Текст книги "Новая жизнь 7 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Промискуитет – дело хорошее. Промискуитет полезен здоровью, укрепляет кости, повышает иммунитет, выращивает волосы, где надо, а где не надо – наоборот, не выращивает. Также указанное занятие неизмеримо поднимает самооценку и снимает стресс, вырабатывает позитивный и несколько философский взгляд на мир – например из-под красивой и молодой девушки взгляд на мир получается очень философский.

Вот только участвовать во всех этих языческих забавах с моей самопровозглашенной невестой и «коварной оппортунисткой» у меня не вышло. Потому что мама домой позвала. Да, именно так. Потому что пришло смс-сообщение на телефон, где мама ласково спросила меня, буду ли я сегодня дома ночевать или опять? И такое красноречивое троеточие в конце, знаете такие вот троеточия прямо в воздухе повисают. Вроде «ты конечно можешь делать что хочешь, но ты же знаешь, что будет, если ты … не знаешь? Тем лучше.» Угроза, повисшая в воздухе, неизвестная и неведомая – всегда страшнее угрозы явной и высказанной. Ну и потом – вправду надо бы и честь знать. Как говаривал мой дедушка в таких случаях, провожая гостей «уезжайте, пока уважаемы». Все-таки, несмотря на наличие Логова Злодейки и Женского Общежития Косум – мне необходимо свое жилье. Приватность. Жить жизнью общественной больше, чем личной – такова судьба всех публичных личностей и великих лидеров … и я постараюсь не стать ни тем ни другим. Крайне неудобно, знаете ли. Каждый раз попадая в новый виток спирали в угар, трэш и содомию – я спрашиваю себя сам – а что я-то тут делаю? Какова моя глобальная цель и насколько тот цирк, что творится вокруг – приближает меня к ней? Задавать себе самому такие вот вопросы – важно, не то в лесу потеряешься, важно то, что тут могут водиться тигры, нэ?

– Братик вставай – раздается голос Хинаты в моей комнате: – я же вижу, что ты не спишь. Чего притворяешься?

– Я сплю. – отвечаю я, не открывая глаз: – вся наша жизнь – это сновидение. Иллюзия. Мара. Или Майя? В общем нет в ней ничего реального, все нереальное. Ложки нет.

– Ложка есть. Внизу, на кухне ложек полно. – отвечает мне Хината и мягкие ручонки начинают меня тормошить: – братик вставай! Вчера ты допоздна с мамой говорил, а я уже спаала! Я хочу знать!

– Многие знания – многие печали. – я переворачиваюсь на другой бок, отворачиваясь от Хинаты. Спину дергает вдоль шва, и я тихонечко шиплю. Спать я лег без приема обезболивающих, заживает спина, разрез был чистый, лезвие у Шизуки острое… если бы я соблюдал режим покоя, так уже и зажило бы все поди. Но жизнь в покое нам только снится и я намереваюсь поспать еще чуток.

– Онэсааааааааан! – ноет Хината: – открывай глаза! Мне спросить у тебя надо! Да не буду я про инцест спрашивать больше! Мне Бьянка-анэки все уже объяснила!

– С каких это пор она у тебя «анэки»? – ворчу я, приоткрывая глаз и глядя в стенку: – даже если ты ее как старшую сестру воспринимаешь, то как минимум Бьянка-онээсама.

– Неправда! – перебивает меня Хината: – она не просто старшая сестра! Она – наш главарь!

– Чей главарь?! – я поворачиваюсь и упираюсь взглядом в Хинату. Она уже одета в школьную форму и сидит на стуле у моей кровати. Сразу за ней – стоит Айка-тян, цветом лица похожая не то на варенную свеклу, не то на «неба утреннего стяг». Никакой частной жизни, думаю я, у меня с утра в комнате не только сестренка, которой Бьянка лекцию о пользе инцеста прочитала, но и ее подружка. Хорошо, хоть в школьной форме, а не в коже и латексе, у меня глаза бы лопнули.

– Нас! – гордо обводит рукой себя и Айка моя сестренка: – команду Бьянки-анэки! Раз! Два! Три! – она вскакивает со стула и встает рядом с подружкой. Поднимает руку вверх, тыча указательным пальцев в потолок: – Девичий триста пятьдесят пятый отряд «Десять тысяч лет Юности и Весны»! Я – командир отряда, великолепная и неповторимая Хината-тайчо! Имоуто Любовного Зверя Кенты и отважная предводительница Цветов Сакуры! Девочка, которая станет Гремящим Молотом и Клинком в руке Бьянки-анэки! Айка! – она машет рукой и Айка-тян нерешительно делает шаг вперед.

– Я… я… – выдавливает она из себя и ее лицо становится едва ли не малиновым.

– Ну же! Мы же репетировали! – подталкивает ее Хината, Айка зарывается лицом в свои ладони и мотает головой.

– Я не могу! – пищит она из-под ладошек: – это слишком стыдно!

– Почему триста пятьдесят пятый? – интересуюсь я. Мне все еще охота спать, но любопытство перевешивает. Их уже так много, или это подразделение скаутов «Красного Лотоса», или же моя сестренка берет цифры с воздуха?

– Триста пятьдесят пятый, потому что цифра «три» – это святая троица! Я, Бьянка-анэки и Айка! Нас трое! – поясняет Хината: – пять же – это пять великих начал, земля, вода, огонь, ветер и небо. Пять движущих начал – дерево, земля, огонь, вода и металл. Пять добродетелей, годзё – человеколюбие, справедливость, вежливость, мудрость, верность. Пять фестивалей, пять классических работ, я-то знаю как ты Гэндзи-моногатaри пытаешься своей жизнью повторить! А еще, пять – это символ победы в го! На счетах соробан – пять костяшек в ряду! Наше число – пять!

– Так, понятно откуда пять. – киваю я, пока Хината не утащила меня в бездну нумерологии и мистики: – а откуда еще одна пять? Триста пятьдесят пятый?

– Две пятерки куда лучше одной – Хината смотрит на меня с сожалением и явно выраженным сомнением в моих интеллектуальных способностях: – неужели не понятно?

– Тогда три пятерки куда круче чем две, а уж четыре и вовсе открыв башки, но у тебя всего две пятерки… – говорю я, но тут же спохватываюсь, зачем я задал этот вопрос? Ну вот зачем?

– А две пятерки потому, что два – это же нигэнрон. – тут же поясняет Хината: – дуализм вселенских начал. Инь-ян, мужчина-женщина, тьма-свет, хаос и порядок, энергия и энтропия, Светлая Я и Темный ты. Само понятие дуализма…

– Так! Все, хватит! – прерываю ее я: – мне только лекций по нумерологии с утра не хватало. Время сколько? Пять тридцать, вы с ума сошли в такую рань меня будить? Зачем?

– Ты меня не слушаешь – укоризненно глядит на меня Хината: – пять это годзё, пять добродетелей, пять это гогё, пять движущих начал, пять это …

– А ну-ка прекрати! – я вскакиваю с постели и ловко хватаю Хинату за ухо: – будешь ты старшему брату лекции в пять утра читать! Я и сам могу тебе лекцию прочитать!

– Ай! – говорит Хината и хватается за мою руку: – ай!

– Например лекцию о том, что надо соблюдать границы частной собственности и тайны личной жизни! Мало ли что у меня в комнате может творится, я взрослый уже мужчина, а ты сюда с подругой вломилась! Кроме того, я ж на защелку закрылся, как ты вообще сюда смогла попасть?!

– К-кента-аники! – пищит красная Айка: – не надо!

– А ты вообще помолчи, извращенка малолетняя – отвечаю я ей: – сейчас и до тебя доберусь. Ладно Хината, у нее родня вся такая… ненормальная. Но ты, Айка! Ты же у нас высокоморальная школьница! От тебя я не ожидал! Ты же у нас светоч морали и сдержанности!

– К-кента-аники! – повышает голос Айка, снова пряча лицо в ладонях.

– Ай! Отпусти! Ухо красное станет! Мне в школу! – кричит Хината шепотом. Как можно кричать шепотом? Она – умеет.

– Ну уж нет, Айка, я от тебя не отстану. Хватит с меня. Я терпел, пока ты тут хвостиком за Хинатой ходила, но должна же у тебя быть и своя голова на плечах! Хината на тебя дурно влияет! Фотки продает непристойные, свидания на аукцион выставляет… разве это портрет законопослушного гражданина страны? – говорю я, отпуская ухо Хинаты: – так ты покатишься по наклонной и скоро начнешь носить джинсы клеш и покрасишь волосы в розовый с синим цвета.

– К-кента-кун! – Айка отворачивается от меня и упирается взглядом в стенку: – п-почему ты трусы не одеваешь на ночь?! Извращенец!

– Что? – смотрю вниз и понимаю, что да. Трусов на мне нет. Неужели Хината во сне стянула?! Снова хватаю Хинату за ухо, на этот раз за другое.

– Ты чего себе позволяешь, мелочь пузатая? – спрашиваю я у нее: – где мои трусы?! Фетишистка!

– Ай! Да не брала я их! Отпусти! – Хината хватается за мою руку: – нужны мне они больно!

– Ты мне дурочку не разыгрывай! Кто кроме тебя мог у меня во сне трусы стянуть?!

– Да вон они! На тумбочке лежат! Отпусти меня! Ай! – на глазах у Хинаты появляются слезы и я отпускаю ее. Оглядываюсь. На тумбочке и правда лежат трусы. Мои трусы. Вот только… они чистые и даже выглаженные. И клочок бумаги, сложенный журавликом оригами. Сажусь на кровать, прикрываюсь одеялом, дабы у Айки в голове ничего не лопнуло, разворачиваю журавлика. Ага. Надпись. Каллиграфическим почерком, да еще и в стиле раннего Басё.

– Ого! – заглядывает через плечо Хината, потирающая ухо: – смотри-ка! – она встает в позу и декламирует стих, написанный на журавлике: – Стыда легкое облако, испытываю я словно вор в ночи, надо трусы постирать…

– Нечего чужие послания читать. – отвечаю я, поспешно пряча записку.

– Это мама! – восклицает Хината: – это мама у тебя трусы изъяла чтобы постирать! А ты на меня напраслину возвел! А еще брат называется! Сразу самое плохое про меня думаешь! Я бы твои трусы не стирала!

– Ээ… кгхм… – выдаю я и чешу в затылке. И правда, неловко вышло.

– Кента-кун? Уже можно поворачиваться? Ты трусы натянул? – спрашивает отвернувшаяся к стенке Айка.

– Нет! – хором с сестрой рявкаем мы и Айка вздрагивает и снова упирается взглядом в стенку.

– В самом деле, надень уже трусы. – говорит Хината: – у Айки психика хрупкая, она еще девочка, а ты ей в прошлый раз и так все внутри поломал… когда голышом на кухне яичницу жарил. Это же намек такой, да?

– Все. Пошли прочь из моей комнаты – командую я: – оденусь – спущусь вниз, поговорим, так уж и быть. Надо же отдать должное вашей наглости.

– Пошли, Айка-чан, глаза закрой, я тебя за руку выведу – тянет Хината Айку за руку к двери. Айка идет за ней – прищурив глаза, но я-то вижу, что она бросает быстрый взгляд на меня, сталкивается с моим взглядом, снова вспыхивает и торопится за моей сестренкой. Дверь закрывается. В сухом остатке – моя сестренка своего добилась, я встал, бодр и сна ни в одном глазу. Мелкая манипуляторша, куда там Юрико до нее. Бедный у нее мужик будет… эх, надо спуститься и проверить, чего эти двое опять удумали. И перед Хинатой извинится, что на нее подумал… надо же, мама у нас оказывается ниндзя. Я и не почувствовал ничего…

Внизу, на кухне – уже суетится мама. Никогда бы не подумал, что она так рано встает, а с другой стороны, сколько времени занимает всей семье с утра завтрак из трех блюд приготовить? Да еще и упаковать красиво в лакированные коробочки бенто, раньше у нас пластиковые контейнеры были, вроде и удобно, и симпатично, но со времен знакомства Натсуми с моей мамой – у нее появились лакированные коробочки разных цветов. То ли сама купила, увидев такую у Натсуми, то ли еще что… с Натсуми станется подарок дорогой сделать. Вспоминаю На-тян и на душе становится немного грустно. Да, смерть это не конец, а только начало, но все равно грустно. Вздыхаю, пододвигаю к себе стул и сажусь.

– Доброе утро! – мама целует меня в лоб и ставит передо мной плошку с мисо-супом. Да, суп с утра – традиция здесь такая. Кроме супа – еще омлет, вернее жаренный рис, завернутый в омлет. Все эти анимешные условности и традиции – завтракать ломтиком хлеба на пути в школу, это мамой не одобряется. Мама считает, что завтрак – самый важный прием пищи и что немаловажно – полностью ею контролируемый. Потому каждый член семьи при выходе во враждебный внешний мир должен получить свою порцию питательных веществ, всех этих животных белков, насыщенных жиров и сложных углеводов, а также витаминов, минералов и любви. Потому что завтрак готовится мамой с любовью, вот так.

– Доброе утро, ма! – отвечаю я. Ситуацию с трусами я собираюсь замалчивать и игнорировать. Может принято так, чтобы мама ночью с детей трусы стягивала и стирала, кто их знает… нет, в памяти у Кенты такого ничего нет, но мало ли… забыл.

– Ты на этих двоих непосед внимания не обращай – говорит мама и накладывает мне омлет с жаренным рисом, ставит плошку для соуса: – они по тебе соскучились сильно. Хината вон, все глаза проглядела «где же братик и когда меня Бьянка-анэки на своем автомобиле покатает».

– Ну мама! – тянет Хината, которая трет свои покрасневшие уши: – мам!

– И Айка-тян тоже соскучилась – продолжает мама, накрывая на стол: – как про тебя речь зайдет, так покраснеет вся! Я ей правда уже сказала, что у нее конкуренция сильная и что она только третьей женой сейчас может стать…

– Неправда! – пищит Айка и снова отворачивается в сторону: – не было такого!

– Да и я по тебе соскучилась… – мама садится напротив, опускает голову на ладонь руки и наклоняет ее, глядя на меня. Я немедленно давлюсь супом. К такому жизнь меня не готовила. Как человек с комплексом неполноценности я тут же начинаю подозревать подвох – как только меня начинают где-то любить особенно сильно – тут же начинаю чувствовать себя не в своей тарелке.

– Кха-кха! – откашливаюсь я: – аа… я, пожалуй, пойду… Мне сегодня в Академию очень-очень рано нужно! У меня … коллоквиум! И эссе сдавать!

– Ступай. Только поешь сперва. Если будешь плохо есть, то станешь худым и вялым, перестанешь девочкам нравится. Бьянка и Сора тебя бросят. Останемся мы с тобой сыночка одни… – горюет мама, положив голову на ладошку: – эх… вот так растишь, растишь человека, а кто-то пришел и увел из семьи. Несправедливо, скажи, Айка-тян?

– Несправедливо! – пищит Айка: – вернуть на место!

– Зиме вопреки. Вырастают из сердца. Бабочки крылья. – декламирует мама: – даже если ты думаешь, что зима наступила, в твоей жизни всегда есть место любви.

– Мама Басё цитирует. – замечает Хината: – а мне брат уши надрал. А у Басё нет ничего про недопустимость насилия в семье?

– И кто бы мог сказать. Что жить им недолго. Неумолчный треск цикад. – тут же находится мама: – это про то, кто громче всех трещит – тот быстрей всего получает по голове. Не жалуйся. Он твой старший брат и может делать с тобой что хочет.

– Кьяя! – выдает Айка, опять краснея до корней волос.

– Ну… не до такой степени – поправляется мама: – но уши надрать точно имеет полномочия.

– Пойду я пожалуй – говорю я, вставая: – спасибо за завтрак и компанию. Как и всегда все очень вкусно.

– Ступай, сынок. А я пока этих придержу, чтобы тебя не преследовали на улице. – кивает мама: – а то …

– Ну мама!

Так как на самом деле идти в Академию еще рановато – я заворачиваю в доки. В портовый квартал. Светает, улицы уже начинают оживать, мимо меня проезжают грузовички со свежей рыбой, продукцией местных пекарен и курьерские мотороллеры. Я сворачиваю в доки и через некоторое время – стою перед решетчатыми воротами с надписью «Осторожно! Злая собака!», с подписью от руки мелом «Беззубая». И поправкой – рукой Рыжика внизу – «зато засасывает насмерть!».

У меня есть электронный ключ-карта, замок на воротах пищит, и лампочка светодиода вспыхивает зеленым. Ворота открываются. В самом деле, думаю я, что делать в Академии в такую рань? В библиотеке торчать? Я уж лучше Бьянку проведаю, узнаю, как там Юрико устроилась, не обижали ли ее ночью. Впрочем, зная Бьянку и Рыжика могу предположить, что никто никого не обижал, даже наоборот.

Вхожу в дверь здания, наверху щелкает система опознания и выдает зеленый свет. Открывается внутренняя дверь. Да, теперь тут все серьезно, система охраны, автоматические турели, выдающие дротики со снотворным из пневматических стволов. Электрическая изгородь, камеры с распознанием лиц по периметру. Надеяться на двоих упитанных и ленивых ротвейлеров Бьянка не желает, они добродушные твари, скорее залижут до смерти, чем укусят. Вот и сейчас – лежащий на кожаном кресле зверь даже не поднял голову, просто проводил меня взглядом.

– Хорошая собачка – извещаю его я, проходя мимо. Ротвейлер опускает веки и снова предается своему любимому занятию – давить кресло во сне.

Прохожу в Жилую Зону. В жилой зоне горят мониторы, раскиданы бумаги с графиками и диаграммами. На большой кровати в обнимку спят Бьянка и Рыжик, голые ноги отсвечивают белым в полутьме. За мониторами, прижав коленки к подбородку – сидит Юрико, она в банном халате, а на голове у нее накручена чалма из белого, пушистого полотенца.

– Привет, Кента – рассеяно здоровается она, перекладывая листы с места на место и поднимая на меня красные глаза: – а твоя подружка в курсе, что ее обворовывают?

Глава 12

– Кто у меня ворует? Зачем? – спросонья трет глаза Бьянка и зевает. Моргает и нехотя потягивается. Зрелище достойное пера лучших мастеров живописи «Бьянка потягивается», простыня спадает с ее плеча и … она чешет себе голову, становясь похожей не на «Маху обнаженную», а на растрепанную райскую птичку с торчащими во все стороны перьями.

– У тебя в твоей сети заправочных воруют – отвечаю я: – Юрико за ночь нашла и …

– Что? Ну конечно воруют – кивает Бьянка: – как иначе-то? Индекс уровня социальной надежности у наемных работников очень сильно зависит от репутации предприятия. Я открыла сеть заправочных всего год назад, новый бренд, конкуренция на рынке, рискованные инвестиции, рискованная репутация… в таких условиях я не могу позволить себе нанять действительно добросовестных работников, знаешь, таких, которые поставят репутацию выше собственной прибыли. Кроме того, ты будешь шокирован, сколько воруют даже в традиционных предприятиях, если в процентном отношении… – она снова зевает и мотает головой. Опускает ее на подушку, закрывает глаза и делает вид, что засыпает. Я смотрю на нее, невольно умиляясь такой непосредственности. Как же еще можно прожить эту жизнь, если не наслаждаться случайными видами? Бьянка прекрасна даже вот так – лежа в облаке своих распущенных волос, без косметики и одежды…

– Эй, доктор Квинзель, голову подними – говорит со своего места Юрико и я невольно поднимаю брови. Откуда такое отношение? Ю-тян тут уже запанибрата, а ведь только вчера познакомились…

– Не подниму – выдавливает Бьянка в подушку. Но все же – отрывает голову и заразительно зевает. Я – тоже зеваю. Все-таки не выспался. Бьянка встает и потягивается.

– Прикройся – ворчит Юрико из своего кресла: – не у всех такая хорошая фигура и сиськи… отрастила себе. Ты вызываешь нездоровую зависть, а я человек очень злопамятный и завистливый.

– Подумаешь – машет рукой Бьянка: – хочешь, тебе сиськи сделаем? У меня, правда натуральные, но мне предлагали еще на размер увеличить.

– Если их тебе на размер увеличить, то ты ходить не сможешь. Тебя вперед будет тянуть. Центр тяжести сместится и все такое… – ворчит Юрико: – у тебя воруют в «Бьянка Петролеум» и «Осака Ти ИНК».

– Сейчас. – Бьянка протирает глаза, накидывает на голое тело халат и делает несколько шагов к столу. Запускает кофе-машину и прижимается ко мне, положив голову на плечо. Отчаянно зевает, прикрывая ладошкой рот.

– Как у тебя ночь прошла? – спрашивает она: – эти две мелких тебя не доставали? Они мне твои фоточки прислали, ты там такой милый. Приятно знать, что даже в твоей черной душе есть милая сторона…

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. – отвечаю я: – кроме того не такая уж и черная у меня душа. Давай лучше Ю-тян выслушаем, она старалась, а в прессе пишут, что твоя «BP» близка к банкротству.

– Все воруют – машет рукой Бьянка: – мне некогда ерундой заниматься. «BP» – не исключение. Тут выбор между приемлемым уровнем воровства, который ты в состоянии себе позволить и постоянным контролем, который будет стоить дороже чем … в общем Пигги преувеличивает – она снова зевает и отлепляется от моего плеча. Берет чашку кофе из кофе-машины и отпивает глоток. Моргает.

– Ну ладно – говорит она: – я готова выслушать тебя, Ю-тян. Имей в виду, я даже зубы не почистила…

– Почистишь еще – отзывается Юрико, и я в очередной раз удивляюсь панибратству этих двоих. Быстро же Юрико в доверие умеет втереться. Только что совсем чужая тут была и раз – уже на «ты» и «перебьешься». Ее бы в разведку, двойным агентом. Такие кадры нам нужны. Смотрю на кровать, где распласталась Рыжик. Испытываю непонятное удовлетворения от того факта, что единственная девушка, с которой у меня ничего не было в плане «слияния инь и ян» – это именно Рыжик. Хотя, вроде бы тут наоборот – надо испытывать чувство глубокого неудовлетворения, так как ничего с ней не было. Но, я человек позитивный и обращающий внимание больше на положительную сторону медали, так что… испытываю удовлетворение. Как говорится – dum spíro, spéro! Пока живу – надеюсь. И пускай такие выражения не принято употреблять в контексте «надеюсь затащить в постель подружку моей подружки», но полиции правильности употребления латинских пословиц все равно еще не придумали. Потому – выкусите! Буду употреблять и надеяться.

– В общем я с тобой согласна что везде воруют и тащат. Вот только у тебя в Бьянка Петролеум тащат уже около двадцати процентов от валового оборота, а это так до хрена, что я вообще удивляюсь, откуда у тебя деньги на твою крутую тачку и на все вот это… – Юрико обводит взглядом окружающее Логово Злодейки: – и как тебя в прошлом году не обанкротили.

– Двадцать процентов? – взгляд Бьянки становится сфокусированным, и она двумя глотками приканчивает чашку кофе: – а ну-ка покажи, Пигги…

– Вот… – Юрико выводит какие-то данные на экран и Бьянка наклоняется вперед.

– На первый взгляд все нормально – говорит Юрико, тыча пальцев в график: – рентабельность не снижалась скачкообразно, от даже отыграл прошлогодний кризис из-за паники на Гонконгской бирже и инцидент с танкерами в Персидском заливе. И вверх отыграл и вниз… а потом … вот, постепенное падение рентабельности.

– Ну? – пожимает плечами Бьянка: – все в пределах нормы, я проверяла. Я тогда как раз крокодила хотела себе купить и мне деньги нужны были, а дивиденды от БиПи были ниже чем ожидалось. Я статистику по рынку глянула, хоть мне и невыносимо скучно было. Такое падение в свете экономического кризиса – это нормально.

– Вот именно – рассеяно говорит Юрико: – я давно этим занимаюсь и могу тебя заверить что когда дела на предприятии начинают идти как по учебнику – это значит что тебя хотят нагреть. Не бывает падений рентабельности как по учебнику, ровная прямая на протяжении почти года. Отыграны только вызовы в начале года, а потом – вниз. Не сильно вниз, это вызвало бы подозрение… а так, в пределах нормы. Адам Смит гордился бы. Знаешь, что выдало твоих мошенников? Лень. Им было лень придумывать графики волатильности, и они попросту нарисовали график вниз в пределах ежемесячной нормы. Так не бывает.

– Ну-ка… – Бьянка снова смотрит в монитор. Зная то, что я в экономике и финансах полный ноль – я храню молчание и лапаю Бьянку за оттопыренную, круглую ягодицу. Упругая. В конце концов прямо сейчас я могу только это – поддерживать своего близкого человека. Пусть и за ягодицу. Как говорится – ubi nil vales, ibi nil velis, – где ты ничего не можешь, там ты и не должен ничего хотеть.

Не открываясь от монитора, Бьянка отрывает мою руку от своей ягодицы, потом откидывает полу халата в сторону и снова накладывает мою руку обратно на место прежней дисклокации, но на этот раз моя ладонь ложится прямо на ее гладкую кожу. Девушки умеют в мультизадачность, да. Это у нас, у мужиков, если нас красивая девушка лапает, то все остальное у нас уже не получается, а она тут все успевает. Одно слово – гений.

– Подозрительно гладко… но это не говорит о том, что у меня воруют – наконец выносит вердикт Кексик, двигаясь под моей рукой из стороны в сторону: – это же просто статистика…

– У меня интуиция – пожимает плечами Юрико: – а еще информация о рыночной ситуации в этой сфере. Твоя компания – единственная из сети заправок, у которой так плохо дела идут. Все остальные за последние два года вверх рванули. Цены на энергоносители выросли, а у тебя на станциях еще и станции быстрой подзарядки электромобилей сразу. Гибридные автомобили и электромобили все еще приносят тебе прибыль – вернее, должны были приносить. Но… это только цветочки, Мистресс Бьянка.

– Выкладывай, Пигги, хватит воображать – ворчит Кексик, откидываясь назад и прижимаясь ко мне: – ты начинаешь нарываться на урок психологической терапии.

– О, нет! – Юрико в деланном ужасе прижимает ладони к щекам: – только не это! Не бросайте меня в терновый куст! Делайте со мной что хотите, только не бросайте в терновый куст!

– Очень смешно. – наконец подаю голос и я. Может я не разбираюсь в экономике, финансах, деривативах и фьючерсах, но уж сарказм в голосе у Юрико я способен распознать. И сейчас она этим сарказмом прямо-таки сочится. Да что у них тут произошло ночью? Надо будет потом Рыжика расспросить…

– Несмотря на то, что твоя подружка придумала мне за ночь оскорбительную кличку, Кента-кун… – поднимает глаза на меня Юрико: – я все еще остаюсь Великолепной и Ужасной Юрико-сама! И у меня не только выдумки и интуиция! У меня есть все. Мотив, способ, метод и даже доказательства… косвенные, но все же. – она вскакивает с кресла и сладко потягивается.

– Всю ночь тут сидела, затекли ноженьки мои – говорит она, проследив мой взгляд: – Госпожа Бьянка, а если я найду вора и ликвидирую утечку в компании – у меня будет премия? Хочу пятьдесят процентов от утечки на постоянной основе!

– Десять. Разовая премия. – тут же отвечает Бьянка и спина у нее деревянеет: – никакого торга, Пигги.

– Черт. – грустит Юрико, запахивает халат и вздыхает: – бедная девочка-циркачка думала, что наконец нашла дом, где ее любят, холят и трахают, денег дают, нашла наконец счастье, а оказалось снова опыт. Жестокий мир, где тебя используют всю ночь… половину ночи как постельную грелку, а половину – как финансиста-аудитора…

– Если ты в самом деле вора нашла… то другие десять процентов будут твоей заработной платой на постоянной основе… но не от утечки, а от общей суммы моих дивидендов. – уточняет Бьянка: – мне такие люди как ты нужны, Пигги. Хватит торговаться, давай вываливай.

– Ух ты! Спасибо! – сияет Юрико. Я не понимаю, но догадываюсь. Посмотрим, насколько мои догадки верны, сейчас я следую той самой латинской поговорке и маминому совету «помолчи сына, глядишь сойдешь за умного».

– Ты не пожалеешь, Госпожа – уверяет Юрико и вытаскивает лист из принтера. На листе фотография пожилого японца с широкой физиономией. Я заметил, что японцы разделяются на две категории… нет, не тупоконечники и остроконечники, а с широкими мордочками и с узкими. Так вот, этот – явно из первой категории. Такая … отъевшаяся пачка. Ему бы в Трех Толстяках роль дать, сразу видно – талант.

– Финансовый управляющей твоей «Бьянка Петролеум» – говорит Юрико и хмурится: – вот что за манера называть компанию своим именем? Чем тебе прежнее не угодило? Вот было «Бритиш Петролеум Джап Инк», но нет. Что это символизирует? Типа «подходит к любым разъемам, как и сама Бьянка?» или там «доступна как Бьянка-сама?». Нет, погоди, там же еще «засунь шланг в разъем Бьянки»…

– По грани ходишь, Пигги, по грани – предупреждает ее Бьянка: – не была бы ты такой мастерицей…

– Ну и ладно. Как назвала – так и назвала, не мое дело. – поспешно съехала с темы Юрико: – важно не это. Важно то, что именно у Исехая Томо-сан был и мотив, потому что ты оставила его у руля, одновременно выкупив у него все его акции и присоединив к своему пакету – стала обладательницей даже не мажоритарным пакетом, а практически собственницей… сколько там осталось свободных акций? Миноритариев? Сорок процентов?

– Сорок два и пятьдесят девять сотых.

– Ну вот. Кроме того, у Исехая имелась и возможность. Он уже получил деньги за акции, но ему было мало, он искренне считал это предприятие своим, а тебя – выскочкой. Потому, как только в мире грянул кризис с этим самым танкером в Персидском заливе – цены на энергоносители стали падать и компания-поставщик топлива в Японии – предложила снизить закупочную цену. Исехай в свою очередь – совершил сговор с верхушкой компании и задним числом подписал контракты-фьючерсы… согласно которым «БиПи» обязалось выкупить топливо по цене заведомо выше рыночной.

– Эти фьючерсы были оформлены задним числом? – сужает глаза Бьянка: – как ты узнала?

– Тссс… тихо, моя малышка, а то мы с тобой не дойдем до самого сладкого… – улыбается Юрико провокационной улыбкой и я окончательно теряюсь. Да что тут, черт возьми происходит?!

– Пигги… ты доведешь меня до точки невозврата… – предупреждает ее Бьянка: – я терплю тебя в моем доме только потому, что ты умелая… но твой характер…

– Я достаточно умелая, чтобы ты меня терпела – машет рукой Юрико: – вот, гляди, разница между рыночной ценой и ценой, обозначенной во фьючерсе – делилась между твоим управляющим и кем-то из компании-поставщика. Но этого было мало… хотя на самом деле – нет. Сеть заправок по всей стране, многомиллиардные обороты, даже сотая доля процента давала бы возможность жить припеваючи, но людям всегда мало. Такую же схему он провернул на закупе электроэнергии… кстати, в прошлом году ты распорядилась поставить солнечные батареи на крыши своих станций, чтобы сэкономить на электричестве, но в большей степени – чтобы показать как ты заботишься об окружающей среде, помнишь?

– Помню. – кивает Бьянка. Она решительно убирает мою руку из-под халата. Мультизадачность кончилась, она сосредоточена и не желает отвлекаться.

– Так вот. Согласно документам, солнечные панели куплены в японской фирме, местное производство, поощряем своего производителя. На деле – это китайский шипотреб, стоящий копейки и ввезенный в страну без пошлины, в рамках государственного проекта «электрификации отдаленных горных районов». Ты потеряла на этом… – Юрико закидывает голову и глядит в потолок, что-то прикидывая на пальцах: – примерно… пятьдесят миллионов йен.

– Я его убью. – говорит Бьянка: – вот прямо сейчас поеду и убью. Затравлю собаками. Я ему голову разобью битой. Заставлю битое стекло есть. Вот ведь сволочь, клялся и божился, я его из жалости оставила, а он…

– Кадровые решения в бизнесе никогда нельзя принимать исходя из эмоционального состояния… – говорит Юрико: – вот поэтому ты меня никогда не уволишь. Я тебе нужна, Госпожа Бьянка. Как бы ты ко мне не относилась… в личном плане.

– Заткнись, Пигги, я думаю… он же мой управляющий. Я могу уволить его на собрании акционеров и… – кусает ногти Бьянка.

– Вообще-то не можешь.

– Что?

– Ты, Бьянка – умная. Гениальная. То, что ты на молекулярном принтере творишь – вообще за гранью добра и зла – кивает Юрико: – и я понимаю, почему тебе скучно бумажки читать. Устав своего предприятия, например. Который ты, владея квалифицированным большинством на собрании акционеров – в состоянии изменить. Но… пока ты будешь его менять – пройдет не меньше полугода и Устав должен быть одобрен в Нотариальной Палате. А прямо сейчас чтобы уволить управляющего, по Уставу – тебе нужно не просто большинство, а голоса ста процентов акционеров. Ты в курсе что он на твои же украденные деньги себе десять процентов акций купил? Как раз чтобы противодействовать тебе в Совете Акционеров. Сейчас ты не можешь его уволить. Ты можешь вынести такое предложение на Совет, а Совет… не проголосует за такое предложение. Хотя бы его десять процентов будут в голосе «против». Если действовать строго по корпоративным законам – то рано или поздно ты его все равно скинешь… но это займет полгода. А если решение Совета и изменения в Уставе будут обжаловаться в Арбитраже – то и дольше. Год, два – не предел. Благодаря филиалу в Малазии, твое предприятие считается международным, а это значит что акционеры могут выбрать страну, в которой будет происходить судопроизводство… а я слышала что Малазия все еще находится под британским протекторатом в плане арбитража… да, здравствует Высокий Арбитражный Суд Лондона, где пять лет тяжбы – не срок. А все это время он будет извлекать из твоего предприятия деньги.