мелькнуло в голове, и я свой кулак, потяжелевший до пудовой гири, воткнул в челюсть прыткого бойца. Однако с необъяснимой для меня скоростью Федот успел откинуть голову назад, и кулак вместо челюсти зацепил нос. Раздался громкий хруст ломающихся хрящей, и брызнула струя крови. В следующее мгновение стрелец исчез из поля зрения и со спины вышел на удушающий приём, сомкнув руки на моей шее. То, что надо – усмехнулся я, так как продавить стальное горло не возможно, главное чтобы хватило магической энергии. Но дышать почему-то сразу стало очень тяжело, наверное, как-то не так колдонул, радужные круги тут же поплыли перед глазами. Плохо соображая из-за затруднённого доступа кислорода, я почему-то поплёлся, таща на своей спине, как туристический рюкзак, капитана стрелецкой команды, к ВИП трибуне. Пусть посмотрят первые лица города, как честных людей в циркусе душат.

– Мишенька, вы мой герой, врежьте ему, как следует! – подпрыгнула на своём мягком кресле Миранда.

– Михаил Андреевич, – обратилась ко мне Хелена с очень «актуальным» сейчас вопросом, – а можно я завтра на работу опоздаю? А то у меня состоится утренняя прогулка на лошадях.

– Если меня сейчас насмерть задушат, – прохрипел я, – можете хоть совсем не являться.

От ВИП мест неизвестная сила потянула меня почему-то влево, я и потащил Федота на себе вдоль барьера по окружности манежа. С первого ряда купеческих, дорогих трибун подскочил, Сигизмунд Олегович Мироедов.