Текст книги "Извилистый путь (СИ)"

Автор книги: Виталий Вильчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

      – О да, конечно, я вывел такие сорта картофеля, помидоров и огурцов, которые...

      – Вот и хорошо, это просто отлично! Давайте об этом поговорим уже у меня в замке. И, наверное, в присутствии моего советника по вопросам сельской промышленности. Я в этом – полный ноль!

      – Спасибо, господин, спасибо! – затараторил он, выбираясь из-за прилавка. Низко поклонившись и поймав мою ладонь, он прижал ее к губам. – Спасибо вам!

      – Пожалуйста, не нужно, – я аккуратно вынул свою ладонь из его рук. – Я не испорчен властью и не люблю, когда люди унижаются передо мной. Я тогда неуютно себя чувствую, и хочу вас попросить общаться со мной на равных. Тем более, вы старше меня.

      – Господин, – удивленно вскинул брови мой собеседник. – Я еще никогда не видел таких людей, как вы.

      – Ну, а теперь познакомились, – моя улыбка была искренней и радостной. – Значит, вас можно ждать у себя в замке?

      – О да! – закивал старик.

      – Вот, смотрите, – я достал еще денег из кармана. – Это вам за книги, а это – на переезд. Вам же нужны телеги там, лошади, или, я не знаю, другие тягловые животные.

      – Перестаньте! – замахал руками садовник. – Не нужно, книги теперь принадлежат вам, а переезд я оплатить смогу!

      – Ну, тогда это – на всякий случай, и пусть эти деньги будут предоплатой ваших услуг!

* * *

      Распрощавшись со счастливым стариком, я, наконец, отправился к себе домой. Толкнув входную дверь, и войдя внутрь, я окинул зал взглядом. Все столики были заняты, никаких уголовных или подозрительных личностей не наблюдалось, поэтому я прошествовал к стойке, и облокотившись на нее, обратился к трактирщику:

      – Добрый вам вечер.

      Он, улыбнувшись, кивнул, и поздоровался со мной.

      – Мне, пожалуйста, ужин в номер. Все то вкусное, что вы подаете сегодня вечером, графин холодного компота и бутылочку вина, когда Ален покинет номер. Стол накройте на троих. Спасибо. Ой, и еще, момент, – вернулся я. – Можно наполнить ванну?

      – О да, это можно, прям, сей момент! Вода нагрета, я сию минуту прикажу коридорному, чтобы ее наносил в ванну!

      – Еще раз: премного благодарен! Я приму ванную и позову накрывать.

***

      Посидев, немного покиснув в своей деревянной кадке, я яростно потерся намыленной мочалкой, вымыл голову, отершись и обмотавшись полотенцем, вышел в комнату. Захлопнув за собой дверь кончиками пальцев ноги, дошел до кресла, стоявшего в углу, и шлепнулся в него. Откинувшись на спинку, блаженно закрыл глаза. На улице уже стемнело, под окном трещали кузнечики, приятно пахло ночным воздухом... Стоп, окно. Нет, ОКНО! Почему оно открыто!?

      – Сидим, – кольнуло что-то острое мне в бок. – Не делаем резких движений, и прямо сейчас не умрем.

      На столике вспыхнул масляный фонарь, до этого прикрытый заслонкой. За столом, на "моих" стульях сидело два почтенных господина. Один – худощавый, с серыми глазами и каким-то незапоминающимся лицом. Черный богатый камзол, серая рубаха и тонкая трость с серебряным набалдашником.

      Второй – крупный, но не толстый, с носом картошкой и карими глазами. Простодушное лицо и лучики-морщинки у глаз и на щеках говорили о том, что он много улыбается. Уж не над трупами ли своих врагов?

Оба гражданина были седовласые. Глядя на них, я почему-то был уверен, что они привыкли повелевать и не слышать возражений. Если не ошибаюсь, то первый – представитель верхушки гильдии убийц, если не глава, а со вторым – такая же ситуация, только это гильдия воров.

      – А что, есть варианты?

      – Есть, – кивнул полный.

      – Но сначала мы выслушаем тебя, – закончил убийца.

      – Хорошо, – кивнул я. Покалывание в районе моей левой лопатки исчезло. – Я только...

      Резко подняв и закинув за себя руки, сложив в замок, я схватил стоящего сзади за шею, и, перекинув через себя, грохнул о пол: как топором махнул.

Упавший встал и снова занял стул.

      – Простите, – сказал я, поднимаясь и сбрасывая с себя полотенце на спинку стула. – Просто хочу одеть халат. Холодно! – добавил, сделав наивное лицо.

      Шишки уголовного мира города продолжали молча, лишь слегка напрягшись, сидеть. Худой незаметно повернул серебряный набалдашник на пол-оборота. Я был уверен, что внутри трости спрятана длинная тонкая шпага.

      Продефилировав под взглядами "пап" к своей кровати и двумя пальцами ухватив халат за воротник, демонстративно тряхнул и завернулся в него.

      – Ну, вот, – сказал я, засовывая ноги в тапочки, взяв за спинку стул, стоящий у кровати, и подтащив к столу, уселся и откинулся на спинку – Теперь можем и поговорить... А то нагишом, да еще и за спиной маячат и тыкают ножом в спину. А вдруг порежут? Больно же будет.

      Кресло я поставил так, чтобы сидеть вполоборота ко входу.

      – Вы на удивление спокойны! – заулыбался крупный мужчина. – Неужто, у вас в рукаве есть какие-то козыри, о которых мы не знаем?

      – Да нет, таковых не имеется. Просто я по жизни уравновешенный. Чего шарахаться от всех и от каждого? – вор хмыкнул. – Но у меня есть предложение!

      Оба с интересом посмотрели на меня.

      – Вы, вообще, как, голодны? Я – просто умираю от голода! Так вот, мое предложение – послать вашего телохранителя за пищей вниз, только пусть он скажет хозяину, что вино, нужно сейчас!

      По лицу худого скользнула улыбка, а полный хлопнул ладонью по ноге и захохотал.

      – Вот красавец! Просто душечка! Эй ты, дуй-ка вниз за жратвой! – сказал он, отсмеявшись, и утерев слезы с ресниц.

      Пришла горничная и накрыла на стол. Я попросил ее забрать грязные вещи в стирку, а сам, извинившись и выйдя в ванную, надел белую блузу и черные штаны и вышел к гостям.

      – Господа, еще раз прошу прощения за задержку. Теперь давайте начинать.

      Следующие несколько минут мы молча насыщались, разглядывая друг друга. Наконец, отдав должное салату из кальмаров и рису, тушеному картофелю, разным вкусняшкам, которые я так и не опознал, мы взяли в руки бокалы вина, и откинулись на спинки стульев.

      – Хоть ты веселый парень и потчевал нас вкусной едой, но претензии у нас к тебе остались, – заговорил глава гильдии воров. Главный убийца пока молчал. – Убито двух наших людей, еще один за решеткой. А шестерка прокололся на сайело. И что-то мне подсказывает, что твой бок везде присутствует.

      – Интересно, значит, вы курировали всю эту затею с кораблем? – деланно удивился я. – Я-то думал – это личная затея Стефана и его сестренки. Вам же от этого будут крупные барыши. Ескон приставлен к Стефану для его охраны, а Регон человек, который продает полученный товар, всю выручку отдает вам, вы же ее разделяете соответственно рангу. И графеныш к этому никакого отношения не имеет?

      – Эк, какой гаденыш, все по полочкам разложил! – всплеснул холеными руками полный гильдиец. – Прям, аж завидки берут!

      – Да, только пару мелких штрихов добавить, и будет конфетка, – низким голосом проговорил убийца. Кстати, впервые за вечер он открыл рот.

      – Где и что, уточнить? – спросил я, доливая себе в бокал.

      – Да расскажи ты все в красках! – заискрился улыбкой глава воров. – Интересно же на сон грядущий послушать!

* * *

     – Ну, приблизительно так мы и подозревали. Все, конечно было намного примитивней и банальней, чем оказалось на самом деле, но... – задумчиво промолвил худой гильдиец. – Мы понимали, что эти ублюдки что-то мутят у нас за спиной и хотели понять, что именно.

      – Да, потому-то и решили сначала с тобой поговорить, а потом – бритвой по горлу и... – сделал характерное движение улыбчивый господин. – А теперь как-то жалко. Хороший ты малый, граф... Как, бишь, вас величать?

      – Эрландо. И без титула, будьте добры, – слегка поклонился я.

      – Нам тоже не хотелось бы слышать их на людях, потому что, как вы догадались, они не высокосветские. Меня зовут Реган, а моего коллегу по ночным промыслам зовут Леган.

      – Точно! – хлопнул я ладонями по ляжкам так неожиданно, что мои собеседники вздрогнули. – Вы близнецы! А я-то думаю, что мне все время глаз мозолит!? Что-то крутится, а понять не могу! Ваши имена поставили все на свои места! – я довольно откинулся на спинку стула.

      – Во какой наблюдательный! – засмеялся Реган. – Глаза мы ему мозолим!

      – Не драматизируйте! – махнул я рукой. – Ладно, давайте я лягу удобно, приму благодушное выражение лица, и режьте!

      – Не драматизируй! – теперь махнул рукой Леган. – И резать тебя теперь не за что. Крыс, выходит, прибрал.

      – Да, и тех ублюдков из тюрьмы никто вытаскивать не будет. По крайней мере, не наши гильдии, – добавил от себя Реган.

      – Вы, ребята, если что – обращайтесь! Помогу в силу своих квелых силенок! Да и мне ваша помощь может не помешать!

      – Ну, парень, ты мне нравишься. Было приятно с тобой познакомиться. – протянул руку Реган. – Ты обращайся, если что. Подмогем!

      Распрощавшись с господами, которые ушли через дверь на этот раз, я позвал горничную и попросил убрать со стола. Фух-х-хх, длинный вечер, но это еще не конец!

      Стол накрыли еще раз, и я пошел за Неилин.

Хотя было далеко за полночь, из-под двери девушки струилась полоска света. Поправив под мышкой приобретённые в лавке книги, я осторожно приоткрыл дверь. Неилин сидела на краю кровати, согнув ноги и обхватив их руками. Уложив подбородок на коленки, она смотрела та тлеющие в камине угли.

На столике у кровати стоял подсвечник с тремя горящими свечами. Ветерок из открытого окна колебал огоньки, и от этого по стенам пробегали причудливые блики. Осторожно опустив книги на тумбу у входа и прикрыв за собой дверь, я подошел к кровати. Нейлин так ушла в свои раздумья, что даже не заметила меня. На ее плечах лежало полотенце, по которому были рассыпаны волосы.

На ней были одеты просторные хб-шные штанишки и кофточка, на ногах тапочки с собачками. Скорей всего, сшила мохнатые собачьи головы и пришила их к шлепанцам она сама. Блики играли на ее изумрудных глазах, а маленькое розовое ушко так и просило его куснуть. Немного постояв, я шмыгнул носом, привлекая к себе внимание. Девушка вздрогнула, повернула голову в мою сторону, несколько секунд поморгала, чтобы глаза отвыкли от света пламени, и наконец узнала меня:

      – О, Эрландо, привет! – радостно выдохнула она, и губы её растянулись в улыбке.

      – Соскучилась, маленькая моя? – спросил я, присаживаясь рядом и обнимая ее за плечи. Она кивнула и грустно улыбнулась.

      – Я тоже, – провел рукой по покатому женскому плечу. – Расскажи, что тебя печалит?

      – Ну, знаешь, я переживаю, – негромко сказала она. – Ты же перешел дорогу плохим людям... А они наверняка захотят отомстить. И потом, ты постоянно где-то пропадаешь. Я тебя жду, и думаю: а вдруг ты не вернешься больше никогда?

      Она повернула ко мне свое лицо, и я заметил, что глаза ее покрасневшие и припухшие. Я легко подхватил ее на руки и усадил к себе на колени. Она всхлипнула, и уткнулась лицом мне в грудь, прикрывшись ладошкой с одной стороны. Мы сидели так несколько мгновений, а потом я заговорил:

      – Не нужно плакать. Уже все позади, – одной рукой я прижимал ее к себе, а другой легонько поглаживал по спинке. – Теперь уже не нужно бояться. Если бы они хотели меня убить, я бы сейчас лежал мертвый в соседней комнате.

      Она резко отстранилась от меня, упершись ладошками мне в грудь, и заглянула в глаза.

      – Они приходили? – тревожно спросила она. – Что теперь будет?

      – Давай ты быстренько оденешься, и мы встретимся у меня в комнате, там я все расскажу! Я пойду, позову Алена, для него тоже есть новости.

      Девушка соскочила у меня с рук и побежала к дверям:

      – Я и так посижу! Мне интересно, вы поторопитесь!

      Постучав в дверь к братьям, я услышал голос Алена:

      – Да-да, войдите.

      Парень стоял у постели брата, сжимая в руке кинжал, рядом стояла пиала с заваренными травами, тряпица, которой он протирал раны брату, была в другой руке.

      – А, это вы, – облегченно вздохнул он и убрал кинжал. – Есть новости?

     – Да, таковые имеются, именно о них я и хотел поговорить. Когда закончите, зайдите ко мне в комнату.

      Он кивнул и снова начал осторожно смачивать раны Редго. Осведомившись о самочувствии больного, я тихо вышел из комнаты, беззвучно прикрыв за собой дверь.

      Вернувшись и заняв стул напротив Неилин, налил ей в бокал вина. Дверь отворилась, и вошел Ален. Удивленно подняв бровь, вопросительно посмотрел на меня:

      – Я что-то напутал со временем?

      – Нет-нет, все верно. Занимай свободный стул! – махнул рукой я.

      – Ну, что, мне есть о чем вам рассказать. Начнем с самого безобидного: Нейлин, я тебе купил книги по врачеванию и нанял себе отличного садовника и учителя для Элизии в одном лице. Плавно перейдем к следующей новости, – я вынул из кармана сложенный вчетверо пергамент, и протянул Алену.

      Он взял его дрожащими руками, догадываясь, что там, но когда развернул его, лицо его побледнело и окаменело.

      – Вот, это доказательство, что корабль твой, только придержи его до судебного заседания. Это – ценная улика.

      Кровь, наконец, вернулась в его лицо, и он просиял.

      – Но, как!? – дрожащим голосом спросил он. – Как вам это удалось?

      – Давай, я объявлю еще парочку новостей, а потом все по порядку. Где-то час тому назад меня чуть не убили. Одновременно гильдия воров и гильдия убийц посетили меня на этом месте!

      В комнате повисло молчание. Каждый думал о своем, перебирая разные варианты у себя в голове.

      – И что ты им предложил в обмен на свою жизнь? Или ты и их, того? – озвучила общий вопрос Неилин.

      – Ну, я им сказал... – я оперся локтями о стол и уложил подбородок на пальцы, сцепленные в замок. – Я им сказал, что Ален заставил меня это сделать силой, захватив в плен Нейлин, но теперь, раз обстоятельства так изменились, то они могут забрать тебя в сексуальное рабство, в обмен на мою жизнь свободу... – закончил я драматическим голосом, прикрыв глаз, и почесав бровь тремя пальцами.

      От подзатыльника Алена я увернулся, а вот пощечину Неилин пропустил.

      – Пошто посмел боярыню обидеть? – с вызовом спросил я, прикладывая холодную бутылку с вином к горящей щеке.

      – Кого? – спросили они в один голос.

      – Неважно, есть такой титул у одного народа.

      – Так, а что с гильдиями?

      – Ну, слушайте все по порядку, – я плеснул себе вина в бокал, кинул на хлеб еще одну шпротину с другого бутерброда, откусил, со смаком прожевал и запил глотком вина. Поморщился, глядя на вино через стекло, и выплеснул его в окно:

      – Мерзость-то какая! Ну, а это – чтобы всем досталось.

      Под удивленные взгляды, обращенные на меня, в окно влез эльф, смаргивая капли вина с ресниц.

      – Как романтично, – сказал он, перекидывая ногу через подоконник. – Два, нет, три мужика, и одна дама, и та в пижаме!

      Нейлин кинула в него оливкой, но он быстро отстранился, и та просвистела мимо, исчезнув в темном проеме окна.

      – Иди, приведи себя в порядок и садись к столу.

      Когда эльф вышел из ванной, чисто вымытый в свежей воде, облаченный в чистую одежду, он приволок самое большое кресло и влез за стол. Из сумки достал свою деревянную кружку, и, наполнив ее вином, опрокинул полчашки в рот. Заев все это бутербродом со шпротиной, только той стороной, где лежал соленый огурчик, откинулся на спинку кресла. Мы с интересом наблюдали за ним. Немного поразмыслив, он подвинул к себе поближе бутерброды с красной икрой, и, наполнив заново свою емкость, кивнул, и снова отвалился на спинку. Сделал глоток и еще кивнул:

      – А теперь баяй, барин!

      У нас троих дернулись брови, но потом все уставились на меня.

      – Вот такие-то пироги, ребяты, – окончил я свой рассказ, дожевывая арахисовое зернышко. – Так что их завтра, как миленьких, повезут в горсовет, и там, в зале судей, в присутствии городского совета судья им вынесет приговор. Тук – как гильотина рухнет судейский молоток, и... Может, им лучше была бы гильотина? Рудники – это ад на земле...

      Все дружно выдохнули и задумчиво кивнули. Стол давно уже опустел, и они время от времени покушались на мой соленый арахис. Я их отгонял шлепками по рукам, но нет, нет, а орешек-другой пропадал. Смотрю, он всем понравился!

      – А следующая моя новость, и, наверное, самая важная на этот вечер: я вас всех выгоняю!

Вдоволь с удовольствием насмотревшись на перекошенные лица, я закончил мысль:

– Я устал целый день носиться по городу, поэтому пошли вон, я хочу спать!

      – Ну, ты задолбал со своими идиотскими шутками! – взревел Кален.

      – Тихо, тихо, люди уже спят! – громким шепотом заявил я.

      – Да пошел ты!

      Все потянулись к выходу. Эльф по дороге прихватил свои манатки, а Нейлин немного притормозила.

Мой егерь, оглянувшись через плечо и хмыкнув, притворил за собой дверь. Нейлин обняла меня за талию и прильнула к моим губам. Несколько минут мы целовались, а потом она отстранилась и сказала:

      – Это тебе за книги. Спасибо. Ты хороший.

      Она толкнула меня в грудь, и мы повалились на кровать. Свечи на столе уже были погашены, а подсвечник на столике у постели мы задели при падении, и он покатился по полу, загасив свечи.

Комната погрузилась во тьму, и мы некоторое время лежали на кровати рядышком на спине, наслаждаясь тишиной и темнотой. Я перевернулся на бок и... Это было прекрасно...

Глава IV

Суд прошел как-то обыденно.

За столом восседал, разглядывая перед ним лежащие бумаги, седой мужчина. Рядом с бумагами стояла чернильница с торчащим в ней пером, и лежал деревянный молоток.

Дочитав обвинения, излагавшиеся на нескольких листах бумаги, он разложил те два из них перед собой, на которых под фамилиями обвиняемых и обвинениями нужно было записать решение суда. Аккуратно подровняв стопочку бумаги в углу стола, откинулся на высокую спинку своего кресла:

– Пожалуйста, введите подсудимых.

Дверь, находящаяся по правую сторону от кресла судьи и стола, за которым сидело пять глав гильдий, отворилась, и в нее ввели первого подсудимого – грузного мужчину с презрительной ухмылкой на лице. Руки его были связаны за спиной, на ногах позванивали кандалы. Одет он был в дорогой, но очень измятый костюм, волосы в беспорядке разметались по голове.

– Отец, привет, – по-свойски кинул седому господину на возвышении. Присяжные сделали вид, что ничего не произошло.

Старик сосредоточил свой взгляд на вошедшем, долго изучающе разглядывал его, а потом спросил:

– Ты знаешь, в чем тебя обвиняют?

– Да, – ухмыльнулся тот. – Но это все ложь. Меня оклеветали.

Презрительная ухмылка не сходила с его лица. Старик, передернув щекой, взял со стопки первый лист:

– "Я, такой-то, такой-то, был свидетелем происшествия в порту..." – процитировал он первый листок, и отложил его в сторону. – "Я, такой-то, такой-тович, собственными глазами." "Я..." Ну, здесь похожие свидетельства...

– А, это пьянчуги какие-то! – с наигранным негодованием воскликнул грузный господин, стоящий перед судом.

– Мы, группа лиц из шестнадцати человек, неграмотные, посему поручили господину ..., составить свидетельствующее письмо за нас, и заявляем, что седьмого числа, первого месяца лета года буйвола, стали свидетелями..." – ....они, наверно, все перепились, и были в состоянии белой горячки... – страдальчески покачал головой старик.

Судье было уже далеко за шестьдесят, хотя он выглядел лет на пятьдесят с небольшим.

– Отец, да как...

– Закрой рот! – изо всей силы бахнул кулаком по столу судья. – Ты, жалкий подонок, да как ты смеешь называть меня отцом!? Ты, ублюдок, которого я по доброте душевной признал и дал место в обществе, ты позоришь меня!

– Г... Господин, это все неправда... – проблеял байстрюк графа эл Солен, но тот был неумолим и бесстрастным голосом обратился к главам гильдий:

– Довольно, суд присяжных, вы согласны с обвинениями, и подтверждаете, что этот человек достоин наказания?

Главы гильдий единогласно подтвердили сие решение, и граф тогда произнёс:

– Вмените ему высшую меру наказания. Карайте по полной.

Сопротивляющегося и орущего, бывшего капитана портовой стражи и начальника таможенного контроля, потянули из зала.

Его место занял бывший незаконный владелец корабля. Он был бледен, так как стоял под дверью в ожидании своей очереди, и видел, и слышал развязку. Глаза его заметались по залу в поисках своих спасителей.

Увидев меня, сидящего рядом с главами гильдий, он просиял, и, уловив мой взгляд, черканул пальцем по горлу. Я приподнял брови и улыбнулся. Глава гильдии убийц презрительно отвернулся, а воровской «папа», склонившись к моему уху, зашептал:

– Вот ублюдок. Мало того, что хотел кинуть нас на деньги, так еще и хочет, чтобы мы разгребали его проблемы...

Я кивнул, подтверждая его слова, и добавил:

– Таких крыс, заведшихся в твоем доме, нужно душить.

– Я уверен, что они не один корабль так продали...

И словно в подтверждение слов гильдийца граф произнес:

– ...обвиняемый замешан в мошенничестве с кораблем господина Алена, поэтому суд считает, что и предыдущие обращения о хищении имущества, то бишь, суден, тоже его рук дело. И в продаже "пыльцы счастья" соучастником в этом был и предыдущий обвиняемый...

Обвиняемый умоляюще взглянул в нашу сторону, но Реган как раз заканчивал свою мысль, а Леган многообещающе улыбался, и от этой улыбки мурашки шли по коже.

– Так и есть. – прошептал Реган. – Воровал, гаденыш. Ничего, люди Легана...

Развернувшись к подсудимому, он ободряюще улыбнулся и подмигнул. Неудачливый мошенник визгливо закричал:

– Это он! Вы видите того человека рядом с глав...

Крик его оборвался, так как сзади к нему подбежал стражник и ударил рукоятью меча по голове. Извиняясь, он посмотрел на графа, но тот благодарно кивнул:

– Спасибо, этот визг было противно слушать. Присяжные, обвинения вы выслушали да и прочитали. Я думаю, этого достаточно, и оправданий со стороны стоя... лежащего пред вами человека не найдется. Согласны покарать его по всей строгости закона?

Присяжные поднялись и поклонились.

– К тому же, документ на владение кораблем "Морская русалка" был поддельным, выписан на имя все того же лежащего. Поэтому я считаю необходимым его аннулировать, а корабль вернуть законному владельцу. Возражения есть? Тогда, писчий, напиши бумагу, я подпишу.

– Этот козел много говорил, – сказал Реган, когда мы втроем вышли из зала суда и теперь спускались по каменной лестнице, идущей от главного входа в здание. – Благо, что ему вовремя заткнули рот.

– И не сомневаюсь, что рот ему затыкали твои люди. Или ваши... – с ехидцей добавил я.

– Если бы мы были короткорукими, наших контор ночных ремесел уже давно бы не существовало! – подчеркнул Реган.

– Этого никто не оспаривает. А надежных людей, я подчеркиваю: "надежных", всегда нужно иметь везде. Так, на всякий случай. Предлагаю зайти куда-нибудь перекусить. А то ведь полдень уже!

– Есть тут одно хорошее заведеньице. У них отличная кухня! – снова заговорил Реган. Его брат-близнец был молчалив, как гранитная скала. Видать, при рождении распределение всех качеств между братьями было неравномерным, и одному достались избыточный вес, юморной характер, говорливость, и мало ли там еще чего, а вот второй... Зато, с ними было проще говорить: обращаешься к одному, отвечает один – за двоих, а второй изредка кивает, или скажет полтора слова.

У шикарнейшего дома на главной площади, к которому мы вскоре подошли, красовались высаженные в один ряд туи, за которыми следовала живая изгородь из кустов мраморно-белых лилий, все остальное свободное пространство вокруг было засеяно зеленой травкой, аккуратно подстриженной и ухоженной. Таверна так и называлась – "Золотая лилия". Наверняка, и цены тут были в золоте, ну, уж никак не в медных монетках.

Белые стены с позолоченными откосами, позолоченными дверными и оконными рамами. Идеальная чистота.

– Вот ходил возле этого трактира и думал: а здесь вообще кто-то бывает? Это же какие цены здесь!

– Думаю, если бы это себя не окупало, трактир бы никто не держал. Ведь здесь проходят деловые, иногда и полуофициальные встречи, в порт часто заходят имперские военные корабли (ведь дальше, за дикими полями и пустошью лежит огромное царство, которое последнее время зашевелилось. Поэтому и наш король сейчас засуетился). Да и купцы сюда заплывают. Кедром мы тоже торгуем, на северо-западе королевства его много растет. Не только устриц продавать же! Давайте присядем с вами и всё это уже за едой обсудим.

У самого входа ко мне подбежала очень красивая заплаканная девушка: красные от слез глаза, черные волосы и вспухшие от рёва губы, следы расплывшейся туши на щеках. Длинные перчатки до локтей, голубое платьице и накидка из меха соболя. Что-то меня в ней насторожило.

– Господин, помогите, у меня... – запричитала она, с размаху бросившись мне на грудь и цепко обвив шею рукой.

Что "у нее", я узнать не успел: в одетой в перчатке руке блеснул узкий длинный нож, которым она изо всей силы попыталась пырнуть меня в грудь.

– У меня отняли брата и отрезали пальцы, тварь!

– Вот насчет пальцев я заметил, – сказал я, и, удерживая, со всего маху влепил ей пощечину, от которой та, не удержавшись, свалилась на пол. – И ты, и брат твой получили наказание вполне обоснованно и заслуженно.

Девчонка дернулась, чтобы подняться с земли, и ей в этом помогли. Яростно сверкая глазами, она вновь набросилась на меня, попытавшись еще раз вонзить сломанный о кольчугу нож под подбородок, но ее руки придержал швейцар и парень из охраны заведения, аккуратно вынув обломок из руки, ставшие рядом с ней и таким образом зажавшие ее между собой.

– Проведите ее в подвал, пусть с ней побеседует... Ну, вы поняли кто.

– Да, господин! – улыбнулся вышибала и вместе с швейцаром повел ее в неприметную дверцу за углом.

– Я понял, кто содержит этот гостеприимный трактир! – сказал я, пальцем трогая дыру в рубашке. Снизу под рубаху была поддета тонкая кольчуга, именно поэтому я до сих пор не лежал с дыркой в груди, истекая кровью.

– Хочешь жить, – умей вертеться, – скромненько промолвил Реган, приглашая меня в свой трактир.

– Пойду, понаблюдаю за процессом чистосердечного признания, – сказал Леган и отправился к двери, за которой минуту перед этим скрылась парочка с девушкой.

Я оглядел внутренне убранство трактира. Стены зала изнутри был драпированы светло-желтой дорогой парчовой тканью, пол был устлан кедровым паркетом, потолок покрыт кедровыми пластинами, украшенными великолепной резьбой, на окнах красовались зелёно-красные шторы с ламбрекенами. По залу в мудром беспорядке были разбросаны деревянные столики на шесть персон, созданные из какого-то светлого дерева и покрытые лаком. Каждый столик украшали салфетница с мудрено выложенными в них разноцветными салфетками, баночки с солью, сахаром и перцем. Напротив входной двери в стене была видна дверь, ведущая в коридор, по обе стороны которого располагались специальные комнатки для частных лиц.

– Обед на двоих, пожалуйста, мне в кабинет.

По широкой, около трех метров ширины деревянной двухпролетной лестнице мы поднялись на второй этаж. Взгляд скользнул по стенам, устланным дубовыми панелями, с вырезанными лилиями понизу и поверху.

– Пройдемте в мой скромный кабинетик, – пригласил меня Реган, толкая покрытую искусно вырезанными узорами дверь, открывающую вход в одну из комнат.

Обычно после таких слов ожидаешь увидеть какие-то апартаменты, от которых либо дух захватывает от помпезности, либо от дороговизны, ну или просто молча поражаешься, а в голове бьется одна мысль: "Кучу денег угрохано в какое-то безвкусное барахло – стоит дорого, а в нем – ни вида, ни красоты".

Здесь же от увиденного действительно дыхание перехватило, и я аж остановился от неожиданности, а потом, тряхнув головой, двинулся дальше.

– Не переживай, не ты один, – утешил меня Реган, усаживаясь за стол, на который слуги ставили посуду с едой. Один из безмолвных парней поднес большой, литров на пять, таз с водой, в котором плавал одинокий лист розы, и патриарх воров омыл там руки. Мне поднесли такой же таз, только у меня листьев плавало поболее, и это никого совершенно не смущало.

– Терпеть не могу показухи! – категорично заявил Реган, повязывая себе "слюнявчик". – Внизу – то для богатеньких, прошу прощения за выражение, говнюков, которые с жиру бесятся, а где этот мусор можно избежать, я пытаюсь его устранить.

Я осмотрел кабинет. Вокруг была строго деловая обстановка: лакированный письменный стол из черного дерева, к нему перпендикулярно приставлен другой стол – для посетителей, рассчитанный человек на восемь. За ним мы и сидели. У одной стены стояли из того же дерева шкафы: одни – с глухими дверцами на замках, другие – со стеклянными, за которыми виднелись разного рода статуэтки, чаши, кубки, шкатулочки. У другой стены выстроились книжные полки с ровными рядами книг в кожаных переплетах с тиснеными надписями, в строгом порядке размещёнными свитками, а на одной из полок вообще стоял череп с проломленным виском.

– Да был тут один, – проследив за моим взглядом и прочтя немой вопрос, ответил хозяин дома..

Я ещё раз окинул взглядом комнату. На полу простилался громадный темно-синий ковер. Переведя взгляд на стены, выкрашенные светло-голубым цветом, обратил внимание на картины с великолепными пейзажами и вдруг среди них выделил для себя портрет– харя какого-то типа: толстенное, с обвисшими щеками, лоснящимися от жира, мясистый нос, размером с окорок индейки, губы, искривленные в презрительной улыбке, поросячьи глазки. Синий фрак, казалось, вот-вот лопнет на пузе.

– Мой предшественник. Терпеть его не мог, – прокомментировал Реган и тут же пояснил, видя мою приподнятую бровь. – Плюю в нее, когда, выхожу из комнаты. Да, кстати, это его запчасть, – кивнул он в сторону черепа на полке.

– Жуткий вы человек, – покачал я головой.

– Да нет, я-то нормальный, а вот место работы обязывает и не такие штучки вытворять. Авторитет...

– М-да, как все у вас сложно и запутано.

– Да нет, нормально, нужно же как-то на них управу находить? Я, вообще, промышлял тут по мелочи, а прижало,– довелось самому начать буянить. Убрал того, убрал другого...

– Интересно, интересно... Чем же таким...

– Да так, были у меня ребятки, ныряли за жемчугом. Пришел вот этот, – кивок в сторону портрета, – и предъявил претензии. А дело только-только пошло... Так, стоп, сначала едим!

На столе стояли блюда с разной снедью: солёная свинина, вымоченная в миндальном молоке и хорошо поперченная, павлин с перьями, каплуны с коричневой и хрустящей корочкой, нашпигованные луком, травами, грибами и жареными каштанами, вместо традиционной фаршированной щуки – расслаивающееся ломти белой трески, запечённой в тесте, под каким-то вкусным коричневым соусом, гороховая каша, репа с маслом, морковь, залитая мёдом, и белый сыр. В центре всего этого великолепия возвышался хрустальный графин с холодным вином.