Текст книги "Замок целителей"

Автор книги: Виктория Хенли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцать пятая

Маэва уткнулась носом в колею, набрав полный рот пыли и проводила взглядом крытую повозку. Возле нее отплевывалась и откашливалась Сара. В нескольких футах, прямо посреди дороги, неподвижно лежал на спине закрывший глаза Дорьян.

Маэва неторопливо села. Почва вокруг была усыпана внушительного размера оранжевыми камнями. Словно с ними только что играл великан и, натешившись вволю, потопал прочь, разбросав по земле недавние игрушки.

Сара потянула ее за рукав.

– Надо унести Дорьяна с дороги и постараться, чтобы он не проснулся, – сказала она, – иначе следующий экипаж может раздавить его.

Она была права. Будить его не следовало. Кроме того, Дорьян говорил, что очень важно не прерывать сон дримвена. Только вот спал ли он? Дорьян был бледен как смерть.

Маэва поднялась на трясущиеся ноги. Она пригнулась и взяла Дорьяна за лодыжки. Сара подхватила его под плечи. Вместе они донесли его до полоски смешанного с песком гравия, прятавшейся у подножия высокой скалы. Руки Маэвы поведали ей, что жизненная сила почти полностью оставила Дорьяна. Она так испугалась, что он уже умирает, что шаги от дороги дались ей с большим трудом.

Сара осела на землю. Припав спиной к камню, она то ругала Дорьяна за то, что тот израсходовал последний остаток сил, чтобы спасти их, то благословляла его за это и молила Бога, чтобы все обошлось.

Маэва сняла камень дримвенов, еще обвязанный обтрепанными нитями, прежде бывшими в подоле ее рабьей рубашки, и приложила его ко лбу Дорьяна. Тот еще дышал – слабо и медленно, однако дыхание было жизнью. Маэва хотела положить руки на его грудь, хотела спеть ему, но она вспомнила Орло. Она пела ему, и он умер. Что, если она только поможет Дорьяну умереть?

Сара огляделась.

– Интересно, куда прицеливался Дорьян, если нас занесло в эту пустыню?

Маэва приложила ладонь ко лбу.

– Девин! – воскликнула она. – Девин наверняка ехал в той повозке.

Она вскочила на ноги.

Приютившая их скала была самой высокой во всей окрестности. Отыскав опоры для рук, она вскарабкалась на самый верх, чтобы осмотреть местность. Вокруг была только пустыня, раскаленные желто-оранжевые скалы окружали их со всех сторон. Несмотря на безжизненный с первого взгляда ландшафт, Маэва сумела заметить со своего обзорного пункта носившихся повсюду ящериц и заросли кактусов. Прорезавшая пустыню дорога казалась линией, проведенной ребенком, еще только учащимся рисовать – неровная и грубая полоса проходила с востока на запад. Далеко на востоке голубела возвышенность, которая напомнила ей Минвенду. На западе дорога поднималась на небольшую горку. За ней возвышалась крепость, сложенная из ржавого, как и вся пустыня, камня. Она была не слишком-то далеко – Маэва видела, как карета остановилась перед ней и мужчины принялись выгружать мальчишек. Она охнула, увидев Девина, которого узнала по светло-желтой рубашке.

Крепость в пустыне.

Если не считать дороги, сооружение это было единственным признаком человеческого пребывания в этом краю. Маэва попыталась представить себе, насколько далеко от Мантеди они оказались. То облегчение, которое она испытала, увидев, что Девин жив, сменилось опасением за мальчика, что его опять сделают рабом. Хорошо, если бы всех рабовладельцев Сливии поместили в окруженный стенами город, где они могли бы находиться исключительно в обществе друг друга.

Она сползла вниз. Дорьян даже не шевельнулся, только дыхание его сделалось едва заметным и неровным. Она рассказала Саре о том, что сумела увидеть сверху.

– Тот, кто похитил Девина, намеревается пристроить его к делу, – заметила Сара. – Мальчишек не стали бы везти в такую даль только для того, чтобы убить.

Маэва кивнула. Солнечные ожоги на лице Сары просто нельзя было не заметить. К счастью, скала, возле которой они устроились, давала тень. Однако сколько они сумеют протянуть без воды? И не умрет ли на ее глазах брат, с которым она познакомилась наяву только вчера? Потом, как сумеет она помочь Девину?

– Нам нужна вода, – повторила Сара мысль Маэвы. – Но я не хочу оставлять Дорьяна одного.

Маэва тоже не хотела этого делать.

– Я не заметила здесь никакой воды, правда, в крепости она, конечно, найдется.

На трещинах губ Сары запеклась кровь.

– Из открытого моря да прямо в пустыню, – проговорила она с горечью. – Солнце просто преследует меня. Раньше я думала, что голод – наихудшая пытка, однако теперь я поняла, каково приходится человеку без воды. И это несмотря на то, что я готова с голоду съесть ящерицу, если бы они не бегали так быстро.

Сара прищурилась.

– Когда солнце зайдет, мы найдем воду.

У Дорьяна не было сил стоять, да и сидеть ему удавалось с трудом. Вокруг него простирался обглоданный как кость край. Вдали поднимались горы, лысые и безлесые, на горизонте недвижно застыло свирепое солнце. Жаркий ветер слизывал с его кожи капли драгоценной влаги, пока он тщетно разыскивал в этом бесприютном краю какие-нибудь признаки жизни и растительности. Рядом простиралось сухое русло, покрытое растрескавшейся глиной.

В памяти угольками вспыхивали воспоминания: «Сара. Маэва. Я увлек их сюда вместе с собой. Где они?» Он огляделся, не обращая внимания на боль, обжигавшую его при каждом движении. Но вокруг была только опаленная солнцем голая и пустынная земля.

Но что это?.. Вдали, возле меловых холмов, что-то шевелилось. Дорьян устремился мыслью к этому движению, поскольку оно явно не зависело от ветра. Он ждал, опасаясь, что движение превратится в песчаный вихрь. Однако оно приближалось, и наконец оказалось, что он видит женщину в развевающемся по ветру синем шелковом одеянии. Ветер теребил и долгие пряди седых волос. Она приближалась. И когда она остановилась рядом с ним, Дорьян лихорадочно вгляделся в ее лицо. Бронзовую кожу ее покрывали многочисленные морщины; синие глаза казались подобием его собственных.

– Бабушка. – Склонив раскалывавшуюся голову, он прикоснулся к краю ее одежды. – Как случилось, что ты оказалась здесь, в пустыне?

– По молитве тех, кто любит тебя. – Она протянула ему руку. – Ты должен пойти со мной.

Он взял мягкую и прохладную ладонь.

– Я охотно сделал бы это, но у меня нет сил даже стоять.

– Ты должен. Оставаться здесь нельзя.

Рот его наполняла уже не слюна, а пыль.

– У тебя есть вода?

– Вода будет там, куда нам надо попасть. Здесь воды больше нет. Ты использовал всю до последней капли. – Она потянула его за собой. Огненная боль ожгла Дорьяна, когда он попытался устоять.

– Использовал… но я никогда раньше не был в этом месте.

– Ты прожил здесь всю свою жизнь. А теперь пора уходить, потому что здесь больше ничего не осталось.

Легкие его пылали.

– Не понимаю. Куда нам надо идти? А Сара уже там? И Маэва?

– Нам нужно попасть за тот холм, – показала она.

Потом Дорьян ощущал только каждый свой вздох и направлявшую его прохладную руку. Он вдыхал пронзающий огонь, выдыхал его и делал следующий шаг. Наконец они добрались до того холма, от которого пришла Марина. Она повела его в обход основания. Дорьян не думал, что боль его способна сделаться еще сильнее, но тем не менее это случилось, и ум его погрузился в истинный ад.

Перед ними оказалась вырезанная в камне короткая лестница. Дорьян побрел по ней вверх, каждый шаг превращался для него в истинную муку. Когда он оказался на верхней ступени, все вокруг преобразилось. Перед ним находился окаймленный сверкающими камнями водоем, в котором играла чистейшая вода. Вокруг водоема колыхалась сочная растительность и большие цветы; за ними высились прекрасные деревья, поднимавшиеся к подножию величественных гор.

Марина указала ему на водоем.

– Пей, – предложила она. – И окунись.

Он упал головой в воду, глотая, впитывая, поглощая ее.

Выбравшись из воды, Дорьян сел среди цветов, а бабушка смотрела на него внимательным взглядом. Теперь она почему-то показалась ему старше, чем была, когда он увидел ее: морщины на ее лице сделались глубже; спина чуть сгорбилась. Вновь поглядев на водоем, Дорьян изумился – там почти не осталось воды.

– Куда она подевалась? – спросил он.

– Она была нужна тебе, – проговорила негромко старая женщина.

– Но я просто не мог столько выпить. – Деревья, буквально мгновение назад казавшиеся высокими и зелеными, теперь стояли без единого листа. Цветы возле него осыпались.

– Где мы? – спросил он.

– Это моя жизнь. Ты израсходовал свою.

– Но почему здесь все засыхает?

Не отвечая на вопрос, она отвернулась от водоема.

– Ни я, ни ты не можем больше оставаться здесь. Пойдем.

Дорьян последовал за ней от водоема. Бабушка остановилась возле купы деревьев, еще сохранивших листву. Повернувшись назад, она молитвенно соединила руки и поклонилась с великим достоинством.

– Спасибо Тебе за мою жизнь, – произнесла она в глубоком поклоне, обращаясь к ставшему вдруг пустынным краю.

Она прощалась. Но что это значит? Она указала на расположенные невдалеке деревья.

– Теперь нам нужно идти вперед.

Дорьян медлил с первым шагом.

– Куда вперед?

Она чуть улыбнулась:

– Пойдем. Здесь нельзя больше задерживаться.

Она вошла под деревья и исчезла из вида.

Почва под его ногами начала крошиться. Ветер бросил ему в спину облако пыли, в которой кружили вырванные, засохшие стебли. Следуя за Мариной, Дорьян углубился под деревья.

– Он дышит ровнее, – проговорила Маэва.

Тревога чуть оставила лицо Сары.

– Он скоро проснется, – сказала она.

Чтобы скоротать время и подбодриться, они стали переговариваться: Маэва рассказала о своей встрече с Морленом; о том, как бежала от него и как была поймана. Сара слушала ее внимательно и засыпала вопросами. Маэва открыла ей все, что помнила. Когда речь зашла о заокеанской стране, показанной ей Морленом в видении, Сара вдруг схватила ее за руку.

– Он показал тебе короля и королеву Белландры? Ты видела их?

– Да. Они были в забытьи. И он сказал мне, что жить им осталось недолго.

Сара стиснула дрожащие пальцы.

– Недолго? Как это – недолго? Почему?

В прикосновении Сары угадывалась еще дремлющая мощь. Какова же была ее природа? Она переполнена силой, но явно не знает, что обладает ею.

– Их жизнь каким-то образом связана с волшебными предметами, – ответила Маэва, не желая вглядываться в то, что ощутила в Саре. – Потом он отвел меня в какую-то залу. Едва ли она является частью нашего мира. Нечто похожее я уже видела во сне. Там свет превращается в нечто совершенно другое.

Сара выпустила ее руку.

– Рассказывай.

Маэва продолжила свою повесть, однако Сара внезапно прервала ее:

– Замок целителей?! А что ты там видела?

Маэва описала сооружение, пульсировавшее серебряным светом, растрескавшиеся фундаменты других зданий.

– Ко мне направилась огромная темная птица. Морлен назвал ее птицей Иб. Он сказал, что все они теперь находятся у князя Тьмы.

– Птица Иб? Так эти темные твари называются птицами Иб? – Сара заморгала. Она поднялась, негромко бормоча себе под нос: – И все они у князя Тьмы. Птицы Иб.

Она принялась расхаживать, не обращая внимания на солнечный жар. Наконец Сара опустилась на землю возле Маэвы.

– Мы должны остановить их. Мы воспользуемся камнем дримвенов. Я могу воевать с ними. – Сара обняла Маэву за плечи. – Сегодня ночью. Мы сразимся с ними сегодня ночью. Если ты будешь рядом со мной, я смогу убить их.

Маэва посмотрела на разъяренную Сару едва ли не с испугом, но и с восхищением.

– Ты поможешь мне, я не могу обратиться к Дорьяну, он чересчур утомлен. – Сара выпустила плечи Маэвы. – Ты будешь рядом со мной?

– Н-наверно.

Удовлетворившись ответом, Сара рассказала ей, как познакомилась с Дорьяном и что из этого вышло. Закончила она свою необыкновенную повесть следующими словами:

– О том, что случилось с последней теццариной, я рассказала только тебе и Дорьяну.

– Птицы с перламутровыми перьями, – задумчиво проговорила Маэва. – Наверно, Белландра – настоящая страна чудес.

– Да, – согласилась Сара. – И мы не должны позволить умереть ее королю и королеве.

Не знающее жалости солнце неторопливо ползло по небу, и Маэва уже начала думать, что живыми из пустыни им не уйти. Каждый вдох обжигал легкие огнем. Язык ее пересох; обе они давно умолкли.

Следуя за бабушкой, Дорьян вышел из леса на луг. Но вместо ослепительного солнца над ним в полуночно-синем небе сверкали низкие звезды, проливая свой серебряный свет на траву, по которой бежали плавные волны. Марина уже ждала его, лицо ее светилось.

– Луга Вена? – спросил он взволнованным голосом. – Как мы попали сюда?

– Да, Дорьян, Луга Вена. – Старая женщина улыбнулась.

Легко ступая по траве, к ним приближалась фигура в одеяниях элловена.

– Элловена Ренайя? – спросил Дорьян, не веря собственным глазам и продвигаясь поближе, чтобы удостовериться. – А я думал, что вы мертвы, – неловко выпалил он.

– Это так, – согласилась она.

– В самом деле? – Он посмотрел на серебряный простор. – Значит, и я тоже мертв?

Она подняла руку.

Появилась еще одна фигура. Элловен Майн.

– Приветствую тебя, Дорьян, – сказал он.

– Но ведь вы-то живы? – Элловен Майн отрицательно покачал головой, и Дорьян уже не знал, что думать. – Значит, и я тоже мертв?

– Не совсем. Ты жив благодаря тому, что отдала тебе твоя бабушка.

– Тому, что отдала бабушка… – потрясенный Дорьян посмотрел на Марину. – Нет. Ты ведь…

Лицо Марины оставалось спокойным и радостным.

– Я не могла позволить тебе умереть, Дорьян, – сказала она.

– Но…

– Так лучше, – заверила его Марина. – Я прожила долгую жизнь.

Прежде чем Дорьян мог ответить, элловена Ренайя сделала шаг вперед.

– Мы должны кое-что показать тебе, – сказала она.

Она ласково прикоснулась к его голове. И Дорьян сразу словно бы вознесся в светлый воздух, сделался его частью. Взгляд его охватывал целый мир. Он увидел полную жизни драгоценную сферу, украшенную растениями и животными, водой и огнем, птицами и рыбами. Он увидел людей, увидел их души, некоторые светились, другие сияли небольшими солнцами, третьи были серыми и тусклыми. Он увидел и еще кое-что – блистающую серебряную оболочку, окутывающую весь мир.

– Это Серебряная граница, – пояснила элловена Ренайя.

– Приглядись к ней повнимательнее, – предложила ему бабушка.

Дорьян заметил тусклые серые зерна, прокравшиеся в блистающее серебро.

– Мир формы более не безопасен, – проговорил элловен Майн.

И вдруг зрение Дорьяна переменилось. На мир словно бы упала серая пелена. Даже вода перестала искриться. Дорьян посмотрел на людей, стараясь разглядеть среди них самые яркие души, которые только что видел, однако же не сумел их найти. Но лишенным света не было числа.

– Нет, – сказал он. – Этого не может случиться.

– То, что ты видишь сейчас, пока еще не случилось. – Он услышал голос Марины. – Однако Граница в опасности.

Видение внезапно рассеялось. Дорьян не мог толком осознать то, что видел. Значит, бабушка его умерла? И элловены тоже? Он ощутил смятение, несмотря на то что стоял на Лугах Вена. «Место, где царит высший мир и покой во всех пространствах, и я ощущаю тревогу».

– Серебряная граница удерживает князя Тьмы, – проговорила Марина. – И она рушится.

Дорьян не знал, что делать.

– Зачем вы показали мне все это? И почему вы не способны удержать Границу в неприкосновенности?

– Обрушить и восстановить Границу может только живой человек, – проговорил элловен Майн. – Мы не можем возвратиться в мир форм, но ты, Дорьян, должен это сделать.

Майн продолжал говорить – о Серебряной границе и Замке целителей; о том здании, которое иногда называют Домом-на-рубеже, использовавшемся элловенами многие века для охраны Границы… однако Дорьян все надеялся, что Марина вот-вот вмешается в разговор и скажет ему, что он видит обыкновенный кошмар, а не вещий сон. Но она молчала, и элловен Майн продолжил:

– Сегодня, Дорьян, Граница падет. Если только кто-нибудь из мира форм не воспрепятствует этому.

Дорьян чувствовал себя все более и более неуютно.

Ренайя похлопала его по плечу и достала изнутри своего одеяния крошечный фиал.

– Возьми его, – приказала она. – Пей.

В прозрачном фиале искрилась и сверкала жидкость.

– Что это?

– Сущность Вена, – ответила она. – Эта жидкость излечит тебя от последствий твоих путешествий.

Дорьян опустил голову:

– Я не достоин.

– Пей. Тебе нужно исцелиться.

Дорьян вспомнил, какую невозможную усталость испытал после спасения Маэвы… то сухое и растрескавшееся ложе ручья, возле которого его отыскала Марина. Не скрывая желания, он посмотрел на искристую жидкость.

– Я не достоин этой чести. Я нарушал законы дримвенов. Не один раз.

Элловен Майн подошел к Дорьяну.

– Нарушая букву закона, ты следовал его духу. Тобой руководила не жадность, и не гнев, и не жажда власти. В противном случае мы не получили бы права передать тебе этот фиал.

Дорьян посмотрел на свою бабушку. Марина кивнула.

Он принял фиал из рук Ренайи со всей почтительностью, вынул пробку и, запрокинув голову, выпил все до последней капли. Язык его ощущал невозможный, немыслимый вкус, словно бы жидкость эта состояла из серебряного света, лежавшего над этими лугами. Дорьян почувствовал, что сможет сделать буквально все.

Он низко поклонился:

– Спасибо вам.

Распрямившись, он заметил, что все трое, выжидая, глядят на него. Он вздохнул.

– А теперь, пожалуйста, объясните мне, как можно спасти Границу.

Элловен Майн начал описывать все премудрости Дома-на-рубеже и рассказал, каким именно способом Берн и ловена Камбер замыслили разрушить его.

– Однако еще есть шанс восстановить защиту, если ты сумеешь вовремя попасть туда.

– Я должен буду вернуться в Замок?

– Да. И вот что тебе следует сделать. – Майн приступил к долгим и подробным наставлениям. – Но прежде чем ты отправишься туда, Дорьян, запомни следующее. – Голос его сделался еще более серьезным, чем когда элловен вел речь о Границе. – Ты совершил уже семь путешествий во сне, когда разум твой увлекал за собой собственное тело. Тебе будет позволено совершить еще три. Если ты осмелишься отправиться в четвертое, тебя ждет немедленная смерть.

– Всего только три?

– Подобные путешествия являются неестественными для мира форм; совершать их может лишь человек, обладающий огромным родством с другими мирами. Тебе известна цена, которую заплатило твое тело. Тебя исцелили, но твоего здоровья хватит только на три такие дороги. Используй же их с мудростью.

– А как же те, кто путешествовал вместе со мной? Они тоже претерпели ущерб? Или это ждет их в следующих путешествиях со мной? Пожалуйста, скажи, что это не так.

– Жизненная сила каждого из путешественников претерпевает ущерб, однако их урон не настолько серьезен, как твой. Путешествий будет немного, и они оправятся. Но запомни – три, и ни одним больше, – проговорил Майн. – А теперь тебе пора возвращаться. За то время, пока ты был у нас, в мире форм прошло много часов. В пустыне сейчас вечер, а в Замке целителей время близится к полуночи.

Глава двадцать шестая

Сидя спиной к скале, изнемогая от жажды, Маэва наслаждалась пустынным закатом – яркие краски разлились не только на западе, но и на всем небе. И тут до слуха ее донесся стук копыт.

Вдалеке замаячил силуэт всадника.

– Яспер, – прошептала она, замахав руками, пытаясь закричать пересохшей глоткой.

Фортуна была уже совершенно рядом, и Маэва услышала:

– Тпру!

Яспер соскочил с лошади. Взяв из седельной сумы кожаную бутыль, он нагнулся над Маэвой, дав ей попить, а потом протянул воду Саре.

Лоб его перехватывала белая лента. Интересно зачем, подумала Маэва, потому что лента покатилась ей похожей на повязку, хотя, впрочем, она, наверно, защищала его голову от солнца.

– Спасибо, – сказала она, взяв его за руку. Прикосновение сказало ей, что ему очень больно. – Что случилось, Яспер? – спросила она. – Тебе больно?

Пожав плечами, он посмотрел на Дорьяна:

– Разбудить его и напоить?

– Мы решили, что он находится в странствии дримвена. А в таком состоянии его не стоит тревожить, пусть поспит, – сказала Сара. – Мне кажется, он выглядит сейчас лучше, чем когда мы оставили Белландру.

– Яспер, но как ты выбрался из города? – спросила Маэва.

– Это стоило мне половины дилана. – И Яспер рассказал ей, как выловил золотые из моря.

– Ты подкупил стражу?

Не отвечая, он передал ей бутыль с водой, а потом поднялся и полез в седельную сумку.

– Лучше поешь, – ухмыльнулся он.

Они принялись есть.

Яспер привез хлеб, сыр и яблоки. Вкус хлеба никогда еще не казался ей столь изумительным. Маэва рассказала Ясперу о том, что видела Девина за небольшим холмом. Новость его не обрадовала, лицо его сделалось серьезным.

– Надо будет сходить поискать его, – проговорил он.

– В одиночку? – спросила Сара.

– В одиночку, – твердым голосом сказал он. – Ночь скроет меня.

– Я пойду с тобой, – сказала Маэва, хотя усталость мешала ей пошевелиться.

– Нет. – Он приложил палец к ее губам. – Я никогда больше не позволю себе рисковать тобой.

Маэва хотела возразить, однако и на это у нее не было сил.

Яспер дал им два одеяла, оставил бутыль с водой и буханку.

– У меня есть еще, – сказал он, когда Маэва попыталась протестовать. Он поднял Маэву на ноги. – Я не могу оставить там Девина. Я вернусь. – Однако Маэву он обнял так, словно делал это в последний раз.

Оседлав Фортуну, он направился по залитой лунным светом дороге. Конь и всадник поднялись на холм и исчезли из глаз Маэвы. Ну почему он не объяснил ей, каким образом выбрался из Мантеди? И откуда пришла мучившая его боль?

– Даже приятно, что я настолько устала, – сказала Сара. – Вот-вот засну и встречусь с птицами Иб.

Она постелила одеяло на земле возле Дорьяна.

– Я знаю, что лорд Морлен будет искать меня. Ты говорила, что если эбровен однажды заглянул в твои глаза, то потом он может преследовать тебя во снах. Не понимаю, почему он не отыскал меня вчерашней ночью, когда мы заснули на берегу залива?

Маэва заставила себя задуматься о предстоящем.

– Дело в том уголке, который устроил для себя Дорьян в стране снов, – сказала она. – Сегодня мы можем начать прямо оттуда. Он объяснил мне, как попасть туда и как взять тебя с собой, как делал сам каждую ночь. Возможно, сейчас он уже там.

– Он брал меня туда каждую ночь? – Резкая нотка в голосе Сары удивила Маэву.

«Она ничего не знает. Дорьян ничего не сказал ей, а она не спросила».

– Да, он делал так каждую ночь для того, чтобы защитить тебя.

– Защитить меня?

– Он сказал мне, что тебя преследуют темные птицы, – проговорила Маэва неуверенным голосом. – Он давно хотел об этом тебе рассказать.

– Раз уж он спит, может быть, ты сделаешь это?

И Маэва, как могла, рассказала Саре об устроенной Дорьяном роще сикомор.

– Мы сможем уйти оттуда, как только удостоверимся, что оказались в одном сне, – полным волнения голосом пояснила она. – Птицы Иб охотятся за тобой, и, скорее всего, мы увидим их сразу же, как только окажемся в стране снов.

Она осторожно сняла камень дримвенов со спящего Дорьяна и надела себе на шею. Прикоснувшись к нему, она сразу же ощутила, что все в порядке. Где бы он сейчас ни находился, здоровье после бегства из Мантеди вернулось к нему.

«Дорьян, Дорьян, если ты только слышишь меня, пожалуйста, вернись к нам». Она расстелила одеяло рядом с Сарой, наверху ярко светила луна.

– Представь себе огромную сикомору, – пробормотала она.

Сара не ответила.

Когда Маэва увидела величественное и мирное дерево, возвышавшееся над уголком Дорьяна, она попыталась найти дух Сары, как учил ее Дорьян, однако не сумела этого сделать. Она оказалась в одиночестве. Здесь было так спокойно и тихо, что Маэве не хотелось никуда уходить. Может быть, Дорьян все-таки появится здесь. Однако если она станет ждать, а он не придет, Саре придется в одиночку и без чьей-либо помощи сражаться с птицами Иб.

Маэва заметила калитку, которая вела из мирного уголка. Распахнув ее, она оказалась на краю озаренного лунным светом утеса, у подножия которого взмывали океанские волны. Отвернувшись от морского простора, она заметила Сару, спешившую по тропинке. Она побежала, чтобы догнать ее.

– Если я сумею добраться до них, то смогу объяснить им, что случилось, – сказала Сара.

– Кому объяснить? – спросила Маэва.

– Королю и королеве Белландры. Мне знакомо это место – сейчас мы находимся недалеко от дворца.

Непереносимый крик пронзил слух Маэвы. Оглянувшись, она заметила нависший над утесом черный силуэт, устремившийся к ним. Птица Иб.

Сара повернулась лицом к птице.

– Стань рядом со мной, Маэва, – сказала она.

Маэва сорвала камень дримвенов с шеи и подняла вверх, глядя на золотой свет, лившийся из его середины. Протянув к нему руки, Сара принялась впитывать это сияние. Над утесом зазвучала песня дримвена – куда более громко, чем доводилось слышать Маэве. Песня прогнала из ее головы все мысли, наполнила сердце, хлынула в глаза.

Все предстало перед ней в собственном свете: выражение на лице Сары, полное безумной ярости, жажды боя и готовности убивать; птица Иб, охотница, выпущенная на Сару и уже расправившая когти. Темная птица была совсем рядом, одно из крыльев ее коснулось плеча Маэвы. И то, что она увидела, понять было невозможно, однако…

Она поняла, что представляет собой эта птица.

И сразу же опустила вниз камень – подальше от глаз Сары.

Слишком поздно.

Окруженная облаком света, Сара выпустила поток пламени в птицу Иб, та с криком упала на землю, покрытая ожогами… глаз птицы был поврежден огнем. Вновь подняв руки, Сара шагнула вперед. Маэва попыталась оттолкнуть ее и отвлечь, но словно наткнулась на гранитную стену. Сара даже не шелохнулась.

– Камень! – воскликнула она. – Где камень? Я должна добить эту птицу!

Маэва повернулась и побежала. За спиной прохрустели шаги. Сара догнала ее и, тряхнув за плечи, крикнула:

– Почему ты бежишь? Дай мне камень. Я могу убить одну из птиц Иб!

– Нет! Нет! Ты никогда не простишь себя за это. Остановись!

– Я не могу не закончить дела!

– Прости, – сказала Маэва. – Мне очень, очень жаль. Но я не знала.

– Чего ты не знала?

– Что птица эта служит князю Тьмы как подневольный раб. А не сознательный прислужник.

– Но она остается птицей Иб! Она исполняет поручения князя Тьмы.

Маэва кивнула:

– Да. Да, это так. Но, Сара, пойми – перед тобой плененная теццарина.

* * *

Берну нравились ночи, когда он мог красться по Замку, не стесняясь присутствия остававшихся в нем элловенов.

Ему казалось забавным, что повседневный распорядок жизни в Замке не переменился. Как-то целители объяснили смерть элловена Майна? Невзирая на старость, у него было идеальное здоровье. Нет, они не смогли определить причин его смерти, как и кончины элловены Ренайи. И тем не менее они продолжали учить и лечить. Драдены готовили пищу и поддерживали повсюду безукоризненную чистоту. Некоторые из новичков отправились восвояси, однако среди ловенов таковых не было, хотя многие из них жаловались на кошмары.

Больные продолжали обращаться за исцелением. Многие среди них поправлялись – особенно те, которых лечила ловена Камбер. Данные ею травы облегчали страдания пациентов, хотя при этом она хитроумным способом ослабляла их ген. И в настоящее время она отправилась во дворец Белландры со снадобьями для короля Ландена и королевы Торины, которых поразила неведомая болезнь. Берн улыбнулся про себя.

Каждую ночь он посещал Дом-на-рубеже, услаждая себя медленным угасанием серебряной вуали. Наступала ночь полнолуния. К утру Граница должна была ослабеть настолько, что восстановить ее уже не представлялось возможным. Силы, властвующие над миром форм, должны были перейти к князю Тьмы – тогда Замок рухнет и начнется новая эпоха.

Подойдя к ступеням Дома-на-рубеже, Берн произнес слова, открывавшие перед ним путь внутрь Темной невидимости, и поднялся на ступени.

Сара набросилась на Маэву, намереваясь отобрать у нее камень дримвенов.

– Ты ошиблась! – закричала она, поглядев назад, на вершину утеса, на которой била крыльями раненая Иб. – Ты никогда не видела теццарину. И ты не знаешь, какие они.

– Она коснулась меня. Поэтому я знаю – хотя не могу объяснить почему, – кто она. – Маэва припала к земле, чтобы телом защитить камень дримвенов.

– Этого просто не может быть! – Сара не могла даже представить, чтобы Иб осталась живой, чтобы вновь и вновь появляться в ее снах. – Дай мне камень, или я отберу его у тебя.

Она принялась выкручивать Маэве руки.

Сильные ладони легли на ее плечи и подняли от земли. Изогнувшись, она увидела Дорьяна.

– Маэва права, Сара, – сказал он, кивая в сторону птицы Иб.

Ей показалось, что Иб вонзила свой темный коготь в ее грудь.

– И ты это знал?

– Нет. Я считал их врагами.

– Но они и есть враги!

– И да, и нет. Но ты говорила, что готова отдать все, что угодно, чтобы только еще раз увидеть теццарину. – Дорьян показал ей на кошмарное создание. – Смотри. Это все, что осталось от теццарины.

Мысль, мелькнувшая в голове Сары, ей не понравилась: если перед ней действительно теццарина, порабощенная князем Тьмы, искаженная им, разве можно найти существо, более подходящее для вторжения в сны одаренных? Что, если это и есть та самая птица, которую она выпустила из клетки?

Нет. Они просто не могут оказаться правыми. Победа была очевидна, и Дорьян с Маэвой украли ее. Если бы Маэва выполнила свое обещание и стояла с ней рядом до конца, Иб уже была бы мертва, а не пыталась взлететь. Но даже если темная птица некогда была теццариной, теперь она ею не была.

Помимо желания в памяти Сары возникла одна из заповедей элловена: «Если правда обидна тебе, если ты не смеешь узнать…»

Гнев сразу уступил место стыду. Теперь Дорьян будет презирать ее.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Сара, – проговорил он заботливым голосом. – Ты этого не знала. Я тоже. Как и Маэва.

– А где ты был? – спросила она.

– Обещаю, что потом расскажу тебе все. Но сейчас у нас есть срочное дело. Нам троим необходимо попасть в Дом-на-рубеже, что находится в Замке целителей.

– В Дом-на-рубеже? Но Берн…

– Смотрите! – перебила ее Маэва, вскочив с места.

На утесе возле подбитой Иб возникла высокая и широкоплечая фигура. Она бросилась к ним навстречу с неимоверной скоростью, но не узнать лорда Морлена было невозможно.

– Так вы со мной? – воскликнул Дорьян.

– Да!

Вихрь закружил Сару, подхватил и понес, наконец она наткнулась на что-то прочное – пол круглого зала.

Теперь она не спала и только тяжело дышала. Свет луны лился из витражей на мозаичный пол. Под ее рукой оказалось изображение врезанного в мрамор меча. Картинка почему-то показалась ей знакомой.

Рядом моргала и пыхтела Маэва, сжимавшая в ладони камень дримвенов, тяжело дышал Дорьян, широко открыв ввалившиеся глаза. Сара оглядела зал, дожидаясь, пока глаза ее привыкнут к сумраку. Посреди зала, всего в нескольких ярдах от нее, сидел молодой человек. Берн. Призрачный свет странным образом освещал его милое лицо.