Текст книги "Новая жизнь 7 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

– Я не выйду! – еле слышно раздается через дверь. Госпожа Хината-химе изволит гневаться или пребывать в депрессии. Мама говорит, что у нее синяк. Еще мама говорит, что папу уволили и она поехала за ним, забирать его откуда-то, куда все уволенные работники попадают. Нет, не в седьмой круг ада, а какой-то кабачок, где уволенные обязательно должны напиться. В прошлый раз папа так и сделал, и мама не собирается допускать такое во второй, жизнь длинная, опять устроится на работу, опять его уволят, а длительный запой вреден для организма. Так бы мама разобралась с проблемой Хинаты на раз-два, она у нас и психолог и по заднице может надавать и посочувствовать, но две проблемы на одну маму – многовато. Потому как старшему дееспособному мужчине (временно, понятное дело) – мне были делегированы полномочия, скрученное полотенце и упаковка мороженного в холодильнике.

Ни черта не понимая в женской психике, но предполагая, что и полотенце и мороженное обязательно пригодятся – я сижу у дверей в комнату Хинаты, сижу прямо на полу. Потому как Хината-химе изволит гневаться и не изволит меня впускать. А врываться силой в комнату ученицы средней школы – уж увольте. Мало ли что там увидеть можно. Хотя, прямо сейчас, предполагаю, что моя сестренка просто валяется на кровати в обнимку с дакимакурой милого мальчика из компьютерной игры – Пой-куна. Наверное, умилительное зрелище.

– Ну и не выходи – соглашаюсь я и открываю крышку пластикового ведерка с мороженным. Я захватил с собой две ложки… но раз уж принцесса предпочитает заточение… одну ложку положил на крышку рядом с собой. На крышке, кстати изображена клубника с задорными глазами, которая обливает себя темной жидкостью. Надеюсь, это шоколад. Да, так и есть, клубничное с шоколадным сиропом. Сладко, аж приторно.

– И не выйду! – отвечает мне Хината из-за двери: – никогда! И в школу больше не пойду! Уроды!

– Уроды как есть – киваю я: – общество вообще имеет склонность к объединению против тех, кто выделяется. Как там в пословице – выступающий гвоздь вбивают в стенку первым.

– Ненавижу – едва слышно бурчит сестренка и, по-моему, я слышу, как она всхлипывает. Что же… действительно общество везде не любит выскочек, а Хината – яркая девочка и смелая, вот и … чтобы там с ней в школе не произошло, наверняка связано с тем, что она уж больно выделяется. Наверное и я тоже в этот огонь масла плеснул – не намерено, но самим участием в «Токийском Айдоле», например. И скандальными видео. Вообще удивлен как ей раньше все в школе с рук сходило, социум такое не терпит. Думал, что если ей все с рук в ее школе сходит, то значит она там занимает положение, подобное тому, какое Натсуми в нашей школе… или там Марика в своей. Альфа-хищник. Топ пищевой цепочки. Вот завтра будет какой скандал с участием Натсуми… вряд ли что в ее социальном положении изменится… хотя… кто его знает. Вот положение Марики в Академии основано на двух факторах – ее безбашенности и отмороженности, а также на высоком статусе ее отца. Вот случись что с мэром, застукают его на взятке или торговле наркотиками в теле несовершеннолетней проститутки с оружием в руках и декларацией о свержении законной власти в стране – ее статус может серьезно пошатнутся. Могут и травлю организовать, какой бы ты ни был лидер, а против коллектива трудно… тут чуть дашь слабинку и все. Есть методы, да, но даже они не дают возможности восстановить свой статус, скорее – просто сделать так, чтобы от тебя отстали, если ты такое уж страшное чудовище. Но альфой тебе уже не быть. Так что…

– Вкусное мороженое. – говорю я вслух: – клубника с шоколадным топингом. Твое любимое.

За дверью молчат. Напряженно так молчат, зло. Я облизываю ложку и снимаю клубнично-шоколадную стружку с верха. Засовываю в рот. Нет, слишком сладко. Хотя, вкусно, но приторно, все слипнется потом. Куда столько сахара добавляют? Говорят, у мужчин и женщин вкусовые сосочки по разному вкусы различают… вот потому Хината такое вот любит. И парфэ это свое кушать и официанта этого приторного в торговом центре…

– Правда мало его – добавляю я: – мало осталось… скоро кончится.

– Не смей его есть! – откликается Хината: – это мое стрессовое мороженное. Оно с настоящими сливками! Жирное как наш директор! Я его только … только на праздники или если стресс. А сейчас у меня стресс!

– Да ладно. Это не стресс, а признание твоих заслуг по выделению из коллектива. – говорю я: – слишком ты красивая и яркая, вот и вызываешь гнев и зависть у остальных членов вашего социума. А чтобы синяков не получать – надо драться уметь. Хочешь – научу?

– Да уж, видела я… – откликается Хината: – сам все время в синяках ходишь, толку от твоего умения…

– Видела бы ты тех мальчиков… и девочек – отвечаю я, подумав, что после истории с Шизукой и Мендозой – не могу заявлять о том, что дескать никогда не бил девушек. Особенно после истории с Шизукой, да во время нашего … небольшого недопонимания я к ней и пальцем не притронулся, но потом… по настоянию Бьянки приложил руку к ее попе, да. А бедную Катерину Мендозу и вовсе рапирой отлупил куда ни попадя. Так что да, я теперь бью женщин. До чего докатился. А когда-то у меня была мечта. Цель. Вздыхаю.

– Видел бы ты этих страхолюдин! – отвечает Хината: – правда Айку жалко, ей тоже досталось…

– Ого. Так вы стенка на стенку дрались? – удивляюсь я. Как-то крутовато для школьных разборок между девчонками.

– … нет – выдавливает Хината: – они просто гадости про тебя говорили! И про меня! Вот Айка и не сдержалась! А они потом учительнице нажаловались что мы первые напали! И теперь родителей вызывают в школу и вообще говорят, что отчислят! Вот!

– Ммм…

– Ты что мычишь? Язык проглотил? Ты там мое мороженное ешь?

– Нет. Ты что… как я мог? Неа…

– Ну-ка… – дверь распахивается и Хината-химе является городу и миру, озаряя окружающий мир своим присутствием. На левом глазу у нее повязка, так что теперь она у нас как Джек Воробей, который (не забываем!) – капитан Джек Воробей. В общем – залихватская пиратка Японского моря.

– Так и знала! Ты жрешь мое мороженное! – обвиняет меня Хината и отбирает у меня пластиковое ведерко и ложку. Садится рядом и втыкает ложку в бело-розовую массу с шоколадными прожилками. Тут же засовывает ложку себе в рот. Хмуро сидит рядом.

– Осторожнее, а то у тебя голова от перепада температур заболит – предупреждаю ее я: – и попа слипнется.

– Не слипнется. – отвечает Хината: – я уже так делала. Вранье это, что попа слипается. Предрассудки старшего поколения.

– Ну-ну. – я уже использовал мороженное для преодоления кризиса, сейчас осталось только скрученное полотенце. Когда его применять? Уже настало время? С сомнением смотрю на Хинату, которая поглощает мороженное из ведерка так, словно она ненавидит клубнику, ненавидит шоколад, ненавидит мороженное вообще, а уж сочетание всего этого в одном – и вовсе сводит ее с ума. Это персонально. Это личное. Это битва не на жизнь, а на смерть и должен остаться только один.

– Они назвали тебя неприличным словом – наконец говорит Хината: – сказали, что ты – шлюха и альфонс. А я – сестра альфонса и шлюхи. А сестра шлюхи – сама шлюха. Да мне-то плевать что они там думают, неудачницы из параллели, но Айка…

– Сильно ей досталось?

– Да не. Даже синяка нет – мотает головой Хината: – на лице. По голени ей пнули и форму порвали. Твари. В следующий раз нож с собой в школу возьму. Или слабительного им в компот подсыплю. Или… камеру в женской раздевалке помещу, а потом…

– Ой, погоди… – останавливаю я поток фантазии своей младшей сестренки. Как и ожидалось, Хината у нас совсем не похожа на Кенту своим характером и методологией решения проблем. На редкость здоровая у нее психика и задавить себя она так просто не даст. Все-таки социальный статус у нее в школе высокий, а то, что произошло – это как раз борьба за место под солнцем в табели о рангах и попытка конкурирующей группы использовать слабости для того, чтобы подвинуть Хинату и Айку с их места. Что делать? Самое простое и очевидное решение – пойти и разобраться с мелочью лично, ну или попросить кого. Простое, очевидное и неверное. Если я буду ходить и наезжать на школьниц средней школы в попытках защитить свою сестру… это будет воспринято всеми как слабость самой сестры. И даже если этот конкретный конфликт будет разрешен, то останется почва для следующих. И это подорвет позицию сестренки как самостоятельного субъекта. Нельзя так делать. Тогда – как именно я могу помочь своей сестре без того, чтобы решать за нее ее проблемы? Во-первых – дать ей понять, что я люблю и принимаю ее такой, какая она есть. И верю в ее разумность и способность самостоятельно разобраться с проблемой, а буде таковая вырастет – то и обратиться за помощью. Во-вторых – удержать от явных глупостей и дать парочку советов по тактике и стратегии, потому как нож с собой таскать – это конечно полезно, но применять его в школьных разборках – глупо. Так и новой Невада-тан стать недолго. В-третьих – научить как именно реагировать на нападки и оскорбления. Потому что «мир не такой уж солнечный и приветливый, это очень опасное и жесткое место», как говаривал Рокки Бальбоа.

– Ни ты, ни я – не бьем с такой силой, как жизнь – говорю я Хинате и та поднимает голову от пластикового ведерка: – совсем неважно как ты ударишь. Важно, как ты держишь удар, как двигаешься вперед. Будешь идти – иди, если с испугу не свернешь. Только так побеждают! Если знаешь, чего ты стоишь – иди и бери свое, но будь готов удары держать! А не плакаться и говорить – я ничего не добился из-за нее, из-за него – так делают трусы! А ты не трус! Быть этого не может!

– Рокки Бальбоа. Речь перед своим сыном. – говорит Хината: – ты старпер и примеры у тебя старперские. И я не собираюсь сдаваться. Я ей завтра хвост-то накручу, по жопе надаю и вообще…

– Хорошо, пример с Рокки был неверным – признаю я: – вы же девочки, у вас нет поединков чести и всего такого. Как именно поступать в таких случаях – ты лучше у мамы спроси, у нее молодость была бурная, она точно знает.

– И то верно – кивает Хината, снова втыкая ложку в мороженное: – мама знает. Она подскажет. А где она? Я думала, что она сейчас дверь выбьет и лекцию мне прочитает. Сперва. А уже потом – мороженное.

– А… вот как надо было – говорю я: – сперва полотенцем, а потом – мороженное. А ну-ка отдавай, не время еще!

– Не отдам! Все, поезд ушел. – она прижимает пластиковое ведерко к себе: – считай, что ты справился с делом. Утешил меня и все такое. Ты же за этим тут? Троечка. Из десяти. Ничего не умеешь, бестолковый старший брат. Лучше бы с Айкой на свидание сходил, она и так за твою честь пострадала…

– У меня есть честь? – делаю вид, что ищу что-то в карманах, на поясе и оглядываюсь вокруг: – куда это она задевалась? Я ее с семи лет не видел.

– Да, но она-то об этом не знает – машет ложкой в воздухе Хината: – она искренне считает тебя … эээ… много кем она тебя считает. Вообще, влюблена она в тебя до потери тапочек. Жалко дурочку. И потом, она вступилась, чтобы тебя не называли альфонсом и шлюхой.

– Хм. Мало ли как называют. Вот например ты – ты обидишься, если тебя назовут мальчиком? – спрашиваю я у Хинаты, доставая вторую ложку.

– Что? Нет конечно. Я же не мальчик! – мотает она головой.

– Ну вот. Я знаю, кто я такой. Знаю кем я хочу стать. А субъективные оценки со стороны меня не сильно трогают за живое. Пусть их. Хотя ты права – Айке полагается компенсация… действительно, давай я ее на свидание свожу. Она бы хотела с Бьянкой познакомиться?

– О чем ты говоришь! Да она за это правую руку и ногу отдаст!

– Таких жертв не надо, в субботу сводим ее в кафе. Познакомлю ее с Бьянкой и компанией. То-то весело будет. – вздыхаю я: – но ты ее предупреди, что от Бьянки у людей бывают моральные травмы. Вот как у тебя например – ты до сих пор очухаться не можешь.

– Это насчет инцеста? Пфф… я просто тебя троллю. – фыркает Хината: – и она тоже. Ты чего, не понял?

– Ээ… понял – вру я: – конечно понял. Просто… не сразу.

– Я бы тебя с Айкой свела, с самого начала, но сейчас у тебя Бьянка есть, а с Бьянкой конкурировать… но Айка готова просто рядом быть. Бедная девочка. Есть один паренек из класса, Ма-кун, так он по ней сохнет… симпатичный и порядочный такой. Ей бы на него глаза открыть. – Хината отбивает мою ложку в сторону: – Эй! Не лезь! Это мое стрессовое мороженное!

– У меня тоже стресс. У меня сестра на Джека Воробья похожа. Тысячу чертей! Свистать всех наверх!

– Нету у тебя стресса. Ты альфонс. А я – сестра альфонса. До чего дожили. Вот мама узнает – пиши пропало. – вздыхает Хината. Пиликает мой телефон, который я положил на пол рядышком. Хината протягивает руку и ловко вводит код разблокировки. То, что она знает мой код – меня даже уже не удивляет.

– О! – говорит она: – а тебе девушка на пуссимобиле пишет. Какой-то медведь ждет тебя в своем офисе, говорит, что срочно. У тебя дела с медведями?

– Кума-сан? – отбираю у нее телефон. Так и есть, Косум пишет. Говорит, что Кума меня ждет, что срочно и что важно. Никак прознал про триаду и хочет узнать больше… скоординировать усилия? Хотя кто я такой рядом с Кумой, сейчас от китайцев полетят клочки по закоулочкам…

– Хорошо тебе – вздыхает Хината: – у тебя и медведи в знакомых и лисы, совсем как в сказке.

– Лисы?

– Натсуми твоя – вылитая кицуне – кивает Хината: – лиса с девятью хвостами. Ее даже мама полюбила, а без магии такое вообще невозможно.

– Ладно – говорю я, вставая с пола: – оставляю тебе ведерко с мороженным и скрученное полотенце. Твоя задача – привести себя в божеский вид используя то и другое. Ясно?

– Угу – кивает она: – вот сейчас мороженное доем и сама себя накажу самостоятельно. Полотенцем. Давай, езжай по своим делам, я пока Айке напишу… как у нее дела узнаю. Ночевать позову. Если будет ночевать, ты имей совесть, попробуй к ней ночью прокрасться, тебе ничего, а девушке радость.

– Вот нечего своего брата на скользкий путь толкать, мне только Айки не хватало – говорю я: – маленькие вы еще.

– Мы то вырастем, а ты как был балбес, так и останешься – заверяет меня Хината. Внизу хлопает дверь, чем-то гремят в прихожей…

– В море! В море за тунцом! Капитан наш молодцом! – гремит снизу папин голос: – отпусти меня дорогая! Ик! Я могу и сам… меня уволили, но мой дух не сломить! Где мои дети?!

– О, Аматэрасу, только не в прихожей! – восклицает мама.

– В море, в море за тунцом… Ик! И команда на подбор – математик, кок и вор! Ик! Думаешь они без меня смогут плюс тридцать процентов к продажам сделать? Ни в жизнь! Слабаки и лузеры! Где моя красавица дочка? Доча! Хина-химе, иди сюда, папа тебе купил… а чего я купил? А… сухарики! С крабами!

– Помолчи, не позорься! – мамин голос: – прекрати петь!

– Полку пиратов в нашей семье прибыло – вздыхаю я: – пошли, поможем маме папу уложить.

– Я … лучше тут посижу. – сжимает Хината: – а то папа глаз увидит и …

– Да… точно. – киваю я. Папа сейчас в состоянии веселом и задорном, с него станется пойти в школу разбираться… пусть проспится сперва.

– В море, в море за тунцом, капитан наш молодцом! – льется песня из прихожей: – Эй, Кента! К тебе тут девушка! Ик! Такая… ничего себе… Ой! Больно, дорогая!

Сбегаю по лестнице вниз, вижу картину маслом – папа, который сидит на ступеньке в дом, мама, которая хлопочет над ним и Косум, которая смотрит на меня, подняв бровь. Ситуация может и забавная, но Косум – серьезная. Давненько я серьезную Косум не видел.

– Кента! – расплывается в улыбке отец: – мой сын – герой-любовник! Ик! Благословляю вас, дети мои! В … море, море… за тунцом…

– Ради бога извините – кланяется мама: – у нас такое в первый раз! Мой муж просто очень расстроен событиями на работе и …

– Нет никакой работы! Ик! Я хочу быть пиратом. У пиратов нет работы. На абордаж! Мы берем лишь груз и женщин, остальное все на дно!

– Прекрати петь, дорогой!

– В море… Ик!

– Ничего. – отвечает Косум: – все нормально. Кента! Ты мне нужен, у нас кризис.

– Везде кризис – уточняет отец: – сперва кризис, а потом тебя увольняют. Ик! В море, в море… за тунцом, капитан наш молодцом…

Глава 17

Кума-сама – это вам не на заборе писать репродукцию картины Федора Решетникова «Опять двойка», как образец бытовой живописи времен Советского Союза. Кума-сама – это местный босс организации, про которую официальные лица уверяют, что такой организации не существует. И про которую на улицах города абсолютно все знают, что она не только существует, но и здравствует, чего и нам всем желает, а если эта самая организация не будет вам здравствовать желать, так самая пора медицинскую страховку покупать, да и завещание у хорошего нотариуса выправить, а то мало ли что может случится. Город большой, портовый, тут полно тяжелой техники, высоких домов с открытыми окнами и лестниц со скользкими ступеньками… зачем добавлять статистику несчастных случаев как на производстве, так и вне его?

Потому практически все в нашем городе знают Куму, знают Медвежий угол, знают его слабость к поединкам в Кругу, а также огромную кучу бытовых страшилок про какого-нибудь приезжего идиота, который не знал и случайно Куме дорогу перешел. Где именно такие идиоты заканчивают свой путь – на дне залива с ногами в тазике с бетоном или в фундаменте строящегося торгового центра, а то и в крематории, в качестве бонусной добавки в урну с прахом вашей бабушки – никто точно не знает. От чего эти истории приятно слушать вечером, выключив свет и освещая фонариком лицо… или болтать о них в пабе под холодное пиво, теплое сакэ и жаренного кальмара со специями на деревянных шпажках.

Встречаться же с Кумой в его берлоге – это я вам скажу уровень. Мне просто повезло, что на каком-то этапе я участвовал в шоу и привлек его внимание своим нездоровым перекосом в сторону единоборств. И сейчас, когда у нас на горизонте новые неприятности с китайскими товарищами – его влияние, его связи и мое с ним знакомство будут очень кстати.

– Добрый день, Кума-сама – кланяюсь я почтительно. Все как положено, как учила меня мама, как учила меня Сора-тян – поклон практически в девяносто градусов, переломится пополам в пояснице и смиренно уткнуть взгляд в пол, задержаться в таком состоянии долю секунды, так, чтобы акцентировать внимание на позиции, нельзя кланяться так, словно нырок в боксе делаешь, челночком – вверх, вниз. Нет, это поклон и тут надо показать уровень почтения, вежливость по отношению к старшему по званию и готовность кивать головой и соглашаться.

– О! Кента! – расплывается в зубастой улыбке Кума-Медведь и делает широкий жест своей огромной ручищей: – проходи, присаживайся! Чаю? Кофе? Ми-тян сообрази там что-нибудь… ага.

Тут же рядом со мной появляется девушка в дорогом офисном костюме и как по мановению волшебной палочки на столе возникает чашка, из которой струится легкий пар и по помещению разносится аромат жасмина. Клянусь, я даже подумать не успел, хочу ли я чаю и уж тем более – какого именно. Ну и ладно, думаю я, зато чайной церемонии не будет. Кума – скорее европейский тип лидера, он не рядится в кимоно, не носит татуировок с шеи и до пояса, видел я его предплечья, никаких карпов и драконов. Вот и тут – хочешь чаю? Секретарь принесет тебе чаю. Никаких чайных церемоний, уважительного молчания пока фарфоровая посудина промывается горячей водой один раз… второй, третий. Пока выверенными жестами взбивается зеленый чай, а первая заварка, считающаяся ядом – выливается прямо сквозь деревянную решеточку на подносе. Сразу к делу. Как и принято в загнивающей от собственного прогресса Европе. К черту традиции.

– Спасибо – киваю я и отпиваю немного из чашки. Выказать вежество и уважение – штука обязательная, а совсем не пить чаю – это вроде как не совсем вежливо. Не знаю. Тут мое обучение начинает хромать на обе ноги, потому что ни мама, ни Сора-тян ни разу не сказали, как себя вести на приеме у босса локальной организованной преступности, ака – уважаемого и законопослушного бизнесмена. Потому что обратное не доказано. Нет свидетелей. Пропали все куда-то.

– Чего я тебя позвал-то – гудит Кума и откидывается назад в своем монументальном кресле, больше похожим на трон владыки из какого-нибудь третьесортного исторического боевика о рыцарях и пышногрудых принцессах: – слышал у тебя неприятности с … континентальными ребятами.

Ага, думаю я, вот как тут триаду обзывают. Континент. Ребятки с Континента. Мы – само собой островные, а они – континентальные. Здорово. Просто, понятно и не перепутаешь. А заодно и слова вроде «триада» или «якудза» почем зря не будешь трепать. Неоднократно замечал, что такими вот словами не разбрасываются… сами участники процесса. Посторонние, третьи лица, вроде уполномоченного господина Вана-старшего – те могут. Была бы настоящая триада, намекнули бы, но слова не произнесли. Саньхэхуэй, например… а скорее всего – название группировки произнесли бы. Триада – это общее название всех преступных сообществ Китая. Но никто и никогда не скажет про себя – «я мафия». Суньион, «Четырнадцать Тысяч», «Ассоциация Гармонии», есть даже «Братство Большого Кольца», не смейтесь. И это только ребятки из Гонконга. Потому что в самом Китае организованной преступности нет. Организованная преступность там – это государство. Переводя на обычный, понятный нам всем язык – преступные организации в самом Китае настолько жесткие и законспирированные, что внешние ребята ничего о них не знают. Так что… ребята с Континента.

– Есть такое дело – не стал запираться я: – и раньше были. В свое время Косум захватила парочку и …

– Помню – Кума хохотнул и достал здоровенную сигару, повертел в руках карманную гильотину: – как же, помню. Она говорит – ты молодцом держался. Ну… после твоего выступления в Медвежьем Круге я и не сомневался. – он обрезает конец сигары гильотиной и кладет ее на стол. Барабанит своими толстыми, похожими на сардельки пальцами по полированной поверхности мореного дуба.

– Перепугала их Косум-чан, перепугала до усрачки. – хмыкает он и крутит головой: – я уж думал совсем к нам дорогу забудут, ан нет. Чтобы ты знал, Кента-кун, здесь, вот где ты сидишь и даже если ты выйдешь отсюда, сядешь в это вырвиглазного цвета позорище, которое Косум называет автомобилем и нажмешь на газ – то ты будешь полдня ехать и все еще останешься там, где единственным законом для обычных людей будет мое слово. И это огромная ответственность. На улицах болтают всякое… но с восемьдесят шестого года в Сейтеки не было войны банд, на улицах не лилась кровь обычных людей, попавших под перекрестный огонь. Мы здесь – решаем дела мирно. – он делает паузу и многозначительно смотрит на меня.

– Понимаю – склоняю голову я, пребывая в недоумении. Это что еще за акцент на «мы тут решаем дела мирно»? Угроза? Или предупреждение «не вздумай мне тут войну банд устроить, Кента-кун, башку оторву?» Да вряд ли, для Кумы я все еще школьник, пусть дерзкий и талантливый, но школьник, ожидать от такого войны банд как-то уже совсем перебор. Или он проницательней чем кажется? Я-то на самом деле много чего могу, действовать в рамках закона мне тесновато, основная трудность не в том, как бы всех поубивать, это как раз не сложно. Основная трудность в том, как бы всех поубивать и остаться непричастным, с чистыми руками и вне подозрений… вот это задачка. Боже, как я ненавижу современный мир с этими его везде понатыканными камерами и системой распознания лиц, с постоянным мониторингом телефонов и мгновенным появление в сети любых происшествий… это все усложняет.

– Мирно – это значит идти на компромиссы – продолжает Кума и кладет на стол бумагу. Пододвигает ко мне. Я беру ее и читаю. Копия договора беспроцентного займа, да. Стороны – Кисимото Минами и некий Ван Ян. Подписи. Заверено нотариусом. Сумма… да, та самая, от которой у меня волосы дыбом на затылке стоят. Куда Кексик столько денег дела? С другой стороны тот же молекулярный принтер штука недешевая…

– Значит вам уже сказали о чем речь… – говорю я, изучая договор. Кексик, Кексик, куда ты лезла и зачем тебе такие деньги? Нам есть о чем поговорить, дорогая… ладно, это не катастрофа, пока этот чертов Ван-старший обратится в суд… ага, а ты подписала договор как физическое лицо, значит и активы можно успеть вывести и процедуру затянуть лет на пять, а там уже неактуально будет, там и обанкротим тебя… ничего страшного. Не конец света. Со стороны закона, если по процедуре – ничего тебе не угрожает. А со стороны криминала и понятий – Кума-сама нас прикроет. Я поднимаю взгляд и смотрю на здоровяка в дорогом костюме темно-синего цвета. Белоснежная рубашка и красный галстук. Прямо сейчас он немного напоминает мне Снепса Порваллонне из комедии «Оскар» с Сильвестром Сталлоне – эдакий мафиозо, который пытается показаться цивилизованным человеком и даже галстук нацепил. Кума-сама только на вид кажется неповоротливым и недалеким громилой… он быстр, он опасен и очень умен. И считать его добрым дядюшкой или своим союзником было бы ошибкой. В этом мире и на таком уровне выживают немногие, а уж преуспевают – и того меньше. Где-то я читал что успешным топ-менеджером с большей степенью вероятности может стать человек у которого отсутствует эмпатия. Который не умеет пожалеть, посочувствовать или войти в положение. Потому что вершины можно добиться только расталкивая локтями и идя по головам. И это топ-менеджеры в обычных предприятиях, в легальном гражданском бизнесе. Что же говорить про теневой бизнес, про бизнес, где решение закатать человека в бетон – такое же обыденное, как и «продавай по отсечке на семь сорок».

– Сказали? – хмыкает Кума: – да не сказали. Принесли. Эти ребята в свое время помогали нам в операциях по континенту. И задолжали крупную сумму. Вернуть ее они не смогли… вовремя. А я потерял не только время и деньги. Я потерял людей, Кента-кун. Четверых людей, если быть точным. У двоих из них остались семьи. Дети. Родители. Я помогал им все это время, но… этого конечно было мало. Потому, когда сегодня мне принесли эту бумагу – сперва я обрадовался, ведь я смогу выплатить то, что причитается этим людям, безутешным в своем горе. С процентами. А потом я вспомнил, что Кисимото Минами – это же госпожа Бьянка, а госпожа Бьянка – твоя подружка и было бы неправильно ломать ей ноги сразу же, требуя возврата суммы. Вот я и пригласил тебя, чтобы разрулить ситуацию на месте… мирно. Как мы всегда и решаем здесь…

– Вот как… – говорю я. Говорю просто чтобы протянуть время. У меня сейчас слишком много мыслей. Главная из них – нас разводят. Разводят по классической схеме, разводят как кроликов на дачном участке, как наперсточник своих клиентов. Теперь Бьянка должна Куме и это плохо, это означает не только то, что у нас нет крыши, нет защиты, это означает что в случае отказа платить по счету у нас появляется … а что у нас появляется? Сперва он обдерет нас как липу, заберет все, сеть заправок Бьянки, все ее фирмы и недвижимость… если есть что забрать у меня – тоже заберет. А потом… потом – я знаю как это будет. Потом скажут – ну, остатки средств будете отрабатывать. И счетчик на проценты включат. Тут – все. До конца жизни не выбраться, всегда в долгах, я буду на ринге отрабатывать и делать что Кума скажет, а Бьянка – все что угодно. И подстелить под нужных людей и позабавится и видео продавать… что угодно. Вот ведь… так, тихо, спокойно, держи себя в руках! Ты не жертва обстоятельств, да и Бьянка не барышня в беде, чтобы так вот сдаться. Стискиваю зубы. Закрываю глаза. Выдыхаю. Открываю глаза и сталкиваюсь с внимательным взглядом Кумы-сама, уважаемого бизнесмена и законопослушного гражданина. Первая реакция – всегда ошибочна и попытаться оторвать голову Куме здесь и сейчас – дурная идея. Мало того, что не получится, так если даже бы и получилось – везде камеры, все знают, что я тут. Сделать вид, что вышел и подстеречь его в коридоре? Напасть со спины, вскрыть сонную артерию и яремную вену на шее и смотреть как эта туша пускает кровавые пузыри ртом? Тшш… тихо, тихо, спокойно. Не время плескать красным, время думать.

– Как замечательно, что вы спасли мою невесту от китайской триады – говорю я и глубоко кланяюсь: – как прекрасно что нам не придется иметь дело с этими головорезами. Это просто отлично. Я не могу выразить всю глубину своей признательности вам лично, Кума-сама. Вы – просто земное воплощение Бодхисатвы, не иначе.

– Хм. – смутить Куму нелегко, иначе он не был бы тем, кем он сейчас является: – да, я так и подумал, что вам будет приятно иметь дело со своими соотечественниками. Сумма правда… немаленькая и нужна она мне довольно быстро. Иначе проценты набегут.

– Там же написано, что займ – беспроцентный – указываю я: – я полагал…

– Между господином Ваном и госпожой Кисимото – да. А вот эти уроды с континента у меня на счетчике сидят уже пятый год – уточняет Кума: – боюсь, что в этом случае вы становитесь ответственными за эти проценты. Понимаю, что это известие может и выбить из колеи, для тебя это неожиданно… понимаю. Что же… из уважения к тебе и твоей невесте, Кента-кун, я могу дать вам три дня на решение этой проблемы. Чрез три дня я ожидаю увидеть в своем офисе деньги. Или вы можете перевести их на счет… который тебе даст Ми-тян.

– Три дня. – повторяю я. Мне нужно время. И Кума дает мне его. Недостаточно для того, чтобы решить проблему, но достаточно для того, чтобы подумать и принять решение. Что же… и то в радость.

– Спасибо за информацию и за то, что потратили свое время – я встаю и кланяюсь под внимательным взглядом Большого Босса: – пожалуй я пойду.

– Ступай с миром – благожелательно кивает он: – ступай.

– До свидания. – время уходить и начинать укладывать в голове все, что только что произошло. А произошло многое. В конечном итоге я расцениваю все это как попытка рейдерского захвата всего, чем Бьянка владеет, если, конечно у нее секретных деньгохранилищ нет. Так что сперва надо с ней поговорить, а потом уже решения принимать. Вдруг у нее эти деньги уже отложены и в коробках на поддонах в каком-нибудь гараже стоят, только и ждут того, чтобы их отдали? Может быть? Вряд ли, но чем черт не шутит, рановато волну поднимать и импровизировать с ходу. В сухом остатке пока известно только то, что Кума заявил, я даже договора цессии не видел, но думаю, что за ним не станет. Сделают. Самое противное в том, что с Кумой метод «а ты на меня в суд подай» – не сработает. Не будет он в суд подавать. У него другие методы… эффективней и быстрей судебной бюрократии. Он умеет деньги из людей выбивать… и мне это не нравится. Понятно, что Бьянка в долговое рабство не пойдет, она долбанутая на всю голову, скорее народ вокруг порешает и библейскую чуму на волю выпустит. Так же понятно, что я этого не допущу – ни того, ни другого. И уж тем более сам не пойду за долги на Куму работать. Нет. С этой публикой как – коготок увяз, всей птичке пропасть, отпор надо давать сразу же, на берегу и как можно более жестко. Так что… если у Бьянки нет таких вот денег, то я наконец сниму ошейник, поводок и намордник с Темного. Во всем надо искать положительные стороны, да. Хотел отпустить его погулять – вот тебе и повод, пожалуйста. И самозащита тут и помощь возлюбленной и вообще справедливость наводить и карму воплощать. Могут, конечно и меня грохнуть в процессе… но когда это меня волновало? Жизнь вообще штука интересная, но короткая, сколько не живи, перед смертью не надышишься. Вообще, сделать все с размахом, плюнуть на камеры, написать завещание и устроить тут армагеддон… уж взрывчатку то Бьянка достанет. И пару стволов. А на худой конец – прямо сейчас у нее бочку плавиковой кислоты реквизирую… нет, рановато еще уходить, дурак ты эдакий. У тебя обязательства перед людьми и семьей. Пусть это будет план «Браво». Или даже «Омега». До чего все-таки охота все простыми средствами решать, если в руке молоток, то к чему его сдерживать?