Текст книги "Урус-хаи (СИ)"

Автор книги: Виталий Рольщиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Викрант сплюнул себе под ноги и вполголоса выругался. Ему было известно это выражение с печатью Марата на лице Генриха. Именно Генрих считался лучшим из ораторов отряда 'Чистокровные Аркаимцы'.

Адмирал являлся храбрым и опытным предводителем, но Генрих, получивший своё прозвище в честь Мюллера, был настоящим комиссаром этого боевого соединения.

'...Решение воинов Анарома идти войной на орков, давно и прочно, обосновавшихся в Мории, благородно и непонятно. Несомненно одно, повелитель и его ближайшие сподвижники желали искоренить тварей Моргота во всей Арде, а не только в Мордоре. Проведя на месте всего несколько дней и истребив ближайшие отряды гоблинов, витязи Аркаима отправились в Казад – Дум...'

Из арнорской летописи.

В палатке проходило расширенное пленарное заседание Верховного Совета Единого, Храброго, Победоносного, Решительного И Крепкого Отряда Национальной Чистоты, Идущего Мирно.

– 'Итак, во славу Перуна, объявляю заседание открытым'– начал Адмирал – 'Слово имею я, а если кто возразит – я укажу ему его место. Тема заседания: 'что делать?' и 'кто виноват?'.

Сначала обсудим первый пункт. Если приемлемое решение принято не будет, то виноватые будут назначены тут же. Теперь своё мнение пусть выскажет Викрант'

Названный привстал со своего раскладного стула и левой рукой отодвинул его в сторону.

Лишь после этой подготовительной процедуры он выпрямился во весь рост. Дерматиновый бювар был уложен на походном столе, перьевая ручка рядом. Викрант с хрустом потянулся и, чуть согнувшись, опёрся ладонями о стол. Так он поступал и раньше, когда хотел к безусловным вербальным доводам добавить визуальную солидность. Не раз и не два он применял эту тактику. Но превосходный дубовый стол остался в Рыбинске, а здесь был лишь его походный бастард. Хрупкие крючки не выдержали солидного веса родновера и самым подлым образом переломились. Вниз полетели: крышка, документы и несколько самопальных карт Средиземья. За ними последовал и сам утративший равновесие Викрант. При этом его подбородок очутился в адмиральской кружке с кофе, чем последний был весьма недоволен, поскольку держал её на коленях, грея озябшие руки. Кружка полетела на пол, подбородок и все остальные части лица остались на месте падения. Адмирал прекратил мотать обожженной ладонью и замотал головой, потом снова сконцентрировал взгляд на бритом затылке полуоглушённого докладчика. Брови его поднялись к потолку, а челюсть упала на грудь.

–'Викрант, ты чего делаешь! Твою мать, совсем спятил! Я не такой! Сядь на место, сын Гермеса и Афродиты!' – вскричал Адмирал.

Впрочем, не прошло и часа, как стол был отремонтирован, мусор убран, а кофе вскипячён вновь.

– 'Закинуло нас конечно здорово' – начал Викрант, отходя от стола как можно дальше. – 'И неизвестно, надолго или нет. Сионисты говорят, что нам всем трындец и, что скоро 'Тёмный властелин, чьё око следит за миром, уничтожит всех своих и чужих врагов''– прочел Викрант из протокола допроса. – Из этого ясно, что попали мы конкретно, а ещё конкретней в конец 3018 года местной эры. Значит, кольценосцы уже рванули к Ородруину, или собирают манатки. При разработке предложений необходимо исходить из этого'– важно произнёс Викрант уже из дальнего угла палатки, через каждые три слова косясь на стол.

– 'Год мы установили ещё вчера, когда встретили какого-то степного охотника. Что нужно предпринимать дальше и какими запасами мы располагаем? Впрочем, о ресурсах пусть нам сообщит Келарь, а ты, Викрант, пока обожди'– приказал Адмирал.

Келарь, седой аркаимец, единственный из присутствующих, был одет в жилетку и джинсы вместо военной формы, которую носили остальные. Он прервал записи, которые делал цанговым карандашом на поверхности небольшого листа бумаги, размером с конверт для писем. Он встал со стула так же осторожно, как и Викрант, но в отличие от него, не сделал попытки опереться на хлипкий столик.

– 'Патронов калибра 7,62 мм – пятьдесят ящиков. Гранатометов 'Муха' столько – же, но единиц. Гранат лишь три ящика. По амуниции и лекарствам докладывать?' – спросил Келарь.

–'Не надо, что там докладывать, стандартные комплекты, треть кузова. Взрывчатки много?' – задал вопрос Адмирал.

– 'Пять ящиков, но она разнотипная, даже итальянская имеется. Чернорубашечники, когда мы ездили на Всероссийский съезд Инглингов, нам её в обмен на самогонку презентовали'– ответил Келарь. – А всякую мелочь разбирать мне не меньше двух дней надо. Да у половины я и назначения не пойму'.

– 'Мелочь оставим на потом. Сколько у нас горючего, масла и антифриза?'– потребовал Адмирал.

– 'Вы будете плакать, но слезами баки не наполнить. Соляра – меньше одной заправки. Если равномерно разлить, то километров на пятьсот хватит, а дальше нанимать бурлаков. С маслом получше – у нас шведский сепаратор есть, но сколько проработает я не знаю. Хоть он и на гарантии, но ремонтник сюда точно не доберётся. Тосол можно дистиллированной водой заменить. В Средиземье холодные зимы – редкость, если я правильно Толкина понял. Только через Карадрас ехать не надо, замёрзнем. Впрочем, ещё решить нужно, куда мы направимся'.

– 'Вот именно!'– Адмирал сделал знак Келарю сесть и поднялся сам. – 'Чтобы нанять бурлаков, необходимы деньги. Орки в солнечные дни делать ничего не могут. Связались с вампироподобными! Больше в плен их не брать. Этих – в подарок эльфам. Да и не будут сауроновцы на нас работать, скорее подохнут. Нам необходимы местные деньги. Наверняка это мифриловые, золотые и серебряные монеты. Возможно, есть бронзовые и медные, но это несущественно. Необходимо их где – то взять и побыстрее. Кроме грабежа местных, что можно рассмотреть?'

– 'Если можно, то я попробую подсказать'– произнёс Генрих – 'Судя по компасу, мы находимся к западу от Мглистых гор. Подожди Яромир. Будем считать, что компас показывает фактическую ситуацию. Тем более гор в Средиземье не так много и если это не Мглистые, то мордорские. Но орки на допросе показывали Мордор на юго-востоке. Значит перед нами всё – таки Мглистые. Если кто не помнит, то невдалеке должна быть Мория, бывшее подземное государство гномов, а теперь логово орков. Отправимся туда, прикончим кальмарового спрут – осьминога и заберём себе мифрил. Часть металла Механик сможет перелить на монеты. По моим прикидкам там тысяч на пять будет...'

–'Пять тысяч чего?'– перебил Келарь – 'Баксов или евриков?'

–'Монет!'– Генрих страдальчески возвёл очи горе – 'Размером с олимпийский рубль...'

–'Я понял'– снова перебил его Келарь – 'В долларах это сколько будет, или в Евро, только в фунтах не считай, он всё время скачет'.

– 'Как я тебе на доллары посчитаю да и кто их здесь тебе поменяет? Золото, серебро, медь в ходу. Ну не знаю ещё, что. Платина – вряд ли. А доллар к золоту не привязан. Попробуй что-нибудь на свои евро купить, потом покажешь, оценим эту штуку, и я скажу тебе переводной курс'.

Келарь пожевал губами.

–'Ну а в золоте или серебре это сколько будет?'– спросил он.

–'От шестидесяти до семидесяти пяти тонн'– задумчиво ответил Генрих, нажав несколько клавиш карманного калькулятора – 'М-да'.

–'Бакинских или евриков?'– вновь переспросил Келарь – 'Ты поясни, достал своими загадками'

–'Каких бакинских, каких евриков?! Туалетной бумагой тебе зарплату с задержкой на полгода! Ясно – же сказано. Шестьдесят тонн золота! Шесть КамАЗов, или шестьдесят миллионов Келарей! Всё, я больше не могу'– Генрих обессилено сел на место и замолчал.

Впрочем, умолк не он один. Придавленные грандиозной цифрой молчали все присутствующие, и только сквозняк шевелил их отпавшие подбородки. Гнетущая тишина сделалась невыносимой и не прерваться не могла.

–'А в какой глубине морийских руд находится это удовольствие? Ведь в тех подземельях орков полно. Их вынести сначала придётся. В пещерах мы раньше не дрались. Дело это для нас незнакомое. Я так в пещере раньше никогда и не был. Среди ребят диггеров тоже не знаю. Воевать в пещерах трудно. Вон фрицы в Керчи так и не смогли взять каменоломни Аджимушкая, хотя у партизан только винтовки и были. Придётся специальную операцию готовить, с нуля!'– усомнился Адмирал.

–'Какие глубины, какие руды? Никуда спускаться не придётся. Надпись на входе в Морию мифриловая и магическая. Да плюс узоры. Самому мифрилу мы ничего не сделаем, но породу вокруг рун аммоналом расшевелить можно. Засверлимся и заложим микрозаряды. Сапёры смогут устроить направленные взрывы. А мифрила там до хрена. Вот смотрите'– и Генрих раскрыл перед собеседниками заблаговременно заложенную страницу книги.

На иллюстрации Гэндальф с отрядом стояли перед каменными вратами древнего царства гномов. Шесть пар глаз впились в небрежно выполненный финансовый шедевр.

– 'Да-ааа'– выразил общее мнение Механик и мечтательно прикрыл глаза.

Первым очнулся Адмирал:

– 'Так чего мы ждём!? Выступаем немедленно! Генрих, пусть бойцы сворачивают лагерь. Осьминог, там в озерце, говоришь? Ну ничего, прошлым летом я у деда в Якутии рыбу глушил. Вспомню опыт!'

*****

... По прошествии сонма благословенных веков, что минули с той грозной поры, невозможно установить истину и изложить случившееся так, как оно было на самом деле. Что касается рассказов приписываемых самим аркаимцам и запечатлённых якобы не позднее, чем через год, то события разворачивающиеся в них невероятны, а значит и недостоверны. Остаётся только восхищаться мастерством, с которым юные бездельники переписчики рукописей состарили пергамент. Их упорство в изучении гномьего языка конца третьей эпохи и рун, с помощью которых составлялись в то время летописи, также поражает. Особенно достоверно они изобразили орнамент, украшавший когда – то наиболее важные тексты подгорного народа. Но непонятно, как великим хронистам прошлого, по-видимому, столетия, а в те времена просто молодым прохвостам, удалось подговорить каменотёсов выбить точную копию этой записи. Толстый слой копоти скрывал её на стене одной из старинных морийских кузниц...

Из доклада управляющего главным королевским архивом Гондора на королевский запрос по созданию Единой Летописи о временах Переноса.

...Короткая колонна из тяжёлых 'Уралов' военного образца, разбавленная пятью японскими джипами, выкрашенными в пятнистый маскировочный цвет, грозно шла по унылой степи. В самой середине шел ярко-оранжевый бензовоз, угнанный аркаимцами от какой-то бензозаправки на окраине зоны Переноса. Слабым утешением сбежавшим хозяевам послужила оставленная ехидным Генрихом на столике у кассы перетянутая резинкой пачка евро.

Джипы осуществляли фланговое охранение и периодически обгоняли колонну, а иногда отклонялись в сторону и довольно значительно, скрываясь за редкими перелесками. Под колёса грузовиков ложился широкий гномий тракт, вымощенный прочными и отлично подогнанными друг к другу каменными торцами.

Правда, сидевшие за рулём шофёры и выглядывающие из грузовиков скинхеды не могли видеть всего этого инженерного подвига. Такой дорога была тысячу лет назад, и слой дёрна давно затянул результаты долгих лет упорного труда многочисленных работников.

Конечно, во многих местах из земли торчали каменные столбы, иногда с полустёртыми рунами, иногда с перекладинами, на которых раскачивались выбеленные до мраморной яркости скелеты. Но такие участки попадались чрезвычайно редко. Водители давно бы потеряли дорогу, если бы не горячая и абсолютно добровольная помощь орков.

Сейчас, удобно устроившись в кузове головного Урала, они бойко показывали путь, щурясь от встречного ветра, шатаясь от покачиваний машины, матерясь и вздрагивая от периодических ударов автоматными прикладами по почкам.

Глазастый Герман, получивший своё имя за склонность к блефу при игре в очко, первым заметил джип, возвращающийся из боевого охранения. Впрочем, он же был вторым, так как исполнял обязанности дежурного наблюдателя.

Сначала старый картёжник решил, что обозначив себя, тот снова уйдёт в крейсерство, но Land cruiser, похоже, не собирался возвращаться в степь.

В нагрудном чехле запищала рация. Хозяин бросил на неё взгляд, полный досады.

Вчера ему не удалось воспользоваться зарядным устройством и аккумулятор слабым голосом собеседников уже оформлял своё завещание.

– Герман – бросил он как ругательство.

Разглядев, наконец в бинокль марку автомобиля, он добавил:

– Слушаю тебя, Кузнец.

Отказ от позывных произошёл пару дней назад, когда стало ясно, что перехватывать переговоры здесь некому. Генрих лично разрешил свободное использование раций. Если бы он хотя бы догадывался, к чему это приведёт...

Поскольку перенос был главным событием, то все переговоры завертелись вокруг него. Нет, родноверы вовсе не обсуждали создание электронного механизма для переброски обратно. Вопросу поисков природного портала, способного вывести их из Средиземья они также не уделили ни одного слова. Зато звучали красочные описания разнообразных и самых противоестественных действий, которые бойцы совершат в отношении сионистов, заказавших этот перенос.

Главные редакторы таких великих американских эпосов, как: 'Камасутра для кастратов', журнала 'Твой лучший друг – зоофил', учебника 'Инцест, как средство укрепления семьи' и пособия 'В помощь начинающему гомосексуалисту' умерли бы от стыда за бедную фантазию. Когда речь заходила о возмездии продажным учёным, технически осуществившим переноску отряда, то под небесами Средиземья раздавался страшный треск, эхо от которого многократно усиливали ущелья Мглистых гор. – это на Земле переворачивались в своих гробах, мучимые чёрной завистью, палачи Святой Инквизиции.

– Звякни Генриху на командирскую волну, что я подгребу. Вопрос есть – ответил Кузнец

– Что случилось. Опять развалины нашли и пошмонать хотите? Честное слово, прямо как дети! – разозлился Герман.

– Да не развалины это, а не понять что. Не может здесь такого быть – чуть слышно ответила разряженная рация голосом Кузнеца.

– Чего не может быть? А чёрт, рация садится. Подъезжай и поговорим – потребовал Герман и зачехлил переговорное устройство.

Джип и 'Урал' сблизились. В японской машине открылся световой люк и в него вылез Кузнец, внешним видом полностью оправдывающий свою специализацию.

На поясе у него, в подражание древним викингам, висел молот. Не то, чтобы он был велик своими размерами, но ходить с подобным инструментом всё время, удовольствие не из приятных, если не сказать больше.

Отполированная многочисленными прикосновениями крепкая ясенёвая рукоятка была покрыта скандинавскими рунами и сложной вязью узоров, переплетавшихся в единое целое. Этот титанический труд был выполнен детским выжигателем 'Силуэт'. Когда Кузнеца спрашивали, какую именно смысловую нагрузку несут древние знаки, он многозначительно отмалчивался, либо наотрез отказывался отвечать.

Нельзя сказать, что никто в отряде не старался расшифровать таинственную письменность. Особенно близок к истине оказался юный Иван Шеворошкин из третьего взвода, прозванный Люкс за любовь к сибаритским удовольствиям. Он попросту подпоил Кузнеца, снял молот и, вооружившись словарём, попытался перевести текст. Но славу Шампольона ему стяжать не удалось.

Впоследствии Люкс утверждал, что надпись была сделана не норвежскими, а германскими рунами, в которых он не специалист. Впрочем, его познания в скандинавской рунистике также были весьма поверхностны – он видел их в кино.

Теперь, по его словам, достаточно было повторить попытку с помощью соответствующего словаря. Это ему не удалось, поскольку какой-то доброжелатель сообщил Кузнецу о потугах молодого дешифровщика.

Молотоносец надрал юнцу уши, а потом пообещал, что в следующий раз добьётся изгнания из отряда. Больше никто не пытался повторить подвиг Шеворошкина.

Машины остановились всего на несколько секунд, но этого времени вполне хватило Кузнецу, чтобы перебазироваться в кузов Урала. Перемахнув через борт одним прыжком, он уже через секунду трясся в кузове вездехода, недобро поглядывая на испуганных орков.

Герман смерил Кузнеца мрачным взглядом и остановился на молоте, висевшем на своём обычном месте.

– Кузнец – обратился к товарищу Герман – Что у тебя с рукояткой молота?

– Ничего – тот привычным движением ощупал покрытый резьбой и тщательно отполированный шедевр – Всё в порядке, только ремень износился. Ну и пусть – здесь достать кожу не проблема. Сделаю лучше прежнего. Из шкуры татуированного тролля. Пусть Люкс поломает голову, что за узоры у меня на ней, может, выдвинет версию, что это приказ Илуватара к Манвэ или переписка Курумо и Феанора.

– Может и так – согласился Герман – Но рукоятку всё-таки убери, неприлично перед иностранцами – и он кивнул в сторону орков.

– Чего в ней неприличного?– Кузнец снял молот с пояса и принялся недоумённо разглядывать творение новолипецких металлургов и рыбинских краснодеревщиков – Ты его сто раз видел и никогда вопросов не задавал, что случилось?

– Во-первых, я никогда его у тебя не видел. За такое заявление можно и в зубы. Во – вторых, я говорю о той рукояти молота, что находится правее от этой. Так сказать прямо по центру. И которая, если не принять экстренных мер, скоро увидит свет, – отчеканил Герман.

Пораженный велеречивостью друга, Кузнец глянул в указанном направлении, ойкнул и отвернулся. Спиной к товарищам и лицом к тенту он стоял довольно долго. Не очень удобно, держась одной рукой в шатающейся машине за поручень, пытаться другой застегнуть ширинку.

Но наконец, крепкие пальцы молотобойца справились с нелёгкой задачей и он вновь развернулся к Герману лицом.

– С Генрихом или с Адмиралом поговорить мне нужно,– заявил он.

– И что тебе от них нужно? Опять у руин очередных тормозить. Половину Урала уже статуями забили. Настоящее арийское искусство. Бред, это явно малоазиатская школа. Хотел бы я знать, как её представители сюда попали – ответил Генрих.

– Никаких статуй, никакой живописи! Там байкеры какие-то, сообщить надо – объяснил Кузнец.

– Какие байкеры?– глаза у Германа сделались размером с пятирублёвую монету – Вы что, опять решили воскурить благовония великому Перуну или же Сварогу и дыма нанюхались? Ломка ведь будет.

– Никакого голубого лотоса у нас нетути. Мы тебе что, растаманы, что ли? Байкеры, самые натуральные. Вон за тем холмом, в нескольких километрах. Едут куда-то.

– Да? Ну Генриху будешь всё сам объяснять, – ответил Герман, переходя на командирскую волну.

****

Три джипа стояли на вершине небольшого холма, в тени росшего там перелеска. Группа аркаимцев в бинокли отчаянно пыталась определить принадлежность группировки.

– Это не 'Ангелы ада' – глубокомысленно изрёк Адмирал, не знавший больше ни одной байкерской банды, да и с этой знакомый лишь по газетным статьям и кинофильмам.

– Конечно не 'Ангелы ада', откуда здесь взяться пиндосам? Они чересчур далековато от Рыбинска, чтобы их перенесло. Отлично видно, что это 'Железные тигры' – вспомнив позапрошлогоднюю поездку во Владивосток, Механик решил блеснуть эрудицией.

– Всякое могло случиться. Хотя американские байкеры это не то. Вот если – бы их Конгресс сюда перенёсся, или президент... Ему я с радостью объясню преимущества арийской расы над мулатской – добавил Герман.

– Ерунду вы говорите – злобно отрезал Генрих – Самое лучшее – это перетащить сюда их Гарлем. В полном составе. Там несколько десятков тысяч черномазых, вот было бы дело. Восстановили бы, так сказать историческую справедливость.

– Это ты о чём? – недоумённо спросил Люкс.

– Это я о рабстве. Вот мы едем в Морию. А там до хрена золотых и мифриловых месторождений. Загнали бы три четверти на добычу, а одну на сельскохозяйственные работы. В целях возрождения исторических традиций. А то обнаглели, после Гражданской войны. Линкольн, скотина обрезанная, знал, как арийцам насолить. Ненавижу.

– А патронов у нас хватило бы? – насмешливо спросил Механик – Да и ребята там зубастые, почитай, все с оружием. Прошлым летом ездил я к тётке на Брайтон-Бич. Приходилось мне с ними разбираться. Или это доминиканцы были? Неважно. Неплохо стреляют, дети чернильниц. Какой-то урод обрезанный ментов местных вызвал. Те район оцепили, все дороги перекрыли и повязали черномазых. Я потом на суде был, по червонцу им отвесили, правда, с правом на УДО.

– А Вы как? Вас почему не взяли?– забросал его вопросами Викрант.

– Да нас вынесло на наряд ребят, что из Флориды. Сам знаешь, как они негров любят. Разобрались, пропустили нас. Только пистолеты отобрали. Сказали, через неделю едут брать какого-то гаитянца, что наркотой торгует, ему и подкинут. Ну да я не в обиде, всё пучком – ответил Механик.

– Ну, что сейчас этих байкеров...– начал Генрих, но был грубо оборван Адмиралом.

– Это не байкеры.

– А кто тогда целым отделением и на мотоциклах кататься будет, только байкеры. Нормальные люди или ездят поодиночке, или, если табором, то на машинах,– снова влез Механик.

– Резкость наведи! Не носят байкеры таких балахонов. Да их вообще никто не носит, кроме католических монахов – ответил, разглядевший приближающийся отряд, Генрих.

– Точно монахи! Эти иезуиты что здесь потеряли? Никак слово божие решили сюда донести.– Механик навел резкость своего цейсовского бинокля.

– Да и хрен с ними – решил было Адмирал – У них своя дорога, у нас своя.

– Не скажи! Это они папой римским эсэсовца избрали. Предатели. Видать в Великую Отечественную жировали. А у меня в войну оба деда погибли. Знаешь, как бабкам было тяжело без отцов детей поднимать. Может этот понтифик святейший их и убил. Посчитаться надо. – Генрих передёрнул затвор АКМСа и на серую, от пыли, траву вылетел блестящий от ружейного масла патрон. – Решено, валим этих кардиналов из АНЕНЕРБЕ. А то придумали, что немцы – высшая раса. Это русские – высшая раса, это мы арийцы. И сейчас разберёмся с вопросами о превосходстве, – бодро предложил Викрант.

– Не, это не кардиналы. У тех плащи красного цвета, как фонари на публичных домах в Амстердаме. Эти же в чёрных балахонах, как вороны,– возразил Герман.

– А у папы римского какая форма – чёрная или красная? – проявил любознательность юный Люкс.

– Белый с золотым, и мантия, и шапка. Католики её тиарой называют – ответил Викрант.

– А, что означают эти цвета?– снова полюбопытствовал Люкс.

Адмирал попытался ответить, но его опередил Генрих.

– А то сам понять не можешь. Белый – капитуляция, жёлтый – перед шлюхами. Отец Чезаре Борджиа это доказал.

– Стоп, они не на байках. Они на лошадях – не отрывая бинокля от глаз крикнул Механик.

Все присутствующие снова принялись изучать приближающийся отряд наездников.

– На лошадях?! В балахонах?! Отделение?! Здесь?! Камрады, да ведь это назгулы! – осенило Генриха.

****

Неутомимые кони Девяти Кольценосцев мчались по бескрайней степи. Ангмарский Король-Чародей мечтательно вздохнул:

– Вот наведаемся к Рунному Морю, выясним, что за чушь там произошла, а затем... Эх, Сереброгривый, Сереброгривый... Я ведь тебя тащил, надеялся, что спасу. Ты служил мне верно пятьдесят лет! О, проклятые Хранители, право, когда я вас поймаю, вы будете целовать мне руки и молить о пощаде!

Внезапно его конь остановился, поднялся на дыбы и визгливо заржал. Назгулы кое-как успокоили своих испуганно косящих глазами коней. До них донесся странный рокот, а затем...

Из клубов пыли появились невероятные чудовища.

Король-Призрак почувствовал, как его волосы встают дыбом.

Он сражался с чудовищами подземелий, он не раз и не два дрался с вышедшими из-под магического контроля монстрами – творениями лабораторий Саурона, но эти существа...

В этот момент глаза короля назгулов превратились в два огромных круга. Из клубов пыли показалось чудовище. А на его спине сидел... сидел... ЧЕЛОВЕК! Человек с бритой головой и в одежде из кожи неизвестного зверя.

– Вот бы мне забрать для себя это диковинное животное... – завистливо подумал бывший король Ангмара.

******

– Назгулы? Не может быть – заявил Герман.

– Сам посмотри – и с этими словами неосторожный Механик, не глядя, протянул Герману бинокль.

Попытка повысить диоптрии боевого товарища пагубно сказалась на его другом органе чувств – слухе. Удар плотной оправой окуляра пришёлся Герману прямо в левое ухо. А рука у Механика всегда была твёрдая.

– Совсем спятил, Мех! – крикнул Герман, вырвал у него бинокль и попытался разбить о голову благодетеля. Его ничуть не смутило даже присутствие каски на импровизированной наковальне. Механик отклонился в сторону и удар пришёлся Люксу в грудь. Тот ойкнул и отскочил. Впрочем чуть было не вспыхнувшая драка была в зародыше погашена объединёнными силами присутствующих родноверов.

– А ну прекратить, ишь развоевались!– рассердился Адмирал.

– И то верно – добавил Генрих – Вон улайров валить надо, а они друг дружке рога сшибают. Совсем совесть потеряли.

– И как именно ты собираешься их валить?– ехидно спросил Люкс, потирая ушибленную грудь. – Они – бессмертные и неуязвимые. Их не то, что свинцовая пуля – термоядерный детонатор не возьмёт. Назгула прикончить – серьёзная проблема. Один такой ворох тряпок на коне с зубочисткой – переростком, любого нашего с автоматом и в броннике порубит в мелкий фарш.

–А ты как предлагаешь мочить назгула, о, великий юный критик?– с не меньшим ехидством спросил Адмирал.

– Смерть Назгула в кольце...

– Ага, а кольцо в яйце, а чёртовы яйца на обычном месте. Люкс, короче ничего не получится. Подумай сам, ты добровольно позволишь отрывать себе яйцо? Вот, значит и назгул не позволит,– заключил молотоносец.

Потрясённый вопиющей неграмотностью друга, Люкс, молчал не смея возразить. Воспоминания о болезненных оплеухах, полученных за безуспешную попытку расшифровать руны на рукояти молота, были слишком свежи в памяти, а точнее в голове, а ещё точнее, в ушах и затылке. Он робко попытался возразить, но наткнувшись на многообещающий взгляд Кузнеца, не посмел раскрыть рта. И лишь его возмущённый взгляд говорил о борьбе, происходящей между сердцем в груди и душой в пятках. Душа одержала решительную победу.

Адмирал, решив, что соответствующий факт был исключён из фильма по соображениям цензуры, подумал:

– Вот сионисты проклятые, показывают нам всякие сказки, а в действительности всё куда сложней. И как оторвать яйца этому терминатору и Бэтмену в одном флаконе, у которого к тому – же скверный характер. Да он к своим тестикулам никого из ребят не подпустит, даже если он из этих... Впрочем, даже если подпустит, то ребята у меня не такие, или такие?– опасливо подумал Адмирал и осторожно взглянул на бойцов – Нет, не такие, – вздохнул он облегчённо.

Одним движением он соскочил с капота джипа, на котором сидел, одёрнул гимнастёрку и громко приказал.

– Слушай мою команду! Назгулов нам не прикончить, но скрутить можно. Приказываю: Схватить этих сионистов и сделать им полное обрезание. Отрезанное под расписку сдать мне, для отчётности. Исполнять!

Из всех присутствующих лишь Люкс и Генрих неплохо знали канонический текст, но Люкс затравленно молчал, а Генриху требовалось время, чтобы справиться с потрясением от такого безграмотного приказа. Сперва он не мог сосредоточиться, а потом начавшийся спор ввёл его в ещё больший ступор.

– Сам их кастрируй! – возмутился Герман – Мы бойцы за счастье русских людей, а не евнухозаготовители. Обрезание – удел наших естественных врагов.

Остальные дружным ворчанием поддержали сделанное заявление. Адмирал собирался сказать что-то резкое, но дискуссия развития не получила.

Ее прервало сообщение наблюдателя о том, что назгулы всего в паре сотен метров.

Редкой цепью отряд борцов за чистоту арийской крови кинулся навстречу птенцам Мордора.

И начался бой.

****

Назгул поднял коня на дыбы и с размаху опустил меч на противника. Чёрный, как непроницаемые морские глубины, клинок, казалось, поглощал свет и лишь чёрный кахолонг на хвостовике траурно фосфоресцировал тёмным сиянием. Со свистом расступился рассекаемый воздух. Полёт алмазной прочности лезвия чётко обозначил дирекцию – на голову непонятного пехотинца в тонком, будто пергаментном, шлеме и в странных доспехах, обтянутых тканью. По неизвестной причине тот не стал делать унизительных попыток убежать, или хотя бы отскочить в сторону. Вместо этого он поднял навстречу разящей стали свой верный АКМ.

Руки Змея крепко сжимали оружие: правой за ясенёвый приклад, а левая побелевшими пальцами охватила ещё горячий ствол и тёплую газоотводную трубку.

Заговоренная сталь мрачного меча, откованного своему любимцу лично Гортхауром и закалённого в крови перворождённого вошла в конфликт с продукцией ижевских оружейников. К сокрушительной силе удара назгул добавил вес своего тела и верного чёрного коня. Металл впился в металл и обжигающие искры снопом полетели в стороны. Сверкание родившихся мельчайших частичек металла было настолько ослепительно, что заставило Змея на миг зажмуриться и закрыть красные от постоянного недосыпания глаза. Пусть их полёт был коротким, а жизнь недолгой, но своё светлое дело они сделали.

Ибо тысячелетняя, лютая ненависть назгула к свету и бесцельное существование в непроницаемом мраке покоев Дол-Гулдура, сыграли с ним злую шутку. Слишком давно его зрачки не видели мистического восхода солнца и не провожали утомлённым взглядом его закат, с тех пор как оно садилось за горы родного Андуниэ. Последователь Моргота издал крик боли, скорее напоминающий визг раненого секача. И вновь поднялась рука с зажатым в ней мечом, но на этот раз не для удара разящей гранью. Нет, пыльным рукавом чёрного хитона, он инстинктивно заслонил глаза и лицо, дожидаясь, пока пройдёт невыносимая боль от зрелища мириадов частичек стали, на глазах у него превратившихся в расплавленный металл, вспыхнувший ослепительным жёлтым светом.

Этой грубой ошибки было вполне достаточно опытному Змею, чьи глаза были гораздо привычней к ярким вспышкам.

О, эти глаза видели много такого, что мужественное, но доброе сердце Змея совершенно не принимало. Когда они принадлежали ещё юному выпускнику – лейтенанту, они смотрели на редкие цепи грязных душманов, в халатах до боли напоминающих одеяние киношных басмачей. Тогда моджахеды передвигались перебежками и вели неприцельный огонь, периодически залегая среди редких валунов и низкой травы. Впрочем, слишком много чести для религиозных фанатиков. Во имя правды надо отметить, что на врага в основном глядел лишь правый глаз вчерашнего выпускника бронетанкового училища, второй был крепко зажмурен, чтобы не мешать целиться из новенького АКМа. Другого оружия не было, заклинившая башня сделала 125-мм орудие и пулемёт всего лишь несерьёзной декорацией к разыгрывающейся трагедии. Грубый приклад так и норовил занозить его ладони во время отдачи.