Текст книги "Неуемный волокита"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Король здесь. Пошли. Ты готова? Да, поистине красавица, вполне стоишь того, что он за тебя платит. А почему такая унылая?
– Тетя, я не хочу, чтобы за меня постоянно платили.
– Ерунда, ерунда. Раз мужчины готовы за тебя платить, то, видно, чего ты стоишь. И подумай о благе, которое приносишь семье.
Это была утешительная мысль. Габриэль почувствовала себя почти счастливой.
Король величественно сидел за приготовленным для него столом. Прислуживали ему хозяин, отец Габриэль месье д'Эстре, ее дядя месье де Сурди и любовник ее тети, месье де Шеверни, все трое рассчитывали немедленно удостоиться милостей.
Генрих цинично улыбался, но при появлении Габриэль улыбка его стала нежной. Он протянул руку, Габриэль подошла к нему. Король усадил ее рядом, трое мужчин стали прислуживать и ей.
Принимать такое уважение от членов семьи Габриэль было приятно; она улыбалась королю, уже не находя его отталкивающим, глубоко сознавала его мужественность и ощущала, как его сладострастие передается и ей.
В холле толпились дворяне из королевской свиты и прикомандированные к замку Кэвр, соседи собрались тоже. Всем хотелось видеть короля рядом с Габриэль д'Эстре. Они смотрели, как сидящим за столом подают дыню и вино, карпа и паштеты, обращали внимание, как сильно влюблен король в Габриэль; скрыть этого он не мог.
Видели они и как Генрих надел кольцо на палец Габриэль, а затем поцеловал его, словно давая торжественную клятву.
Они знали, что вечером эту пару отведут в брачную спальню, и гости уйдут, оставив короля с Габриэль наедине. Торжественностью эта церемония не уступала свадьбе. За ней крылось нечто значительное.
Все присутствующие считали, что, будь король разведен с королевой Марго, он бы охотно взял на ее место Габриэль.
Весть о любовной связи короля с Габриэль д'Эстре быстро разнеслась по всей Франции. Коризанда поняла, что ее влиянию на Генриха пришел конец. Когда он заводил легкие интрижки, она не особенно беспокоилась, потому что не видела в них угрозы своему положению, но тут дело обстояло иначе. Ей стало известно о церемонии, устроенной в замке Кэвр; говорили, что Генрих влюблен в Габриэль так, как еще не был ни в одну из женщин. Уже всеми забылось, что он покидал поле битвы ради Коризанды. Но Коризанда об этом помнила.
Генрих клялся ей в вечной любви, много раз обещал сделать ее своей королевой, теперь он дает эти же клятвы другой женщине, более молодой и красивой – против которой она бессильна, так как уже лишена молодости и соблазнительности, столь для него важных.
Но она так легко с этим не смирится. Она была очень близка с ним. А теперь ему от нее нужно лишь, чтобы она разбила сердце его сестре, оторвала ее от любимого, дабы Екатерину можно было отдать шотландскому королю. Ну что ж, Генрих узнает, что Коризанда не столь наивная дурочка, как ему кажется.
Ее час наступил, когда в Нерак неожиданно приехал граф де Суассон. Он должен был сражаться с врагами короля, но тайком покинул свою армию и отправился повидать Екатерину.
Узнав о его приезде, охваченная радостью Екатерина выбежала навстречу и бросилась ему в объятья.
– Шарль, – воскликнула она, – ты все-таки здесь. Я знала, что ты приедешь.
– Меня не могло бы удержать ничто на свете, – заверил он ее.
– Знаешь, что хочет сделать Генрих?
Суассон кивнул.
– Этому не бывать. Мы не допустим.
– Шарль, мы ведь ждали так долго. Вспомни, когда мы встретились впервые, еще детьми, и не представляли, что столько лет будем в разлуке. Мы уже не молоды, и время наше уходит.
– Екатерина, нам остается только одно, ради этого я и приехал. Пожениться.
Она в испуге уставилась на него.
– Без согласия брата? Хуже того, вопреки его воле?
Суассон помрачнел.
– Мне легче умереть, чем потерять тебя.
– Генрих нас простит. Он самый добрый брат на свете.
– Дорогая моя, дело тут не в твоем брате, а в короле Франции. Ему нужно породниться с шотландским королем. Ты ведь понимаешь, какую пользу принес бы ваш брак нашей стране.
– Но это моя жизнь, Шарль. Твоя и моя.
– И мы больше не будем в разлуке. Потому я и приехал. Коризанда написала мне о случившемся.
– Коризанда моя добрая подруга. Она поможет нам. Я попрошу ее сейчас прийти.
– Да, попроси, я не могу покидать свою армию надолго. Завтра мне нужно быть там.
Коризанда, придя, горячо обняла графа и заверила влюбленных, что по мере сил поможет им.
– Шарль должен завтра вернуться в свою армию, – грустно произнесла Екатерина.
– Но война скоро кончится, и он будет с тобой, – утешающе сказала Коризанда. – Только вам нужно пожениться, пока король не может воспрепятствовать. А потом уже никто не сможет разлучить вас.
– Мой брат… – заговорила Екатерина.
– Ты прекрасно его знаешь, – перебила Коризанда. – Сперва он очень разозлится, потом простит вас. Он тебя очень любит.
– Шарль, это правда.
– Тогда надо сочетаться браком.
– Почему бы не сегодня? – предложила Коризанда. – Ночь проведете вместе, а утром распроститесь.
– Не очень благоразумно идти против королевского желания.
Екатерина схватила возлюбленного за руку.
– Если ты пойдешь, я пойду.
Они обнялись, Коризанда позавидовала их любви и ощутила злобную радость, потому что помогала им пойти против воли изменившего ей человека.
– Первым делом, – сказала она, – нужно подписать брачные обеты, а потом найти пастора, который и совершит обряд бракосочетания.
– Коризанда, ты поможешь нам? – воскликнула Екатерина.
– От всего сердца, – заверила ее та.
Пальма де Кайе вызывающе глядел на принцессу и графа.
– Месье, мадемуазель, – сказал он, – я не могу исполнить вашей просьбы.
– Почему? – спросила принцесса. – Вы пастор, и совершить этот обряд ваше право.
– Это бы противоречило желанию короля.
– Пока его нет, в замке распоряжаюсь я, – высокомерно напомнила Екатерина.
– Мадемуазель, я знаю свой долг.
Суассон схватил пастора за горло.
– Соверши обряд, или я убью тебя.
– Убейте, если угодно, – ответил Кайе. – Я лучше погибну от руки принца за исполнение своего долга, чем от рук палача за неповиновение королю.
– Обещаю, он не обвинит вас, – сказала Екатерина.
Но Кайе покачал головой.
– Нет, принцесса, – сказал он. – Это противоречит желанию короля, моего повелителя, а ему я буду служить до самой смерти.
Надежды влюбленных рухнули. Как им пожениться, если никто не желает сочетать их браком?
Пальма де Кайе счел своим долгом доложить о случившемся сеньору Панже, занимавшему в Нераке высокую должность с тех пор, как по велению короля женился на мадемуазель де Тиньонвиль, не желавшей становиться любовницей Генриха, пока он не выдаст ее замуж.
Сделкой этой Панже был вполне доволен. Он пользовался благоволением короля, жену ему Генрих вскоре вернул и до сих пор не забывал оказанной услуги.
– Это нужно прекратить, пока не поздно, – заявил Панже. – Его величество хочет выдать сестру за короля Шотландии; мой долг – позаботиться, чтобы она не сделала это невозможным, выйдя замуж за Суассона.
– Я заметил у них сильную целеустремленность, – сказал Кайе. – Думаю, они найдут способ пожениться. А мадам Коризанда помогает им.
Глаза Панже недобро сверкнули. Его жена ненавидела Коризанду, которая сохраняла привязанность короля дольше, чем она; и он разделял ее чувства. Женщина эта в определенном смысле являлась оскорблением его супруге.
Панже принялся за дело немедля. Сперва он удвоил охрану вокруг замка; потом заставил Суассона покинуть Наварру и приставил сильную стражу к принцессе Екатерине.
– Вот, – мрачно сказал Панже, – и конец этого пустячного дела.
Габриэль, признанная королевской любовницей, вначале только смирилась со своей участью. Но Генрих был очень нежным любовником и самым страстным, какого она только знала; он стремился угодить ей, и вскоре она прониклась к нему глубоким расположением.
Габриэль жалела об утрате Бельгарда и теперь понимала, что было неразумно колебаться в выборе между ним и Лонгвилем; по-настоящему она любила только первого; пойми она это раньше, они уже состояли бы в браке.
Бельгард все-таки навещал ее тайно, с большим риском, она даже вообразить не могла, как поступит Генрих, узнав, что его обманывают.
С Лонгвилем Габриэль порвала, а поскольку раньше писала ему глупые, слишком откровенные письма, намекающие на их страстные свидания, попросила вернуть их. Она стала понимать, что королевская любовница занимает во Франции очень значительное положение, и подобные документы разумнее всего уничтожить.
Лонгвиль ответил ей нежным, грустным письмом. Он выполнит ее желание, вернет все письма. И, в свою очередь, просит возвратить ему свои.
Габриэль сложила их в пакет, чтобы отдать посыльному, когда он доставит ей те, что возвращает Лонгвиль. Посыльный прибыл, она взяла пакет и отдала ему приготовленный. Как только посыльный уехал, Габриэль, собираясь предать письма огню, выбрала одно наугад и прочла. На нее нахлынули воспоминания, Лонгвиль некогда был ей очень дорог, поэтому она не удержалась и прочла еще одно. Потом оказалось трудно остановиться.
Читая письма, она вновь переживала волнующие, страстные свидания с милым любовником и вспомнила, как однажды он не приехал, и она написала, как томилась без него…
Этого письма в пакете не оказалось. Как же так? Одно из самых откровенных. Потом было еще наподобие этого… и еще…
Перебирая конверты, Габриэль поняла. Она вернула Лонгвилю все письма, а он оставил у себя те, которые сильнее других раскрывали страстность их связи.
Габриэль попросила Лонгвиля приехать в ней по очень важному делу.
Лонгвиль не приехал. Прислал гонца с письмом, где писал, что назначать встречу – это безумие. Неужели ей непонятно, что он попадет в немилость, если король узнает об их свидании?
На это Габриэль ответила требованием вернуть ей все письма; Лонгвиль сообщил, что больше возвращать ему нечего.
Габриэль разозлилась. И как только она могла колебаться в выборе между ним и Бельгардом? Бельгард благородный человек. Ей стало понятно, что Лонгвиль оставил те письма у себя в надежде когда-нибудь ими воспользоваться. Продать ей их или пустить в ход как средство шантажа.
И Габриэль возненавидела Лонгвиля. По природе она была не мстительна, но при воспоминании о том, как некогда любила этого человека, выходила из себя, потому что совершенно не понимала его истинной натуры.
Она никогда не забудет этого, никогда не простит Лонгвиля и не даст ему возможности воспользоваться этими письмами.
Генрих позвал Габриэль к себе в Мант, и она поехала туда с отцом.
Ее семья добилась высоких почестей. Некоторые члены королевской свиты, украдкой хихикая, вели разговоры о том, какую высокую цену платит король за привилегию спать с Габриэль д'Эстре; еще более высокую, чем те шесть тысяч, что заплатил за нее Генрих III, хотя семье досталось всего четыре.
Габриэль, по-прежнему принимавшая тайком любимого Бельгарда, боялась, как бы король не узнал, что они его обманывают, хотя и считала, что сможет оправдаться перед ним, но страшилась за своего возлюбленного.
Поэтому она разработала план и позвала отца. Когда он пришел, сказала:
– Отец, поскольку я королевская любовница, тебя и всю нашу семью повсюду оскорбляют.
Месье д'Эстре, привыкший к насмешкам и презрению из-за поведения жены, не склонен был воспринимать направленные в адрес дочери слишком серьезно.
– Я, – продолжала Габриэль, – незамужняя, и всем известно, что живу с королем. Людей, конечно, это возмущает. В таких обстоятельствах женщине обычно находят мужа.
Месье д'Эстре признал справедливость сказанного.
– Король при желании мог бы выдать тебя замуж, – сказал он.
– Отец, поговорить с ним – твой долг. Я твоя дочь, ты обязан защищать мою честь. Поговори с королем, прошу тебя.
Тот задумчиво поглядел на нее.
– Если можно сказать, что ты расстроена, я скажу. Тогда он меня выслушает.
– Скажи и добавь, что муж мне нужен немедленно. Найти человека, готового жениться на мне, будет нетрудно.
– Король распорядится – и все будет сделано, – согласился месье д'Эстре.
– Собственно говоря, – продолжала Габриэль, – я знаю человека, который пойдет на это очень охотно. Он предлагал мне руку и сердце, когда король и не знал о моем существовании. Я говорю о герцоге де Бельгарде.
– Поговорю с королем при первой же возможности, – пообещал ей отец.
Генрих слушал со всей серьезностью.
– И Габриэль расстроена? В таком случае ей, конечно, нужен муж. Брак, разумеется, будет фиктивным, после обряда жених получит отставку, а его место займу я.
– Тогда, может, ваше величество устроит это как можно быстрее? Я знаю человека, который охотно согласится сыграть роль жениха.
– Кто же он?
– Герцог де Бельгард.
Генрих цинично улыбнулся.
– Оставьте, дорогой мой, у него желтый цвет лица. Сухой листок не пара Габриэль.
– Не думаю, сир, что цвет лица ее очень заботит, ей нужна только фамилия, а эта – вполне достойная.
– Положитесь на меня. Я все устрою, – сказал король.
Узнав от отца об этом разговоре, Габриэль пришла в восторг. Король так доверяет ей и Бельгарду, что позволит им пожениться. Теперь встречаться с герцогом станет легче. Это будет брак только по названию, но, если ей удавалось принимать любовника, насколько проще видеться с мужем!
Король пришел к ней, сияя от удовольствия. У него есть для нее сюрприз. Говорят, его любимая расстроена тем, что не состоит в браке; конечно, положение ее с появлением супруга станет удобнее и престижнее. Поэтому он выдает ее замуж. Жених ждет за дверью. С дозволения его любимой он сейчас будет ей представлен.
– Сир, – ответила Габриэль, – вы всегда так добры ко мне, так заботливы. Я счастливейшая женщина во Франции.
Про себя она подумала: «Только бы нам не выдать себя, когда он предстанет передо мной. О, Бельгард, какая удачная мысль мне пришла».
Король сам подошел к двери, ввел жениха, и Габриэль испуганно воззрилась на него, потому что вместо красавца Бельгарда перед ней стоял старик с седеющими волосами и бородой, он прихрамывал при ходьбе, и одно его плечо было чуть выше другого.
Генрих лучезарно улыбался.
– Твой будущий муж, дорогая. Никола д'Амерваль сьер де Лианкур.
И с огоньком в глазах пристально поглядел на Габриэль, потом слегка сжал ей руку, словно бы говоря: «Не красавец, но очень богат, хорошего рода. В конце концов, дорогая моя, тебе нужны только его фамилия и положение замужней женщины».
Габpиэль злилась, но поделать ничего не могла. А месье де Лианкур, казалось, ликовал, и король несколько раз напомнил ему, что это не обычный брак.
Габриэль упрекнула Генриха:
– Как вы можете выдавать меня за такого человека? Мне страшно. Я не согласна.
– Бояться тебе нечего, – ответил Генрих. – Я предупредил Лианкура, ослушаться он не посмеет. Ты ведь хотела мужа, а я всегда удовлетворял твои желания.
Ей хотелось яростно прорыдать: «Я хотела Бельгарда!» Но она понимала, что теперь придется выйти за этого старика, и начинала радоваться тому, что принесло ей положение королевской любовницы. Да и приязнь ее к Генриху усиливалась; она восхищалась его практичностью, и если раньше затруднялась сделать выбор между Лонгвилем и Бельгардом, то теперь не могла решить, кого любит больше – Бельгарда или Генриха.
Свадьбу отпраздновали, месье де Лианкура отпустили, и Габриэль стала повсюду сопровождать Генриха; при ней состояли компаньонками сестра Жюльетта и тетя, маркиза де Сурди.
Мысли о Габриэль часто беспокоили короля. Ему хотелось жить с ней в покое, хотелось развестись с Марго и взять Габриэль в жены. Он так и сделает, только бы покончить с этой нелепой бесконечной войной, разоряющей его страну. Он много раз пытался овладеть Парижем; знал, что на улицах мужчины, женщины и дети мрут от голода, что ремесла, благодаря которым столица процветала, постепенно приходят в упадок. Люди занимались войной, а не производством товаров, которые продавали друг другу и тем недурно кормились.
Париж медленно умирал, и все потому, что не хотел принимать короля-гугенота.
Неужели догмы веры так важны? Справедливо ли, что из-за отказа одного человека принять мессу умирают тысячи?
Генриху вспоминался тот день, когда бешеный Карл IX вызвал его вместе с Конде и выкрикнул: «Смерть или месса!»
Тогда он, чтобы спасти свою жизнь, выбрал мессу; не выбрать ли ее и теперь, чтобы спасти Париж и народ Франции?
Прослушаю мессу, думал он, и войне конец. Тогда я смогу добиваться процветания страны, смогу избавиться от Марго, жениться на Габриэль и дать Франции наследника трона. А если погибну в одной из этих бессмысленных битв, какая судьба ждет Францию? Еще более кровавые битвы в борьбе за трон?
И это все из-за какой-то мессы!
Генриха беспокоило собственное окружение. Многие друзья его и приверженцы были ревностными гугенотами, а он – сторонником веротерпимости. Перевертышем. В ушах его постоянно звучал припев песенки об отце:
Чтобы жизнь спасти свою,
Выпрыгнет из кожи.
И сын поступит так же. Только на сей раз не ради спасения своей жизни, а ради мира и Парижа.
В мысли его постоянно вторгались подозрения относительно Габриэль и Бельгарда. Он понимал, почему она захотела мужа; она просила Бельгарда. Его интересовало, какой план они состряпали и часто ли он делит любовницу с соперником. Габриэль постоянно прислуживала Мари Эрнан, жена сьера де Майвиля, капитана королевской гвардии; ее все называли Рыжей. Генрих полагал, что при желании она могла бы открыть ему несколько секретов.
Он не мог находиться с Габриэль долгое время; это станет возможным, когда в его королевстве прекратится война, да и тогда у него будут обязанности. Ему очень хотелось иметь женщину, на которую можно положиться, верную любовницу, еще лучше жену, которая родит законных наследников.
Нельзя забывать, что приближается старость. Пока что он силен и страстен, как всегда; однако ему почти сорок, вряд ли он еще много лет будет оставаться таким же.
Только бы покончить с войной, развестить с Марго! И начать спокойную супружескую жизнь. С Габриэль.
Королевские войска стояли возле Парижа. Габриэль находилась при Генрихе. Париж так долго пытались сломить, что она привыкла к окрестностям столицы и жила то во флигеле на Монмартре, то в Клиньянкуре.
Однажды в Клиньянкур, где Габриэль пребывала с Генрихом, приехал Бельгард. Хоть она и решила хранить верность королю, но при виде Бельгарда ее решимость слабела.
Герцог ухитрился послать ей с Рыжей записку. Там говорилось, что, когда король уедет в Компьен, он навестит ее, но это, разумеется, должно храниться в глубокой тайне.
Рыжая не сводила глаз со своей госпожи, пока та читала послание.
– Вы играете с огнем, – предупредила она.
– Знаю, – ответила Габриэль. – Но иногда нужно идти на риск.
– А вдруг король пожелает, чтобы вы ехали с ним?
– Придумаю отговорку. Я уже давно не видела Бельгарда.
– В один прекрасный день, мадам, этот человек лишится головы, а вы своего положения.
– До этого дня, Рыжая, не смей говорить со мной в таком тоне.
Та вздохнула. Добрая, покладистая Габриэль редко бывала грубой со служанками. Жаль, что она так неосторожна. Хоть король и очень влюблен в нее, есть предел тому, что он способен вынести.
Генрих вошел в спальню, где на постели возлежала Габриэль, поцеловал ее и сказал, что через час они едут в Компьен. В халате она выглядит очаровательно, но для поездки надо одеться.
– Я скверно себя чувствую, – ответила Габриэль. – И, наверно, не поеду с тобой.
Он взял в ладони ее лицо и сосредоточенно оглядел.
– Выглядишь замечательно, как всегда. Я не догадался бы, что ты нездорова. Пришлю врачей.
– Не надо, Генрих. Я просто устала. Дай мне отдохнуть. Если через несколько дней не вернешься, приеду к тебе.
Король нежно поцеловал ее.
– Ладно, – сказал он. – Отдыхай.
Потом положил руку на плечо Рыжей.
– Хорошенько заботься о ней.
– Непременно, ваше величество.
Он слегка ущипнул ее за щеку.
– А если решишь о чем-то рассказать мне, не бойся. Вот за утайку я тебя не поблагодарю.
Та сделала реверанс и пробормотала:
– Понимаю, сир.
Когда он ушел, Рыжая сказала госпоже:
– Он подозревает.
– Чепуха.
– У него был такой взгляд!
– Если подозревает, то не уедет.
– Вот-вот, – ответила Рыжая. – Мадам, прошу вас, не принимайте месье Бельгарда, пока с отъезда короля не пройдет несколько часов.
– Увидим, – безмятежно ответила Габриэль.
Король уехал. Через три часа улеглись даже опасения Рыжей. Она приготовила замечательный ужин и накрыла стол в спальне Габриэль.
Когда приехал Бельгард, Рыжая быстро проводила его в спальню, где Габриэль бросилась ему в объятия.
Она заверила Бельгарда, что любит его. То, что король увлекся ею, – величайшее несчастье, и виноват в этом только сам Бельгард. Если б он не хвастал ее красотой, Генрих бы в глаза ее не увидел, и они бы уже поженились.
– Как нам не повезло! – воскликнула Габриэль. – Никто не может упрекнуть нас за то, что мы теперь делаем. – Король может, – ответил Бельгард. – Кажется, он смотрит на меня с подозрением. Я даже удивляюсь, что он сегодня не потащил меня с собой.
– Давай сейчас не думать о нем, – попросила Габриэль.
Бельгард уложил ее на кровать, и когда они предавались любви, раздался яростный стук в дверь.
– Король! – воскликнула Рыжая. – Откройте побыстрее.
Бельгард соскочил с кровати и отпер дверь. Рыжая, дрожа, сказала:
– Вам нельзя спускаться. Король уже в холле. Через несколько секунд он будет здесь.
Габриэль приподняла свисающее с кровати покрывало и знаком велела Бельгарду спрятаться за ним; едва он залез под кровать, как на пороге появился Генрих.
– Что с тобой, любовь моя? – воскликнул он. – У тебя испуганный вид.
Габриэль набросила на голое тело халат и пробормотала:
– Я не ждала тебя так рано.
– И, кажется, слегка напугана моим появлением.
После этих слов он махнул Рыжей рукой.
– Оставь нас.
Та сделала реверанс и с облегчением удалилась, а Генрих обратил внимание на еду, к счастью для Габриэль, нетронутую.
– Ужин на двоих! – заметил он. – Ты как будто ждала моего возвращения, очаровательная Габриэль.
– Я не люблю есть одна. И хотела попросить Рыжую поужинать со мной.
– Лакомая еда для служанки. Но я доволен, милая, что ты добра к прислуге. У тебя нежное сердце. Я всегда знал, что ты щедро раздаешь переполняющую тебя любовь.
– Надеюсь, ваше величество довольны своей долей.
– Нет, пока всю любовь ты не станешь отдавать мне.
– В таком случае вы должны быть вполне довольны.
Генрих взял Габриэль за рукав, подвел к кровати, уложил и лег рядом.
«У него манеры конюха, – подумала она. – Жаль, что детство он провел среди беарнских крестьян, а не при изысканном французском дворе».
Король словно бы прочел ее мысли.
– Ты, наверно, думаешь, что с дамами так обращаться непозволительно?
Он засмеялся, выпустил ее руку и сел на край кровати. Попрыгал на ней, словно в приступе безудержного веселья. Потом стянул сапоги и швырнул их на свисающее покрывало.
– Знаешь, моя милая, – продолжал он, – я отъехал далеко, а потом подумал, что ты совершенно одна. Ты слишком красива для одиночества, моя Габриэль. Поэтому я вернулся к тебе. И застаю тебя словно бы ждущей любовника, даже приготовлен легкий ужин. Что может быть очаровательнее? Но я попусту трачу время на слова. Сбросив королевские регалии, я становлюсь простым человеком. И лучше выражаю себя в делах, чем в словах.
После этого он лег и занялся с ней любовью.
Утолив желание, Генрих сказал:
– Кажется, ты оправилась от своего легкого недомогания. Видишь, что на самом деле тебе было нужно. После такого порыва страсти и мужчина и женщина ощущают голод. А тут нас ждет легкий ужин. В самый раз для голодных любовников, нуждающихся в подкреплении после своих трудов и в силе для их продолжения, когда с едой будет покончено.
Он помог Габриэль надеть халат и, сев за стол, оглядел лежащих на нем куропаток, хлеб и вино.
– Рыжая достойна похвалы. Хорошая служанка. Очень.
– Я довольна ею.
– Знающая свое дело и не болтливая. Чего еще ждать от служанки?
Он лукаво поглядел на Габриэль и, немного поев, усадил ее себе на колено.
– Ради этого стоило вернуться, любовь моя.
– Я рада, что ты вернулся, – сказала Габриэль; правдой это было лишь отчасти. Она перепугалась, когда Генрих вошел, и потом какое-то время страшилась, что он вытащит Бельгарда из-под кровати; ей нетрудно было представить, как бы он разгневался и что сделал бы с Бельгардом. Ее любовник мог бы лишиться титулов и богатства, а то и жизни.
Генрих демонстративно взял кусок жареной куропатки и бросил под кровать.
Габриэль вскинула руку к горлу.
– Зачем это ты? – испуганно спросила она.
Король пожал плечами.
– Всем нужно жить, дорогая. Большинство мужчин охотнее поделятся едой, чем любовницей.
Он зевнул и поднялся. Затем, грузно сев на кровать, натянул сапоги.
– Теперь мне и в самом деле нужно ехать. Я очень рад, что вернулся повидать тебя.
С этими словами он поклонился и вышел.
Габриэль повалилась на кровать, вбежала Рыжая, и лишь когда король отъехал далеко, Бельгард осмелился вылезти из-под кровати.
Трое перепуганных людей переглядывались и задавались вопросом, что же будет дальше.
Габриэль в ужасе пошла к мадам де Сурди и рассказала о случившемся. Та очень рассердилась.
– Дура! – крикнула она. – Хочешь отказаться от своего счастья ради прежнего любовника? С ума сошла.
– Но я собиралась замуж за Бельгарда. И должна видеться с ним время от времени.
– Зачем?
– Потому что люблю его.
– Чепуха. Покуда не станешь королевой Франции – никаких любовников. Неужели не понимаешь, чего можешь достичь? Король намерен развестись с женой, а если разведется, тут же возьмет другую. Престолу нужен наследник. Хочешь стать матерью наследника или нет?
– Конечно, хочу.
– И готова рискнуть такой возможностью ради того, чтобы лечь в постель с прежним любовником?
– Понимаете, я люблю Бельгарда.
Мадам де Сурди щелкнула пальцами.
– Король знал, что он под кроватью. Еще неизвестно, чем это кончится. Если у тебя все обойдется, в чем я не уверена, никаких глупостей больше не должно быть. Король что-то замышляет, это определенно. Лучше б он вытащил Бельгарда и прикончил на месте.
– Нет, нет!
Мадам де Сурди влепила племяннице пощечину и слегка испугалась своего поступка. Как-никак, Габриэль могла со временем стать королевой Франции. Ради этого и старалась вся семья.
– Я должна заменить тебе мать, – торопливо объяснила она. – Дорогая моя, нам нужно быть очень осторожными. Если эта история благополучно закончится, ничего подобного повториться не должно. Ты не совершала больше никаких глупостей, а?
Габриэль рассказала ей о письмах, которые не вернул Лонгвиль.
Мадам де Сурди задумалась.
– Он надеется со временем воспользоваться ими. Мне это не нравится. Тут может крыться опасность. Имей это в виду. На твое место метят сотни женщин, и одна из них может преуспеть, если ты не оставишь свои безрассудства. Я напомню Лонгвилю. Сейчас можно только надеяться, что из этого не выйдет ничего дурного и что это послужит нам уроком на будущее. Теперь все зависит от того, как поступит король.
Вскоре стало ясно, как он намерен поступить.
Габриэль получила письмо, совершенно не похожее на прежние страстные. Генрих писал холодно и кратко.
Он не намерен делить ее с любовником и не хочет навязывать ей решения. Выбор она должна сделать сама. Он сильно любит ее и будет лелеять при условии, что она больше ни разу его не обманет.
Прочтя это письмо, мадам де Сурди от радости встала на колени и возблагодарила Бога.
– Какое счастье! – воскликнула она. – Пусть это послужит тебе уроком. Не позволяй больше Бельгарду даже руку поцеловать.
Габриэль с облегчением всхлипнула. Последние дни она пребывала в жутком напряжении. И на радостях написала Генриху нежнее, чем когда-либо, торжественно поклялась, что будет верна ему до конца жизни.
Генрих остался доволен ее письмом, однако отдал Бельгарду распоряжение, пренебречь которым было невозможно. Он должен был покинуть двор и не появляться при нем без жены.
Король решил, что с него хватит.
Габриэль любила, чтобы кто-то принимал за нее решения. Теперь она не задавалась вопросом о своем счастье с Бельгардом. Он был навсегда удален из ее спальни, и она посвятила себя задаче угождать королю.
Король стоял перед Парижем. Он вызвал к себе самых надежных советников, в том числе Агриппу д'Обинье и герцога де Сюлли.
Генрих объяснил, что эта война бессмысленна и что, покуда он гугенот, в стране вряд ли воцарится мир.
– Я видел парижан, едва стоящих на ногах от недоедания. Они терпят голод, потому что не хотят принимать короля-гугенота. К Генриху IV у них претензий нет. Они только не желают, чтобы королем стал Генрих-гугенот. Друзья, этот великий город перестал быть великим. Все промыслы там остановились. Горожане не могут больше зарабатывать на пропитание семьям; они только сражаются, чтобы корона не досталась гугеноту. Я люблю этот город. Люблю эту страну. Это мой город, моя страна. Я хочу, чтобы вновь заработали кожевенники, а торговцы вновь заключали сделки. Чтобы каждый человек в моем королевстве каждое воскресенье ел суп с курицей. Поймете вы меня, если я скажу, что Париж стоит мессы?
Советники поняли.
Париж готов был погибнуть, но не сдаться. Но король Франции любил его и не мог допустить смерти жителей.
Они не хотят принимать короля-гугенота, значит, у них будет король-католик.
