Текст книги "Слабая герцогиня. 10 способов унизить невесту (СИ)"

Автор книги: Виктория Вера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

За мгновения до того, как темнота забирает моё сознание, чувствую чьи-то руки на своих плечах и слышу взрыв старательно сдерживаемого хохота вокруг…

Глава 26

– Разумеется, я сразу сообщил Его Величеству! – восклицает знакомый голос, заставляя сознание постепенно выплывать из небытия. – Он приказал докладывать о любых изменениях состояния герцогини. И могу вас заверить, он крайне недоволен. Ваше счастье, что сейчас он принимает послов, но вам следует подумать, как вы объясните произошедшее. И мой вам совет – сделайте это прежде, чем сплетни дойдут до его ушей. У меня десяток свидетелей, которые утверждают, что герцогиня во время танца оступалась и выглядела побледневшей, но есть и те, кто «точно видел», как вы её толкнули. Последние, к слову, радостно убеждают в этом других.

Дио Зейн-Малик делает паузу, и я слышу чёткие уверенные шаги. Три в одну сторону. Три в другую.

– В любом случае, Его Величество разочарован. Он пошёл вам навстречу, рассчитывая, как минимум на то, что вы с её светлостью за отведённое время придёте к единому обдуманному решению. Но та информация, которая поступает нам из имения Фрэй Дау…

– Вы следите за мной? – наконец нарушает молчание граф, его голос звучит глухо и устало.

– Разумеется! Как вы могли подумать, что король оставит племянницу без присмотра?!

– Демоны…

– Ну что вы, ваше сиятельство, это делается и для вашей безопасности. Его Величество хорошо знает свою племянницу. Моя фантазия не настолько богата, как у юных дэй, но поверьте, обиженная женщина способна на многое.

– Это я и без вас знаю…

В воздухе повисает пауза. Немного выждав, приоткрываю глаза. Веки ощущаются очень тяжёлыми, и я радуюсь окружающей полутьме. На столике горит свеча. Напротив кушетки, на которой я лежу – неплотно закрытая дверь. Сквозь тонкую щель проёма в комнату падает полоска тёплого света. Оттуда же слышатся звуки шагов и наливаемой жидкости.

– Возьмите, граф.

– Что это?

– Настойка с лёгким успокаивающим действием. Берите, берите. На вас лица нет.

– Я в порядке.

– Оно и видно, – в голосе королевского поверенного отчётливо слышится ухмылка.

Они замолкают и я сосредотачиваюсь на собственных ощущениях. Мою голову что-то оплетает. Поднимаю руку и нащупываю подозрительный обруч, от которого исходит приятное тепло. Странно. Может, стоит дать знать, что я очнулась?… Медлю… здесь в полутьме я словно в безопасном коконе. А там мне придётся признать, что всё произошедшее не плод моего сонного разума, а унизительный факт, с которым мне как-то предстоит дальше жить.

– Ваше сиятельство, ваша милость. Время для очередного осмотра её светлости.

– Конечно, дио Лур Хаиш, проходите.

Это лекарь? Закрываю глаза, стараясь успокоить дыхание. Затем спохватываюсь и быстро провожу рукой по телу. Фуух. Я всё ещё в платье. Хоть это радует.

Дверь приоткрывается. И через несколько мгновений тёплые сухие пальцы прощупывают пульс на моём запястье, а затем тёплый оплетающий обруч снимают с моей головы.

– Ваша светлость… Ваша светлость…

Мне становится стыдно перед этим незнакомым человеком и я приоткрываю глаза. Теперь из раскрытой двери в комнату льётся достаточно яркий свет, и это заставляет жмуриться.

– Вы меня слышите, ваша светлость?

– Ммм…

– Очень хорошо. Не волнуйтесь, это действие побегов лиловой сархании. Вы спали, пока шло исцеление. Скоро вы совсем придёте в себя и будете, как новенькая.

– Ммм?? – У вас было небольшое сотрясение, – продолжает дио Лур Хаиш – могла бы остаться шишка, но я позаботился о том, чтобы к утру не осталось и её. Вам показаны отдых, хороший сон, полноценное питание и необременительные прогулки на свежем воздухе.

Снова разлепляю глаза. На этот раз в дверном проёме обнаруживаются две мутные фигуры, перекрывающие собой яркий свет.

– Пить… – собственный голос кажется чужим и почти не слышен, но лекарь тут же подскакивает к столику:

– Конечно, конечно. Вот, вода с несколькими каплями лекарских настоев. Позвольте мне придержать вашу голову, чтобы было удобнее. Первые же глотки прохладной влаги с терпким привкусом придают сил, я жадно впиваюсь в поднесённую к губам пиалу, словно боюсь, что её могут отнять. – А теперь, снова закройте глазки и полежите так несколько минут. Хорошо? Меня не нужно уговаривать. Делаю, как он просит и ощущаю, как дио Лур Хаиш надавливает на несколько точек на руках и на голове. По телу разливается приятное тепло и лёгкость. – Вот и славненько, вот и хорошо. Ещё немного вот так полежите и вас можно будет отпускать.

– Вы уверены? – голос Зейн-Малика.

– Безусловно! Вы сомневаетесь в королевском лекаре? Шарлатнов здесь не держат, – слышу звук перебираемых склянок и бормотание: – Ах, корень лависсинии бы ещё, так-так, будет очень даже чудесно… – Ваша светлость, как вы себя чувствуете? – снова дио Зейн-Малик.

– Спасибо, сейчас намного лучше, – открываю глаза и нахожу силы улыбнуться поверенному. Не потому, что это тяжело, вовсе нет, я ощущаю себя вполне хорошо, вот только поводов улыбаться не особо много. Краем глаза замечаю высокую фигуру графа, замершего в арочном проёме. Старательно избегаю смотреть в ту сторону. – Вы помните, что произошло?

– Ммм… – помню ли я? Если бы можно было, я бы предпочла это забыть, стереть, как оказались стёрты мои воспоминания прошлого.

– Большинство свидетелей говорят, что вы оступились и ударились головой, но нам будет интересно услышать вашу версию. Мою версию… и что мне рассказать? Пожаловаться на нехорошего "жениха", который не готов поверить, что я изменилась? Или рассказать, что у меня частенько отнимаются ноги, аккурат после инцидента с потерей памяти?

– Кхм… я неожиданно плохо себя почувствовала и… оступилась, потеряв равновесие. Из-за своих видений о другом мире и потери памяти о прошлом, я не рискую раскрываться перед этими людьми. На каком-то подсознательном уровне понимаю, что, чем меньше они знают, тем безопаснее для меня. Пока в этом вопросе я доверяю лишь дио Хэмису. Знаю, что он ищет для меня информацию. К тому же он не раз осматривал меня и даже брал мою кровь, чтобы что-то проверить. Но всё указывает на то, что я… совершенно здорова. – Граф, могу я доверить вам вот эти капли для её светлости Эммилины? – всё это время дио Лур Хаиш что-то делал на столике рядом с постелью, шелестя, позвякивая и бормоча себе под нос.

– Конечно, – голос графа на удивление серьёзен. Впрочем, чему я удивляюсь, здесь же столько свидетелей.

– Её светлость должна выпивать по пять капель, растворённых в бокале воды. Утром и вечером. По крайней мере, следующие три дня.

– Я понял, дио Лур Хаиш. Благодарю вас. Что я слышу? Он знает вежливые слова? Да неужели! Не вижу больше смысла разлёживаться, поэтому начинаю подниматься.

Дио Зейн-Малик и граф шагают ко мне одновременно и наталкиваются друг на друга. Пока они извиняются, лекарь, придерживая меня под локоть, помогает сесть, а затем и встать на ноги.

– Не торопитесь, ваша светлость. Побольше отдыхайте в ближайшие дни и проводите время на свежем воздухе.

– Спасибо, – с искренней благодарностью улыбаюсь дио Лур Хаишу. Приятно ощутить заботу в такой поганой ситуации.

– Всего доброго, герцогиня. Берегите свою прелестную головку.

– Я провожу вас до экипажа, ваша светлость, – инициативу перехватывает дио Зейн-Малик, позволяя мне придерживаться за его твёрдую, согнутую в локте руку.

На графа я так и не смотрю.

* * *

Ещё выходя из неприметной комнатки возле парадной бальной залы, заставляю себя распрямить плечи и держать голову выше. Не хочу, чтобы случайные свидетели видели меня подавленной.

Располагаюсь на мягком просторном сидении и тепло благодарю дио Зейн-Малика. Кучер трогает, и я с наслаждением откидываю голову на спинку диванчика.

Как хорошо, что у графа такая удобная и просторная карета. Было бы совсем отлично, если бы и его самого внутри не оказалось. Прикрываю глаза и представляю, что еду одна.

– Мне жаль…

Отвечать не хочется, хочется сделать вид, что меня здесь нет. Но кожей ощущаю его пристальный взгляд.

– Не стоит, граф. Нас всё равно никто не слышит, – отнимать голову от мягкой спинки сидения тоже не хочется. Я и не отнимаю, даже глазки оставляю закрытыми.

– Ты слышишь. Да неужели! С каких пор его это заботит? И с чего это, вдруг, мы перешли на «ты»? Не вижу смысла в пустой болтовне, поэтому решаю игнорировать странное замечание. – Почему ты сказала, что оступилась? – его голос звучит устало и задумчиво. – Это не ваше дело… граф. В карете повисает тишина, которой я радуюсь.

– Зачем отправила ко мне Зейн-Малика, если действительно плохо себя чувствовала?

– Мы уже обсуждали это, помните? Неужели так сложно принять, что мир не крутится вокруг вас? Мне всё равно, с кем вы общаетесь и с кем танцуете.

– Лгунья… – тихо и неуверенно.

Если бы мои глаза были открыты, то я непременно бы их закатила.

– Вы это уже говорили и до сих пор должны мне извинение. Впрочем, можете оставить извинение себе. Оно меня тоже не интересует.

– И снова ложь… – пауза, и почти шёпотом: – иначе бы ничего этого не было…

Делаю над собой усилие и отрываю голову от мягкой спинки сидения, чтобы таки посмотреть ему в глаза, но наблюдаю лишь его до безобразия безупречный профиль:

– Объясните, граф, чего вы добиваетесь?

– Чтобы ты сказала Его Величеству, что отказываешься от помолвки.

– Хорошо.

– Что? – он разворачивается ко мне всем телом и смотрит так, словно не доверяет ни своим глазам, ни своему слуху.

– Я скажу Его Величеству, что отказываюсь от помолвки, – смотрю в глаза и медленно произношу каждое слово, чтобы у него не возникло подозрений в слуховых галлюцинациях. – Это всё?

– Всё…

Его “всё” звучит совсем неуверенно. Поэтому я не тешу себя надеждой, что он успокоится и даст спокойно дожить в имении отведённый Его Величеством строк. Но я рассчитываю хотя бы на передышку. Мне всего-то осталось несколько дней.

Глава 27. День пятый

Просыпаюсь с рассветом, ощущая себя подозрительно бодрой. Вчера я всё же задремала в карете, а очнулась уже в своих комнатах, когда горничные стрались осторожно переодеть меня ко сну. Вероятно, это всё расслабляющее и целебное действитвие лекарских штучек, коими меня одарил дио Лур Хаиш.

Как назло, хочется есть. Желудок, уже привыкший к тому, что его вот-вот должны начать кормить радостно сообщает, что готов принимать пищу. А после вчерашнего делает это с утроенным рвением. Организму нужны силы, а животику хочется чего-то тёплого, нормального… хочется… каши!

Поднимаюсь, чтобы начать собираться к завтраку. Малия уже чем-то занята в гостиной. Она всегда приходит заранее, чтобы подготовить утреннее платье и ванну, возможно, поэтому вчера ночью мне помогали другие горничные.

В уютной столовой появляюсь в тот момент, когда стрелка часов показывает ровно семь утра.

И как это понимать? Стол не накрыт. Графа нет. Слуга, протирающий пыль с каминной полки, бледнеет, бросает своё занятие и подскакивает ко мне, подобострастно склоняясь.

– Г-госпожа… прикажете накрыть к завтраку?

– Доброе утро, разве граф не отдавал распоряжение накрывать к семи?

– Так ведь… вчера его сиятельство в ночь вернулся и велел его не беспокоить по утру. Госпожа, так и вас тоже было велено не беспокоить, а завтрак подать в комнаты…

Да неужели?? Как мило. Мне сказать забыли!! Так, спокойно. Потом спрошу Малию, что она об этом знает, хотя уже очевидно, что она не в курсе распоряжения.

Видимо, мысли отражаются на моём лице, потому что слуга бледнеет ещё больше.

Делаю глубокий вдох. Этот человек не виноват, что его светлость такой… такое… аррр!! Дышать, нужно дышать. Раз, два, три, четыре… на семь пропадает желание пнуть напольную вазу. На пятнадцать отпускает навязчивая идея найти острую вилку и таки побеспокоить его сиятельство с самого утра.

– Будьте добры, раз уж я здесь, накройте для меня завтрак. Желаю кашу и чай с чабрецом. Этого достаточно.

– Сию минуту, ваша светлость.

Распахиваю окна, впуская в комнату свежий утренний воздух. Становится легче. Прохожу к столу и усаживаюсь на привычное место. Не так элегантно, как с помощью слуг, но никто ж не видит.

Зато позавтракаю, наконец, в спокойной обстановке. Губы сами растягиваются в довольной улыбке.

Вчерашние разговоры не выходят из головы. Не понимаю, зачем графу мой отказ от помолвки? То, что он наслаждается моим унижением – совершенно очевидно, но разве он не хочет прибрать к рукам мои земли и титул? Разве не он получает все выгоды от этого брака? А что для меня? Сплошные потери! Я теряю свободу и получаю опекуна в лице мужа, который будет распоряжаться моим наследством, и который сразу дал понять, что от наших отношений мне не следует ждать ничего хорошего.

В памяти всплывает вчерашние подслушанные слова королевского поверенного. К какому “единому обдуманному решению” должны были прийти мы с графом? О чём мы вообще можем договориться?

Ну почему всё так сложно и непонятно?

– Почему ты здесь? – бархатистый голос с непривычно обеспокоенными нотками разрезает тишину комнаты и я непроизвольно передёргиваю плечами.

– О, доброго утра, граф, – растягиваю губы в фальшивой вежливой улыбке. – Разве вы не должны сейчас наслаждаться сладким утренним сном после столь успешно проведённого времени во дворце?

Молчит. Хмурится и молчит.

– Как ты себя чувствуешь? – игнорирует мой выпад и на удивление спокойно продолжает: – Тебе стоило сегодня остаться в постели.

– Чтобы доставить вам удовольствие лишить меня положенного завтрака?

– Я отдал распоряжение подать завтрак в твои комнаты.

С каких это пор мы вообще перешли на ты? Его спокойствие и лживая озабоченность раздражают. Лучше бы вернулся к своему надменному тону. Так было бы привычнее и честнее.

Ничего не отвечаю.

– Я как раз шёл к твоим комнатам, чтобы передать горничной вот это, – достаёт капли, которые, вчера для меня приготовил королевский лекарь.

– Благодарю, можете отдать капли мне, – протягиваю руку.

Граф подходит ближе и вкладывает пузырёк в мою ладонь, касаясь кончиками пальцев. Быстро сжимаю и отдёргиваю руку. Капли прячу карман.

Его сиятельство продолжает стоять надо мной. От ощущения его взгляда на себе хочется поёжиться. К счастью, в этот момент двери отворяются и в столовую спешно входят слуги, неся приборы и поднос, накрытый серебряной крышкой.

– Ваша светлость, позвольте… – передо мной ловко накрывают завтрак.

– Господин, прикажете накрыть и для вас?

– Да, я буду завтракать с её светлостью.

Вот же… рано радовалась.

Губы непроизвольно поджимаются, выдавая моё недовольство. Тут же спохватываюсь, расслабляя их, и стараюсь незаметно дышать глубже. Граф продолжает стоять рядом, безмерно раздражая.

Снимаю серебряную крышку и вдыхаю аромат каши. Горячая, в меру подсолена и сдобрена кусочком свежего сливочного масла.

Граф резко отстраняется и быстрыми шагами удаляется вслед за исчезающим в проёме двери слугой. Окликает его, что-то говорит и возвращается обратно. Но на этот раз, хотя бы присаживается на своё место. И на том спасибо.

Итак. Задача проста. Быстро поесть и удалиться.

К моменту, когда слуги возвращаются, я почти заканчиваю трапезу, но передо мной начинают, расставлять тарелки с разнообразными блюдами.

И что это значит?

Доедаю последние ложки своей каши и запиваю чаем с чабрецом. К этому моменту мы с графом снова остаёмся одни. Откладываю столовые приборы слева от тарелки.

– Вам нужны силы, герцогиня.

– Благодарю, ваше сиятельство, я вполне сыта.

– Эммилина. Сейчас это ни к чему. Пожалуйста, поешь нормально.

Не знаю, что на меня находит, но вместо очередного спокойного ответа, я резко поднимаюсь. Ножки тяжёлого стула издают короткий неприятный скрип по паркету. Плевать.

– Мне не нужны ваши подачки, ваше сиятельство, – фраза вырывается сквозь сжатые зубы, но я в шаге от того, чтобы надеть одно из горячих блюд на голову этому индюку с завышенным самомнением.

Говоря, я уже шагаю в сторону выхода.

Граф подскакивает и в два шага, преграждает мне путь. Пытаюсь обойти, но он перехватывает мои предплечья своими раздражающе горячими руками.

– Подожди, Эммилина… да послушай! Я виноват, прости, что не захотел услышать тебя вчера. Я был раздражён, зол, уверернный, что ты снова пытаешься дергать за свои ниточки и подстраивать все эти гадкие вещи из-за которых я не раз оказывался в идиотском положении, но… клянусь, я не хотел, чтобы так вышло.

– Отпусти, – почти удаётся успокоить голос, стараюсь смотреть куда угодно, только не на него.

– Ты меня не слушаешь!

– Это всё ни к чему.

– Нет… это важно. Я сожалею. Очень. Прости.

– Хорошо.

– Что?

– Всё хорошо, вам не за что извиняться. Это было досадное недоразумение.

– Эммилина! – полустон-полувыдох, на секунду он откидывает голову, возводя глаза к потолку, словно просит небеса послать ему терпения.

Вырываюсь и спешно покидаю малую трапезную.

Конечно, он не рад случившемуся, но только потому, что король, судя по всему, недоволен его поведением. Значит, решил реабилитироваться перед монархом, узнав, что в особняке есть шпионы Его Величества. А я не хочу быть частью этого спектакля. Не хочу чувствовать себя дурой и улыбаться, подыгрывая очередному фарсу.

Боги, когда уже истекут эти злосчастные десять дней?

Глава 28

От злости не замечаю, как оказываюсь на конюшне. Ноги сами несут меня к Ночи.

Глупо? Да! Но демоны внутри уже начали свой пир.

В само́й конюшне никого нет, голоса слуг раздаются лишь снаружи. Конечно, меня заметили, но не решаются беспокоить без надобности. И это хорошо. Никто не будет мешать.

Подхватываю седло, уздечку и привычными ловкими движениями седлаю тёмную красавицу. Так, словно делала это сотни раз. Проверяю крепость подпруги, настраиваю стремена.

Лёгкое утреннее платье, перешитое Малией, почти не сковывает движений. Мягкие ботиночки на низком каблуке надевались для комфортной прогулки по парку. Но сейчас они оказались как нельзя более подходящими для небольшой прогулки верхом.

Мне нужно вырваться отсюда. Я задыхаюсь в его имении. Хочется бежать, бежать и не оглядываться.

Отворяю стойло и вывожу из него Ночь. Снаружи неожиданно раздаётся голос графа.

– Где её светлость? Мне сказали, что прошла в направлении конюшен…

Быстро прикрываю ворота денника. К счастью, у конюшни два выхода в противоположных концах. И как обычно, оба открыты, чтобы позволить помещению проветриваться.

– Так, внутри, ваше сиятельство, на лошадок поди опять, госпожа любуется.

Ночь чувствует мою нервозность и перебирает копытами.

– Тише, тише, девочка. Всё хорошо, – глажу её по шее, чтобы кобылка успокоилась.

Подбираю широкую юбку повыше, оголяя икры, и ставлю ногу в стремя. Хорошо, что меня никто не видит. Отталкиваюсь, одновременно подтягиваю тело и перекидываю вторую ногу через круп лошади. Поправляю юбку так, чтобы было удобнее. Сжимаю бока коленями.

– Всё хорошо милая, пойдём, – снова ободряюще хлопаю по холке умное животное.

– Эммилина?? Что?… Как ты?… Ночь, стой! – размашистые шаги приближаются, а Ночь неуверенно косит глазом в сторону знакомого голоса. – Только не дёргайся, я сам тебя сниму!

Вот же не вовремя и что ему за завтраком не сиделось?

– Ну же, Ночь! Не отдавай меня этому демону! – наклоняюсь и шепчу лошадке на ухо, понукая её двинуться к выходу. Графу остаётся всего пара шагов, когда я резче ударяю кобылку по бокам. Уверенное движение заставляет животное слушаться седока. Ночь дёргается и спешит к выходу.

– Эммилина! Нет! Остановись.

На мгновение оглядываюсь назад, граф бежит следом. Поворачиваюсь обратно, помня, что лучше пригнуться, проходя ворота конюшни.

Ещё удар пятками по бокам, "давай же, милая, быстрее!"

– Закройте ворота! – выкрикивает хозяин имения и я вижу, как стоя́щий рядом с воротами работник, спохватывается и бежит закрывать ближайший путь к свободе. Ну нет! Так мы не договаривались.

Резко разворачиваю Ночь в сторону другого выезда, но и туда уже бежит один из мужчин. Да что же это такое?! Меня разбирает злость.

Кручу головой и замечаю, что одна из секций ограждения примыкающей левады имеет только одну нижнюю доску, вместо трёх. Рядом лежит инструмент и рабочий как раз в этот момент шкурит новые доски для замены старых. Если перескочить эту секцию, то я окажусь в пустом загоне, дальние ворота которого не закрыты.

Всё это мой мозг выхватывает в считаные мгновения. И уже в следующую секунду я резко хлопаю Ночь по бокам, направляя в сторону недоделанной секции. Работник растерянно вскидывается, но я не обращаю внимания, чуть подгоняя Ночь, которая уже понимает, что ей предстоит прыгать.

– Эммилина! Стой! Нет! Остановись!..

Голоса растворяются, есть только я, животное и наше одно на двоих сосредоточенное дыхание. Я не знаю возможности Ночи, но уверена, что препятствие для неё достаточно низкое. Слежу за размером галопа, крепче сжимаю бока коленями и переношу вес на пятки.

Подаюсь корпусом чуть вперёд и вытягиваю руки, приотпуская поводья, когда Ночь вытягивается над препятствием в прыжке.

Мгновение полёта и мы набираем скорость уже по другую сторону ограды. Спешим к открытым воротам. От головокружительного ощущения у меня начинается эйфория. Вырываемся за ограду и я почти плачу от счастья, подставляя лицо ветру.

Такое родное. Моё. Я знаю это. Я вспоминаю это. Лошади, трибуны, соревнования, кубки. Адреналин растекается в крови.

Это было словно не со мной и в то же время именно это и была я. Настоящая я.

Перехожу на карьер и Ночь превращается в дикую чёрную молнию, рассекающую пространство широкого луга. Не позволю, чтобы нас догнали. Не отдам это ощущение свободы.

Направляю тёмную красавицу в сторону подлеска. Нужно дать ей восстановить дыхание после быстрого бега. Когда мы ныряем в густую тень деревьев, довольная Ночь уже бежит рысцой. Я чувствую, она любит ветер не меньше, чем я.

* * *

Хочется скакать куда глаза глядят, но я отмечаю всё, что попадается мне на пути. Глупо будет заблудиться, возвращаясь обратно. Глупо и унизительно.

Спустя довольно долгое время, когда мои бёдра и спина уже начинают ныть от непривычной нагрузки, замечаю отблеск воды между деревьев. Нахожу место, где можно свернуть с тропинки. Осторожно пробираемся вглубь, избегая острых веток, пока не выходим к берегу небольшого лесного озера. Спускаюсь на землю и ещё какое-то время даю дрожащим ногам отойти от верховой езды.

Как же хорошо! Раскидываю руки в стороны и кружусь, чувствуя себя птицей.

Ночь направляется к пологому берегу озера, чтобы напиться. Я разуваюсь и иду за ней, внимательно всматриваясь в молодую поросль травы. Удивительно, но берег и дно покрыты очень мелкой белой галькой, а вода настолько прозрачная, что чуть дальше, в глубине, можно разглядеть короткие стебли водорослей.

Зачерпываю ладонью воду и наслаждаюсь освежающим сладким вкусом. Почти уверена, что здесь бьют ключи, иначе бы вода не была настолько чистой.

Побродив босиком по гальке, возвращаюсь на берег. Довольная Ночь щиплет молодую траву.

Ложусь под деревом, раскинув руки и ноги. Сквозь ветви с весенней листвой видны редкие облака, горделиво плывущие по высокому небу.

Расслабляюсь и прикрываю глаза. Мирон, конюх, рассказывал, что здесь нет хищников. Охотники отогнали зверьё довольно далеко вглубь чащи. К тому же лес изобилует тропинками, значит, люди здесь – частые гости…

Подскакиваю от тихого ржания. Я что задремала? Наверное, сказывается стресс последних дней. Солнышко давно перевалило за зенит, и я порадовалась, что лицо было прикрыто тенью раскидистых веток. Даром, что ещё только середина весны, с такой бледной кожей лучше избегать высокого солнца.

Ночь тычется мордой в моё плечо и заглядывает в глаза.

– Думаешь, пора возвращаться домой? – глажу её по носу.

– Хрррр…

– Не хочется… здесь хорошо, – впервые с тех пор, как я очнулась, мне так спокойно. – Может, мне уволиться из герцогинь и переехать жить в какой-нибудь лесной домик? Буду держать свой огород, а по ночам купаться в озере голой.

– Хрр…

– А вот тут ты права… кто ж отпустит породистую кобылу на волю.

На умной мордочке отражается понимание.

Мы ещё какое-то время проводим у озера, после чего не спеша направляемся обратно. Конечно, стоило бы себя сегодня поберечь и остаться в комнатах… но ощущение полёта и свободы стоили этого риска. Я боялась, что ноги снова перестанут слушаться, тогда у меня были бы секунды, чтобы что-то предпринять и оказаться на земле прежде, чем я перестану контролировать тело и лошадь. Но я ощутила такой прилив энергии от осязания седла под собой, что была уверена – всё будет хорошо. И, к тому же, в лесу я отлично вздремнула. Отдых и свежий воздух, прямо как и рекомендовал королевский лекарь.

К конюшням подъезжаю, когда солнце уже начинает клониться к горизонту. Интересно, пропустила ли я обед? Назойливо сосущее чувство под ложечкой подсказывает, что да. А как я вообще себе это представляю после всего случившегося? Присоединиться к вечернему пиршеству, видеть самодовольный блеск в глазах Дафны, смотреть на их с графом воркование, отвечать на фальшиво-заботливые вопросы Итеона… и? Делать вид, что меня это не заботит?

Как бы я ни старалась держать лицо, но я не бездушная кукла. И не желаю терпеть завуалированные оскорбления, делать вид, что не замечаю ухмылки и их загадочные перемигивания, смысла которых я не понимаю и явно не должна понимать.

Устроить, что ли, второй разгрузочный день на ключевой воде и фруктах? Хоть какая-то от всего этого будет польза. С каждым днём тело ощущается всё легче, а с лица пропадает одутловатость, которая смущала меня в первые дни.

Возле конюшен отмечаю нездоровую суету, кто-то из работников, завидев меня, бежит в сторону особняка, кто-то вскакивает в седло и мчится в сторону леса. Меня встречают сразу несколько слуг, мнутся, хотят что-то сказать, но явно не решаются. Даже толкают друг друга локтями в бока.

– Говорите, что хотите сказать.

– Да мы это… мы помочь вам, госпожа.

– Мне не нужна помощь, можете идти, заниматься своими делами. Сама справлюсь.

– Так не велено…

– Тогда кто-то один пусть идёт за мной. Остальные свободны, – специально добавляю строгости в голос.

Спорить не решаются. И правильно. Не стоит. От горстки слуг отделяется высоченный худощавый молодой мужчина и быстрым шагом направляется за мной.

Свидетели моей задранной юбки мне, конечно, не нужны, поэтому решаю не спускаться сама и позволяю снять меня с лошади. Работник делает это очень осторожно и даже легко. Хм, надо же, какая сила, а выглядит щуплым.

Благодарю его, пока он смущённо опускает глаза и краснеет до самых кончиков ушей.

Поворачиваюсь, чтобы расседлать лошадь, но мужчина дёргается и забирает у меня инициативу:

– Что вы госпожа, я сам это сделаю.

– Ладно. Спасибо большое за помощь, – не спорю, потому что понимаю бессмысленность. Но тут мне в голову закрадывается тревожная мысль:

– Надеюсь, у работников конюшен не было проблем из-за меня?

Мужчина окончательно тушуется и растерянно озирается. Помощь ждёт? Но остальные работники уже занялись своими делами.

– Расскажите, пожалуйста.

– Его сиятельство очень негодовал, выяснял, кто помог оседлать, и кто посадил вас на лошадь.

– Кого-то наказали? – ужасаюсь запоздалой мысли.

– Нет, нет, – отшатывается работник, – господин очень редко наказывает, только когда действительно заслужили. Ну жалованье только грозился на этот месяц урезать, если не выяснится, кто вам помог.

– А если я сама себе помогла? Такое его сиятельству в голову не приходило?

– Дак… как же это вы сами бы лошадь оседлали? – широко улыбается, молодой человек, явно посчитав это шуткой. – Да, чтобы благородная дэя? Да ещё и целая герцогиня?

– Ясно… не продолжай. И сколько граф пообещал урезать? Только не вздумай обманывать.

– Что вы, ваша светлость, никогда б не посмел. По четвертушке салера и снимут.

– С каждого, кто работает на конюшне?

– Нет, только с тех, кто утром сегодня работал, я да ещё четыре человека всего.

– Я улажу это, пусть не тревожатся.

Уверенные быстрые шаги заставляют встрепенуться, повернувшись в сторону выхода.

Даже на таком расстоянии успеваю разглядеть вздувшуюся и пульсирующую жилку на напряжённой шее. Обычно ледяные глаза сейчас обращены в чёрные омуты. Это так свет падает?

Внезапно ощущаю себя совсем маленькой и беспомощной. Подаюсь назад и пячусь, путаясь в соломе, устилающей пол. Едва не теряю равновесие. Граф напряжённо замирает, меняясь в лице. А я успеваю взять себя в руки, резко разворачиваюсь и пускаюсь к противоположному выходу.

Он же не может?… Нет, он бы не стал!.. Я племянница короля и меня нельзя наказывать за такую ерунду…