Текст книги "Улица Америки (СИ)"
Автор книги: Виктория Лейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Я закрыла ноутбук. Нет, надо точно менять провайдера. С таким качеством связи совершенно невозможно звонить.
***
В конце августа я уже числилась студенткой Кенсингтона. До отъезда оставались считанные дни, но мне уже не терпелось покинуть Нью-Йорк. Я любила этот город – разношерстный, яркий, никогда не спящий, но вместе с тем отчаянно жаждала перемен. Знала, что буду скучать по кофейне на Атлантик Авеню, что была в десяти минутах ходьбы от нашего дома; дикому пляжу на Юго-Восточном побережье, где запрещено купаться, но нас с Джессикой это еще ни разу не останавливало.
Накануне моего отъезда мы решили отправиться туда, чтобы устроить прощальные посиделки. День выдался пасмурным и не располагал к водным процедурам, так что решено было ограничиться пледом и вином.
– Везет тебе, – вздохнула подруга, – колледж это круто.
Я не знала, что ответить на это. Джессика так и не смогла поступить в этом году, и ей пришлось устроиться на работу в «Macy’s» [4]. Учитывая, что платили там хорошо, у Джесс были все шансы заработать на первый год обучения, а впоследствии взять студенческий кредит.
– Может быть, даже на CNN попадешь, – рассмеялась она, доливая нам еще.
– Не хочу загадывать, – я посмотрела вдаль, где шумел и пенился белыми бурунами океан. Где-то там, за тысячи километров был Алекс.
Проницательная Джессика, видимо, прочитала эти мысли на моем лице и понимающе похлопала по плечу.
– Тебя ждет новая жизнь, Тэсса. Совсем другая. Подумай лучше об этом. Может быть, до Рождества ты забудешь о нем.
Хотела ли я этого? И да, и нет. Иногда мне казалось, что было бы проще, если бы Алекс нашел кого-то, ведь тогда я могла бы разозлиться, обидеться и выкинуть его из головы. Хотя, проще, кажется, выкинуть голову.
Мы просидели на берегу еще около часа и разошлись. Джесси поехала к себе в Бронкс, а я решила прогуляться напоследок, и домой вернулась лишь затемно. Ничего примечательного не случилось – я просто бродила по улицам, зашла в какую-то забегаловку, когда проголодалась, а потом снова бесцельно шаталась по бульварам. Не могу сказать, что была тогда в плохом настроении, скорее… задумчивом. И, конечно, волновалась перед отъездом. И все же… предстоящая учеба воодушевляла – уже хотя бы потому, что я отстояла право выбирать будущее по своему усмотрению.
Следующим утром папа отвез меня в аэропорт. Вещей набралось много, хоть я и старалась отбирать только то, что непременно понадобится в кампусе – и, тем не менее, в итоге все равно вышло два огромных чемодана, и это еще при том, что ни учебники, ни канцелярские принадлежности я пока не купила.
Марси с нами не поехала, но это, само собой, меня не расстроило.
– Позвони, как приземлишься, и еще раз, когда будешь в кампусе. – Отец повторил это, наверное, уже раз в седьмой, не меньше.
– Хорошо, – в седьмой раз пообещала я и сложила большой и указательный пальцы в «нолик», наш фирменный жест.
…Шасси оторвались от взлетной полосы, и боинг стремительно набирал высоту. Я смотрела в иллюминатор, наблюдая, как Нью-Йорк и окрестности превращаются в разноцветное тканое одеяло, и чувствовала, что все сделала правильно.
Комментарий к Глава 10. На пути к переменам
[1] Нешвилл – столица штата Тенесси
[2] Лига Плюща – престижное содружество восьми частных университетов ( и колледжей при них) Соединенных Штатов.
[3] “Кенсингтон” – вымышленный колледж. В Америке действительно существует учебное заведение с таким названием, но оно не имеет отношения к тому, который упоминается в данной работе
[4] Macy’s – одна из старейших сетей универмагов на территории США
группа в контакте – https://vk.com/lena_habenskaya
========== Глава 11. Прометей ==========
Поначалу было непривычно. Я впервые окунулась в по-настоящему самостоятельную жизнь, впервые съехала из родительского дома и оказалась в совершенно новой для себя обстановке.
По прибытии в «Кенсингтон» мне выделили комнату в общежитии, которую я делила с двумя другими девушками, такими же первокурсницами. Мишель Оден – чернокожая спортсменка из Чикаго поступила на факультет европейской истории, а англичанка Джемма Райт собиралась изучать юриспруденцию. Мы быстро подружились, и уже через пару недель каждые выходные тусовались в баре неподалеку от кампуса.
Лекции я тоже посещала с удовольствием – что бы там ни говорил папа, преподавать в «Кенсингтоне» умели. Справедливости ради стоит отметить, что занятия по истории языка я время от времени прогуливала, они казались мне скучноватыми, в отличие от литературы и истории.
С Алексом мы теперь общались нечасто – к концу ноября мои прогулы дали о себе знать, и, дабы не нажить себе проблем, пришлось работать в усиленном режиме. За две недели я должна была сдать четырнадцать письменных работ и восемь устных докладов – миссис Мальсибер была женщиной суровой и решила отыграться на мне по полной. Однако, это стало хорошим уроком – с тех пор, прежде чем удрать с очередной лекции я успевала десять подумать.
И все же я, конечно, не забыла его. Трижды в неделю мы созванивались в скайпе и подолгу болтали. В жизни Алекса тоже произошли перемены – он устроился на новую, более оплачиваемую работу, но в колледже так и не восстановился.
– У меня другие планы, – сказал он расплывчато.
Когда я поинтересовалась, какие именно, Алекс ответил, что расскажет мне все при встрече. При встрече… Его зимняя поездка в Америку все еще была под вопросом, а я знала, что точно не смогу прилететь в Австрию на Рождество – это было бы слишком накладно. Отец оплатил год моей учебы, вложил деньги в развитие семейного бизнеса, и потому сейчас мы считали каждый цент. Но я верила в лучшее.
– Так кто этот Алекс? – спросила Мишель, когда я закрыла ноутбук. Она уютно устроилась на своей постели и грациозно попивала вино. – Он твой парень?
Был субботний вечер, и вместо традиционного похода в бар, мы решили устроить пижамный девичник. Ребята из мужского сообщества [1] раздобыли для нас три бутылки вина: мы спустили им из окна третьего этажа корзину на веревке, и они положили туда выпивку.
– Да, – соврала я.
Несмотря на то, что мы уже достаточно сблизились, знать всю правду им было необязательно.
– Может, стоит найти кого-нибудь поближе? – Джемма вытянула стройные белые ноги и придирчиво разглядывала идеальный педикюр. – Например, Майкла. Он красавчик, и к тому же капитан команды.
– А еще встречается с президентом «Дельта Каппа», – напомнила я, – как думаешь, если я уведу его, нас туда примут?
– Белла говорила мне, что в этом году эта стерва точно слетит со своего места, – фыркнула Мишель. – Она уже всех порядком бесит.
– Пусть так, – я налила себе еще вина, и сложила ноги по-турецки, – но я все равно не стану уводить чужого парня. К тому же Майкл идиот. Одни мускулы и полное отсутствие мозгов.
Но для Мишель это конечно же не стало веским аргументом.
– Пфф… – она закатила глаза, – за умного ты выйдешь замуж, малышка Тэсса. А пока молода, трахайся с красивыми. Нет, ну а что, я не права что ли? – Мишель уперла руки в бока. – Так, между прочим, говорит моя бабушка, а она фигни не посоветует.
Они говорили о Майкле так, словно он был идеалом мужчины. Отчасти это, конечно, было верно, но лично меня всегда привлекал другой типаж. Нет, я не хранила верность Алексу, как можно подумать и вполне допускала, что у него за это время тоже может кто-то появиться, но в тот момент просто не видела рядом с собой того, кто бы заинтересовал меня по-настоящему.
Я как могла старалась отвлечь себя, но в минуты одиночества (хоть в кампусе такие выдавались нечасто) или перед сном вспоминала так быстро пролетевшее лето. Австрия теперь была далеко и, казалось, будто бы в прошлой жизни, хотя по факту прошло всего несколько месяцев.
Дождливым октябрьским вечером, за неделю до Хэллоуина, я осталась одна в комнате. Мишель ночевала у бойфренда, умудрившись пробраться в мужское общежитие, а Джемма три дня назад попала в больницу с аппендицитом и вернуться должна была только к празднику.
В отличие от многих других студентов я редко пила алкоголь – не потому, что была ханжой – уж это-то ко мне точно не применимо, но потому, что задалась целью пробиться в коллежскую газету. Чем обширнее будет мое портфолио, тем больше шансов в дальнейшем найти работу в хорошем издании. Журналистов вокруг пруд пруди, и мест на всех желающих не хватит – отбор в нашей сфере всегда был жестким.
Но в тот вечер я решила дать себе поблажку и попросила парней из «Альфа Сигма» закинуть в корзину две бутылки пива.
Погасила свет, оставив лишь мерцающую цветную гирлянду над кроватью, открыла на компьютере папку с фотографиями и включила “Painted Black”. Я не была поклонницей Rolling Stones, но эта песня играла в машине Алекса, когда мы возвращались из Зальцбурга.
Я закрыла глаза и отдалась воспоминаниям. Перед мысленным взором тотчас появилась серая лента дороги с кукурузными полями по обеим сторонам, насколько хватает глаз, и его загорелая рука на руле. Сильная уверенная. Я вслушивалась в песню, не придавая никакого значения ее содержанию, и с каждой секундой воспоминания становились ярче. Картинки сменяли друг друга – Зальцбург, с высоты крепости кажущийся игрушечным; набережная Пассау, дурацкий придорожный мотель… Но одно в них оставалось неизменным – Алекс. Еще тогда, в машине, я жадно ловила эти мгновения, понимая, что придет время, и они станут воспоминаниями.
Песня закончилась. Я открыла глаза, и все исчезло. Не было ни старого «Фольксвагена», ни кукурузных полей, ни лета. Я сидела в своей комнате, за столом с ноутбуком, а рядом стояла бутылка пива. Теперь это было реальностью. У меня защемило сердце.
Самым эффективным способом отвлечься от сладких и одновременно болезненных воспоминаний были лекции и подготовка к ним. Завтра у меня должен был быть семинар по основам журналистики, занятия проводил сам декан и, по слухам, требовал от студентов стопроцентной готовности.
Итак, обложившись кучей учебников и тетрадей с лекционными записями, я заставила себя с головой окунуться в подготовку.
Следующим утром, в половине восьмого я уже стояла у дверей аудитории. Кейси, моя сокурсница опаздывала, и ждать ее я не стала – решила, что займу нам места получше. В старшей школе мне «везло» сидеть в первом ряду, и повторять это я не собиралась, а потому устроилась примерно в середине поточной аудитории – достаточно высоко, чтобы не выглядывать из-за чужих голов и в то же время не быть на виду.
Помещение постепенно заполнялось студентами, и Кейси (ну, кто бы сомневался!) явилась в числе последних – прибежала запыхавшаяся, пахнущая дорогими духами и сигаретами, а еще принесла два картонных стакана латте. Пару недель назад на территории кампуса появился наконец долгожданный «Старбакс», и у его владельца были все шансы сколотить состояние. Очередь в кофейню не иссякала с открытия до закрытия.
– Уфф… – выдохнула она, упав рядом со мной. – Успела. Держу пари, Флеминг содрал бы с меня кожу, если бы я опоздала. Держи, это тебе, – Кейси поставила передо мной стакан. – Еще горячий.
Звонков у нас не давали, но, как выяснилось, через несколько секунд, декану они и не требовались – он вошел в аудитории ровно тогда, когда цифра «7:59» на моих электронных часах сменилась на «8:00».
– А вот и «мистер Боб Вудворд» [2], – тихонько засмеялся Кит, еще один наш одногруппник.
Флемингу было двадцать восемь, и кое-кто из студенток считали его красавчиком, но на мой взгляд он выглядел как типичный фермер из какой-нибудь глубинки в Алабаме или Миссури. Все это никоим образом не противоречило его профессиональным заслугам, а потому я с нетерпением ждала начала курса. Уж если кто и знал, как писать так, чтобы одна половина аудитории хотела поставить тебе памятник, а вторая – сжечь на костре, то это Флеминг.
Ничего грозного в его облике я не увидела. Впрочем, никаким тираном Флеминг и не был – требовательным, да, жестким – без сомнения. Но вместе с тем, как стало ясно уже через десять минут, он умел «захватить» публику и сделать так, что девяносто процентов присутствующих оказались вовлечены в работу. Мы почти не делали записей, все больше разговаривали – Флеминг задавал провокационные вопросы, порой граничащие с откровенной насмешкой, но при этом ни одна из его шуток не была обидной.
– Уверен, многие из вас уже считают меня сукиным сыном, – улыбнулся он, сидя на преподавательском столе. – Я прав, мистер Беккеш?
Кит выронил ручку, которую до этого самозабвенно грыз. Выронил то ли от полученного вопроса, то ли от того, что Флеминг каким-то образом запомнил его фамилию. Я не была уверена, что Кит вообще ее озвучивал.
– Ну… есть немного, – признался он с нервной улыбочкой.
Флеминг, впрочем, и не думал сердиться.
– Ну, а какой из этого можно сделать вывод? – спросил он, обращаясь уже ко всей аудитории.
Повисла тишина.
– Нас и не должны любить, – сказал декан, не дождавшись ответа. – Работа журналиста – получать информацию и обрабатывать ее. Иногда сбивать с толку. А еще – он указал пальцем на Кита – запоминать. Вы удивились, что я назвал вас по имени, не так ли?
Кит не ответил.
– Запоминать имена и лица, подмечать детали, – продолжил Флеминг, – но самое главное – быть независимым. Журналист, работающий «на заказ» – хреновый журналист. И неважно, что именно вы будете писать: хорошее или плохое. В таком случае вы не более, чем обыкновенный писарь. Если хотите стать лучшим в своем деле, не бойтесь идти против сильных мира сего.
– Прямо как Прометей, несущий свет, – вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык.
– Именно, мисс Блумвуд, – взгляд Флеминга обратился в мою сторону. – Да, порой цена за правду бывает высока.
Почти все на потоке знали, что Флеминга «выперли» из большой журналистики после нескольких громких разоблачений, и с тех пор он преподавал в «Кенсингтоне». К своим двадцати восьми годам он успел побывать в Ираке и Пакистане, внештатно сотрудничал с «Discovery» и «National Geographic», но настоящую славу получил именно на политической стезе.
– То есть, вы напрямую предлагаете нам рисковать жизнью? – уточнила я.
– Это личный выбор каждого, – пожал он плечами. – Но если ваша цель нести людям свет, будьте готовы принять последствия. Впрочем, – он улыбнулся, – такая милая девушка, как вы, Тэсса, запросто может стать редактором отдела моды.
– Может, и стану, – его голос и тон задели меня. – Хотя, сомневаюсь, что вы читаете такие статьи.
По аудитории прокатился смешок. А свитер и брюки у Флеминга и в самом деле были дурацкие.
– Как думаешь, он мне отомстит? – спросила я Кейси, когда после занятий мы сидели на газоне в парке.
– Вряд ли, – она с наслаждением потянулась, – ты, скорее, позабавила его, чем разозлила. – Однокурсница хихикнула. – «Такая милая девушка, как вы может стать редактором отдела моды», – передразнила она. – Но насчет шмоток ты верно подметила. А вообще, он красавчик, хоть и одевается стремно.
– Стив Джобс всегда ходит в синих джинсах и черном свитере, – напомнил Кит.
– Но Флеминг не Стив Джобс.
Не то, чтобы я всерьез на него обиделось, но колкое замечание относительно моих будущих перспектив, задело за живое. И тем сильнее хотелось доказать «мистеру Вудворду», что он меня недооценил.
Комментарий к Глава 11. Прометей
[1] в высших учебных заведениях США популярны студенческие сообщества, так называемые “братства” и “сестринства”, попасть куда порой очень непросто. У каждого такого сообщества есть свои законы, устои и традиции и быть их членом считается престижно.
[2] Билл Вудворд – один из самых влиятельных журналистов Америки, основатель “The Washington Post”
группа в контакте – https://vk.com/lena_habenskaya
========== Глава 12. Через тернии к звездам ==========
Доказать «Вудворду», что я представляю из себя нечто большее, чем амбициозную первокурсницу, на практике оказалось сложнее. Нет, он не заваливал меня не семинарах или не пытался демонстрировать превосходство, но в наших словесных баталиях (а возникали они на каждом занятии), я терпела поражение за поражением. Этого следовало ожидать – Флеминг был блестящим оратором, иглой в заднице у тех, кого изобличал в своих статьях и вдобавок обладал живым чувством юмора. Его шутки в мой адрес не были злыми, но ему, без сомнения доставляло удовольствие отправлять меня в нокаут. Странное дело – я не обижалась. Напротив, с каждым семинаром, это противостояние захватывало все больше, и, в конце концов, дало свои плоды. Я научилась «держать удар». Не в совершенстве конечно – до этого мне было как пешком до Австралии, но достойно ответить могла.
Джемма и Мишель шутили, что я обязательно должна соблазнить его, и проверить, насколько Флеминг хорош во всем.
– Мне нравятся мужчины, которые владеют языком, – сказала Мишель, поигрывая бровями, и закусила губу. – Разве тебе это не интересно, малышка Тэсса?
Я ответила, что с удовольствием переспала бы с ним, хотя в тот момент волновало меня совершенно другое. Моей целью было попасть в штат коллежской газеты, а для этого требовалось портфолио.
– Сделаем так: я вышлю тебе на почту пару тем, и ты напишешь по ним эссе. А там посмотрим.
Флеминг по обыкновению закинул ноги на стол, игнорируя все возможные правила, и лениво попивал кофе.
– Что-то еще? – он ловким броском отправил бумажный стакан в мусорное ведро и посмотрел на меня.
– Нет, ничего. – Честно говоря, я не ожидала, что он вообще согласится рассмотреть мою кандидатуру. – Спасибо, мистер Флеминг.
Он пожал плечами.
– Пока не за что, мисс Блумвуд.
Из его кабинета я вышла, окрыленная надеждой.
Флеминг прислал задание уже на следующее утро. «Напиши два эссе на свободную тему и отправь мне до конца недели. Объем и стиль на твое усмотрение». В этом было еще одно его отличие от других преподавателей; обычно мы получали четко сформулированное задание и выход за рамки не приветствовался, а зачастую вообще обрубался на корню. Но «мистер Вудворд», очевидно, решил выяснить, что же я все-таки из себя представляю. Я понимала, зачем он так поступил. Тема, которую я выберу, и форма, в которую ее облеку, скажет обо мне больше, чем любой из дурацких психологических тестов.
Конечно, я могла повыпендриваться и написать нечто с претензией на глубокомысленность, но в таком случае Флеминг раскусил бы меня в два счета. «Вы должны быть, а не казаться», говорил он на семинарах.
Но кем была я? Немногие могут ответить на этот вопрос в восемнадцать лет. Куча амбиций, куча планов, половина из которых откровенно безумные и огромное желание проявить себя. Но при всем этом мой жизненный опыт был, мягко говоря, небольшим, и, замахнись я на серьезную тему, в которой ни черта не смыслю, можно попрощаться с мечтой о местной газете. «Псевдо-философов» Флеминг не жаловал.
– Тут, конечно, еще нужно много чего править, – сказал он, когда четыре дня спустя разбирал по кусочкам мое эссе, – но в целом неплохо. Молодец, что не стала умничать.
Он убрал лист в ящик стола.
– Так почему ты решила стать журналистом?
«Ты вообще хоть читал, что там написано?», так и вертелось у меня на языке. Это и была тема моей работы.
– В школе учителя говорили, что у меня слишком длинный язык. И проблем от него было достаточно, вот я и решила найти ему применение.
– То есть, обратить недостаток в достоинство? – Флеминг хитро прищурился.
– Я не считаю это недостатком, мне просто нужно научиться владеть им как следует.
Несколько секунд он серьезно смотрел на меня и вдруг рассмеялся.
– А ты молодец, – он отхлебнул свой неизменный кофе в картонном стакане и указал пальцем в мою сторону, – не даешь себя в обиду. Мне это нравится.
– Так, значит, вы берете меня в газету?
Его остроумием я уже насладилась сполна, и мне была нужна конкретика.
– Да. Само собой, пока не журналистом. Для начала побудешь бета-ридером. С грамматикой у тебя проблем нет, а вот над стилем нужно поработать.
Учитывая все обстоятельства, это неплохой старт. Желающих попасть в коллежское издание было человек двадцать, и то, что Флеминг выбрал именно меня, значило, что я нравлюсь ему.
– Спасибо, сэр. Я вас не подведу.
***
Первым, кто обо всем узнал, был Алекс. Мы по-прежнему созванивались четыре-пять раз в неделю, но, к моему огорчению, в конце ноября он сказал, что не сможет приехать на Рождество.
– Я сам расстроен, что так вышло. Работа отнимает все время, я теперь даже в Шердинге почти не бываю.
У меня не было причин сомневаться в его словах. Во-первых, я ему доверяла, а во-вторых, если бы у него все-таки кто-то появился, Агнесс бы уже была на седьмом небе от счастья, а так она постоянно жаловалась, что он превращается в «чокнутого трудоголика».
– Ты обиделась?
– Нет. Расстроилась. Я по тебе скучаю.
– Я тоже. – Алекс улыбнулся и приложил руку к монитору. – Может, все-таки ты сможешь вырваться на каникулах. Если дело только в деньгах, даже не думай, я куплю тебе билеты.
Соблазн был, конечно, велик, но, к сожалению, финансы играли здесь последнюю роль. В крайнем случае я могла бы занять денег у Джеммы и Мишель, вот только…
– Флеминг устроил меня в газету. Я даже домой на каникулах вряд ли попаду.
Совмещать учебу и работу оказалось не так просто, как виделось поначалу. После лекций я отправлялась в редакцию и, бывало, засиживалась там допоздна, а сам Флеминг иногда оставался на ночь.
– Значит, тебя можно, наконец, поздравить? – Алекс поднял бутылку пива. – Или мне стоит начать ревновать? – он рассмеялся.
– Могу вас познакомить. А еще скажу, что мы встречаемся.
«Встречаемся». Странно, но я до сих пор не воспринимала Алекса, как родственника, а потому не чувствовала, что мы поступаем неправильно. Пропасть в одиннадцать лет сделала свое дело.
– Думаю, тебе стоит написать об этом книгу, – предложил он.
Я смотрела, как он улыбается, не спеша потягивая пиво, и была готова взорваться от невозможности оказаться рядом. Хотя бы на несколько минут. Прикоснуться к его щеке, обнять, почувствовать запах… И так каждый раз, стоило нам созвониться в «Скайпе». Он был совсем рядом и одновременно бесконечно далеко.
– Возьму на заметку. Назову ее… хм… – я на пару секунд задумалась, – знаю! «Улица Америки». Как тебе? Роман о запретной любви, – последнюю фразу я произнесла с наигранной страстью и даже изобразила томное выражение лица. – Переплюну «Поющих в терновнике», вот увидишь.
***
Конечно, я могла приехать домой на Рождество – Флеминг не был тираном и не стал бы отнимать у меня возможность отметить праздник в кругу семьи, но, если честно, мне не особо этого хотелось.
Папа и Марси, как и следовало ожидать, обиделись, но в итоге мы сошлись на том, что я возьму короткий отпуск в марте, когда она родит. Врачи уверяли, что у мачехи будет сын, и она страшно этим гордилась. Каждую неделю присылала мне по несколько вариантов имен, одно другого хлеще и все никак не могла определиться. Как по мне так все они были просто чудовищными. Чего стоил только «Кадваллон Эохайд Блумвуд» – несмотря на то, что бедняга еще не родился, жалко мне его было уже сейчас.
Январь и февраль как-то незаметно остались позади. Я по-прежнему числилась бета-ридером, но к началу мая Флеминг обещал перевести меня в штат.
– В этой жизни вообще мало что дается легко, Тэсса, – говорил он, когда я пыхтела, разбирая по косточкам очередную статью. – Per aspera ad astra [1], – добавил философски.
К латыни декан питал особую любовь. Мне же язык древних римлян давался тяжело, особенно грамматика, которой нас зачем-то пытались научить. Можно подумать, мы будем писать на нем статьи.
– Чего скривилась? – усмехнулся Флеминг, увидев выражение моего лица.
– С моими знаниями я, скорее, вызову демона, чем перескажу текст.
– Вот и отлично, – он кинул мне флешку, и я поймала ее на лету, – передавай ему привет. А сейчас займись редактурой. Здесь три статьи, и они нужны мне готовыми завтра к полудню.
Флеминг сунул руки в карманы и, насвистывая песенку, направился к выходу из редакции. Уже в дверях он остановился и развернулся в мою сторону.
– И, да, не переживай, они на английском, – подмигнул он и скрылся в коридоре.
***
Марси родила десятого марта. Отец позвонил мне в четыре утра и, не помня себя от радости, сообщил, что теперь у меня есть младший брат. Слава Богу, его решили назвать Стивеном. Стивен Ли Блумвуд. Не так уж плохо, учитывая предыдущие варианты.
– Так ты приедешь?
– Да.
Теперь, когда я более или менее взялась за ум, с учебой проблем не было, и домой меня отпустили без вопросов. Флеминг тоже не стал возражать, сказав, что семейные узы – это святое. Странное заявление из уст того, кто давно забил на собственную личную жизнь. Иногда мне казалось, что женщины (а, может быть, и мужчины) его не интересуют – для Флеминга существовала только работа. Это было странно, учитывая, что, несмотря на чудаковатость, он обладал привлекательной внешностью, и многие студентки тайком по нему вздыхали. Нам, женщинам, вообще часто нравятся психи.
Возможно, не будь в моей жизни Алекса, я бы тоже попала под обаяние «мистера Вудворда», но на тот момент я видела в нем лишь преподавателя и руководителя. Да и вообще, ни к чему смешивать личное и рабочее – как правило, ничего хорошего из таких связей не выходит.
***
Домой я летела в смешанных чувствах. С одной стороны радовалась за отца и Марси, хотя еще не до конца осознала, что у меня появился брат, а с другой – дети, особенно маленькие, всегда вводили меня в ступор. Не то, чтобы я их не любила, просто не понимала, как с ними взаимодействовать.
Одна только мысль о том, чтобы взять в руки младенца пугала меня до колик. Все эти крохотные ручки-ножки, которые, так и, кажется, вот-вот сломаются, если сожмешь крепче, чем нужно. Или, не дай Бог, уронишь.
И как только люди справляются с детьми?
На протяжении всего полета я только и думала о том, что делать, когда увижу Марси и Стивена Ли. Дурацкое имя, но все же лучше, чем Кадваллон Эохайд.
…В аэропорту меня ждал отец. Он заметно помолодел и вообще выглядел до неприличия счастливым.
После дежурных объятий-поцелуев, папенька, наконец, взял себя в руки и сообщил, что Марси уже дома, а комната чердак переделали в детскую.
– Знаешь, даже хорошо, что ты приехала сейчас, а не на Рождество, – сказал он, когда мы уже свернули на Истерн-Парквей.
– Я понятия не имею, как вести себя с маленькими детьми.
– Да я не только о Стивене, – загадочно ответил он, паркуясь у забора. – У нас тут для тебя сюрприз.
– Какой? – задала я самый глупый вопрос из возможных.
Папа не ответил. Вышел из машины, достал из багажника мой чемодан и заспешил к крыльцу.
…Было странно вновь оказаться дома. За шесть месяцев я так привыкла к своей комнате в кампусе, что сейчас чувствовала себя здесь немного непривычно. Все казалось таким родным и одновременно чужим.
Марси встретила нас в холле. Она тоже заметно помолодела и (о, чудо!) купила стильный домашний костюм.
– Познакомься с братиком, – во весь рот улыбнулась она и сунула мне в руки розовощекого младенца.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Мелкий Стивен Ли, судя по всему, был в не меньшей растерянности, чем я. Но хотя бы не плакал и не дрыгал ногами, что уже хорошо.
– Говорят, что сыновья похожи на матерей, но со мной это, видно, не сработало, – рассмеялась Марси. – Весь в вашу породу.
Мелкий и, правда, вышел точной копией папы. Это было видно уже сейчас, хотя ему и было-то всего две недели от роду. А еще держать его на руках оказалось не так страшно, как я думала. Пожалуй, даже приятно.
Вот черт!.. Я почувствовала, как по руке течет что-то жидкое и теплое. Отлично.
– Давай его мне, – хихикнула Марси и забрала Стивена на руки. – Эх, жаль твою кофту. Дорогая?
– Забей, – отмахнулась я, подавив брезгливость.
Итак, меня обделали. Отличное начало знакомства. Если когда-нибудь решу завести детей, пусть на руках их носит няня.
– Это и есть сюрприз, который ты мне обещал?
Папа и Марси переглянулись.
– Скажем так, не самый главный.
Это было сказано не отцом, и не Марси. Я застыла, как вкопанная. Либо, у меня слуховые галлюцинации, либо… Я подняла голову. Наверху лестницы стоял Алекс.
Комментарий к Глава 12. Через тернии к звездам
[1] Per aspera ad astra – через тернии к звездам (лат.)
группа в контакте – https://vk.com/lena_habenskaya
========== Глава 13. Одно целое ==========
– Алекс?
Его присутствие здесь казалось настолько невероятным, что я предпочла удостовериться в действительности происходящего.
– Привет.
Он спустился в холл и обнял меня. Ох, черт. Это наяву. Алекс здесь, он приехал. Я стиснула его, и в ответ он хрипло засмеялся.
– Хочешь сломать мне ребра?
– Как вариант.
Так, нужно держать себя в руках. Я отстранилась и дежурно поцеловала его в щеку, поборов желание впиться в губы. Алекс поймал мой взгляд и чуть улыбнулся. Мягко выпустил из объятий, невесомо скользнув ладонью по спине, отчего по всему телу прокатилась легкая дрожь. Слава Богу, никто ничего не заметил.
– Давно ты приехал?
– Два дня назад. Хотел сделать тебе сюрприз.
Марси позвала всех в гостиную.
Они с отцом что-то наперебой говорили, расспрашивали… Я отвечала, слушая их вполуха и все еще пребывая в легкой прострации.
Еще несколько минут назад мой желудок сводило от голода, но когда мачеха поставила передо мной тарелку, восхитительный запах лазаньи лишь отозвался где-то на краю сознания.
В том же отстраненном состоянии я рассказывала о буднях в колледже, Флеминге и газете, но мысли были сосредоточены на Алексе. Несколько раз мы пересекались взглядами, и под конец я уже не знала, какой повод выдумать, чтобы сбежать наверх. Руки тряслись от желания обнять его, но здравый смысл брал верх. Нельзя забывать об осторожности.
Мы поднялись в мою комнату, и я заперла дверь.
– Тэсса… – выдохнул Алекс, когда я прыгнула на него и повалила на кровать.
Впрочем, сопротивлялся он несильно и недолго. Жарко поцеловал меня в губы и, ловко выкрутившись, подмял под себя. Вес его тела отозвался сладкой истомой внизу живота, но ничего лишнего мы себе не позволили. Не сейчас.
– Не ожидала меня увидеть? – Алекс убрал прядь волос с моего лица и нежно коснулся губами шеи.
Моя нога лежала на его бедре, я гладила его живот и, замирая, чувствовала, как напрягаются под пальцами мышцы.
– Ты сказал, что мы не увидимся, и я почти обиделась.
– Я сам не думал, что приеду.
Алекс провел указательным по моему бедру, и даже сквозь плотную ткань джинсов я почувствовала, как кожа покрылась мурашками.
– А потом просто сорвался и купил билеты. Сказал, что соскучился по Америке.
– Только по Америке? – мне было важно, чтобы он сказал это вслух.
– Я соскучился по тебе.
