Текст книги "Потому что лень(СИ)"

Автор книги: Виталий Башун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Система мне была уже знакома. По сравнению с той, которая защищала академию, оконная представляла собой упрощенный вариант.

Я по-быстрому сплел вокруг руки и книги структуру подобия, тождественной сигнальной системе. Последняя теперь будет принимать мою руку и книгу за свою неотъемлемую часть. Затем подтянулся и просунул фолиант в окно.

Только тренировки помогли мне избежать мощного удара ногой в лоб. Вслед за ногой на улицу вылетело гибкое тело, облаченное в черное, перекатом погасило инерцию и тут же обрушило на меня град смертоносных ударов.

Глава 10

Смерч, обрушивший на меня град смертоносных ударов, отлетел на несколько метров после моей контратаки, и на секунду застыл в обороне, позволяя себя рассмотреть. Нечто черное оказалось девушкой, одетой в черную облегающую одежду, абсолютно не скрывающую превосходные параметры ее фигурки (сексуальный костюмчик, однако).

В следующую секунду меня снова атаковали.

Честно говоря, такой способ знакомства мне показался немного странноватым. Вместо чибы с молоком и плюшками встречать пяткой в лоб! С другой стороны, государств много – рас еще больше. Какие только обычаи, странные для одних и само собой разумеющиеся для других, не существуют в этом мире.

Остается только понять, постараться принять и… подыграть.

Разумеется, драться, как в смертном бою, используя технику боевого синтетического комплекса, я совершенно не собирался, иначе через пару секунд уже вздыхал бы над телом: «Ай-яй-яй! Какая же она красавица!..

Была! Пусть ей на звездных тропах встретится много-много красивых мальчиков не слишком сильных в боевых искусствах!». Но и опускаться на уровень уличного драчуна было бы неинтересно, да и опасно. Девушка так вошла в роль, что нападала, будто всерьез намеревалась меня покалечить. Увлеклась, однако. Слишком даже увлеклась. Волей-неволей, а пришлось и мне реагировать соответственно. В противном случае меня вряд ли утешит ее раскаяние. Все же двигалась незнакомка очень быстро и не будь я в состоянии ускорения, уже лежал бы спокойно и благостно посредине аллеи, белея открытыми переломами конечностей, улыбаясь беззубым ртом, и хрипел прохожим, побулькивая кровью из пробитых сломанными ребрами легких, прощальное «Прости!».

Кстати, об аллее. Тут же патруль ходит! Что будет если нас застанут за столь откровенным занятием? Я имею в виду не романтическое свидание под сенью древ, а банальную драку. Ведь именно так со стороны и должен выглядеть наш…хм… диалог с девушкой. Ночью рядом с коттеджем! То есть далеко ходить не стали – решили разобраться поближе к дому. И не объяснишь ведь нестерпимой потребностью продемонстрировать друг другу пару приемов не где-нибудь в тренировочном зале, а именно здесь и прямо сейчас. Так сказать, в лунном сияньи (куст серебрится, вдоль по дорожечке троечка мчится) они лучше воспринимаются.

Такому выяснению отношений соответствуют два статистически наиболее вероятных объяснения. Самое банальное, поскольку самое распространенное – это классическое вразумление любовника, припозднившегося с возвращением домой. В борьбе за единоличное право собственности на полустершееся достоинство партнера девушка вполне закономерно пытается лишить его возможности самостоятельно передвигаться и, соответственно, изменять ей с «разными лахудрами». Второе объяснение, хоть и стоит в целом по королевству на втором месте после «возвращения блудного парня», для академии мало пригодно. Языком протокола звучит оно так: «После совместного распития спиртосодержащих напитков на почве внезапно возникших неприязненных отношений».

В любом случае, разбираться в причинах и мотивах никто не будет – накажут обе стороны конфликта одинаково и очень неприятно. Поэтому, чтобы не наводить патрульных на неправильные мысли, я первым переметнулся через кусты за пределы аллеи. Моя преследовательница не замедлила последовать за мной и еще в прыжке снова попробовала достать меня ногой, что ей опять не удалось. Следует признать, подготовлена она очень даже хорошо. Во всяком случае с ней очень интересно и, честно говоря, прерывать процесс не хочется. Может потом договорюсь с ней о совместных тренировках? Место в глубине парка, где нам никто не помешает, я уже нашел и опробовал.

Ах, как она двигается! Гибко! Грациозно! Плавно и… смертоносно. Бьет резко, быстро и точно! Сама к захватам и броскам не стремиться, но из моих захватов выворачивается грамотно.

И что ж мне так везет на боевых любовниц в столице? То ли дело у нас, в деревне. Сплошь одни нежные создания. Разве что, закатят в глаз или в ухо излишне приставучим кавалерам, да и все на этом. Потом, глядишь, еще и помогут примочку на побитом месте подержать. А ты не лезь, коль девица ясно дала понять нежелание проверять мягкость сена или роскошь кустов в сумерках. Не понимаешь женскую логику – ходи с фингалом или распухшим ухом.

Здесь же, сначала Дили, теперь эта кандидатка в претендентки. Неужто я такой страшный, что со мной провести ночь можно не иначе как вооружившись до зубов?

К сожалению, все хорошее когда-нибудь кончается. Шаги патрульных я расслышал издалека и понял, что пора прекращать забаву. Бой мы с девушкой, словно по уговору, вели тихо, однако за кустами нас разглядеть все-таки можно, поэтому просто спрятаться не получится. К тому же патрульную тройку всегда снабжают амулетом, способным за пятьдесят метров видеть ауры живых существ. Нас уже давно засекли, правда, пока не знают чем конкретно мы за кустами занимаемся. Значит, надо постараться придумать такое объяснение нашей «прогулки», чтобы нас не потащили для выяснения личностей с последующей нотацией «от заката до рассвета».

Следующую атаку девушки я не стал блокировать или уклоняться. Моя контратака основывалась на мягком, «женском», стиле осьминога. Девушка в один из моментов «провалилась» не в силах противостоять инерции и я смог связать ее конечности («спрут обволакивает щупальцами жертву»).

Жертва немного потрепыхалась, но после нажатия на определенную точку ее тела обмякла и стала задыхаться. Дав девушке прочувствовать полное поражение, я нажал другую точку, снимая временный паралич.

– Я покоряюсь, мой повелитель, – прошептала проигравшая и расслабилась, демонстрируя нежелание продолжать бой.

– Хорошо. Теперь подыграй мне, – торопливо прошептал я ей на ушко.

В следующий момент, не дожидаясь согласия, приник к ее губам.

Патруль проявил деликатность. Наблюдатель не стал орать на весь парк: «А-а-а-а!! Тут целуются!!». Эти слова он прошептал своим сотоварищам. Те также шепотом стали друг с другом переговариваться.

– Где? Хи-хи! Ой. А можно я одним глазком?! – послышался девичий шепоток.

– Ш-ш-ш-ш! Я те дам «одним глазком»! Вот, к примеру, будешь ты целоваться…

– А с ке-е-ем? – вопрос прозвучал лукаво призывно.

– С кем, с кем… неважно. Я к примеру.

– А-а-а-а… – разочарованно ответила девушка патрульная.

– Так вот… Короче, ты с парнем, а кто-нибудь также захочет одним глазком. Приятно тебе будет? Эй! А ты чего там застрял? Живо сюда! Совесть имейте – дайте ребятам побыть наедине.

– А ты, небось, уже не раз бывал по ночам в парке наедине? – ехидно спросил голос наблюдателя, вернувшегося на аллею.

– Это к делу не относится. А слишком любопытные будут всю ночь аллеи изучать вместо отдыха. Всем все ясно?

– Я-а-асно, – стон-ответ прозвучал дружно и шепотом.

Шаги патрульных затихли, а мы так и не оторвались друг от друга. Я больше не чувствовал никакой угрозы от девушки. Наоборот, она явно горела желанием пойти дальше поцелуев. Срывающимся шепотом она спросила:

– Мой повелитель не побрезгует скромной постелью его рабыни?

– Не побрезгует.

Вслед за моим ответом раздался удовлетворенный вздох и меня за руку повели в дом. Не активируя магические светильники, провели в комнату для прислуги на первом этаже и показали скромную, но довольно широкую, кровать. У нас в общежитии поуже будут. Как же? Здесь ведь коттедж, где слуги живут лучше иных благородных!

С грустью подумалось – будь все хорошо, и я бы так жил. Готовил бы для Лики, да гулял по парку. Если бы время можно было бы отмотать назад, что не умеют даже в том мире, то я бы… просто остался дома и не поехал с Ликой в столицу.

Между тем, девушка моментально стянула с себя комбинезон и с энтузиазмом принялась за мою одежду, стараясь поскорее освободить меня от ее сковывающего влияния.

Что я должен делать дальше по ее сценарию? Судя по всему, мы без антракта перешли от первого акта: «Битва титанов», – ко второму: «Рабыня в гареме султана». И что мне делать? Я же никогда не был ни рабовладельцем, ни повелителем. Да и гарема не содержал. Дать себя раздеть или разоблачиться самому? Как там положено? Не хочется неправильными действиями нарушить игру. Еще девушка разобидится, не исключено, что тут же вернется обратно к акту первому. Снова драться не хочется, потому что лень и настрой уже не тот.

Если не знаешь, что делать, не делай ничего. Правда, у лицедеев все иначе – ври, но делай. А у политиков еще проще: «Если вы оказались на краю пропасти и не знаете, что делать, сделайте шаг вперед». Какой линии поведения придерживаться?

В общем, голова, как всегда, занялась не пойми чем, а руки оказались умнее и уже заставили актрису-шалунью тихонько ахать и мурлыкать от удовольствия.

Девушка оказалась горячей, страстной и ненасытной. Так же, как и Дили, она была девственницей с очень хорошей теоретической подготовкой. В этой сфере она подкована была на все четыре конечности, включая пятую точку, но не имела никакого практического опыта. Правда, в отличие от рыженькой скромницы, девушка с самого начала совершенно не стеснялась и отдалась любовным утехам с энтузиазмом умирающего от жажды, наконец-то добравшегося до родника. Меня даже немного напугало ее стремление за одну ночь перепробовать все известные способы любви, благо тренированное тело с великолепной растяжкой позволяло ей чуть ли не узлом скручиваться. Был, правда, и не очень приятный момент. Точнее, не столько неприятный сколько утомительный. Мне показалось, что девушка слишком уж вошла в роль побежденной рабыни и в некоторых случаях просто терпит мои ласки. Дескать, «всё для Повелителя! Всё во имя Повелителя! Все во благо Повелителя!». Лично для меня такая покорность обернулась дополнительной работой. Мне пришлось напрячь всю свою внимательность и чувствительность, чтобы самому определять, что следует немедленно прекратить, а что, наоборот, развивать и продолжать. Не могу получать удовольствие через страдания девушки. На мое предложение просто говорить словами, если вдруг станет больно или неприятно, моя партнерша ответила категорическим отказом. Она-де обязана любыми способами доставить удовольствие «повелителю», оставив свои ощущения на втором и даже третьем плане.

Как бы то ни было, но, судя по стонам и царапинам на спине, несколько раз красавица получила полный заряд наслаждений. А уж каким взглядом она смотрела на меня, выплыв из нирваны!.. Я даже краснел и смущался, искренне не понимая, чего такого особенного сделал.

Через несколько часов, когда заря немного разогнала предутренний сумрак, я спохватился и, поцеловав девушку на прощание, стал быстро собираться. Мне надо было успеть сегодня в ресторанчик напечь очередную партию пирожных, четыре торта на заказ и еще я обещал приготовить в порядке обмена опытом говядину в трюфельном соусе с овощами по крандорски.

– Повелитель будет навещать свою рабыню? – тихо спросила девушка.

Ох! А я даже имени не спросил, так заигрался с ней в «рабыню и повелителя».

– Как тебя зовут, моя красавица?

– У меня не может быть секретов от повелителя. Меня зовут Калпиморри. Я – истинная чайрини!

О, да-а-а! Истинная чайрини! Ну ка-а-ак же?! Каждая собака знает, кто такие эти чайрини, тем более, истинные. А я не собака, потому, наверное, и не знаю. Это – раса, титул, уровень или ранг?

Впрочем, неважно. Главное, нам было хорошо вместе и я не прочь продолжить общение на горизонтальном уровне. Не сейчас. Позже. За этот длинный день так вымотался, по большей части морально, что сил уж нет даже на удовольствия.

– Да, моя прелесть! Я буду тебя навещать.

– Значит, я могу считать себя не рабыней, а подругой повелителя? – девушка говорила с волнением и ожиданием.

Что ж она так переживает? Неужели так вжилась в роль, что воспринимает игровые прозвища, словно они имеют какое-то значение в реальности. Мне, если уж на то пошло, не жалко, лишь бы не «жена повелителя». Но… настораживает.

– Да, Лима. Позволишь так себя называть? Кали или Мори мне почему-то не очень нравится.

– Кто я такая, чтобы указывать повелителю? Я благодарю повелителя за оказанное доверие и всей душой буду стремиться его оправдать.

– Спасибо тебе, за незабываемую ночь. Сладких тебе снов.

– Повелитель! – вскрикнула девушка и торопливо объяснила. – Я не сказала тебе, когда свободна. Сейчас я работаю по контракту и могу отдыхать в течение дня. Поэтому ночами могу принимать повелителя… если ему будет угодно.

– А что за контракт у тебя?

Девушка ощутимо напряглась и, явно пересиливая себя, ответила:

– Если повелитель прикажет, я не смогу ничего от него скрыть, но мне будет больно из-за нарушения клятвы, которую я давала ранее…

Я поспешил успокоить Лиму, поскольку никаких тайн мне и даром не надо – своих хватает.

– Нет, Лима, ничего не говори… если это не навредит мне.

– Хорошо, мой повелитель, я приняла твой приказ.

– Это был не приказ, а…

– Для меня слово повелителя – всегда приказ.

Все ясно. Продолжать диалог бессмысленно. Лима, вероятно, все еще в игре и не собирается ее прерывать. Что она придумает в следующий раз? Игру «раб и его повелительница»? «Больной и целительница»? Ладно! Потом и подумаем.

Честно говоря, устал я от этих игр в повелители и даже немного засомневался в здравом уме девушки. Так долго сохранять серьезность и ни разу не хихикнуть – это нечто небывалое для девушек. Так что, играть мне уже совершенно расхотелось, но и обидеть девушку буквально перед расставанием было бы неправильно.

– И еще, Лима. Я тебя прошу – если тебе вдруг не захочется…м-м-м-м… видеться со мной, голова там заболела или женские дни или еще чего-такое, скажи сразу. Я не буду обижаться.

– Хорошо. Я поняла, – Лима вдруг улыбнулась ясно и открыто, словно отбросив за ненадобностью роль «рабыни и подруги», и с некоторой ехидцей сказала: – Только вот боюсь, мой «повелитель» (кавычки я точно услышал) был так хорош, что ничего тако-о-ого у меня при встрече не будет точно. Кстати, голова у меня никогда не болела, а в некоторые дни мы чего-нибудь обязательно придумаем.

Она ненадолго прижалась ко мне на пороге и поцеловала.

В свою комнату я прокрался практически на рассвете, тихо присел на кровать, снял сапоги и. Не раздеваясь прилег прямо поверх одеяла. Кира на соседнем лежбище продолжала мирно посапывать и будить ее я не стал. Она все равно замучает меня вопросами о том, как прошло свидание, так хоть оставшийся час-полтора можно будет спокойно поспать, иначе, несмотря на всю свою непомерную выносливость и силу, свалюсь в обморок, как светская львица, которой прямо в бальном зале отдавил хвост с кокетливой кисточкой грубый и грязный солдатский сапог. Так ведь если подумать хорошенько. Сам по себе эскорт – это постоянное напряжение. Попробуйте весь вечер с незнакомым человеком пообщаться так, будто вы его закадычный друг, да еще разговор поддержать на любую тему. Будь клиент и впрямь другом закадычным, так его и послать можно было бы, а нам нельзя. Живо с работы вылетишь и никогда больше подобную не найдешь.

Кроме того, приходится выполнять часть функций телохранителя. Никто не поймет, если с клиентом что-то случится во время сопровождения. Принцип простой – где взял клиента, туда, будь любезен, и положи обратно. Так что, во время драки в «тошниловке» уподобиться мудрой обезьяне, с высокой пальмы наблюдавшей бой тигра со львом, могла только клиентка. Мне приходилось ее защищать и оберегать. Значит, опять же пришлось напрягаться, как в реальном бою, где за минуты можно похудеть на пару-тройку килограммов. Это со стороны кажется, будто весело и непринужденно отбиваешь мелко и крупногабаритный мусор, да пьянь с улыбкой под стол с полтыка укладываешь. На самом деле любой бой – это всегда напряжение, связанное с большими затратами нервной и физической энергии. Даже если ты великий фехтовальщик и магистр боевых искусств, а против тебя кривые и косые с перепою ремесленники. Вон один из наших проходил с клиентом в сторонке от завязавшейся драки группы благородных, так и то их чуть не спалили боевым огнешаром. У кого-то из драчунов амулет-метатель оказался. Так он возьми и примени его прямо в городе, да по совершеннейшему пустяку. Ладно бы в цель попал! Так ведь нет! Пока он орал чего-то грозное, кто-то по руке ему шмякнул, активатор сработал и разряд полетел, но не в обидчика, а в совершенно посторонних людей – в эскортера и его клиента. Хорошо коллега оказался на высоте и успел фамильный щит выставить. Никто не пострадал, кроме помойного кота, который перед тем долго и тщательно вылизывался по случаю намеченного свидания с кошечкой из соседнего двора. Стоило животине приступить к завершающему этапу наведения лоска – вылизыванию кошачьего достоинства, как неподалеку рванул отрикошетивший огнешар, поднявший тучу горящего мусора. Мя-а-а-аву было-о-оМ На всю улицу. Кот высказал все, что думает, не стесняясь в выражениях. И за свою загубленную подчистую кошачью красоту и за провалившееся свидание и за сгоревшую напрочь крысу, которую влюбленное создание от сердца своего жадного оторвало, чтобы преподнести предмету своего обожания. Скандалисты моментально устыдились, забыли, о чем был спор, и скоренько разошлись в разные стороны, скромно обходя потерпевшего кота сторонкой.

А потом этот напряженный разговор с вэри. Тоже бодрости мне не добавил. А уж как нервы потрепал, я и не говорю.

Ночь с «рабыней» хотя и зарядила немного положительными эмоциями, но и вымотала тоже. Физически я чувствовал себя способным кувыркаться с девушкой еще как минимум сутки, но мозги «варили» уже не так эффективно. Нет. Еще не закипали и мобилизоваться готовы были в доли секунды. Однако включать форсаж, когда ничего не угрожает, мне было просто лень.

Не помню, как оказался в своей постели прямо поверх одеяла, в одежде, но без обуви, однако подскочил ровно через час семь минут, как и приказал себе. Толком не проснувшись, на автопилоте влетел в умывальню, на ходу выскользнув из одежды (телекинез я себе разрешил применять, когда никто не видит). Наскоро помылся под душем, наскоро обтерся, наскоро оделся и… бегом рванул в ресторанчик. Сегодня день выпечки и меня ждут. Тесто уже замешено так, как я учил, поварята нарубили зелени, натерли орехи и взбили несколько видов крема. Если я не приду, их труд пропадет, поскольку моя рецептура предполагала стабилизацию компонентов и достижение требуемой консистенции путем введения соответствующих магем. Поэтому слово «надо» гонит меня почище злобной тещи прячущегося в трактире зятя. Хотя тещи у меня нет и не предвидится, а лень такая, что рухнул бы прямо под кустиком академического парка и не шевелился бы еще лет сто, но вот бегу. Бегу-бегу-бегу, добирая сна прямо на ходу. Город еще спит (счастливый). На улицах ночная тень лениво меняется местами с утренним сумраком. Фантастические образы и сюжеты в моем сонном сознании сплетаются с густыми тенями в подворотнях, смешиваются с лучами пригашенных магических светильников, порождая странные и порой очень интересные ощущения. Будто бесконечно бежишь неведомо куда по волшебному городу одновременно страшному и прекрасному. Волнами накатывают запахи и звуки, то чарующе прекрасные, то омерзительные. Они сплетаются, перетекают друг в друга и ты вдруг на собственном опыте понимаешь слова магистра «из конфетки» про концентрацию вещества в воздухе, способную превратить самый тонкий аромат в самую грубую вонь. На несколько секунд или минут, и улица, и дома, и фонари вдруг представляются плоскими декорациями на пустой сцене гигантского театра. Все ушли, оставив оформление последнего акта, как есть, а тебя забыли в гримерке. В огромном помещении, ранее полном света, голосов, смеха, музыки, теперь пусто и гулко. Немножко страшно и фантастически необычно. Словно и нет ничего за стенами. Словно вся жизнь – это ты один и плоские, фальшивые декорации за спиной, а впереди… черная, мрачная бездна равнодушного зрительского зала.

Через черный ход мимо дремлющей, пока еще небольшой, очереди из мужчин и подростков, имеющих знакомых среди персонала, проникаю на кухню и привычно окунаюсь в раскаленный хаос инферно. Жара от плит и печей, шипящий и клубящийся, словно от сотни плюющихся кипятком гейзеров, густой пар, наполненный ароматами жареного лука, сельдерея, петрушки, кинзы… припущенных, бланшированных и тушеных овощей, мяса, рыбы и зелени. В этой парилке мельтешат кухонные рабочие, снуют повсюду мальчишки и девчонки поварята, слышна аритмичная дробь ножей со стороны разделочных столов, где повара постарше что-то нарезают, шинкуют и натирают.

Всем этим безумием со своей приступочки ловко дирижирует главповар, гоблин по имени Глоф. На самом деле его зовут Глофурипустиросски, но ведь язык узлом завяжется пока проговоришь. Его типично гоблинский облик, существенно отличающийся от большинства разумных рас, представляется в этом филиале демонского рая вполне естественным и органичным. Некрупное зеленоватое тело с круглым животиком устойчиво опирается короткими кривыми ножками на ступни размером с небольшие лыжи. При невысоком росте – пониже меня будет – он, не сгибаясь, своими руками спокойно может почесать лодыжки крепкими пятипалыми кистями, оснащенными гнущимися в разные стороны подобно щупальцам осьминога длинными и гибкими узловатыми пальцами. Голова у Глофа треугольной формы, что по вертикали, что по горизонтали, покрыта то ли птичьим пушком, то ли мягкой шерсткой. Горбатый нос, способный шевелиться, подобно хоботу, чувствительностью превосходит собачий, что в сочетании с длинным и столь же чувствительным языком, позволяет главповару различать тысячи оттенков запаха и вкуса.

В хозяйстве Глофа приступочка из двух-трех ступенек далеко не одна. Почти все блюда, которые готовятся на кухне, главповар контролирует самолично, а при его росте – шаманить над большущими кастрюлями, кипящими на плите, без возвышения ему довольно сложно.

С удовольствием приветствую кухонного главнокомандующего, занятого тактической операцией по приготовлению завтрака для богатых ремесленников и купцов средней руки, основных посетителей этого пункта питания. В ответ на мое приветствие он скалится мелкими зубками в два ряда, кивает и снова сосредоточивается над кучками ингредиентов. Ресторанчик принадлежит братьям гоблинам. Один из них, Глоф, заведует кухней и готовит просто великолепно. Другой – администратор и организатор. Первого я кроме как в поварских штанах, куртке на голове тело и высоченном белом колпаке ни разу не видел. Зато второй – всегда в коротких синих отглаженных брюках, из под которых выглядывают элегантные розовые носочки, скрывающиеся в огромных коричневых ботинках, в коротком синем двубортном пиджачке, застегнутом по моде на одну пуговицу, и крахмальной с вышивкой розовой рубашке. Администратора я видел всего пару раз и то дольше всего в первый, когда договаривался об аренде закутка на кухне, а с братцем поваром у нас наладились теплые отношения. Глоф не скрывал от меня своих секретов, как и я от него своих. Главповар объяснял свое нежелание цепко держаться за секреты искусства так:

– Пойми, Бер. Я – мастер. И очень хороший мастер. Нам с братом давно предлагают на самых лучших условиях открыть ресторан в квартале высшей аристократии, но для этого надо принять в долю кого-нибудь из власть предержащих. По иному там невозможно вести дела. Мы с братом не хотим терять свободу. Пусть лучше потеряем деньги. Так что, определенной, всеми признанной, вершины в своем искусстве я уже достиг. Теперь могу сидеть на макушке, считать ее самой высокой в мире и не искать новых, неведомых и непокоренных, вершин. А чтобы меня не сковырнули пинать сапогами лезущих на мое место конкурентов. Так и делают многие, но такая жизнь не для меня. Скучно не расти ввысь. Озеро без проточной воды становится болотом. Понимаешь, о чем я? Все в мире находится в состоянии обмена с окружением. Ты должен что-то отдать, чтобы что-то получить. Чтобы влить в меха свежую воду, сначала надо освободить место, вылив старую. В этом заключается развитие всего сущего. Как только обмен прекращается – все! Застой! Болото! Я не хочу становиться болотом, я хочу развиваться и развиваться. Пусть молодые перенимают мое мастерство, может кто-нибудь, когда-нибудь вспомянет добрым словом старого глупого гоблина, а когда они станут мастерами, глядишь, я тоже у них чему-то да научусь.

Сегодня я был, мягко говоря, не в настроении общаться и обсуждать новые экспериментальные рецепты гоблина. Глоф, поглядев на мой сонный и усталый лик, покачал головой и не стал даже подходить. Я автоматически забрасывал магемы в полуфабрикаты, не глядя, куда какие. Ничего опасного для здоровья. Ни в коем случае. Однако, излишнее спокойствие для актера, которому предстоит выступать на детском утреннике вряд ли доставит нужное вдохновение, равно как стражнику расслабление и умиротворение на дежурстве. Не говоря уж о заряде бодрости ремесленнику, всю ночь корпевшему над срочным заказом и мечтающему отдохнуть. Ну это уж как кому повезет. Сегодня мне не до рассуждений, что кто ест и в какое время.

Дождавшись первую партию готовых булочек, плюшек и пирожных я забрал свою долю и тут же ушел. Дальше уже и без меня все нормально доделают. Ничего сложного не осталось. Разве что, перед самым уходом попросил Глофа присмотреться к одной из поварят, девочке-подростку. Если у нее нет выдающихся способностей в сфере кулинарии, то лучше будет пристроить ее подмастерьем к скульптору.

Дело в том, что непосредственно лепкой, закладкой готовой начинки, промазкой и пропиткой коржей, занимались поварята. Я, как и главповар, не препятствовал проявлению их фантазии лишь бы готовое изделие не разваливалось и не протекало пропиткой. Ребятишки с энтузиазмом старались сотворить что-нибудь необычное, аппетитное. Лучше всех получалось у девочки, которую я и приметил. Ей удавалось так лепить фигурки животных, чтобы с одной стороны, они получались умилительно живыми, а с другой – дети не плакали, откусывая голову красивому аппетитному зайчику.

Братья гоблины ко всем своим работникам, независимо от возраста, пола и расы, относились почти как к членам семьи, за что в ответ получали преданность, верность, старательность и трудолюбие. Поэтому, приметив у кого-либо способности старались их развить, в том числе и не своем заведении. У братьев на этот счет был, что называется, «глаз-алмаз». Они каким-то нюхом чуяли натуру любого разумного и точно знали, кому стоит помогать, а кому – нет. Недаром они постепенно обрастали хорошими знакомыми в разных кругах общества. В основном, конечно, среди мастеров-ремесленников, но и среди художников, артистов, администраторов, лекарей и даже мажордомов сильных домов были благодарные лично им люди.

Проскочив сквозь посторонившуюся очередь у черного хода, я выбежал на улицу, обогнул очередь у парадного – из тех, кто не имел связей среди работников ресторана, и помчался по улице. Пробежав несколько кварталов свернул в знакомый извилистый тупик.

Чем он мне нравится, так это полным безлюдьем. К тому же и дома там стоят тыльной стороной. Ни одного окна. Вероятно давным-давно тупик таковым не был и вел на соседнюю улицу, пока на ней не построили здоровенный дом, заткнувший своей задницей проход. В результате появился совершенно бесполезный тупик. Даже помойку здесь не устроишь – дверей здесь тоже нет, мусор таскать вкруголя долго, а вывозить трудно. Для телеги мусорщика узко, да извилисто – застрять и трезвому очень просто. Идеальное место для проворачивания темных делишек… если бы рядом было бы хоть одно злачное место, где собираются темные личности, которым требуется подобное место. Ну а светлым, понятное дело, обтяпывать темные дела нет надобности.

Вот я и забегал в тупик, чтобы быстренько без посторонних глаз телепортировать утреннюю добычу в стазис-карман. Тащить на руках в академию откровенно лень, а магичить на улице – боюсь. Вдруг кто увидит, как адепт первого даже не года, месяца обучения непринужденно телепортирует объемистый мешок, что под силу не меньше, чем магистру? Которому, ко всему прочему, делать больше нечего, как расходовать силу на подобные мелочи. Достаточно нанять за медяк мальчишку. Их тут полно – так и смотрят, кто даст подзаработать. А мне лень звать, платить… А вдруг еще уронит или помнет? Тем более, для меня телепортация почти ничего не стоит – расход энергии небольшой.

Даже не так. Я забираю энергию извне, и потому вопрос стоит для меня иначе – устал я или нет открывать каналы ее поступления.

В общем, влетел я на минуточку в тупик, а получилось, как муха в паутину, вляпался в ловушку. Она, правда, была настроена не на меня и уже сработала, но и новых клиентов уже готова была принять со всей душой. Буквально вылетев в спешке за поворот я почти наткнулся на группу людей в одинаковых коричневых плащах и широкополых шляпах. Они стояли примерно в пяти метрах от меня полукругом напротив полулежащего, опираясь на стенку, окровавленного эльфа. Все пятеро стояли молча, держа в руках обнаженные клинки. Видимо только что закончился скоротечный бой, в котором эльф проиграл. Зажимал явно неопасную рану на левом плече только один из незнакомцев.

На мое появление отреагировал первым тот, что стоял в центре. Наверное, главный среди этой банды… впрочем, более похожей на отряд элитных наемников. Главарь, досадливо нахмурившись, мазнул по моей фигуре равнодушным взглядом и коротко бросил в пространство:

– Убрать.

Сзади ко мне метнулись две тени. Двигались они очень быстро. Очень! Почти как вампиры… хотя-а-а почему как? Вампиры и есть. Теперь понятно, почему эльф так быстро и почти без ущерба для нападавших проиграл бой.

Я успел телепортировать мешок в стазис-карман, присесть и крутануться на левой ноге. Сабля вампира торжественно прошелестела там, где раньше была моя шея.

Со стороны должно быть видно, как сабля, сверкнув подобно молнии, проходит сквозь шею неудачника-ротозея, но… точный удар почему-то не завершился ни фонтаном крови, ни дергающимся на земле телом. А все дело в том, что сетчатка глаз наблюдателей не успевала за мной и отображала то, что было доли секунды назад.