Текст книги "И на всех одна звезда (СИ)"

Автор книги: Виктория Абзалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

А уж то, что Динэ будет помогать в конец расклеившемуся Сивиллу, а не наоборот – не приходило в голову представить! Парню даже совестно стало: может быть, если бы речь шла о ком-то другом, он бы воспользовался ситуацией и повыпендривался немного в целях самоутверждения, – не только же ему быть на посылках, – но эльфенка еще самого ветром качало, передвигался от стенки до стенки. Тянуло взять его, уложить в постель и поить с ложечки какой-нибудь лекарственной дрянью. Сивилл держался, щадя остатки эльфийской гордости.

Занятый переменами в отношениях с эльфом, которые похоже, немало смущали их обоих, молодой человек совсем забыл об еще одном предстоящем ему испытании и не знал уже куда деть себя от стыда, когда к нему с осмотром подступил мастер Фейт. В самом деле, он всего лишь немного простыл!

– Да не стоит, не обращайте внимания, – отнекивался Сивилл, прячась за платками, – Я вообще часто болею.

– Конечно, часто… – задумчиво согласился Фейт, держа его за запястье и что-то выслушивающий, – А хромаешь, потому что кости долго срастались.

– Да, мне тогда лет девять было, с дерева упал неудачно, – кивнул юноша, не понимая, к чему клонит врач. Тот положил ладонь ему на затылок, и от нее по всему телу начали расходиться странные покалывающие токи.

– Хорошее проклятье, прочное, – соизволил наконец просветить его маг.

Проклятье?! Сивилл ошеломленно вытаращился на него, даже забыв об очередном приступе чиха. Это ж у кого хватило сил, умения и наглости проклясть черного?! И как он его не почувствовал?

А не почувствовал он его скорее всего потому, что и сейчас не слишком-то разбирается, а тогда вовсе не умел…

Размышления мастера Фейта, видимо шли тем же путем, потому что следующий вопрос погрузил юношу в глубокие и не слишком приятные раздумья.

– Сивилл, что тебе известно о твоей семье?

– Я не подкидыш, и не сирота! И родителей своих прекрасно знаю! – вскипел юноша.

Ага, нашел чем гордиться! Если мастер прав, – а он наверняка прав, – речь идет о родовом проклятии. Сия гадость относится к магии эмпатической и хаотической, и требует минимум сил колдовских и максимум искренних чувств. Родная кровь страшная вещь! Никакие формулы и амулеты тут не помогут. В книгах пафосно излагается, что единственной защитой могут стать лишь столь же тонкие и эфемерные материи как-то: сила твоего собственного духа, которой Сивилл в себе не находил совершенно, либо же великая сила любви, встающей необоримой преградой на пути чьей-то злобы… С этим рецептом тоже вышла незадача.

Сивилл молчал, нервно теребя манжет сорочки. Он смирился со многими особенностями своей биографии, но мысль о том, что кому-то из его родичей факт его существования настолько встал поперек горла – оптимизма и душевного равновесия не добавляла.

– Это не может быть мама, – он все-таки заговорил, – она ко мне всегда относилась хорошо, хотя я и незаконный. Отец…

Юноша криво усмехнулся в сторону.

– Отец меня сам боялся, когда узнал, что подарочек от одного из его увлечений еще и с Даром! И потом, он человек слишком практичный для проклятий, – Сивилл смотрел в окно на отцветшие лилии, а в голосе у него вдруг зазвучала горькая усталая покорность, – Он бы не стал сначала проклятиями раскидываться, а потом продавать меня за кругленькую сумму. Нет, это не отец!

– Продал? Как?

Молодой человек на удивление жарко покраснел, а потом так же основательно побледнел.

– Он дворянин, но мелкий и очень бедный. Нищий, прямо говоря. В долгах как в шелках. Когда у меня способности полностью раскрылись, он меня в Храм не отвел не потому что знал, что я темный или еще там по каким соображениям, а потому что платить не хотел. Зато когда Азар его прижал, потребовал меня да еще предложил хорошую цену…

– Почему ты не сбежал?

– А куда? Да и хозяин на меня сразу привязку кинул, это уж я ее потом снял, он даже не заметил, – Сивилл улыбнулся не без самодовольства, на что имел полное право. Мальчишкой суметь не только осознать наложенное заклятье подчинения, но и самостоятельно его снять – дорогого стоит! Хотя скорее всего помогло еще и то, что Азар сам был магом постольку поскольку.

Дамон рассматривал юношу с особым вниманием. Обыденность, с которой он выложил всю эту скверную историю, задевала куда глубже, чем хотелось бы. Но лезть к нему с жалостью нельзя. Парнишка достаточно гибкого склада, будет у него надежная опора, и он выправится сам по себе.

– Твоя мать была замужем? – продолжил Дамон в том же деловитом тоне.

– Нет. Она как раз собиралась, и меня отослали отцу.

– Ясно. Ясно, что ничего не ясно. Последний вопрос, Сивилл. Какое отношение к тебе может иметь такой человек, как Умберто Корде?

– Никакого, – у юноши прекрасно получилось бы соврать, если бы не полыхнувшая в поспешно опущенных глазах застарелая, почти детская обида и тоска, граничащая с уже взрослой ненавистью.

* * *

Чтобы не намеревался предпринять Дамон на счет Сивилла, и собирался ли он что-нибудь предпринимать, – его опередили. Процессия в составе представителей магистрата, отряда стражи и молодого решительного светлого, заявилась в несусветную рань, когда все самым прозаическим образом спали. Дамон проснулся от 'сигналки' – сработал завязанный на него барьер, и первой же еще полусонной мыслью стало отправить Ингер предупреждающий импульс.

Однако, само собой, что проснувшаяся девочка и не подумала прятаться у Дамира, а бросилась к папе.

– Ингер! – Дамон многозначительно глянул на налетевшую на него дочь, придерживая за плечико. В ответ из-под каскада кудрей сверкнули точно такие же черные упрямые глаза.

Все свои чувства он отпустил на полную, но ощущал только одного мага, поэтому не стал настаивать, чтобы она немедленно 'прыгала' к брату, однако о спокойствии речь вести не приходилось. В коридоре они столкнулись госпожой Симиллой, и это был первый случай, когда он видел пожилую даму неубранной. Женщина без лишних слов взяла девочку за руку, отведя ее в сторону и позволяя мужчине разрешить положение.

– Доктор Фейт?

Дамон ответил самым своим тяжелым взглядом, из повелительского арсенала. Чиновник по крайней мере смутился.

– Да, мое имя Фейт. Будьте добры, назовитесь и объясните цель вашего визита.

Подрастерявшегося коллегу отодвинул более опытный судейский.

– Мастер Элиас, прозываемый Пенна, уполномочен магистратом… – стряпчий уже тянул сухонькую руку со свитком.

Дамон жестом отмел его поползновения: нужную бумажку написать недолго.

– Доктор Фейт, лично к вам нет и не может быть никаких претензий. Вы человек, зарекомендовавший себя крайне положительно, обличенный доверием Совета…

Какая ирония! Участие в делах Совета как оправдательная характеристика!

– И даже ваш весьма опрометчивый поступок, говорит в вашу пользу…

Элиасу удалось сильно удивить Дамона.

– Опрометчивый поступок? – о чем собственно вообще речь!

– Известно ли вам, что ваш подопечный, некий Сивилл, восемнадцати лет, является ни кем иным, как гнусным отродьем темных сил?!

Увы, пафос мастера пера Элиаса пропал втуне.

– Известно, – безмятежно сообщил даже несколько заинтригованный развитием событий Дамон.

– Мастер Фейт! Мы не можем и мысли допустить, что вы сознательно потворствуете насаждению подобной мерзости! Допускаемо так же, что вами движет благородная цель привить злобному отродью хотя бы толику нравственности, однако же…

Дамон заинтересованно внимал полету мысли стряпчего, припоминая несчастное грустное 'злобное отродье'.

– подобные эксперименты пусть и направлены исключительно на благо общества, однако же чреваты многими неучтенными последствиями, а посему… – явно сдерживающий себя Элиас нехотя подобрался к главному, – Сивиллу, восемнадцати лет, неустановленного происхождения, надлежит быть переданным под надзор и контроль Храма!

Элиас торжествующе уставился на седого мужчину на пороге, отказываясь понимать, что его проникновенная речь нашла совершенно противоположный отклик.

Дамон любезно предложил так и не назвавшемуся светлому и магистратам пройти в дом дабы обсудить сложившуюся непростую ситуацию в более подходящих условиях нежели в дверях. Сейчас было главное сбить им настрой, иначе полные служебного рвения удальцы в самом деле уволокут Сивилла 'под надзор', а именно в храмовую тюрьму – до дальнейших разбирательств. Встретив хмурый и подозрительный взгляд мага, явно испытывающего неприязнь к тому, кто решился покрывать черного, и считающего приглашение отвлекающим маневром вероятнее всего, чтобы дать 'отродью' ускользнуть, он не понижая голос обратился к госпоже Симилле с просьбой разбудить юношу и привести его. Разумеется, тот наверняка уже не спал, но Дамон намеревался немного поиграть на публику.

Некоторое время было затрачено на раскланивания и уверения, что уж к самому уважаемому господину Фейту нет никаких замечаний, его репутация более чем безупречна, а заслуги не знают себе равных. Как избранный, член Белого отряда, только недавно вернувшийся из Похода, он не может не следовать своему долгу очистить мир от то и дело поражающей его скверны! К тому же, он, безусловно, человек здравомыслящий и не может не понимать, что присутствие в его доме темного является, прежде всего, угрозой для него самого и невинного ребенка – его прелестной очаровательной дочери…

О! Последний аргумент весьма удивил глубоко уважаемого, безупречного, заслуженного, здравомыслящего палладина Света в лице мастера Фейта. Дамон даже пожалел, что здесь нет Райнарта: сцена повеселила бы бывшего героя куда больше, чем участие его в Походе против черного колдуна!

Зато был по крайней мере один человек, которого веселиться не тянуло совершенно. Сивилл входил в комнату с таким видом, как-будто это уже был костер, а языки пламени лизали ему пятки.

Дамон с удовольствием наблюдал за выражением лиц чиновников при появлении бледного перепуганного, постоянно кашляющего и чихающего, паренька. Светлый скривился и поджал губы, видимо осознав в каком свете, простите за каламбур, они себя выставляют.

– Я полагаю, что юноша все же не настолько опасен, – мягко заметил господин Фейт.

Ответом стал взгляд, не обещающий ничего хорошего: светлый определенно решил, что над ним издеваются. И не совсем ошибался. Подобный тип служак всегда вызывал у Дамона неприязнь, граничащую с брезгливостью.

В полной мере развить и изложить требования о необходимости тщательного и всестороннего расследования в отношении непонятного Сивилла, белому магу не удалось как бы он того не хотел, пылая праведным негодованием.

– Леди Рузанна, – Дамон поприветствовал входящую молодую женщину с искренним теплом, что не укрылось от его незваных гостей.

Сивилл же шарахнулся от светлой, безнадежно пытаясь вжаться в стену, которая похоже была единственным, что еще держало его на ногах. Юноша был близок к обмороку, видимо окончательно распрощавшись с надеждой сохранить свободу, а может быть и жизнь.

Оценив пустой тоскливый взгляд магеныша, невозмутимую уверенность его покровителя, Рузанна обратилась к коллеге.

– Прошу прощения за невольное вмешательство, но позволено ли мне узнать… простите, не припоминаю вашего имени… на чем основано ваше появление здесь и какую цель оно преследует? – начала она сладко, почти нежно, однако к концу витиеватой речи тон представлял собой сталь.

– Мы не были представлены! – огрызнулся маг, – и у вас нет полномочий требовать отчета о внутренних делах Тарешта!

– Да будет вам известно, что как член Совета, я имею все полномочия!

Даже не смотря на Фейта, Рузанна чувствовала, что он едва сдерживает усмешку. Дожили! Собачиться на глазах у противника… И какого противника!

– Этот молодой человек проходит по моему расследованию, а значит, только я буду решать, где ему следует находиться и какие меры к нему необходимо принять!

– И что же это за меры? – поинтересовался до этого времени молчавший представитель магистрата.

– Не в вашей компетенции требовать отчета о действиях члена Совета! – высокомерно отрезала Рузанна.

– Ни в коем разе! – снова вступил мастер Элиас, в притворном ужасе всплеснув руками. Он определенно получал от конфликта огромное удовольствие, – Однако же, высокочтимая леди не может не знать, что первейшая обязанность ваших скромных слуг, заключается в обеспечении безопасности наших сограждан. Необходимо ли нам подготовить официальное обращение Светлейшему Совету о данном лице и проводимом в отношении него расследовании? Ведь ежели оно имеет место быть, следовательно, сей молодой человек отнюдь не так невинен, как старается казаться!

Рузанна с неудовольствием отметила цепкость и проворство крючкотвора. Дамон скучающе барабанил пальцами по столу, всем своим видом демонстрируя, что первую партию здесь исполняет госпожа волшебница. Не видя ни тени, ни знака, которые он мог хотя бы попытаться истолковать в свою пользу, Сивилл судорожно втянул в себя воздух… Все взгляды тотчас обратились на него. Юноша отчаянно пытался найти хоть какой-то аргумент или хотя бы убедительную мольбу о пощаде, но от волнения и испуга не мог сказать ни слова.

Да и что тут скажешь… Хозяин уже стал пеплом, теперь его очередь.

– Выйди.

Дамон соизволил поднять взгляд, и Сивилл беспомощно утонул в жутких затягивающих черных омутах.

– ВЫЙДИ.

Юноша попятился. В ушах шумело, сердце скакало между затылком и мысочками, глухо ударяясь о ребра. Воздух и тот был против черного мага-недоучки, отказываясь поступать в легкие.

– И подожди, пока не позову, – закончил Дамон тоном строгого учителя.

– Да, мастер…

Выскочив за дверь, Сивилл бессильно сполз на пол, но тут же вскочил и заметался по дому. В мозгу билась только одна мысль: бежать, бежать как можно дальше, пока он еще не оказался в цепях. Хоть в саму Черную Башню!

Сивилл всхлипнул и сел там, где стоял. Как же! Они хозяина нашли и взяли, а на него Светлой и вовсе понадобится только в ладоши хлопнуть. Нет, у него конечно есть шанс: 'волной' ее попытаться загасить, или так, огненными шариками покидаться, – может повезет, и белые помрут от смеха. У него даже захудалого амулетика не осталось, да и не может маг выстроить тонкие пути без привязки к месту… А все его привязки – Тарешт, окрестности Маура да позавчерашний пляж.

Оглушающее ощущение ловушки и беспомощности. Ну какого рожна, понесло его в Тарешт?! Мало того, что сам голову в петлю сунул, так еще хорошим людям проблем подвалил!

– Чего ты так боишься? – неожиданно рядом сел Динэ.

– Чего?! – Сивилл вскинулся, явно решив, что Диниэр над ним смеется, – Да они меня сжечь пришли!

Эльф смотрел на него внимательно и долго. Еще совсем недавно он мог оказаться на другой стороне. Он был на другой стороне. Если бы ему удалось проникнуть в замок и убить чернокнижника, разве имел он право оставлять в живых его помощника? Сивилл понимает все правильно, и уже говорил ему об этом, так почему сейчас это кажется дикостью? Потому что он теперь тоже темный, или потому что трудно видеть врага в том, кто помогал тебе подняться на ноги, притом, что поводов для особой приязни не было у обоих.

– Фейт тебя защитит.

Сивилл отвернулся. Фейт сотрудничает с Советом, и осуждать его за это просто глупо. Тем более, когда речь идет не только о его собственном благополучии, но и о безопасности Ингер. Не менее глупо ожидать, что он пойдет на конфликт из-за совершенно чужого приблуды. Даже странно, что не выдал его сразу… А что если выгоняя его из гостиной Фейт и хотел, чтобы он сбежал?

Юноша поднял голову и наткнулся на осуждающий, непривычно строгий взгляд Ингер. Девочка смотрела так, как если бы он только что смертельно оскорбил ее отца. Сивилл растерялся: он совсем забыл, что помимо того, что она такая же одаренная, как и он сам, кое в чем его даже превосходит. Разумеется, Ингер не вторгалась в его мысли, но прочесть рисунок поля для нее труда не составило. Если теперь он еще и потеряет ее симпатию…

Ингер немедленно смягчилась, обнимая его за шею и утешающее гладя по голове.

– Не бойся, никто тебя не бросит…

Сивилл невольно улыбнулся ее словам.

– Папа со всем справится, – уверенно закончила девочка.

– Он меня спасал, – поддержал ее Диниэр, – Думаешь, он позволит тебя сжечь? Если тебе трудно верить своим глазам, – уж я-то знаю, как это бывает, – то подумай о другом. Он достойный человек, он принял за нас ответственность и пренебречь ей не может.

Сивилл удивленно смотрел на решительного и собранного эльфенка, чувствуя острый стыд за свою истерику.

– Динэ, – внезапно смущаясь обратился он, сжимая изуродованную руку эльфа, – Прости меня. Ну за…

Диниэр ответил коротким и довольно сильным пожатием.

Эльфенок был не так уж далек от правды, помимо всяческих лирических и не очень соображений, чувство ответственности за тех, кто от него зависел, занимало не последнее место в побуждениях Дамона. Однако заботили его вовсе не всевозможные расследования, а вопрос откуда мог узнать Тарештский Храм о юноше, который из дома-то почти не выходил, занятый с Динэ. Судя по волшебнице, хвост тянулся не из Маура…

Рузанна наблюдала за ним с плохо скрытой тревогой, смешанной с любопытством. Ситуация была сходной с той, в которой она уже однажды оказывалась, и было интересно сравнить поведение двух сильнейших магов. Если его сын был вне себя, защищая принца Дианта, то Фейт хранил абсолютное, даже несколько снисходительное спокойствие. И это не могло не настораживать.

Помимо того, что необычайно раздражало. Вдоволь насладившись унижением Светлых, господин Фейт все так же мягко, примирительно заметил:

– Я полагаю, что полномочия леди Рузанны не подлежат никаким сомнениям, и в самом деле, целесообразнее было бы передать разрешение судьбы этого юноши на усмотрение полномочной комиссии Совета.

Единственным человеком, донельзя изумленным таким ходом, была сама леди Совета.

– Я попросил бы леди Рузанну представить подробный отчет не только о действиях Сивилла, но и о моих в том числе…

– Это не возможно по крайней мере до возвращения следственной комиссии из Сиан! – Рузанна поторопилась обеспечить себе хотя бы какие-то возможности для маневра.

– Вы можете их отзывать, я дам подробные пояснения относительно инцидента в горах, – все так же мило пообещал Дамон, – Что касается беспокойства господ магистратов относительно безопасности их сограждан, то поводов для тревоги нет. Я уже говорил с сыном, и, как и Сивилл, я и моя семья покинем город где-то в течение недели. Как только я улажу все дела с переездом.

И это он называет 'нет поводов для тревоги'?! Рузанна чувствовала себя так, как будто оказалась в кошмаре, и начинают сбываться ее самые худшие опасения. Она стояла соляным столбом, пока чиновники и господин Фейт были заняты взаимными заверениями о полном отсутствии претензий, сожалений по поводу отъезда и его исключительно личных давно назревших причинах.

Лицемер! Как давно он составил свои планы, заговаривая ей зубы и играя в доброго доктора?!

– Как это следует понимать? – глухо поинтересовалась волшебница, когда представители магистрата и перекошенный от недовольства светлый маг были наконец выпровожены.

– Это следует понимать, что я не намерен больше прятаться, – спокойно сообщил Дамон, – Вы хотели Властелина, – вы его получите.

* * *

Фейт отбыл сразу же вслед за волшебницей и вернулся только к вечеру. Не один. Ингер с визгом повисла на шее у высокого синеглазого молодого мага.

– Привет, принцесса! Соскучилась? – чародей закружил девочку, звучно чмокая в обе щеки, отчего та начала хихикать и брыкаться. Ворон недовольно перебрался с его плеча на посудную полку.

– Соскучилась!

Сивилл ошалело смотрел на незнакомца, даже не потрудившегося хоть сколько-нибудь скрыть свою суть: подобный каскад Силы он себе вообще не представлял! Этому никакие артефакты не нужны – маг высшей милостью! Хлопая ресницами и шмыгая все еще простуженным носом, юноша пытался сообразить, что может означать появление ТАКОЙ персоны для него, и боялся все больше, понимая, что влип он как всегда куда более основательно, чем предполагал.

– Айда вещи собирать, принцесса, – чародей тем временем поставил Ингер на пол, – Ди с Мел тебе уже торжественную встречу во всю готовят…

– А ты мне что интересного приготовил? – девочка требовательно тащила его за собой.

– Прости принцесса, драконов сегодня не было!

– Дами! – возмущению и разочарованию не было предела.

– Будут вам и драконы, – вмешался Фейт, – Идите собирайтесь и отправляйтесь.

Госпожа Симилла, уже предупрежденная об отъезде, помогала им, пряча покрасневшие глаза.

Оба юноши, скажем так, – не вполне уверенные в своей дальнейшей судьбе, остались на месте. Сивилл к тому же еще и мучился угрызениями совести: они уже знали о том, что Тарешт придется покинуть, и юноша чувствовал виноватым прежде всего себя.

– Динэ, – окликнул Дамон задумавшегося о чем-то своем эльфенка, подзывая его жестом, – Идем, поговорим.

Честно признаться, эльф занимал Дамона куда меньше, чем Сивилл. Досталось Динэ действительно так, что врагу не пожелаешь, но он весь был как на ладони – страхи, чаяния, стремления и понятия… А вот в забавном магеныше обнаруживался секрет за секретом, и одну из таких потайных дверец, Дамон намеревался распахнуть уже сегодня, как только разрешит все насущные вопросы относительно отъезда из Тарешта.

Однако и с Диниэром было не все так просто.

– Динэ, однажды, пусть ненамеренно, я уже решил за тебя, поэтому сейчас спрашиваю. Мы на грани открытого столкновения, и я уверен, что его не миновать. Не могу только пока сказать какую форму оно примет… В любом случае, я постараюсь, чтобы конфликт задел тебя как можно меньше. Возможно, тебе лучше было бы остаться здесь? Госпожа Симилла будет только рада.

Диниэр молчал, опустив голову и рассматривая свои руки. Казалось, он тщательно изучает каждый из самых мелких шрамиков, которые даже с его нечеловеческой регенерацией сойдут очень нескоро. Если вообще сойдут…

Сказать, что он был растерян, значит ничего не сказать. Он вообще перестал понимать этого человека! Темный отпускает его? Или гонит? Диниэр вдруг осознал, что впервые у него есть абсолютная свобода выбора, и даже долг, всегда указывавший нужные ответы и решения, – сейчас ему не подсказчик.

Он в самом деле мог остаться здесь, воспользоваться гостеприимством пожилой женщины, пока не вернет себе былую форму. А потом? Вернуться в Альвелиндэ, предстать перед отцом, перед Высоким… Диниэр едва не вздрогнул. И, смиряясь с собственным малодушием, признал, что врядли и это испытание выдержит достойно.

Иногда мертвым лучше оставаться мертвыми, а Dinierr Var Orienn ess'Seallerriavenn Feidelle Tar Tiriaenn Loengrimm – мертв. Есть Динэ, который не знает, куда ему идти, кроме как до ближайшего колодца чтобы утопиться, – но этот путь уже пройден единожды…

Маг терпеливо ждал ответа, и Диниэр снова задумался о его словах. Он говорит сейчас действительно не как с врагом, – пусть тем, кого пощадили из жалости… Темный продолжает его – оберегать?.. Это унизительно или наоборот? И разве забота о ком-то может быть унизительной?

– Вы считаете меня ребенком?

– В некотором роде, – Дамон улыбнулся нотке обиды в его голосе, – Но для войны никакой возраст не является подходящим.

Диниэр все же поднял несчастные глаза, полные отчаянной решимости.

– Динэ, я же сказал, ты не в плену здесь! И я клянусь, что ничего не стану делать с твоей памятью и рассудком!

Эльф покачал головой, и сказал вполне твердо, крайне удивив мужчину:

– Я не думаю, чтобыло бы правильно, прятаться от того, кто я теперь. Если я свободен, то значит, я свободен искать, кем мне быть дальше.

Дамон разглядывал его с изумлением, словно впервые увидев. Эльфенок честно выдержал его взгляд, – а на такое были способны немногие!

– Ты гораздо сильнее, чем я думал! – наконец признал маг, направляя Диниэра к дверям, – Что ж, если ты так решил, найди Дамира и отправляйся с ним.

Динэ был донельзя горд не столько от похвалы, сколько оттого, что ничем не выдал охвативший его страх перед новым, неизвестным и непредсказуемым будущим.

Если один из них опасался будущего, то другой – все еще боролся с прошлым. Сивилл остался в еще более пугающем одиночестве, готовый заплакать от отчаяния. Похоже, он действительно годен только на то, чтобы устраивать неприятности всем вокруг!

Он вышел в сад, и сел прямо на траву, опустив голову на лежащие на коленях руки. Почему так? Почему даже если он ничего не делает, все вокруг оборачивается только хуже?! Жила себе его матушка, развлекалась в меру своих возможностей, а потом появился он, и Азалия оказалась практически заперта на долгие десять лет в доме, который он и сейчас не может вспомнить без содрогания. Жил себе не тужил мот и кутила Рональдэ, пока не обнаружил на своем пороге абсолютно бесполезный 'приветик', который пытаясь приспособить к делу, – а точнее к делишкам, – только заработал лишнее внимание властей и был вынужден отбыть в развалившееся имение, где в стене обеденного зала зияла порядочная трещина с ласточкиным гнездом, да под бок сиятельному Азару эр Мауру…

Интересно и где же его папаша сейчас с полученными денежками? Не гниет ли где-нибудь безымянным трупом из-за них, звонких и любезных его сердцу?

Был Азар… Нет, были люди и была азаровская шайка-лейка.

…Не думать, не вспоминать… смоляные косы коронами вокруг головы, спелые закушенные губы, и распахнутые в испуге карие глаза… А особенно не вспоминать, что от нее осталось после Гэрона!

Не то что не встал, не пошел против хозяина. Сам ее выбрал. И все искал обходные хитрые пути, а пока искал…

НЕ вспоминать!!!

Интересно все-таки, каким его видела она: жутким чернокнижником-палачом, или нелепым хромым недоделком в смешной мантии?

Как бы там ни было, все это уже пепел.

И вот теперь, кто-то впервые отнесся к нему по-человечески. Фейт и правда не собирался отдавать его на растерзание, и поэтому теперь вынужден забыть о своей спокойной жизни… И Ингер…

Да когда ж это все кончится, Тьма Всеведущая!

– Сивилл! – в проеме возникла хорошо знакомая и ожидаемая фигура.

Юноша содрогнулся, но не посмел ослушаться. Однако сначала ему пришлось стать свидетелем душераздирающей сцены прощания.

– Берегите ее! Что я говорю… – госпожа Симилла трясла Фейта за локти и утирала слезы, – И мальчиков… И себя тоже…

– Конечно… – тепло улыбался мастер, – Спасибо вам!

Ингер плакала, прижимая к себе корзину, сразу со всеми своими кошками, крайне недовольными перемещением. Дамир решал какие-то последние детали с людьми Денниса, приспособив к делу и Динэ. Только от него ничего не требовалось, и никто не обращал на него внимания. Юноша так и не стал спрашивать, что решил на его счет мастер Фейт, погрузившись в безразличное оцепенение: он просто устал всего бояться и вообще от себя самого.

В этом же состоянии тупого равнодушия он шел в быстро густеющих сумерках по городским улочкам за мастером Фейтом, которого впервые за время пребывания в Тареште увидел с оружием у пояса. И только узнав, куда они пришли, дернулся:

– Нет!!

– Так нужно, – кратко ответил Дамон, и пререкаться больше не захотелось.

Что ж, подумаешь, еще одной гадостью в жизни больше!

* * *

Умберто Корде был вполне доволен сегодняшней сделкой, а вот Светлые его разочаровали. Казалось бы, что может быть непонятного и сложного в том, чтобы взять темное отродье и доставить туда, где ему самое место? Ан нет, эти горе-маги умудрились и тут все запутать! Как у них еще хоть что-то получается! Даже странно, что при подобной вопиющей безалаберности и пренебрежении к своим обязанностям еще не расцвела новая Черная Империя! Куда катится мир, что нельзя положиться даже на представителей Света!

Мужчина в крайнем раздражении захлопнул дверь своего кабинета и направился к столу, потянувшись за колокольчиком, чтобы позвать слуг зажечь светильники: как-то быстро стемнело…

– Не стоит. Я бы предпочел, чтобы наша беседа проходила без лишних свидетелей, – раздался холодный густой властный голос, заставивший хозяина дома подскочить на месте от неожиданности и схватиться за кинжал на поясе.

– Как вы сюда попали?! – рявкнул Корде, разворачиваясь к высокому креслу у массивного книжного шкафа и тщетно пытаясь разглядеть темную фигуру сколько-нибудь подробнее.

Увы, гость терялся в тенях, и что-либо рассмотреть было сложно, только то, что он не один – за спинкой кресла угадывалась еще один человек. Оставалось надеяться, что человек.

– Это не тот вопрос, который должен беспокоить вас в первую очередь, – уведомил гость с небрежным жестом.

Корде снова дернулся к колокольчику.

– На вашем месте, я бы не стал этого делать, – последовало предупреждение, прежде чем колокольчик с жалобным коротким треньканьем канул в траву за окном.

Вокруг кресла, в котором он сидел, вспыхнуло ровное голубоватое свечение, позволяя увидеть седого неопределенного возраста мужчину, уютно расположившегося в кресле в расслабленной позе. В магическом свете лицо колдуна, – а то, что это колдун сомневаться не приходилось, – казалось неестественно белым, с каким-то мертвенным оттенком, а вместо глаз плескался сплошной мрак.

– Что вам надо?! – глупо кидаться с кинжалом на мага, которому нипочем вся защита дома.

– Вот этот вопрос правильный, – согласился колдун, – Во-первых, мне было любопытно откуда такой страх и ненависть. Это ведь даже не обычное предубеждение против темных побудило вас натравить храмовников на некоего Сивилла…

Фигура за креслом, все еще остававшаяся в тени, дернулась.

– Ну же, говорите, пока я еще намерен слушать вас! – распорядился 'гость' и голосе скользнули нотки легкого неудовольствия.

– Да, – протянул Корде, от охватившей его ярости, забывший обо всем остальном, – Я и тебя узнал… хорошо притворялся, выродок!

– Хорошо, пусть так, – деланно сокрушенно вздохнул Дамон, – хотя вы меня разочаровали… Перейду ко второй причине. Я представляю здесь интересы вашего внука.

– У меня нет внуков, нуждающихся в таких защитниках!!

– Видимо вы запамятовали, – снисходительно пояснил маг со значительной долей издевки, – Это простительно для настолько занятого человека. Я говорю о вашем старшем внуке, как раз том самом Сивилле.

Фигура за спинкой снова качнулась, и стали видны руки, судорожно вцепившиеся в спинку. На одной, левой, на безымянном и мизинце не хватало нескольких фаланг.

– Он мне не внук! – плюнул старик.

– Разве его не произвела на свет ваша дочь Азалия в этом самом доме восемнадцать лет назад в 26 день месяца Риурис? – удивился маг, и продолжил, покручивая на пальце морионовый перстень, – Роды были трудными, ребенок шел неправильно, да к тому же родился обвитый пуповиной, и если бы не сноровка акушерки, не имел шансов выжить… Благодаря качественному родовому проклятию. Подскажите мне, кто из вашего семейства мог так сильно ненавидеть бедняжку Азалию, недавно скончавшуюся от чахотки кстати… Об этом-то вы в курсе?…и ее будущего сына?