Текст книги "Древо войны"

Автор книги: Виталий Абоян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

35. 28 марта. Сеть

Он снова вернулся к обычному состоянию, в котором не было тела. Не было ничего, кроме потоков информации Сети и его сознания, нигде конкретно не закрепленного. Он был сразу везде и, вместе с тем, нигде. Биты, описывающие его сущность, можно было стирать в сколь угодно большом количестве – тут же в другом месте Сети возникали новые, и его сознание не останавливалось ни на миг. Собственно, он до сих пор так и не понял, что же представляет его сознание. Он никак не мог посмотреть те биты, которыми кодировался его разум, – разве можно заглянуть в самого себя? А может, и не было никаких битов? Насколько он мог судить, его появление в Сети было первым событием такого рода. До сих пор никому не удавалось облечь разум человека в цифровую форму и поместить его на носители.

Его восприятие расширилось до безграничности. Конечно, Сеть, какой бы огромной она ни была, имела свои физические границы. Но он не ощущал никаких границ. Он мог отслеживать процессы, происходящие повсеместно, а мог сконцентрироваться на каком-то одном. Здесь, в Сети, он мог все, что угодно. Он был здесь богом. Хорошим или плохим – не ему решать.

Но был в Сети и дьявол. То чужеродное сознание, что проносилось ураганом по виртуальности, не замечая ничего и творя свои непонятные дела. Что задумало это нечто? Он не мог понять, а остальные, похоже, его просто не замечали.

Он искал везде, он пытался впитать всю информацию, до которой удавалось дотянуться. И везде, куда бы он ни глянул, находил следы того, другого. Везде обнаруживалось что-то лишнее, что-то, чего не должно было там быть. Эти биты не нарушали работу системы, они вообще непонятно что делали. Но они что-то делали. Он отчетливо ощущал это. Вот только не мог постичь, чего добивался чужой.

Но он искал не следы пребывания в Сети чужого. Он искал его логово. У каждого зверя есть логово, и у этого оно должно быть. Но хитрый зверь спрятался хорошо. Он не оставлял никаких логов, никаких ссылок не вело к нему. Он не хотел быть обнаруженным. Разве только…

Только однажды он почувствовал слабый, едва уловимый поток с одного из серверов. Точнее… Нет, это был не сервер. Он не мог понять, что это такое. Что-то очень сложное. Но оно не было порождением чужого разума. Оно просто было включено в общую систему чужим. И оттуда исходили какие-то сигналы.

Он полностью скопировал данные. Попытался расшифровать их, и это ему удалось. Биты оказались схемой, чем-то вроде 3-D чертежа. Только с очень необычного ракурса, как будто схему составляли лежа на полу. Он сохранил файл в ячейке памяти чьего-то компа, автоматически запомнив ее адрес.

Больше он ничего не нашел там. Он попытался заглянуть на этот несервер, но так же внезапно, как появился, сигнал исчез.

36. 29 марта. Лаборатория биософтов «Мацушита электрикс»

Маверик пробыл в виртуальности недолго, минут двадцать. Потом самостоятельно отключился (и как у него это получается?) и куда-то уполз. Очень целенаправленно, как будто куда-то спешил. Ну, на то он и ученая мышь.

Странно, но ломиться в лабораторию так никто и не стал. Даже просто прийти никто не пытался. Видимо, Джорджа решили оставить в покое. Вне всякого сомнения, за всеми действиями, проводимыми в виртуальном пространстве его лаборатории, велось пристальное наблюдение. Но ему было все равно – пускай смотрят. Ничего интересного им увидеть не удастся. Все самое интересное произойдет здесь, в реале. И никто не будет видеть это.

Как только все данные были восстановлены из области резервного копирования, созданной предусмотрительным Скиннером, Джордж отпустил сотрудников по домам. Вся команда, за исключением, возможно, Франца, не скрывала радости от того, что, наконец, может уйти от ставшего вдруг небезопасным начальника на достаточное расстояние. Джордж знал, что домой они не попадут. Им предстоит тяжелая ночь в закрытых помещениях службы безопасности «Мацушиты». И в глубине души ему было жаль их. Но им ничего не угрожало.

Джордж обошел лабораторию и уничтожил все камеры наблюдения. Даже те, о которых, как думала служба безопасности, он не знал. Теперь он знал обо всем. Ему необязательно было видеть маленькие черные точки, поблескивающие стеклом микрообъектива, чтобы знать, где они спрятаны. А какие они хрупкие – легкий удар металлическим стержнем, вытащенным из клетки с кроликами в виварии, и камеры нет. Хватит подглядывать, вынюхивать и все фиксировать! Хватит! Теперь это только его проект! И никто не вправе знать, что и как он здесь будет делать!

Покончив с камерами, Джордж безжалостно отключил, оторвал и отрезал все провода, соединяющие его комп с сетью «Мацушиты». Машина негодующе верещала. Джордж понимал ее чувства, если допустить, что у нее были чувства. Еще бы – бедную машину лишили сразу считай что двух третей органов чувств, части мозгов и огромного массива памяти, к которому у нее отродясь был постоянный доступ. Но она обрела в обмен на это нечто большее, то, чего у нее никогда не было раньше, что она не могла понять и чего, похоже, боялась. Она обрела свободу. Теперь комп ни от чего и ни от кого не зависел. Никто не мог повлиять на его работу извне. Никто не мог вторгнуться в его владения и украсть его знания, объявив его проект своим. Никто!

Настало время действовать. Джордж открыл программу, позволяющую создавать цепочки молекул биософтов, подключил вирт-коннектор к разъему нейроконтакта за левым ухом. Виртуальное поле программы стало совсем маленьким после отключения всех сетевых соединений. Небольшой полупрозрачный куб со слабо светящимися зеленоватыми стенами заполняли разношерстные шары, символизирующие те или иные атомы. Джордж быстро, как будто он делал это раньше много раз, выхватывал нужные и складывал их в длинную цепочку нового биософта.

Он точно знал, чего хочет. Ему даже не нужно было запускать симулятор каскадной реакции, чтобы проверить действие биософта. Ему нужна была эта программа. Она была нужна Древу. Она нужна была им обоим.

Молекула разрасталась все больше, и скоро последний атом был добавлен в виртуальную картину. Оставалось только воплотить созданную формулу на синтезаторе.

Джордж вернулся в реальный мир. Как только перед его взглядом возникли серо-зеленые стены лаборатории, он почувствовал, как пристально за ним наблюдают. Со всех сторон: сверху, снизу и справа, он чувствовал людей со всевозможными подслушивающими и подглядывающими устройствами. Они хотели знать все. Ну, не страшно. Даже если они смогли считать что-то с его компа (а скорее всего – смогли), долго им не придется радоваться этому знанию.

Джордж отнес комп в каморку Франца, где располагался биосинтезатор. Пришлось еще немного повозиться с проводами – синтезатор был связан множеством пуповин с сетью. Потом подключил комп к агрегату и через десять минут получил пробирку с мутной синей жижей внутри. Его новый биософт. Осталось только загрузить программу.

В этот момент из коридора раздалось знакомое шипение открывающейся двери. Все-таки они не выдержали. Уж очень им интересно, что же такое он здесь делает.

Джордж взболтал мутную жидкость в пробирке и посмотрел ее на просвет. Испытаний не будет, подумал он и, резко запрокинув голову, выпил все до последней капли. Вкус оказался омерзительным. Джордж этого не ожидал, и его чуть было не вырвало. Только этого еще не хватало – вторую порцию зелья он сделать уже не успеет. Усилием воли ему все же удалось удержать вещество в желудке.

Пробирка и комп отправились в мусоросжигательный агрегат. Сверхвысокочастотное излучение за пару секунд превратило предоставленные ему вещи в пыль. Теперь следов не осталось.

Молекулы быстро проникали в кровь Джорджа. Они неслись по сосудам прямо к его мозгу, они заставляли мозг вырабатывать новые нейромедиаторы, генерировать новые, неизвестные ему доселе импульсы.

Сначала Джордж почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Потом стал слышать какой-то нечленораздельный шум, доносившийся, казалось, сразу отовсюду. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что слышит мысли людей, находящихся вокруг. Только слышал он всех сразу. Сотни мыслей наслаивались одна на другую, сотни никчемных, грязных, бесполезных мыслей этих жалких людишек. Они сводили Джорджа с ума своим гулом.

Он попытался прислушаться, вычленить одного из общего гама. Но ничего не получилось – вавилонское столпотворение только набирало силу в его голове. И среди всего этого гвалта проступало что-то мощное и притягательное. Джордж сразу, как только услышал, понял, что это. Это был Голос. Тот самый, только теперь он слышал его без подключения, прямо здесь, в реале. Но как же ему мешал шум, что создавали людишки!

Его мысли прервал шорох, донесшийся из основного помещения лаборатории. Сквозь прозрачную дверь Францевых владений Джордж отчетливо видел черную полоску ствола автомата, неровно подергивающегося на фоне серого пола. И теперь автоматы не были подключены к мозгу стрелков. Учатся на ошибках, подумал Джордж и усмехнулся. Теперь им это не поможет.

И вообще – как надоел этот бестолковый шум человеческих мыслей. Он физически ощутил, как нечто теплой волной, несущей смерть вокруг, отделилось от его тела и понеслось навстречу врагам. Навстречу мерзким людишкам, только и знающим, что насмехаться над умными людьми. А потом красть их идеи.

Спустя мгновение из лаборатории донесся стук упавших на пол тел, а еще через пару секунд в радиусе пятидесяти метров не осталось в живых ни одного человека. Теперь шум бестолковых человеческих мыслей не мешал ему слышать Голос Древа. Как же были прекрасны его звуки!

И, Джордж был уверен в этом, Древо тоже слышит его. И это доставляет ему радость. Только что-то тревожное слышалось в Голосе. Что-то пошло не так.

Но Джордж обязательно справится. Во всяком случае, люди теперь ему не помеха.

37. 29 марта. На борту рейса Санкт-Петербург – Калькутта – Сингапур

Владимир Кириллович не находил себе места. Огромное кожаное кресло в салоне первого класса казалось ему твердым, маленьким и неудобным. Стюардессы, разодетые в шикарные индийские сари, раздражали своей нерасторопностью, черная икра, что подавали к завтраку, похоже, протухла еще в Иране, где ее вынули из, видимо, дохлого осетра. Самолет нещадно трясло, двигатели гудели. Солнце гадостно светило прямо в правый глаз из-под не закрывающейся шторы. Все раздражало.

Владимир Кириллович понимал, что это его дурное настроение, что стюардессы очень вежливы, ласковое бордовое солнце, только-только показавшееся из-за горизонта, очень даже мило окрашивает салон самолета в розовые тона. И икра отличная, и Иран совершенно ни при чем. Только все равно раздражало все. Ничего он не мог с собой поделать.

Эти идиоты совсем ополоумели. В Сеть ее решили не пускать, а еще пару раз проверить, и если подтвердится (что должно подтвердиться, Владимир Кириллович так и не понял), то сказали, что ее надо пускать в расход. Ее. Ту самую. Девушку. Настю.

Владимир Кириллович в сердцах с размаха стукнул рукой о столик с остатками завтрака. Чашечки и тарелочки посыпались на пол. Немногочисленные пассажиры первого класса заворочались в кожаных эргокреслах, пытаясь разглядеть, чем вызван потревоживший их шум. Подбежала стюардесса. Владимир Кириллович послал ее в самых откровенных выражениях. По-русски. Ничего, индусы прекрасно знают, что это значит и куда им теперь идти. Стюардесса так и поступила, то есть ушла, не забыв при этом молниеносным движением сгрести с пола рассыпавшуюся посуду.

Он сам не знал, для чего отправился в Калькутту. Девчонку спасать. Спаситель выискался. И что он скажет? Здрасте, товарищи хакеры. Я за девчонкой, теперь я буду руководить сетевой частью операции. Или есть другие варианты? Чем он мог мотивировать свой поступок? Ведь ясно же как день, что если Лоуб говорит, что девчонку лучше убрать и черт с ним, с этим проектом, то, наверное, так оно и есть. Уж кому, как не Лоубу, печься об успехе проекта. Уж он-то, пожалуй, самый заинтересованный в успехе операции. Остается, конечно, еще один выход – Лоуб может сам попробовать прогрызть дыру. Большую и очень заметную. Только тогда ждать не придется – найдут его за час, а то и меньше. Но это уже его проблемы. Главное, что он готов на это пойти, лишь бы не пускать в дело девчонку. Что же в ней такого, что весь мир вокруг нее как будто с ума сошел?

Или бросить все к чертовой бабушке и скрыться с ней? Только, опять же, как ее забрать у Лоуба? Он не очень-то собирается ее отдавать.

Вопрос оставался открытым – что делать? Пока он летел в Калькутту.

38. 29 марта. Реальный мир. Место не установлено

Оба плохо понимали, что происходит. Мысли были разными, тела были разными, намерения и возможности были разными. Одинаковым было только одно – радость от возможности общения. Не с себе подобным, но просто с кем-то, кто хочет с тобой общаться. И может это делать. Наконец-то одному из них удалось наладить контакт с другим существом, имеющим желания и что-то непонятное. Что-то, что двигало им. Волеизъявление? Оно не могло понять, что это такое. Оно просто радовалось. И тот, второй, тоже с удовольствием приходил сюда. Сам не зная – зачем. Просто ему было здесь хорошо. Он, этот маленький комочек жизни, совсем не умел думать. Но от него шло тепло живого существа. И что-то, что можно было бы назвать мыслями. Что-то на них похожее.

Им было хорошо вдвоем. Только оно хотело большего. Оно хотело, чтобы других было много, и мыслей было много. И чтобы они были разные. Ведь это так прекрасно…

39. 29 марта. Калькутта

Все произошло как-то спонтанно и совсем не по плану. Собственно, и плана-то никакого не было. Просто Мухомор, проходя мимо Насти в длинном коридоре Лоубова дворца, подмигнул и отправился в сторону, где был выход из бункера. Настя как бы невзначай пошла следом.

Когда она подошла к шлюзу, Мухомор уже разговаривал с крупным индусом, расположившимся у двери. Видимо – охранником. Оба явно были недовольны друг другом. Настя шла к ним. Она хотела спросить у охранника, не выпустит ли он ее. Но не успела это сделать.

Когда она подошла к мужчинам, Мухомор уже вцепился руками в ворот формы стража, требуя, чтобы тот открыл дверь. Индус был заметно крупнее него, но Мухомор вцепился крепко и не отступал. Охранник изловчился и нажал какую-то кнопку на своем столе. Сирена не завыла, собственно, вообще никаких звуковых или световых сигналов не последовало, но из нескольких дверей в коридор высыпало с десяток слуг. И у некоторых в руках было оружие. Это очень не понравилось Насте.

Непонятно как, но Мухомору удалось швырнуть охранника так, что тот приложился головой о стену и на какое-то время потерял ориентацию. Этих секунд хватило, чтобы Мухомор успел набрать комбинацию цифр на кодовом замке двери.

Тяжелая металлическая дверь с шипением отошла в сторону. Путь к бегству был открыт. В считаные мгновения в Настиной голове успели пронестись мысли, правильно ли она делает, что бежит, не очередная ли это ловушка, и не подстроили ли это все Лоуб с Мухомором и кто там еще в этом участвует? Но вид открытой двери оставил только одну мысль – бежать, и как можно быстрей.

Настя рванулась в проем, всем телом отодвигая тяжелую створку. Она почувствовала, как Мухомор сунул ей в руку что-то маленькое и сказал, что это может пригодиться. Как только она оказалась снаружи, он стал закрывать дверь, одновременно что-то делая с замком. «Я закрою», – крикнул он, и в этот момент первые пули, выпущенные так и не успевшими добежать до места событий охранниками, ударили в металл двери. Первый удар, второй, третий. Потом Мухомор как-то странно всхлипнул, и пули снова застучали по металлу. Дверь с лязгом захлопнулась, но за мгновение до этого Настя успела увидеть, как Мухомор, весь в кровавых пятнах, медленно оседает на пол, прижимая тяжелую дверь спиной.

Это не было похоже на инсценировку. Мухомор умер совершенно по-настоящему. Умер, спасая ее. Еще одна смерть из-за нее. Сколько их еще будет? Сколько людей еще должны умереть, чтобы она, наконец, могла почувствовать себя в безопасности?

Она бежала по темному тоннелю, не разбирая дороги. Спотыкаясь о разбросанный по бетонному полу хлам, сбивая руки в кровь. Но каждый раз она вставала и продолжала бежать дальше. Звуков погони не было слышно. Видимо, Мухомору удалось сломать сложный кодовый замок, и охрана все еще возилась с ним, пытаясь открыть дверь.

Слезы катились по щекам, заливая глаза. Все равно в кромешной тьме тоннеля ничего не было видно. Она не знала, сколько уже пробежала. Она не знала, где она. Все, что она должна была делать – это бежать что есть сил. Так хотел Мухомор, он хотел ее спасти. И он поплатился за это. Как и все остальные – жизнью. Кто следующий?

День навалился на нее солнечной яркостью столь внезапно, что, полностью потеряв способность видеть, она рухнула на изрытый прогнивший пол древнего дворца, сильно разодрав штанину брюк. Из-под разорванной в лохмотья ткани медленными темными каплями текла кровь. В ее руках все еще был зажат маленький металлический брусок, который ей дал Мухомор, оказавшийся перочинным ножиком. И этим он предлагал ей отбиваться от преследователей? Она невольно улыбнулась и сунула нож в карман. Бедный Мухомор.

Настя без сил опустилась на какой-то бетонный уступ, обняв руками ноги и сдавив голень, из которой все продолжала сочиться кровь, и стала рыдать в полный голос. Ей было все равно. Пусть догонят, пусть используют и выбросят потом на помойку безмозглой дурой. Пусть делают что хотят. Ее уже по горло достал этот треклятый файл, Сеть, эти лоубы, хакеры, бандиты, японцы и все остальные, кому так нужен файл. Пропади все пропадом! Или, может, лучше самой все решить? Вон сколько вокруг арматур торчит – прыгнуть на одну с какой-нибудь покосившейся балки, и все, никому уже не добраться до нее.

Настя сама не заметила, как медленно вскарабкалась по уступу, на котором сидела, вверх, остановившись на самом краю. Внизу в разные стороны торчали три толстых, в пару пальцев, ржавых прута. Сзади по бетону в пыли тянулась грязная кровавая полоса. Выхода было два – или вперед на прутья, и все закончится очень быстро. Ну, если упасть неудачно, то все равно максимум час. Или назад, по крови, рваться к заветному файлу «Мацушиты». Она не знала, что выбрать. Ее взгляд падал то на прутья, то на измазанный кровью бетон. Казалось, время для нее остановилось. Во всей вселенной была она одна, и перед ней открывалось два пути. Вперед или назад. Вперед или…

Дурнота подкатывала комком к горлу, перед глазами все начало плыть. Она уже с трудом цеплялась за шершавый бетон, еще несколько мгновений, и ее тело само бы решило, в какую сторону идти. Ее снова качнуло, руки промахнулись мимо опоры – всего сантиметр отделял ее от падения вниз. Голова ничего не соображала.

И вдруг резкий голос, неизвестно откуда взявшийся в ее вселенной, разорвал пелену, и Настя инстинктивно схватилась за неровный шершавый край, окончательно сдирая с пальцев кожу, останавливая ринувшееся вниз тело. Она зависла, схватившись разодранными пальцами за край бетонной платформы и зацепившись носком ботинка за ржавую петлю арматуры, пробившуюся наружу сквозь треснувший бетон. Прямо перед ее глазами, в паре метров внизу, лепестками смертоносного цветка торчали три железных штыря. Она больше не падала, но и не могла забраться обратно. И сбитые пальцы, из последних сил цепляющиеся за крошащуюся поверхность, долго не выдержат.

– Нет, Настя, остановись! – кричал голос сзади. – Не надо, стой!

Идиот, подумала Настя. Ее мысли быстро возвращались на привычную орбиту. Лучше бы помог, чем орать.

— Стой! Не прыгай! – не унимался голос.

— Да не прыгаю я! – кряхтя от натуги, прошипела Настя. – Я падаю.

— Сейчас, – сказал голос. Теперь он был намного ближе, а еще через секунду сильные мужские руки подхватили ее снизу, больно сжав левую грудь, и дернули наверх. Намертво сжавшиеся пальцы еще раз чиркнули по бетону, сдирая последние остатки кожи, и она упала на что-то мягкое. Видимо, на владельца сильных мужских рук.

— Спасибо, – немного отдышавшись, сказала Настя. Ее спаситель уже выкарабкивался из-под нее. Что-то в произошедшем показалось Насте странным, но она еще недостаточно пришла в себя и все никак не могла понять, что было не так.

— Не за что, – ответил спаситель и как-то испуганно отдернул руку с ее груди. Это был мужчина лет пятидесяти пяти, коротко стриженный, с небольшим, но отчетливым животиком. Обычно одетый. Говорящий по-русски, что само по себе уже было странным в трущобах Калькутты. Половину его лица закрывали большие, совершенно черные очки, так что разглядеть его глаза Настя не могла. Как и в прошлый раз. Несмотря на дурноту и головокружение (видимо, крови из рваной раны на ноге вытекло много), она была уверена, что это тот самый мужик, что вывез их с Мухомором из аэропорта. Он что, следил за ней, что ли?

И она поняла, что казалось самым странным: он назвал ее по имени. Откуда он мог знать, как ее зовут? Нет, он совершенно точно за ней следил. Еще одна сила, которой нужен файл?

Настя украдкой оглянулась на провал со штырями – может, еще не поздно вернуться к пути вперед? Только нанизываться на штыри больше не хотелось.

— Вам тоже нужен этот файл? – спросила она, глядя прямо в его черные очки. Нет, кроме очков что-то еще в нем было знакомо. Где-то она видела его раньше. Еще до того, как все началось. Или в самом начале? Она никак не могла вспомнить.

— Подожди, – он не ответил прямо. Ни да, ни нет. Только «подожди». Стало быть, он собирался торговаться. Еще один торговец. Да что им всем далось в этом файле?

Настя шагнула назад, став в сантиметре от края. Теперь он не успел бы ее схватить, если бы она прыгнула вниз.

— Отвечайте!

— Подожди, – снова сказал он.

— Чего? – спросила Настя. Она чувствовала, он не уверен в том, что делает. Она была нужна ему. Всем нужна она, чтобы достать файл, который им тоже нужен. Похоже, очень нужен.

— Я… – он замялся. Он и на самом деле не мог подобрать слова.

— Вам. Нужен. Файл. Который. Могу. Достать. Только. Я? – чеканя каждое слово, спросила Настя.

— Да. Но не только ты.

— Вот как? – Настя искренне удивилась. – Тогда чего вы все ко мне при-дол-ба-лись?! – выкрикнула она. – Вот пусть нетолькоя его и достает. Мне не нужен ваш файл. Провалились бы вы вместе с ним!

— Но… Только… – Он никак не мог найти нужные слова. – Дело не только в файле. Вернее, не в файле вовсе. Я не за тем сюда пришел.

— А за чем? – Настя не понимала, что происходит, но отчетливо начинала чувствовать себя хозяйкой положения.

— За тобой.

— Угу, – недоверчиво промычала девушка. Кто бы сомневался, что он пришел сюда именно за ней. Файлом здесь и не пахло. Пахло собачьим дерьмом. И рухлядью. И Индией еще пахло. Такой назойливый запах благовоний.

Сзади подозрительно зашуршало. Послышались приглушенные крики и далекий топот нескольких ног. Охранники Лоуба, наконец, открыли дверь. Скоро они будут здесь. Нужно выбирать – или обратно к Лоубу, или с этим героем-любовником, что пришел за ней, или на штыри. Нет, штыри, это, пожалуй, лишнее в списке. И Лоуб – было ясно как день, что он ее не отпустит. И даже если можно будет, мозги ей сохранять не станет. Они, ее замечательные мозги, нужны Лоубу только один раз.

А этот, в очках… О нем пока ничего не известно. Ни хорошего, ни, что более примечательно, плохого.

— Пойдем, прошу тебя, – мужик протянул к ней руку в просящем жесте, – клянусь, я не обижу тебя.

Ну, во всяком случае, пока – это спасение.

— Только мне нужен комп, – сказала она. – Без регистрации. И не ломаный. Мне барахла не надо. Сможешь достать?

— Хорошо, смогу, – ответил очкастый и почему-то рассмеялся.