Текст книги "Древо войны"

Автор книги: Виталий Абоян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

3. Сеть. Время и место не установлены

Когда мир начал рассыпаться, не в переносном, а в самом, что ни на есть, прямом смысле этого слова, рассыпаться на куски, сначала маленькие, как крупные песчинки, потом все больше и больше, а потом стал валиться, словно рухнувшая под напором разбушевавшейся стихии дамба, он подумал, что теряет рассудок. Он пытался закричать, но звука не было. Странно, но звуков не было никаких. Мир рушился совершенно бесшумно. Да и слово «рушился» не совсем правильно описывало происходящее. Мир просто исчезал. В никуда. Постепенно вместо домов и улиц, хмурого, затянутого плотными тучами неба и мокрого, хлюпающего растаявшей снежной кашей тротуара, вместо машин и людей появлялось серое ничто. Вернее оно было не серое. Оно было никакое. Как туман, которого нет. Все просто исчезало. Вот последние куски реальности отвалились, словно слой старой облупившейся штукатурки с древнего фасада, несколько раз кувыркнулись и перестали существовать. Вместе с самим понятием пространство. Все. Зацепиться было не за что. Нет пространства.

Он пытался кричать, но кричать было не чем. Он это понял как-то вдруг. Осознание, что больше нет тела, пришло само по себе. Еще до того, как он попытался посмотреть на руки и ничего не увидел. Собственно, видел ли он. Глаз, надо думать, тоже уже не было. Да и на что смотреть, если кругом Ничто? Безграничное бесцветное Ничто.

Он понял, что сходит с ума. Ум, вроде бы, еще был. Ведь он все это осознает. Только недолго ему, уму осталось. Осознавать было решительно нечего. Совершеннейшая пустота.

Казалось, вечность сменяется вечностью, но ничего не происходит. Никакого изменения, никакого движения. Меняться нечему, двигаться некуда. Все здесь. И всегда.

Спустя нескончаемую череду вечностей – тысяч, миллионов лет, невозможно сказать сколько – он стал выдумывать способы отсчета времени. Ничего не выходило. Потому что ничего не менялось.

Тогда он постиг вечность и смирился с ней. Сознание угасало. Но нет ничего более жизнелюбивого, чем сознание. Телу все равно, оно лишь функционирует. Только сознание борется до последнего, пытаясь спасти тело, ибо без тела сознание существовать не может. Во всяком случае, так он думал много вечностей назад. Тела не было, сознание уже даже с трудом вспоминало о том, что оно все-таки было раньше. Мысль о теле тяготила его. Так сколько же он тут думает? Тут, сколько, время… сознание боролось, оно вбирало в себя Ничто, оно было сильнее Ничто. Что может противопоставить Ничто сознанию, имеющему волю?

Где-то далеко-далеко, на самых границах разума он почувствовал время. Еще вечность спустя он заметил во времени знакомые знаки. Появились знаки! Ничто уступило, оно вливалось во время. И время было точным сетевым хронометром. Еще вечность и он мог считать ее. Вечность равнялась двадцати одной наносекунде. Как долго тянулись наносекунды. Казалось, динозавры успели зародиться и вымереть за наносекунду, а через десять наносекунд даже память о них развеялась в четком ритме сетевого хронометра. Счастье наполняло его с каждым ударом хронометра, с каждым распадом ядра атома, поддерживающего его ход.

Ядра, атомы, молекулы. Все в движении, все летит. Вокруг все двигалось. Тысячи потоков, пересекая друг друга, летели повсюду. Мириады нитей опутывали его. Ничто больше не было. Он попробовал перемещаться между нитей, и у него получилось. Он порхал сверху вниз, справа налево. И в обе стороны сразу. Он был внутри пространства, и у него было время.

Несколько долгих наносекунд он наслаждался чувством безграничного счастья, летая между потоками электронов, зависая над атомами. Но это ему быстро наскучило. И тогда он стал думать. Мысли рождались сами собой, образовывали какие-то новые немыслимые формы. Целых четыре секунды ему понадобилось, чтобы осознать, что переплетающиеся вокруг мириады светящихся нитей, это потоки информации.

Их было бесчисленное множество. Конечно, он мог бы их сосчитать все за ничтожно короткое время. Но они постоянно исчезали и их место занимали новые. С каждым мгновением их становилось все больше. На месте только что обрубленной нити вырастал десяток новых. Они ветвились и перепутывались между собой, образуя непроходимые лабиринты. И он знал только одно место, где происходило подобное. Только одна гидра могла породить такое количество голов. Он был в Сети. В безграничной всемирной виртуальной Сети. Он не был погружен в виртуальность. Вся Сеть была перед ним. Он мог бы заполнить ее всю собой, вобрать в себя все потоки, но он не мог управлять ими.

Три наносекунды он пребывал в состоянии, близком к отчаянию. Седьмую часть вечности. Потом он попытался влиться в один из потоков, но тот тут же исчез. Информация не хотела принимать его. Не раздумывая ни одного мгновения, он ринулся в другой поток, отдав себя на волю течения. Много вечностей бурный поток бросал его из стороны в сторону, в какие-то моменты сознание цеплялось за разные ориентиры. Он не совсем понимал что это, но по наитию, оставшемуся от прежнего его существования, знал, что движется в нужном направлении.

Спустя пятьдесят три секунды он заполнил частичками своего сознание всю Сеть, а Сеть проникла в него, слилась с ним в одно неделимое целое. И тогда мир открылся перед ним. Он стал чувствовать его. Он был везде, он знал все, что происходит в Сети. Информация снова стала иметь смысл. И смысл вернул его сознанию то, что называют Эго. Тысячи и тысячи информационных меток несли следы присутствия его прежнего Я. Этого медлительного убогого материального создания, для которого слово вечность было лишь звуком без смысла, а мысль текла так медленно, что не хватало терпения проследить ее движение.

Он стал постигать мир. Сознание требовало впечатлений, а скорость восприятия дарила ему мириады впечатлений в секунду. Только одна вещь омрачала его теперешнее существование – он не мог влиять на структуру Сети, он не мог ничего изменять. И, более того, сам он не нес в своей сущности никакой информации, и поэтому его никто не замечал. Он мог видеть и знать все, но он был один в Сети. Но этот факт не сильно беспокоил его. Пока. Ведь теперь он мог познать абсолютно все. Ведь в его распоряжении была вечность. Самая настоящая, безграничная вечность.

И вдруг он услышал зов. Его сознание наткнулось на Нечто, что не могло постичь. Это Нечто было безгранично чуждо, оно, казалось, не имело никакого смысла и, вместе с тем, требовало понимания. Оно вызывало ужас.

4. 24 марта. Сеть, закрытый информационный канал

Художники и дизайнеры поработали на славу. Зал был просто великолепен. Деревянные панели с резьбой на стенах, мягкое, чуть приглушенное освещение, тончайшей работы мебель, ковры на полу – все поражало своей красотой и богатым видом. В век виртуальности, когда нарисовать себе дворец мог практически любой проходимец, вжививший нейроконтакт, нарисованные типовыми конструкторскими программами дворцы даже приблизительно не могли сравниться с этим залом. Каждый штрих был прорисован с особой тщательностью, любая деталь устанавливалась на свое место только после дозволения главного дизайнера проекта. Но не только дизайн был отличительной особенность этого зала – неисчислимое количество спрятанных потайных ходов, которые было невозможно обнаружить даже очень опытному глазу хакера, вело отсюда во все уголки виртуальности. Более того, о защите инфоканала зала ходили легенды. Поговаривали, что делал ее тот же программер, что ставил защиту в Пентагоне. Конечно, имена таких людей мало кому известны. Это была виртуальная штаб-квартира Треста торговцев нелегальным софтом.

За круглым столом, стоявшим точно в центре зала, сидели трое. Больше в помещении никого не было. Разумеется, за каждым из этих людей наблюдали по нескольку программеров-телохранителей, но только наблюдали. Слушать и тем более вести запись им было строго запрещено. Никто и не пытался – платили хорошо, нарушивших правила наказывали только один раз. Второй раз было наказывать некого.

Беседа шла достаточно оживленная. Один рассказывал, двое других слушали, периодически перебивая говорящего вопросами.

– Таким образом, объект сейчас в Выборге. Никуда не денется. Его ведут мои люди. Правда пока не понятно, куда наш объект намеревается отправиться, но я полагаю, что ловить его в реале нет никакого смысла. Полученная информация говорит о том, что при себе у объекта ничего нет. Более того, совершенно не факт, что у него вообще что-то есть. Но он может быть полезен в дальнейшем. Мои программеры ума не приложат, как объекту удалось совершить это.

– Все-таки, какие-то более точные данные появились или все также расплывчато? – спросил господин, сидящий по правую руку от говорящего. Все трое имели солидную внешность, все были одеты с иголочки в дорогие, даже по виртуальным меркам, костюмы. Более того, приглядевшись, можно было заметить, что они похожи между собой как родные братья. Однако, как нетрудно догадаться, их внешность здесь имела мало общего с их реальным внешним видом. Они даже находились в разных странах и никогда не встречались лично. Сядь они в одном ресторане, никогда не узнали бы друг друга, потому что даже не подозревали, как двое других выглядят в реале. Однако этих трех нарисованных господ знали многие.

– Нет, точных данных не появилось. Все знают, что «Мацушита» что-то готовит, но что конкретно не знает пока никто. Эта троица вообще непонятно откуда взялась. Кстати, у всех троих на предплечьях обнаружили нарко-диски.

– Ну, это как раз и не удивительно, – засмеялся левый.

– Сами диски – да. Но вот, что в них было – понять не удалось. Одна основа.

– Что, думаете что-то новое? – спросил левый.

– Не знаю. В любом случае это не входит в сферу наших интересов.

– Конечно. По этой части – наши китайские друзья.

– Китайские друзья в последнее время как-то по очень многим частям стали специализироваться, – заметил правый. – Не от них ли эта троица?

– Думаю – нет, – ответил средний. – Спрашивал у китайских друзей лично, божатся, что никого не присылали. Конечно, могут и врать, но им не резон лезть на чужую территорию.

– Дай бог, чтоб так. А то потом их не остановишь, – сказал левый.

– Но дело не в китайцах. Со слов специалистов, никакое вещество до последней молекулы абсорбироваться организмом из диска не может.

– Тогда в чем дело?

– Остается один вариант – молекула, разрушающаяся до основы диска. Может стали таким образом от наркоконтроля шифроваться. Не знаю. Темное дело. А вы, – он кивнул в левую сторону, – поинтересуйтесь у китайских друзей на счет этой новинки. Все-таки, у вас с ними связи.

– Да, похоже, что-то очень большое в «Мацушите» происходит, – заметил правый.

– Думаете, «Мацушита» новый вид стимуляторов продвигает? Они же, вроде, наркотой не занимаются, – поинтересовался левый.

– «Мацушита» занимается всем. Не обо всем только рассказывает. – ответил правый, – А кто вообще такие эти ваши трое?

– Они из юридической конторы «Братья Калинины». Собственно, они и есть те самые Калинины, – ответил средний.

– Хороши у вас юристы. Ведут себя как мелкие бандиты.

– Ну, опыт, видимо, у них имелся. Все трое до получения юридического образования, которое тоже еще надо разобраться, откуда взялось, работали охранниками у одного питерского авторитета. Младший юристом так и не стал. Короче – обычная бандитская контора под юридическим прикрытием.

– Хм, сам себе адвокат, – усмехнулся левый.

– Но вы же не думаете, что троица интересовалась разработками «Мацушиты» самостоятельно? – спросил правый.

– Не думаю, но никаких концов пока найти не удалось. Но мы намерены продолжать работать в этом направлении.

– Хорошо, – согласился правый, – какие дальнейшие действия вы предлагаете?

– Как я уже сказал, продолжаем работать по линии Калининых. Далее – ведем наблюдение за объектом, он наверняка попытается прорваться в Сеть и что-то узнать самостоятельно. Я предлагаю войти с объектом в контакт, поскольку, судя по предшествующим событиям – это достаточно сильный хакер, кто-то из новых, еще ни к кому не прибившихся. Предлагаю вербовать объект в наш штат.

– Да, это, наверное, не лишено смысла, – заметил правый, – но только надо действовать аккуратно. Новый-то, новый, но уйти из Мацушитовской ловушки – это, знаете ли… Может быть этот ваш объект не так уж и прост, а прикидывается новичком.

– Может быть, – согласился средний, – хотя мое, подчеркиваю – мое личное впечатление, что объект сам не понимает, во что ввязался. В любом случае его надо вести предельно плотно. Эту часть я взял под личный контроль. Коллега, – обратился он к левому, – а вы не хотите поучаствовать на своем участке в реале? Все же «Мацушита» на вашей подведомственной территории.

– Обижаете. Уже во всю ведем работу. Но вы же знаете – «Мацушита» в вопросе безопасности большие молодцы. Человека своего мы туда в нужное место, конечно, внедрим, но на это потребуется время.

– Хорошо. Тогда продолжаем работать. Если появляются новые данные – связываемся как обычно.

– Хорошо, – согласились оба.

– Тогда до встречи, – сказал средний и его виртуальный образ осел мелким черным песком на пол перед стулом.

5. 24 марта. Здание «Мацушита электрикс»

В службе безопасности над ним сначала посмеялись, потом выгнали взашей. Собственно, этого и следовало ожидать. Разумеется, этот жирный боров Ван Гаас, этот мерзкий картавый голландец, и слушать ничего не хотел о том, чтобы поведать Джорджу о похищенных файлах. Он все посмеивался и тыкал толстым пальцем в грудь Карнеру, постепенно вытесняя его из помещения службы безопасности. На все вопросы он отвечал одинаково: «Не твое дело», «Иди отсюда» и «Со своими файлами разбирайся». В конце концов Джордж был вытолкнут за пределы офиса, и дверь с шумом захлопнулась перед его носом. Пытаться обойти программную защиту службы безопасности было бессмысленно. Ван Гаас хоть и жирный боров, но в деле создания охранных и боевых программ ему не было равных. Да и можно нарваться – вклинившись в систему безопасности хакерским путем, он автоматически становился вором. Нет, здесь ловить больше нечего.

Не зная, что делать, Джордж бродил по коридорам виртуального здания «Мацушиты». От реального оно не сильно отличалось, во всяком случае со стороны коридоров. В служебных помещениях все обстояло иначе, каждый подстраивал свой виртуальный мир под себя. Но делать там было нечего.

В итоге он вернулся к себе в виртуальный офис. Он силился найти хоть какую-нибудь зацепку, однако на ум ничего не приходило. Джордж сидел перед своим рабочим столом, тупо разглядывая мигающее двоеточие электронных часов. Где-то в начале четвертого утра он незаметно уснул.

Когда он снова вернулся из мира снов, часы показывали шесть двадцать пять. Голова болела, мир вокруг него постоянно норовил уплыть в сторону. Джордж никак не мог сфокусировать взгляд. Типичные последствия сна в виртуальности. Он уже несколько раз засыпал в виртуальном пространстве, заработавшись и просто отключившись от усталости. Всегда одни и те же симптомы – головокружение, головная боль, которая, казалось, вот-вот расколет голову на несколько частей, и невозможность сфокусировать взгляд. Как некоторые сумасшедшие любители сетевых развлечений постоянно спят в виртуальности, он просто не мог понять. Надо отключиться и выпить старый добрый аспирин. Пожалуй, сегодня пускай Франц самостоятельно занимается кроликами и третьей цепью. Кстати, выволочку ему все равно надо будет устроить.

Джордж уже начал шептать кодовую фразу для выхода из виртуальности, как вдруг все вокруг задрожало мелкой, но ощутимой дрожью. Карандаши, скрепки и прочая мелочь, лежавшая на столе, посыпались на пол. Что происходит? Джордж поднялся, имея четкое намерение выйти в коридор, и в этот самый момент стол, стул, книги на полках подпрыгнули и с оглушающим грохотом упали на прежние места. Джордж рухнул на пол, больно приложившись лбом о ножку стула. С потолка что-то посыпалось.

– Это еще что? – пробормотал он.

Быстро как мог он поднялся и рванулся в коридор. Он ожидал увидеть бурю из сброшенной со стен виртуальной защитной пыли, но там было чисто. Ничто не сместилось. Неужели это была атака на его кабинет? Но откуда? Все входы и выходы во внешнюю Сеть находились только в одном месте – та потайная дверь, что вела в казино «Осака». В остальных местах стены не соприкасались с Сетью. Даже если допустить, что кто-то смог пробить стену, то откуда он к ней подошел? С той стороны стройных цифр программы стен были только пустые ячейки памяти. Это равноценно вакууму в реальности.

Джордж быстро просмотрел код входа в Сеть. Внешне все было на месте, пыль не осыпалась, саму дверь видно не было. Вызвав интерфейс управляющей программы первого уровня защиты, он убедился, что никаких следов взлома там не было.

Собственно, в виртуальную лабораторию был еще один вход. Гораздо менее защищенный, чем этот. Это вход из общего сервера «Мацушиты», тот, через который он недавно ходил в службу безопасности. То, что инициатором утечки информации является кто-то из своих, было самой правдоподобной версией происшедшего. Джордж решительно ринулся к двери в общий коридор. И тут случилось ЭТО. Именно так, большими буквами. По-другому он не смог бы описать то, что произошло в следующее мгновение.

Сначала ему в лицо ударил порыв теплого ветра. Как бывает в сильную жару на каменистом пляже. На долю секунды Джордж ощутил подступившую дурноту, он зажмурил глаза, мысленно выругавшись по поводу сна в виртуальности. Когда он снова открыл глаза, пыльных стен коридора лаборатории перед ним не было. Не было ничего. Только глубокая, непроглядная темнота, из которой несся прямо на него туманный, слабо мерцающий гнилым зеленоватым светом ураган информации. Точнее описать ЭТО было невозможно. ЭТО не было облечено ни во что, оно не имело никакой формы. Его никак нельзя было нарисовать, да просто описать слов не находилось. Было лишь ощущение. Когда волна зелени (или это была уже не зелень?) окутала Джорджа, у него осталось только одно чувство – совершенно бес предметный, и оттого еще более страшный, животный ужас. Он попытался бежать, но не смог пошевельнуть и кончиками пальцев. Он больше не чувствовал своего тела. Мысли путались, внезапно он осознал, что не понимает даже свои мысли. Или это были не его мысли? Или не мысли вовсе? Его поглотило нечто настолько чужеродное, что он не мог даже воспринять эту информацию. Еще несколько секунд он барахтался в пространстве, не имеющем ни верха, ни низа, а потом мир перестал существовать.

Очнулся он от того, что что-то мягкое легонько щекотало его нос. Он попытался открыть глаза и застонал от боли. Казалось, под веки насыпали крупной соли. Слегка приоткрыв один глаз, он увидел расплывчатые очертания чего-то белого. С первой попытки понять, что это, не удалось. Только когда это белое, тихо попискивая, стало перемещаться, мягко погладив его шерсткой по правой щеке, он понял, что это Маверик. Мышонок. Как он попал в виртуальность? Само его присутствие в виртуальности почему-то не смущало Джорджа, его больше интересовал вопрос, как он туда попал. Господи, что с головой? Он попытался пошевелиться. Правую руку пронзило острой болью. Немного подергавшись, он понял, что лежит на ней. С трудом вытянув из-под себя одеревеневшую руку, ему удалось сесть. Голова кружилась беспощадно. Джордж несколько раз попытался открыть глаза, но сфокусировать взгляд так и не удалось, а спустя несколько секунд бесплодных попыток к горлу подступала тошнота. Сколько же времени он здесь провалялся в таком виде? Судя по ощущениям в правой руке, чувствительность в которой медленно, но все же восстанавливалась, не менее часа. Теперь мы в виртуальности и спим, и в отрубях валяемся. Занимательный вышел денек!

Все же как сюда попал Маверик? Биософты биософтами, но ведь мышонок не оснащен нейроконтактом. Да и какая для мышей может быть виртуальность? Это ж все плод больного человеческого воображения, подстегнутого видеосигналом, транслируемым в зрительные области коры мозга. Мысль о мышиной виртуальности рассмешила Джорджа, и после нескольких невнятных всхлипов, означающих смех, перед глазами снова поплыло. Что же его так приложило? Никак голова на место не станет.

Джордж, скрипя зубами от пронзившей тело боли, медленно поднялся, крепко вцепившись левой рукой во что-то твердое. Твердой опорой оказался пластиковый стол. Приложив массу усилий, он на несколько секунд сфокусировал взгляд и осмотрелся. Вроде не виртуальность. Вроде бы лаборатория. Вон терминалы компьютеров мигают зелеными огоньками, тихий гул кондиционеров. Тусклое голубоватое ночное освещение в экономичном режиме. Рядом на полу тихо возился Маверик. И никакой он не виртуальный. Обычный такой, белый Маверик, ползает где ни попадя, как обычно. Хотя сейчас ночь, его время. Вот только одно «но» во всем этом – он не произносил кодовой фразы выхода из виртуальности. Это он помнил точно. Помнил, что пытался, очень хотел его произнести, но… Вот-вот – попытки вызвали ужас от осознания того, что у него нет рта, чтобы произнести фразу. То есть, конечно, в виртуальности никакой рот не нужен, понятно, что все условно и можно прикинуться бесплотным духом, но он даже представить себе не мог, что говорит. По его ощущениям рот отсутствовал как явление природы. Слова могли быть только внутри.

Что же это было? Надо проверить память компьютера. Джордж рванулся к своему терминалу, но движение и мысль о компьютерах вызвали новый приступ дурноты, и его с чувством вырвало прямо на ковер, покрывающий пол лаборатории. Ну вот, еще и напачкал тут. Руки как-то сами собой нащупали второй ящик стола, порылись в нем уверенными движениями и извлекли пластиковый тарахтящий пузырек с белыми таблеточками аспирина. Три кругляшка выкатились на грязную ладонь и отправились в рот. Джордж подумал и сжевал еще две таблетки. Так и язву получить недолго. Хотя черт с ней, с язвой, язву он потом вылечит, в крайнем случае желудок пересадит, благо денег, если поднакопить, хватит. Сейчас не о язве думать надо. Надо что-то рассказать руководству, для этого необходимо хоть что-то понять самому. В крайнем случае – что-нибудь придумать. Но чтобы правдоподобно соврать, желательно понимать то, о чем врешь. А то, видишь ли, это не его проект, нет здесь его проектов! А чей же он тогда? Кто мозги уже натер думать и разрабатывать, кто десять лет в нищете жил, занимаясь теоретическими выкладками, может быть, Мастер этот? Нет его проекта, видишь ли! Это еще посмотрим, чей тут проект.

Как ни странно, но, распалившись от крамольных мыслей, Джордж почувствовал себя лучше. В голове прояснилось, и видел он уже вполне нормально. Только желудок начала сводить затяжная судорога и во рту появился солоноватый привкус крови – от возмущения он прокусил себе губу. Уже не заботясь о чистоте (ничего, уберут), он смачно сплюнул кровавое месиво на пол и решительно вонзил штырь нейроконтакта терминала в разъем за ухом.

– Ну, ну, – громко выкрикнул он в пустоту и нажал клавишу подтверждения входа в виртуальность.

Лаборатория с мерцающими терминалами и ползающим по ковру Мавериком снова исчезла, уступив место пыльному коридору виртуального помещения. Тут смотреть не на что. Это все так, картинки. Посмотрим суть.

Джордж щелкнул в воздухе пальцами, и прямо перед ним в пространстве появилась клавиатура. Толстые, похожие на сардельки пальцы начали неожиданно быстро двигаться, набирая коды. Привычное дело. Здесь, в мире цифр и электронных потоков, Джордж был дома. Здесь ему нравилось. Жаль, нельзя остаться тут навсегда. Когда он выходил из Сети, покидал просторы ставшей такой родной виртуальности, он ощущал себя рыбой, которую вытащили из воды, но сложным хирургическим методом позволили ей дышать на воздухе и не умереть. Там, в реале, все медленно, опутано массой скрытых смыслов. Там его возможности куда меньше. Здесь он был сильным среди миллиардов. Может быть, не сильнейшим, да наверняка не сильнейшим, но сильным. Элитой.

Все необходимые программы были собраны. Теперь исследуем физический мир компьютера. Эта железная дрянь ничего не забывает. А если что и забудет, ей напомнит сервер. Тот зорко следит за всем. Тем более такая безразмерная виртуальная станция, как сервер «Мацушиты электрикс».

Одно движение, и пыльные стены лопнули, словно воздушный шар. Виртуальное изображение нормального человеческого мира сменила безграничная чернота, испещренная мириадами нитей перемещающейся информации. Вот он, слабо мерцающий параллелепипед внизу – память его, Джорджа, компьютера. Его сознание медленно погрузилось внутрь. Он воспринимал миллионы бит информации, пропуская мимо все ненужное. Вот его последнее подключение. Метками отмечены все его перемещения. Выход. Стоп, здесь перемещения и сразу – выход. А где же эта волна? Она же должна быть программной, она не могла не оставлять следов. Если Джордж ее чувствовал, и это еще мягко сказано, значит, она должна была пройти через его терминал. Надо рассмотреть все подробней.

Джордж стал всматриваться в записи, переключив свое восприятие виртуальности на следующий уровень сканирования данных. Теперь перед ним были бескрайние столбцы цифр, уходящие во все стороны трехмерного пространства. Машинные коды. Сеть понимала только этот язык, а все остальное – созданная человеческим сознанием виртуальность. Большинству посетителей виртуального мира сие неведомо, многие даже не подозревают, как на самом деле выглядит их любимая Сеть. Но Джордж, который с детства изучал основы, а не пользовательские функции, научился понимать эти цифры не хуже компьютера. Вот оно. Все произошедшее было перед ним как на ладони. Все, кроме горячей волны, накрывшей Джорджа.

То есть ее не то чтобы совсем не было. С того момента, как он вышел из своего кабинета в коридор, и до отключения от Сети был набор знаков. Большего Джордж про эти цифры сказать не мог. Впервые ему довелось увидеть в Сети что-то, что он просто не понимал. Привычный и логичный язык цифр на достаточно большом отрезке терял свою логичность и превращался в бессмысленный набор знаков, не более того. В конце этой абракадабры стоял длинный ряд нулей. Но это не могло быть сетевым действием. Любой код, любой сложный шифр в цифровом виде складывался во вполне приемлемую информацию.

Пускай зашифрованные данные не так легко прочесть, наверное, иногда прочесть невозможно, но можно понять, что это, откуда оно. Здесь же смысла не было никакого. Потому и в списке событий в этом временном отрезке ничего не значилось. Для компьютера это был программный сбой. Джордж машинально потер ушибленный при падении его тела в реальности лоб – для его сознания этот «сбой» незамеченным не прошел.

Погрузившись в раздумья, он автоматически шепнул кодовое слово и выдернул штекер из головы.

Получается, кто-то разработал новую технологию. Принципиально новую. Которую компьютер не понимал, хотя и пропускал через себя. Но понимало сознание, причем с очень неважными для себя последствиями. Еще неизвестно, чем это обернется для его головы в дальнейшем. Во всяком случае, связь мозга с виртуальностью оно оборвало. Прямо – боевой вирус. Виртуальный, но боевой. Голову такое может оторвать и на самом деле.

Но это же просто непостижимо! Как этот код может попасть в сознание, если компьютер его просто пропускает как ошибку?! Как?! Ведь мозг в виртуальности получает только те импульсы, которые доходят до нейроконтакта по кабелю вирт-коннектора. Как эта дрянь могла миновать процессор терминала, к которому был подключен Джордж, но попасть в его сознание? Это было невозможно, физически невозможно.

Пальцы Джорджа забегали по клавиатуре. Настоящей, не виртуальной. Просматривать коды можно и на экране. Хватит с него на сегодня виртуальности, голова и так уже раскалывается. Да и… в реале тоже досталось, подумал он, потирая начинающий расплываться под глазом синяк.

По экрану, словно проворные тараканы, бежали бледно-голубые символы машинных кодов. Вот это уже находка. Это он обязательно раскопает. А там не так уж и сложно будет найти того, кто эту абракадабру сюда прислал.

Он снова был на подъеме, даже не чувствовалось, что не спал всю ночь. Он снова был занят любимым делом. Он, повелитель электронного мира…