Текст книги "Новая жизнь 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Я решительно нажимаю на кнопку воспроизведения. В кабинке снова звучит голос Натсуми.

– Среди участников наверняка будет еще один такой же как ты. Или такая же – шуршит диктофон: – твоя задача сделать так, чтобы на первом голосовании вылетел он, а не ты. Голосование на шоу двухэтапное – чтобы добавить интриги. Есть голосование зрительских симпатий – оно не против, а за. Там рейтинг участников вычисляется. Далее – голосование внутри участников. Тут голосуют против. Против кого большинство – вылетает из шоу. Но есть нюансы – … – Натсуми продолжает посвящать меня в технические тонкости, а я продолжаю удивляться ее знанию этих самых тонкостей. Вот откуда она столько про это знает? Фанатка и поклонница «Токийского айдола»? Хотя наверняка эти детали и в интернете есть и в буклетах, которые нам выдали, это я ничего не читал, смирившись с собственной участью.

– И наша участница под номером «три» – Кимико! Она участница конкурса талантов, сама пишет и аранжирует свои песни, ее хобби – вести дневник, в котором она описывает каждый свой день! Думаю, что за этот дневник в будущем будут драться все крупные издательства – когда Кимико станет звездой! Ее мечта – мир во всем мире и первое место в нашем шоу! – раздается голос, и я поднимаю голову. На экране – наша Барби-тян, джапан стайл, золотые волосы, платье словно бы у Диснеевской принцессы оторвали подол и теперь почти видно трусики, сверху в разрезе тоже видно слишком много принцессы.

– Мир во всем мире?! – фыркает Дездемона: – как смешно. И лицемерно.

– Дездемона-сан! – возмущается Кимико: – я серьезно!

– Ну да… – Дездемона складывает руки на груди: – ты то точно мира во всем мире хочешь… ты что, думаешь ты на конкурсе красоты?! Мир во всем мире… хех.

– Думаешь ты лучше сказала? Посмотрим сейчас! – говорит Кимико: – по крайней мере у меня прическа приличная! А ты…

– Ой, хватит… – говорит Эйка и все замолкают. Она поднимает голову, видит, что все смотрят на нее и пожимает плечами: – разорались тут. Курицы.

– Сама такая – огрызается Дездемона: – тоже мне, лоли-переросток. Тебе ж лет под сраку, а все под малолетку косишь.

– У меня рост такой, дура! – повышает голос Эйка: – думаешь я специально не выросла?! Это тебе не волосики отрезать, у меня выбора не было!

– И наш участник под номером «четыре» – Кента-кун! – все мгновенно замолкают и оглядываются на меня. Ну конечно, у нас тринадцать несчастливое число, а тут – четыре. Потому что ич, ни, сан, си… – четыре произноситься как «смерть». Кто-то даже считает его не как «си», а как «ён», чтобы несчастье на себя не навлечь. Я смотрю на экран и думаю, что со мной роликов не записывали, как представлять будут?

– Кента-кун выразил желание участвовать в шоу, и мы до сих пор не знаем его талантов – сокрушается ведущий: – хотя, говорят он занимался и танцами и вокалом.

– Ну кое-какие его таланты нам все же известны – перебивает его улыбчивая ведущая: – вот, например это видео было снято камерами наблюдения на детской площадке.

– Ничего себе… – говорит Эйка, глядя на экран. На экране все та же злополучная запись с друзьями А-куна и Дзинтаро.

– Боже мой, мне конец – говорит Кимико: – они наняли убийцу в шоу!

– Да прекрати ты моросить, кому нужно тебя убивать, на тебя чихнешь, ты и загнешься – говорит Дездемона и оборачивается, чтобы найти меня взглядом: – а вот зачем у нас в участниках молодой якудза или хангурэ – это вопрос.

– О черт! – вскакивает на ноги Нобуо: – о черт! – он делает шаг ко мне и падает на колени, схватив меня за штанину: – ради бога! Я все отдам, матерью клянусь! Пожалуйста! Я же в шоу участвую, только не по лицу!

– Нобуо-кун задолжал якудза… – меланхолично говорит Юрико: – какие у вас длинные руки, однако…

– Ты его сразу здесь бить будешь или до вечера подождешь? – деловито спрашивает Эйка: – или надо мизинец отрезать? Я на кухню могу за ножом смотаться…

– Эйка-тян!

– А что?? Вы же видели, этот если захочет – так отрежет. Чего сопротивляться, только время терять – пожимает плечами Эйка: – а так есть шанс что нас не тронет. Хотя Кимико можно ему отдать на растерзание.

– Эй!

– Хорошая идея. – прищуривается Дездемона: – эй, боевик-сан, ты Кимико возьмешь? В качестве оплаты за Нобуо? Пусть отрабатывает перед камерой, я слышала, что у якудза такое практикуется.

– Мне жаль вас разочаровывать – говорю я: – но я здесь вовсе не за Нобуо. Нобуо-сан, встаньте пожалуйста.

– Все-таки за Кимико – вздыхает Дездемона и поймав полный отчаяния взгляд Барби-тян, злорадно добавляет: – готовься, будешь звездой адулт индастри! Трусы постирай сходи, что ли…

– Дурацкие шуточки у тебя, Мертвая Девочка – отвечает Кимико, справившись с первым волнением: – по крайней мере на мои видео нашлись бы желающие посмотреть, а у тебя и снимать нечего!

– Пф, тоже мне потеря, не будут на меня малолетки дрочить. Переживу. – машет рукой Дездемона: – но я рада, что у твоей жопки найдутся поклонники. Это ж все что у тебя есть.

– Никого убивать я не собираюсь – уточняю я: – я тут вообще до первого голосования.

– А… вот ты как… – хмыкает Дездемона: – кинжал в рукаве, да? Хитро, умно…

– Невежливая ты, Мертвая Девочка. – складывает руки на груди Кимико: – настраиваешь против себя людей. Так можно и вылететь из шоу раньше, чем … – она бросает на меня быстрый взгляд.

– Death Girl – это переводится как Девочка Смерть – указывает Дездемона: – а не Мертвая Девочка. Учи английский, Барби, тебе ж ртом работать, привыкай.

– Ой, да заткнитесь вы уже…

Глава 22

– А я-то гадал… – говорит Нобу-сенпай, одетый в костюм с галстуком – зрелище такое же необычное, как, скажем медведь в балетной пачке. Хотя, кажется, видел я такой номер в московском цирке. Помимо того, что Нобу-сенпай в костюме с галстуком, он еще и приглажен, словно его смолой облили – его черные с проседью волосы уложены и чем-то смазаны, да так, что блестят как лакированные ботинки. Лакированные ботинки на нем, кстати, тоже присутствуют. В общем и целом, я сейчас имею удовольствие лицезреть картинку «Нобу-сенпай, одетый на выход в свет». Кто его так нарядил, ума не приложу, но видно, что постарались, встреть я его на улице – так, пожалуй, мимо прошел бы, не узнал в этом пижоне своего сенпая. Пиджак ему жмет под мышками и в плечах, он чувствует себя неуютно в костюме, однако ж кто-то заставил его и одеть все это и причесаться и волосы лаком залил. Как же – на телевиденье едешь! Так что, судя по косвенным признакам, у Нобу-сенпая есть жена, иначе он бы такое издевательство над собой нипочем терпеть не стал бы.

– Добрый день, Нобу-сенпай! – говорю я, уважительно кланяясь в ответ: – надеюсь моя скромная просьба не причинила вам слишком много хлопот!

Нобу-сенпай моргает в ответ. Потом окидывает взглядом окружающее нас пространство и его лицо приобретает осмысленный вид. Мы стоим в большом ангаре, в центре которого – импровизированный ринг, стоит манекен, лежат маты, установлена стойка с традиционным оружием боевых единоборств – начиная от боккенов и шестов бо до более сложных – нунчак, саев и прочего. Зачем мне тут такая стойка – ума не приложу, но стоит и стоит. Все это находится в круге света. За пределами освещения – установлены камеры, софиты, по полу змеятся кабеля, ходят люди, кто-то тащит куда-то какие-то ящики, и клянусь, я даже видел кофе-машину и шведский стол с легкими закусками у дальней стены ангара!

Помещения, где мы собираемся более или менее на постоянной основе – оборудованы скрытыми камерами, расстояния между комнатами указывают, что существуют скрытые коридоры и одностороннее стекло, откуда нас и снимают, стараясь не показываться на глаза. Но в ангарах где расположены залы для репетиций или тренировок – не заморочились такими вот чудесами техники и архитектуры. Просто очертили круг – здесь у нас «красная зона», а вот тут – уже нет. Ваша задача, господа участники – не замечать технический персонал за пределами «красной зоны». Ну и конечно, всех участников приучили, что обращаться, задавать вопросы, свистеть или хлопать по заднице технических работников, персонал съемочных групп – бесполезно. Они попросту не общаются с нами. Не реагируют на наши слова или действия иначе чем поворотом камеры, не отвечают на вопросы и не смеются над шутками. С участниками шоу общается только один человек и это менеджер Шика. Тем самым нас приучают в свою очередь не замечать операторов, инженеров-звуковиков, техников и иных работников. Уверен, что после определенного времени мы попросту перестанем замечать людей в синей униформе. Для вящей анонимности и деидентификации синих униформ как личностей – все они носят синие же медицинские маски и кепки с длинными козырьками. Так что отличить одного работника из технического персонала от другого – та еще задача. Лично я стараюсь все же следить за ними – уголком глаза, чтобы не привлекать внимания. Знание – сила, а технические работники знают гораздо больше, чем мы. Интересно, подружилась ли Бьянка-сан с кем-нибудь из операторов этого шоу и как именно она это сделала?

– Отвечай, паршивец, что ты тут делаешь и зачем весь этот спектакль? – задает свой вопрос Нобу-сенпай, снимая с себя пиджак и расслабляя галстук. Белая рубашка едва ли не трещит на нем – особенно в области плеч и живота.

– Так вам ничего не сказали… – говорю я, оглядываясь вокруг в поисках менеджера по всем вопросам, Шики-сан. Ее нигде нет, а значит вопросы откладываются. В свою очередь я не предупреждал Нобу и «Школу Бокса Инадзавы» потому что не был уверен, что мне позволят выбрать тренера самому. У них тут все решает администрация и репетиторы-инструкторы-сенсеи точно в ведомстве рекламных контрактов, а у нашего скромного спортзала денег нет. Тем не менее пока администрация пошла мне навстречу, полагаю потому, что особых денег пока тут не было видно, а Нобу-сенпая привлечь сюда все же легче, хотя бы потому что у меня его контактные данные есть.

– Сказали – кивает Нобу, расслабляя галстук и расстегивая две верхние пуговицы на рубашке: – сказали, что надо приехать и провести тренировку одного наглого щегла. Вот и все.

– И вы сорвались, сюда не задавая лишних вопросов? – качаю я головой. У местных особое отношение к телевиденью, почему-то попасть на ТВ или уж тем более участвовать в передаче –это ого-го что. Прямо жизненное достижение. Это при том, что давным-давно просмотры коротких роликов в интернете из разряда «мой кот уронил вазу» и «гляньте, какая у меня жопа» – уделали по просмотрам даже Национальное ТВ в Токио, не говоря о местных и региональных компаниях. В наше время надо быть блондинкой с выраженными половыми признаками на твиче, и поверьте мне, я не умаляю их труд, потому что согласно теории эволюции старика Дарвина, самая жестокая конкурентная борьба за выживание – внутривидовая. Этих блондинок и брюнеток с сиськами в интернете – тьма-тьмущая, и большинство просто проводят там время, гадая как это некоторые зарабатывают миллионы, вроде все одно и то же делают. Ан, нет. Вот запретили стримить в купальниках, справедливо разрешив все эти ваши трусики и лифчики на завязочках только в том случае, если вы в водоеме или у бассейна – и кто-то сразу же догадался использовать дыру в соглашении и правилах и … правильно, она поставила надувной бассейн у себя дома, налила туда два чайника воды и вуаля – формально правила соблюдены! Так что «Fortis fortuna adiuvat!», удача улыбается только смелым… и умным. Дерзким, вот. Who dares – wins. Тот, кто дерзает – побеждает. Такой вот девиз был у Спешл Эйр Сервис, и сперва все полагали, что Специальный Воздушный Сервис – это улыбчивые стюардессы в черных колготках и синих пилотках с крылышками, которые разносят пассажирам чай и кофе. А вовсе не бородатые отморозки на джипах с крупнокалиберными «браунингами».

– Иногда я переживаю за тебя, Кента – легкий тычок в голову возвращает меня в реальность. Нобу-сенпай уже напялил на свои ручищи лапы и ткнул меня левой в голову, приводя в осознанное состояние. Осознанное состояние – здесь и сейчас мы с Нобу стоим в ангаре под светами софитов, на записи шоу «Токийскй айдол».

– Ты порой из реальности выпадаешь и стоишь как карась с открытым ртом, бери тебя голыми руками – ворчит Нобу, еще раз тыкая меня лапой в голову. Этот тычок я уже сглаживаю, одновременно принимая на поднятую перчатку и отступая назад. Нобу хмыкает.

– Мне тебя еще пару раз ткнуть в башку, чтобы ты отвечать начал, или ты так и будешь ворон ловить? – спрашивает Нобу, поднимая лапы и обозначая цели – прямой левой, прямой правой.

– Извини, задумался. – я поднимаю руки и делаю шаг вперед: – но вы правильно сделали, что приехали. Я тут скорее случайно и до первого голосования, так что пользуясь случаем хотел поднять упоминаемость нашей Школы Бокса. Бесплатная реклама, все такое.

– Хм. – Нобу-сенпай задумался, хлопнул лапами друг о друга: – я понял. Сейчас. – он отходит в сторону, склоняется над спортивной сумкой, роется в ней. Я стою и жду его, чувствуя себя немного одиноко под всем этим светом и в пересечении прицелов камер. Нобу выпрямляется. В его руках – черные перчатки на двенадцать унций.

– Хороший ты парень, Кента – говорит он, споро надевая их на руки: – вроде и добро делать пытаешься, да… – он качает головой: – ни хрена ты не понимаешь. Ну… – он поворачивается ко мне, хлопает перчатки друг о друга и кивает на ринг: – придется всему тебя учить.

– А… конечно… – я иду на ринг, наклоняюсь, пролезая под канатами. Нобу – ловко перепрыгивает, что довольно неожиданно. Для человека его комплекции и возраста так легко перепрыгнуть через канаты ринга… сказать, что «Нобу-сенпай вспорхнул» – не скажешь, но и не «грузно перевалился» – тоже не про него. Сколько он сейчас весит-то? Я на глаз прикинул комплекцию Нобу-сенпая и оценил ее … килограмм в сто двадцать, не меньше. С моими шестьюдесятью двумя разница в категории у нас практически двукратная.

– Опять спишь? – сенпай делает едва уловимый шаг вперед, его левая рука врезается в мою защиту. Бамц! Меня буквально сносит к канатам, сотрясая все тело, рука тотчас онемевает.

– Осс! – шиплю я, тряся отбитой рукой. Удар у сенпая что надо, вложенный в руку вес тренированного, пусть и слегка заплывшего жирком тела профессионального боксера – это вам не на заборе слово «мир» писать с тремя ошибками. И это, на секундочку – джэб! Обычный джеб, не усиленный подшагом или разворотом кулака в стиле Джека Демпси, втыкающийся в грудную клетку как таранный удар рыцарской кавалерии Ричарда Львиной Сердце… этот удар пришелся в середину предплечья и если бы без перчатки – вполне мог бы и сломать мои хрупкие косточки.

– Твоя ошибка, Кента… она на поверхности … – продолжает говорить сенпай, не спеша обходя полукруг, приближаясь для атаки: – для начала – коленки. – и Нобу-сенпай внезапно оказывается совсем рядом, преодолев расстояние между нами в долю секунды. Я знаю, что сейчас будет, я видел как он это делает на ринге, но у меня не хватает скорости, мои связки еще не готовы к работе на такой скорости и я уже не успеваю разорвать дистанцию, не успеваю пригнуться и уйти вниз, все что я могу сейчас – прикрыться перчатками и напрячь тело в ожидании удара. Хук? Апперкот? Нет… удар в печень! У меня поставлена защита, правый локоть надежно прикрывает печень, я все делаю по правилам, меня сейчас тренер нашей ДЮСШ похвалил бы, но … удар Нобу слишком силен, а он сам весит в два раза больше меня и черная перчатка в двенадцать унций – вминает мой локоть в мои же ребра, пробивает мою защиту – просто за счет невероятной кинетической энергии удара. Перед глазами у меня вспыхивает яркое солнце, и я падаю на колени, сдерживая крик. Печень – это больно. Если вам когда-нибудь пробивал солнечное сплетение на вдохе – то вы должны помнить, что в таком случае вам и вдохнуть трудно, вы просто корчитесь не в силах выдавить не звука, а вот печенка… если вам пробили печенку – то вы можете и дышать, и говорить, но как правило, как правило – вы не говорите. Вы орете от боли. Я стискиваю зубы, сжимая пострадавшее место и сдерживая крик боли. Сука. Нобу что, убить меня здесь решил?!

Он же весит в два раза больше, у него тело профессионала, у него удар под пятьсот килограммов и это левой, а у меня связки не готовы, тело хлипкое, да он меня в голову ударит, она отвалится!

– Ты идиот… – шепчет мне на ухо Нобу, наклоняясь надо мной: – мог бы посоветоваться, я бы тебе сказал держаться от этого подальше. Ну или не впутывать нас… – он выпрямляется и уже громче добавляет: – вставай!

– Тц! – выплевываю я, вставая на ноги. Печенка еще дает о себе знать, пульсирующая боль распространяется по всей правой половине тела. Ноги как ватные, в голове шумит, желания продолжать нет совершенно, идет адреналиновый откат, но отбросить перчатки и сесть плакать в угол у меня нет никакой возможности. Надо стиснуть зубы и терпеть. Я пока ни черта не понимаю, чем именно недоволен Нобу-сенпай, но все эти размышления подождут. Подумать можно будет потом, когда я переживу сегодняшнюю тренировку. Стоящий у края ринга, расслаблено опирающийся на них Нобу-сенпай, все еще в белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы, в лакированных ботинках и ярко-красном галстуке, расслабленном и заправленном под рубашку на третьей пуговицу – поднимает руки и делает шаг вперед. Глядя на то, как он легко движется, я вношу поправку в свои умозаключения. Не когда, а если. Если я переживу эту тренировку.

Следующие несколько минут слились в сплошную боль, время неслось рывками, то ускоряясь, то замирая в те моменты, когда я умудрялся пропустить над собой хук или уйти в сторону с траектории парового молота его прямого. Нет, это было не всухую, нельзя в нашем деле уйти в глухую оборону, это никогда не пройдет, отдавая инициативу сопернику ты просто даешь ему возможность выбрать способ, траекторию и угол атаки. Нет, настоящая оборона – проактивна. Ты контратакуешь, обозначаешь удары, работаешь на опережение, на сбив, на ошеломление, в конце концов удивляешь соперника… однако сделать это довольно трудно, если ты имеешь дело с человеком, вдвое тяжелее тебя, сильней и лучше технически подготовленным. Единственное, что я мог противопоставить ему сейчас – это грязные и не очень трюки. Невидимый удар, например. Однако любые удары в корпус Нобу попросту игнорировал, защищая только голову.

– Жизнь опровергает все твои хитроумные умозаключения – говорит Нобу, выпрямляясь и опуская руки. Он расслаблен и спокоен. Он может себе позволить стоять вот так – с опущенными руками, будто совсем не боится моих атак. Так оно и есть, думаю я, он не боится, что ему мои удары.

– Ты как этот… – Нобу поднимает перчатку и чешет себе подбородок, вспоминая: – Чжугэ Лян! Спящий Дракон! Слишком уж ты много всякой ерунды думаешь, а правда – вот она! – он снова делает шаг вперед, и я снова не успеваю никуда уйти, потому что готовлюсь уклонятся верхней частью тела, убирая голову, но он, ничтоже сумняшеся – бьет мне в центр массы, в то самое место, которое находится на месте во время этого «качания маятника» и «уклона корпусом». На этот раз это не удар, удар бы встряхнул мне внутренности, превращая их в кашу, нет, это – толчок. От толчка я отлетаю назад, качусь по рингу словно легкая пушинка, подхваченная ветром, раскидывая руки и понимая, как позорно выгляжу со стороны.

Я лежу на спине и гляжу в далекий, практически невидимый из-за света софитов металлический потолок ангара. Вставать категорически неохота, охота лечь и закрыться одеялом, а еще – заплакать и пойти домой, где рассказать маме и Хинате, как весь мир меня ненавидит и не понимает и что я тут хотел доброе дело Школе Бокса сделать, а Нобу-сенпай…

Я встаю. Поднимаю руки. Смотрю на Нобу-сенпая и кровь приливает к моим глазам, я чувствую, как они расширяются, и легкая дрожь проходит по телу, покрывая его мурашками. Прямо сейчас внутри меня происходит смещение образа «мудрый наставник и друг» в сторону «здесь и сейчас – враг!». Я наклоняю голову вбок, разминая шею. Я давно размят и согрет, но этот жест – символичен. Помните агента Смита из «Матрицы»? Он же искусственный интеллект, у него даже тела нет, но даже он в виртуальном мире матрицы – манифестируя готовность пойти «на ты» – повертел своей головой, разминая шейные позвонки. Это как «а вот сейчас я стал серьезен». Это движение у меня наполовину подсознательное, я боролся с ним, потому что давать противнику лишнюю информацию о своем состоянии – не очень-то дальновидно. Но в таких вот ситуациях это всегда вылезает впереди меня.

– О! – ухмыляется Нобу и с энтузиазмом хлопает перчатками друг о дружку: – наконец ты стал серьезен, Кента! Повеселимся!