Текст книги "Новая жизнь 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Неожиданный поворот – папа дома. Вечером. Но атмосферы праздника и всеобщего ликования вокруг своего кумира сегодня в доме почему-то нет. Отец молча сидит перед телевизором, на обычном мамином месте и смотрит в большой экран. На экране худощавый японец тараторит что-то на брокерском языке – последние новости Токийской биржи о быках и медведях. Сейчас по стране медвежий тренд, акции падают, финансовый кризис, где-то опять что-то взорвалось, кто-то захватил заложников, а кто-то угнал самолет, где-то к власти пришел тиран, а медицинская страховка в очередной раз подорожала, в результате все летит в тартарары и из окон столичных небоскребов уже выкинулось с пяток финансовых аналитиков и брокеров, поставивших не на ту лошадку. Колебания рынка вообще штука не для слабонервных а уж в стране восходящего солнца, где традиционно относятся ко всему серьезней в десятки раз, любое изменение тренда приводит к тому, что где-то бросается на рельсы или из окна офиса какой-нибудь очередной бедолага.

Мама – суетится на кухне, необычно серьезная и трезвая. Готовится ужин. Пахнет вкусно, а прочего мне знать не дано, на попытку сунуть нос в готовку – был одернут и послан мыть руки и вообще не отсвечивать, пока все не готово. Поднимаюсь наверх и на лестнице сталкиваюсь с Хинатой, она сидит на ступеньках, нахохлившись как птица и следит за происходящим внизу. Сажусь рядом. Она удостаивает меня быстрым взглядом и чуть-чуть двигается в сторону, освобождая место.

– Что происходит? – спрашиваю я у нее. Она вздыхает. Необычностей сегодня вечером хватает, а Хината не тот человек, чтобы пребывать в неведении. Уж она-то чует куда ветер дует заранее, схватывая направления на лету.

– Ничего не происходит – отвечает сестренка и ерзает на ступеньке: – не знаю я что происходит.

– Вот как… – говорю я, решив не указывать на очевидное логическое несоответствие в ее ответе, не до того сейчас: – а что известно?

– Пришла полчаса назад. Папа был дома. Атмосфера угнетающая. Как в ужастиках. Мама пошла в магазин и купила продуктов, сейчас готовит. – Хината поворачивает голову ко мне и встречается со мной взглядом: – в сумке по возвращении не было вина. Сперва думала что они разводится решили…

– Да ну… – говорю я и перевожу взгляд вниз, в гостиную. Отец смотрит новости Токийской биржи, мама хлопочет на кухне. Обычный вечер обычной семьи. Таких вечеров в нашей семье никогда не было.

– А потом папа маму за попу схватил, как он всегда делает, когда думает, что я не вижу – поясняет Хината: – значит разводится не будут. Если разводится хотят – так за попу не хватают.

– Будем мыслить логически – говорю я: – у всего на свете может быть рациональное и логичное объяснение. Для начала – что именно могло послужить причиной такого вот поведения наших родителей?

– Может они в секту попали? – задумчиво прикладывает палец к подбородку Хината: – ну, вроде «делайте вид что вы нормальная семья, а потом – отдайте своих детей на органы»?

– Что?

– Вот смотри – мама не пьет вина и не сидит на диване, а ведь сейчас ее любимое шоу идет, а папа в такое время обычно на работе пропадает. Однако они делают вид, что они – как обычная семья, хотя не очень-то этому и рады. Значит – они прикидываются. А зачем они могут прикидываться? Чтобы продать нас с тобой на органы… ну наверное только меня, потому что у меня органы здоровые, а у тебя испорченные нездоровым образом жизни и беспорядочной половой жизнью. – говорит Хината и на секунду у нее в глазах вспыхивают веселые искорки. Впрочем ненадолго, тут же гаснут, сменяются обеспокоенностью.

– Хорошо, примем эту версию как рабочую – киваю я: – секта и продать тебя на органы. Значит займемся разоблачением культа и насаживанием политически верной идеологии в отдельно взятой семье. Давно пора, кстати. С тебя и начнем.

– А чего это … – встрепенулась было Хината, но в этот момент снизу раздается голос матери.

– Эй, на лестнице! – говорит она, начиная расставлять приборы на столе: – руки мыть и бегом за стол! Два раза я греть ничего не буду, кто опоздает – останется без ужина.

– Иду! – подает ответный сигнал Хината и бросает на меня взгляд. Я киваю на портфель в руке, мол иди, я за тобой, только вещи в комнате оставлю. И переоденусь в домашнее. Сестренка вздыхает и встает, руками оправляя шорты, так, словно все еще одета в школьное – словно бы оправляя юбку. Неохотно начинает спускаться вниз. Я иду в свою комнату, бросаю потфель на кровать, переодеваюсь в домашние штаны и футболку с изображением смайлика и надписи Shit happens, торопливо спускаюсь вниз. За столом уже сидят отец и Хината, вокруг суетится мама, что-то накладывая, поправляя и вообще всем своим видом показывая, как она занята. Я молча сажусь на свое место. Передо мной вырастает чашка с супом мисо, тарелочка с жаренной рыбкой и чашка с зеленым чаем. Сама мама садится рядом со мной и складывает руки в благодарности этому дому – итадакимасу…

– Кхм… – кашляет папа и мы все замираем – Хината с занесёнными над кусочком жаренной рыбки палочками, я – с чашкой чая у самого рта, мама – сложив руки на колени. На пару секунд мы начинаем напоминать музей восковых фигур, композиция «обычная японская семья за семейным ужином».

– Это… – говорит отец и неловко улыбается: – как дела в школе, дети? Все хорошо? Ээ… Хината? Как твоя контрольная по математике, ты в прошлый раз…

– На отлично – пожимает плечами Хината: – как могло быть иначе?

– Это хорошо – рассеяно говорит он и бросает взгляд на меня: – а у тебя, Кента-кун? Все ли хорошо? Как твои дела? Ты, помнится, в секцию начал ходить? Как там все?

– Хорошо – киваю я, не понимая, при чем тут я и моя секция, тем более это и не секция вовсе, а Школа Бокса, там с этим строго. Не хухры-мухры, а Школа. Секция – это в клубе по интересам, так Нобу-сенпай говорит. И это я еще патриарха не видел в лицо. Но вообще все у меня там хорошо, сенпай говорит что меня учить – только портить, надо тело подтягивать, связки укреплять, выносливость прокачивать и по мере возможности спарринговать и спарринговать. Желательно, конечно, с теми, кто превосходит по уровню, но тут уж как повезет.

– Это хорошо – кивает в ответ отец: – спорт это важно. Глядишь, спортивную стипендию сможешь получить и в институт поступить… был у меня в свое время знакомый, так он за счет участия в университетской команде по баскетболу выучился. Иногда совершенно неожиданно можно …

– Кхм! – кашляет мама. Кашляет совершенно определённым образом. Першение в горле, простудные симптомы или попадание посторонних предметов в носоглотку не имеют ничего общего с этим кашлем. Это кашель из категории «позвольте вас прервать и напомнить», таким вот кашлем прерывают оратора, напоминая, что время истекло и уже пора бы и честь знать.

– … а, да. – отец вздыхает и чешет подбородок: – да, конечно, дорогая. – он вздыхает и поворачивает голову к ней: – а, кстати, у тебя как дела? Ты выглядишь сегодня просто сногшибательно и я самый счастливый мужчина на свете и …

– Мы переезжаем. – говорит вдруг мама. Хината давится рыбкой, я торопливо ставлю чашку с чаем на стол. Отец морщится.

– Не обязательно – говорит он: – совсем не обязательно. Мы можем потянуть еще пару месяцев и …

– Зачем? Это поставит нас в трудное положение – говорит мама: – мне и самой не хочется. Но тянуть больше мы не можем. Второй месяц как … и пока ничего неизвестно. Я уже узнавала насчет работы, меня могут принять в супермаркет, но там зарплата небольшая и мы выплаты по дому не потянем…

– Еще два месяца мы можем себе позволить – говорит отец и вздыхает: – я уверен, что за это время я найду работу и смогу…

– Папа безработный?! – выдает наконец Хината. Мама вздыхает. Отец морщится. – Доча – говорит он: – ты не переживай, все будет хорошо. Мама немного преувеличивает. У нас есть накопления и …

– Которые тают каждый месяц – уточняет мама: – а у нас только выплаты за дом… и оплата за учебу…

– В смысле переезжаем? – говорит Хината, которая, кажется, не слушает что ей говорят: – а моя школа?! Мои подруги?!

– Кхм… – выдает отец и замолкает. Я пытаюсь вспомнить, на каких именно основаниях мы с Хинатой учимся. Кенту это все не интересовало, он воспринимал все как должное, да и я не сильно погружался, других дел хватало. Но вроде у нас не частная школа… или это только у меня она такая? Вспоминаю, что на левом лацкане пиджачка Хинаты очень такой недурственный герб школы вышит. Впрочем, даже государственные школы тут могут очень сильно различаться по уровням, а японцы – прямо-таки фанатики учебы и всего этого «пути знания», они просто боготворят рейтинги учебных заведений и искренне считают, что если отдать дебила в «элитную» школу, то он не станет просто дебилом, но с аттестатом элитной школы, а как минимум перестанет быть таковым. Ну и потом, корочка заведения здесь говорит о человеке больше, чем все остальное. На мой личный взгляд это неверная концепция, но никто меня не спрашивает. И когда работодатель видит аттестат или диплом очередного элитного заведения, вроде Тодай, то он вполне справедливо может предположить, что у подателя сего как минимум есть терпение и целеустремленность. А также умение следовать правилам в университете или школе. И чем «элитнее» заведение, тем выше шансы что это действительно так.

Я быстро прикидываю ситуацию в голове. Родители у нас с Хинатой не бедные, тут и дом с двумя этажами, и привычка мамы шиковать в быту и райончик в котором проживаем – тоже о чем-то говорит. И ведь тут есть бедные районы, в том числе и такие, где по улицам ходить по вечерам опасно, есть и бездомные, живущие в картонных коробках или неприспособленных помещениях… а вот у нас все хорошо. Было. И, кстати, все мои одноклассники – живут в этом же районе, Томоко недалеко совсем, староста тоже. Я видел дома только у этих двоих, но эти дома такие же как и у нас – два этажа, куча комнат, гараж… в общем понятно, что живем мы неплохо по местным меркам. Следовательно – и школы у нас с Хинатой непростые, хоть нам и привычные. У меня вон в школе – два корпуса, хотя в одном практически занятий не ведется, в основном клубные помещения – все равно старый корпус отапливается и освещается. А здесь это дорого.

– Никто тебя от подруг не увозит – говорит мама: – школу поменять придется, а дружить ты можешь с кем хочешь.

– Но… – на глаза Хинаты наворачиваются слезы. Мама, конечно, права – никто не запрещает никому дружить с кем угодно и когда угодно, но это только одна сторона правды. Вторая же заключается в том, что дружба в школе как правило завязана на совместных интересах, занятиях и проведении времени вместе. Тут и дружат, и любят и ненавидят друг друга как правило в рамках одной школы и одного класса – потому что для остального у простых школьников и времени-то не остается. Большую часть времени они проводят в школе, где учатся, посещают кружки и секции, осуществляют клубную деятельность, в конце концов просто убираются в классных комнатах и коридорах – совместный труд сближает. И когда друг или подруга переводятся в другую школу, в другом районе города – это как будто вычеркивает его или ее из круга общения. И ты видишь своего приятеля/подружку каждый день по восемь часов подряд, да еще и после уроков собираетесь – делаете домашнее задание, гостите друг у друга, а по выходным проводите вместе несколько часов – в кафе сходите или там в кино… А если друг/подруга переедет, то даже при самом оптимистическом раскладе это будет означать что вы будете видеть друг друга только по выходным. И надо учитывать, что дружба с кем-то в классе нужна в том числе и для поддержания социального статуса внутри класса. Если вот у той же Томоко и есть друзья вне класса – то с травлей в классе ей они не помогли бы. Так что для Хинаты переезд и смена школы означает конец ее школьной дружбы с Айкой, например. Ведь мы и район сменим, судя по всему.

– Это еще не решено – говорит отец: – у меня полная уверенность в том, что мы вытянем. Мне предлагали работу в местном офисе «Кайсаи Трэйд», собеседование на следующей неделе, а у них должность повыше, чем на прежней работе, правда денег чуть меньше платят, но все же мы сможем остаться здесь и оплатить вашу учебу.

– Можно перевести в другую школу меня – говорю я: – в муниципальную какую-нибудь. Где платить за учебу не нужно. Тут главное, чтобы не сильно далеко было, а в остальном ничего страшного.

– Уверен? – хмурит брови отец: – я же говорю, что ничего страшного пока не происходит, так что еще некоторое время мы вполне можем…

– Учеба оплачивается за год – говорит мама: – тут не в учебе дело. Этот год вы отучитесь там, где учитесь. Спасибо, что ты готов к такому, но тут речь о переезде, потому что оплата за дом – ежемесячная.

– Ерунда – машет рукой отец: – я уверен, что все получится. Ты зря беспокоишься, все будет хорошо, вот увидишь. Я пройду собеседование и меня примут на работу. Так что и сегодняшний разговор зря затеяла, зачем им знать…

– Мы – семья. – говорит мама: – и они уже взрослые. Они должны знать, что именно и как происходит. И с расходами начать экономить. Это наше общее дело, а зарабатываешь в семье только ты один. Уж как минимум должны быть благодарны…

– Я не хочу переезжать… – говорит Хината, уставившись в тарелку с жаренной рыбкой: – у меня здесь подруги.

– Еще ничего не решено… – вздыхает отец и поворачивается к маме: – вот видишь, ты только их расстроила.

– Ничего – фыркает мама: – пусть знают. Я тоже работу ищу. Вряд ли мы сможем себе позволить держать дома взрослого человека, который не работает. Значит на них работа по дому и готовка.

– Конечно – киваю я. Ситуация ясна как день и стара как мир. Все время эта нехватка ресурсов. Расширяться в плане ресурсов всегда приятно, а вот ограничивать себя – это всегда тяжело. Хорошо Кенте – у него и друзей-то нет, а у меня… что у меня? Томоко и Наоми, Шизука и Хироши – можно ли назвать их друзьями? Скорее одноклассники? Конечно, я и сам к ним привязался, но я-то знаю, что настоящая дружба от расстояния не гаснет, а «собрания клуба экзорцистов» можно и раз в месяц собирать – впечатлений хватит. Кроме того, я привык к потерям и не испытываю зависимости от окружения. Что же до самих девочек, то если им важно продолжать общение – то найдут способ. А если нет – значит у них все в порядке.

– Дело в деньгах, да? – говорит Хината: – в этих глупых деньгах?

– Не переживай – говорю я: – папа же сказал, что ничего еще не решено. Мы будем делать то, что можем, помогать, где можем…

– Вот бы в лотерею выиграть! – говорит Хината: – миллиард иен! Или вон – она тычет в экран телевизора, который продолжает работать в приглушенном режиме. На экране идет реклама шоу «Токийский айдол», крупные золотые иероглифы кричат о том, что «первый приз шоу – сто миллионов иен!»

– Там еще деньги выигрывают – говорю я, глядя на рекламу: – а я думал только рекламные контракты и помощь в записи альбомов и клипов.

– Приняли бы меня туда, я бы выиграла – вздыхает Хината: – и дом бы наш выкупила и папе новую машину купила.

– Вот спасибо – наконец улыбается отец, в первый раз за весь разговор: – думаю, что я обойдусь пока старым. Ты лучше на себя потрать деньги свои. А я буду просто рад, что ты выиграла.

– «Токийский айдол» выиграть невозможно. По крайней мере человеку со стороны, простому. – говорит мама: – у них там все куплено и подстроено. И вообще, нашли о чем говорить. Можно подумать кого-то из нас туда пригласили.

Глава 14

– Совпадений не бывает – говорит мама, внимательно изучая договор. Совпадением на ее взгляд не может являться тот факт, что сразу же после «а кто нас туда приглашал?» – я сказал – «а, кстати…» и представил на общее семейное обозрение договор от «Токийского айдола». Уже с моими поправками.

– Как классно! – ликует Хината: – никуда переезжать не надо! Сейчас братик заработает нам кучу денег и купит мне новый смартфон! И платье! А еще я давно хочу сережки с зелеными камушками…

– Как-то это … неожиданно все – говорит папа: – а мы уверены, что хотим видеть Кенту в таком вот шоу? Я как-то раз видел его и не скажу, что в восторге… уж очень они там жестко с ребятами…

– О, господи, да что с ним будет? – закатывает глаза Хината: – он же толстокожий как носорог! Он же этот… социопат! Он страдать не будет, это те, кто с ним дело имеют – будут страдать, но так и им и надо! Я вообще не собираюсь жалеть этих мажоров на шоу или их продюсеров!

– Социопат – это тот, кто общества боится? – хмурится папа: – или тот, кого общество боится?

– Общество его пока не боится, хотя должно было бы опасаться – говорит Хината: – и вообще, почему мы тут обсуждаем такие глупости как его душевное равновесие, когда на кону моя школа?

– Хина-тян! – повышает голос мама: – не смей так говорить о моем сыне и твоем брате! Дело серьезное и мы должны заботиться друг о друге как семья, а не бросать Кенту в недра дешевого шоу на потребу публике… хотя должна сказать, что предложение любопытное… – она задумывается, глядя на договор.

– В любом случае нас с мамой это дело не касается – говорит папа: – если так хочешь участвовать – участвуй. Ты парень уже взрослый, твоя ответственность. Только постарайся уж сильно не осрамиться на публике, все-таки шоу. Читал я, что после таких вот шоу последствия для всей семьи могут быть…

– Еще как касается – возражает ему мама: – это семейное дело и оно касается и меня и тебя. Потому что мы здесь никого не бросаем и не оставляем позади. Все делаем вместе.

– Wir trinken zusammen, nicht allein… – киваю головой я: – и пьем тоже все вместе, никто один… на диване… перед теликом.

– Мне кажется, что ты упустил воспитание этого молодого человека – говорит мама, обращаясь к отцу: – давненько ты его не порол.

– Я вообще против физического насилия и телесных наказаний, ты же знаешь, дорогая – говорит папа, явно радуясь тому, что разговор наконец ушел от скользкой темы «папа безработный, как мы будем теперь жить?!»

– …? – мама бросает на отца вопросительный взгляд, но на этот раз ее глаза прищурены. Совсем едва, чуть-чуть, но этого хватает. Папа поднимает руки вверх, сдаваясь.

– Это наше совместное, семейное дело – соглашается он: – Кента, делай так, как… а как он должен делать, дорогая? – он чешет в затылке и пожимает плечами: – ээ… не соглашаться? Или все-таки согласится?

– Ты то почему туда пойти собрался? – спрашивает мама, уперев руки в бока и становясь серьезной: – или ты петь научился?

– У него другие таланты – предполагает Хината: – он девушек раздевать умеет, не прикасаясь к ним. Факир! Мастер! А там девушек симпатичных – пруд пруди! Две трети участников – девушки! А те, которые мальчики – тоже от девушек не отличишь… вот он и развернется…

– Хината! – на этот раз голос подаю уже я. И откуда эта мелкая стерва столько всего про меня знает? Поистине, ищи врага в стане своем, вот не хватает мне Хироши и его знания Евангелия, сказал бы какой стих.

– Что Хината? – не смущается сестренка: – а что ты еще умеешь-то? Только девушек смущать да в голову бить рукой! Петь ты не умеешь, значит ты – корица!

– Что?!

– Ээ… перчинка! Вот! – Хината обводит нас взглядом и закатывает глаза: – Папа! Мама! Вы что, не знаете, как подбирают участников для «Айдола»? Там же все всегда по типажам идет – ну там, стерва, пацанка, барби-герл, мачо, красавчик, стеснительная няшка, цундере и так далее. Обычно в состав включают и перчинку – человека, который не умеет ни петь ни танцевать, но с необычными талантами – ну как Бьянка-тян в прошлый раз. И потом смотрят, что из этого получится. Обычно такие вот специи до полуфинала не дотягивают, все-таки проект про айдолов. Жаль. Но! – Хината поднимает палец: – но если он покажет себя вполовину как Бьянка-тян, то мы уже заработаем! Бьянка теперь газировку рекламирует! «Одним глотком!» – так кажется…

– Кажется я видел эту рекламу – задумчиво говорит папа: – эта девушка действительно не лишена определенных … талантов. И как они такое по телевизору показывают без цензуры? Нет, ты не подумай, мне не понравилось! – поспешно заявляет он, поймав взгляд мамы: – я это решительно осуждаю. Но девушка симпатичная…

– А еще она теперь в кино снимается. – добавляет Хината: – так как у нее таланты и …

– И откуда же ты это знаешь? – спрашивает мама и Хината тут же проявляет осмотрительность, потому как Бьянка-тян у нас снимается только в определенного вида фильмах.

– А я… не знаю. – говорит она: – мне ээ… в школе рассказывали.

– Говорила я, что в этой школе ее дурному научат – кивает мама: – надо ее все-таки в другую переводить. Скажем только для девочек. Видела я хорошую школу при каком-то католическом ордене, уж там фильмы Бьянки-тян не показывают…

– Ну мама!

– Ладно тебе – машет рукой папа: – в наше время молодежь об этом больше нас уже знает.

– Не об этом речь. – мама переводит свой инквизиторский взгляд на меня: – значит ни петь, ни танцевать ты не научился? А что же ты умеешь? Почему тебя пригласили?

– Ээ… – в этот момент я остро пожалел, что вытащил эту чертову бумажку. Надо было сделать все как чертовы подростки – изобразить подпись, стащить печати-факсимиле и бежать на студию вприпрыжку. Как там – легче получить прощение, чем разрешение.

– Да, кстати – говорит папа: – действительно, у нашего сына скрытые таланты. Мне вот интересно…

– Нет у него скрытых талантов – вздыхает Хината: – он умеет только в голову бить и девушек раздевать.

– Ну… – я оглядываюсь, понимая, что попал как кур в ощип. На меня внимательно смотрели добрые глаза всей семьи. Добрые и ласковые. И как так получилось, что эта мелкая приставала все обо мне знает? Куда там Хироши, вот кто у нас и частный детектив и Екатерина Медичи в отрочестве. А я ей еще парфэ покупал…

– Хината права – признаюсь я: – действительно иных талантов у меня нет.

– Ура! Я всегда права!

– Ты серьезно? – хмурится папа: – ты умеешь раздевать девушек взглядом? Ээ… кажется я тебе немного завидую. А покажешь? Мы можем пройтись в город и … ай!

– Папа шутит – говорит мама, потирая ребро ладони: – он шутит. Ему не надо никаких голых девушек, кроме меня, верно, дорогой?

– Да я исключительно в рамках проверки способностей нашего сына! Это ж талант! Возможно его надо развивать! Ай! Дорогая, ну это непедагогично, бить меня при детях… в конце концов, кто в семье главный?!

– Конечно же ты, дорогой. Так что там про раздевание девушек, Кента-кун?! Надеюсь ты не сделал ничего плохого этой милой девочке, как ее там… Томоко-тян?

– Ээ… в общем это довольно долгая история – предупреждаю я всех. Ма сказала, что ничего, что они все равно никуда особо не торопятся, время вечернее, ужин семейный, самое время обсудить, что такого натворил ее сын. Папа сказал, что как глава семьи, он лично глубоко и искренне поддерживает точку зрения мамы, и не потому, что он подлизывается и надеется на что-то чуть позже вечером, а потому, что точка зрения мамы самая разумная и взвешенная. Мама сказала, что папа молодец и чуть позже вечером у него обязательно что-нибудь получится. Хината закатила глаза вверх и сказала, что эти люди запрещают ей смотреть фильмы Бьянки-тян, а сами…

– Ну… – в свою очередь сказал я: – на самом деле это довольно забавная история… в общем помните тот вечер, когда я домой вместе с одноклассником пришел?

Ма сказала, что она совершенно точно помнит тот вечер, когда меня домой на руках принес мускулистый парень, такой … энергичный и очень застенчивый. Папа сказал, что он поражается ее наблюдательности, и мускулы то она заметила и что застенчивый увидела. Наверное еще и симпатичный? Ма сказала, что она знает, что она заметила и, если бы парень был симпатичный – она бы так и сказала. Мускулистый, энергичный и застенчивый. Все.

Хината сказала, что она тоже помнит тот вечер, ведь это был вечер крушения надежд ее подружки, вернее – почти крушения. Ведь они с мамой тогда уже подумали, что ее братик, Кента – по мальчикам. Папа тут же схватился за сердце и сказал, что час от часу не легче и что пока он на работе сюда приходят какие-то мускулистые и энергичные молодые люди и если сперва он опасался, что … – тут он бросает быстрый взгляд на маму – то оказывается, что этот негодяй имеет виды на его сына! Тут уж я закатил глаза и сказал, чтобы не переживали и никаких планов по похищению сердечка Дзинтаро у меня нет.

И хорошо – сказала Хината, а то уж больно легко его мама связала и оставила на полу лежать. Она, Хината – помогала узлы вязать. Папа снова за сердце схватился. Мало того, сказал он, что моя жена в свободное время, пока я на работе – связывает мускулистых и энергичных одноклассников моего же сына, так ей еще и моя дочка помогает!

Ты так говоришь, сказала мама, словно это что-то непристойное. Они оба посмотрели на Хинату. Та только плечами пожала и сказала, что все знает. И что веревки мама использовала те же. И что узлы мама подозрительно хорошо вяжет. Конечно, этот амбал не сопротивлялся сильно, все-таки он Кенту полуживым приволок, чувствовал, гад, свою вину…

Мама сказала, что веревки были те же, да, но она их потом продезинфицировала. Папа только глаза закатил. Я сказал, что могу в принципе ничего и не рассказывать, раз уж тут такие интересные темы поднимаются, они вполне могут продолжить общаться и без меня. Мама сказала чтобы я ничего не придумывал и рассказывал все как есть, потому что все внимательно слушают. Я вздохнул. И рассказал, как я неожиданно стал героем популярного ролика в сети.

– Погоди… – хмурится Хината: – так это ты был на видео, дрался с тридцатью бандитами?

– Их было тридцать?!

– Это тогда тебе зуб выбили?

– Ээ… да не было там тридцати. Двое было… наверное – говорю я, стараясь успокоить поднявшийся ажиотаж.

– Четверо – уточняет Хината, доставая смартфон: – вот, смотрите! – она протягивает смартфон, на экране ролик с названием «Драка на детской площадке! Шок! Один против всех! Хулиганы нарвались на боксера!»

– Ну-ка… – папа и мама склонились над экраном. Я вздохнул. Что же, рано или поздно это все равно бы случилось. Сейчас меня будет ждать сеанс разоблачения – «кто ты такой, тварь, и куда ты дел нашего сына?». И что мне говорить? Извините, не хотел? Я и есть ваш сын, только в голове у меня еще опыт одной жизни? Я смотрю, как ролик заканчивается и головы моих (не моих! Кенты!) родителей поворачиваются ко мне. Сейчас в их глазах мелькнет страх, недоверие, неприятие… как бы я чувствовал себя на их месте?

– Боже мой – говорит папа.

– Аматэрасу. – вторит ему мама.

– Э… это не то, что вы можете подумать – говорю я. Что именно должны подумать родители, увидев такой ролик я не знаю. На ум приходит анекдот о мыслях, когда молодую парочку застукали за сексом родители парня и он думает – «все, конец», девушка думает «теперь-то он точно на мне женится», отец думает «взрослеет парень, надо бы мотоцикл купить», а мать думает – «Боже мой, как она лежит, мальчику же неудобно!».

– У тебя ничего не сломано? – беспокоится мама, вскочив на ноги и начав осматривать меня: – они же тебя били!

– Да все с ним нормально! Самурай! Молодец! – папа неожиданно хлопает меня по плечу: – браво! Как ты их!

– Надо в полицию заявить! Они же так и убить могли! – продолжает мама, заглядывая зачем-то мне в рот: – Изверги!

– Если в полицию обращаться, то скорей его посадят – рассудительно замечает Хината: – он то целый, а у этих мальчиков, наверное, все переломано.

– Ээ… то есть все нормально? – спрашиваю я. Мама всплескивает руками и уверяет что все ненормально. Это ненормально, когда обычные мальчики не могут даже погулять на детской площадке – говорит она, этот город катится под откос и хулиганы уже на каждом углу, а у нас еще благополучный район. Папа снова хлопает меня по плечу и говорит, что не ожидал такого быстрого результата от секции бокса, но рад за меня. Может меня в Академию Боевых Искусств определить? Есть тут такая, там государственная стипендия и довольно престижное заведение…

Некоторое время спустя я лежал в своей кровати и смотрел в потолок, невидимый в темноте. И думал. Думал о том, что отца, оказывается уже второй месяц как уволили, а он все это время ходил куда-то как на работу. Делал вид, что все хорошо. Наверное, и мать недавно об этом узнала, то-то она такая злая была. И трезвая. Для местных вообще быть безработным – проклятие, почище чумы, нашествия саранчи и колесования. Если мужчина не работает – значит что-то с ним не так. А у отца работа была довольно неплохая, раз уж он нас всех содержал и сейчас ему устраиваться куда-то – только с понижением. Тут же работают в одной компании всю жизнь, тех, кто туда-сюда прыгает недолюбливают, да и прибавка к жалованию идет за каждый год службы, а не за заслуги или там эффективность. Что вы хотите, восточно-рисовый менталитет. Вздыхаю и беспокойно ворочаюсь. Рядом с головой что-то пикает. Я достаю свой смартфон и пялюсь в экран. Сообщение от Томоко. «Спишь?» и извиняющийся смайлик с капелькой на голове. «Не спится пока» – отправляю в ответ. Интересно мне сегодня опять фоточка Томоко топлесс придет? «Мне Дзинта-бака пишет!» – приходит сообщение – «Извиняется и приглашает в кино на выходных». Ага, думаю я, не дождался товарищ Мускулистый и Энергичный лекции про любовь и продолжает штурмовать крепость в лоб, не читал он притчу про солнце и ветер. И про личное пространство тоже не в курсе. «Что делать?» – спрашивает меня Томоко. Тут же приходит сообщение от Шизуки – фото. Раскрываю сообщение, вижу фотографию ножа. Неплохой такой нож, не танто, как тут любят, скорее кинжал, или даже не кинжал, а так называемый «нож коммандос» с полуторной заточкой и гардой. Хорошая штуковина. Нож сжимают хрупкие девичьи пальчики. «Так правильно?» – спрашивает Шизука. Смартфон снова пиликает. Фоточка от Наоми. Просто обычный канцелярский зажим для бумаги…

Откладываю телефон и смотрю в невидимый в темноте потолок. Думаю о том, что для попаданца из другого мира у меня как-то уж слишком быстро образовались привязанности и задолженности. Потому что одно проистекает из другого, ведь если ты к кому-то привязан, то ты ему уже должен. Должен написать среди ночи о том, как правильно держать нож, что делать, если назойливый ухажер зовет тебя в кино и конечно же должен испытать странное волнение в груди при виде обычной фотографии канцелярского зажима.

Должен помочь своим близким стать лучше. Самому себе – стать счастливым. Как там – счастье это как торт на блюде, одному не справится с ним. Мы, люди, животные стадные, нам мало личного счастья, персонального, мы начинаем требовать его для своих близких. А потом – и для дальних.