Текст книги "Три побега из Коринфа (ЛП)"

Автор книги: Витольд Маковецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Вы часто бываете в Коринфе?

– Я плаваю из Сиракуз в Коринф и обратно несколько раз в год. Здесь в Коринфе я уже знаю каждую дыру и чувствую себя как дома. Милый город,  даже весьма хороший. Просто здесь очень много мошенников. Чем богаче покупатель, тем крупнее мошенник.

– Но я вижу, ты тоже разбогател, Калиас. У тебя красивое платье, и даже   уже есть рабы… – Меликл вдруг стал  серьезным и добавил: – Так странно покупать для дома рабов, знаешь, я никогда не хотел бы  их иметь их. Мне не хотелось бы видеть их лица и их пытливые глаза, зная, что  они завидуют нам, свободным людям. Ты же, помнишь, Калиас,  что я тоже три года был  рабом , прежде чем ты меня выкупил.

Калиас нетерпеливо отмахнулся: – Ерунда, – сказал он. – Среди моих рабов нет белых, они у меня  все черные, и им со мной хорошо. Они откормлены, и кожа у них блестит, как  нос у собаки.

Полиникос покачал головой: – Но они все равно всегда чувствуют себя обиженными.

– Обиженными, а кто их может обидеть моего раба кроме меня? Мне тоже не нравится, когда кто-то мучает своих рабов, потому что это зло и прежде всего глупость. Но почему  я с этим не согласен?  Послушайте.

Прошлый раз я останавливался у купца Антиноя здесь, в Коринфе. Он известный торговец и, конечно же, мошенник. Он придирался ко мне  каждый день, по поводу различных  услуг, чтобы Гермес не забывал о нем, и я все это время должен был мириться с этим, потому что наше знакомство необходимо  нам обоим из-за деловых контактов.  Конечно, только на  время сделок.  Так вот, был у Антиноя  повар, раб, негр.  Зверюга  был черный как смоль, и он  прекрасно готовил так, что не стыдно было подавать его обеды  даже на царские столы. Ты можешь поверить мне на слово, потому что его лучше меня никто не знает.  И этот самый  глупец Антиной, даже не понимая, как ему повезло с таким рабом, бьет его за каждую провинность и обращается с ним хуже чем с собакой, пинает его, бьет, колотит. Моей собаке и то жилось лучше. Итак, я подумал, что такой повар  пригодился бы мне и на корабле, и дома и во  время портовой стояки в Сиракузах; и если он мне его продаст, то я уж буду относиться к нему с должным вниманием.  И я предлагаю Антиною за него  мину и шестьдесят драхм.  Антиной только смеется и говорит: «Сто двадцать драхм и ни оболом меньше.»  «Подожди, – подумал я, – посмотрим». – И поэтому  перестал говорить о покупке повара. После этого я временно отдал своих черных рабов для какой-то работы Антиною и сказал им, чтобы они поговорили немного с тем поваром и честно рассказали ему, что я хочу его забрать.  Ну, они и поговорили. А потом я и см поговорил с ним. Я ему говорю: – «Хочешь прийти ко мне?»  И он соглашается. Он даже умолял меня выкупить его, и сказал, что  так не может больше терпеть этого Антиноя,  и что  или повесится или утопится. И тогда  я ему говорю, что не смогу  выкупить его у  Антиноя,  потому что он слишком многого хочет, но мы как-нибудь разберемся. Мы поговорили об этом и разработали план. Сначала все шло по прежнему, так что об этом ничего не буду рассказывать. Проходит одна неделя, другая. И послушайте, что происходит дальше. Наш повар болеет, теряет зрение, худеет, ничего не хочет есть, так как не может,   и уже  даже харкает кровью, а это  последнее дело. В общем, ему  плохо, как никогда. Через три дня приходит ко мне Антиной и спрашивает, не раздумал ли я купить у него повара. Вы поняли, какой он жулик? Он захотел избавиться от своего больного раба, который уже лежит на смертном одре.  Действительно, мошенник.  Но ничего. Я предлагаю ему пятьдесят драхм. Антиной  огрызается на меня: – «Как же так, ты же сам давал  мне  мину и шестьдесят драхм?»  Я говорю: – «Но сейчас он  выглядит каким-то несчастным, может быть, он болен. А, больше денег я не дам, боюсь.» Мы долго торговались, но я не отступил и, в конце концов,  купил его за пятьдесят драхм. И  теперь он у меня. Это тот самый, что стоит во дворе.

– А что, он действительно был настолько болен?

Калиас рассмеялся.

– Что? Как только он перебрался на мой корабль, он сожрал так много, что я испугался, что он лопнет, А, он оказывается, наверстывал четыре недели голодания.

– А когда он харкал кровью?

– Какая кровь. Я купил ему красную краску за обол, а он ее выплевывал. Парень здоров как бык, весел и рад, что я его купил.

Буквально вчера он приготовил такой обед, что экипаж не мог нахвалиться. Я повторяю, он сокровище, а не повар. И всего за пятьдесят драхм. И я все равно на него не нарадуюсь, потому что он, зверюга, такой веселый и заслуживает лучшей участи, чем быть забитым до смерти этим негодяем и дураком Антиноем.

Все засмеялись, а  Калиас продолжал рассказывать:

– Вы должны прийти ко мне на обед послезавтра. Поднимайтесь прямо на борт, потому что теперь я живу на своем корабле. Я поставил там палатку. Вы увидите, как я там  живу. Как царь. Зачем мне идти к  Антиною, если у него нет даже нормального повара, а сам он придурок. Так что, вы придете?

– Я приду, – сказал Меликл, – но не знаю, сможет ли Полиникос.

Полиникос покачал головой.

– Конечно нет, – ответил он, – с завтрашнего дня мне нужно начать тренировки в гимнасии.  Мне пока нельзя появляться в городе.  Мне нужно потренироваться.

– Правда, но забеги начнутся через три дня. Почему вы приплыли так поздно?

– Это  все из-за него, – сказал Меликл, указывая на Полиникоса. – Ему почти двадцать лет, а он застенчив, как ребенок. Весь месяц провел в Милетских отборочных забегах. Они отбирали конкурентов для участия в  Играх. Я говорю ему:  – «Иди, попробуй. Ты же, хорошо бегаешь». «Но они бегают намного лучше меня», –  отвечает он. И он не пошел. Только в самый последний день, когда все участники уже были отобраны, он согласился. Он провел отборочный забег вместе с группой ведущих бегунов.  Его сначала даже не хотели пускать, смеялись над ним. Я был там и сам все видел. Полиникос краснел от стыда и ярости, но был непоколебим. И представь себе, он прибегает к финишу опередив на двадцать шагов их лучшего бегуна.

– На каком расстоянии был забег?

– Большое расстояние. На шестнадцать стадий.

Да, двадцать шагов, это уже  что-то. Бежал, как быстроногий Ахиллес! Ты, должно быть, сам удивился?

– Я так и подумал. И предложил ему попытаться пробежать еще раз. Он пробежал еще лучше, далеко опередив всех. Тогда только они поверили и решили послать его.

– Ну, тогда встретимся на стадионе. И пусть Зевс и Гермес помогут тебе, легконогий посланник богов. Просто продолжай в том же духе, мальчик, и учись. Здесь будет много отменных бегунов. Лучшим из них, пожалуй, является Клеомен, афинянин, отличный бегун. Он уже выигрывал на двух Олимпийских Играх. лавры для своего города.

– Я знаю об этом. Мне бы хотелось, по крайней мере, финишировать вторым после него.

– Конечно, это тоже была бы великая честь, а о большем впервые и мечтать нельзя. Ты знаешь, то, что Милет прислал тебя на Игры, уже большая честь. Так что? Ты придешь ко мне сразу после забега?

– Мы обязательно придем.

– Ладно. А теперь выпьем за здоровье будущего победителя, – сказал он, одновременно, обнимая Полиникоса за шею. – Полиникос, ты благородной крови и должен победить. По правде говоря, я мало знал твоего отца, но твой дядя Филемон из Мемфиса, клянусь всеми богами, был отличным человеком,  и отличным купцом. Ты помнишь его, Меликл? Да, да, Филемон, был настоящий  купец, купец всей душой, он не был похож на тех, которые живут сейчас в Коринфе. Не такой, как этот  придурок Антиной, этот  шантажист и  мошенник  в душе.

Калиас покраснел и ударил кулаком по столу. –  Вот дурак, повторю я. Потерять такой повар почти за мелочь!  И он еще называет себя купцом? Стыдно сказать?!  – Калиас задумался и положил тяжелую голову на руки. – Да, да, – прошептал он еще тише, – в этом Коринфе почти все  мошенники, ужасные мошенники.

В полночь Полиникос перенес спящего Диосса в соседнюю комнату, и передал его на руки матери.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Море голов простиралось перед Диоссом и под ним. Огромный толпа людей окружала с трех сторон небольшой и пока еще пустой стадион.

Стадион  располагался посреди небольшой котловины, к  и холмов, которые образовывали своеобразный природный амфитеатр. Отсюда Диоссу были видны  крутые склоны и красивые здания гимнасия и трибуны. Справа от него, чуть ниже, стоял небольшой священный древний храм бога Посейдона, которому поклонялись все коринфский горожане, а еще ниже, возле стадиона, возвышался огромный мраморный алтарь, построенный несколько лет назад; ему обычно  приносили торжественные жертвы  в день открытия Игр.

«Они идут!»  Толпа умолкла и неподвижно застыла, в благоговейном молчании, когда священная процессия начала  медленно спускаться по ступеням гимнасии и идти торжественным шагом к стадиону, развернувшемуся внизу.  На лидирующей позиции в торжественной процессии шли священники в длинных белых одеждах, с золотыми венками на головах, организаторы Игр, затем судьи забегов или хелланодики, затем администраторы гимнасии и, наконец, – атлеты. Тела атлетов издали блестели начищенной медью, так как они шли совершенно нагие.

Когда они появились, в толпе послышался ропот. Зазвучали имена самых знаменитых атлетов – Смотрите, Клеомен Афинский и Тисикрат Коринфский.

Затем толпа замолкла, и снова наступила тишина.

Проходя мимо алтаря Зевса, жрецы на мгновение остановились и все склонили головы. Все поняли, что настал торжественный момент. Если боги иногда находятся, среди смертных людей, тогда они наверняка должны были быть сейчас здесь, в этот славный день.  Наверняка, они  видят усилия людей,  и их радости.  Но обыденные, мелкие невзгоды человека, и его мирские дневные горести, которые не всегда  замечались богами.  Игры – это нечто другое. Невозможно  было даже представьте себе,  что боги не смогут порадовать свои глаза  этим чудесным зрелищем. Конечно же, они спустились сюда красивые, но невидимые, чтобы полюбоваться прекрасными телами, выбранными из тысяч атлетов, и убедиться, что смертные извлекли максимальную пользу из великих даров жизни, здоровья,  мудрости, дарованных им небесами.

Участники уже выстроились на стадионе. Зрители обсуждали самые известные случаи, которые уже не раз видели на бегах. Но так все это происходило, пока лица  были плохо различимы. Диосс вытянул шею, как можно дальше, но тоже никого не узнал. Правда, среди атлетов он увидел несколько очень высоких и одним из них, возможно, был Полиникос. Он надеялся, что это  был тот светловолосый, который  стоял с краю.

Диосс, стоя прямо на ветке, чуть ни касаясь пяткой головы человека, стоящего под деревом.

Седой, величавый, бородатый мужчина  посмотрел на него с негодованием: – Ещё раз дотронешься до меня, паршивец, и я оторву тебе ногу. – крикнул он сердито.

Ошеломленный, Диосс испуганно присел на ветке, а толпа стоящих ближе всего к нему людей засмеялась, повернувшись лицами к мальчику. При этом Диосс мельком увидел недалеко о себя, всего в нескольких шагах, молодое лицо своего нового знакомого – Меликла Милетского. Тот тоже его заметил и дружелюбно улыбаясь, помахал  рукой.

За несколько дней, прошедших с момента прибытия молодых милетцев, Диосс сблизился с ними так, как будто знал их всю жизнь. Полиникос всегда выглядел как бог.  Меликла  он сначала немного побаивался за его несколько грубую энергию и решимость. Но затем Меликл полностью завоевал его доверие именно тем, что был другом Полиникоса, а еще и каким другом! Только теперь Диосс понял, что означало это большое слово – дружба. Меликл умудрялся встречаться в гимнасии с Полиникосом несколько раз в день, принося ему жиры, масло, и сытную еду, а вечерним подробно расспрашивал о событиях каждого дня. Сначала у Полиникоса были большие проблемы с распорядителями и судьями забегов, перед которым стояла задача следить за тем, чтобы в соревнованиях  принимали участие только истинные эллины.

А так, как  Полиникос, золотоволосый, высокий и светлокожий, посчитался не совсем чистым эллином, из за того, что он родился где-то в далекой стране египтянин, бросало тень на его происхождение, поэтому строгие судьи не нашли генеалогическое древо, которое он им предоставил, достаточно убедительным. Лишь свидетельские показания двух пожилых уважаемых мужчин, знавших отца Полиникоса перетянули решение в его пользу. Этими свидетелями  были Калиас и Лептинос, известный  купец из Милета, друживший еще в  детства  отцом Полиникоса. Этих свидетелей почти в последний момент  с большим трудом удалось  найти Меликлу, а то  Полиникос, уже потерял всякую  надежду на то, что его допустят  к соревнованиям.

В отборочных забегах Меликл ни на шаг не  отходил от своего друга, что давало тому надежду и воодушевляло его, и он наслаждался, как ребенок каждым его успехом.

Этот день стал решающим для Полиникоса и Меликла, и когда он вернулся в дом карийцев, он долго  с гордостью и волнением рассказывал, что Полиникосу в  этих отборочных забегах досталось одно из лучших мест, и этим он привлек внимание администрации гимнасии. И после этого Диосс еще больше зауважал  Меликла так, как его поразило, что тот  не только заботился о своем длинноногом друге, но и относился к нему как  старший брат к младшему. Тем более  было странно, что к Меликлу , который был всего на несколько лет старше Полиникоса, и старый кормчий Коройб, и Калиас,  и даже мать Диосса обращалась как к уважаемому взрослому мужчине.

Как бы то ни было, Диосс зауважал Меликла, даже осмелился спросить его, каково там, в той чудесной гимнасии, как проходят тренировки, чем там занимается Полиникос,  хорошее ли у него настроение и здоров ли он.

И Меликл с улыбкой терпеливо рассказывал ему, все что знал, и во всем мире он, вряд ли нашел бы более благодарного слушателя своих рассказов.

И вот Диосс, когда теперь увидел своего знакомого рядом, повеселел и обнадежился.

«Не один только я верю в победу Полиникоса».  –  думал он.

Внезапно толпа всколыхнулась, а затем внезапно замолчала. Все замерли.

Начался первый тур.

Полиникос в этом забеге не участвовал. Это был так называемый короткий забег, на расстояние чуть меньше стадии.

Бегуны рванулись изо всех сил, словно стрелы, выпущенные из натянутой тетивы. Сначала они бежали плотной стаей, но вскоре,  добежав до отметки,  двое бегунов быстро развернулись на повороте и поспешили к финишу.

– Клеомен Афинский! ... Тисикрат Коринфский! –  Взревела толпа.

Тисикрат был коринфским гражданином и любимцем города, поэтому среди  большинства зрителей-коринфян были его  друзья и знакомые. Они начали кричать так сильно, что совершенно заглушили относительно небольшую группу афинян.

Но это не помогло. Клеомен резко стартовал сразу после поворота  вперед, он бежал как молния и ему нельзя было отказать в победе. Он вбежал первым на финиш, а за ним последовал Тисикрат а всего в нескольких шагах позади  него остальные. В толпе раздались бурные аплодисменты, и вскоре к ним присоединились и коринфяне. Им не хотелось отдавать победу афинянину, но они не могли не признать, что Клеомен превосходный бегун, что он является образцом для подражания для всех бегунов и  любимцем всей Эллады.

Коринфяне утешались тем, что впереди были  другие забеги, в которых участники снова   будут соревноваться.

– Мы еще посмотрим,  –  говорили они

Тем временем на стадионе снова послышался гвалт.

Еще одна группа участников побежала в новом забеге. Но они стартовали не так быстро.

Это были участники, которые не стартовали в забеге на короткой дистанции, у них была своя длинная дистанция в пятнадцать кругов, и ее необходимо было пробежать чтобы сохранить силы на все круги. Этого требовала особенность забега.

Атлеты бежали не особенно быстро, без особого энтузиазма. Они хотели больше показать грацию  движений, свои переполненные силой телеса, игру мускулов.

Зрители обычно аплодируют сильнейшим, вновь и вновь скандируя имена своих любимцев, но они оценивают бегунов и  по грации их движений.

Полиникос тоже находится в этой группе. Когда он добежит до угла стадиона чуть поближе – Диосс явно его узнает. Он был выше других, легче телосложением, чем е остальные и у него были более светлые волосы. Его можно  было узнать издалека.

– Вон тот светлый красиво бежит! – крикнул кто-то рядом.

– Это Полиникос Милетский! – воскликнул обрадованный Диосс изо всех сил своим  писклявым детским голосом.

Снова раздался смех и кто-то издевательски сказал: – О, Полиникос, это, наверное, какой-то известный бегун, который конечно же, прибежит первым … с конца.

Диос покраснел от стыда, он предпочел бы провалиться сквозь землю, но  вдруг услышал спокойный голос, который первым привлек внимание к Полиникосу:

– Мой друг, преподаватель гимнасии, уверял меня, что появился  один новый бегун, кажется, из Милета, который сможет преподнести нашим Играм  большой сюрприз.

Смех утих. Диосс теперь светится счастьем; если бы он мог, он бы обнял незнакомца, лица которого он даже не мог разглядеть.

Вдруг он снова увидел в толпе, обращенное к нему, лицо Меликла.

Взволнованный Меликл подал ему знак рукой, чтобы он сосредоточил внимание…  Сейчас!  Сейчас начнется!

Участников теперь стало меньше, чем в начале забега, когда они бежали все вместе  и среди них трудно было кого-то узнать. Но  кривая линия бегунов постепенно начала выпрямляться и с каждой секундой  становилась все длиннее и длиннее.

Полиникос бежал посередине, чуть ближе к передним –  пятым, а может быть шестым.

Диосс определенно узнал его и теперь не выпускал из виду. Бегуны на длинные дистанции  не должны были слишком торопиться; их движения должны были быть размеренны и совершенно контролируемыми. Необходимо было сохранять силы на протяжении всех пятнадцати кругов по стадиону до последнего решающего рывка. Первый круг, второй, третий. Они вытягиваются в ряд; линия бегунов  несколько укорачивается, оставшиеся атлеты побежали быстрее, пытаясь догнать остальных.

В толпе наступила тишина. Люди шепотом считают круги. Шестой, седьмой круг.  Полиникос, похоже, несколько отстает.

Диосс в отчаянии кусает губы. Восьмой круг. Внезапно в толпе раздался шум. На стадионе что-то происходило. Один из атлетов  ускорил шаг, увеличивая темп, все быстрее и быстрее продвигаясь вперед от середины… вот он третий и, наконец, второй...

– Тисикрат, – заревела толпа.

Тисикрат взял на себя инициативу. Коринфяне, а их большинство, не могут остановить взрыв радости, когда увидели  во главе забега своего горожанина.

– Коринф! Коринф! – закричал кто-то охрипшим голосом..

Но старик с бородой, стоящий недалеко от Диоса, тихо прошептал: – Он выбежал слишком рано, и скорее всего, устанет еще до финиша.

Десятый круг.  По толпе проходит дрожь. И дрожь охватывает весь стадион. Движения атлетов становятся все быстрее и яростней. Тисикрат  по-прежнему лидирует, всего в нескольких шагах от него находится сбитая группа спортсменов, за ней бегут другие. Полиникос находится в этой группе, но его плохо видно.  Он бежит в клубке сверкающих бедер, икр, плеч... Быстрее и быстрее, быстрее и быстрее!

Двенадцатый круг... Крики снова разносятся по толпе. Из группы отрывается один из конкурентов и с каждой минутой приближается к Тисикрату.

– Афинянин

– Клеомен!

– Афинянин

– Клеомен!

– Клеомен,

– Клеомен! …

– Все только начинается, – шепотом сказал кто-то рядом с Диоссом.

Но прямо за Клеоменом, всего в нескольких шагах от него, из кучи бегунов, отрывается еще один неизвестный участник. У нее светлые волосы и его тело легче, чем у других.

– Полиникос! – закричал Диосс, совершенно безумным голосом, и сильно пихнул пяткой  в голову бородатого мужчины, стоящего внизу. Но тот этого даже не заметил – настолько его захватила  развивающаяся схватка.

Клеомен догоняет Тисикрата.

– Коринф! Коринф! – закричали тысячи отчаянных голосов. Они хотели бы укрепить своего земляка уроженца в схватке с грозным противником; пот капал с их лбов, они  сильно дышали, дрожа от напряжения, как будто сами участвовали в забеге.

Все напрасно. Тисикрат слишком быстро устал. С каждым шагом он отставал, он уже второй, теперь третий, скоро он будет четвертым.

Четырнадцатый забег. Клеомен бежал первым. О, нет! О, Боги, что случилось? Что-то пошло не так! Светловолосый, который уже бежал за Клеоменом, выскочил вперед, в красиво  обогнал лидера.

Толпа замолкает от удивления. Среди зрителей шепотом разнеслись вопросы.

– Кто это, клянусь Ахиллом, кто это?

– Полиникос! – крикнул кто-то из толпы. Диосс узнал голос Меликла. – Полиникос  из Милета!

– Из Милета! – тут же подхватила его слова группа коринфян. – «Если ему проиграл Тисикрат, то хорошо, что и Клеомен тоже проиграл», – подумал каждый из них.

– Кто хочет, лишь бы не Клеомен, – упрямо повторяли они.

Но Клеомен легко не сдавался. Ему еще предстояло пройти долгий путь в два круга. До пятнадцатого круга  он позволяет молодому человеку его обогнать, он позволит ему продвинуться немного вперед.

А, на пятнадцатом – да, он снова соберется с силами, в непревзойденном финальном темпе, которого еще никто не выдерживал.

Расстояние между ним и Полиником сокращалось.

– Старик показывает, на что он способен, – шепчет кто-то по соседству.

Старик – это Клеомен. Афинянину на самом деле было всего тридцать лет, но вот уже восемь лет он был победителем во всех забегах; все его уже давно знали, поэтому и называли его «стариком».

Толпа замолкает, настолько тихо, что можно было  услышать  каждый вздох на стадионе. Все внимательно смотрели, затаив дыхание.

Последний поворот и осталось всего полкруга.

Полиникос по-прежнему бежит первым, но тот отстает от него всего на два шага… затем на один, уже...

Сейчас он обгонит его…  О, нет. Полиникос, который почти чувствует дыхание противника на своей шее,  отчаянно бросается вперед. Ведь перед ним только несколько десятков шагов. Он должен их одолеть!   Должен…

В толпе раздался короткий вскрик – и снова тишина.  Но вдруг пронесся  рев, который становился все сильнее и сильнее.

– Милет! Милет! Милет!

Толпа заколыхалась, словно подхваченная ветром.

У Диосса замелькало перед глазами. Оба участника бежали к финишу так близко друг к другу, что не было видно, кто из них первый.

Но те, кто ближе всех сидел на каменных скамейках вокруг стадиона, они, не сомневаясь и орали во всю глотку  – Милет! Милет! Полиникос Милетский!

Гром аплодисментов заглушал все крики.

Диосс в восторге закричал, захлопал, отпустил ветку и вдруг упал, как перезрелая груша прямо на голову бородатого мужчины. Но он на этот раз уже не злится. Она схватил его за талию и поднял вверх.

– Да здравствует Милет! – закричал он хриплым голосом.

Диосс обнимает его за шею, как самого близкого человека.

– Полиникос победил, – пискнул он ему прямо в ухо.

– Зато Клеомен проиграл, – отвечает ликующий бородач.

А затем Диосса стали передавать друг другу по холму под аплодисменты зрителей. перебрасывая из рук в руки, пока, наконец, благополучно не приземлили на сильные плечи Меликла.

Так закончился памятный для Диосса третий день Истмийских Игр.