Текст книги "Расскажу вам сказку (Сказки и легенды народов Западной Европы)"

Автор книги: Виктор Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

Черт и помещик
Перевод и обработка Ф. Золотаревской

Жил в богатом имении один помещик, и не было на свете человека злее и жаднее его. Крестьян, что на его полях работали, он голодом морил и три шкуры с них драл. И потому ненавидели его люто в народе и то и дело говорили: «Черт бы его побрал!» Слушал, слушал черт такие речи и решил утащить помещика к себе в преисподнюю. Вот явился черт в поместье и говорит:

– Собирайся, помещик! Народ тебя то и дело к черту посылает. Вот я и явился по твою душу. Ждать больше мне ни к чему. Хуже, чем ты есть, тебе уж не стать.

А помещик ему отвечает:

– Ну, мало ли кто кого к черту посылает! Ежели ты всех станешь к себе в преисподнюю таскать – кто ж тогда на земле останется? Хочешь – пойдем по приходу, сам тогда услышишь.

Черт попался покладистый. Уговорил его помещик, и порешили они по приходу пойти. И ежели тот, кого они встретят, не помещика пошлет к черту, а другого кого-нибудь, то черт помещика на волю отпустит.

Вот зашли они в один дом, а там крестьянка масло сбивает.

Увидела женщина гостей и пошла им навстречу. А тем временем поросенок, что по горнице бежал, сунул мордочку в маслобойку, опрокинул ее и все молоко на пол пролил.

– Ну и наказанье мне с этой животиной! – закричала женщина. – Черт бы тебя побрал, шкодник ты этакий!

Обрадовался помещик и говорит черту:

– Вот и бери поросенка!

А черт ему отвечает:

– Думаешь, она и впрямь хочет мне поросенка отдать? Чем же она тогда зимою кормиться станет? Э, нет, не от чистого сердца она это сказала!

И пошли они дальше. Заглянули в другой дом, а хам ребенок напроказил.

– Ох, и надоел ты мне! – закричала на него мать. – Только и ходи за тобой да подтирай, да убирай! Хоть бы черт тебя побрал, что ли!

Обрадовался помещик:

– Вот и бери ребенка, – говорит он черту.

А черт ему отвечает:

– Какая же мать согласится свое дитя отдать? Нет, не от чистого сердца она это сказала.

Пошли они дальше и повстречали двух крестьян.

– Гляди-ка! Наш помещик идет, – говорит один.

– Черт бы побрал этого кровопийцу, – отвечает другой.

– Вот это от чистого сердца сказано! – закричал черт и уволок помещика в преисподнюю.

Пер, Пол и Эспен Аскеладд
Перевод и обработка Л. Брауде

Жил-был в Норвегии один человек, и было у него три сына – Пер, Пол и Эспен, по прозвищу Аскеладд[8]8
  В норвежских сказках главного героя чаще всего называют Эспен Аскеладд или Аскеладден.


[Закрыть], что значит Эспен Замарашка. И был тот человек до того бедный, что ни единого шиллинга у него за душой не водилось. Вот и говаривал он частенько своим сынам:

– Ступайте-ка по белу свету да заработайте себе на хлеб. Не пропадать же вам с голоду!

В той же округе стоял королевский замок, а прямо под окнами замка зеленый дуб вырос, да такой могучий, такой ветвистый, что солнечный свет в покоях королевских затмевал. Темно в замке стало; все ходят, друг на дружку натыкаются. До того дошло – днем при свечах сидят. А тут еще другая беда: речки да ручьи в стране повысыхали. Не стало в королевстве воды, люди от жажды мрут. Чего только не обещал король тому, кто дуб срубит и колодец выроет: и денег несчетно, и богатое имение! Только ни одному молодцу не под силу было тот дуб срубить и колодец вырыть.

Дуб-то был совсем не простой. Срубят с него ветку топором, а вместо нее две другие вырастают. Подойдет к дубу один молодец, ударит топором – дуб еще пышнее разрастается. Подойдет другой, ударит топором – ветки еще выше к небу тянутся. И колодец вырыть тоже никто не может. Замок-то королевский высоко-высоко в горах стоял. Одни скалы под ним да крутые уступы. Копнут гору на вершок или чуть поглубже – заступ на твердый камень натыкается.

Приказал тогда король глашатаям со всех церковных холмов на все четыре стороны трубить:

– Кто ветвистый дуб в королевском дворе срубит и колодец на скалистой горе выроет, получит в жены королевскую дочь и полкоролевства в придачу!

Немало нашлось охотников с королем породниться! Но сколько топором ни замахивались и ни рубили, сколько киркой и заступом ни корчевали и ни копали – все зря. Ударят топором – а дуб все пышнее и пышнее разрастается, копнут – а скала все тверже и тверже становится.

Собрались в дорогу и братья. Надумали они тоже счастья попытать. Отец их воле не противился. «Не добудут они принцессу и полкоролевства в при дачу, – думал он, – так, может, хоть к хорошему человеку в услужение пристроятся». А чего еще желать?! Напутствовал их отец добрым словом, и отправились Пер, Пол и Эспен Аскеладд счастья искать.

Шли они, шли и дошли до высокой горы, склон ее весь елью порос. А над ельником крутая скала поднимается. Слышат: на самом верху топором кто-то рубит и рубит.

– Что за диво? Кто это на скале топором рубит? – спрашивает Эспен Аскеладд.

– Такому умнику, как ты, все в диковинку, – сказали братья. – Нашел чему дивиться! Стоит на скале дровосек и лес рубит!

– Охота мне все же поглядеть, что там такое, – говорит Эспен Аскеладд.

И стал в гору взбираться.

– Ты ровно дитя малое! Набрался бы сперва ума, а потом и шел бы с нами! – в сердцах кричали ему вслед братья.

А Эспену хоть бы что. Карабкается вверх по склону, туда, где удары топора слышатся. Взобрался на крутую скалу и видит: топор сам по себе сосновый ствол рубит.

– День добрый! – поздоровался Эспен Аскеладд. – Это ты тут лес рубишь?

– Я! – отвечает топор. – Я тут уж и не счесть сколько лет лес рублю, тебя, Эспен, поджидаю.

– А я вот он! – говорит Эспен. Берет он топор, сбивает его с топорища и кладет топор с топорищем в котомку.

Спустился он с горы к братьям, а те давай над ним насмехаться да потешаться:

– Ну, какое чудо углядел ты в горах?

– Да разве ж это чудо? Один топор, – отвечает Эспен.

И зашагали братья дальше. Шли они, шли и дошли до высокой скалы. Слышат, на самом верху кто-то камень долбит и землю роет.

– Что за диво? Кто это на скале камень долбит и землю роет? – спрашивает Эспен Аскеладд.

– Такому умнику, как ты, все в диковинку! – сказали братья. – Нашел чему дивиться! Ты, что, не слыхал никогда, как птицы деревья долбят?

– Слыхать-то слыхал, – говорит Эспен, – только охота мне все же поглядеть, что там такое.

Сколько над ним братья ни насмехались, а Эспену хоть бы что. Вскарабкался он на крутую скалу и видит: заступ сам по себе камень долбит и землю роет.

– День добрый! – поздоровался Эспен Аскеладд. – Это ты тут камень долбишь и землю роешь?

– Я, – отвечает заступ. – Я тут уж и не счесть сколько лет камень долблю, землю копаю, тебя, Эспен, поджидаю.

– А я вот он! – говорит Эспен. Берет он заступ, сбивает его с рукоятки и кладет заступ с рукояткой в котомку.

Спустился он со скалы к братьям, а Пер и Пол его и спрашивают:

– Ну, какое чудо углядел ты на скале?

– Да разве ж это чудо?! Один заступ, – отвечает Эспен.

И зашагали братья дальше. Шли они, шли и вышли к ручью. Захотелось им после долгого пути воды напиться. Склонились братья над ручьем и стали пить.

– Что за чудо? Откуда этот ручей бежит? – спрашивает Эспен Аскеладд.

– Ну, совсем рехнулся! Последний ум потерял! Доведет тебя любопытство до беды. Нашел чему дивиться! Откуда ручей бежит? Ты разве не видал никогда, как вода из родника вытекает?

– Видать-то видал, – говорит Эспен, – только охота мне все же поглядеть, откуда этот ручей бежит.

Двинулся он вдоль ручья, и сколько его братья ни звали, сколько над ним ни потешались, а Эспен обратно не повернул. Идет он, идет, а ручей все уже и уже становится, а вот и совсем тонкой струйкой течет. Прошел еще немного и видит: лежит грецкий орех, а из него вода сочится.

– День добрый! – здоровается Эспен Аскеладд. – Это из тебя тут вода родниковая сочится и ручей бежит?

– Да, из меня, – отвечает орех. – Я тут уж и не счесть сколько лет воду в ручей загоняю, тебя, Эспен, поджидаю.

– А я вот он! – говорит Эспен. Берет он клок мха, затыкает дырку, чтоб вода из ореха не вытекала, и кладет орех в котомку.

Вернулся Эспен назад к братьям, а те его и спрашивают:

– Ну, какое чудо углядел ты на этот раз? Небось такого чуда на всем свете не сыскать!

– Да разве ж это чудо?! Одна дырка, а через нее вода сочится, – отвечает Эспен.

Стали тут Пер с Полом снова над Эспеном насмехаться, а ему хоть бы что. И зашагали братья дальше. Шли они, шли и пришли наконец на королевский двор.

А там и без них народу хватало. Помнишь ведь, что король пообещал: «Кто ветвистый дуб в королевском дворе срубит и колодец на скалистой горе выроет, получит в жены королевскую дочь и полкоролевства в придачу». Немало тут охотников награду получить набежало, толпятся вокруг дуба, и всякий норовит вперед пролезть. Пробьется кто вперед, замахнется, топором ударит – а вместо одной ветки две другие вырастают. Дуб уже стал раза в два шире и раза в два выше, чем поначалу. А про колодец и говорить нечего. Землю роют, камень долбят, а скала все тверже и тверже становится.

Разозлился король и наложил тогда такую пеню[9]9
  Пеня – штраф за невыполнение в срок каких-либо установленных законом или договором обязательств.


[Закрыть]: «Станет кто дуб рубить и не срубит, станет кто колодец копать и не выкопает, отсекут ему уши и на дальний остров сошлют». Почесали старшие братья в затылке: кто его знает, как дело обернется. Но крепко они на себя надеялись и думали, что уж им-то все по плечу.

Пер, самый старший, первым за дело взялся. Ударил он топором – вместо одной ветки две другие выросли. Копнул землю, долбанул камень – скала еще тверже стала. Схватили королевские слуги Пера, отрезали ему уши и сослали его на дальний остров. Взялся теперь за дело Пол. Ударил он топором раз, другой, третий, и увидели все, что дуб еще пышнее разросся. Копнул землю, долбанул камень – скала тверже железа стала. Схватили и его королевские слуги, обкорнали ему уши и сослали на дальний остров. Поделом ему, мог бы после брата поостеречься! Захотелось и Эспену за дело взяться. Разозлился на него король из-за старших братьев и говорит:

– Что, захотелось и тебе на клейменую овцу походить? Мы тебе уши в два счета обкорнаем, и трудиться не придется.

– Охота мне все ж сперва счастье попытать, – отвечает Эспен.

Пришлось королю дать ему свое позволение. Достал тут Эспен из котомки топор и насадил его на топорище.

– Руби, топор! – приказал Эспен.

Стал топор дуб рубить, только щепки во все стороны летят. Не успели оглянуться, рухнул могучий дуб на землю.

Стало в замке светло и весело. Покончил Эспен с дубом, достал заступ и насадил его на рукоятку.

– Копай, заступ! – приказал Эспен.

Стал заступ на скалистой горе колодец копать, только комья земли да камни во все стороны летят. Хочешь верь, хочешь нет – вырыл заступ колодец глубокий да широкий. Достал Эспен орех, положил его в угол на самом дне колодца и моховую затычку вытащил.

– Лейся, вода, беги, вода! – приказал Эспен.

Побежала тут вода через дырку, полилась потоком, и немного погодя колодец до краев наполнился.

Тут королю пришлось свое слово сдержать. Отдал он Эспену свою дочь и полкоролевства в придачу.

Перу с Полом еще повезло, что они без ушей остались. А не то горько б им было слушать, как народ Эспена хвалит.

Шкипер и черт
Перевод и обработка Л. Брауде

Жил когда-то в Сокнадале шкипер Арне. Плавал он по всем морям и фьордам на своей шхуне, лес возил. Случалось ему даже в Китай заходить и в другие дальние страны. За что ни возьмется Арне, во всем ему сопутствует удача. Дальше его в море никто не ходил. И всегда был ему попутный ветер. Поговаривали даже, что куда шкипер свою зюйдвестку[10]10
  Зюйдвестка – непромокаемая клеенчатая шляпа.


[Закрыть] повернет, туда и ветер подует. Ни у кого не бывало таких выгодных сделок, как у него, и никто не загребал столько денег: далеры и кроны будто сами ему в руки плыли.

Но никто не завидовал шкиперу. Люди любили Арне, как брата или отца. Помогал он в приходе всем и каждому, корабельщиков на своей шхуне тоже не обижал.

Вот плывет шкипер однажды по Северному морю. Плывет на всех парусах, будто и шхуна, и кладь не свои у него, а ворованные. Ясно: уйти от кого-то хочет. Только от того, кто за ним гнался, не убежишь. А был это страшный черт по прозвищу Старый Эрик.

Хочешь знать, как все было? В прежние времена, когда шкипер и сокнадальцы в бедности жили, решил Арне землякам помочь и заключил договор со Старым Эриком. Ну а какой с чертом договор – сам знаешь: за деньги и удачу подавай ему взамен душу!

Вот и настал день, когда договору срок вышел. Плывет шкипер по Северному морю и ждет: вот-вот Старый Эрик за его душой явится. Потому и шел на всех парусах.

Не хотелось Арне к черту в лапы угодить, ой, как не хотелось! Ломал шкипер голову, ломал и вот что надумал.

Поднялся он на палубу, глянул на море – не видать ли Старого Эрика. Нет, пока что не видать! Кликнул тогда Арне корабельщиков и говорит:

– Спускайтесь живо в трюм да сделайте две пробоины в днище. А как вода в трюме пробоины закроет, несите насосы и вгоняйте их в дырки поплотнее. Никто обмана и не заметит.

Подивились корабельщики:

– Чудная работенка!

Но сделали все, как шкипер велел: пробили две дырки в днище, вогнали насосы поплотнее, чтоб ни единая капля воды в то место, где кладь лежит, не просочилась.

Только кончили работу, только успели стружки за борт выкинуть, поднялась буря, закипело море, закачалась шхуна.

Примчался вместе с ветром Старый Эрик, схватил шкипера Арне за ворот и хотел с ним прочь умчаться. А тот ему и говорит:

– Стой, хозяин! Дело не к спеху!

Запустил тут Старый Эрик когти шкиперу в ворот, а Арне от него отмахивается, изо всех сил его линьком[11]11
  Линек – веревка для корабельных снастей.


[Закрыть] по когтям хлещет и приговаривает:

– Уговор наш помнишь? Не ты ли обещался, что на шхуне никогда течи не будет? А сам меня обманул. Погляди, трюм водой залит, вода в насосах на семь футов стоит! Можешь сам смерить! А ну выкачивай воду, дьявол! Выкачаешь досуха, тогда и бери мою душу!

Черт туда-сюда, а делать нечего. Принялся он воду выкачивать. Качает, качает, пот с него ручьем так и льет, а корабельщики над ним потешаются:

– Приладить бы ему мельничье колесо пониже спины, враз бы заработало!

Старый Эрик на них и не глядит, что есть силы старается. Да все без толку; только из моря в море воду насосом перекачивает, а в трюме вода никак не убывает. Устал черт, вовсе из сил выбился и чуть живой да злющий-презлющий поплелся к своей прабабке-чертовке отдыхать.

С тех пор оставил Старый Эрик шкипера в покое. И коли Арне еще не помер, то, верно, и по сей день по морям на шхуне плавает. Куда свою зюйдвестку повернет – туда и ветер подует.

Ключ от стаббюра в кудели
Перевод и обработка Ф. Золотаревской

Задумал один крестьянский парень жениться. И хотелось ему сыскать себе такую жену, чтоб и прясть, и ткать умела, и в стряпне толк знала. Прослышали про это соседи и стали сватать за него свою дочь. Вот пришел он к ним в усадьбу на смотрины. Сначала, как водится, усадили его хозяева на лавку, поговорили о том о сем, а после повели дом осматривать. Вошли в одну горницу, и видит он – стоит в углу прялка, а на ней целый пук кудели.

– Кто это у вас на этой прялке прядет? – спрашивает жених.

– Дочка наша, – отвечает хозяйка. – Уж так-то она проворно прядет, что и не поверишь! Не хвалясь скажу – другой такой мастерицы на всей деревне не сыщешь!

– Много тут кудели, – говорит жених. – Небось дня три надо, чтобы всю ее напрясть.

– Может, кому и три дня понадобится, – отвечает хозяйка, – а нашей дочке и одного дня хватит.

Подивился жених, однако ничего не сказал.

А когда пошли хозяева в поварню за угощением, взял он с подоконника ключ от стаббюра и сунул его незаметно в кудель.

Накрыли хозяева на стол, усадили жениха, угостили, чем бог послал, а потом пришла ему пора домой собираться. Простился он с хозяевами и сказал, что скоро опять придет. Хоть и по душе пришлась ему девушка, но только насчет обрученья он покуда ни словом не обмолвился.

Прошла неделя, другая, и опять жених в гости к соседям явился. Приняли его теперь еще лучше. Не знали, куда усадить, чем потчевать. А потом сели все за стол и завели разговор.

– Ну, что новенького у вас? – спрашивает парень.

– Да все вроде по-старому, – отвечает хозяйка. – Вот только ключ у нас от стаббюра пропал. Другую неделю ищем, никак найти не можем.

Подошел тогда жених к прялке, вытащил из кудели ключ и говорит:

– Да, по всему видать, проворно прядет ваша дочь. Много пряжи за день напрясть может! Хотя оно и немудрено, коли день у нее от Рождества до Пасхи тянется.

С этими словами надел жених шапку, да и был таков.

Гудбранд с косогора
Перевод и обработка Ф. Золотаревской

Жил на свете крестьянин по имени Гудбранд. Усадьба его стояла на косогоре, и потому прозвали его Гудбранд с косогора. Жил он со своей старухой душа в душу, и никогда ему жена ни в чем не перечила. Что муженек сделает – то и ладно. Худо ли сделает, хорошо ли, – а попреков от жены никогда не услышит.

Жили они хоть и не в большом достатке, но и не в бедности.

Был у них надел земли, две коровы в хлеву да сотня далеров в кубышке про черный день.

Вот однажды жена и говорит мужу:

– Надо бы в город сходить, продать одну корову, чтобы и у нас, как у всех добрых людей, были деньги на расходы. А ту сотню далеров, что в сундуке припрятана, нам не след тратить. Да и ходить за одной коровой мне легче будет.

– Это ты, жена, ладно придумала, – отвечает Гудбранд.

Повязал он корове рога веревкой и повел ее продавать.

Пришел в город, встал на рыночной площади и ждет покупателей. Только никто к корове и не приценивается даже.

«Что ж, – подумал Гудбранд. – Какая мне неволя ее продавать? Место в хлеву всегда сыщется, а дорога до дому с утра длинней не стала».

И поплелся он потихоньку назад в деревню. Шел он по дороге и повстречал человека, что вел на продажу коня. «А ведь конь-то в хозяйстве еще больше пригодится», – подумал Гудбранд и выменял свою корову на коня.

Идет он дальше и видит: гонит крестьянин хворостинкой жирного поросенка.

Приглянулся Гудбранду тот поросенок, вот он и говорит крестьянину:

– Слышь-ка, добрый человек, давай меняться. Я тебе коня, ты мне поросенка.

Подивился крестьянин, однако от обмена не отказался. Идет Гудбранд по дороге с поросенком и сам на себя не нарадуется. «Ишь ты, – думает, – до чего у меня все толково выходит. Надо бы и поросенка поприбыльней сменять».

И сменял он поросенка на козу. А день-то был базарный, и люди много всякой живности в город на продажу вели. «Вот где выгодную мену сделать можно», – смекнул Гудбранд. И пошел он меняться. Козу сменял на овцу, овцу на гуся, гуся на петуха.

Идет он с петухом, и тут ему до смерти есть захотелось. А денег на хлеб нету. Что тут станешь делать?

– Продам-ка я петуха, – решил Гудбранд. – Не пропадать же мне с голоду!

Продал он петуха за двенадцать шиллингов, купил еды, закусил и зашагал дальше налегке.

Добрался Гудбранд до своей деревни и зашел к соседу отдохнуть с дороги.

– Хорошо ли торговал в городе? – спрашивает его сосед.

– Да как сказать, – отвечает Гудбранд. – Оно, конечно, хвалиться нечем, да только и жаловаться вроде бы не на что.

И рассказал он, как все у него вышло.

– Ну, и достанется тебе нынче от жены! – говорит сосед. – Не хотел бы я на твоем месте быть.

– Отчего же? – говорит Гудбранд. – Не так уж худо я торговал. Только худо ли, нет ли – жена мне все равно и слова поперек не скажет.

– Знаю, знаю, она у тебя добрая, – отвечает сосед, – только уж на сей раз ты от нее спуску не жди.

Тут Гудбранд и предложил соседу:

– Хочешь побьемся с тобой об заклад? Есть у меня в кубышке сотня далеров; я их на черный день припрятал. Ежели жена меня хоть словом попрекнет, я тебе все эти деньги отдам. А коли она меня хвалить станет, то ты мне сто далеров отдашь.

Ударили они по рукам, дождались, пока стемнело, и пошли к Гудбрандовой усадьбе. Гудбранд в дом вошел, а сосед за дверью схоронился и стал слушать, что дальше будет.

Переступил Гудбранд порог, с женой поздоровался:

– Вечер добрый!

– Вечер добрый! – говорит жена. – Слава богу, что ты воротился. Каково торговал в городе?

– Да так себе. Хвалиться нечем. Корову никто покупать не стал, и я ее на коня выменял.

– Вот спасибо, так спасибо! – обрадовалась жена. – Теперь мы в церковь в повозке ездить станем, не хуже других. Да и в хозяйстве лошадь пригодится. Веди-ка ее в сарай!

– Нет у меня лошади! Я ее по дороге на поросенка выменял, – отвечает Гудбранд.

А жена еще пуще обрадовалась.

– Экий ты у меня разумник! Мне бы и то лучше не сделать. Уж не знаю, как тебя и благодарить! Будет теперь у нас в доме и свинина, и сало, будет чем добрых гостей попотчевать. А конь нам ни к чему! Из-за него только сраму от людей натерпишься. Ишь, скажут, до чего загордились, уж и в церковь пешком пройтись не могут! Отведи-ка поросенка в хлев.

– Так ведь и поросенка-то у меня уже нет. Я его по дороге на козу обменял, – отвечает Гудбранд.

А жена от радости сама не своя.

– И все-то ты так складно придумаешь! Поросенок что? Его съешь – и как не бывало. А от козы у нас всегда и молочко, и сыр будет. Ну-ка, тащи сюда свою козу.

– По правде сказать, так и козы у меня нет. Шел я по дороге и выменял ее на овцу, – говорит Гудбранд.

А жена от радости чуть не пляшет.

– И как ты только до этого додумался? Куда нам коза? Только и знай, что гоняйся за ней день-деньской с хворостинкой по пригоркам да по лугам! А от овцы нам и мясо, и шерсть будет. Ну-ка, давай сюда твою овцу.

– Была у меня овца, да вся вышла. Я ее на гуся выменял, – отвечает Гудбранд.

А жена от радости опомниться не может.

– Вот это ты хорошо сделал! Вот спасибо, так спасибо! Ни к чему мне овца, ежели толком рассудить. У меня ни прялки, ни веретена нет; да и не мастерица я шерсть прясть. А надо будет, так ее и купить недолго. Зато мы теперь жирной гусятиной полакомимся, я ее страсть как люблю. И подушки гусиным пухом набить можно. Ну-ка, где там у тебя твой гусь?

– И гуся у меня нет. Я его на петуха выменял, – говорит Гудбранд.

Тут жена от радости света невзвидела.

– И как только у тебя на все ума хватает! И то сказать, для чего нам гусь? Я его и жарить-то толком не умею. А подушки и сеном набить можно. Вот петух – иное дело! Это все одно, что часы купить. Теперь мы всегда к сроку вставать будем. Как закукарекает он на заре – тут уж не проспишь! Тащи сюда петуха!

– Продал я его, – говорит Гудбранд, – у меня по дороге так с голоду живот подвело, что думал, живым не останусь. Вот и пришлось мне за двенадцать шиллингов петуха продать да еды себе купить.

– Слава богу, что ты до этого додумался! – закричала жена. – Что б ты ни сделал, все ладно! А петух нам ни к чему. Мы сами себе господа и можем по утрам спать, сколько душа пожелает. Был бы только ты у меня жив-здоров, а больше мне ничего не надо – ни гуся, ни коровы, ни поросенка!

Тут открыл Гудбранд дверь и говорит соседу:

– Ну что, сосед, выиграл я сто далеров?

А тот отвечает:

– С хорошей-то женой хоть и проиграешь, а все в выигрыше останешься.

И купил Гудбранд на те сто далеров, что у соседа выиграл, и корову, и коня, и поросенка, и много всякой живности.