Текст книги "Извилистый путь (СИ)"

Автор книги: Виталий Вильчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

   – Гады, позорные ( видать, я действительно много говорил!)

   – Там, – я мотнул головой на земли за горами, – я граф.

   – Ну, это мы знаем... – вставил пять копеек гоблин, за что получил болезненный тычок кулаком в бок от гнома.

   – Когда я еще только купил себе земли и строил себе замок, я повстречал пятерых друзей – рыцаря, монаха, его сестру, лекарку, и эльфа. Не чистокровного, квартерона, но все же. Я пригласил их к себе на работу, и мы отлично подружились. Остались не все, Рыцарь, согласно с его древними уставами, устоями, отказался идти ко мне на службу, дескать, рыцари его ордена никогда и никому не служили, и призваны бескорыстно защищать бедных, нищих, сирых..... Я предлагал ему защищать бедных, нищих, и т.д., в моем графстве, но... и не смотрите на меня так! Нищих и прочих у меня не было, по крайней мере, в то время, когда я его покидал!

   – Ну и дубина твой рыцарь! – покачал головой гном.

   – Именно это мы и пытались втолковать всей толпой!

   – А зарплата, какая? Может ты ему предложил работать вообще за медяк?!

   – Вполне, вполне приличная! И должность тоже серьезную предлагал! Первый рыцарь графства, со всеми вытекающими! Ведь я собирался присоединить к своему еще два соседних!

   – Ну, тогда он вообще дурной! – разочарованно махнул рукой Муса. – Тормозила! – Гном тяжко вздохнул. – Но, не отступаем от темы! Ты запал на сестру...

   – Мимо! На травницу! – улыбнулся я.

   – И что, красивая?!

   – Муса, это ты дурной и тормоз! Если бы не была красивой, он бы на нее запал?!

   – А, ну да, ну да! Дальше!

   – Длинные, вьющиеся каштановые волосы, изумрудные глаза...

   – Да, мужик, ты влип! – сочувственно кивнул гоблин.

   – Завидую я тебе! – протянул гном. – Тебе хоть есть, кого любить!

   Я согласно кивнул.

   – И-и-и?! – снова Муса.

   – Ну, влюбился я, только вел себя как ребенок! – Муса насторожил уши, глядя искоса на меня. – Нет, чтоб как-то быстрее развивать события, хотя бы сказать ей о своих чувствах... помните, я говорил о сражении у крепости Сарантай? Вот там мы впервые поцеловались. В первый и в последний раз! И все это время я мучил себя только одним вопросом – почему? Почему я так тормозил? Ведь, мне кажется, и она меня любила! А оно... эх!... – махнул я рукой.

Гном дернул щекой, а гоблин рукой потер шею:

   – Это значит, что о многом из того, что было в твоей жизни, ты просто умолчал!

   Я прикрыл глаза и закивал головой.

   – И когда ты все это нам собираешься рассказывать?!

   – Давайте, может в другой раз? – взмолился я.

   – Э не, не пойдет! Никаких других разов!

   – Давайте хоть поедим, и...

   – И в процессе поглощения пищи ты нам все расскажешь! – закончил гоблин.

Гном молча улыбался.

   – Ну, ладно... Только, смотрите, сейчас будут произнесены факты, которые никто кроме меня и дракона не знает...

   – И дракона?! – возопили мои друзья в один голос. – А это еще интересней!

   – Так вот, кроме меня и драконицы никто не знает. Ну, теперь и вы будете посвященными!

   – Во, зуб даю! – гоблин щелкнул ногтем зуб.

   – Могила! – гном вырвал пару волосков из бороды.

   – Если быть короче, то все...

   – А ты будь длиннее!

   Я тяжко вздохнул, а гном отвесил хорошую оплеуху гоблину, и его шлем заскакал по поляне.

   – Не морозься! – заявил он, возвращая головной убор на место.

   Еще раз вздохнув, я начал сначала:

   – О своих родственниках я много не скажу. Рос я без отца. Мать моя – графиня Эсаро, из древнего рода, который впал в немилость отца нынешнего императора. Мой отец был убит, и мы с матерью жили в глухой деревеньке, стоящей на краю леса, почти у самых границ империи.

Денег у нас не было, бежали мы, как говорится, в чем стояли. И забежали достаточно далеко, чтобы нас не нашли ищейки императора. На деньги, вырученные от продажи маминых серёг, мы купили домик, и там поселились.

Белоручкой мать не была, работать умела, обзавелась хозяйством – куры, поросенок, корова, ну, а я помогал ей в меру своих возможностей семилетнего ребенка. Так и жили мы лет десять, в течении которых она обучала меня хорошим манерам, письму и грамоте, счету.

А потом мать заболела. Заболела очень сильно, даже наша деревенская травница в отчаянии разводила руками. А когда мать умерла, я собрался в дорогу.

Дом я оставил на старосту, попросив того приглядеть за ним до моего возвращения. Я надеялся когда-нибудь вернуться.

Одев свою самую лучшую одежду, скудные пожитки сложил в котомку, закинул за спину, взял бумаги, устанавливающие мою личность и мой титул, и пошел.

Отрезок дальнейшей жизни не очень хочется вспоминать. Все началось просто – так как знал письмо, устроился на работу к одному барону писчим.

Платили кровом и едой,

Ушел я без шума, просто вышел с большой сумкой за покупками к баронскому столу, в сумку бросил свою котомку со скудными пожитками и двинул на юг.

Уходил так, потому что знал на сто процентов, что барон меня не отпустит, да еще, чего доброго, и запрет! Подался в наемники, где и научился владеть оружием. Так зарабатывал себе на еду, плюс читал и писал письма за деньги. К двадцати пяти годам собрал немного денежек, а так как я не пьянствовал и по борделям не ходил, то денег у меня было значительно больше, чем у остальных. Пока наемничал, познакомился с принцем, ну теперь с нашим королем. Ему, сердешному, надоело сидеть дома и он сбежал от своих нянек и бодался в храбрые наемники. Никто и не догадывался что он король. Как-то раз в одной свалке прикрыл его от меча врага, после чего сдружились. А потом, спустя восемь месяцев его все-таки нашли ищейки его отца, и увезли домой.

   Ушел я из наемников. Упаковал свои вещи, запрыгнул на лошадь и с жаждой познания мира отправился гулять по империи. В конечном счете, гульки завели меня в королевство Керонел. Тут я прослышал о драконе, живущем в горах, и решил на него посмотреть!

Приехал в горы, придя в долинку, засел за камнями, разглядывая эту тушу. Он спал, я уже собирался потихоньку сваливать, но мне так захотелось посмотреть на него поближе, что прям невмоготу! Да и хоть парочку камушек стырить! Все сказки и рыцарские романы только и говорят, что о несметных богатствах дракона!

Я залез в эго нору, и... Столько сокровищ в одном месте, нет, столько сокровищ я за всю свою жизнь не видел! У меня аж икота началась!

– И-и-и? – Нетерпеливо протянул гоблин, видя, что я потянулся за флягой воды, а потом слишком надолго к ней приложился.

– Сначала я осматривал эту громадину из-за угла, заглядывая в отвесите входа в пещеру. – я перешел на тихий, зловещий шепот, – а потом, видя, что дракон спить, как убитый, только и разница, что рычит во время сна, осмелев, забрался в пещеру. Все богатства дракона лежали у дальней стены, так как он лежал перпендикулярно входу, то получается, что за его боком. Я человек не жадный, взял камешек размером с орех, пригоршню золотых, засунул все это дело в карманы, тихонько разворачиваюсь, и... БУ!

Гоблин, который придвинулся ко мне поближе, чтобы лучше слышать меня, дернулся, и откатился в сторону, гном, в испуге попытался ткнуть в меня веткой, которой ворошил угли в костре.

– Придурок!

– Больной?!

– Ах-ха-ха!

– Нет, Суги, ты только посмотри на него! Я тут терплю со всей силы, чтоб не отрываться от истории, по маленькому в кустики хочу, а он выделывается! Я чуть тут, на месте, не облегчился!

– Иди уже! Ха-ха, я подожду! – потер бороду я.

Гоблин со всех ног побежал в кусты, находящиеся в десяти метрах от нас.

– Так вот! – Нарочито громким голосом начал я, как только гоблин пристроился. – Поворачиваюсь, значит я...

– Подожди! – возопил гоблин.

– Да шучу я, шучу!

– Фу-у-х! А теперь давай! – приземлился Муса.

– Поворачиваюсь, значит, я, и тихонько выпадаю в осадок. Дракон, продолжая рычать, и "мирно спать", во-о-от такенным глазом смотрит на меня! Увидел, что я на него смотрю, враз рычать перестал, и моргнул....

– Страсть, то какая! – жалостливым голосом простонал Муса.

– А ты храбрый! – гудит он. Я уже всё, еще чуть-чуть, и заикой стану, а эта зверюга чуть отодвигается, и морду ко мне поворачивает!

– Храбрый, и не жадный. Немого взял.

– А зачем мне много? – прочистив горло, и немного осмелев, заговорил я.

– Все равно, воруешь!

– Знаю. И мои оправдания даже мне глупыми кажутся.

Дракон улыбнулся, если этот оскал можно назвать улыбкой.

– И что собираешься делать? – прогудел ящер.

– Ну, во-первых, положить все на место. – Я опустошил карманы. – И если ты меня отпустишь, сбежать отсюда подальше. А если нет... значит, здесь и останусь. Драться с тобой, сопротивляться смысла нет, здесь воины и получше бывали, и все равно тебя не победили. Значит, мне останется только умереть. Вот и все.

Дракон хмыкнул, облачка пара поднялись из его ноздрей:

– Правильно рассуждаешь! Деньги и камень, можешь оставить себе, мне они не к чему, а заплатишь мне рассказом о внешнем мире. Я давно там не была. Так я понял, что это драконица.

Я уселся на пол, скрестил ноги, и начал рассказывать. Потом, по ее просьбе переключился на себя, рассказал о своей жизни.

– Ты мне нравишься, – сказала дракона. – Я тебя ни разу не уличила во лжи, ты искренний. А отличить ложь от истины я могу, и эмоции прочитать тоже умею. Можешь идти. Никому обо мне не рассказывай. Так будет спокойней. Пусть приезжают, сражаются со мной, но о нашем разговоре ничего не говори.

Я поблагодарил дракона, распрощался, и пошел к выходу.

– Можешь приходить еще! – прорычала она мне вдогонку.

– И че? – спросил гоблин.

– И ниче! Раззнакомились мы с ней, подружились, я частенько ее навещал, устроился работать у одного фермера в Пригорном, и навещал ее. Через год она мне сделала мне предложение:

– Эрландо, ты же у нас благородный. Я даю тебе деньги, ты покупаешь это графство, и я ухожу. Мне тяжело жить в этом теле. Я уже не могу летать, не могу дышать огнем, и скоро и передвигаться не смогу. Возможно, я смогу превратиться в человека, но вернуть свой облик дракона больше не смогу. Человеком я проживу еще лет пятнадцать, двадцать, а драконом, если не захочу умереть сама, драконы это могут, то просуществую, жизнью это не назовешь, года три, четыре. Я давно уже хотела уйти, но не хотелось вот так бросать деньги. Кому я их оставлю? Тем высокородным ублюдкам, которые приезжают меня убить?! В нехороших руках деньги смогут наделать много беды. А ты хороший, и богатство не сделает из тебя подлого и развращенного человека. Твоя сущность не такая, ты не так воспитан.

– Но...

– Возражения не принимаются! Я так решила! Сейчас, езжай к королю, узнавай, сколько он хочет за это графство. Возьмешь нужную сумму, а дальше будет видно.

Если убрать кучу лишнего хлама и ненужных сведений, таких, как сколько дать кому на лапу, чтоб попасть к королю на аудиенцию, но все решилось очень просто. Вышел я на базар, хлебушка да овощей купить, и повстречал там принца. Вздохи ахи охи, все как положено при встрече старых друзей, ошарашенная охрана и обалдевшие люди, полный фарш. Ну значит поведал я ему о своих желаниях, что хочу попасть к его батюшке на прием. Принц взял меня за руку и повел к королю. А тот, прознав про то, что я его сына от смерти спас, мне графство так подарил, а деньги оставил "на развитие", так сказать.

А когда я вернулся к драконе, то старушка уже очень нехорошо выглядела. Чешуя муже не блестела, потеряла цвет. Глаза поблекли, и она даже дым из ноздрей выпускать уже не могла.

– Долго же ты бегал, голубчик! – ласково пророкотала она. – Сейчас я уже не знаю, смогу ли я превратиться! Но попробую! С тобой еда есть?

– Конечно! Вот! Луковица, головка сыра, буханка хлеба, фляга вина и фляга воды, и еще кусок копченого сала! – засуетился я, выкладывая пищу на камень.

– Это хорошо. Когда я обернусь, мне нужно будет хорошенько подкрепиться! Теперь, оставь мне свой плащ, и отойди к выходу из долины, а то я стесняюсь. – Дракона улыбнулась. – Я тебя позову.

Без разговоров я ушел из пещеры, и уселся на камень у выхода из долины, глядя на дорогу. Когда меня сзади окликнул голос, была уже глубокая ночь, и я думал, что уже не дождусь старую драконицу, и ей так и придётся умереть в своем огромном теле.

Позади меня стояла женщина, завернутая в мой плащ.

Так у меня и появилась гора денег и власть. Так я стал Эрландо эл Эрнст!

Я снова приложился к фляжке, гном и гоблин задумчиво смотрели на меня.

– А где теперь твоя дракона? – спросил зеленый.

– А я ее спрятал! И ей не плохо там живется! – улыбнулся я. Ну, не рассказывать же мне, что Кристалина и есть золотая драконица!

– А покажешь?!

– Нет!

– Ну пожа-а-лусйта! – заныл любопытный Муса.

– Муська, отвянь от него! – прогудел Сурнгин. – Чтоб ты ходил, и пялился на нее, а потом не мог язык за зубами удержать?!

– А как она выглядит? – зашел гоблин с другой стороны.

– Молодо! – отчеканил я. – Все!

* * *

На следующее утро мы продолжили путь. Спать на земле уже было холодно, заканчивался второй месяц осени. Мы сели на лапнике зябко ежась, и потирая руки покрутили головами в поисках гнома. Тот куда-то запропастился, и в голову начали лезть всякие нехорошие мысли. А может его уже... того... расстройство желудка одолело? И теперь наш охранник где-то тяжко мучается?!

   Ан, нет, вот он с довольной рожей выбрался из кустов. В руке два зайчонка, ночью попавших в силки! Завтрак обещал быть вкусным.

   – А ты, зеленый человечек, дух за хворостом! Эрландо, на тебе вода!

   Я подхватил котелок, и бодрой походкой, чтобы разогнать кровь пошел к речушке. Прежде всего, я избавился от лишней воды, и умылся холодной водой, наполнил жидкостью котелок, и вернулся назад. По дороге обломал у корня невысокую сухостоину, и приволочил ее к огню. Вскоре из зарослей появился Муса, таща в обнимку хворост, сбросив его рядом с костром, вытащил из кармана различные листочки и ростки.

   – Испоганишь похлебку, я тебе твои уши еще большими сделаю! – угрожающе заявил Суги, водружая котелок над огнем.

   – Боюсь-боюсь! – хмыкнул гоблин. – А не понравится, я сам съем!

   – Я тебе дам – сам!

   – Ну, так тогда молча жди!

   Гном для виду поворчал, но больше не сопротивлялся. Мою деревяшку Суги наломал голыми руками, не смотря, что она была в полтора моих роста, и сломал яя со второго раза, костер загорелся бодрее, вскоре зайчонок сварился, и мы с удовольствием его утоптали, запивая бульоном. Вопреки опасениям Сурнгина еда получилась вкусной, и он аж причмокивал.

   – Ты хоть бы спасибо сказал, хамло! – возмутился гоблин. – Сожрал и не муркнул!

   – На здоровье, мой зеленый человечек!

   Гном подхватил котелок, и отправился к реке его мыть, и спустя полчаса мы были уже в пути.

   – Правда, с хлебом было вкуснее, – цыкнул зубом гном и сломал тонкую ветку. Ножом заострил ее, и принялся увлеченно выковыривать мясо, застрявшее между зубов.

   – Как думаешь, нам долго топать до твоего графства? – поинтересовался гоблин.

   – Недельки три, на лошадях. Я думаю. Мы далеко ушли по скалам на северо-запад, и теперь возвращаемся назад.

   – О-о-о, – страдальчески закатил глаза зеленый. – Мы так и к первому снегу не успеем! Я хочу тепла, еды и спокойствия! Чтоб больше никуда не идти, не спать на земле, рискуя заработать воспаление легких!

   – Муська, ну ной, и без тебя тошно!

   – А вот за Муську я могу и горба намять! – возмутился гоблин. – Как же ты меня достал! Мне уже кошмары снятся, с тобой в главной роли!

   – Ты думаешь, мне они не снились, когда мы еще руду копали? И ничего, привык! Так что и ты привыкай! Тебе не долго осталось, месяца два... ну три... пол года.

   – Рррр! – зарычал гоблин, сгибая пальцы наподобие когтей, и тряся руками. – Как же ты меня достал! Я тебя ночью убью!

   – Не получится. Спасибо, что предупредил! Теперь я тебя обухом топора по голове на ночь – хрясь, и спокойно ложусь спать. На утро водичкой в лицо побрызгал, и мы пошли дальше! Если, конечно, я вечером не перестарался, и ты до утра уже и околеть успел....

   Гоблин оттопырил нижнюю губу, дуновением сдувая челку с глаза.

   – Как же ты...

   – Уже слышали, давай что-то но...

   Из-за деревьев потянуло дымком. Мы сбавили обороты, и пошли медленнее, пузатый коротышка снял кирку со спины и перехватил поудобней.

   – Первые люди?

   – Не медведи же! – так же шепотом ответил гоблин.

   – Зеленый, дуй на разведку! Тебя не так хорошо видно в траве, ты с ней сливаешься! – Сказал я, гоблин сплюнул, но в кусты полез, а мы затаились. Через минуту Муса вернулся:

   – Четыре организма. Грязные, вонючие, заросшие... Подозрительные товарищи!

   – Да, доверия не внушают. Совсем-совсем... – Я задумчиво почесал трехдневную щетину.

   – Как и мы, – подтвердил гном.

   – Эй! – послышался возглас за нашими спинами. Мы синхронно повернулись. Перед нами стоял субъект. Точно такой, как его описывал Муса: грязный, одетый в рванье, и т.д. и т.п. – Вы кто?

   – У нас аналогичный вопрос: ты кто?! – не растерялся гоблин.

   – Эй, парни! – с улыбкой крикнул стоящий перед нами. Гнилые, сломанные зубы вызывали приступы тошноты. – Смотрите кто у нас здесь!

   – Это пятый, – прошептал гоблин. Из зарослей полезли его товарищи. У двоих были плохонькие мечи, у третьего самый обычный топор. Четвертый сжимал в руке заступ, ну а у стоящего перед нами типчика – сучковатая дубина. Вопрос о роде их занятия сразу отпадал.

   – Я пьян? – спросил один.

   – Ущипните меня! Я сплю!

   – Тогда я тоже галлюцинирую с перепоя! Зеленый человечек!

   – А я уж было подумал, что удар того придурка, что визжал как баба, которого мы вчера прирезали, все же, прошел не без последствий. Мерещатся тут всякие!

   – Так сожжет у них есть че...

   Гоблин взмыл с места в воздух, и, приземлившись возле того, что был с дубиной, ребром ладони ударил его по шее. Хороший прыжок, добрых метра три. Подхватив дубину падающего, поспешил к нам на помощь. Сурнгин умело отбивался от двоих мечников киркой, и вскоре один рухнул с проломленной головой, второй – с дырой в грудной клетке. Своей дубиной я парировал удар лопатой и с силой ударил ногой в лицо напавшего на меня. Гоблин пропустил топор над собой, и тот увяз в ключице моего противника. Даже добивать не пришлось! А гоблин наотмашь врезал оставшегося в живых противника. Про брызги во все стороны писать не буду.

   – Надеюсь, никого больше рядом нет! – брезгливо отбросив свою дубину, сказал гоблин.

   – Фе! – добавил гном, пытаясь оттереть свою кирку от крови листками лопуха.

   – Столько убийств за раз, меня аж мутит, – поморщился я. – Муса, проверь их на наличие денег, и пойдем к костру. Гоблин пошарил по карманам разбойников, выскреб себе всю мелочь, и принялся я складки одежды.

   – Муса, оставь! – начал было Суги, но остановился, когда зеленый вырезал прихватизированным кинжалом золотой из пояса штанов убитого. – Давай помогу!

   Направляясь к костру поверженных бандитов, мы пересчитали свою добычу: полтора золотых – один распилен надвое, меньшего номинала, пятнадцать серебрушек, и двадцать три медные монеты. Два плохих меча, три кинжала, два ножа и топор. Фляга с дрянным вином, три кожаных пояса, кожаный нагрудник, который еще следовало оттереть обещанной Мусой травой, чтобы перебить мерзкий запах. На плече Мусы висели новенькие сапоги, точно снятые грабителями с трупа.

   – Неплохой улов! – констатировал гоблин. Сейчас еще до костра дойдем!

   Место у костра порадовало горкой одежды. Безразмерная холщовая куртка, которая пришлась впору гному, такие же штаны, залитая кровью рубаха, огромные сапоги, – всё это лежало кучей. Вещи сочли ненужными, так как никому из шайки они не подходили. Мне тоже досталась куртка и штаны. Гоблин обрезал штанины каких-то суперузеньких станов, и теперь радовался обновке.

Мертвых бандитов затащили в овраг и забросали лапником. После трудов, мы приняли ванну в озере, которое было неподалеку от реки, и одели чистую одежду.

Мы немного преобразились. Худую, старую одежду мы сожгли, так как и ту, что на нас не подошла. В мешке, возле поваленного бревна, мы нашли морковь и лук и взяли всё это с собой. Залили огонь и продолжили путь.

   – Вот так встретил нас сей приветливый мир! – сказал гном, помахивая топором, приноравливаясь к нему. Хотя у нас таких тоже хватает.

   – Слушай Сурнгин, у меня к тебе вопрос. – спустя некоторое время заговорил я. – Вот смотри, столько лет прошло, а у вас нет перенаселения в той долине! Как такое возможно?

   Гоблин нукнул, подтверждая своё согласие, а гном дернул щекой, поморщил нос, огляделся по сторонам, и:

   – Только пообещайте, что никому не скажете?

   – Я все прекрасно понимаю, мир не готов узнать, что есть еще одна разумная раса на земле. Ты сойдешь за карлика, просто странный человек, ведь о вас никто не знает. Но зачем кому-то знать, что ты вообще из другого мира, фигурально выражаясь, и совсем не человек.

   Гоблин согласно кивнул. Сурнгин огляделся, и поведал нам страшную тайну.

Глубоко под землей лежит огромный тоннель, тянущийся на тысячи километров. На юго-востоке, за рифами, простилается большой остров, и ход из этого тоннеля там выходит на поверхность.

На самом острове живет около трех миллионов жителей, там же есть поля и фермы, с которых они кормятся. А дальше, с острова, можно добраться на огромных кораблях до далекого материка, на котором живут гномы, орки, эльфы, гоблины, дракониды. Последние на две головы выше людей, покрыты чешуей, ходят на задних лапах. Руки и ноги заканчиваются когтями, голова похожа на морду дракона, сзади, до кончика хвоста, тянется гребень.

Дракониды обладают огромной силой, по словам гоблина, так, "на одну ногу черному троллю наступит, за другую дернет, и, пиши: пропало".

Также там живут кендеры. Маленькие создания, похожи на детей, ростом примерно с гоблина. Жуткие воришки, хотя этого совершенно не признают! Они ничего не воруют, они просто "валялось, и жалко было оставлять, кто-то плохой может забрать!", и "я шел, а оно само мне в сумку, карман, упало!". В тюрьмы их сажали толпами, хотя и понимали, что это бессмысленно, потому и отпускали на следующий день. Своими "находками" они страсть как любили обмениваться, совсем, как малые дети. В их стране, Кендероне, в поселениях, замков на дверях не было, и любой мог зайти и взять себе понравившиеся вещи.

   – Какие-то раненые эти коротышки! В голову! – заявил Муса. – Как так можно жить?!

   – А получается как-то, же! – усмехнулся гном. – А вот людей у нас там нет. И это счастье!

   – Да, не исключено, – хмыкнул я.

   – Было бы интересно повидаться со своими соплеменниками с другого материка! – улыбнулся гоблин.

   – Насколько я знаю, сам не видел, они такие же притрушенные, как и ты!

   – Да прям-таки! И вообще, сам ты притрушенный!

   Препираться они могли вечность, и я к этому уже успел привыкнуть. А вечерком мы остановились в роще у скалы. Ручья здесь не было, потому пришлось обходиться водой из бурдюка. На ужин варился, да простит читатель за тавтологию, наваристый мясной суп. На дне мешка укрылись четыре сморщенные картофелины приличных размеров, которые и были основой нашего варева.

   – И все же с солью приятней есть, – философски произнёс Муса. – А то от той еды уже блевать хотелось! Мерзость редкая!

   – Не преувеличивай! – одернул его гном. – Месяц ползли по горам, и ты ни разу не проблевался!

   – Ой, ой, ой! Нет, ну хотелось же!

   – Не умер от бессолевой голодухи до сих пор, так и радуйся!

   – Ребят, давайте ложиться спать, а? – попросил их я. Мы распределили дежурства, и я с гномом завалился спать, подложив под голову опавшие листья, накрытые тряпками, оставив дежурить у костра гоблина.

* * *

К деревеньке мы подобрались далеко за полночь. Не хотелось, чтобы нас увидели, да и просто, чтоб стыдно до смерти не было, когда застукают. И вообще: тех, кого грабишь, нужно уважать!

Сию, преисполненную глубочайшим смыслом мысль, изрек Муса, когда мы на закате выползли из лесу и советовались, когда б его "облапошить" (тоже, Муса) эту "дерёвню". И, вообще, много слов в нашем лексиконе прибавлялось именно благодаря Мусе. Такого словарного запаса я еще не слышал.

– Знаете, у меня уже изжога началась! – страдальческим голосом поделился гоблин. – Так кушать охота!

– А чтоб в горб настучали, тоже охота? – спросил Сурнгин. – Ты видел их мужчин?!

– Да, такие в лоб дадут, и шкура слезет!

Да, мужская, да и женская (видели, правда, только троих) половины населения, внушала уважение. От двух метров роста, а в плечах – метр ширины. Нет, может у страха глаза и велики, но заикой стать можно!

– А может они так быков и свежуют? – от безделья болтал гоблин.

– Да ладно тебе! Не накручивай себя! – одернул его гном.

– Да кто себя накручивает?! – слишком сильно, как для спокойного, возмутился гоблин. Волновался, все же.

Повисло молчание.

За добычей, пошли мы с Мусой, только заходили с разных сторон. Хотелось побыстрее набрать еды, и убираться отсюда. Гнома отправили глубоко в чащобу, к приметному, замшелому валуну, выпирающему из земли. Ну а с зеленым договорились встретиться там же.

Я решил особо не мудрствовать и поперся в ближайший сарайчик. Само строение было небольшим, но в его полу я обнаружил ход в погреб. В карманы набрал соленых огурцов, заправив рубашку в штаны и покрепче затянув пояс, наложил за пазуху луковиц, в сумку – три морковки, свеклу и картофель. Решил, что этого будет достаточно, а то, как известно, жадность гоблина погубит.

По металлической лестнице поднялся с погреба, осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, положил люк на место и направился к выходу. И тут я услышал шаги. Мое сердце РУХНУЛО в пятки, и застучало там, а потом покатилось дальше, и теперь стучало в правом мизинце.

Стараясь как можно меньше шуметь, я вжался в угол возле двери, и вовремя это сделал. Огромный мужик, слава Богу, без светильника вошел в складское помещение, и выставив одну руку перед собой, а левой вел по стенке. Я стоял с противоположной стороны. Ноги он вытягивал перед собой, чтобы не удариться в препятствие с налету, и я решил, что, вот он, шанс улепётывать отсюда по-тихому, но тут дверь от ветра со скрипом затворилась, и гигант выругался матом. От моей попытки, спастись бегством, сапы, лопаты, грабли и прочая сельскохозяйственная лабуда, в которою я вжался боком начала съезжать, и мне пришлось еще сильнее напрячься, и в мой многострадальный бок еще сильнее врезались черенки. Мужик, от неясного шума, остановился и прислушался. Я чуть не окочурился на месте! Постояв немного, хозяин сего хранилища живительных веществ продолжил свой ход к бочке с огурцами. По крайней мере, в той стороне стояла только оная. Дойдя до цели, он открыл крышку, три огурца оприходовал на месте, еще штук десять, двенадцать разложил на ладони. Его грабля это позволяла.

Тем же макаром он вернулся назад. Я вздохнул, тихо-тихо, но вздохнул с облегчением. Но, как оказалось, расслабился рано. Бугай уселся, недалеко, метрах в десяти от сарайчика, на пенечек, сгрузил на пенечек огурчики, достал кисет, трубку, огниво, и закурил. Сапа, за моей спиной начала угрожающе двигаться. Да куда же ты! – в уме простонал я.

Скурив первую трубку, чувачок, Муса, я тебя убью за пополнение моего словарного запаса этими странными словами!, он забил вторую. Хотелось плакать навзрыд, и, в то же время, истерично хохотать. Петь частушки, при этом растягивая слова в самых не подобающих до самых не подобающих, бочина уже онемела. Пот струился по мне, рубаха была мокрая, как хлющ. Ему хорошо, он сидит себе, спокойнехенько покуривает, а я тут с ума схожу!

Я не умер, и через двадцать минут, боком, спотыкаясь, поковылял в лесную чащу, и, доползя до точки сбора, свалил всю еду на кучку, и улегся на траву. Спустя несколько минут явился и гоблин, и мы обменялись впечатлениями.

Этот умник совсем от голода мозг и страх потерял, в курятник поперся! Ну не дурное создание, а?! А если бы нас, да всех... но как бы там ни было, полтора десятка яиц и курица были у него в руках.

– Ну ты и... – Гном влепил затрещину гоблину. – Рисковый парень!

Этой ночью мы улеглись спать сытыми – до отрыжки и икания.

* * *

   Наутро четвертого дня начал накрапывать дождик, и мы, не выспавшиеся и злые, продолжили свой путь.

Ближе к вечеру дождь припустил изо всех сил, благо, что после унылого мелколесья с левой стороны снова потянулся лес, и деревья немного защищали нас от воды, льющейся с неба.

   – Я сейчас расклеюсь! – заныл Муса. – Ну, сколько можно?! У меня снова насморк начнется!

   – Не умрешь! И вообще, насморк у тебя и не прекращался! Где бы ты ни был, все вокруг тебя в твоей зеленухе!

   – Суги, шел бы ты со своей зеленухой куда подальше!

   Ну вот, опять начинается!

   Но, вскоре мы встретили вырубку, с земли торчали одни пеньки, а из-за деревьев потянуло дымком.

   – Ура, люди! – воскликнул гоблин.

   – Умник, ты лучше уши получше спрячь под капюшон, и на глаза его надвинь! Ты хочешь, чтобы люди тебя убили при первом же взгляде на них?

   – Слушай, Эрландо дело говорит! – поддержал меня гном, и сам поправил свой широкополый головной убор.

   Мы немного задержались, приводя себя в порядок, а потом вышли из леса.

Перед нами лежала деревня. Восемь дворов, аккуратные бревенчатые домики, на северо-западе – поле, убранное на зиму.

Возле домов росли плодовые деревья, были разбиты небольшие грядки. Из хлевов доносилось мычание и блеяние, окна домов светились, а из труб поднимался дым.

Еще раз проверив себя, мы начали спускаться с небольшого холмика, на который краем наползал лес.

По размокшей, чавкающей дороге мы вошли в деревеньку. Деревню, на три неровные части разделяла дорога. Одна, самая широкая, шла с юго-запада на север, вторая – от поля к центру деревни. Людей на улице не было. Холодный, промозглый дождь разогнал всех по домам, и только у крайнего дома, возле огромной лужи сидела маленькая девочка и пускала кораблик из куска сосновой коры. На вид ей было от силы пять. Мы ошарашенно переглянулись и подошли к ней.

   – А вы меня украдете? – спросила кроха. Мы оторопело посмотрели на нее.

   – А с чего ты так решила? – спросил я, усаживаясь возле нее на корточки.

   – Мне мама говорила, что если я буду гулять одна, то меня украдут, – глядя на меня большими серыми глазами, ответил ребёнок. – И еще она говорит, что лучше бы меня украли и побыстрее, так как я ей надоела.

   Ее слова было больно слышать. Как можно так разговаривать с пятилетним ребенком?!

   – А ты хочешь, чтобы тебя украли? – спросил гоблин.

Девочка пристально посмотрела на него, будто пытаясь что-то рассмотреть под надвинутым на глаза капюшоном.

   – Наверное, да. Если вы не будете меня бить. Я не люблю, когда меня бьют. Мама меня постоянно бьет, а это больно. Она выгнала меня на улицу и сказала, чтобы я не возвращалась.