Текст книги "Извилистый путь (СИ)"

Автор книги: Виталий Вильчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

   – Тогда пойдем с нами! – надтреснутым голосом предложил гном, глянув на меня. В его взгляде читалась непоколебимая решимость, и он бы не потерпел возражений, а мог бы и в нос дать. Я только согласно моргнул, показывая, я что только "за".

   – Иди к дядьке Суги! – как можно ласковее сказал гном, протягивая свои ручищи-лопаты к девочке. – Он тебя никому бить не позволит!

Малышка с готовностью встала и пошла к нему на руки.

– Как тебя зовут, маленькая?

 – Тварь.

 – К-к-как? – у нас отняло речь, а гоблин начал заикаться.

 – Меня мама так называла: Тварь!

 – Н-не-ет, мы тебя так звать не будем! – наконец-то обрел дар речи гном. – Это некрасивое, и плохое имя! Очень плохое! Мы тебя назовём Иоланой!

 – Да, точно, Иоланой! – обрадованно произнес Муса, уже начавший морщить лоб в поиске подходящего имени. – Тебе нравится?

 – Да, дяденька!

– Вот и отлично! Меня зовут дядя Муса!

– Хорошо, я буду называть вас так!

– А я Эрл, – с улыбкой представился я.

– Дяденьки, у меня ножки замерзли! – жалобно произнёс ребёнок.

Мы все посмотрели на ее ступни. Крохотные, грязные, в синяках и ссадинах, они были босыми.

У меня дрогнуло сердце. Конец октября, а дитя босое!

– Где же твои ботиночки?

– А у меня их нет! Мама сказала, что мне они не нужны! А они мне очень нужны, так холодно босиком ходить!

– Кто твоя мама? – изменившимся голосом спросил Суги.

– Она ко всяким дядям ходит. А потом приходит пьяная и уставшая! Мало кушать мне дает, говорила, что если удастся, то продаст меня кому-то!

– Ну, уж этому не бывать! – в горле гнома заклокотал гневные нотки. – Теперь тебя точно никуда не продадут!

– Да, теперь она умерла. – Иолана хлюпнула носом.

   Сурнгин снял с себя тяжелую куртку и замотал в нее маленькую, а ножки спрятал в ладони, согревая их теплом своих рук.

  – Так будет теплее! – заботливо произнёс он, бережно прижимая девчушку к груди. – Где здесь у вас таверна?

– Вот там, на главной улице!

   В центре села, где находилось что-то похожее на площадь, стояла деревенская таверна. Ее окна светились теплым светом, а за дверью слышался гул разговора и взрывы хохота.

Люд отдыхал. Наверное, это было здесь единственное место, где могли собраться все мужики и поболтать о своем, без всяких бабьих стонов, охов и пяти копеек в разговоре.

Гоблин надвинул капюшон пониже, и мы вошли в здание. В нос ударило жаренной на огне свининой, крепким элем, жаром камина и воздухом, нагретым дыханием десяти мужиков, удобно устроившихся за одним из трех длинных столов.

На столе, на огромном разносе лежал поросенок, истекающий жиром. В центре зала было пустое место, выложенное тесаным камнем и огороженное металлическим бортиком.

На каменной площадке тлели угли, и стоял опустевший вертел, поросенок с которого удобно устроился перед мужиками. Над всей этой площадкой нависала большая, жестяная, закопченная вытяжка.

Мужчины синхронно повернулись к нам. Те, которые сидели к нам спиной, повернулись вполоборота.

Выглядели мы эффектно. Промокшие до нитки (гном вообще представлял собой жалкое зрелище – в шерстяной рубахе и жилетке, шляпе с обвисшими полями и мокрой бородой, – мокрый кот, только особо габаритный. Сверток с ребенком в его руках выглядел чем-то подозрительным), такой же, как и гном, гоблин громко чихнул. Казалось, мутное стекло в оконных рамах задребезжало от его чиха. Ну и я, ежащийся от холода и посиневшими руками сжимавший шнурок котомки, висевшей на плече. Настоящие разбойники с большой дороги, которой тут и не пахло. Может, и пахло, но пока мы ее не видели.

   – Добрый вечер! – поприветствовал я сидевших, настороженно зыркающих на нас. Вон один уже вилку в руке сжал, а другие руки в опасной близости к ножам держали.

   – Можно у вас подкрепиться и согреться? – продолжил я миролюбивым тоном. Спины крестьян оставались напряженными, поэтому я, не спеша, снял с плеча котомку, поставил ее на лавку возле ближайшего к нам стола, аккуратно расстегнул ремень с висящими на нем ножом и мечом и поставил их в угол, с левой стороны от входа. Мои спутники проделали тот же маневр.

Мужики немного расслабились. Я снял куртку и повесил ее на палку, стоящую на четырех деревянных ногах, на вершине которой были оставлены сучки (на них вешались вещи).

   – Если вы не возражаете, то позвольте поставить вешалку поближе к огню!

   Крупный мужичок, по всей видимости, хозяин заведения, кивнул. Гном развернул куртку, и опустил девчонку на пол.

   – Иолана, иди поближе к огню!

   Маленькая шмыгнула носом, и подошла к камину в центре зала.

   – Уважаемый, а у вас таз с горячей водой выпросить можно? Девочка должна ноги попарить, а то, не приведи Всевышний – заболеет!

   Толстячок встал, потопал за стойку, скрылся за дубовой дверью и через минуту появился с большим казаном воды, который подвесил над огнем.

   – Что-то еще?

   – Если можно, то выделите нам теплую комнату на четверых, и ванну с горячей водой. И еды побольше, мы очень голодны, – попросил я, и положил золотой на стол. Хозяин сразу засуетился:

   – Есть комната, но только на троих, я сейчас с мужиками внесу туда еще одну кровать! И, может, вам лучше в баньку? Ее как раз истопили!

   – Благодарю вас! – искренне поблагодарил я. – Если можно, то мы прям сейчас туда!

   – Да, конечно! Вещи можете оставить в комнате, вот туда по коридору, вторая дверь справа!

   – Иди на руки, пол холодный! – сказал гном, поднимая Иолану с теплых камней возле огромной жаровни.

   Хозяин скрылся в проеме двери за стойкой, и оттуда зазвучали его указания по обслуживанию гостей. Золотой со стола загадочным образом исчез.

   – Уважаемый, а кто вам эта девочка? – спросил жилистый, кареглазый мужик, наконец решившийся на расспросы.

   – Наверное, приемная дочь. – я пожал плечами. – Сидела на окраине села. Сказала, что ее мать выгнала. Не бросать же ее там, одну?!

   – Пропащая она женщина! Вечно мотается в городок, продает свою любовь. Живет в перекосившейся хибаре, за дочкой совсем не глядит!

   – Да оно и видно! А вы что, не могли присмотреть, образумить непутевую мамашу? – возмутился Суги. – Маленькая девочка одна бродит, без надзора?

   Все как-то сдулись, пристыженно опустили головы.

   – Авось, какие воры и насильники?! – поддакнул Муса.

   – Ты мы, это... она сегодня померла... горячка...

   – В общем, теперь я... мы за ней приглянем!

   – А...

   – И...

   – Эм...

   – Не обидим! А из одежки что найдется? Купим! – заверил гном, видя, что мужики начинают мяться. Услышав о деньгах, три человека поднялись, и вышли под дождь. Наверное, домой пошли, вещи выросших детей собрать.

   Я прошел в нашу комнату и оставил там наши вещи и оружие. Ножи я все же оставил, полностью доверять крестьянам я не решился.

Комната, в которую нас поселили, была просторной и светлой, если так можно ее назвать в данное время суток и при настоящей погоде. Стены были чисто выбелены, еще и красный кантик под потолком! Какие-то переплетенные цветочки, наверняка творение местного художника, организовавшего этот шедевр за пинту– другую пива.

Порывшись в котомках и вытащив чистое, но мокрое нижнее белье, я вернулся в зал.

– В баньке уже все готово, я даже распорядился бочонок пива туда отнести! – доложился хозяин таверны.

– А квас у вас есть? – поинтересовался я.

 – Принесем!

 – Вот и отлично!

 – Идемте, я вас проведу!

   Выйдя на проливной дождь, я зябко поежился. На улице окончательно стемнело, и крепко пахло дымом, подымавшемся из трубы хорошо прогретой бани.

 – Вот сюда!

   Пройдя по тропинке, выложенной деревянными досками и зайдя за дом, я наконец-то смог рассмотреть сооружение целиком. Невысокий сруб с крылечком, возле которого стояла большая бадья дождевой воды.

 – Можно распариться, и тут окунуться, – деловито пояснил хозяин.

Скрипнула дверь, и мы вошли в просторный предбанник.

– Там полотенца и шляпы, чтоб париться, а в парилке есть жерди, повесите мокрые вещи! Вам кушать в комнату принести?

– Да, любезный! – сказал я и сунул ему в руку еще две серебрушки.

– Если что, обязательно обращайтесь, не молчите! – закланялся толстячок.

– Просто накорми нас хорошо и дай выспаться! И еще просьба: не тревожьте нас пока.

– Все будет в лучшем виде, господин! В лучшем виде! Ну, я пошел!

   Мужик скрылся за дверью, а гном возмущенно зашипел:

– Это непозволительное расточительство!

– Ничего, все будет хорошо. Вот слышал, городок недалеко. Там продадим первый кусочек алмаза. Дадут за него много.

– И, все равно, сорить деньгами не нужно!

– Так, перестаньте париться, давайте уже париться! – возмутился гоблин. – И Иолане нужно хорошо отогреться!

   Мы начали раздеваться. Гном остался в одних своих женских панталонах с цветочками на ягодицах:

   – Это чтоб не травмировать детскую психику! – назидательно пояснил он, и под хихиканье Мусы раздел малышку и потопал в парилку. Мы с Мусой, заложив щеколду и надев фетровые шляпы, пошли за ним.

   – Хорошо-о! – закатил глаза Муса, влезая на третью полку, и развалившись на ней. Девочку посадили на самую нижнюю, чтоб не очень жарко было, а гном влез на четвертую, и сидел там, зажмурив глаза. Я присоединился к нему.

   – Иолана, если будет слишком жарко, или будет кружиться голова, ты сразу говори! – сказал гном девочке.

   – Хорошо, дядя Суги! – ответила девчушка.

   – Ну, ребят, кажется, теперь отдохнем! – разомлевшим голосом пробормотал Муса. – хочется вечность так пролежать!

   – Вечность ты пролежишь в сырой земле! – заявил гном.

   – Тс-с, тут дети! – цыкнул на него глобин.

Я только улыбался, глядя на заботливых папаш.

   – Дядя Суги, мне уже жарко! Можно выходить?

   – Сейчас, детка, сейчас! – засуетился гном, и, протопав вниз, подхватил стоящий здесь таз с водой с торчащей из него плошкой, вышел с девочкой из парилки.

За дверью послышалось его бормотание и хлюпанье воды, потом все затихло, а через несколько минут вернулся гном:

   – Теперь, попаримся по-мужски! Суги, лезь выше! Ты как баба, мостишься ближе к земле!

   – И ничего не баба! – возмутился гоблин и уселся рядом со мной. Суги отодвинул два веника, мочащихся в тазике, зачерпнул плошкой воды, и щедро плеснул на камни за сеткой, которыми был завален котел с горящими дровами.

   – Уа-а-а! – возопил гоблин из поднявшихся клубов пара.

   – Я же сказал – баба!

   Гоблин опустился назад на сосновую полку и дышал открытым ртом. Выйти, чтобы гном потом все время колупал его, что он баба, он передумал.

   – А ничего так, да? – Суги сел рядом с нами.

   – Давно о таком мечтал! – счастливо вздохнул я. – Как домой вернулся!

   – Есть такое! А ты, Муса, ложись, пошлепаю тебя веничком!

   Я спустился полкой ниже, а Муса улегся лицом вниз, уткнувшись в шапку. гном, поиграв мышцами, выхватил березовый веник, и шмякнул гоблина по спине. Раз, другой, а потом начал помахивать веником, гоняя горячий воздух над спиной зеленого. Тот зашипел в шляпу, а гном, прихлопнув веник к спине рукой, с силой провел им по коже, прижимая ладонью. Шлепками прошелся по спине и ногам, а потом заставил перевернуться. Спустя некоторое время, гоблин, разомлевший и довольный, покинул парилку, а я занял его место:

   – Потом меня попаришь? – спросил Суги, шлепая меня веником.

   – Ага!

   – Хорошо жить на свете, братцы! – шепотом произнёс гоблин, делая большой глоток пива.

Я пил квас, гном предпочел пиво, девочка спала, накрытая льняным полотенцем. – День был отличным! Вот даже девочку спасли.

– Я себе всегда дочку хотел...

– Муса, ты что несешь?! – уставился на него Суги.

– Что взял, то и несу!

– Тьфу!

– Так, тихо, малютку разбудите!

   Товарищи зашикали друг на друга, и мы пошли стирать и сушить свои вещи, а потом развесили одежду в парилке. Запах, конечно, будет от нее не очень, но, зато стираная и сухая.

   Тук-тук-тук...

   В дверь робко, чуть слышно постучали. Гоблин завернулся в одну из лежавших здесь простыней, а я пошел открывать.

   – Нет, ну просили не тревожить, – прошипел гном.

Гоблин скрылся в парилке.

   – Вы простите, что тревожим, я тут вещей сухих немного собрал, – прошептал хозяин.– Думаю, подойдет! И, по собственной инициативе, за вашу щедрость, принес вам одежду.

   – Премного благодарен! – поблагодарил я, принимая из его рук наши новые шмотки.

   – Все, не осмелюсь больше отвлекать!

   Я прикрыл дверь, и вернулся в предбанник. Бросил вещи на лавку, и сказал:

   – Ну что, еще один заход, и спать?

   Со мной все согласились, и мы полезли еще разок пропариться.

   – Нужно купить лошадей, – сказал гоблин.

   – Конечно, на них быстрее доберемся! Да и оружие нормальное нужно купить, этими жабоколами много не навоюешь! – Кивком головы подтвердил я.

   Хорошо вымывшись водой из бочки и выстирав вещи (развесили их в парилке над котлом), примерили новую одежду. Не знаю, с кого стащили одежду для гнома, но он в нее влез, она пришлась ему впору. Гоблина обрядили в детские вещи, а мне достались обычные штаны и рубаха. Вся одежда была льняной, домотканой и крепкой. Довершали нашу экипировку кожаные куртки и сапоги, в общем, хозяин расстарался на славу!

* * *

   Гном поднял спящую девочку на руки, взяв её вещи подмышку. Гоблин держал над ней свою куртку.

Народа в зале не уменьшилось, наоборот, нарисовался приходской священник, и сразу стало ясно, чьи одежды теперь носил гном.

   – Всем добрый вечер еще раз, и, уважаемый хозяин заведения, можете подавать еду! – делал я заказ, пока гоблин с гномом подымались в комнату.

   – Сейчас прикажу доставать из печи, а то она и остыть могла, пока вы принимали водные процедуры! – засуетился толстячок, а священник зазывающе махнул мне рукой:

   – Присядь на минутку, сын мой!

   Я подчинился и сел против него. Святой отец стал разглядывать меня.

   – Куда путь держишь, сын мой?

   – К морю, в Кертен. – доверительно сказал я. – К родственникам. – Нечего делать у границ империи, смутные времена нынче.

   Последнюю фразу я произнёс, сильно рискуя, ведь последних новостей о мире я не знал!

   – Да, сынок, неспокойно сейчас. Очень неспокойно. Не приведи, Всевышний, война начнется. Разбойники шалить начали!

   Я в такт кивал головой и еще некоторое время отвечал на расспросы, наблюдая за поведением и настроением сидящих вокруг меня посетителей, но подозрений у них я не вызвал. Затем, откланявшись, ушел спать. О нашей схватке с бандой я решил не рассказывать, а то мало ли что, вдруг окажется, что это односельчане озверевшие!? Утром мы купили троих коней, взяли еды в дорогу и уехали из деревеньки. Дождь наконец-то прекратился, и из-за туч показалось осеннее солнце.

   Через сутки мы были в городке под названием Месвишь.

* * *

   – Ну и вонь! – поморщился гоблин, натягивая рубашку на нос. – Она меня убьет!

   – Рано ли, поздно ли нас всех что-то убивает, кого меч, кого радикулит, – философски пожал я плечами.

Мы попали в Месвишь после уплаты въездной пошлины. Когда я дал стражу серебряный вместо двух медяков с носа, нас даже не проверяли.

Гоблин вывихнул палец одному воришке, шарящему у него в кармане:

   – В следующий раз я тебе его сломаю, – добродушно улыбаясь сказал ему гоблин. В голосе его звучало одно добродушные нотки. Улыбки гоблина видно не было, так как нижнюю его часть прикрывала повязка. Особых подозрений мы не вызывали, так как были чистыми. Доверие усиливалось, когда видели девочку на руках, восторженно рассматривающую город. Гном и гоблин тоже поглядывали по сторонам.

   – Уважаемый, скажи пожалуйста, где здесь можно найти хорошую таверну? – спросил я у прохожего. Тот ткнул пальцем в сторону, указывая направление, и вскоре перед нами предстало двухэтажное каменное здание.

Зал был заполнен, потому я сразу прошел к стойке и снял на день за четыре серебряных комнату с включенной в эту сумму в придачу едой. Мы сразу же туда поднялись.

Слуга внес чан на сто литров воды, а служанки доставили курицу, варёный рис, компот, вино, хлеб, квашеную капусту, которую гном с гоблином пробовали впервые.

   – Ну и кислятина! – произнёс, жуя с удовольствием Муса. – Но вкусно.

   Гном с ним согласился, и мы налегли на еду в четыре горла. А после трапезы завалились спать.

   Хотя я и отвык от больших городов, и они казались мне грязными и вонючими, но быстро это дело вспомнил.

Город оказался достаточно большим, а ювелирных лавок оказалось целых две. И в одной нам предложили хорошую цену. По меркам этого захолустья:

   – Здравствуйте! – поздоровался я, входя в светлое помещенье, над дверью которого был нарисован рубин с бликом на одной из граней. Рисунок получился не хорошим и не плохим: нормальным.

   – И тебе не хворать! – поздоровался со мной седой, просто одетый мужичок, приподнимаясь из-за прилавка и откладывая книжку, которую читал, в сторону.

   – Я хотел бы продать камушек. Если он, конечно, настоящий, а то я в этом не очень разбираюсь.

   – Ну, показывай, – улыбнулся хозяин лавки.

Я выложил на прилавок осколок алмаза размером с горошину, бережно вытряхнув его из кожаного мешочка. Туда же я положил для пущей верности серебряный, Хозяин подвинул его к себе, взял увеличительное стекло, и глаза его алчно блеснули.

   – Нет, это пустышка! – заверил он меня, собираясь было сунуть его себе в тумбочку.

   – Знаешь, я не такой уж и простофиля, как тебе показалось. – в прилавок воткнулся кинжал. – Сдается мне, что ты просто хочешь меня кинуть.

   – Нет, нет что вы! – засуетился седовласый. – Я просто переживаю, что ко мне потом явится его хозяин, и мне придется его отдать, а я вам заплатил!

   – Что ты лепишь горбатого к стене! – рыкнул я. – И за камнем никто не придет, будь уверен.

   Рано я расслабился. Из двери за прилавком вышел громила, охранявший этого негодяя.

   – Сандо, выкинь это за дверь! – брезгливо ткнул в меня пальцем показавший свое истинное лицо ювелир.

Громила передернул плечами и двинулся ко мне. Я дал ему подойти на расстояние вытянутой ноги и с размаху влепил ему между ног, добив ударом рукояти ножа в висок.

   – А теперь с тобой, – перегнувшись через прилавок, я схватил побледневшего кидалу, не ожидавшего такого поворота событий, руками за голову, и дернул на себя. Тот смачно чвакнулся носом о стол и сполз под прилавок.

Через десять минут он очухался и выбрался на свет божий, уселся на стул и запрокинул голову назад.

   – Зачем же так сразу? – заныл он, ощупывая нос.

   – Затем, что ты "так сразу". Я к тебе мирно пришел, а ты хотел ободрать меня, как липку.

   – Хорошо, я тебе заплачу...

   – Сполна. – перебил я его. – И только попробуй меня снова начать дурачить, нос я тебе сломаю. И руку в придачу!

   – Хорошо, хорошо! – засуетился тот, отирая тряпкой лицо. – Семьдесят золотых, больше дать не могу, и так в убыток себе!

   – Хорошо, семьдесят хватит, а про убыток будешь кому-то другому бабушку лохматить!

   Ювелир бережно отсчитал мне семьдесят золотых, сложил их в мешочек. Я поблагодарил его и пошел к выходу. По дороге пнул вышибалу, начавшего приходить в себя, и, остановившись у двери, сказал:

   – И еще одно предостережение: не пытайся за мной следить и вернуть свои деньги. Будь здоров!

   Я на прощание махнул рукой, а ювелир нервно сглотнул. Вернувшись в таверну, перекусив и зацепив с собой гнома, мы ушли на рынок.

   По дороге мы зашли в оружейную лавку, где теперь нам пытались втюхать галимые мечи. За двадцать минут гном доказал хозяину, что он не на тех нарвался, и тот пошел в подсобку за нормальным железом:

   – И откуда ты такой грамотный взялся? – спросил он у гнома.

   – Там, откуда взялся, много еще есть! – с улыбкой сказал ему гном, разглядывая два меча и трогая их режущую кромку. – Эти тоже "не фонтан", но получше тех, что раньше были!

   – Как "не фонтан"?! Как "не фонтан"?! Да это мои лучшие мечи!

   – Ладно, ладно! А боевой секиры твоего производства не найдется?

   Хозяин, обиженно бормоча что-то под нос, удалился, и вскоре вернулся с увесистой двуручной топорягой с шипом на навершии. Гном и ее придирчиво осмотрел, пару раз маханул, крутнул в руке, подбросил до потолка, поймал и одобрил творение кузнеца.

   – Хорошо сделано! Сколько с нас?

   – Сорок пять золотых!

   – Тридцать, больше не дам! – отрезал я.

   – Бесплатно! – заявил гном. Мы с хозяином оружейной вытаращили на него глаза.

   – Я тебе расскажу секрет, как сделать металл тверже. Как ты догадался, я тоже кузнец, и у меня есть свои секреты.

   Немного подумав, хозяин согласился, и гном рассказал тому что-то о температуре закаливания, сырье для огня, температуре горна, растворе, в котором нужно охлаждать оружие после ковки. Хозяин лавки быстро строчил на листочке все рекомендации моего гнома.

   – Ты что, сдал ему все ваши секреты? – спросил я у гнома, когда мы покинули оружейную лавку.

   – Гонишь! какие секреты?! Это металл для столовых ножей, кос, тяпок, лопат, но не для оружия! – и, глядя на мою приподнятую бровь, добавил:– но металл этот все же тверже вашего.

   – Не кислые у вас тяпки и лопаты!

   Гном только хмыкнул.

   На рынке меня попытались ограбить в третий раз. После увесистого подзатыльника, от которого мелкий воришка отлетел на три шага и брякнулся в лужу, протаранив при этом какого-то мужика, поползновения на мое добро закончились.

Мы приобрели себе новую одежду для путешествий, гном купил вебе отличную кожаную перевязь, десяток ножей для гоблина, себе – хороший кинжал и отличные сапоги. У старушки купили грим и пудру для нашего зеленого и всяческие лекарственные травы.

   Лошадей решили не менять, просто поменяли на новую потёртую сбрую. О маленьких радостях для Иоланы тоже не забыли: купили ей костюмчик, платьице, ботинки, ну в общем, скупились по полной. Весь этот ворох подарков увенчали мешочком со сладостями. Себя, естественно, и гоблина не забыли,– купили теплые куртки, всякие мелочи, необходимые для дороги, и вернулись в таверну.

   Девочка была несказанно рада обновкам, и за все это расцеловали нас всех по очереди. Счастье в глазах гнома было непередаваемым.

Отсыпались мы три дня, отъедали утраченный жирок, а на утро четвертого дня, отправились в путь.

   Погода стояла безветренная, солнечная. Осень отдавала последнее солнечное тепло, как отдают долги добрые старые люди.

Девочка, сидящая перед Сурнгином, весело смеялась и щебетала. Гном довольным взглядом разглядывал окружающий мир. Дорога домой продолжалась!

   Вскоре я буду там!

Глава ХVI. Дом, милый дом!

      Девушка вышла за ворота замка:

    – Кто здесь спрашивал меня?

   Возле ворот стоял битый жизнью парень в потертом дорожном костюме. Мозолистая рука он придерживала за уздечку каштановую кобылку. К седлу был приторочен короткий меч, скатка из одеяла и перекинутые чересседельные сумки. Короткие светлые, цвета кленовой коры, немного с проседью волосы, легкая небритость на щеках. Голубые глаза, шрам, рассекающий правую бровь. И такая грустная и одновременно счастливая улыбка.

   – Эй, приятель, это и есть твоя Нейлин? – послышался голос сзади.

   – Эрл, она и вправду красавица! – пробасил второй.

   По щекам девушки катились слезы. Слезы радости.

Парень бросил поводья, и сделал шаг не встречу к девушке. Та вскинула руки, и бросилась к нему на грудь.

Конец первой книги.

2