Текст книги "Новая жизнь 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Обдумывая это, я внезапно обнаруживаю себя стоящим в темном коридоре рядом с моей дверью. Чешу себе затылок и решаю все же дойти до туалета на втором этаже, чтобы не спускаться вниз. Делаю шаг и тут же в неверном свете луны, падающем из окошка в конце коридора за моей спиной – вижу блеск натянутой лески, чувствую легкое давление на голень. Растяжка! Рефлекс срабатывает раньше разума, я не задаю себе дурацкие вопросы, откуда в моем доме растяжка, как такое вообще может быть и что тут происходит – за спиной как будто вырастают крылья и я отпрыгиваю как можно дальше назад, падаю на пол и закрываю голову руками. Что-то бренчит и тяжелый взрыв накрывает меня, а я молюсь о том, чтобы ноги остались целыми… погодите-ка… Тяжелый взрыв? Да, что-то тяжелое на мне, но никакого взрыва не было, тело просто само среагировало. Просто что-то забренчало… это сигнальная растяжка! Сигнальная с чем-то звучащим, консервные банки там пустые или что еще… а по факту срабатывания тебя засекает снайпер и… да нет, глупости, снайпера нет, но есть что-то тяжелое и мягкое… и это точно не вражеский коммандос. Мягкое и упругое, да… Айка?!

– Тсссс! – шипят мне в ухо, и я прекращаю сопротивление. Уж больно знакомый тембр голоса: – не делай глупостей, Айка-чан! Кента спит, ему завтра на учебу рано. И тебе я советую тоже спать пойти! Ты еще маленькая. Приходи годика через три. Четыре.

– Пять – шепотом соглашаюсь я: – пять в самый раз будет.

– Пять – соглашается со мной темнота, потом наступает тишина: – это ты?!

– Нет, это не я – отвечаю я: – не знаю, кого ты хотела в коридоре поймать, но растяжка установлена на отлично. Только зря ты леску использовала, она отблеск дает.

– … умный, да? – шепчет темнота мне в ухо, и я чувствую теплое дыхание: – умный? Я, между прочим, тебя от неприятностей спасаю. Полчаса почти.

– Да что тут происходит?! – в коридоре вспыхивает свет, и я жмурюсь, спасая свои глаза. Тяжесть на мне заметно смещается в область таза, и я начинаю жалеть, что не успел в туалет.

– Мама?! Кента?! – раздается голос Хинаты. Я открываю глаза, привыкая к яркому свету. Да, конечно, на мне сидит мама со смущенной улыбкой. Над нами стоит Хината, а из-за ее плеча выглядывает Айка-чан.

– Что это вы тут делаете посреди ночи?!

– Ээ… да я тут вышла по коридору пройтись – крайне неубедительно. Просто очень неубедительно, мама. Тем более она еще и взгляд в сторону отвела.

– Я в туалет шел – говорю я и у меня получается убедительно. Надеюсь что так. Это же правда – шел в туалет. Мне и сейчас неудобно, потому что до туалета не дошел, а мама на мне сидит, прямо на… ну в общем неудобно мне.

– И по всей видимости мы просто столкнулись – говорит мама и глаза у Хинаты становятся такие … подозрительные. Крайне подозрительные. Интересно, мама специально так говорит, будто мы любовники застуканные in flagrante ревнивым мужем – где-нибудь в отеле на шелковых простынях и она такая «дорогой, это не то, о чем ты мог подумать!». С другой стороны – все почти так и было. За исключением того факта, что мама явно кого-то ждала в коридоре, натянув растяжку и сев в засаду. Вон и одеяло ее на полу валяется вместе с пустой бутылкой. Защитница морали и нравственности в нашем доме. Интересно, против Томоко она не возражала, а тут… значит дело не во мне, а в Айке, жалко ей девчонку и все такое. Или наоборот – меня оградить. В любом случае мама решила, что адюльтеру сегодня не быть и предприняла меры. А жаль.

– То есть ты просто шла по коридору, а братик просто шел в туалет и вы столкнулись и упали и превратились … в вот это вот?! – моргает Хината. За ее плечом – моргает Айка. Причину недоуменного моргания я пока установить не могу. Ну да, шел человек по коридору, случайно столкнулся с другим человеком и теперь один человек лежит на спине, а другой – сидит на нем верхом. В том, что называется «поза наездницы», да. А… так вот оно что… причиной недоуменного моргания является то, что мама у нас сегодня одета, как всегда, когда она ждет папу – то есть в черно-красную комбинацию с чулочками в сеточку. Эротично так одета – или вернее сказать – раздета. Надо сказать что поверх всего этого мама обычно накидывает халатик, так что мы обычно и не видим всего великолепия Виктория Сикретс, но сейчас халатика нет. Вон он, лежит в углу, вместе с одеялом. В момент атаки мама сбросила его с себя и сейчас торжествующе сидит на мне. И еще причиной недоуменного моргания может послужить тот факт, что мама почему-то не торопится с меня слезать, а сидит она на наиболее чувствительных местах моего подросткового организма. Нравится ей так сидеть, или по причине пустой бутылки из под сухого красного из Прованса она попросту позабыла где она сидит – я не знаю. И не хочу знать.

– А… а это прилично? – задает вопрос Айка-чан, которая для себя все еще не может решить – ужасаться или восхищаться.

– Еще как прилично – говорит мама и икает: – Ик! Мой сын, что хочу – то и делаю!

– Мне и правда завтра в школу – замечаю я из-под мамы: – и в туалет охота. Понаставили растяжек в коридоре, не пройти человеку. А ты, Айка-чан, могла бы и привыкнуть…

– Между прочим мы с тобой – не родные брат и сестра – замечает Хината: – тебя усыновили! А значит…

– Ничего это не значит! Ик! Что за глупости! – сердится мама: – ну-ка всем спать! А то я сейчас всем по жопкам надаю! Завтра отец придет, проведет беседу… ну или послезавтра.

– Меня усыновили?!

– Никто тебя не усыновлял. Нашел кого слушать – машет рукой мама: – Хината! В комнату! – в голосе у мамы появляются стальные нотки и наши две кулемы испаряются из коридора. Мама смотрит на меня сверху вниз, и я прямо-таки чувствую, как мелкие волоски на затылке встают дыбом в предчувствии опасности.

– А ты у меня красавчиком растешь – говорит мама наклоняется ко мне: – а я-то думала будешь страшненьким… ик! – и она ложится на меня. Я лежу, чувствуя тепло ее тела и мерное дыхание, боясь пошевелится. Через некоторое время раздается легкое похрапывание. Ну вот. А я-то себе навоображал невесть что, а она заснула. Ну и слава богу.

– Долго вы так лежать будете? – спрашивает Хината. Любопытство не порок и она снова просунула свою мордочку в коридор.

– Лучше помоги мне – говорю я: – она тяжелая.

– Повезло тебе что она тебя не слышит – замечает Хината: – мама – тяжелая. Она б тебе голову открутила. Против часовой стрелки.

– Классная у вас мама все-таки – говорит Айка-чан: – вот у меня мама скучная. А такие чулки тебе правда нравятся, Кента-кун?

Глава 11

Горячая чашка едва ли не обжигает пальцы, терпкий запах кофе властвует над столом, а я пытаюсь окончательно разлепить веки и начать наконец воспринимать окружающий мир адекватно. После вчерашних приключений я долго не мог заснуть, ворочался в кровати, убеждая себя, что, во-первых, мне все привиделось, а во-вторых, даже если мама Кенты – это не моя мама, то все равно никакого Эдипова комплекса мне тут не надо. У Эдипа жизнь, кстати, не очень сложилась, не надо брать с него пример. Просто выверт подросткового сознания – вот так воспринимать каждую женщину, которая сидит на тебе верхом в последнем писке коллекции «Рискованный Алый» от Victoria's secret. Вот не надо на мне сидеть в этом всем… или надо? Чашка обжигает пальцы, и я шиплю, поспешно ставя ее на стол и сжимая кончиками пальцев мочку уха. Рядом со мной клюет носом Хината, чуть подальше за столом сидит Айка и тоже пытается не заснуть прямо над завтраком. Бодра, свежа, сильна и независима в этом доме только мама. Вопросы вроде «и как у нее это получается» – уже давно никто не задает. Где-то на тайном форуме обитателей этого дома молча было признано, что мама обладает сверхчеловеческими способностями и является некоей сверхчеловеческой сущностью и всякие там разные банальные законы физики, вроде закона сохранения массы или энергии – к ней не относятся. Если мама хочет быть бодрой – она бодрая. Если не хочет – она лежит на диване с бутылкой красного. Все.

Глядя на маму, которая суетится над тостером в своем домашнем халате – я невольно начинаю гадать, что же у нее под этим самым халатом и как там коллекция «Рискованный Алый», уже снята и убрана в шкаф, так как папа ночью все же не пришел, или все-таки… нет! Плохой Кента! Плохой! Не думать о маме, как об человеке! Тем более не думать о маме как о женщине! Мама – небожитель и хранительница очага этого дома, который без нее моментально развалился бы и пришел в запустение и унылый ветер гнал бы сухие кусты перекати-поля по пустошам. Вот так и буду думать. Официальная позиция партии и правительства, так сказать.

Отхлебываю кофе. Кофе вкусный, только уж больно горячий. Думаю о том, что вот параноик на моем месте непременно решил бы, что все это – не случайно. Сперва Хината проделала со мной нейролингвистическое программирование, зарядив мне в голову образ прокрадывающейся в мою комнату Айки, потом мама одним решительным движением убрала все эти тонкие лодыжки подружки сестренки из моей головы. А всего-то воздействия – перехватила меня в коридоре и села на меня. Все. Но этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы в моей голове исчез образ Айки и вместо этого появилось… что появилось. Вот тут-то параноик и задался бы вопросом – а какие цели преследует Хранительница Очага и Богиня Красного Полусухого, оставляя такие яркие образы в подсознании своего сына? Или это всего лишь временная замена одному образу, с тем чтобы в дальнейшем контролируемо вытеснить образ матери и вставить тот, которые будет нужно?

Как хорошо, что я не параноик. И так не думаю. Ну… может самую малость.

– Какие вы все сегодня молчаливые! – радостно говорит Хранительница Очага и Богиня Красного Полусухого, поставив на стол тарелку с горячими тостами: – а вчера такие бодрые были!

– Угу… – бурчит Хината с полузакрытыми глазами, намазывая малиновый джем на тост. Сестренка умеет признавать поражение, но в этой битве у нее не было шансов. Попытаться переиграть маму на поле ментальных закладок в голову мужчинам – тут просто без шансов. Мама на этом поле уже давно играет и это ее поле. А уж мозг Кенты или его папы – так и вовсе мамин задний двор, куда она без приглашения ходит и всяким там Айкам творить что хотят там не даст. Или я опять в паранойю впадаю? Что за манера у меня – на пустом месте себе всякое понапридумывать? Вот на самом деле просто наша мама беспокоилась «как бы чего не вышло» и устроила себе засаду в коридоре. В одеяле и с бутылкой вина. Нормальная такая засада. Вот с кем в разведку надо идти… не пропадешь.

– А ты Кента-кун, что такой смурной? – мама проверяет меня на реакцию. Зрачки сужаются, коленки дергаются, веки моргают. Значит Кента в норме.

– Все в порядке, мама. – отвечаю я: – все в порядке. Просто не выспался.

– Ложится надо пораньше – замечает мама, поднимая палец: – а не шататься по коридорам и людям спать не давать.

– … – я наклоняю голову набок, глядя на нее. Надеюсь, я все-таки смог этим наклоном головы и укоризненным взглядом передать палитру эмоций от ее реплики. Палитра эмоций должна была говорить: «Серьезно, мам? Вот серьезно? Кто бы говорил! Кто растяжки в коридоре устанавливает? Да еще грамотно так поставила растяжку, не в очевидном месте, так, чтобы пространства для маневра не было, кто ты такая вообще? Зелёный берет в отставке? Вот я же знаю, почему ты это сделала, но от этого вопросов еще больше!». Так что я некоторое время сверлю маму укоризненным взглядом. Надеюсь, что это именно так и выглядит со стороны, а не «Кента странно пялится на меня». Да, а вопросики-то появились, угу. Ведь зачем она растяжку поставила – чтобы не проспать. То есть ей легче было растяжку сигнальную поставить, чем просто не заснуть в коридоре. Что на самом деле приводит к интересному выводу. И первый из них – что она умеет обращаться с инструментами и умеет ставить растяжки, да так, что это ей легко. Привычно. Вот кто из нормальных домохозяек так сделает? Высший уровень – корзину мусорную под дверь поставить, да пустой банкой из-под пива подпереть – дверь открывается, банка падает, вуаля. Но нет, это означало бы что любое открытие двери приводило бы такую конструкцию в действие, а она поставила свою растяжку так, чтобы если Хината или Айка решили пойти в туалет или кухню – могли бы, а вот ко мне завернуть – дудки. Да и перехватила меня потом тоже правильно, я пошевельнуться не мог, хотя первым рефлексом было дернуться. Под мамой не подергаешься. Хм… как-то эта мысль звучит неправильно. Совсем неправильно. Слава богу, я не параноик, да. И лишних сущностей себе не надумываю, все бритвой Оккама – раз! И отсекаю.

– Но раз уж ты сегодня не выспался – приходи домой пораньше и ложись спать – продолжает мама, не обращая внимания на мой укоризненный взгляд: – потому что надо высыпаться. Это полезно для нервной системы. Вон, на Хинату посмотри, ей тоже полезно высыпаться.

– … – у Хинаты дергается глаз, и она вздыхает. Но ничего не говорит. Хината подавлена. У нее тактическое отступление.

– И я надеюсь, что фотографии твоего братика на самом деле нигде не появятся, не так ли, Хи-тян? – ласково продолжает мама и Хината давится кофе, кашляет и яростно мотает головой – мол не появятся нигде и никогда и о чем мы сейчас вообще говорим?

– Мне от широкой общественности скрывать нечего – уверяю я маму: – я могу …

– Знаю я, что ты можешь – перебивает меня мама: – не о тебе речь. Хината?

– Да не было ничего … – опускает взгляд она: – я так… только Айке-чан… это я … ну… преувеличила.

– Извините меня! – вскакивает Айка и заливается краской, кланяясь так, что я на секунду подумал, что головой в стол воткнется: – я доставила вам неприятности!

– Хм. – мама некоторое время смотрит на склонившуюся в поклоне Айку и переводит взгляд на Хинату. Хината в свою очередь – тоже подскакивает и склоняется в поклоне, бормоча что-то насчет «извинитепроститеперепуталимыберега».

– Хм. – повторяет мама и переводит взгляд на меня.

– А я тут не при чем – поднимаю я руки, ладонями к маме, демонстрируя что я безоружен и стараясь двигаться, не создавая угрозы – медленно. Как и положено в присутствии огромной хищной кошки: – я вообще в коридор вышел. В туалет. В этом доме можно нормально в туалет сходить ночью? Вот просто в коридор вышел, ничегошеньки не подозревая, а на меня напали! Из-за угла! Со спины! Коварно! У меня теперь травма. Моральная травма. Я теперь может в коридор выйти боюсь! Ночью.

– Хм… – говорит мама, не сводя с меня глаз.

– И с фоткой этой тоже не я виноват. Я тут вообще жертва обстоятельств и … – Хината незаметно дергает меня за рукав и шипит «дуреньвставайуже». Я вздыхаю. Встаю и склоняюсь в глубоком поклоне.

– Прошу меня простить, за то, что нарушил ваш покой и вечерний просмотр телевизора. И дегустацию вин. Выражаю надежду, что смог хоть немного развеселить. – некоторое время мы стоим так все втроем – склонившись перед мамой. Пауза затягивается.

– Ну вот и хорошо! – говорит мама как раз в тот момент, когда я начинаю беспокоится: – да садитесь вы уже, развели тут официоз. Садитесь, кушайте, кофе допивайте, у вас уроки скоро начинаются.

– Ээ… спасибо я наелась – говорит Хината и бочком выходит из-за стола, захватив с собой бедную Айку-чан, которая успевает пискнуть «Спасибо, все было очень вкусно!», и они исчезают в воздухе, из прихожей раздаются звуки сдавленной возни, топот ножек, хлопает входная дверь… и я только сейчас осознаю, что остался с мамой один на один. Я поднимаю глаза и сталкиваюсь с насмешливым взглядом мамы. Сглатываю внезапно пересохшим горлом.

– Пожалуй и мне пора – говорю я, медленно вставая из-за стола: – что-то аппетита сегодня нет. Да. Все очень вкусно было, спасибо, ма.

Мама ничего не говорит. Она просто поднимает одну бровь. Я продолжаю увеличивать дистанцию между нами, потихоньку пятясь и думая о том, что Хината все же стратег и заранее положила свой ранец в прихожую, а вот мне еще подниматься за портфелем, потом спускаться… я отхожу к лестнице наверх, все так же – пятясь и не спуская глаз с мамы, мирно сидящей за столом и улыбающейся мне. Бегом поднимаюсь вверх, хватаю свой портфель, проверяю не забыл ли чего, выдыхаю и спускаюсь вниз. Спокойно. Так же, владея собой, не обращая внимания на мамин взгляд – прохожу в прихожую и …

– Сынок, а ты ничего не забыл? – раздается голос мне в спину и я застываю на месте. Забыл! Что я забыл? Учебники – на месте, проверял же. Дурак, какие учебники, зачем ей твои учебники, никогда она учебники не проверяла и сейчас не будет. Но что же я забыл? Поесть – поел же вроде. И попил. И с ней поговорил и … А, ну, конечно.

Я разворачиваюсь, ставлю портфель на пол у двери и иду назад. Так шла Мария-Антуанетта к своей гильотине, так шел Макферсон к своему эшафоту, аккуратно ставя ногу каждый шаг, следя за тем, чтобы не выдать страха на своем лице. Так иду я – человек, который уже умер один раз и готов умереть еще, ведь смерть – это только начало. Я видел такое, что обычному японскому школьнику и не снилось, я не боюсь ничего в этой жизни и у меня не дрожат коленки. А если и дрожат, так это потому, что тело у Кенты еще не тренированное… но дух мой крепок и я вынесу это испытание с честью, не дрогнув! Я наклоняюсь вперед и касаюсь губами мамой щеки. Поцелуй перед уходом в школу. Выпрямляюсь, чувствуя, как задеревенела спина, разворачиваюсь и иду назад, в прихожую.

– Хорошего тебе там дня. – говорит мама мне вслед и будь я проклят, если в ее голосе не звучат веселые нотки. Развлекается она с утра.

– Спасибо. Я пошел.

– Удачи и будь умницей.

По пути в школу ко мне пристраивается Хироши, Джокер и Трикстер нашего класса. Он молча кивает мне и шагает рядом, подшагнув так, чтобы идти в ногу. Некоторое время мы идем вместе. Молча. Наконец Хироши не выдерживает.

– Как у тебя дела? – спрашивает он так, словно бы ему интересно. Я только закатываю глаза. У меня было довольно насыщенное утро, а ведь еще даже восьми нет! Так что потуги Хироши в социальную интеграцию я игнорирую.

– Понятно – кивает Хироши, вполне удовлетворенный ответом: – так я и думал. Как еще у тебя может быть? В любом случае – у меня есть идея! Ты же хочешь быть богатым и знаменитым? Ээ… нет, не так … – задумывается он.

– Я тоже рад видеть тебя с утра, Хироши-кун – говорю я, отвлекаясь от мыслей о домашних интригах и заговорах: – давай без предисловий. А то ты как начнешь флэшбэки в далекое детство рассказывать, так мы и до сути не доберемся.

– Когда я так делал? – делает вид что обиделся Хироши. Получается плохо, у него вообще с имитацией человеческих эмоций туго, никто вокруг не верит, что он такой же как мы. Уж больно Хироши на людей с планеты Земля не похож, глядя на него даже эффекта Зловещей Долины не возникает.

– Не делал? – удивляюсь я: – ну это как тот раз в далеком детстве, когда мой папа вместо того, чтобы ответить на мой простой вопрос «пойдем ли мы в воскресенье в зоопарк» рассказал что его сосед по парте в начальной школе, некий Сузуки Тайно-кун однажды просунул ладонь в клетку к горилле, а та откусила ему руку по локоть, а потом за это уволили сторожа и смотрителя, а у смотрителя было пятеро детей, из них четверо – от молочника, который подрабатывал в клубе стриптизером. Ну, смотритель пришел домой и открыл вентили в газовой плите, а спичку не поднес, лег и уснул, понятное дело что газ накопился и когда с утра молочник звякнул в звонок, искра проскочила и весь дом взлетел на воздух, хорошо, что жена его с детьми в деревню уехала. А у Сузуки рука по локоть деревянная была, на креплении таком, к культе пристегнутой, ему Вакару-сан из соседнего магазинчика смастерил несколько рук, так что тот пристегивал те, которые ему нужны были. Одна – с ложкой, одна – с креплением под ручку, а еще одна – с оттопыренным средним пальцем, для важных переговоров. И когда Сузуки вырос и стал работать в «Линк Индастриз» на должности …

– Стой, стой. – перебивает меня Хироши: – все, я понял, буду краток. Конкурс есть на местном телевидении, если ты туда запишешься, то я тебе денег дам. И они тоже дадут. Вернее – они дадут, а мы поделим.

– Конкурс? Что еще за конкурс? Тараканов на спор жрать? Голой жопой на муравейник садиться? – спрашиваю я. И на самом деле это вполне разумное предположение, если бы видели что за дичь тут на игровых телешоу творится, то и не такие вопросы бы задали. Чувство юмора среднего японца на телевидении диаметрально противоположно тонкому английскому юмору. И если на экране никому не врезали тортом по роже, никого не выкинули в бассейн с какой-нибудь гадостью или не врезали по яйцам – значит вечер прошел зря. Да, весь юмор на телевидении тут крайне незамысловат и крутится вокруг «упал-опозорился-мы смеемся». И очень много шуточек про жопу и фекалии. Нет, правда, я такого количества слов «жопа» не слышал с детского сада. С чем это связано? Бог его знает, надо будет подумать, но навскидку могу сказать, что общественная жизнь японцев уж слишком зарегулирована и возможность ржать как кони над девиациями от нормы – это наше все. Вот если бы все было разрешено, то и юмор был бы более интеллектуальный… наверное.

– Обижаешь – говорит Хироши, но на этот раз уже не делает вид что обиделся на самом деле. Понимает, что не поверю.

– Это местное отделение шоу «Токийский айдол» – говорит Хироши: – типа реалити шоу, якобы живут там все вместе и все такое. А тебе за участие сто тысяч заплатят. Вернее – нам.

– Чего? – я останавливаюсь и проверяю морду лица господина Хироши на предмет звездобольства. Не нахожу признаков оного и начинаю беспокоится. «Токийский айдол» – это очередное реалити-шоу про юных неврастеников, которые хотят быть звездами, кушать черную икру с золотых блюдечек, ездить на широких черных лимузинах с водителями и сосать писю у какого-нибудь толстосума-миллиардера взамен рекламного контракта газированных напитков или кроссовок. Я и это самое шоу, или даже люди которые в этом самом шоу участвуют – это не просто две большие разницы, как говорят в Одессе, это просто что-то чудовищно диаметрально противоположное. Основным блюдом этого шоу являются так называемые «голосования», смесь публичной порки и так называемых групповых посиделок медицинской сестры Рэтчед, как там Макмерфи говорил – «побоище на птичьем дворе». Фестиваль групповой порки начинается с того, что сперва дают всем участникам выступить с какими-то номерами, выслушивают их, а потом – приподнявшихся, закрасневшихся – порют и ощипывают. Сперва зачитывают смс и сообщения от зрителей и конечно же выбирают самые гадкие, бьющие по больным местам. Доводят кого-нибудь до слез или нервного срыва, а потом – устраивают смс-голосование. Там чтобы проголосовать – нужно деньги заплатить. Ах, да, забыл. Еще и дают каждому высказаться – нет, не при всех, просто наедине включат камеру и дают беднягам выговорится, доверительно так. Ну и конечно – потом отбирают самые гадкие высказывания друг о друге и пускают в эфир. Как там говорил Макмерфи?

– Стая видит каплю крови у какого-нибудь цыпленка, и все они начинают ощипывать его заживо, понимаешь, пока не обдерут до костей, не разорвут его на клочки, не разделят на кровь, кости и перья. Но обычно парочка из толпы не участвует в скандале, тогда приходит их черед. И снова парочка не участвует, и ее ощипывают до смерти, и еще, и еще. На такой вечеринке можно уничтожить целую стаю – это вопрос нескольких часов, приятель. Я такое видел. По-настоящему ужасное зрелище. И единственный способ предотвратить это – с цыплятами – надеть им на глаза шоры. Тогда они не могут видеть.

В общем самое такое японское шоу. Пробуждающее хорошее, доброе, светлое в каждом участнике и зрителе. Ай молодцы.

– В жопу себе такое предложение засунь, Хироши – вежливо предлагаю я своему однокласснику: – и протолкни поглубже.

– Да ты не понял – говорит Хироши: – я ж в курсе, что ты не то что до приза – до второго голосования не дотянешь! Тебя на первом же выкинут! Ты ж… насрешь им на все шоу с самого начала! Ты не понял, деньги заплатят сразу же – просто за участие. И веди себя как хочешь, выкинут тебя на первом голосовании и все. Деньги пополам.

– Деньги сразу заплатят? – хмурюсь я: – а в чем подвох?

– Ты параноик, Кента-кун! – на этот раз уже Хироши закатывает глаза: – да нет тут никакого подвоха и …

– … – я молча поднимаю одну бровь, мечтая, чтобы у меня это выглядело хотя бы в половину так круто, как у мамы. Это действие производит на Хироши впечатление, и он вздыхает.

– Ладно – говорит он: – все равно же узнаешь. В общем твоя эта запись как ты А-куна с его дружками метелишь – в сеть попала. И люди из студии захотели тебя на своем шоу иметь – ну типа как местного фрика. Такие вот вещи добавляют шоу привлекательности, как помнишь, Бьянка-тян в прошлом году? Не помнишь? Ты вообще телевизор смотришь? Нет? А… – и Хироши пускается в объяснения. В прошлом году наш филиал Токийского шоу нашел в нашей тмутаракани девушку, которая прославилась тем, что на камеру заглатывала … да проще сказать что она не заглатывала, чем перечислить, что заглатывала. Стала в некотором роде знаменитостью в сети, а эти выяснили что живет у нас в городе. И ее тоже в тот раз пригласили. Сезон вышел – бомба, правда вылетела она на полдороги, ну и что, зато какие ей комментарии зачитывали…

– И все равно иди в жопу, Хироши-кун. – говорю я, подумав. Какое нахрен реалити-шоу?

– Деньги – говорит Хироши: – хорошие деньги. Ладно, давай агентские тоже пополам поделим, от сердца отрываю. Тебе и делать ничего не придется – пришел, пожил там сколько… несколько дней, а на первом же голосовании домой уехал. Хоть домашние от твоего занудства отдохнут.

– Хм – говорю я.

– И делать ничего не надо!

– А учеба?

– Ты с дуба рухнул? Там у них уроки ведутся! – говорит Хироши и я вспоминаю, что да, прямо во время этого реалити-шоу у них там и уроки и тренировки – все, чтобы не прерывать учебный процесс. Вот к этому они здесь серьезно относятся.

– Не, в жопу – твердо говорю я. Лучше я в Медвежий Круг пойду, все ближе к сердцу, чем со сцены чего-то изображать. И чего? Петь я не умею, играть на музыкальных инструментах тем более, танцевать могу только с нанесением тяжких телесных и прочих… если и есть сфера, где я полный и абсолютный ноль, так это шоу-бизнес. Надо знать свои пределы. Хотя… деньги нужны, это да.

– И от тебя отдохнут, и ты отдохнешь – продолжает увещевать меня Хироши: – а то ты нервный какой-то стал. Что тебе не скажи, ты сразу жопами кидаться начинаешь.

– Доброе утро! – приветствует нас Наоми, стоящая у ворот школы: – вы вместе сегодня! Кента-кун, Хироши-кун, мне следует начать волноваться?

– Уж тебе-то, староста волноваться не следует. У тебя все под контролем – улыбается Хироши, растворяясь в воздухе: – а ты, Кента – подумай!

– У тебя с ним серьезно или как? – спрашивает Наоми, глядя вслед Хироши: – мне рассказать Томоко, что вы вместе теперь?

– Я рад, что этим утром тебе не отказывает чувство юмора – отвечаю я: – у меня оно куда-то запропастилось. Он предлагает мне в «Токийском айдоле» участвовать, представляешь?

– О! Участвуй! – кивает Наоми: – в прошлом сезоне Бьянка-тян…

– Знаю, мне рассказывали…