Текст книги "Новая жизнь 2 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Хм… – задумывается Наоми.

– А в твоем случае желание сделать все на отлично – поглощает всю твою энергию и порождает страх что сделано недостаточно. Что надо еще постараться. Что ты недостаточно хороша. Отсюда твоя требовательность к себе и к другим. Фокус контроля. Ты слишком сильно держишь себя в тисках своей воли. Нельзя все время сжимать кулаки, зубы и ягодицы, рано или поздно ты треснешь. – говорю я, видя, как что-то меняется в ее глазах.

– Хорошо. – говорит она: – допустим. И что мне делать?

– А тебе не надо ничего делать? – пожимаю плечами я: – ты пришла в правильное место. Клуб Экзорцизма изгонит из тебя этого демона, подруга. Завтра.

– Одень красивое белье! – подает голос моя рабыня: – а то неловко будет! Кружевное!

– Кружевного у меня нет – озадачивается староста.

– Давай завтра по магазинам пройдемся! – загорается Томоко: – подберем тебе что-нибудь!

– Белье можно любое – уверяю я: – раздевать никого не будем. Наверное…

– Он и сам не уверен – говорит Томоко: – разве можно в таком вопросе мальчикам доверять! Извините, Господин и Мой Мастер, но вам самому приятнее на Наоми-чан будет в красивом белье посмотреть…

– Помолчи, моя рабыня. Наоми, не беспокойся, от тебя ничего не требуется.

– Хорошо. – кивает та головой: – но на всякий случай …

– Ну вот и хорошо! – расцветает Томоко: – я тогда пока сбегаю, кружки помою! – и она ловко собирает чайные принадлежности в пластиковый тазик. Правильно, Наоми все организовала, Томоко моет. А я – умничаю. Томоко исчезает с тазиком и Наоми смотрит ей вслед.

– Кента-кун – говорит она, не поворачивая ко мне головы: – я заметила, что … эти стали вокруг тебя крутиться. Надеюсь ты не собираешься никого из них в клуб принимать?

– Эти? – я догадываюсь о ком она.

– Натсуми и ее девочки. Мико и Кэзука. – поясняет Наоми: – я знаю, что третья у нас в клубе будет Шизука и ничего не имею против нее. Но эти трое…

– Что с ними? – не то, чтобы я горел желанием иметь черно-белых в своем клубе, скорее наоборот. Но что вызывает такую антипатию у Наоми?

– Это с телефона Мико была отправлена та фотография – говорит Наоми и наконец поворачивается ко мне: – я знаю. Просто при Томоко-чан говорить не хотела.

Глава 3

Как говаривали на одном дешевом телевизионном шоу – скандалы, интриги, расследования. Тот факт, что фоточка Томоко топлесс утекла в чат с телефонов одной из черно-белых хищниц нашего школьного океана – практически не вызывал у меня сомнений. По многим причинам. Первое – кроме них никто бы и не осмелился, даже если и имел подобного рода фото в архиве. Такой вот выпад как правило может себе позволить только стоящий на вершине пищевой пирамиды, потому что если ты рангом пониже и позволяешь себе прямо враждебные действия против кого рангом повыше – то это может плохо закончится. Большинство парней в нашем классе получив такую фоточку – порадовались бы, втихую подрочили на Томокины сиськи дома под одеялом… обязательно показали бы свои дружкам и рано или поздно все стало бы всем известно, но совершенно другим путем. Фото бы кочевало с телефона на телефон, но не появилось бы в общем чате. Что же до девчонок, то тут как правило срабатывает цеховая солидарность. Девочки вообще не очень относятся к появлению сисек в общем чате, особенно если это сиськи кого-то из класса. По парадоксальным причинам. Так, несмотря на общий фон шейминга и все этого «Позор! Позор! Позор!» – Томоко сейчас собирает гораздо больше задумчивых взглядов парней. И это бесит остальных девчонок. Таким вот образом можно не только уронить репутацию девушки, но и одновременно поднять ее сексуальную привлекательность.

В наш век, когда самые популярные айдолы фотографируются с какими-то веревочками вместо трусиков, а то и вовсе – едва прикрывшись каким-нибудь предметом, когда обнаженное тело самый популярный товар в сети и на обложках журналов, когда девушки из секс-индустрии раздают автографы и получают неплохие гонорары – такого рода поворот вполне вероятен.

– Ты чего такой задумчивый? – спрашивает меня Хината. Мы с ней сидим за столом, ужинаем. Обычная жареная рыбка, суп, салатики, тофу. Зеленый чай. В гостиной включен телевизор, мама смотрит свое любимое вечернее шоу, где ведущие промывают косточки пришедшим в студию гостям. А я и вправду завис над своей порцией жареной рыбки, вяло тыкая ее палочками.

– Со своими девчонками чего не поделил? – она улыбается. Хината у нас младшенькая и любимая дочка, у нее с внутренним ощущением собственной ценности все в порядке. Она искренне считает себя самой-самой и не капельки в этом не сомневается. Хорошо быть Хинатой, да.

– Да у меня-то с ними все в порядке – отвечаю я, подцепляя кусочек рыбки палочками: – это у них между собой намечаются противоречия.

– Ага, неприятности в раю! В гареме моего старшего брата происходят интриги и подковерная борьба за внимание и доступ к телу! Но только настоящий Сыщик Любви может раскрыть цепочку ужасающих преступлений против человечества! Узрите! Супер Сыщик Хината! – она привстает со стула и принимает позу какой-то героини из аниме или манги – приложив одну руку с оттопыренными пальцами в форме буквы «V» к глазу, а другую – подняв в воздух.

– Сыщик Любви? Звучит так, будто человек ищет любовь где-нибудь под матрасом.

– Ээ… неважно. – отмахивается Хината: – ну, расскажи в чем там у тебя дело? Страсть как охота про отношения в твоем гареме услышать!

– Нет у меня гарема – отрицаю я: – и не будет. Гарем содержать надо. Это ресурсы нужны – как материальные и физические, так и психологические. А вас толпой никто не выдержит. Тебя то одну твой будущий муж как увидит – так под одеяло спрячется с посттравматическим синдромом.

– Чего?! Я не такая страшная! – возмущается сестренка и прищуривается на меня: – возьми свои слова обратно!

– Ты еще как страшная, Хината-чан, только не в физическом смысле. В физическом смысле ты у нас красотка. А вот в плане характера… сочувствую я твоему будущему мужу.

– А ты не переживай за чужих мужиков! Ты за свою сестренку переживай! – отвечает Хината, успокоившись. Она – красавица, а остальное неважно. Видимо так у нее мозг работает. Можно назвать ее маньячкой, убийцей, кем угодно, но – красивой. Характер свой исправлять она не собирается, полагая его неизменимой частью себя. Вот такая я есть. Красивая и с характером. А ты думал?

Мои мысли плавно возвращаются к Томоко и Мико. Подозревал я Мико с самого начала. Натсуми такого бы не сделала, у нее и так статус главы прайда есть, ей эта возня до лампочки, опускаться на уровень ниже она не станет, так, рыкнет пару раз, приводя заблудших с дороги в чувство и все. Кэзука… ее я не знаю достаточно близко, но успел заметить, что она скорее на подхвате. Что-то предлагается, и она готова в этом участвовать, помогать раскручивать тему, доливать масла в огонь и все такое. Но сама первой не начинает, предпочитает оставаться в тени. А вот Мико… Мико как раз может. Потому что это она в их прайде играет роль энергичной и креативной. Она в постоянном поиске «веселухи» и адреналина. Именно она подошла ко мне первой, именно она первой начинает задирать всех вокруг, именно она является драйвером и заводилой. Это она придумывает веселые игры из разряда «спрятать чей-то портфель и наблюдать как владелец ищет его» или конкурс «кто придумает самое обидное прозвище». Уже потом – подтягивается тяжелая артиллерия в лице Натсуми, но сперва, сперва всегда идет Мико. Самое интересное, что слив фотографии Томоко в чат для нее это просто один из эпизодов «смотри чего я знаю» и «а давай сделаем, посмотрим, чего выйдет». Никакой стратегии за этим действием не стоит. И тактики тоже. Это действие ради действия. Так дети бросают камни в воду – понаблюдать за расходящимися кругами. Само по себе действие не вредное, даже полезное, любопытство это не просто свой нос куда угодно засунуть, любопытство – это важное преимущество в гонке выживания и всей этой эволюции. Потому что любопытные особи может сами живут и не сильно дольше своих соплеменников, потому что постоянно задаются вопросами вроде «а что будет, если засунуть пальцы в розетку». Но их соплеменники как раз имею все преимущества наглядного обучения на чужом примере. То есть для вида это очень полезно. Однако для конкретной особи – может обернуться неприятностями. В нашем случае – Мико не хотела чтобы Томоко изнасиловали и избили в этой кладовке для спортивного инвентаря, она просто хотела посмотреть что будет. Но Томоко от этого не легче. Совершенно не легче. И Мико еще повезло, что это Томоко. Вот если бы это была Шизука, да еще узнала бы кто виновник… то у Мико были бы совершенно реальные неприятности. Шизуке, когда она в свой раж входит – социальные рамки побоку. Она психопатка и как таковая ее способность к эмпатии уменьшена. Воткнула бы Мико ножик между ребрами и все. В общем, ситуация запутанная, но распутать ее возможно. Надо только вывести себе ИКР, согласно ТРИЗ, а потом выработать алгоритмы. Итак, какой же в данном случае будет Идеальный Конечный Результат, согласно Теории решения изобретательских задач?

– Если твои девчонки ссорятся между собой, то тебе нужно их примирить – говорит мне Хината: – выбрать одну из них ты всегда успеешь. Хотя мне больше первая понравилась, она вежливая и добрая. Если ты ее в дом приведешь, то я с ней буду в выходные по магазинам ходить.

– По магазинам это хорошо – говорю я: – это просто замечательно что ты в состоянии по магазинам ходить. Ноги есть, чего ж не ходить.

– Вторая девочка какая-то напряженная была. А с остальными ты нас не знакомил, хотя в моей школе говорят, что у тебя весь твой класс уже в гареме. Айка-тян очень расстраивается, имей в виду. Она тебя выращивала, поливала, удобряла, ждала, когда ты созреешь… а едва плод поспел, так конкурентки налетели.

– Чего?!

– А ты чего думал. Она ж к нам домой вот уже лет пять как ходит! – подбоченивается Хината: – у нее виды на тебя. А ты даже на свидание ее ни разу не пригласил!

– Мелкая она для меня и для свиданий еще. Вот лет через пять … – цитирую я незабвенную Мидори-сан.

– Пять лет это долго – прикидывает Хината: – и потом – любовь не знает границ и ограничений!

– Любовь еще как знает границы. – подает голос с дивана мама: – она проходит прямо вот тут, через порог этого дома. И с этой стороны границы я тебе голову откручу, если у тебя там что…

– Ну мама! Я же не про себя!

– А я про тебя! Смотри у меня! – грозит мама, не отрываясь от просмотра вечернего шоу. Удивительное свойство – слышать все, что происходит в доме, даже несмотря на включенный телевизор. Довольно громко включенный, надо сказать. Я встаю из-за стола, сегодня у нас дежурная по уборке стола и складыванию посуды в посудомоечную машину – Хината, а потому я просто встаю, кланяюсь, благодаря за вкусный ужин. И прохожу в гостиную. Сажусь на диван рядом с мамой. Она бросает на меня взгляд и снова углубляется в просмотр своего шоу. На экране ведущий выпытывает что-то у блондинки, которая смеется.

– Как у тебя дела, ма? – спрашиваю я и мама давится вином, кашляет и смотрит на меня.

– Ты заболел? – спрашивает она: – ну-ка иди сюда, я температуру померю…

– Да не заболел я! – говорю я, но мама не слушает возражений, она наклоняет мою голову к себе и прикладывается своими мягкими губами к моему лбу. Пахнет она просто изумительно.

– Вроде нет температуры – говорит мама, ставя бокал с вином на журнальный столик: – может съел чего-нибудь? Как себя чувствуешь?

– Нормально я себя чувствую! С чего это ты… – отбиваюсь я от мамы, которая не на шутку забеспокоилась.

– Ну как – отвечает та: – Кента-кун вдруг решил поинтересоваться как я! Наверное, что-то с тобой случилось… заболел там.

– Ну ма! – выдаю я совершенно не мужественную сентенцию. Конечно, и сам Кента, да и я в его теле – совершенно мало, преступно мало обращали внимания на маму и ее дела, это правда. Привыкли все, что просто утром готов завтрак, в доме всегда чисто, одежда выстирана, а вечером на столе появляется вкусный ужин. Как там – кто везет, на том и едут.

– Ладно, ладно! – машет рукой мама: – чего хотел, говорит уже. Или… – она делает круглые глаза: – неужели настал этот день?!

– Этот день?! – отзывается Хината от посудомоечной машины: – какой день?!

– Вот и настал этот день… – качает головой мама: – а ведь я совершенно не готова. Я думала, что ты еще не готов. Но этот день настал… – она смахивает несуществующую слезу с глаз: – давай! Задавай свои вопросы про то, откуда берутся дети!

– Эээ…

– Вообще-то мы с твоим отцом договорились что эту беседу с тобой проведет он, но раз уж так вышло… спрашивай! – мама берет с журнального столика бокал и приканчивает его одним глотком. Наливает себе еще вина. Смотрит на меня. В такой щекотливой ситуации, когда совершенно непонятно, то ли надо мной так тонко издеваются, то ли мама серьезна – у меня не остается никакого другого пути. Никакого другого способа прекратить все это нет. Я закатываю глаза и …

– Ну мам! – выдаю в эфир свой совершенно не мужественный вопль о помощи. Никто не может игнорировать маму, даже если ты самый мускулистый и волосатый варвар в мире – если мама напишет «почему без шапки?!» – тут любой Конан Варвар, Разрубатель Черепов Несущий Смерть – ответит точно как я. И оденет шапку. Потому что мама не понимает, что мешает нести смерть в шапке.

– Ты стал такой большой – продолжает наслаждаться ситуацией мама: – и уже задаешь вопросы и пестиках и тычинках. Не то, что твой отец, он так и не знал что и куда, пока я ему не показала.

– Ииииу! Мама! – подает голос Хината: – фу о таком говорить!

– По-твоему, если я твоя мама, то я уже и не женщина? – искривляет бровь мама и Хината тут же затыкается. Она у нас избалованная и самонадеянная, но умная. И суицидальными наклонностями не страдает. На такой вопрос вообще нет правильного ответа. И это даже и не вопрос вовсе. Это скорее проверка адекватности отпрысков в прайде. Кто не проходит проверку – получает люлей до степени выправления мозгов и встраивания в существующую реальность. То есть ответить «ДА» или «НЕТ» – тут никак. А у Хинаты пока с комплиментами кому-то другому туговато, поэтому бразды правления в разговоре переходят ко мне.

– Мама ты самая красивая и умная женщина на свете! – честно признаюсь я: – и если бы не папа, то я обязательно на тебе бы женился! Вся моя надежда – найти такую же как ты и быть счастливым с ней!

– Хм… – мама тщательно проверяет зрачок моего глаза на сарказм и кивает головой, удовлетворенная ответом.

– Да, это так – говорит она и отпивает глоток из бокала: – надо сказать, что быть самой красивой женщиной на свете так утомляет. И другой такой ты не найдешь, сынок. Но, если постараешься – то сможешь найти кого-то, кто не вызывает у меня тик левого глаза, а это уже немало.

– А сейчас у него какие? – Хината наконец закончила с посудомоечной машиной и уборкой со стола и подошла поближе, перегнулась через спинку дивана: – тебе такие не нравятся, ма?

– Никогда не высказывай свое мнение относительно женщин в присутствии мужчины, который с ними общается. – мама протягивает руку и щелкает указательным пальцем по носу Хинаты. Хината делает «Ой!» и отскакивает назад. Мама ухмыляется.

– Запомните, детки – говорит она, подняв к потолку этот самый палец: – мужчины только думают, что это они выбирают женщин. На самом деле это мы им позволяем… выбрать. Вернее … сделать выбор. На самом деле – у них нет выбора.

– Вот что-то подобное я сейчас и чувствую, угу. – киваю я.

– Вот и настал тот день, когда мой сын спрашивает у меня совета насчет своих девушек. Я сейчас буду плакать. – уверяет нас мама. Глаза у нее совершенно сухие. Плакать она будет, ага.

– Да я не спрашиваю… то есть, о чем это я! Конечно, спрашиваю совета! – мгновенно перестраиваюсь я. Презумпция молодых – не слушать ничьих советов. Старики понимают, что каждому свое, но все же готовы выслушать любую точку зрения. Я тут вроде как посередине и надо впитывать всю мудрость, которую мне готовы передать. Как говорят в восточной части Киото – гордость ведет к поражению, а скромность вознаграждается. Скромнее надо быть, а то хвост тут распушил – все то я знаю и все то я умею. Ни черта я не знаю, особенно по части женщин и их вывертов сознания. А мама у нас – квинтэссенция женщины, при этом она искренне обо мне заботится, а значит в отличие от всех остальных женщин – может поведать мне Большой Секрет Всех Женщин. Возвращаясь к пословицам восточного Киото – женщина захочет – через скалу пройдет. Заметьте – женщина. Чего там хотят мужчины – никого не интересует, даже самих мужчин.

– Итак! – мама поднимает палец вверх: – первое! Никогда не верь женщине!

– Мама! – это возмущенная Хината. Она считает, что я не заслуживаю доступа к Великой Тайне Всех Женщин, она полагает что я получу силу, которая сломает меня и сделает меня Темным Диктатором, что я непременно употреблю это знание во вред женщинам, порабощая их, или что гораздо хуже – растреплюсь всем об этом. Наивная девочка не понимает, что мама все продумывает на два хода вперед… при этом не пользуясь обычной логикой и рациональным складом ума. Вот и этот совет… словно совет Бернарда Шоу – никогда не слушайте ничьих советов, включая и этот. Совет мамы – не верить женщинам, включая ее саму.

– И второе – если ты не веришь женщине, то ты никогда не сможешь завоевать ее доверия. – заканчивает мама сентенцию и бокал вина.

– Мама? – хмурится Хината.

– Спасибо, сенсей! – я встаю и глубоко кланяюсь нашей Хранительнице Домашнего Очага и Самой Красивой Женщине На Свете: – ваши слова будут вырезаны в моем сердце и написаны иглами в уголках глаз! Поистине знание – это сила!

– Ступай и используй эту силу мудро – кивает мама: – и посуду за собой уберите! Масло в холодильник поставьте!

Глава 4

Любое сражение должно быть подготовлено заранее, знающий свое дело полководец не просто стоит в полевом шатре со своими соратниками и водит пальцами по карте, но выезжает в поле, посмотреть своими глазами на местность, проверить почву, по которой пройдет тяжелая боевая конница, холмы, кручи которых должны вымотать атакующих и лес, который должен скрыть передвижение запасных полков. Но этого мало и знающий полководец не будет рано ложится спать в ночь перед сражением, он пройдет между раскинутыми палатками своего лагеря, прислушается – о чем говорят у костров, что поют, над чем шутят, на что жалуются. Что они едят, в каком состоянии доспехи и одежда, что пьют и о чем думают. Потому что в момент битвы что-нибудь обязательно пойдет кувырком, не так как запланировано, так, как никто не мог предусмотреть.

Поэтому я заранее отвел Томоко в сторонку на уроках и проинструктировал ее, а потом – проверил ее зрачок на предмет сомнений и колебаний.

– Конечно, хозяин – кивает Томоко, не усомнившись ни на секунду: – как скажете.

– Хм – говорю я, окидывая ее взглядом: – Точно? Как-то ты быстро согласилась…

– Во-первых я все еще ваша рабыня, пока никто этого не видит. – отвечает она: – а во-вторых я тебе доверяю. Не как господину и хозяину, а как человеку, как однокласснику и моему другу. Ты не сделаешь ничего дурного Наоми-чан. Вернее… – она задумалась на секунду: – то есть, даже если ты и сделаешь что-то дурное с ней, то ей это будет на пользу. Значит так и надо.

– Не знаю, чем заслужил такой кредит доверия, но спасибо. – киваю я и протягиваю ей список на листе бумаги: – вот это надо купить. Вот деньги – я делюсь с ней своей драгоценной заначкой, которая возникла после того, как папа Кенты расторгался и сунул ему деньги. Сейчас я, скрепя сердце, передаю половину денег Томоко.

– Хорошо – кивает она: – я пропущу урок и …

– Необходимости пропускать урок нет – говорю я: – можно после уроков сразу в магазин сгонять, а я пока помещение и саму Наоми подготовлю.

– Как это ты ее подготовишь? – подозрительно посмотрела на меня Томоко, резко выпадая из роли «покорная рабыня преклоняется перед своим господином»: – … просто интересно…

– Ну мы же все-таки Клуб Экзорцистов – пожимаю плечами я: – разрисую ее тело каббалистическими символами, поставлю на живот восковую свечу из жира некрещенных младенцев, переверну Библию и зарежу черного козла.

– Обязательно черного? – наполовину в шутку, наполовину всерьез уточняет Томоко. Есть у нее такая манера – следовать моим шуточкам и усугублять их своими замечаниями. Эта черта в ней мне нравится, тут мы с ней прямо-таки дополняем друг друга, так что возможно, что лет через пять, когда и сама Томоко подрастет и у нее все подрастет… хм…

– Ты опять задумался – доводит до моего сведения Томоко: – снова о медсестре школьной мечтаешь? И что ты в ней нашел, она же старая!

– Она – зрелая, а не старая – отвечаю я машинально: – ей всего двадцать семь. Так что даже молодая.

– Так ты и правда о ней думаешь! – моргает Томоко: – надо же…

– Так. – я прекращаю бардак и шатание в танковых войсках: – не об этом речь. Купишь все по списку и сразу потом – в клуб. Личные половые драмы членов клуба – это в свободное время.

– Как скажете… хозяин. – сразу же включает «рабыня-мод» Томоко и опускает глазки: – сделаю все что в моих силах.

Звенит звонок, и мы спешим в класс. Вечером у нас много работы.

Нельзя преуменьшать значение символов. Более того, иногда трудно переоценить значение символов. Символы окружают нас, символы въедаются в наше подсознание с самого рождения, наша речь, слова, обозначающие явления – это тоже символы. Как там – если звезды это не просто слова, перестаньте называть их звездами. Когда мы говорим слово «Тигр» – это всего лишь набор звуков. Твердое «Т», протяжное «О», крепкое «Р» и наконец завершающее «А». Тора. Если разбирать это как слово, как набор звуков, как отдельные вдохи и выдохи – то это не несет никакого смысла. Так, человеческое дыхание, звуки издаваемые носоглоткой.

Но! Когда мы слышим эти звуки – то у нас в голове сразу же появляется картинка полосатой шкуры, клыков, горячего дыхания хищника, у нас в голове появляется ТИГР!

Говорят и человек как таковой появился только после того, как обрел способность к абстрактному мышлению, смог представить тигра в голове. И назвал его тигром.

Поэтому то, чем я сейчас занимаюсь вместе с Наоми – на самом деле имеет значение. Да, я не верю к Экзорцизм сам и сомневаюсь, что верит Наоми, но символы работают у нас в подсознании независимо от нас и нашего рационального разума. Как-то раз у Нильса Бора, увидев над входом в его лабораторию прибитую подкову, спросили – вы же физик! Лауреат Нобелевской премии! Неужели вы верите в такие суеверия? И Нильс Бор ответил – что вы, конечно же не верю! Но мне сказали, что подкова работает, даже если не веришь!

Поэтому мы с ней чертим на полу нашего клуба пентаграмму. Да, призывной круг, все как положено. Символы, размеры и прочие технические характеристики я взял из какой-то онлайн игры про драконов и некромантов, выглядит очень правдоподобно. Наоми тщательно перерисовывает символы, иногда поправляя очки. Она все делает тщательно, поэтому я не сомневаюсь, что пентаграмма будет нарисована точь-в-точь. Надеюсь, мы не вызовем Владыку Ада, Люцифера, Везельвула, или какого-нибудь Демонстратора Измерений типа Ааза. Хотя против парочки суккубов женского пола я бы не возражал. Нравятся мне суккубы.

Наконец появляется запыхавшаяся Томоко с двумя пакетами покупок. Принимаю покупки, направляю Томоко на помощь Наоми в построении пентаграммы. Ага, восковые свечи, есть. Открытый огонь в школе запрещен, но для свечей исключение, иногда бывает, что выключают свет и потому школьный совет вывел свечи за скобки. Так что никаких предписаний мы не нарушаем, особенно если поставить свечи на керамические блюдечки. По углам пентаграммы. Вот так. Выпрямляюсь и смотрю на дело наших рук. Выглядит вполне себе, хоть сейчас суккубов вызывай.

Томоко берет ведро и исчезает в коридоре, ей нужно приготовить смесь. Я – поворачиваюсь к Наоми.

– Наоми-чан – говорю я: – ты же уже поняла, что первым нашим кейсом будет твое дело, не так ли?

– Ты не делал из этого секрета, Кента-кун. – кивает Наоми и немного краснеет: – я готова.

– Хорошо. – говорю я и протягиваю ей пакет: – вот тут твоя одежда. То, что должно быть на тебе во время обряда. Рекомендую снять с себя все и переодеться в это.

– Эээ… – Наоми разворачивает пакет и достает оттуда белое кимоно. Самое дешевое из тех, что можно найти, практически одноразовое. Но все же кимоно. Она недоуменно моргает, видимо ожидая все что угодно, вплоть до бикини-веревочек и чулок на подвязках но только не это.

– Я отвернусь – говорю я, поворачиваясь спиной. Оставлять ее одну пока нельзя, все должно быть под контролем. За моей спиной раздается шуршание. Наоми переодевается, а я пытаюсь изгнать из воображения картиночки переодевающихся школьниц. Выходит, не очень, даже если пробовать квадратные корни вычитать.

– Я готова – наконец после минуты шуршания и движений за спиной. Я поворачиваюсь обратно. Наоми стоит передо мной, одетая в белое кимоно, по которому то там то тут разбросаны красные цветы. Она покраснела. Ее дыхание заметно участилось. Она почти готова. Возвращается Томоко с ведром, ставит его у дверей и присоединяется к нам.

– Наоми-чан – обращаюсь я к ней: – мы готовы к ритуалу. Сперва несколько ключевых правил. Во-первых, если тебе станет дурно или плохо – скажи мне об этом. Мы сможем продолжить в другой раз. Во-вторых, все что тут происходит – происходит по твоей воле и твоему желанию. Если в какой-то момент ты захочешь прервать ритуал – скажи об этом. В-третьих – постарайся следовать моим указаниям в точности, это повысит шансы на то, что у нас все получится. Все понятно?

Наоми кивает, потоми сглатывает комок в горле, прокашливается и говорит что все понятно.

– Хорошо – говорю я: – тогда сперва сделай пятьдесят приседаний. Я буду приседать вместе с тобой. И – раз! – и я приседаю. Недоуменно нахмурившаяся Наоми – тоже приседает. Она не понимает зачем это надо и если бы я не стал приседать первым – наверное не стала бы. Но мне необходимо чтобы ее волевая сфера ослабла, чтобы критическое мышление стало не таким критическим, чтобы у нее возникло туннельное зрение, а этого легче всего добиться с помощью усталости. Томоко – тоже приседает вместе с нами. Она быстро устает и прекращает на двадцатом разе. Мы с Наоми – продолжаем приседать. Я держу достаточно высокий темп, чтобы она следовала за мной.

– Хорошо – выдыхаю я, глядя на Наоми. Она устала, у нее сбилось дыхание. Тем временем Томоко зажигает свечи на пентаграмме, и я делаю приглашающий жест. Наоми входит в пентаграмму и инстинктивно занимает место в центре. Что я говорил о символах? Никому в голову не придет встать в углу пентаграммы или с краю, любой человек займет именно центр – так уж устроено наше сознание. Каждый человек, которому скажут встать в пентаграмму – встанет ровно посредине. Мы, люди – довольно предсказуемые существа.

– Нити… – вернее это веревки. Шпагат, купленный Томоко в хозяйственном магазине. Мы с Томоко довольно быстро растягиваем шпагат, цепляя его к заранее вбитым в стену креплениям. Через некоторое время часть комнаты напоминает не то затянутое паутиной логово огромного паука-людоеда, не то комнату-ловушку из боевика с Томом Крузом – нити прошивают ее везде.

– Теперь… маска. – Томоко передает мне маску для сна, я протягиваю ее Наоми и утвердительно киваю. Она немного колеблется, но надевает маску на глаза. Теперь она не видит нас. Томоко пролезает через нити к ней поближе и подтягивает за собой ведро со смесью.

– Итак мы начинаем – говорю я, глядя как Томоко споро закатывает рукава кимоно у Наоми. Закатывает их выше локтей. Вопросительно глядит на меня. Я киваю. Томоко берет ведро и погружает руки Наоми (та вздрагивает) в смесь. Смесь – липкая, отвратительная на ощупь, холодная и гадкая. Наоми стискивает зубы.

– Ты должна делать то, что правильно – говорю я, следя за тем, чтобы мой голос звучал глухо и отстраненно: – стой на месте. Это то у тебя должно получится.

– Стой – вторит мне Томоко, обмакнув каждую из рук в смесь и отойдя в сторону: – стой там, где ты стоишь.

– Что это? – бормочет Наоми: – что это у меня на руках? – смесь покрывает ее кисти и предплечья, тягучая, отвратительно пахнущая, марающая все, до чего она дотрагивается. Инстинктивно Наоми разводит руки чуть в стороны, чтобы не замарать белое кимоно. Отлично. Начало положено, все идет именно так как надо. Она стоит в центре, окружённая нитями шпагата, которые быстро покрывает смесью Томоко. Горят свечи. Я делаю шаг к выключателю и гашу свет. Единственным источником света остаются свечи по вершинам нашей пентаграммы. Томоко заканчивает покрывать шпагат смесью и присоединяется ко мне. Мы молчим. Наоми стоит и ждет.

Примерно через минуту она начинает беспокоится и водить головой по сторонам. Она ничего не видит, на глазах у нее маска, снять ее она тоже не может – ее руки покрыты липкой, отвратительно пахнущей массой и если она поднимает руки к лицу, то неминуемо замарает маску, лицо и одежду. Поэтому она все еще держит руки разведенными в стороны, но ее беспокоит тишина вокруг и поэтому она начинает поворачивать свое лицо из стороны в сторону.

– Ребята? – говорит она и ее неуверенный голос звучит в тишине кабинета: – вы тут? Что происходит?

Никто ей не отвечает и она, колеблясь – поднимает руку к маске на лице, но потом останавливает руку на полпути. Она не может снять маску, потому что на ее руках – липкая масса. Потому что они грязные. И она неминуемо замарается. А еще – она замарает маску, замарает кимоно. Которые не ее. Будь это ее собственность – она бы могла это сделать, но замарать чужую собственность… она ответственная девушка. Старший ребенок в семье, у нее еще двое младших – братик и сестра. Результат – она всегда отвечала за них. Всегда была виновата, если с младшенькими что-то случалось. Всегда думала о себе в последнюю очередь. И ей нельзя было ошибаться, цена ошибки была слишком высока для нее. Такая ответственность тяжела даже для плеч молодых родителей, чего уж говорить о ребенке – у нее практически не было детства. Были заботы. Подтереть нос, постирать пеленки, не забыть дать лекарства, проследить чтобы все поели… и только потом можно было делать домашнюю работу. Неудивительно, что староста так любит школу – в школе она отдыхает. Неудивительно что ее привлекает секс и все что с этим связано – для нее это символ свободы. Бунта.

– С этого момента – говорю я и Наоми вздрагивает, услышав мой голос: – с этого момента представь, что я – твой отец. А Томоко – твоя мама. Хорошо?