Текст книги "Три побега из Коринфа (ЛП)"

Автор книги: Витольд Маковецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Когда финикийцы увидели его, они очень изумились. Почти минуту они в замешательстве перешептывались друг с другом.

Богатый купец возмутился. Не так давно он договорился с Хирамом, что последний купит у него больше рабов, по крайней мере,  около ста пятидесяти, но финикийцы купили только пятьдесят и отобрали только молодых мальчиков и девочек в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, в основном греков. При этом они торговались за каждую драхму.

Финикийцы заявили, что это от него они получили такой приказ и что Хирам  вскоре  пришлет еще один большой корабль за рабами, который  сейчас, принимает большую партию  из Спарты.

Хореон не хотел ничего слушать.

– Для вас, – воскликнул он, – это возможно, и мелочь  – содержать и кормить сотню рабов несколько дней и ждать, пока ваш принц  пришлет за ними корабль, а для меня нет.  А вдруг его милость передумает и откажется от сделки

Финикийцы замешкались и растерянно ответили, что так им велел и Арубас.

– Арубас! Арубас! Везде Арубас – закричал   Хореон.  – Поэтому здесь и развели такой бардак потому, что нет Арубаса.  Я  сам должен его увидеть. Арубас никогда бы  не допустил ничего подобного.  Где сейчас Арубас?

– Он на Саламине или у афинян в Пирее.

– Вот поэтому я и должен его увидеть. Вы говорите, что собираетесь забрать его  с Саламина или из Пирея?

– Да.

– Тогда я поеду с вами, – сказал Хореон  командным тоном.

Финикийцы удивленно переглянулись.

– Это невозможно.

Хореон  взорвался: – Когда я говорю, что чего-то хочу, я это обычно  делаю.

– У вас же есть собственный корабль, господин.

– Мой корабль не готов, а ваш быстрее.  Мой корабль зайдет за мной в Пирей.

Финикийцы начали перешептываться между собой. Хореон  был  раздражен.

– Кажется, вы забыли, кто я, – сказал он. – Я удивлен, что Хирам не достаточно объяснил вам это . Я никогда не повторяю  свои слова дважды особенно здесь, в Коринфе.

Анакарбис глубоко поклонился ему.

– Не сердитесь, господин, – сказал он. – Мы не хотели вас обидеть, но…

– Я понимаю, вы не хотите, чтобы я увиделся с Арубасом.

– Нет, благородный Хореон,  но мы боимся, что наш корабль не  достаточно комфортабелен, чтобы  удовлетворить ваши потребности.

Хореон   пренебрежительно махнул рукой.

 – Это уже мое дело, – сказал он. – Я велел своим рабам  принести сюда все, что мне понадобится, включая мой шатер. Мой писарь тоже поедет, вместе с поваром и несколькими рабами. Так что, приготовьте для них место.

– Да, господин, – сказал Анакарбис. –  Но  мы не можем  дольше ждать. Нам нужно отправиться в путь, как можно быстрее. Мы и так задержались из за этих пиратов так,  как мы еще вчера должны были  выйти   в море.

Хореос кивнул и презрительно отвернулся.  И действительно, через полчаса его рабы  с вещами  взошли на  борт корабля.

Они быстро поставили  шатер  своего хозяина и разложили принесенный багаж. Финикийцы охотно помогали им. В то же время,  они подали знак матросам поднять якорь и корабль начал отходить от берега в сопровождении военных галер коринфского порта.

Едва они покинули гавань, и выбрались из огромной массы провожавших их  кораблей и галер, двое стражников подошли к Диоссу,  встали рядом с ним и некоторое время тихо разговаривали между собой.

– Пойдем с  нами, парень, – сказал один из них, – я помогу тебе подняться на борт. На солнце тебе будет лучше.  – Диосс вздрогнул, услышав голос.

– Ты тоже выходи с ним, Эвклея,  вместе выходите на солнце! – сказал второй стражник. – Эвклея очень удивилась.  –  Этот голос, эта высокая фигура показались ей  давно знакомыми. Невольно она оторопела.

– Что это значит? – спросила она, ничего не понимая.

Вместо ответа один из охранников, стройный и очень высокий, снял шлем и развязал платок, закрывавший его лицо. Под его шлемом,  и под повязкой платка блестели светлые волосы, красивый лоб и кроткие голубые глаза Полиникоса.

– Полиникос! – воскликнул Диосс.

– Полиникос, – повторила Эвклея.

Полиникос слегка улыбнулся ей, робко и по-детски.

– Да,  это я, – сказал он тем же нежным, тихим голосов, что и тогда в их доме, и тотчас же добавил:  – Я же сказал, что больше  никогда тебя не оставлю!

Диосс яростно схватил друга за руку.

– Полиникос, беги отсюда, тебя поймают, тебя убьют, обязательно убьют.

Другой охранник, стоявший рядом с мальчиком, обнял его.

– Не волнуйся, Диосс, ни за нас, ни за себя. Тебе лучше полежать и отдохнуть, и никого больше не бойся  Твоя семья никогда   еще не была в такой безопасности, как сейчас.

– Меликл, – сказал ошеломленный мальчик.

– Да, это я, мой дружок!

Теперь дрожащая Эвклея прильнула к Полиникосу.

– Полиникос, как ты это сделал? Ведь Хореон  здесь,  на корабле, а он  ведь  тебя знает и прикажет  схватить и заковать в наручники!

Полиникос  презрительно пожал плечами, и они все вместе вышли на палубу

Когда Хореон увидел Полиникоса, не замеченного им ранее, с суровым лицом, стоявшего на борту,  лицо богача сморщилось, как морда у злого пса, глаза налились кровью, а  на шее выступили вены. Словно тигр он,  крадучись  шел к Полиникосу,  расталкивая на своем пути всех, кто попадался на пути.

– Наконец-то, я  поймал тебя, негодяй, – прорычал он, подойдя, поближе, – Теперь ты мой пленник, и это  не сойдет тебе с рук!

Полиникос даже не шевельнулся.

– Ты ошибаешься, коринфянен,  – сказал он с улыбкой, – не я твой, а ты мой.

Хореон повернулся к стражникам.

– Быстрее схватите его и закуйте в цепи!

Он вытащил короткий меч, висевший у него на поясе. Когда Эвклея увидела это, она закричала от ужаса. Меликл стоявший у него за спиной, схватил Хореона    за запястье и сильно сжал его.

Купец вскрикнул, и оружие выпало у него из рук. Его лицо побледнело.

– Что это значит, идиоты, вы что, не знаете, кто я?

В этот момент к ним подошел четвертый человек. Он был высокий, слегка сутулый и широкоплечий со слегка наклоненной  головой гармонично покоившейся  между его мощными плечами.

– Ты ошибаешься, мы очень хорошо тебя знаем, Хореон, – сказал он, – но ты, кажется, даже не представляешь, кто мы такие.

Хореос посмотрел на него с презрением. Судя по одежде, которая была на нем, это был какой-то галерник  или надсмотрщик  над гребцами.

– Раб! Я буду поговорить только с твоим хозяином, а не с тобой, – сказал он высокомерно.

– У меня нет хозяина, – ответил великан, –  Я сам себе хозяин! Так, что давай поговорим. Меня зовут Веджанус, и я морской разбойник.  Разве ты не слышал мое  имя, Хореон?

Хореон  стал отступать на шаг, два, три..,  пока не прислонился к борту корабля. Здесь он остановился  и посмотрел на пирата, его красное лицо внезапно побледнело и покрылось капельками пота.

– Веджанус, – прошептал он, – здесь?  Что это значит? Что ты сделал с Анакарбисом?  Говори!

Анакарбис, или Калиас, который стоял в стороне и все видел, сразу же подошёл.

– А что ты еще хотел, Хореон*  Я же говорил тебе не плыть с нами, но ты не прислушался. Я предупреждал тебя, но ты даже не повернул голову. Я никогда в жизни не видел таких упрямых людей. Теперь уже ничего здесь не поделаешь. Ты сам этого хотел, Хореон.

Хореон  еще не мог понять, что произошло

– Моя охрана! Ко мне! – крикнул он.

Анакарбис указал на шатер.

– Помотри туда, ты видишь, что  там происходит? Твои телохранители уже отдали  все свое оружие, клянусь Гермесом! Ни один из них даже не пошевелился!  Это разумные люди, Хореон.  Бери с них пример.

Крупнейший  торговец  рабами стоял неподвижно. Он тупо смотрел на палубу. Его людей связали, и они стояли в сторонке, как  стадо баранов. Он посмотрел на  удаляющейся берег.  Его дом и угодья исчезали вдали. Помощи нельзя было ждать ниоткуда.

– Что вам от меня нужно? – произнес он дрожащим голосом.

Веджанус подошел к нему.  Их окружила  группа пиратов.

– Хореон,  – сказал он, – видишь вон тот берег, крайний справа?

– Это берег Аргоса.

– Да, Хореос. Полгода назад  ты отказался там продать в рабство и приказал пытать и повесить девять моих друзей, которых взяли в плен при Саламине.

– Это неправда, – прошептал банкир.

– Нет, это правда! – сказал Веджанус. – Ты хвастался этим перед Хирамом, который собирался их купить. Тогда я поклялся отомстить и осуществить эту клятву, клянусь Зевсом!

Хореон побледнел, как выбеленный  холст.

– Я дам тебе выкуп, – быстро сказал он, – очень большой выкуп. Я богат.  Назови любую сумму.

– О да, я знаю, что ты богат.  Я все знаю о каждом твоем поместье, Хореон.

– Я дам пятьдесят мин, я дам даже талант золотом.

– О боги! –  Веджанус покачал головой. – Кровь моих друзей не оценивается никакими деньгами.

– Я дам талант и двадцать мин.., я дам полтора таланта.

– Не говори мне больше ничего, друг мой!  Не разбивай мне сердце.

– Я дам вам два таланта…

– Помолчи, друг мой! Не разбивай мне сердце! –  повторил свои слова Веджанус, одновременно прикрывая рот Хореон  своей  широкая ладонь. Он подержал ее так мгновение, как будто обнимая его. Затем внезапно сильно толкнул его и вышвырнул за борт корабля.

Раздался громкий крик и всплеск.

Огромная лысая голова на мгновение появилась над водой, но тут, же была унесена назад, после того как пятьдесят весел  равномерно  дернули на себя изо всех сил.

Вскоре голова исчезла в глубине.

Внезапно один из молодых пиратов, схватил Веджануса за руку.

– Что ты наделал, вожак?  – сказал он.

Веджанус пристально посмотрел на него.

– Неужели ты, козопас, продал бы кровь своих братьев за два таланта?

– Да, я не об этом, – сказал пират, – но у него на шее была золотая  цепь.

Веджанус рассмеялся и похлопал парня по плечу.

– Дурачок, – сказал он, – за кого ты принимаешь, меня, Веджануса?

И он вынул из кармана хитона красивую, поблескивающую золотом этрусскую цепь.

– Не волнуйся. Ничего ценного на Хореосе больше  не осталось, кроме обделанной набедренной  повязки.

Все пираты рассмеялись.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

А как же Диосс и Эвклея? Они почти не видели, что случилось с Хореоном, потому что от него их отделяла группа пиратов.  Они были  больше удивленны скорее появлением  Полиникоса и Меликла и  все еще не могли понять того, что происходило вокруг них.

– Кто эти люди? – спросили они, указывая на пиратов.

– Это наши друзья, пираты.

– Наши друзья?  И что они сорбираются с нами делать?

Полиникос улыбнулся: – Они сделают то, что вы пожелаете.

– Как это, Полиникос, о чём ты говоришь, и что ты вообще имеешь в виду?

– Это значит, что… вы  все свободны,  свободны… понимаешь?

– А моя мама  и брат?

– Все, и Эвклея тоже!

Глаза девушки наполнились слезами. Она  все еще не хотела верить своим ушам и своим собственным глазам, она боялась, что все это было какой-то ошибкой или даже сном.

Но она посмотрела на Полиникоса и увидела его взволнованное лицо, затем она посмотрела на Меликла, который спокойно и дружелюбно улыбался ей . Невозможно было больше сомневаться.

– Полиникос, я могу  рассказать об этом  своей матери?

– Конечно, ты должна сказать ей это прямо сейчас!

Эвклея быстро убежала. Диосс тоже хотел подняться, но не мог, так, как был все еще слаб и очень бледным.

Полиникос заметил это, опустился рядом с ним на колени и обнял его за голову.

– Софрониск, – крикнул он, – принеси, скорее, вино!

И  Диосс увидел, как Рабдоем, могущественный сидонский вельможа, стоявший  неподалеку в роскошных одеждах, послушно побежал за вином. У мальчика в глазах сначала мелькнуло большое удивление, затем страх, потом он все вдруг пошло так, как он решил, что либо это ему просто снится, либо  он так ослаб от болезни, что весь мир перевернулся у него в глазах. И видя как сквозь туман большое, честное лицо Ксенона Эфесского, он старался собрать свои мысли, но не мог.

В эту минуту вошли его  мать, Эвклея и братик, бледные, дрожащие и всхлипывая от плача, но  в этот же момент финикийскомий вельможа принес вино и с Полиникос влил  несколько капель в рот своему недавнему рабу.

Глаза Диосса прояснились.  Однако видения не исчезали и он начал понимать что происходила на самом деле. Он с трудом поднялся на ноги. С одной стороны его держал Полиникос а с другой Эвклея.

– Куда они нас везут, куда мы плывем? – спросил он, наконец.

Полиникос указал на восток, где ласковое осеннее солнце  уже высоко поднялось и отбрасывало серебряные лучи на волнующееся воды моря.

– Туда, – сказал он, – прямо к солнцу, к свободе, к Самосу, в Милет. Ты понимаешь, мальчик?

У Диосса в глазах вдруг все окончательно прояснилось.

– Я понимаю, – сказал он, – да, теперь я все понимаю.

Это стало видно по его лицу

Затем он притянул лицо Полиникоса к себе.

– Я вижу, – прошептал он ему на ухо, – что кто-то из вас  наверное, волшебник!

А  произошло все так:

Битва между пиратами и финикийским кораблем у острова Наксос окончилась, как и должна была закончиться при  данных обстоятельствах.  Когда подошла вторая барка  Веджануса,  у финикийцев не осталось никакой надежды на победу или спастись. Они это поняли и поэтому отказались от борьбы и сдались.

Финикийцы уже сложили оружие, когда к ним подошел милетский корабль. Битва была окончена. Морские пираты с большой радостью привели  плененный корабль свою бухту. Милетцы бросили якорь рядом с ними.  Калиас смотрел на это немного  с беспокойством, как до него Ксенон, он никак не мог поверить в  дружбу и привязанность к  их необычным друзьям и все еще немного беспокоился за свою жизнь.

Но когда Веджанус, узнал, что сиракузец друг  Меликла, и именно ему он обязан  за те шесть мечей в Кноссе он не только замечательно  его принял, но даже предоставил ему все, что тому было нужно. Он пригласил его на большой пир и попросил еще раз пересказал весь знаменитый инцидент в Кноссе.  Калиас конечно, стал за столом  главным гостем, и так как он был замечательным рассказчиком, его все с удовольствием  слушали.  Когда он рассказывал о том, как глупо выглядели спартанцы после побега галерников  во главе с  Веджанусом, все сидевшие за столом схватились за животы и покатывались от смеха.

Когда они за час выпили несколько кратеров финикийского вина  (Калиас показал им, в какой бочке лучшее вино), сиракузец уже стал братался не только с Веджанусом, но и со всеми пиратами, и почувствовал себя как дома. Затем они начали думать, что делать дальше.

Основная цель  милетцев не была достигнута. Действительно, у финикийцев, как и сказал Калиас, на корабле  не было никаких важных лиц.  Кроме только, Арубаса,  неарха корабля, известного в Коринфе купца и приближенного Хирама, но он не был такой значительной личностью, чтобы за него можно было  бы выменять своих друзей.  Его допросили и забрали крупную сумму денег, предназначенную для покупки рабов. Однако милетцам от этого было мало радости.

У Арубаса они также нашли таблички письма, с длинным текстом Хирама,  адресованное его самому лучшему другу Хореону.

Калиас и Софрониск хорошо знали финикийский язык и несколько раз прочитали таблицы, выискивая в них какие-нибудь сведения. В письме упоминалась Эвклея и несколько слов о неком Рабдоеме, сыне близкого знакомого Хирам из Сидона, который впервые отправлялся в такое путешествие. Калиас объяснил, что этот Рабдоем действительно плыл с ними на корабле, но он сошел в Галикарнасе  и сказал, что приедет в Коринф позже. Однако в письме об этом не было сказано ни слова.

Когда Калиас прочитал все это, он на мгновение глубоко задумался и  подождал, пока вино выветрится  из его головы. Затем, когда она у него просветлела, он сказал:. –  Клянусь Зевсом и сероглазой Афиной!  Если бы я был моложе и если бы я не знали коринфян,  я разыграл бы с ними такую дурацкую  шутку, что Одиссей побледнел  бы от зависти.

– Что бы ты сделал, Калиас? – спросил его Меликл.

– Я переоделся бы Рабдоемом, поплыл бы в Коринф и выкупил твоего  Диосса, Эвклею и еще десяток других рабов.

– Как? Как бы ты это сделал? – удивился Полиникос.

– Довольно просто! У нас есть финикийский корабль, есть письмо от Хирама и есть деньги, а это главное. – сказал он, поглаживая свою краствую бороду

– Хорошо, но они тебя узнают, потому, что ты не финикийец.

– Ну и что? Ведь мне не обязательно быть самим Рабдоемом, я мог бы стать его помощником, греком  на финикийской службе. Роль Рабдоема,  мог бы, например,  сыграть Софрониск, он вообще похож на финикийца.

Здесь он обратился к Софрониску:

– Прости, друг моего друга, но ты сам знаешь, что с таким лицом тебе бы не разрешили принять участие ни в каких Играх Эллады.

Софрониск не обиделся. Он думал о чем-то другом.

– Калиас,  а это  ведь отличная идея, – сказал он, – и ее стоит рассмотреть.

– Бесполезно, – сказал Меликл, – откуда нам взять финикийцев? Одного Софрониска недостаточно.

– У меня среди пиратов несколько финикийцев, – добавил Веджанус.

– А, они надежные люди?

– Надежнее не  бывает.

– Но, несколько человек тоже недостаточно. Ведь  весь экипаж должен быть полностью финикийским.

– Вовсе нет! –  возразил Калиас. – Финикийцы очень часто нанимают стражу из греков или сирийцев. Они не доверяют своим, зная, что те трусы.

– А Арубас? – спросил Полиникос. – Ведь  Хореон лично знает Арубаса.

– Это не страшно, Полиникос.  Ведь Арубас мог быть ранен в бою с морскими разбойниками, и остаться лечиться  в Пирее. Экипаж тоже может сделать вид,  что  изранен и обмотает головы повязками так, чтобы никто не мог отличить, кто грек, а кто финикиец.

Так постепенно рождался план действий. Жители Милета стали проявлять  все больший энтузиазм. Глаза Веджануса тоже загорелись. Он тут же согласился со всеми и  больше всех был воодушевлен этой идеей.

Но затем Калиас задумался и сказал: – Все это бесполезно, друзья.

– Почему?

– Потому что должен быть еще кто-то, кто будет всем этим заправлять, кто сможет умело беседовать с Хореоном, торговаться и ссориться с коринфянами, кто сможет выбирать товар. Софрониск  конечно выглядит достойно, но есть вопрос, умеет ли он покупать рабов?

Софрониск покачал головой.

– Вот и все. И все же вряд ли Арубас был таким дураками, и не имел помощника, который занимался бы в его отсутствие этим  вопросом, а?   Нам обязательно надо найти какого-нибудь эксперт по рабам?  Если коринфяне что-нибудь заподозрит, все потеряно. Надо будет торговаться по настоящему, думая о прибыли, не терять голову из-за мелочей и не лгать, насколько это возможно.

– Короче, тебе нужно стать этим самым экспертом, Калиас, – отметил. Меликл.

– Ну, конечно, мне и только мне, но я не могу пойти на торги, потому что все купцы Коринфа меня знают.

– Они что, действительно, так хорошо тебя знают, Калиас?

Калиас гордо просиял.

– Кто бы еще не знал во всем деловом мире Эллады мое  самое благородное лицо и мою самую красивую бороду?

– И Хореон тебя тоже хорошо знает?

– Знает, но меньше других. Мы редко с ним сталкивались.

– Так оно и есть, – сказал Меликл. – Калиаса везде все знают.

Но тут в разговор вмешался Веджанус:

– Но, если дело только в этом, то за час его  можно так разрисовать, что вы его не узнаете.

– Как?

– А, у меня здесь есть бывший раб-художник, который  сбежал с театральной труппы и умеет так разрисовывать лица, так что родня мать их не узнает. Хотите попробовать, друзья?

Стоящие рядом пираты радостно кивнули. Одним из них был тот самый художник. Он шагнул вперед.

– Ну, что ты скажешь? – спросил Меликл.

– Художник здесь не нужен, – ответил пират. – Ему нужно  просто сбрить бороду  и подстричь кое-где. А вот здесь придется сбрить бороду и побрить голову.

– Что? – спросил Калиас.

– Сбрить бороду и побрить голову, – повторил пират-художник, – ну, и подбрить брови немного.

– Бороду голову и брови?  Что ты говоришь, друг? –   Калиас удивленно уставился на пирата.

– И ты говоришь, что они не узнают его? – с любопытством спросил Меликл.

– Не только они, но и родной сын его не узнает, – заявил  пират-художник.

Калиас вздрогнул.

 – Бороду, голову и брови.  Мою бороду! Ты что, сумасшедший что ли?

Полиникос молитвенно  сложил руки.

– Калиас..?  –  взмолился он.

Но Калиас покраснел от гнева.

– Мою бороду! – закричал  он. – Ради Зевса и Афины, всех богов, всех, всех, всех… только не трогайте мою бороду!

– Но у нас нет другого выхода!

– Делайте все что хотите...  Все, кроме этого…

– Ну, Калиас!

Калиас оглядел всех вокруг возмущенным взором. Он увидел десятки глаз, устремленных на его бороду  со страшным вожделением. Внезапно он почувствовал себя жертвой каннибалов.

– Почему вы все смотрите на меня, как шакалы, а?

– Калиас, – сказал Софрониск с улыбкой, – зачем тебе борода? Твое благородное лицо не нуждается в украшении.  Без нее твое лицо станет намного лучше, как божественный лик благородной Елены.

– Что?  –   спросил растерянный Калиас.

– Пожертвуй своей бородой  ради нас, друг мой.

– Никогда! – Калиас широко выпрямился, нахмурившись на присутствующих, как будто готовясь отразить нападение. – Ради чего?  – сказал он.  – Я едва знаю этого вашего мальчишку из Коринфа, ни эту девушку, ни их мать. Зачем они мне нужны?

– Но ты знаешь меня и Полиникоса, – сказал Меликл.

– Да, я вас знаю и готов  сделать для вас все, но бороду сбривать я не буду, даже из-под палки? Никогда!

– Калиас, я был готов  отдать за тебя не только бороду, но и голову.

– Меликл, чего ты от меня хочешь? Ты хочешь, чтобы надо мной смеялись все Сиракузы, потому что моя жена не узнает меня, и выгонит  из домам палкой, и что меня не узнает не только мой родной сын, но и его собака?

– Она снова у тебя отрастет, друг мой.

– Да? Через год?  И все это время я буду выглядеть… как детская задница.  Так что-ли?

– Ну, египтяне ходят так всю жизнь, – заметил Софрониск, – и никто не  делает из этого трагедии.

– Тогда сам стань египтянином, если хочешь. Я не хочу им становиться. – Я жертвую всем:  деньгами, временем, работой, даже головой, но становиться похожим на  детскую задницу – ни за ято, ни за что на свете!

– Ну, здесь ничего не поделаешь, – сказал Меликл, – если ты не хочешь нам помочь, то придется обойтись без тебя.

– Это я не хочу вам помочь? А, кто  вам подсказывает все идеи?  О боги!  Зачем вы навели меня на эту  глупую мысль, …   зачем я  вовремя не прикусил язык! О боги!  Мне легче умереть!

– Напротив. Идея была превосходной, Калиас, но если ты откажешься от нее,  то  не разделишь с нами, ни опасности, ни славы.

– Вы же погибнете без меня, как птенцы без матери. Хореос сожрет вас, как кровожадный паук.

– Значит, такова наша судьба! И без твоей помощи, Калиас, наша кровь падает на твою голова.  Но ты не волнуйся. Никто из нас не проклянет тебя.

Калиас задрожал от гнева, отвернулся и долго сидел молча.

– Друг, – попытался заговорить с ним Меликл.

– Уйди, от меня змееныш! – прорычал Калиас. – А ведь, когда-то я этого змееныша выкупил за шестьдесят драхм.

Он нахмурился и задумался, печально склонив голову.

– Они отвернутся от меня меня и  вышвырнут из дома, – тихо сказал он сам себе, – моя жена обломает не одну трость о мою голову.

Вдруг он встал, подошел к столу, налил себе хороший кубок вина, выпил, покраснел и вытер рот.

– Я готов,  – наконец, сказал он. – Никто не сможет сказать, что Калиас не пожертвовал всем ради своих друзей. Давай, сбривай! – сказал он пирату-художнику. – Подходи и делай со мной все, что хочешь!

– Сейчас, сейчас? – подошли к нему Полиникос и Меликл.

– А, теперь начинайте, гадюки, змеи, скорпионы! Да, начинайте  быстрее, пока я пьян. Если я буду трезвым, вы со мной ничего не сделаете, предатели!

Через час Калиас предстал перед ними, настолько изменившимся, как будто к нему прикоснулась. волшебница Кирке или как ее называли в Элладе Цирцея.

Его чисто выбритая голова блестела, брови и остатки волос оставшиеся по краям, слегка подкрасили и добавили чертам лица румяный цвет.

Когда экипаж его увидел, все зааплодировали.

– Калиас, – взволнованно позвали они его.  –   Это же не ты!

– Да, я не Калиас, – с достоинством ответила его ипостась. – Я Анакарбис, грек из Саиды в Нижнем Египте, советник и работорговец  на службе у его величества, принца Хирама. А вы все какие-то отморозки.  Ладно!   А, теперь налейте вашему господину побольше вина!

Таким образом, самое большое препятствие было преодолено. Все остальное прошло гладко.

Экипаж был подобран    частично из жителей Милета, частично из пиратов, особенно из финикийцев или, по крайней мере, напоминавших их по внешнему виду

Начальником охраны корабля  стал Меликл, немного похожий на финикийца. У него было тщательно обвязанное  лицо, как у Полиникоса, Ксенона и Коройбоса, то есть  у всех тех, кто когда-то побывал в Коринфе.

Основными покупателями стали Рабдоем – Софронискос,  Анакарбис – Калиас и один из помощников  Веджануса, пожилой финикиец с выразительными чертами  лица, который был выбран, для поддержки впечатления  от финикийской внешности.

Гребцы финикийского корабля сразу же прониклись к Веджанусу доверием, особенно когда узнали, что он и сам когдв-то был рабом-галерником. Веджанус торжественно пообещал им, что немедленно освободит их и прикажет разбить наручники, когда они  вернутся из вояжа,  А пока он приказал их хорошо кормить и давать вино, и  сам  находился  рядом с ними в качестве их смотрящего.

Все было готово к отплытию..

Осторожный Калиас даже взял у  Арубаса письмо, которое, он будто бы  написал  в Пирее, что тот, находившийся в руках пиратов, и сделал  без колебаний.  Его оставили в живых и охраняли вместе с другими пленными финикийцами, на одном из многочисленных островков, служивших пиратам базами..

Меньше чем через сутки после захвата,  финикийский корабль снова шел полным ходом  на восток от Коринфа, как ни в чем не бывало. Только вместо Арубаса кораблем командовал Анакарбис.