Текст книги "Извилистый путь (СИ)"

Автор книги: Виталий Вильчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

      Возле города пахло морем и гниющими водорослями, слышался крик чаек. Мы подъехали к городским воротам с такой стороны, где почти не было путников. Так, с десяток мужицких телег да пару верховых, а вот к северо-западным воротам выстроилась большая очередь. Приблизительно через сорок минут, заплатив въездную пошлину, мы попали в город и окунулись в шумную толпу.

Вокруг нас высились каменные дома с черепичными крышами, виднелись улочки, ровно в длину копья всадника, как и во всех старинных городах, но от северо-западных ворот и до порта тянулась широченная главная улица, проходящая мимо базара, который разместился в сорока метрах от пристани, почти у самой крепостной стены. На прилегающих улицах народу было поменьше, но все равно, по сравнению с моей глушью, это была толпа, и мне здесь было неуютно. Мы пробрались к таверне, стоявшей неподалеку от главной площади, которая называлась "Драный сапог", что и было изображено на вывеске.

Это было заведение среднего класса, тут не было излишнего шика, но и пьяных вонючих моряков, которые перепились дешевого эля или рома, здесь не было. Когда мы въехали в открытые ворота "Сапога", навстречу нам поднялся опрятный мужчина, перед этим сидевший на скамейке под деревом с густой кроной. Недалеко от дерева был вырыт колодец, около которого стояло корыто, наполненное доверху водой. Двор был вымощен камнем.

      – Добрый день. Я конюх, можно ваших лошадей? – вежливо поинтересовался он.

      – Да конечно! – я спрыгнул с лошади и помог спуститься даме. Передавая поводья конюху, я незаметно вместе с ними вложил ему в руку серебрушку.

      – Будете останавливаться у нас, или вы только перекусить? – поинтересовался конюх.

      – Наверное, поживем пару дней, – ответил я.

      – Тогда ваша поклажа будет в одной из лучших наших комнат!

      – Хорошо, спасибо вам за заботу.

      Мужчина низко поклонился, а мы, вытащив из сумок кошели, направились в здание, вход в которое находился немного выше уровня земли, и попасть в зал можно было, поднявшись на крыльцо, преодолев четыре ступенькам. Крыльцо было увито плющом, по углам стояли каменные газончики с красными цветами.

В зале, размером девять на двенадцать, царила приятная прохлада и стоял легкий полумрак: свет лился из окон, застеклённых разноцветными стеклами. Лакированные столики из светлого дерева стояли в три ряда, четыре из пятнадцати столиков были заняты. В зале не было шума и криков, двое сидевших тихо разговаривали между собой, перемежая разговор трапезой. Мы с Нейлин сели за третий столик у стены, возле двери. На нём стояли две баночки с солью и перцем и вазочка со свежими цветами.

      К нам тихо подошла девушка из прислуги, зеленый ковер на полу скрадывал шаги.

      – Здравствуйте, что будете заказывать?

      – А что вы можете приготовить? – спросил я служанку.

     После оглашения списка я заказал холодный борщ с бычками в томатном соусе, картофельное пюре, акулий плавник, салат из свежих овощей, пшеничный хлеб и кувшин холодного малинового компота. Нейлин попросила подать ей то же. Затем мы сняли две комнаты на три дня. Пока готовили горячее и резали салат, мы разглядывали посетителей. Через два столика от нас сидел черноволосый, коротко стриженый мужчина в дорогом черном камзоле. Рядом на стуле лежала его шпага. Дорогие ножны, рукоять из черного дерева, серебряная гарда с драгоценным камнем в верхнем углу. Это была плоская шпага, которой можно наносить не только колющие, но и рубящие удары. На чаше, прикрывающей пальцы, были видны несколько помятостей и царапин. Голубые глаза, аккуратная, коротенькая, узко выбритая бородка с усиками. Загорелое и обветренное морскими ветрами лицо выдавали в нем моряка, а вот дорогая одежда – капитана корабля.

Другие двое – два мрачных типа, сидящих невдалеке от него, в другом конце зала, у двери, ели маленькие жареные кусочки мяса, запивая их элем, лениво переговаривались между собой. По бросаемым на морского волка косым взглядам можно было понять, что у них есть к нему какое-то дело. И вряд ли капитану хотелось его решать. Интересно, чего они от него хотят?

Третий стол занимал толстяк. В нем можно было опознать купца, а по блюдам, расставленным перед ним, ценителя вкусной пищи.

Ну, а за четвертым спал молодой парень со светлыми волосами и аристократичными чертами лица, которое выражало такое горе, что самому хотелось заплакать. А количество пустой тары, которой был уставлен весь стол, не давало повода усомниться в том, что он действительно спит.

Еду подали достаточно быстро, и мы, плотно подкрепившись, поднялись в свои покои, где уже лежали наши сумки, Нейлин, сославшись на усталость, ушла спать, а я, быстро ополоснувшись в большом деревянном тазу с теплой водой, переоделся и, заперев дверь, перевернул висящую белую табличку на другую, красную сторону, что означало: не беспокоить. Проделав это, я тут же выпрыгнул в окно.

Я мягко приземлился в траву под окном. Перелезши через забор, я устроился недалеко от ворот, запирающих вход на территорию таверны, и стал ждать.

На улице уже смеркалось.

* * *

      Когда стемнело, дверь таверны открылась, и из нее вышел моряк с блондином. Капитан придерживал его под руки, а тот, опираясь на его плечо, заплетающимися ногами брёл рядом, что-то с жаром доказывая своему спутнику. Вскоре они вышли из ворот, и стало слышно, о чем тот говорил.

      – Редго, зачем ты меня ведешь на корабль! Почему ты не даешь мне пить? – всхлип. – Я хочу упиться, чтобы забыть ее! А на корабле ты не дашь мне это сделать!

      – Конечно, не дам! И пошли быстрее, перестань жевать сопли!

      – Но, Редго, она ведь ушла от меня! И я не верю, что это она забрала все деньги и векселя! Ее подставили!

      – Придется поверить, парень! И вообще, я устал тебя ждать! – зло сказал моряк, и одним движением вскинув пьяницу себе на плечи, быстро пошел в сторону, противоположную порту.

Из дверей выскочили те двое, которые следили за капитаном, и выбежав за ворота, остановились в растерянности. На секунду остановившись и оглядев окутанную тьмой улицу, они разбежались в разные стороны. Я двинулся в тени домов и деревьев за тем, который направился в сторону ушедшей парочки. Отойдя немного от входа в таверну, я присел за кустом. Вскоре послышался свист первого, и второй преследователь вернулся, пробежав мимо меня. В его руке что-то тускло блеснуло. Поднявшись, я тенью бросился за ним и, догнав на ходу, резко ударил по голени ноги, которая в этот момент была сзади и уже оторвалась от земли для перемещения вперед. Естественно, он такого не ожидал, да даже если и ожидал, остановить движение ноги и не дать ей зацепиться за вторую было невозможно. Он даже сгруппироваться не успел, слишком велика была скорость, да и неожиданно все это! Он выставил перед собой руки, хотя это движение было слишком запоздалым, ободрал до крови ладони и лицо, а также разбил локти и коленки. Его длинный узкий нож выпал из руки при падении, и метра четыре кувыркаясь и подпрыгивая на стыках камней, пролетел вперед. Подтянув ноги и сев на пятую точку, он ошалело растирал по лицу кровь и с какой-то детской обидой смотрел на свои руки.

      – Гильдия воров, говоришь? – спросил я, опускаясь перед ним на корточки и рассматривая только что подобранный нож. – Что ж вы убийц-то не попросили с ним разобраться?

      – Они уже с ним разобрались, – зло сплюнул в сторону кровь вор.

      – Ах да, твой дружок! – я коротко ударил рукоятью его кинжала в висок и оттащил потерявшего сознание парня в кусты. Связав лежащего его же ремнем, снова бросился вдогонку. Через несколько улиц послышался звон клинков и сдавленная ругань. Капитан отбивался от убийцы шпагой, держа ее левой рукой, правая у него свисала плетью.

      – Все демоны бездны, второй пришел! – вскричал он, из последних сил он,  отбивая удар короткого, сантиметров сорок длины, узкого меча, которым орудовал убийца. Убийца ко мне он даже не обернулся, поэтому даже удивиться не успел, когда его голова отделилась от плеч.

      – Ты чего? – удивился капитан, наводя на меня шпагу, острие которой заметно дрожало. Вымотался он изрядно. Да и крови потерял достаточно (при ближайшем рассмотрении с правой стороны груди я увидел торчащий нож, который проткнул грудную мышцу и оцарапал ребра. Дорогой камзол был пропитан кровью.

      – Не переживай, хотел бы тебе зла, позволил бы им тебя убить! – спокойно сказал я, вытирая свой клинок об одежду убитого.

      – Действительно! – выдохнул кэп, державшийся из последних сил, и тут же съехал спиной по стене, оставляя кровавый след, и упал на своего спящего товарища.

      – Эй! – тихо позвал я его. – Только умирать мне тут не вздумай!

      Оттащив его в скверик, находящийся как раз за углом дома, под которым происходило сражение, сюда же приволок и его товарища.

Вынув нож и разорвав на нем камзол и рубаху, я начал рассматривать раны. Да, плохи дела. Колотая рана живота, скорей всего, спрыгнул с того самого короткого меча, ну, а с рукой все понятно. Разорвав его рубаху на полоски, как смог, перетянул раны и, оставив все как есть, понес парня назад, в трактир. Конюха у ворот уже не было, аллея, ведущая к главному входу, не освещалась, лишь у входа тускло светили два масляных фонаря. Моряка я нес на руках. Пинком открыл дверь и внес его в уже пустой зал. Уложив раненого на стол, крикнул высунувшейся заспанной кухарке, чтобы та нагрела воду и кинулся на второй этаж.

Здесь меня ожидал еще один сюрприз: спящая около двери моей комнаты Нейлин. Рядом стояла ваза с фруктами и кувшин с неизменным компотом.

      – Дорогая, – шепотом позвал я ее, коснувшись губами ее носика, – мне нужна твоя помощь! – и, когда она открыла сонные глазки, добавил:

– Очень срочно!

      Я протянул ей руку, помогая встать. Она по инерции побрела за мной, но когда мы вышли на свет лампады, висевшей на стене перед лестницей, испуганно закричала. Дело в том, что весь я, да теперь и ее рука были в крови.

      – Тише, перестань, это не моя кровь. Там человеку внизу плохо! – сказал я, зажимая ей рот рукой.

      Все же постояльцев мы разбудили. Но, слава Богу, то ли сейчас на них был не сезон то просто так сложилось, однако в коридор вышел только толстый купец. Увидел он, правда, только наши спины, когда мы спускались вниз, но ему все равно было интересно, что же произошло.

Кухарка сидела на стуле возле миски с водой и обмахивалась платком. Когда мы, наконец, спустились в общий зал, парень уже еле дышал. Под столом собралась уже изрядная лужа крови.

      – Ой, мамочки! – вскрикнула Нейлин и прижала пальцем вену на шее. – Сердце уже еле бьется! Мою сумку принеси быстрее! – крикнула она мне вдогонку, потому что я на пути в её комнату. – Мне горячее вино быстрее несите!

      Когда я принес сумку с лекарствами, Нейлин начала вытаскивать оттуда всякие мешочки с травками, порошочками и целыми сушеными листьями каких-то трав или растений. Залив кипящим вином раны на животе и грудной клетке, начала засыпать их каким-то целебным порошком, который, взаимодействуя с выступающей кровью, пузырился и шипел, а кровь запекалась и сворачивалась. Промыв с помощью этой процедуры раны и наложив на них листочки, размоченные в миске с теплой водой, туго перемотала их чистыми полосками холщовой ткани.

      – Внутренние органы не повреждены, ему только проткнули шкуру, – сказала Нейлин, моя руки и лицо в тазе с теплой водой.

      – Ладно, ты лечи его, а я за другими схожу.

      -Да сколько их там!? – перепуганно спросила моя знахарка, а кухарка еще резвее замахала платочком. Толстяк за столом заинтересованно уставился на меня.

      – Остался ещё один, и тот, скорее всего, просто пьян.

      В комнате раздался вздох облегчения.

      По дороге заглянув к своему "пациенту", я обнаружил вора в сознании, усердно пытающегося вырваться с пут.

      – А теперь давай мы более спокойно поговорим. Что вам понадобилось от тех парней?

      – Разбежался и сказал! – с ухмылкой ответил он мне. – Уиии!

      Я больно ударил его тыльной стороной ладони по губам.

      – Ты невежливо разговариваешь! Говори лишь то, о чём я тебя спрашиваю.

      – Да не пошел бы ты в...

      Предложение оборвалось на самом интересном, а парень изо всей силы тряс головой и сдавленно ругался. От удара в ухо он завалился набок, так как перед этим сидел, вытянув ноги...

      – Следующий удар будет в нос, – пообещал я, тряхнув рукой. – Не люблю, когда пререкаются.

      – Не твое собачье дело! Ты уже покойник! Наехать на гильдию: это...

      – Уточню, на две гильдии. Твой дружок спит беспробудным сном, зажав голову под мышкой. И ты последуешь за ним. Город нужно очистить от отребья.

      – Да, ты круто влип, приятель! – на его лице появилась ухмылка, а в глазах плескался страх перед скорой смертью.

      Я вынул длинный узкий клинок из голенища сапога.

      – Слушай, браток, давай договоримся!? Я тебе дам денег! – залебезил вор.– Я с гильдией договорюсь!

      Последнюю фразу он закончил на высоких истерических нотках.

      – Мне ничего от тебя не нужно, – ответил я поднимаясь. – Все что мне нужно, у меня есть.

      Я спрятал нож в сапог, повернулся и пошел, не оборачиваясь. Мне еще пьяного на себе тащить.

      Когда я дотащил что-то нескладно бормочущего парня в таверну, оставалось около часа до рассвета.

– Откройте дверь.

В зале за сидела   Неилин с бледным лицом и пила что-то из кружки. Пристроившись за соседним столиком о чем-то тихо беседовали купец с хозяином и поглядывали в ту сторону, где лежал раненый. Парень, кажется, спал, выделялось его лицо, белое, как мрамор (слишком уж много крови потерял).

    Я пошел к лестнице, а кухарка побежала передо мной, показывая дорогу.

    – Я беру еще одну комнату.

      – Хозяин, распорядитесь, чтобы раненого обмыли и уложили в одну комнату с его другом, – сказал я трактирщику, усаживаясь за стол к девушке. – И вещи его сложите рядом с кроватью, одежду выстирать и заштопать, под одеялом она ему не понадобится.

      – Как скажете, господин! – полноватый мужчина поднялся и отправился отдавать приказания.

      К себе в комнату ушел и купец, понявший по моему лицу, что сейчас я не склонен отвечать на вопросы.

      – Подогретое вино, пожалуйста, – обратился я к кухарке, и когда появилась передо мной кружка, заговорил с девушкой:

      – Ну, что он?

      – Жить будет, только слаб очень. Сколько умела, столько сделала, только умею я мало, – грустно произнесла она.

      – Ничего, научишься, – утешил ее я. – Завтра купим кой-какие книги, а остальному тебя научат в Академии. Я свое обещание помню и сдержу.

      – Угум.

      Девочка была совсем вымотанной физически, морально и эмоционально.

      – Ну, зайчонок, тебе пора спать. День выдался тяжелым.

      – Да, пойду я, наверное.

      Она поднялась, поставила кружку и ушла наверх. Я еще немного посидел, медленно пропуская вино через зубы. Оно было не таким уж и противным, и я заказал себе еще кружечку. Этот день и для меня выдался нелегким. Уж слишком много событий. Отвык я от такого. Прокрутив все происшествия в голове, и решив, что без русоволосого парня все равно ничего не пойму, я отправился к себе.

Рухнув поперек кровати, носком сапога стащил второй, а потом босой ногой скинул оставшийся. Возился я с этим долго, проще было перевернуться на спину, сесть и спокойно снять оба сапога, но это было так лень! Стук второго упавшего сапога я услышал словно через пелену, и через секунду уже спал.

* * *

      Когда я пробудился, было уже далеко за полдень. Об это можно было судить по солнцу, ярко светившему прямо в окно. Я так и лежал, как лег вечером: на животе. Подушка была мокрой от пота и слюны, которая вытекала из приоткрытого рта. Голова гудела, вся одежда была измятой и мокрой от пота, конечно, попробуйте спать под палящим солнцем в душном помещении, да еще и в теплой одежде. Вечером, спасаясь от холодного ветра, дувшего с моря, я хорошо оделся.

Под дверью слышалась какая-то возня и бурчание полушепотом. Я решил их не замечать, и, повалявшись в кровати ещё некоторое время, тихо слез с кровати, с омерзением сбросив из себя все на пол и, в чем мать родила, побрел в ванную комнату. Там, в огромном деревянном корыте была налита чистая вода. Налили ее еще утром, но она уже остыла, поэтому я с удовольствием влез в нее, охая от холода, и с блаженным выражением лица улегся, уставившись в потолок. Корыто было сантиметров шестидесяти высотой, и сейчас вода на десять сантиметров не доходила до края

Масляную лампу я не зажигал, просто оставил дверь открытой и теперь здесь царил приятный полумрак. В дверь несмело постучали.

      – Граа-аф? – послышался робкий голос из-за двери. Он был слишком тих, чтобы разобрать, кто это был. – Эрландо-о...

      Эрландо меня звали только близкие друзья, значит, это был мой придворный лекарь. В дверь снова постучали:

      – Я вхожу... – прозвучало на этот раз громче, и в приоткрывшуюся дверь просунулась прелестная головка Неилин. Обозрев комнату и мои шмотки на полу, она несмело вошла в комнату. Еще раз обозрев мой номер и не заметив меня, посмотрела в сторону темнеющего входа в ванную. Робко, даже вроде как меньше дышать стала, двинулась по направлению ко входу.

Когда она вошла в ванную, в воде плавал труп, мерно покачиваясь, создавая волны. Спина выглядывала над водой, голова скрывалась в воде.

      Блаженную тишину прорезал женский крик, преисполненный ужаса и горя. Утопленник приподнял голову над водой и тихим вкрадчивым голосом поинтересовался:

      – К чему эти вопли? Голова и без того болит, пришла тереть спинку, так три...

      Вопль перешел в визг, только к нему добавились шлепки. Девушка лупила говорящего "мертвяка" ладонью по спине.

      – А-а-а-а! – дурным голосом посетовал на жизнь тот. – Я же просто потереть просил!

      – Негодяй! – плаксивым голосом закричала девушка и, ухватив утопленника за голову, затолкала ее под воду. Парень усиленно сопротивлялся, а потом его сопротивление стало слабее, и в конечно итоге он обмяк под водой.

      – Вот так тебе, мерзавец! – отошла девушка от ванны, уперев руки в бока...

      – Ой! – испугалась она. – Ой, божечкиии! Что же я наделала!?

      Подбежав к ванне и ухватив окончательно утонувшего графа за волосы, изо всей силы потащила из воды.

      – Эрл, очнись! Эрл, пожалуйста! – девушка плача, ничего, не понимая, потащила утопленника за волосы из ванны на пол, чтобы сделать искусственное дыхание и попробовать оказать хоть какую-то первую помощь.

      Внезапно труп вскочил на ноги и закрыл девчонке рот страстным поцелуем. Та ошарашенно замерла. Через минуту, оторвавшись от девушки, облизав губы, скорбным голосом, он произнес:

      – Сначала вроде как спинку потереть, а потом топить начали. А когда я смирился со своей участью и стал умирать спокойно, меня решили не убивать безболезненно, а сначала снять скальп...

      Девушка зарыдала, прижав руки к лицу. Я прижал ее к себе и начал поглаживать по спине. Она всхлипывала и тихонько плакала.

      – Прости меня, это была очень злая шутка! – попросил я ее, целуя в склоненную голову. Она снова содрогнулась от всхлипа. – Прости меня, пожалуйста!

      Неилин отстранилась от меня, посмотрела мне в глаза своими воспаленными красными глазками, развернулась и убежала, хлопнув дверью. Через минуту в нее просунулась голова хозяина таверны. Заметив меня голого, стоящего в проеме двери ванной комнаты, пробормотал извинения и исчез за дверью. Я на какое-то время задумался. Поразмышляв еще некоторое время, открыл свою сумку и, достав чистое платье, натянул на себя. Пока происходило действо, я успел полностью обсохнуть, разве что волосы оставались мокрыми. Вытерев их насухо полотенцем и всунув ноги в сапоги, которые пришлось долго оттирать щеткой, я вышел на коридор. Из-за соседней двери доносился тихий, словно детский плач.

      – Я (хлюп!), думала (хлюп!), что его утопили (хлюп!), а он, притворялся-а-а-а! – перерыв где-то на минуты две, в котором слышно было совсем тихий скулеж. – Я думала, что его утопила-а, а он, и-и-и-и, снова притворялся-а-а-а!

      – Вот блин, попутал нечистый! – сквозь зубы прошипел я, двинув себя кулаком в челюсть.

      – На, – послышалось за спиной.

      Развернувшись и потирая битую щеку, я нос к носу столкнулся со вчерашним блондином.

      – Бери, тебе оно нужнее! – все так же тихо, почти одними губами прошептал он. – Иди, грехи замаливай!

      Сунув мне в руку крохотную деревянную шкатулочку, он на цыпочках вернулся в комнату, куда я пристроил его с братом.

Шкатулка была из красного дерева и, открыв ее, я увидел на пурпурном бархате тонкое золотое колечко со сверкнувшим драгоценным камнем.

      – Ого, ну спасибо дружище! Выручил, что и сказать! – прошептал я, захлопывая коробочку.

      – Неилин! – теперь уже я робко постучался в её дверь. Плач на мгновение стих и снова продолжился. – Можно я зайду?

      – Нет! – хлюп. – Катись прочь!

      – Ну, пожа-алуйста-а!

      – Пошел вон! – хлюп-хлюп.

      Я осторожно попробовал приоткрыть дверь, но она оказалась запертой. Усевшись на пол и, оперевшись о дверь спиной, гнусавым голосом затянул:

     Одинокий бродяга, хоть пляши, хоть не пляши,

     под окном у принцессы притаился в тиши-и-и.

     Взором пылким влюбленным в ее окна смотрел.

Его взгляд устремлено к той принцессе летел.

     Его сердце так пылко сильно билось в груди,

Погляди-ка принцесса, оглянись и приди.

     Но принцессе не до него было,

     Ведь ее сердце другого любило-о-о!

      За дверью не было слышно ни звука, и я воодушевленно загундосил дальше:

     Своей грязной, но честной рукою-у-у,

     Сжимал для неё кольцо золотое-е-е!

     Голодный и нищи-и-и-й он еле дыша-а-ал!

     Чтоб купить ей подарок, все, что было, прода-а-ал!

     Не жевал он уж долго-о-о, аж темнело в глаза-а-ах!

     И старуха с косо-о-о-ою-у ожидала в куста-а-а-а-а-а-ах!

      От сострадания к своему герою, балладу о котором я сочинял на ходу, я и не заметил, как запел жалостливым всхлипывающим голосом:

     Был он парнем хороши-и-им, знал всего понемножку,

     Ну, а к сердцу любимой всё топтал он дорожку-у-у-у!

Вот пою, вот страдаю, вот стою на крылечке,

Вам вручаю, миледи, золотое колечко!

      Неилин резко открыла дверь, и я спиной ввалился внутрь комнаты. Резво перевернувшись и вскочив на колени, раскрыл шкатулочку и протянул ее к девушке.

      – Примите сей скромный дар, госпожа... – квелым голосом попросил я. При виде меня, стоящего на коленях, в ее немного припухших глазах проглядывали одновременно сочувствие к "нищему".

      Взглянув на колечко, она всплеснула руками и прикрыла ими рот:

      – Ой, какое красивое! Это мне?

      – Нет! Прекрасной принцессе! – я выдержал паузу: – Принцесса, вы примете сей дар? Не погнушаетесь?

      – Вот уж артист! – снова улыбнулась она. – Вечно ломаешь комедию! – и потом, уже дрогнувшим голосом:

– Можно взять?

  – Не можно, а нужно!

      Девушка осторожно взяла колечко и надела на пальчик. Оно пришлось ей в самый раз! Девичьи глаза излучали такую радость, что у меня аж мурашки поползли по коже от прилива нежности.

      – Ты такой милый!

      – Значит, я прощен?

      – Ага, – утверждающе кивнула она и попросила:

      – Можно, я побуду одна?

      – Да, конечно! Прости, что вломился в твою комнату!

      – Та ничего! – махнула она ручкой, на которой поблескивало кольцо.

      Улыбаясь, я на коленях вышел из комнаты.

В коридоре стоял блондин, наблюдавший за мной все это время, и показывал мне большой палец. "Идем", – мотнул я головой на дверь в мою комнату.

      У окна стоял столик с двумя креслами на тонких ножках с тонкими спинками из орехового дерева, обитыми красным бархатом (при желании можно было притянуть еще одно, стоявшее рядом с кроватью). На столике стояли фрукты и компот, принесенные Нейлин вчера вечером.

      – Присядем, – предложил я собеседнику, указывая на кресла.

Усевшись, я разлил по чашкам компот. Мы взяли вилки, и, насадив на них по кусочку яблока, принялись с интересом разглядывать друг друга. Как я уже и говорил, он был высоким блондином среднего телосложения. Обращали на себя внимание правильные черты лица, небесного цвета глаза и тонкие губы. Слегка вьющиеся волосы каскадом спадали с широких плеч. Я обратил внимание на правую ладонь: ладонь, привыкшая к рукояти меча.

      – Мы с вами до сих пор не познакомились, хотя не могу сказать этого же о своей спине, – улыбнулся я.

      – Мне это уже говорила ваша дама, – немного смутился он. – Меня зовут Ален. Прошу простить за причиненные неудобства!

      – Все нормально, насколько я понял из твоих вчерашних пьяных бормотаний, у тебя было на то причина. Ну да ладно, сейчас не совсем об этом: я – Эрландо.

      При этих слова мы, не сговариваясь, привстали и одновременно пожали друг другу руки.

      – Хотелось бы услышать комментарий, что это были за типы, и чего от вас хотела гильдия воров и убийц?

      – Ого, и убийц? – он вздрогнул. – А я то думал: кто же проткнул моего братца?

      – Угу. Мне очень интересно, за что же такое, совершенное тобой, я буду отдуваться перед гильдиями за двух прирезанных представителей данных профессий.

      – Да-с, – парень сглотнул. – Не хило. Ну, в общем, дело было так. Здесь, на ярмарке, я встретил прекрасную черноволосую даму и, естественно, влюбился, если это можно назвать любовью. Дальше – задорный смех, прекрасные глаза, нежные руки, несколько вечеров, проведённых вместе. А потом... я просыпаюсь у себя в гостиничном номере с гудящей головой и без гроша в кармане. Ни красавицы, ни денег. И хотя я отрицал ее причастность к этому делу, брат занялся расследованием. Однако, как только он начал ее поиски, ему тонко так намекнули: будешь совать нос, куда не положено, пойдешь на корм крабам.

Через некоторое время он обнаружил её: она уже охмуряла другого – толстого господина, какого-то толстосума. Брат ее отловил и отрезал мизинцы на обеих руках. Это клеймо вора на всю жизнь!

      – Да, я знаю, – мы отхлебнули по глотку с чашек. – Теперь понятно, как вы перешли им дорогу.

      – И даже после этого я не переставал ее боготворить. Все увещевания брата пропускал мимо ушей, никаким доводам не верил, а вчера, допился до зеленых человечков. И вдруг утром на меня снизошло озарение. Может, она что-то подсыпала в вино, что выводится из организма через какое-то время, не знаю, ведь она мне до сих пор нравится. А тогда это была какая-то одержимость.

      Он откинулся на спинку кресла, и, съехав на край стула, вытянул вперед ноги.

      – Думаю, отрубленные пальцы это правильно. Тем более, подозреваю, что обула она тебя на целое состояние.

      – Да, так оно и есть. Но его уже вряд ли вернешь.

      Мы погрузились в мрачные раздумья. А сколько таких обманутых по всему королевству или империи? А скольких обманула эта дамочка? Теперь-то она уже никого не обманет!

      – А чем занимались вы с братом? – задал я вопрос Алену.

      – Мой брат – моряк, капитан брига. Он водит караваны до Онереи. У меня было небольшое торговое судно. Теперь больше у меня его нет. Больше того, я уверен, что они его уже перепродали.

      – Думаю, стоит пройтись в порт и посмотреть, а вдруг оно еще стоит там на якоре, – заявил я, поднимаясь. – Подождите меня здесь немного, я скоро вернусь.

      Произнося это, я вытащил увесистый мешочек с золотом, перепоясался ремнем с ножнами для меча, всунул в них оружие, взглянул в мутноватое окошко, поправил челку, одернул камзол и вышел из комнаты.

Ален остался сидеть в кресле, уныло глядя в окно, но где-то в самой глубине его глаз затеплилась надежда.

      Мне довелось пройтись в бедный район города. Блошиный район (так он назывался) был грязным и неприглядным. Дома, приземистые и обшарпанные, улицы, ни разу не убранные ещё со времен начала постройки города. Все, что их хоть немного умывало – ливни в сезон дождей, – район был размещен немного ниже остальных районов города, и вода несла нечистоты других районов по его улицам, заодно вымывая и его. В первые недели дождей в море долго вливался грязный поток, черной полосой выделяясь в море, пока не рассеивался в огромных толщах воды. Сейчас до сезона дождей было еще далеко, так что приходилось часто петлять по узким улочкам, обходя кучи мусора, постоянно остерегаясь ведра помой на голову из окна. В конце пути я уже не мог обнаружить чистых участков и я, махнув на то, что окажусь по уши в нечистотах, уже ступал туда, где эти кучи были не особо высоки.

В своих чистых одеждах посреди грязных улиц я выделялся, как изумруд на куче золы. Грязные, в лохмотьях, люди провожали меня недобрыми взглядами. Я был уверен, что за мной уже внимательно следили...

Наконец-то я нашел то, что мне было нужно. Облупленная вывеска над входной дверью перекосившегося здания гласила: "....ты". Если прикинуть, то пивная, или другое заведение общепита, а то и мастерские, на "ты" заканчиваться не могут, а может, там было написано ругательство, и оно указывало на каждого прочитавшего... Но, по-видимому там было написано "Продукты".

Взявшись за выгнутую дугой палку, прибитую к двери вместо ручки и отполированную тысячью рук, я потянул её на себя. Перекосившаяся дверь была счесана в левом верхнем углу, там же была стерта и дверная коробка.

Скрипнув так, что мурашки побежали по спине, дверь открылась. В грязном, таком же старом, как и весь деревянный дом, помещении было мрачно, так как большинства стекол не было, а вместо них отверстия были затянуты бычьими пузырями. На полках стояла всякая ерунда, но меня она мало интересовала.

За прилавком в потертом сюртуке сидел плешивый мужик в возрасте и задумчивым взглядом смотрел на меня.

      – Добрый день, – вежливо поздоровался я.

      – Здравствуйте, – кивнул тип.

      – У меня проблемка, понимаете... очень трудно решаемого характера... – я воровато оглянулся по сторонам и даже вытянул шею, заглядывая за спину мужика. Тот тоже растерянно оглянулся.

– Но у меня есть деньги!

     Я поставил ребром на стол монету, придерживая ее указательным пальцем. Начищенное золото блеснуло в полутемном помещении. Глаза продавца алчно загорелись.

      – За ваши деньги...

      – Нет-нет, вы не понимаете! Мне нужно то... – я снова оглянулся, – что не продается в магазинах. Мне нужно... – закончил я заговорщицким шепотом и сделал движение, как будто выпустил облачко дыма под потолок.