Текст книги "Потому что лень(СИ)"

Автор книги: Виталий Башун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Нет не просил, только…

– Что «только»?

– Он без куртки был. Только в штанах и форменном берете Академии.

– О! То есть он – все же адепт академии, раз был в форменном берете и – я правильно тебя понял? – форменных брюках?

– Да. Брюки тоже были… форменные.

Дили не знала и терзалась этим – вдруг она уже нарушила свое слово. Эльф правильно понял переживания девушки.

– Все-все-все милая. Этого достаточно. Больше ни слова об этом паршивце. Я его теперь сам найду. Давай лучше поговорим об операции. Этот, с позволения сказать, лекарь всего лишь на время снял боль, но ничего не излечил. Как бы хуже не сделал. Давай я хотя бы проведу диагностику. И не спорь с дядей Лассиэлем! Это не больно и не долго. Марш в операционную!

Тут на счастье Дили из-за угла вывернула карета, на бешеной скорости пролетела переулок и остановилась прямо напротив дома эльфа. Из кареты выпрыгнул адепт и ринулся к дверям. На рукаве его куртки красовалась эмблема лекарского факультета и нашивки третьего курса. Данное зрелище не вызвало ни малейшего любопытства соседей. Привыкли. Эльф – светило лекарского дела. Нередко его вот так выдергивали, в том числе и с балов в королевском дворце. Значит, есть пациенты люди и не люди, которым без его помощи не выжить.

Добирался лекарь всегда в карете, чтобы не тратить силы на телепорт и поберечь их для пациентов. Ну разве что в экстренных случаях.

Про Лассиэля ходили слухи, будто в нескольких войнах враги разрабатывали специальные операции нацеленные исключительно на его захват. Не крепости. Не стратегически важные объекты, а всего лишь одного великого мага-лекаря.

Обычно, если лекарей захватывают, то исключительно при удаче, например, успешном прорыве, когда противник не успевает эвакуировать госпиталь. При этом лекарей никогда не причисляют к пленным. Они являются для всех рас ценным трофеем, который потом можно выкупить за солидные деньги. Во время войны эти трофеи с почетом препровождаются в свои госпитали, где им предлагается работа по специальности за соответствующее, немалое, вознаграждение. Дело в том, что все лекари по окончании обучения дают клятву бороться за жизнь и здоровье пациента вне зависимости от его расы, гражданства, веры и социального положения.

– Прости, Огонек. Похоже, мне надо спешить. Обещай мне завтра же непременно придти на осмотр. Обещаешь?

– Обещаю, дядя Лассиэль!

На следующий день с утра Дили, как обещала, пришла к дому эльфа. К сожалению – ну прямо о-очень большому, ведь так хотелось еще раз прослушать длинный монолог о необходимости операции – хозяина не оказалось дома и по мнению слуги не будет, минимум, дня три. Много охотников пострадало при ликвидации нашествия тварей из Проклятой Дыры. Такое периодически, раз в пять-семь лет, случается. Причем пока так и не удалось установить причины и уничтожить стихийный телепорт. Он появляется спонтанно каждый раз в другом месте, но в пределах окружности радиусом примерно в три целых четырнадцати сотых километра, где-то ближе к центру западного сектора Королевского Леса.

Дили со спокойной душой развернулась и отправилась домой. Свое обещание придти завтра она выполнила и с облегчением решила больше не показываться на глаза семейному врачу до самого поступления. Иначе уговорит же на операцию, которую девушка все-таки основательно побаивалась, и будет донимать просьбами выбрать его факультет. Папа был категорически против. Не понятно из каких соображений он настойчиво добивался, чтобы дочь обязательно поступила на военную кафедру. Зачем это надо девушке, обожающей танцы и не любящей боевые искусства, не объяснял. Бурчал невнятно себе под нос и твердил все время одно – она должна, хотя бы из любви к отцу. Дили отца любила и вынуждала сама себя смириться с его капризом.

По пути к дому девушка с наслаждением перебирала самые убойные эпитеты, которыми она наградит вчерашнего нахала за то, что он посмел с ней сделать. Надо только дождаться, когда он придет на тренировку и высказать ему все! Прямо в лицо! Хорошо бы обломать шаловливые ручки, но вряд ли он позволит, а ей с ним, судя по тому, что она видела вчера, точно не справится.

Дома Дили быстро переоделась в одежду для тренировок: легкие удобные штаны и куртку, – вышла на задний двор и приступила к разминке. Упражнения сегодня выполнялись старательно, но очень уж вяло. Девушка постоянно прислушивалась к звукам за забором, которые могли бы ей сообщить о приходе Нико. Не доверяя ушам, постоянно подбегала к забору, вставала носочками на горизонтальную планку и выглядывала. Ишь ты! На коленках за забором! Это ж какая дылда должна быть?! Он еще и за эти слова ответит. Месть будет страшна и неизбежна, как восход солнца на востоке. Но… за весь день парень так и не появился. Продуманные и отшлифованные до блеска ругательства оказались невостребованными.

На следующий день он опять не появился.

И на следующий день тоже.

На третий день – о, это волшебное число «три»! – он просто обязан был придти на тренировку, но… снова не пришел. Дили была в этом уверена абсолютно потому, что почти весь день вместо тренировки крутилась около того места забора, где прошла их первая встреча. Если бы не данное ею слово, она бы давно перемахнула через это несерьезное препятствие и грохотала в садовую дверь милейшего, но ужасно рассеянного мага Фаролли. Она ведь даже не знает, кем доводится ему этот парень, говорил ли ему о своих бедах или только ей доверился? Скорее всего, только ей. У девушки даже потеплело на душе от этих мыслей.

Вечером пришла подруга, веселая, разбитная девица, и начала подтрунивать над Дили.

– Подруга, что ты ходишь, как в воду опущенная? Милый не пришел на свидание? Ты только скажи – мы ему все выступающие части пообрываем! Нельзя игнорировать такую красавицу! А еще лучше познакомь меня с ним, если красавчик. Уж у меня-то он забудет, как на свидания не приходить.

– Слушай, Клипа! Отвяжись. Нет у меня никого и ни на какие свидания никто не опаздывал, – с неожиданным даже для себя самой раздражением ответила Дили.

– О-о! Поня-а-а-атно. «А Дили кажется влюбилась, кричал наш конюх дядя Тпру!»

– Да ничего подобного! Ни рожи ни кожи! Мальчишка!

Дили вспомнилось, как она, заинтересовавшись негромкими звуками в соседнем саду и не сдержав любопытства, заглянула в щелочку. Она снова, как наяву, увидела невысокую полуобнаженную фигуру, слегка блестящую от пота. Мышцы, словно змеи перекатывающиеся под идеально чистой кожей. Завораживающий танец, прекрасный, как все цельное и гармоничное, и смертоносный, словно взрыв алхимического зелья.

Потом уже почти привычная боль в животе, его жаркая рука на больном месте и тихий голос, в котором смешались вина, раскаяние, страх за нее и страстное желание помочь.

То что последовало дальше, Дили будет хранить в памяти всегда, как высшую драгоценность. Она теперь очень хорошо понимала тех дамочек, о которых с усмешкой рассказывал великий маг-лекарь. Она уже третий день пытается бороться с неумолимой тягой еще хоть разок пережить те потрясающие ощущения, и понимает при этом, что все это неправильно, противоестественно, но ничего не может с собой поделать.

Спасибо подруге, которая своей прямотой и язвительностью помогла Дили осознать и понять саму себя. От этого, правда, борьба сама с собой легче не стала и даже на крохотный шажок не приблизилась к победе. Зато стало ясно, как белым днем, с чем приходится бороться. Смутное чувство недовольства неизвестно чем, беспричинная маята и тоска, выводящая из себя, обрели конкретные черты.

Но как теперь быть? И как с этим жить? Пойти и попросить парня еще раз возложить руку на ее голый живот и шарахнуть побольше магической энергии? Совершенно невозможно. На такое унижение девушка не пойдет никогда. Никогда!!

Несколько дней мне пришлось работать почти без передышки. Прибыли заказанные продукты и Фаролли, наконец, смог предметно увидеть, куда я растратил его деньги. Тогда и выяснилось, что давал он мне на целый месяц, но по рассеянности забыл мне об этом сказать, а я и гульнул на всю сумму.

Мне в любом случае больше нравится такой результат, поскольку готовить я люблю, но стараюсь заниматься любимым делом как можно реже. Почему? Потому что лень! И чтобы ее потешить я задумал сразу наготовить на целый месяц. Потом останется только достать из стазис-временного подпространственного кармана (сокращенно просто «стазис-карман», чтобы отличать от просто кармана и просто стазиса) и поставить на стол. Пришлось, конечно, много времени и сил затратить на постройку этого кармана за стеллажом с посудой. Активатор я поместил под нижней полкой с внутренней стороны. Обыщешься, если не знаешь где искать. Формула получилась трехэтажная и с внедрением магем пришлось повозиться, благо не пришлось работать еще и со стенами, так как шлифованный гранит уже содержал магемы, по моим предположениям, для защиты от разрушения.

Потом пришлось готовить, словно на целую роту. При этом надо было ежедневно по нескольку раз в день кормить четырех человек и кормить разнообразно, сервировать стол и убирать, потом мыть посуду и подметать пол. На второй этаж меня пускали только в столовую. Накрыть на стол пока там никого нет и убрать со стола, когда все ушли. В остальные помещения заходить Фаролли категорически запретил, невнятно объяснив нервным состоянием племянницы. Дескать, девушка не привыкла к большому и многолюдному городу, ее нервируют чужие люди… Короче, ей надо попривыкнуть.

Неужели, подумалось мне, племянница так одичала в своей провинции, что на помоечную кошку стала похожа? Впрочем, меня это не касается. Нужны мне их тайны, как недоеденный гнилозубым нищим горький огурец. Пусть сидят там у себя наверху безвылазно, к многолюдью столицы через форточку привыкают. А то мало ли зайдешь невзначай, а племяшка магова зашипит, забьется в угол и лапой когтистой отмахиваться начнет. Глядишь, когтем грязным поцарапает, инфекцию занесет. Лечись потом.

Из дома меня не выпускали тоже. Вместо меня на рынок за свежайшими продуктами ходила теперь служанка племянницы, которую и не думали увольнять. Мне не доверяли и я догадывался почему. Личность моя насквозь неизвестная, мутная и, вполне может быть, жутко подозрительная. Сразу не выпнули, доверившись отчасти рекомендациям Гонрека, отчасти желанием вкусно поесть. Фаролли кроме чибы и бутербродов готовить ничего не умел, а дикая племянница, если и умела, то перепелку прямо в перьях на костре в глине, да кашу, о которой можно с похвалой сказать – горячая и не ядовитая. В комнаты с окнами на улице входить я не могу, за дверь выйти тоже, то есть сигнал подать потенциальным сообщникам или сбежать не получиться. Ох, и наи-и-ивный маг. А к соседям и через них на улицу? Однако зачем мне приоткрывать пути отхода. Вполне возможно, что они мне еще очень понадобятся. Честно говоря, в случае чего мне бы не хотелось причинять вред магу. Хороший он дядька.

Наконец, последний горшок с жаркое портанулся в стазис-карман и я смог вздохнуть свободно. После завтрака, убрав и помыв посуду, я переоделся: штаны, берет, голый торс, – и пошел на то самое место в саду за домом тренироваться. Мне для окончательного закрепления навыка рукопашного боя обязательно надо было повторить каскад техник с подручными предметами и оружием. Предметов-то я набрал, а вот с оружием плохо. У меня его не было, а у мага спрашивать просто не смешно.

И вот выхожу я на памятную полянку, а там… солнышко рыжее над забором лик свой воздвигнуло и смотрит прямо перед собой. Печа-а-ально так. Я не стерпел и все же решил чуток похулиганить. Тихо подкрался вдоль забора, благо папа мой научил лесной премудрости крепко-накрепко – через пряник и крапиву. Можно сказать, орально-анальным методом стимуляции мотивации к усвоению мудрости старших.

На тренировках по рукопашному бою такой метод, правда, оказался не эффективным. Ни пряник, ни крапива, ни синяки от пропущенных ударов. Не мог же я сказать отцу, что его техника слишком во многом не стыкуется с той, что мне преподают во сне. Да и не мог я тогда сказать такое осмысленно. Просто чувствовал неправильность движений, которые от меня требовали, а руки с ногами и прочими частями тела просто отказывались двигаться. Отец ворчал, кричал, жалел меня, такого неуклюжего, плакал, но ничего поделать не мог.

Так я и выпорхнул в большую жизнь, имея, помимо кулинарных талантов, хорошие навыки лесного разведчика (в некоторых странах их называют егерями или охотниками) и никудышные, с точки зрения отца, умения рукопашника.

В общем, подобрался я к Дили близко-близко и тихонько шепнул на ушко:

– Не меня ли ждешь, красавица? – не удержался и слегка куснул мочку уха.

Глава 5

– Вэр, есть новая информация по нашему объекту.

– Что там?

– Похоже, птички упорхнули из гнезда. Ночью наши наблюдатели засекли карету академии возле дома мага. В нее погрузились двое неизвестных и карета убыла. Фаролли проводил и ушел в дом.

– Так. Раз карета академии, у кучера мы ничего не узнаем. Они там все агенты службы безопасности академии и каждый второй из них вдобавок агент тайной коллегии короля. М-да. И нет уверенности, что этот объект – искомая вэрини. Давай еще раз. Служанка точно чайрини? Не тянем ли мы пустышку?

– Вне всяких сомнений. Наш эксперт смог проверить ее реакции, когда она выходила на рынок.

– Она ничего не заметила?

– Судя по всему, нет. Наш эксперт уже несколько раз имел дело с чайрини. Один раз едва выжил. Его не проведешь.

– С этим ясно. Вероятность того, что в гостях у мага был искомый объект, высока. Как и вероятность того, что объект убыл именно в академию. Там ее довольно легко спрятать. Все равно несколько дней понаблюдайте за домом Фаролли – не выйдет ли оттуда еще кто-нибудь. Осталось найти вэрини в академии и убедиться в правильности наших выводов. Есть у нас там кто-нибудь?

– Есть кое-кто, но статус самый низкий. Вряд ли они смогут быстро проверить адептов. Ее ведь могут зачислить не на первый курс. Домашнее обучение как-никак.

– Не забываем внешнее наблюдение. Она может потерять осторожность и попытаться, выйти в город, изменив облик.

– Тогда мы сможем ориентироваться на служанку. Она нам известна, но объект, скорее всего, не знает, какой информацией мы обладаем. После убийства той швали служанка-чайрини вела себя спокойно, как ни в чем не бывало. Даже не пыталась выявить наблюдение. Следовательно, не придала значения происшествию. Это логично. Кому какое дело до нескольких трупов мелких бандитов? Такое на рынке чуть ли не каждый день происходит. В крайнем случае, захватим и допросим.

– Но это только в крайнем случае. Хорошо бы все-таки иметь агента из адептов. Они все молодые, контактные, постоянно друг с другом знакомятся. Еще одно знакомство с интересующим нас объектом ни у кого не вызовет подозрений. Подумай, как завербовать адепта или подсунуть нашего человека.

– Осмелюсь высказать свое мнение, вэр, но адепта завербовать крайне сложно. Они все и так мнят себя исключительными личностями. Даже простолюдины. Им выгоднее тут же нас предать и получить некие преференции от службы безопасности, нежели идти на серьезный риск, связываясь с нами.

– Предлагаешь ничего не делать и забыть про задание? Так вэр напомнит… отрубая голову, – не сдержал раздражения собеседник.

– Магистр предлагает использовать «дутика». Вдуем в ауру бесталанного абитуриента магическую энергию и, тем самым, поможем ему пройти испытания, благо в последние десятилетия они – чистая формальность, столь редок стал дар. Так, кстати, делают многие богатые родители в надежде на то, что дар у их отпрыска со временем разовьется. У некоторых действительно развивается. Слабенький, но тем не менее, многие считают – оно того стоило. Вот и мы пообещаем агенту подкачивать ауру регулярно в течение года, пригрозим за непослушание разоблачением и он наш.

– Замечательный план, – сарказмом прошибало мух на лету. – Я не сомневался в жадности магистра, уж он-то хорошо погреет руки при любом раскладе. Небось, ни на милликрол не скинет цену за услуги. А это, напомню тебе, очень и очень немалые деньги.

– М-м… мне представляется план магистра весьма реальным.

– Реальным? Реально найти подходящего кандидата за оставшиеся пять дней. Реально завербовать его и добиться преданности… Ты, видимо, совсем поглупел или… магистр предложил тебе долю.

– Мы можем связать агента магической клятвой…

– И эту чушь сказал тебе магистр?! Он что забыл про посвящение в адепты? После церемонии любые клятвы прекращают действовать на весь срок обучения. Что толку от агента, который начнет выполнение договора только через несколько лет? Если у нашего мага начался старческий маразм, то я, невзирая ни на какие заслуги, просто заменю его на кого-нибудь помоложе!! И поумнее!!

– Возможно, вы правы.

– Не возможно, а точно я прав. Хватит разговоров. Делай, что мы наметили и думай-думай.

Утром я привычно собрался идти на второй этаж накрывать к завтраку, однако на кухню неожиданно зашел Фаролли. Честно говоря, в этой мастерской, где создаются кулинарные шедевры, за все время, что я на него работал, маг появился в первый раз. Выглядел мой работодатель не очень хорошо. Усталым, даже измученным. Видимо пора приемных испытаний в Академию – нелегкое время, как для поступающих, так и для преподавателей.

Остановив мои метания между чибаркой и столиком, он присел на табурет и, не глядя в глаза, сообщил мне об увольнении.

– Племянница уехала и служанка ей, как выяснилось, не нужна. Мне, увы, тоже. Понимаешь, этот дом у меня в столице не единственный. Сюда я прихожу не так уж часто, чтобы отдохнуть от шума и суеты. Здесь служанка мне не нужна, а в остальных домах уже давно полный штат. Я написал тебе рекомендательное письмо к вэру Сардикору. Может у него что-нибудь найдется. Вэр – хороший, порядочный, человек. Надеюсь, тебе у него понравится. Вот возьми письмо и два кролика. Здесь жалование за полный месяц и небольшая премия.

Я, в общем-то, и не сомневался в подобном итоге. Спасибо магу уже за то, что приютил на время. Надеюсь, повара Никобара больше не ищут.

А надежды тетушки Банши все-таки не оправдались. Фаролли прислуга в этом доме по-прежнему не нужна, стало быть, пристроить племянницу ей никак не удастся.

Уже выходя из кухни, маг приостановился и, устало облокотившись на косяк сказал:

– Як себе наверх. Если тебе не трудно, приготовь, пожалуйста, что-нибудь на ужин. Оставь все на кухне. Я сам себя обслужу. Да, и еще. Дверь тебя выпустит. Но в последний раз. Больше ты войти не сможешь. Ну разве что я тебя лично впущу, а мне бы этого не хотелось – устал очень. Так что, прошу вещей своих не забывать.

Ну что ж. К такому итогу я уже давно был готов. Морально. А вот физически… Что конкретно делать, куда идти и как жить – мне представлялось довольно смутно. Можно воспользоваться рекомендательным письмом, но… это на крайний случай. В образе деревенской девушки я долго не продержусь – на чем-нибудь обязательно спалюсь. Я и у мага так долго продержался только потому, что сам маг практически не обращал на меня внимания, «племянница» со своей служанкой – еще меньше, на улице я не бывал и с другими служанками не общался. Кроме Дили. Однако тренировался и учил ее некоторым базовым элементам «многоглавого змея» я как раз в своем истинном облике. И как тогда будет выглядеть мое явление к безусловно достойному и порядочному вэру. Тут, понимаете, Фаролли меня рекомендует, правда, как девушку Ники, хотя я парень Нико, но вы не сомневайтесь, мужчиной я готовлю не хуже.

Жаль, что уволили меня вот так сразу, не предупредив и не дав времени подготовиться. У меня же из одежды только тренировочная форма, да платья горничной, которые придется оставить. Куплены на деньги мага, значит не мои. Хотя бы сходить на рынок купить штаны с рубахой, но Фаролли высказался достаточно ясно – за дверь можно всего один раз. Потом тревожить мага можно исключительно по очень важной причине, к каковой переодевание из девушки в парня вряд ли относится. Так что придется уходить в тренировочной одежде. Говорят, можно и так ходить по городу, но все же, насколько я понял, не очень прилично.

С Дили тоже надо бы попрощаться. Сейчас она как раз должна выйти на тренировку.

Вот ведь график у служанки – целый день свободна. Работает небось, только утром и вечером. Или ночью в постели хозяина. Последняя версия мне самому почему-то очень не нравится. Вроде, и дело житейское, и нравы в стране не ханжеские, и она свободная девушка, но все равно грызет что-то меня внутри. К сердцу подбирается, ч-червяком пакостным! Но больше всего мне нравится версия, где ее папа – не последнее лицо в охране. Ну а кто ж еще, как не бывший вояка, будет заставлять девушку заниматься боевыми искусствами вместо танцев? Некоторые родители не наплачутся на своих дочерей, которым вместо танцев и рукоделия, приспичило кулаками доски обрабатывать, да саблями лозу рубить. А здесь все наоборот. Потому, вероятно, и дали возможность девушке месяц перед поступлением позаниматься почти полный день.

Она и мне предложила воспользоваться удобным местом для занятий. Зачем, говорит, тесниться на пятачке, когда есть специально оборудованное место, а забор ввиду старой дружбы соседей совсем не препятствие?

Так у нас с ней и пошло. Как есть у меня время, так я в сад к Дили. Сам тренируюсь, по ходу дела проверяю, как обстоят дела у девушки, периодически по мере усвоения прошлых заданий показываю новые движения.

Тренировочных боев мы с ней не проводили. Один только раз она захотела попробовать со мной свои силы, причем мне показалось, она скорее мечтала за что-то надавать мне по заднице, чем выяснить свой уровень. По-правде говоря, есть за что, но не извиняться же. Прости, что при излечении твоего живота случайно довел тебя да оргазма. Два раза. Ага! Надеюсь, с тобой все в порядке? Ну да, будто сам не знаю, что в порядке она будет, либо через некоторое время, когда острота впечатлений немного сгладится, либо после нормального соединения с хорошим партнером, который будет на первое место ставить удовольствие девушки, а не свое собственное.

Платье служанки с удовольствием снял и повесил в шкафчик. Старое, еще деревенское, белье и одежду спалил в плите. Подозреваю, что оно мне больше не понадобится, так как за все время в доме мага при нормальном питании я не поправился ни на грамм. Можно частично списать изменения в моем теле на усиленные каждодневные тренировки, но съедал я теперь поменьше, чем толстяком, и мне хватало.

Осмотревшись напоследок, я подхватил свою старую сумку – так благозвучнее, чем сума – и покинул дом, переставший быть мне гостеприимным. Вышел я не через дверь, снова через окно прямо в садик за домом, затем, привычно перемахнув через забор, отправился на тренировочную площадку.

Метка Фаролпи исчезла. Вот теперь точно все. С этим немного странноватым этапом я распростился. Интересно, каким будет следующий? Дили уже разминалась. Я не стал ей мешать и присоединяться, как обычно, тоже. Мне было (исключительно эстетически) очень приятно смотреть на девушку… в последний раз. Даже на грусть пробило. Не оставляло ощущение потери. Утраты чего-то важного в жизни. А может просто привык я к совместным занятиям?

Дили занялась с утра привычным делом, но мысли ее были очень далеко. Они метались будто самостоятельные сущности, крутились и так и эдак, вязли в клубке противоречивых чувств и никак не могли угомониться. Сегодня решающий день. Последний день, когда она может принять решение. Завтра намечается поступление в академию и, как сложится ее жизнь она прогнозировать не может. Останется ли у нее время для личной жизни неизвестно. Рассказывают – график обучения, особенно в первый год, очень напряженный. Да и Нико может в любой момент уехать и тогда все будет напрасно.

Идея по-началу показалась ей немного смешной, но с каждым днем уверенность в том, что именно так следует поступить и это будет наиболее правильно, все больше укреплялась в ее сознании. А вместе с уверенностью в правильности решения приходили сомнения и страхи. Они ширились, набирали силу в ее сознании, строили все более кошмарные образы возможных ситуаций, нагнетали мрачные мысли и неуверенность в себе. Рисовали самыми мрачными красками возможные последствия решения, пытались представить воплощение решения в работу, которую неприятно, но необходимо сделать. Больной зуб надо удалить – это правильное решение, но его исполнение приятным не назовешь.

В этот последний день душа Дили была в полнейшем смятении. Одним словом, «и хочется, и колется, и мамка не велит».

Мамка-то как раз велит. Обещает в честь поступления… нанять самого дорогого и умелого мастера утех, чтобы тот аккуратно и профессионально ввел дочку во взрослую жизнь. Однако, Дили обещанный подарок не радовал. Братья, когда им в пятнадцать лет привели красивых мастериц, просто прыгали от радости, а с Дили все не так. Умом она, конечно, признавала необходимость учиться, в том числе, и этому важному делу, иначе будущий любимый мужчина может разочароваться в ней – зажатой, неумелой, не знающей что и как нужно делать, чтобы удовольствие стало обоюдным. Может, любимый ее научит… если сам будет хорошо знать…хм… предмет и сумеет его преподать. Ведь далеко не всегда мастера своего дела столь же хорошие наставники. Потому гораздо надежнее довериться профессионалу. Получить бесценный опыт общения с противоположным полом от рук и… хм… инструмента человека незнакомого, безразличного и, скажем так, мимолетного. От того, кто завтра уйдет и ты его скорее всего никогда больше не увидишь. В последствие, такая наука поможет избежать ошибок, возможных только потому, что вдруг зачесалось в одном месте, и страсть как захотелось срочно повзрослеть.

Но об этом говорит разум, а душа сопротивляется. Не желает, чтобы столь значимое событие произошло так… равнодушно что ли. Будто урок гимнастики – повыгибалась, попрыгала, попотела, сдала зачет и свободна.

Собственно, решение Дили уже приняла, но даже сейчас, фактически на пороге расставания, она все думала и сомневалась. А вдруг отказ, а то и хуже – насмешка? Вдруг посмотрит на нее, как на девушку легкого поведения? Как такое пережить и что при этом делать? Рассмеяться? Обидеться? Развернуться и уйти?

Ох, умеют женщины и особенно девушки так накрутить себя, что самое безобидное событие превращается в трагедию глобального масштаба. А все почему? Да потому, что всегда хочется быть готовой к самой незначительной боли.

Наконец, появился Нико. Дили сделала вид, будто не заметила его, и продолжала выполнять упражнение. Она чувствовала, что парень неотрывно смотрит на нее. И не просто смотрит, а любуется. Такое внимание парня грело сердце. И не только сердце, но даже, кажется, связки получше всяких растяжек.

Закончив упражнение, она повернулась к Нико и… ее сердце на секунду замерло. Она увидела в руках парня тощий мешок и все поняла. Уходит он и прямо сейчас, а не она и завтра. Получается, все ее сомнения и размышления, бессонные ночи, метания и страдания – все напрасно. Она не успевает! Может быть уже не успела!

– Нико, ты уже уходишь? – тихо спросила она.

– Да, Дили. Я должен.

– A-а… ты… очень спешишь?

– Ну-у… вообще-то совсем не спешу.

– Нико. Я-a… хотела тебя попросить… если тебе, конечно, не трудно… «Боги, что я несу?», – подумала девушка. Позор какой. Двух слов связать не могу. Что он обо мне подумает? Боясь передумать быстро проговорила те самые слова, которые две недели мысленно крутила в голове и так и эдак. Они то растягивались на эпопею, то съеживались до одного единственного слова. Но в этот решающий момент сложились в простую фразу:

– Нико, я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.

Предполагаемый первый мужчина с таким удивлением посмотрел на Дили, что у девушки все в душе оборвалось. Сейчас скажет, что она глупая дурочка, рассмеется, откажет и уйдет.

Парень целую вечность молчал и внимательно смотрел на девушку, а у той уже глаза заблестели от сдерживаемых слез.

– Прости, – тихо сказал он и каким-то естественным жестом нежно стер пальцем слезинку со щеки. – Я сначала не поверил, что ты серьезно. Не буду спрашивать, зачем тебе это надо. Ты ведь все хорошо продумала? – Дили молча кивнула. – Конечно же, я сделаю то, что просишь. Как я могу отказать такому солнышку рыженькому как ты? Любой почел бы за счастье.

– И ты… почел? – сквозь слезы улыбнулась Дили.

– Почел, – о-о-очень серьезно ответил Нико.

Девушка взяла парня за руку и, не говоря больше ни слова, потянула к двери в дом. Потом они поднялись в гостевые апартаменты на втором этаже, Дили впустила парня, решительно задвинула засов и прошла в спальню. Там она остановилась на середине, не зная что следует делать дальше. Ее охватил озноб от волнения, страха и… предвкушения.

Она вдруг опомнилась и попросила:

– Подожди немного. Я позову.

Нико вышел, оставив Дили одну. Девушка быстро, торопясь и немного путаясь в привычной одежде, разделась, откинула покрывало и юркнула под одеяло, натянув его чуть ли не на глаза.

– Я все, – сказала девушка, не сдержав дрожи волнения.

Нико вошел в спальню, огляделся и… начал раздеваться. Щеки Дили заалели. Она видела гравюры с обнаженными мужчинами, когда ей преподавали искусство любви, но штрихи гравюры и живой, привлекательный парень – вещи очень разные. Девушка отвернулась и сжалась в клубочек.

Вскоре перина прогнулась под тяжестью мужского тела. Однако, Нико не стал тут же хватать и лапать Дили, чего девушка подспудно боялась. Он лег рядом, но не касаясь ее всем телом. Ладонь парня осторожно легла на плечо девушки, а на спине между лопаток девушка ощутила губы и… язык Нико. Эта сладкая парочка прошлась по лопаткам, перешла на шейку, куснула мочку ушка…

– Солнышко свернулось в клубочке, – жарко зашептал парень, – и превратилось в маленького рыженького ежика.

Девушка неожиданно даже для себя самой фыркнула и немного расслабилась, а ладонь между делом погладила ее бок и скользнула на бедро. У Дили низ живота скрутился в томительно сладкую пружинку. Девушка судорожно вздохнула и крепко-крепко сжала бедра. Шустрая ладонь, тем не менее, не остановилась на достигнутом, погладила ногу до колена, затем неожиданно перепрыгнула на попку и сжала ягодицы.

– А-ах.

Губы вместе с языком тоже не бездельничали, нежно исследуя спинку Дили все ниже и ниже, отчего девушка ежилась от удовольствия и замирала, забывая дышать. Рука Нико в это время перешла на живот и стала его гладить едва касаясь кожи.

Дили и сама не помнила, как оказалась на спине в состоянии затяжного поцелуя, а ее руки уже жили своей жизнью, то зарываясь в волосы парня, то гладя его спину. Нико целовал девушку, бережно тискал ее груди, гладил живот, бедра, целовал и щекотал языком все тело девушки, но… еще ни разу не коснулся самого интимного места между ног рыженькой. Дили млела и таяла от удовольствия, стараясь, в свою очередь, как умела, ласкать парня, и все больше и больше, незаметно для себя самой желала, чтобы Нико взял ее, но бедра так и оставались крепко сжатыми, словно створки боязливой ракушки.