Текст книги "Экспедиция в преисподнюю (СИ)"
Автор книги: Виктория Серебрянская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 10
– Как ты? – на выдохе спросил Райден, когда увидел, что я пришла в себя и села.
Старпом выглядел просто ужасно: осунувшееся лицо с чернотой под глазами, сами глаза потухшие и как будто помутневшие. Будто от болезни. На ввалившихся щеках неопрятная щетина – я впервые видела килла с растительностью на лице и лишь сейчас в шоке осознала, насколько мужчины этой расы смотрят за собой.
– К… кажется, все хорошо… – выдохнула, заикаясь. Как относиться к происходящему, плавающий в шоке мозг еще не решил.
– Я думал, убью Руорка, когда осознал, что он распылил газ внутри куба, – неожиданно признался мне Райден, бессознательно поглаживая костяшки правой руки. – Решил, что он убивает тебя. Хорошо, что прибежала Альдана и сумела до меня достучаться. А то не было бы у нас медика, – и Райден криво, откровенно жалко усмехнулся.
– Что ты здесь делаешь? – выдохнула я в ужасе, когда до меня, наконец, дошло: Райден наплевал на все инструкции и предписания, и вошел ко мне в куб даже без защитной одежды! – Тебе сюда нельзя! Уходи немедленно, а то Руорк посадит на карантин!..
– Пусть попробует, – мрачно процедил в ответ мгновенно потемневший лицом старпом. – Карантина на судне нет. Чрезвычайного положения тоже. Так что и абсолютной власти у медика быть не может. А во всем остальном… Я, вообще-то, отношусь к командному составу, давно приучен принимать решения и нести за них ответственность!
Я в полной прострации от услышанного таращилась на лицо старпома, открывала и закрывала рот, не зная, что можно сказать в таких случаях. И стоит ли вообще что-то говорить. В голове была каша. А на сердце… Сердце в груди, будто норовистый зверек, так и хотело сорваться с поводка, вырваться из плена грудной клетки и упасть к ногам килла. Казалось, что сам воздух в кубе дрожал от напряжения и пел. Между мной и уставшим, осунувшимся инопланетником, бессознательно поглаживающим собственную руку, будто натянулась невидимая цепь, соединившая нас, наши души и сердца. Или я безнадежная романтическая дуреха, навоображавшая себе невесть что.
– Что с рукой? – севшим голосом сипло спросила я, лишь бы отвлечься от странной тяги, буквально принуждающей встать и подойди поближе к Райдену.
– Что?.. – килл словно проснулся. Перестал поглаживать костяшки и посмотрел на руку, будто впервые ее видел. Подумал. Осознал увиденное и махнул здоровой рукой: – Ерунда. Как у вас говорят, до свадьбы заживет.
Райден встал, упруго оттолкнувшись от стула, сделал пару шагов в мою сторону. Мое глупое сердце от этого предвкушающе заколотилось в груди как сумасшедшее. Хотелось… Я сама не знала, чего. И ровно в этот момент я услышала раздраженный, гневный голос:
– Это еще что такое?! Майрен, ты совсем рехнулся? А ну, вон оттуда немедленно!
Чуть повернув голову, увидела стоящего на границе света и тени Руорка. Медик выглядел злым, стоял, уперев кулаки в бока. Но Райдена это ни грамма не смутило:
– Под мою ответственность! – огрызнулся он. – А сейчас изыди!
Арлинт аж побелел от накрывшей его ярости:
– Какая еще к шурфам ответственность?! Болван, ты что, не понимаешь: от этой гадости прививок нет!.. Немедленно выходи оттуда, или я отправлю раппорт!..
Мне подумалось, что Руорк избрал не ту стратегию в общении с Райденом. Запугать килла у него точно не выйдет. Надо было объяснить, попросить или найти компромисс. И я оказалась права:
– Это еще нужно посмотреть, кто здесь болван, – прорычал Руорк голосом, по сравнению с температурой которого космос за бортом был приятной летней погодой. – А раппорт здесь буду направлять я! Почему, когда я пришел, в помещении исследовательского ангара находился посторонний? Почему беспомощная девушка, которая должна была находиться круглые сутки под неусыпным наблюдением, осталась одна?
Руорк побагровел. А я, осознав, что сейчас может случиться что-то очень нехорошее, торопливо спрыгнула с кушетки, шагнула к командору и положила ладонь ему на руку:
– Перестань! Пожалуйста! – шепнула, заглядывая в темные, пылающие яростью глаза. – Мы с Руорком договорились: я круглосуточно нахожусь под наблюдением приборов и малейшее изменение объясняю вслух под запись. А если что-то критичное, тогда зову Руорка, он сделал для меня кнопку экстренного вызова. Альдана ведь толком не восстановилась после вылазки на станцию, а вся основная нагрузка на ней. Ну вот Руорк и помогает ей. А я подсказываю по видеосвязи…
Рука командора дрогнула под моей ладонью. И килл накрыл мою руку своей. А я… Мне кажется, я ощутила дрожь, сотрясшую тело Райдена каждой клеточкой, каждым атомом собственного тела. И внезапно осознала…
– Руорк, – выпалила, не раздумывая, найдя взглядом медика, – у командора Райдена рука болит. По-моему, у него трещины! Его нужно обследовать!
Откуда я это взяла, я не знала сама. Просто понимание вдруг возникло в мозгу, словно всегда там было. Это потрясло, когда я полной мере осознала произошедшее. И не только меня. На меня уставились две пары потрясенных глаз: бирюзовые и цвета горького шоколада. Руорк и Райден почти одновременно воскликнули:
– С чего ты это взяла?
– Не придумывай! Я выйду отсюда тогда, когда захочу!
Детский сад.
Когда-то мама говорила, что мужчины могут быть на редкость упрямы. Как ослы. Я тогда не придала значения ее словам. Но сейчас вспомнила. Потому что Райден и Руорк, два упрямых барана, не собирались уступать друг другу. И кто его знает, чем бы закончилось это противостояние характеров и взглядов, если бы в ангар не заглянула Альдана…
– Милад, я… – услышала я голос наставницы, а потом и увидала саму киллу. Она подошла к медику, удивленно изучила его напряженную фигуру. Потом отследила взгляд и шокировано выдохнула: – А что здесь вообще происходит?
Отвечать пришлось мне, так как ни один из упрямцев даже рта не открыл:
– У командора Райдена, кажется, трещины в руке после драки. А он упрямо отказывается выйти и обследоваться. Не верит мне.
В глазах Альданы тоже появилось недоверие:
– А с чего ты вообще решила, что у него трещины?
Альдана явно не понимала, что происходит. Да я и сама уже запуталась. Начало казаться, что у меня глюки. Или я все придумала. Пришлось объяснять подробней и вслух, чтобы самой разобраться:
– Ты только не смейся, – выдохнула устало и обреченно, неожиданно начиная понимать, что мне, наверное, стоило и промолчать, если не хочу на всю жизнь оказаться пленницей подобного куба. Впрочем, молчать было уже поздно. – Я коснулась руки командора и вдруг как-то поняла, что он не просто так постоянно поглаживает руку, а потому что та болит. А болит она из-за трещин…
Глаза Альданы после моего сенсационного заявления нужно было видеть. Она не стала сомневаться в моих словах. Поверила сразу и без подтверждений. И темные глаза киллы превратились от удивления в плошки.
– Ты это серьезно? – выдохнула она.
– Мне не до шуток. Но доказать не могу. Это даже не ощущения… А как будто я просто это откуда-то знаю.
– Доказать… – Наставница задумалась, темные глаза Альданы заискрились. Так было всегда, когда киллу захватывала какая-то идея или задача. – Доказать несложно. Нужно лишь поместить командора в капсулу…
– Я отсюда не выйду! – огрызнулся тот.
Альдана наградила его жестким взглядом прищуренных глаз:
– Даже ради Софи?
– Послушай, Майрен, – подключился к уговорам упрямца и Руорк, – если Софи и вправду приобрела способность диагностировать без медицинской аппаратуры, ей это только в плюс. А все, что в плюс, может помочь ей покинуть изоляционный бокс! Или ты не хочешь ей помогать? Против того, чтобы она вышла на свободу?
Вообще-то, слышать слова Руорка было неприятно. Ибо они были откровенной ложью. Но, похоже, лишь трое в этом помещении понимали, что должно случиться чудо для того, чтобы я действительно смогла выйти на свободу. Однако я промолчала. Командору просто необходимо отсюда уйти. Для этого годятся любые способы.
– Ладно. Ради Софи, – неохотно согласился старпом, поколебавшись некоторое время.
Руорк, не скрываясь, облегченно вздохнул. И потянулся к своему смарткомму, видимо, чтобы открыть для Райдена дверь. Однако командор не торопился покидать меня. И я даже ахнуть не успела, как он повернулся ко мне на глазах у Альданы и медика, резким движением привлек к себе на грудь и… жадно и одновременно бесконечно нежно поцеловал…
Поцелуй буквально обжег губы, хоть и был коротким. От него закружилась голова и подкосились ноги. Когда Райден оторвался от моих губ, у меня все плыло перед глазами. Будто фигуру старшего помощника капитана затянуло непонятным дымом или туманом. А командор, вглядываясь в мое лицо, провел подушечкой большого пальца по нижней губе. Словно стирал следы преступления. И едва слышно шепнул:
– Только ради тебя и нашего будущего…
И вот после этого отпустил меня и твердым шагом, быстро и не оглядываясь, направился на выход.
На ожидающих килла Руорка и Альдану было неловко смотреть. Оба выглядели донельзя потрясенными и смотрели на меня широко открытыми глазами. Впрочем, шок не помешал им тут же запихать Райдена в медкапсулу.
После того как командор оказался надежно запертым в медицинском аппарате, как и двери в мой куб, я подошла поближе к стеклянной стене. Сама не знаю зачем. В душе царил сумбур. Адский коктейль из сожалений, отчаяния и надежды. Мне очень хотелось как можно быстрей увидеть, что там с командором. Но с моего места дисплей аппарата не был виден. И вообще… Откуда здесь взялась медицинская капсула?!
– А откуда тут капсула? – эхом собственных мыслей выдохнула я.
– Притащили, пока ты была в отключке, – пробурчал Руорк, не отрываясь от своего занятия. – Деррену досталось от Райдена так, что тащить его в медцентр оказалось опасным. Легче было транспортировать одну из капсул сюда. А убрать не успел. Как знал, что понадобится…
Руорк сосредоточенно задавал программу медкапсуле. Альдана, пройдя поближе к медику и почти скрывшись в тени, без сил на что-то опустилась.
– Я с вами с ума сойду! – невпопад пожаловалась килла всем сразу.
Меня же беспокоило другое. Я вдруг осознала, что даже не вспомнила про третьего пилота.
– А что с Дерреном? – спросила, сама слыша в голосе отвратительные нотки вины.
– А что с ним будет? – вопросам на вопрос отозвался медик. – Все повреждения я ему залечил. Ну а то, что он дурак… Это не лечится. Схлопотал строгий выговор с занесением и будет списан с крейсера сразу же, как вернемся на базу.
Я была просто потрясена услышанным.
– Но почему?.. – Аж голос сел.
На этот раз вместо Руорка отвечала Альдана:
– Потому что действительно дурак. Мало того что вломился туда, где ему быть не полагается по технике безопасности, так еще и тебя почти довел до срыва. Увы, скрыть произошедшее не вышло бы ни при каких обстоятельствах. Все попало на запись. Следовательно, дойдет до руководства. А свою голову в петлю ради не умеющего думать болвана совать никто не захотел.
На душе стало горько. Получается, что я невольно сломала судьбу не только себе. Если бы послушалась тогда Альдану, и сама бы сейчас не сидела как диковинный зверек за стеклом, и Деррен продолжил бы службу на крейсере…
Немного примирило меня с горькой действительностью то, что я не ошиблась в своих предположениях: медкапсула диагностировала у старпома множественные трещины пястных костей и фаланг. Это ж с какой силой он лупил третьего пилота?!.. Неудивительно, что у него сильно болела рука и он постоянно ее поглаживал. Как вообще мог двигать кистью!
Обратной стороной этой ситуации стало то, что едва Руорк запустил капсулу на излечение, как они с Альданой оба жадно уставились на меня.
– Как бы проверить ее способности?.. – пробормотала себе под нос наставница. Увы, я услышала. Стало обидно. Ну я же не лабораторная крыска!
– Больных на крейсере нет, – сурово осадил Альдану медик. – И калечить экипаж намеренно не дам!
– Можно подумать, я бы смогла! – огрызнулась наставница. И все это – не отводя от меня блестящих от любопытства глаз.
Все трое, включая Райдена с вылеченной рукой, ушли через два с половиной часа. Когда капсула завершила заживление костей килла. Руорк выпустил командора из мед аппарата, они с Альданой вдвоем подхватили старпома под локти с двух сторон и увели. А я осталась одна.
На душе было гадко. Переживала за то, что невольно поспособствовала крушению карьеры Деррена. И старалась не думать, что ждет впереди меня саму. Чтобы хоть немного отвлечься, я снова засела за чтение дневника, найденного на «Медее».
«…Даже глубокое сканирование не показало наличия хотя бы каких-нибудь форм жизни. Приступая к вскрытию первого куба, мы все считали, что выловленные в открытом космосе предметы являются чем-то вроде скрижалей. Или контейнеров для них. Попросту говоря, мы все были уверены, что внутри найдем послание от неизвестной в Альянсе расы. А когда поняли, что все дружно ошибаемся, было уже поздно…
Куб для вскрытия отбирали случайным образом. Так как они все были совершенно одинаковыми: одного размера, одного цвета, без малейшего повреждения или рисунка. И на вскрытие первого потратили почти пятьдесят часов. Потому что практически сразу выяснилось, что с наскока проникнуть внутрь, не повредив тело, не получится. От лазерного резака куб нагревался. Но и только. На поверхности не оставалось ни трещинки, ни царапины. Что мы только не пробовали после этого! Лазер, плазма, импульс – все оказалось без толку. Но каково было наше изумление, когда один из наших, в сердцах размахивая рукой с зажатым в ней алмазным лезвием, в некоторых случаях используемым для разрезания полимеров, оставил на поверхности куба длинную и отчетливую царапину!
Еще через несколько мучительных часов мы уже точно знали, что эта случайность – счастливая! Нам бы никогда в жизни не пришло в голову пытаться вскрыть куб по центру боковой плоскости механическим способом. А между тем, он поддавался лезвию лишь там. Все попытки вскрыть по ребру провалились. И нам пришлось смириться. Потратив еще около получаса, мы вскрыли, наконец, первый куб. Будь он проклят…
Куб распался на две половинки. Как шкатулка или странного вида чемоданчик. И в то же мгновение с тихим, на грани ультразвука жужжанием в помещение вырвалось нечто. Миллионы, если не миллиарды крохотных, едва заметных невооруженным глазом и очень подвижных головастиков разлетелись в разные стороны. Большая часть из них напала на нас, мгновенно проникая внутрь организма. И наши скафандры оказались для них не помеха…»
Я читала записи неизвестной, сгинувшей на трижды про̀клятой станции «Медея», до тех пор, пока не запекло от усталости глаза, а буквы не начали расплываться. Только после этого я отключила смарткомм, сходила умыться и улеглась, наконец, спать, отвернувшись лицом к стенке куба, за которой колыхалась чернильная темнота…
Сложно сказать, сколько я проспала. Но проснулась будто от толчка. Словно чего-то испугалась. Резко открыла глаза и…
По ту сторону толстого стекла, впритык к стене на полу сидел Райден. Видимо, его взгляд меня и разбудил. Заметив, что я открыла глаза, командор демонстративно поднял руку со смарткоммом и послал вызов. Мой комм сразу же завибрировал на запястье.
Я растерялась: что происходит?.. Мы же прекрасно общались и так!.. Но вызов приняла. И когда открылся аудиоканал, услышала раздосадованное:
– Руорк, чтоб ему, заблокировал для меня возможность открыть твою тюрьму и войти. И переговорник тоже заблокировал. Наверное, пытался заблокировать для меня и вход в ангар, – раздраженно сообщил мне командор, не сводя с меня темного, жадного взгляда, – но на это его власти точно не хватит. Как старший помощник капитана, я могу войти в абсолютно любое помещение крейсера. Если, конечно, доступ туда мне не перекроет сам капитан.
Райден ненадолго замолчал. Может быть, ожидал, что я захочу что-то сказать. Но мне нечего было ему сообщить. И безумно больно было видеть сидящим на полу возле своей клетки. В прошлом я часто слышала про то, что жизнь бывает крайне несправедлива. Но всю правоту этой поговорки осознала лишь сейчас. Когда меня и понравившегося мне мужчину разделяло толстое, сверхпрочное стекло, а от возможного общего будущего оставался лишь горький дым сожалений. Да и тот скоро должен был развеяться…
– Как ты здесь? – с беспощадной нежностью спросил килл. И неожиданно положил на стекло раскрытую ладонь. Будто хотел коснуться меня и погладить. Но стекло не пускало…
– Если забыть о том, что я оказалась в роли лабораторной мышки, то даже хорошо, – с трудом сглотнув перекрывший горло ком, улыбнулась я, сама ощутив, насколько жалкой выглядит улыбка. Нет, скорее гримаса.
Руку даже кололо от желания прикоснуться к ладони Райдена. Даже страшно, как быстро и необратимо изменилась моя жизнь. Одно-единственное неправильное решение все в ней поставило с ног на голову. А ведь я могла уже обрести свое женское счастье… Или, если бы я не вляпалась в неприятности, Райден на меня бы и не взглянул?
– Не бойся, – неожиданно жарко шепнул мне командор. – Это здесь, на крейсере, мои возможности ограниченны. Но когда вернемся на базу, я найду способ вызволить тебя. Верь мне!..
Я хотела верить. Но не получалось.
Почти сразу после этого Райдена вызвал капитан. И киллу пришлось уйти. А я, с тоской проводив его взглядом, отправилась принимать душ. Судя по часам, было позднее утро. В любой момент могли прийти Руорк или Альдана. Ведь вот-вот уже должны были появиться первые результаты моего обследования.
Я не ошиблась в прогнозах. Вдоволь наплескавшись под душем, сменив одежду на чистую, вымыв и высушив волосы, я вышла и услышала ворчливое:
– Ты чего так долго?
У стеклянной стены стоял хмурый Руорк с пластиковыми листами в руке.
Сердце моментально сделало в груди кульбит от сжавшего горло когтистой лапой страха. А потом укатилось куда-то вниз. И я не сразу смогла выдавить, невольно проигнорировав вопрос медика:
– Что там?.. Все… плохо?..
Килл взъерошил себе свободной рукой коротко остриженные светлые волосы. Обратным движением потер лицо. И я вдруг осознала, что он не просто устал, а откровенно измучен. И в последний раз спал бог знает когда. Я бы его пожалела. Правда. Но сейчас все остальные чувства во мне перевешивал страх за собственную шкуру.
– Ну как тебе сказать… – Руорк неожиданно широко зевнул, смутился и извинился: – Прости! Что касается твоих результатов… Мы и так знали, что мутации есть. Первичные результаты только это подтвердили. Так что ничего неожиданного. Нужно ждать посевы.
Разочарование оказалось настолько острым, даже болезненным, что я не сдержалась и грубо поинтересовалась:
– А зачем ты тогда пришел? Если в анализах нет ничего неожиданного?
Медик поднял голову от пластиковых листов и посмотрел на меня так, будто в первый раз видел.
– Ты чего?
В лице, фигуре и словах Руорка явно сквозило опасение и подозрение. И если в первый миг мне хотелось огрызнуться, послать его как можно дальше, то потом… Я задумалась. И вдруг поняла, что медик боится меня. Боится, что агрессия может оказаться своеобразной «первой ласточкой» мутаций и превращения одной глупой землянки в непонятно кого.
Осознав, как все это может выглядеть в глазах арлинта, я устыдилась. Опустила голову, отрицательно качнула ею:
– Ничего. Прости. Это все нервы. Боюсь, что так и останусь навсегда в стеклянной клетке в роли лабораторной мыши.
Только высказав все это вслух, я невольно осознала, что это ложь. Вернее, очень маленький, не отражающий полной картины, кусочек правды. В реальности же я боялась совершенно другого. И страх этот состоял из очень сложного коктейля ощущений и чувств. Но главенствовало над всем опасение превратиться в чудовище, тварь, подобную встреченным на «Медее» и вечно тянуться в таком состоянии к Райдену, не имея возможности удовлетворить собственные гипертрофированные желания.
Руорк ничего не ответил на мои слова. Смерил настороженным взглядом, кивнул и ушел. И только тогда я внезапно обратила внимание на то, что, кроме сказанного непосредственно мне, больше ничего не слышу: медик шел по металлическому полу в тяжелых ботинках, и вчера я слышала тяжелые удары его шагов. А сегодня будто отрезало. Объяснение этому у меня было одно: арлинт усилил изоляцию моего куба…
Подтверждение собственным догадкам я получила примерно после обеда. Все это время я маялась в одиночестве. Есть не хотелось. Читать дневник не получалось. В голове царил хаос, я не воспринимала смысл написанного. А больше и заняться-то в кубе было нечем. Я и бродила из угла в угол, и отжималась, хоть вне академии до этого пренебрегала физическими нагрузками. В какой-то момент, развернувшись во время хождения по кубу лицом к той стороне, где в темноте скрывался вход в ангар, я с изумлением увидала за стеклом Альдану…
Наставница смотрела на меня круглыми от шока глазами и отчаянно жестикулировала. Пыталась стучать по стеклянной стене, что-то говорила. Вот только я ни-че-го не слышала. Словно мне уши залили смолой. От накатившей паники по спине под одеждой потек холодный пот, а руки задрожали. Сначала мне показалось, что это мутации развиваются дальше. Паника взметнулась, перекрывая горло и способность соображать. Но потом в ушах зазвучали слова Райдена про то, что Руорк усилил мою изоляцию. И к собственному счастью, я вспомнила, что с командором разговаривала с помощью смарткомма.
Альдану набирала дрожащими руками. А ну как из-з мутаций я действительно оглохла? Но спустя несколько секунд я сначала увидела брошенный килой недоуменный взгляд на свое запястье, а потом наставница резким движением приняла звонок, и я услышала встревоженное:
– Привет! Софи, что происходит?
– Не знаю! – нервно выдохнула в ответ. – Приходил командор Райден и сообщил, что Руорк зачем-то усилил мою изоляцию. Правда, старпом решил, что это только ему перекрыли вход и возможность разговаривать со мной. Но позднее приходил Руорк. И вот когда он уходил, я поняла, что не слышу его шагов по ангару! Понимаешь?
Какое это было облегчение – поделиться с кем-то своими страхами! Альдана слушала внимательно, не скрывая своего шока. И уже только от этого становилось легче дышать. А когда я замолчала…
– Мне кажется, Руорк что-то задумал, – покачала головой наставница. – Что-то нехорошее. Твои анализы он почти сразу забрал себе. К счастью, он медик до мозга костей и с нашими анализаторами не знаком. Я вытащила копии из памяти аппаратуры. Надо, наверное, перепрограммировать все так, чтобы отчеты дублировались сразу на тот случай, если Руорк сообразит уничтожить информацию в памяти устройств…
У меня от признаний киллы мороз пробежал по коже. Что происходит? Что задумал этот белобрысый глист?
– Альдана… – позвала я наставницу невольно дрогнувшим голосом. А когда килла посмотрела на меня темными маслинами глаз, посоветовала: – Поговори с командором Райденом. У него полномочий больше…
Я запнулась, не сумела завершить фразу. Но наставница и так все поняла:
– Да, сейчас схожу. У него действительно власти не в пример больше. Может, что-то посоветует. Или хотя бы проверит, чем занимается Руорк и что такого планирует в отношении тебя.
Согласно кивнув, я нерешительно поинтересовалась:
– А-а-а-а… Что там с результатами? Руорк сказал только, что получено подтверждения наличия мутаций…
Наставница как-то странно на меня посмотрела:
– Из тех анализов, результаты которых уже готовы, нельзя сказать, прогрессирует твое состояние или нет. Биохимия крови с минимальными изменениями, в этом отношении ты все еще человек. Имеющаяся динамика вполне может быть обусловлена стрессом и космическим излучением. Как бы комбинезоны от него ни защищали, какую-то часть организмы существ все равно получают. Это нормально. Во всем остальном формула крови соответствует генетическому профилю среднестатистического землянина. Что касается генетики, то здесь первые результаты появятся только завтра утром. Так что рано еще волноваться.
Легко сказать. И все же интересно, почему Руорк все преподнес вот так? Просто не умеет по-другому? Или… Или намеренно меня провоцирует? Но ради чего?
После ухода Альданы гнетущая тревожность только усилилась. Я буквально кожей чуяла, что медик что-то задевает против меня. Но догадаться, что мне угрожает, не могла, сколько ни ломала голову. И тогда, чтобы отвлечься от изматывающей тревоги, я сначала размялась как следует, а потом начала качать пресс и отжиматься. До полного изнеможения, до появления звездочек в глазах и ломоты в теле. А когда пот начал заливать глаза, когда от усталости уже отказывались держать руки и легкие горели из-за недостатка кислорода, сходила в душ, снова сменила одежду и засела за дневник. Мне нужны были ответы. И чем быстрее, тем лучше. Потому что что-то подсказывало, что времени у меня больше нет.
«…Часть наших погибла сразу после открытия куба и нападения на нас его странного содержимого. Оставшуюся часть накрыл шок. Такой, что мы не сразу поняли: все на станции, не только присутствовавшие при эксперименте, заражены инопланетной, неизвестной науке Альянса фауной. А когда сообразили, стало слишком поздно. Нам оставалось лишь позаботиться о том, чтобы зараза не распространилась за пределы станции…
Не буду описывать все стадии мутаций. Лично для меня они прошли крайне мучительно. Да и последствия… Отвратительны. К тому же они совершенно точно есть в бортовом журнале и Дневнике исследований, который вел наш начальник Тей Иенору. Пока мог. Когда стало слишком опасно даже просто прикасаться к терминалу, он позаботился о том, чтобы изолировать и сохранить все записи отдельно от источников энергии и возможного питания для нас. Я же хочу отметить собственные мысли, чтобы позднее, если оно будет это позднее, обдумать все свои наблюдения. Первое – часть выживших мутировала стремительно, превращаясь в червеобразное нечто, смахивающее одновременно на сперматозоид и аскариду. После завершения изменений в них не осталось ничего разумного. И интересовала только еда. А едой для всех нас стала энергия в любом виде. Вплоть до того, что некоторые набрасывались на своих же сотоварищей и обслуживающий персонал с целью пожрать…
Ни в одном языке нет таких слов, чтобы достоверно описать воцарившуюся на станции атмосферу. Медленно, но неуклонно мутировали все, кто выжил. И в конце концов, начальник охраны «Медеи» принял решение отключить реактор, чтобы лишить всех нас питания… Была надежда, что мы все погибнем от голода и холода. И таким образом сможем уберечь Альянс от распространения тварей, которым плевать на все, кроме еды. Но до этого мига случилось еще несколько неприятных моментов…
Я дольше всех держалась, отказываясь от энергетического питания. Сразу не сориентировалась, когда еще были батареи, реактор и другие источники энергии. А потом… В общем, я брезговала есть своих сотоварищей. Мне казалось, что это ничуть не лучше каннибализма. Наверное, поэтому мутировала медленнее остальных. И, возможно, мучительнее.
Еще одна замеченная мной странность: из женщин при первичном заражении выжила лишь я и молодая арлинта. И на нас почему-то не нападали. В то время как более слабых мужчин сожрали свои же. Это было ужасно. Несколько раз это случилось у меня на глазах. И наверное, именно это в большей степени повлияло на мой отказ от подобного питания.
Я долго не могла понять, почему и меня, ни арлинту даже не пытаются сожрать. Пока не ощутила невероятно сильный, практически неконтролируемый позыв заняться любовью с первым же, кто попадется навстречу. И вот этот позыв побороть я не смогла. Впрочем, как и арлинта. Мы с ней, наверное, были со всеми, кто выжил. В угаре, который одурманил мой мозг, я едва ли замечала своих партнеров. Меня гнал вперед древний как мир инстинкт продолжения рода…
Когда все закончилось, я едва справилась с собой и обуревающим меня стыдом. Но я сумела выстоять. В то время как арлинта… Несчастная оказалась слабее меня и нашла способ прекратить свое существование. Позднее я поняла почему, и поняла, что никакая это не слабость…
После овладевшего мной сумасшествия я очень сильно изменилась. Мутации шли во мне полным ходом. Именно тогда я впервые предположила, что если не поддаваться навеиваемым желаниям, то собственный иммунитет тормозит перестройку организма, подавляет все чужеродное, что появилось внутри. Правда, к тому моменту, как я убедилась в правомерности подозрений, лично для меня было уже поздно: тело изменилось до неузнаваемости, превратившись в один огромный живот, в котором я и вынашивала потомство того, что прилетело к нам издалека. Да. За дурость всегда нужно платить. Иногда тройную цену. Теперь у меня было что-то вроде коллективного сознания, несмотря на то что собственный разум, может быть, в урезанном виде, я все же сумела сохранить. В отличие от своих коллег, превратившихся в червеобразных существ с очень ограниченным набором функций: есть, вернее, жрать. И размножаться…»
