Текст книги "Расскажу вам сказку (Сказки и легенды народов Западной Европы)"

Автор книги: Виктор Лунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

Кто нынче мал, завтра велик
Перевод и обработка Л. Брауде

Жила в Треннелагской округе бедная женщина. Не было у нее ни кола ни двора. Вот и ходила она с сыном своим по округе и милостыню просила. Поначалу они все в своем приходе нищенствовали и подаянием кормились, а после пришли в город Тронхейм. Побирались там по домам, покуда к бургомистру не пришли.

Был бургомистр человек добрый и почтенный, один из самых первых людей в городе. И жена была ему под стать – из богатой купеческой семьи. Росла у них одна-единственная дочка, а больше у бургомистра с бургомистершей детей не было. Так что миловали они ее да голубили за двоих – и за сына и за дочку, ничего для нее не жалели.

Вот пришла к ним в дом бедная женщина с сыном, и бургомистрова дочка сразу же с нищим мальчонкой подружилась. Увидел бургомистр, что дети так быстро поладили, и взял мальчика к себе в дом. Пускай вместе играют! Так оно и вышло: играли дети вместе, вместе гуляли и читали, а потом вместе в школу пошли. Крепко они дружили и никогда ни в чем друг друга не перечили.

Вот стоит однажды бургомистерша у окошка и видит: идет ее дочь с мальчиком в школу, а на пути у них большая-пребольшая лужа. Остановились дети. Мальчик сперва корзинку со снедью через лужу переправляет, потом назад перескакивает, берет на руки девочку, переносит через лужу, ставит на землю и целует.

Разъярилась бургомистерша, закричала:

– Еще этого не хватало! Как смеет побирушкин сын нашу дочку – дочку первых людей в городе целовать!

Пытался было муж ее образумить. Чего только не говорил: и никому, мол, неведомо, где совьют свое гнездо птенцы и что кого ждет. Мальчик – добрый и учтивый, а разве так не бывает: из маленького ростка могучий дуб вырастает. Кто нынче мал, завтра велик.

Да нет! Куда там! Бургомистерше дела нет, кем он был, кто он есть и кем станет. Одно твердит:

– Коли бедняк будет в чести, неведомо, как станет себя вести!

И еще:

– Кого шиллингом вычеканили, тому далером не бывать. Из грязи в князи не выбьешься!

Гонит она мальчонку:

– Нечего тебе у нас оставаться! Убирайся сейчас же вон из дому!

Делать нечего. Пришлось бургомистру приемного сынка купцу-корабельщику отдать: пришел тот в Тронхейм на своей шхуне и взял мальчика к себе поваренком.

А жене бургомистр сказал:

– Отдал я мальчонку купцу за пачку табаку!

Только стали якоря на шхуне выбирать, смотрят корабельщики – бежит бургомистрова дочка: лицо раскраснелось, кудри ветром растрепало. Сняла она с руки перстень и – откуда только сила взялась – разломила его на две половинки: одну себе, другую – брату названому; это чтоб им друг друга признать, если встретиться приведется.

Отчалила шхуна от берега, сколько дней, сколько ночей плыла – не счесть. И приплыла под конец в дальний заморский город, в чужеземные края. А там как раз в то время ярмарка веселая. И чего только на той ярмарке не было! В воскресенье отправились все корабельщики на ярмарку, один мальчик-поваренок на шхуне остался.

Только начал он обед готовить, слышит – кличет кто-то его с противоположной стороны пролива. Взял он челнок и переправился на другой берег. Видит – стоит на берегу древняя старуха, приговаривает:

– Лет сто я тут помощи ждала, не меньше, кричала, аукала, хотела на другой берег переправиться, только никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся. Переправишь ли меня на другой берег?

– Отчего не переправить! – отвечает поваренок.

– Награда за мной! – обещает старуха.

Переправились они на другой берег, и повела его старуха к своей сестре-троллихе, что в горе по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:

– Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старой скатерти, – она на нижней полке в поставце лежит. Скатерть эта не простая, а самобраная. Чего из еды пожелаешь, все тебе будет.

Так и случилось. Пришли они в гору. Как узнала горная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:

– Проси чего хочешь!

– Ничего мне не надо, – говорит поваренок, – кроме старой скатерти, что на нижней полке в поставце лежит.

– Не иначе, тебя кто надоумил, – молвила горная троллиха. – Ну да ладно, бери скатерть!

– Спасибо, – говорит мальчик, – а мне на шхуну пора, воскресный обед корабельщикам готовить.

– Не твоя теперь это забота, – перебивает его старуха. – Обед и сам сварится, покуда тебя нет. Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.

Повела его старуха к другой своей сестре-троллихе, что в лесу по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:

– Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого меча, – он на средней полке в поставце лежит. Меч этот не простой: сунешь его в карман – ножом обернется, вытащишь из кармана – снова длинным мечом станет. И меч этот обоюдоострый: пригрозишь черным лезвием – все кругом замертво полягут, взмахнешь белым – все мертвые оживут.

Вот пришли они в лес. Как узнала лесная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:

– Проси, чего хочешь!

– Ничего мне не надо, – говорит поваренок, – кроме старого меча, что на средней полке в поставце лежит.

– Не иначе, тебя кто надоумил, – молвила лесная троллиха. – Ну да ладно, бери меч!

– Спасибо, – говорит мальчик, – а мне на шхуну пора.

– Успеешь еще, – перебивает его старуха. – Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.

Повела его старуха к третьей своей сестре-троллихе, что в болоте по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:

– Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого бабушкина песенника, – он на верхней полке в поставце лежит. Песенник тот не простой. Захворает кто, стоит его в руки взять да спеть, хвори – как не бывало!

Вот пришли они на болото. Как узнала болотная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:

– Проси, чего хочешь!

– Ничего мне не надо, – говорит поваренок, – кроме старого бабушкина песенника, что на верхней полке в поставце лежит.

– Не иначе, тебя кто надоумил, – молвила болотная троллиха. – Ну да ладно, бери песенник.

– Спасибо, – говорит мальчик. – Теперь уж мне пора. Прощайте!

Приплыл он на шхуну, а корабельщики еще на ярмарке. Решил он тогда скатерть испытать и поглядеть, на что она годится.

Расстелил мальчик поначалу всего лишь краешек скатерти. Смотрит – на столе чего только нет: и еды всякой – ешь сколько хочешь, и закусок, и заедок, и хмельного.

Отведал мальчик кусочек того, кусочек другого, а остальное собаке скормил. Наелась она до отвала и спать улеглась.

Вернулись с ярмарки корабельщики, шкипер и говорит:

– Где это собака так наелась? Брюхо у нее толстое-претолстое, и развалилась, будто боров.

– Да я ее костями накормил! – отвечает поваренок.

– Молодец, парень, и собаку не забываешь! – похвалил шкипер.

Расстелил мальчик скатерь-самобранку, и, откуда ни возьмись, на столе и снедь всякая – и закуски, и заедки – и хмельное появилось. Никогда еще корабельщики так не пировали.

Захотелось мальчику и меч испытать. Остался он с собакой один на один, пригрозил ей черным лезвием – и упала собака на палубе замертво. Перевернул он меч, взмахнул белым лезвием – ожила собака и хвостом завиляла. А вот песенник пока что не довелось ему испытать.

Плавали они, плавали, много земель морем обошли, и во всем была им удача, покуда буря не разыгралась. Много дней их по морю носило. Улеглась под конец буря, и причалила шхуна к неведомому берегу в чужеземных краях. Никто ведать не ведал, что это за страна. Но вскоре на шхуне прослышали: приключилась в стране великая беда – заболела проказой королевская дочка.

Собрались однажды на палубе корабельщики. Пришел тут на шхуну король и спрашивает:

– Не может ли кто принцессу исцелить?

– Да кому это под силу? Лекарей у нас нет! – в один голос отвечают корабельщики.

– А кроме как на палубе, на шхуне никого больше нет? – спрашивает король.

– Да есть тут один мальчонка-оборвыш! – сказали корабельщики.

– Зови его сюда! – приказал король.

Пришел на палубу поваренок.

– Может, ты принцессу исцелишь? – спрашивает король.

– Отчего не исцелить! – отвечает поваренок.

Как услыхал это шкипер, страшно разозлился, заметался по палубе, будто жук навозный в плошке с дегтем. Испугался он, что парень не за свое дело взялся и теперь ему не выпутаться. Вот и говорит он королю:

– Не стоит, ваше величество, детские речи слушать!

– Ничего, – говорит король, – с годами и разум приходит, а из мальчика мужчина вырастает. Раз взялся поваренок принцессу исцелить, пусть попытает свои силы. Немало охотников уже находилось, да все потом отступались.

Взял парнишка свой песенник, и повел его король к принцессе. Спел поваренок ей песню – королевская дочка ручку поднимает, спел другую – она на постели садится. А как спел третью – встала принцесса на ноги, будто и не хворала.

Обрадовался король и пожаловал спасителю половину земель в своем королевстве и дочку в придачу.

– Ладно, – соглашается парень. – Половину земель в королевстве, так и быть, возьму, сгодится. Премного благодарен! А вот королевскую дочку в жены взять не могу. Я другой обещание дал.

Остался он в той стране, и досталось ему полкоролевства. А вскоре война началась. Пошел на войну и парень. Подрос он и, уж поверьте, поработал черным лезвием меча на славу. Не отдал соседскому королю свой народ в рабство. Иноземные воины как мухи падали; победила королевская рать вражью. Стал тут парень белым лезвием размахивать. Ожили павшие враги и под начало к королю перешли: парень-то им жизнь подарил! Воинов у короля стало видимо-невидимо, а кормить их нечем. Пришлось парню скатерть-самобранку вытаскивать, и уж тогда никому ни в чем недостатка не было: наелись все досыта, напились допьяна.

Живет парень у короля год, живет другой, а потом заскучал вдруг по бургомистровой дочке. Снарядил он четыре шхуны и отплыл в Тронхейм, где бургомистр жил. Вошли шхуны в Тронхейм-фьорд, и стали корабельщики из пушек палить. Загрохотало в городе, загремело так, что половина стекол полопалась. Спустился тогда бургомистр в гавань и видит: убранство на шхунах королевское, а сам хозяин разодет в пух и прах: платье на нем сверху донизу расшито золотом.

Приглашает бургомистр незнакомого вельможу:

– Добро пожаловать ко мне в дом отобедать!

– С охотой! – говорит тот.

Пришел он к бургомистру в дом; усадили его за стол – по правую руку бургомистрова дочка, по левую – сама бургомистерша. Сидят все, беседуют, едят, пьют. Исхитрился парень и бросил половинку кольца в чашу бургомистровой дочке, да так, что никто, кроме нее, не приметил. Она сразу все поняла и вышла из горницы, будто ей на кухню надобно. А сама только за дверь – сразу обе половинки кольца друг к другу приладила.

Мать встревожилась: неужто дочка что задумала? Улучила минутку и вышла за ней.

– Знаешь, матушка, кто наш гость? – спрашивает дочка.

– Откуда мне знать? – отвечает бургомистерша.

– Да тот, кого отец за пачку табаку отдал!

Закатились у бургомистерши глаза, и упала она без памяти. Вышел тут и сам бургомистр, а как услыхал, что приключилось, не стал печалиться.

– Нечего шум поднимать, – говорит парень, которого за пачку табаку выменяли. – Я беру в жены девочку, которую когда-то поцеловал по дороге в школу. – А бургомистровой жене сказал: – Не гнушайся нищими детьми – никому неведомо, кем они станут; с годами разум к человеку приходит и из мальчика вырастает мужчина.

Пастор и работник
Перевод и обработка Л. Брауде

Жил-был в Вестланне пастор, и был он несметно богат: имел большое подворье в городе и усадьбу в долине. Но при всем своем богатстве был пастор до того скаредный, что всем опостылел. Работников голодом морил, а батрачили они на него с утра до вечера.

Нанял однажды в косовицу пастор парнишку-работника. Покосы у пастора дальние, самому за всем не углядеть, вот и послал он туда нового работника.

– Ступай на дальние луга, – говорит пастор, – косцам помоги да пригляди, чтоб не бездельничали!

– Ладно! – согласился парнишка.

Пришел он на покос и видит, что и без него там можно бы обойтись. Косцы и сами не бездельничали, а косили исправно.

Назавтра просыпаются косцы на заре и вставать собираются – косить идти.

– Э, нет! – говорит им парнишка. – Бросьте вы работу, отоспимся вволю. Нечего нам чуть свет на лугу делать.

– Да что ты, парень! – говорят косцы. – Нельзя нам дольше прохлаждаться. Знаешь ведь, какой сквалыга у нас пастор! Взбеленится он, как проведает, что мы бездельничаем, и еще хуже голодом морить станет.

– Ничего! – говорит парнишка. – Я ему живо рот заткну! Положитесь на меня, а я и вам, и себе помогу, из кабалы вызволю.

Рады косцы; проспали до самого завтрака, а потом весь день прохлаждались, пели да халлинг, что так в народе любят, отплясывали.

Вечером отправился парнишка в город: раздобыл там большой кошелек и пошел назад в долину. А по пути набрел он на осиное гнездо.

Поднял он гнездо и набил кошелек осами, а потом пошел в усадьбу к пастору.

Приходит и говорит:

– Хороши у тебя работники! Накосили мы сена, надолго хватит! Каждый за двоих наработал!

– Ну и молодцы! – обрадовался пастор.

А потом и молвит работник пастору, будто невзначай:

– А я давеча кошелек нашел! Иду это я до мосту, вижу – кошелек валяется, а денег в нем серебряных – далеров и шиллингов – не счесть. Ну, я, ясное дело, подобрал кошелек, не валяться же ему там попусту!

У пастора глаза разгорелись:

– Мой кошелек! – кричит он.

– Ну что ж, твой так твой, – вроде бы соглашается работник. – Но гляди! Если он не твой по чести и по совести, пусть каждый шиллинг в кошельке осой обернется, а каждая былинка, что мы нынче скосили, пусть завтра поутру снова на свое место на лугу встанет.

Положил работник кошелек на стол и ушел.

Схватил жадный пастор кошелек, открыл его, а там осы кишмя кишат. Известно ведь: осиного гнезда не тронь.

Не успел пастор кошелек прикрыть, повылетали оттуда осы, вьются вокруг пастора, жужжат и жалят. Еле отбился!

«Вот так плут! – подумал пастор про работника. – Ну и хитер!»

Стал пастор голову ломать: как дальше быть? Наутро побоялся пастор работника будить и послал на дальние покосы служанку. А сам ей наказывает:

– Погляди, не поднялась ли скошенная трава на лугу.

Пришла она на сенокос еще засветло. Подождала, пока солнце встанет. Глядит, а за солнцем вслед и трава на лугу, что ночью под росой полегла, поднимается. Будто и не кошена вовсе.

Прибежала девушка что есть духу назад к пастору и говорит:

– Пришла я на луг, а трава скошенная вся как есть снова поднялась! И стоит теперь луг, будто никогда по нему коса не гуляла.

Так и проучил работник жадного пастора.

Отчего вода в море соленая
Перевод и обработка Ф. Золотаревской

В давние-давние времена жили на свете два брата, один – богатый, другой – бедный.

Мать и отец у них умерли, а перед смертью наказали им все наследство поровну меж собою разделить. Только старший брат был жаден да и плутоват. Забрал он себе все отцово добро, а младшего брата ни с чем из дому прогнал.

Вот так и вышло, что один брат как сыр в масле катался, а другой – с хлеба на воду перебивался.

Подошло рождество. У старшего брата снеди всякой к празднику припасено, а у младшего в доме ни крупинки нет.

Тут жена и говорит ему:

– Сходил бы ты к своему брату-богатею, попросил бы чего-нибудь ради праздника, чтобы и мы могли Рождество как все добрые люди справить.

Пришел бедняк к старшему брату и стал просить у него хоть какой-нибудь еды на праздник. А богатей ему отвечает:

– Ох, и надоел ты мне, брат! Все ходишь, клянчишь!.. А у меня ведь не харчевня. Ну да ладно, так и быть, дам я тебе к Рождеству свиной окорок. Но только с условием: куда я тебя пошлю – туда ты сразу и пойдешь и перечить мне не станешь.

– Ладно, я на все согласен, – говорит бедняк.

Швырнул тогда богатей ему окорок и закричал:

– Ступай-ка ты, братец, к черту в гости, и чтобы я тебя тут больше не видел!

– Ну что ж, я от своего слова не отступлюсь, – отвечает бедняк.

Взял он под мышку свиной окорок и зашагал к черту в гости.

Шел бедняк весь день, а к вечеру дошел до какой-то диковинной избушки. Из окошек свет невиданный льется, а около сарая какой-то дед с длинной бородой дрова для поленницы колет, которую всегда под Рождество заготовляют, чтобы весь год тепло было.

– Вечер добрый! – говорит бедняк.

– И тебе добрый вечер! – отвечает дед. – Ты куда это, на ночь глядя, идешь?

– Иду я к черту в гости, да вот только не знаю, туда ли путь держу?

– Ну, коли так, то ты в аккурат на место прибыл. Входи в избушку, там самого черта застанешь и все его отродье. Только перед этим хочу тебе один совет дать. Как войдешь, тут все черти сразу к тебе кинутся и станут клянчить, чтобы ты им свиной окорок продал. Они страсть как до свинины охочи. Так ты свой окорок ни за какие деньги не отдавай, а проси за него ручную мельницу, что стоит за дверью. Мельница эта волшебная. Что пожелаешь – то она тебе намелет. А пойдешь назад, я тогда научу тебя, как ее в ход пускать и как останавливать.

Поблагодарил бедняк деда за добрый совет и вошел к черту в дом.

Как старик сказал, так все и вышло.

Только переступил бедняк порог, все черти и чертенята кинулись к нему, обступили и давай клянчить, чтобы он им свиной окорок продал.

– Я-то, по правде сказать, сам собирался со своей старухой свининкой на Рождество полакомиться, – говорит бедняк. – Но уж коли вам такая нужда, берите окорок, а мне за него вон ту старую мельницу дайте, что за дверью стоит.

Стал черт юлить да увиливать, только бедняк твердо на своем стоял, и пришлось чертям мельницу отдать.

Вышел бедняк из избушки и спросил старого дровосека, как ему с этой мельницей управляться. Дед его и научил:

– Коли захочешь мельницу в ход пустить, поверни ручку и скажи:

 
Ручка, вертись!
Мельница, мели!
 

А надо будет ее остановить – снова поверни ручку и скажи:

 
Ручка, не вертись!
Мельница, остановись!
 

– Спасибо, дедушка, за науку! – сказал бедняк и поспешил домой со своей волшебной мельницей. Только как ни торопился он, а раньше полуночи домой не добрался. Вошел он в горницу, а жена на него накинулась:

– Где это тебя носит? Сижу я тут с утра голодная и холодная. Ни полена дров огонь в очаге развести! Ни крупинки в ларе, чтобы рождественскую кашу сварить!

– Не тужи, женушка! – отвечает бедняк.

– Ходил я по своим делам, а путь был не близкий. Погляди зато, что я тебе принес.

Поставил он мельницу на стол и велел, чтобы она намолола и свечей, и каши, и свинины, и пива, и разной другой снеди для рождественского ужина.

А как намолола мельница всего вдоволь, повернул бедняк ручку и сказал:

 
Ручка, не вертись!
Мельница, остановись!
 

Мельница остановилась.

Жена только глаза выпучила, а после стала допытываться у мужа, где он эту мельницу взял. Только муж ей ничего не открыл.

– Не все ли тебе равно, – говорит, – где я ее взял? Видишь, мелит она на славу, ну и будет с тебя!

Справили бедняк с женою Рождество, а на другой день позвали старшего брата и всех односельчан и задали богатый пир.

Все на пиру ели, пили вдоволь, плясали, только старшему брату не до веселья было, зависть его грызла. Сидел он от злости черней тучи и все думал:

«Откуда это брату такое богатство привалило? Вчера только приходил ко мне еду к Рождеству клянчить, а нынче вон какие пиры задает, точно он граф какой или король!»

Подсел он к брату, подлил ему вина и говорит:

– И какой черт тебе все это добро принес?

А тот ухмыльнулся хитро и отвечает:

– Да тот самый, к которому ты меня в гости посылал!

Только после пятой чарки зашумело у младшего брата в голове – и он все брату про волшебную мельницу рассказал. И задумал богатей эту мельницу во что бы то ни стало себе заполучить. Долго уламывал он брата, и под конец согласился тот продать ему мельницу в сенокос за триста далеров. «А до сенокоса я себе много добра успею намолоть», – решил он.

Вот настал сенокос, и богатей пришел к младшему брату за мельницей. Тот научил его, как с мельницей управляться, а как останавливать – этого брату не открыл. Принес богатей мельницу домой, а на другое утро говорит жене:

– Ты сходи на луг, пригляди за косцами, чтобы они работать не ленились, а обед я нынче сам состряпаю.

Вот подошла пора обедать.

Поставил богач мельницу на стол и велел ей поскорее молоть каши, молочного киселя да сельди жареной.

И пошла мельница молоть. Богатей уж все миски, все котлы, все кашники, все чаны, все лохани наполнил, а мельница все мелет и мелет.

Потекли горячая каша и молочный кисель на пол, заполнили весь дом, вытекли за порог, весь двор затопили и по улице потекли. Чуть богатей не захлебнулся. Выбежал богатей из дому, а каша, кисель да сельдь его настигают.

Делать нечего, кинулся он в молочный кисель и поплыл.

Тем временем жена богатея ждала-ждала мужа, а потом и говорит косцам:

– Что-то долго нас хозяин обедать не зовет. Видно, ничего у него со стряпней не выходит. Придется мне домой идти, пособить ему. И вы тоже за мной ступайте. Дома пообедаем.

Вскинули они косы на плечи и зашагали. Только подошли к околице, как вдруг видят: течет, шумит, разливается кисельная река, по берегам каша булькает и пузырится, точно болото зыбкое, а сам хозяин в киселе барахтается и кричит:

– Ешьте, покуда пузо не лопнет! Только глядите, не потоните в своем обеде.

Добрался богатей вплавь до братниного двора, еле из киселя с кашей выбрался, вбежал в дом и кричит:

– Забирай ты, ради бога, свою мельницу! А то скоро кисель и каша всю округу затопят, и от сельди некуда деваться будет.

– Э, нет! – отвечает ему брат. – Ты мне сперва триста далеров отдавай, что за мельницу обещал.

Пришлось богатею выложить триста далеров. Тогда сел бедняк в лодку, приплыл к богатею, ручку у мельницы повернул и сказал:

 
Ручка, не вертись!
Мельница, остановись!
 

Мельница и остановилась.

Созвал бедняк людей со всей деревни, прибежали те – кто с ложкой, кто с плошкой – и быстро с кашей, киселем да жареной сельдью управились.

С той поры зажил младший брат припеваючи. Были у него теперь и деньги, и хозяйство богатое. Намолола ему мельница золота, и он выстроил себе новый дом под золотой крышей.

Усадьба его на берегу фьорда стояла, и золотую крышу далеко видать было. И ни один корабль, что через фьорд шел, мимо усадьбы не проплывал.

Все приставали к берегу, чтобы на диковинную мельницу полюбоваться, потому что молва про нее по всему свету пошла.

Вот приплыл как-то из дальних краев на своей шхуне один шкипер.

Поглядел он на волшебную мельницу и спрашивает хозяина:

– А соль она намолоть может?

– Может и соль намолоть, – отвечает хозяин.

Тут и подумал шкипер:

«Я уж много лет на своем корабле соль из чужих краев вожу. А будь у меня эта мельница, намолол бы я соли, и не пришлось бы мне по морям в бурю и непогоду ходить».

И стал он просить хозяина, чтобы тот продал ему волшебную мельницу.

Много денег он за нее сулил. Только хозяин ни за какие богатства не захотел ее отдать.

– Ну что ж, – говорит шкипер. – На нет и суда нет. Позволь мне тогда у тебя в доме переночевать, а то время позднее и деваться мне некуда. А завтра поутру я отправлюсь в обратный путь.

Согласился хозяин и уложил шкипера на ночь в своей горнице.

А тот еще с вечера заприметил, куда хозяин мельницу прячет. Дождался шкипер, когда все уснули, подкрался тихонько к сундуку, вытащил мельницу да и был таков. Приволок он украденную мельницу к себе на корабль и сказал:

 
Ручка, вертись!
Мельница, соль мели!
 

И пошла мельница молоть. Набил шкипер полные трюмы, а мельница все мелет и мелет. Выросла на палубе целая гора, созвал шкипер всю команду и велел соль лопатами в море кидать. Только ничего не помогло. Бросился шкипер к мельнице, стал ее крутить и вертеть во все стороны, а как остановить – не знает. Отяжелел корабль от соли и пошел ко дну.

Так и лежит где-то на дне морском корабль, а на нем волшебная мельница, что соль все мелет и мелет.

Оттого-то и вода в море стала соленая.