Текст книги "Боевой 41-й год. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Старец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 73 страниц)

   Немецкие минометы больше не стреляли. Василий послал связного бойца вывести стрелков из блиндажей. Сам пошел к минометчикам и артиллеристам. Петрову поручил обрабатывать передовую немецкую цепь, а Сидорову – вторую.

  Артиллеристы и минометчики открыли беглый огонь. Среди шедших врассыпную немцев каждую секунду вставал султан разрыва. Цепи залегли. Овес, которым колхозники засеяли поле, поднялся уже выше колена, и залегших немцев не стало видно.

  Представлю Петрова и Сидорова к награде, – решил Иванов.

  Однако, немцы и не подумали отступать. Демонстрируя отличную выучку, цепи начали продвигаться короткими перебежками повзводно. То один, то другой взвод вскакивал, пробегал метров двадцать, и опять бухался в овес. За время перебежки было совершенно невозможно прицелиться и выстрелить.

  Ну наглецы, – подумал младлей – прутся в наглую на подготовленную оборону без артподдержки! Что, они нас вообще не считают за серьезного противника, что ли?

   Иванов не мог знать, что командир 1 батальона 215 полка, составлявшего передовой отряд 122 пехотной дивизии 28 армейского корпуса 16 армии группы армий "Север" Вермахта, майор Штольпе получил приказ до 10-00 уничтожить опорный пункт, захватить мост через Йотию и обеспечить продвижение главных сил дивизии к мосту через Неман. Мост через Неман должен быть захвачен 215 полком к 14-00.

  Ничего этого младший лейтенант Иванов не знал. Не знал и того, что сопротивление пограничников капитана Кондратьева уже поломало немцам график, а майор Штольпе не привык опаздывать и горел желанием наверстать график, предусмотренный приказом.

  Видя, что огонь пушки и минометов вслепую по залегшему противнику малоэффективен, Василий приказал Сидорову и Петрову перейти на беспокоящий огонь, не давая немцам идти в рост. Пусть умаются, ползая в овсах.

  Полоса радиусом 200 метров вокруг внешнего кольца "колючки" составляла зону отчуждения опорного пункта, в которой колхозникам запретили сеять, но разрешили косить траву. Она и была добросовестно скошена. Сено местным крестьянам тоже было нужно. Внутрь заграждения из колючки колхозникам вход был запрещен, и траву косили сами бойцы. Сено шло на корм лошадям и на матрацы бойцам. Так что, за 200 метров до "колючки" немцам, хочешь – не хочешь, придется вылезать из овса, и бежать по чистому полю. Василий решил не жечь зря боезапас, а дождаться этого момента.

  В 11-40 немцы дошли до края овсяного поля и начали там накапливаться. Петров и Сидоров снова перешли на беглый огонь по краю овсяного поля, так что, сидеть там долго немцам было не с руки. Василий дал команду пулеметчикам и стрелкам открыть огонь, как только немцы выйдут из овса, а автоматчикам – стрелять только когда немцы подойдут к реке. Стрелять из автоматов на большей дистанции – только расходовать зря рожки. "Максим" приказал вытащить из дзота в окоп, чтобы он мог тоже смог поучаствовать в деле.

  В 11-46 – Иванов засек время – немцы густой цепью выскочили из овса и побежали в атаку, стреляя из автоматов и винтовок. С обоих флангов атакующей цепи из овса ударили пулеметы.

  Бойцы не подкачали. Дружно застучали "максим", три своих и четыре трофейных ручных пулемета, захлопали винтовки. Дистанция в 350 метров была для них убойной. Не пробежав и 50 метров, немцы залегли, но упорно продолжали ползти вперед. Позади ползущих оставались те, кто уже никуда не полз. Их было много. Но, остальные настырно лезли вперед. По брустверам хлестали очереди немецких пулеметов, заставляя бойцов пригибаться, мешая прицеливаться. Появились раненые и убитые. Присмотревшись, Василий насчитал примерно по 10 пулеметов на правом и левом фланге.

  – Этак они нам всю обедню испортят – подумал Иванов – и послал связного с приказом Сидорову сосредоточить огонь на правофланговых пулеметах, а Петрову – на левофланговых. Другого связного послал в дзот к Васильеву, чтобы расчет ДШК тоже занялся подавлением правофланговых пулеметов.

  Немцы уже приближались к внешнему кольцу "колючки".

   В дисциплине и выучке им не откажешь – сделал вывод Василий – под таким плотным огнем мои бойцы вряд ли смогли бы ползти вперед – самокритично подумал он.

   – Автоматчикам без команды огня не открывать – передал по цепи Иванов.

  Связной добежал. Между немецкими пулеметами встали султаны разрывов. На таком расстоянии артиллеристы и минометчики не промахивались.

   Решив, что немецким пулеметчикам осталось жить минуты, Иванов снова переключил внимание на пехоту. Самые шустрые немцы уже доползли до заграждения и резали проволоку. Все больше немцев проползали за заграждение. Лежать в чистом поле под плотным пулеметным и ружейным огнем было глупо. Сейчас они рванутся – решил Василий. И угадал.

  Повинуясь неслышной команде, немцы вскочили и рванулись вперед. На взгляд Василия, их оставалось еще человек 250. Немцы уже подбегали к реке. Передовые скатились с берега лога и, поднимая брызги, прыгали в реку.

  – Ну – ну, – подумал Василий. По кромке правого берега проходило внешнее кольцо заграждения, не видимое с поля. Перебежавшие через речку немцы уперлись в "колючку".

  – Автоматчики, огонь! – что есть силы заорал Иванов, и сам, прицелившись, нажал на спусковой крючок ППД. До "колючки" было около ста метров, убойная дистанция для автоматов. Окоп взорвался ураганным огнем. 30 своих и трофейных пистолет-пулеметов ударили по врагу. Немцам в речке даже залечь было некуда. Вода густо вскипела пулевыми фонтанчиками. Не взирая на пули, секущие бруствер, бойцы в азарте боя полосовали немцев из автоматов и пулеметов, на выбор били из винтовок.

  Наконец кто-то из командиров у немцев сообразил, что, еще немного, и весь батальон ляжет на берегу речушки. Повинуясь неслышной команде, немцы перебежками и ползком стали отступать. Василий поглядел на немецкие пулеметы. Продолжали стрелять два справа и три слева. И этим недолго жить осталось – сделал он вывод. Огонь его собственных бойцов между тем тоже ослабел. Ручные пулеметы достреливали последние диски и ленты. У автоматчиков тоже заканчивались снаряженные рожки. Без остановки молотил только "максим", да трещали винтовки.

  Через несколько минут стрельба прекратилась. Все немецкие пулеметы замолкли. Уцелевшие немцы уползли в овес. Василий отдал через связных приказ подсчитать потери и доложить. Весь скошенный участок поля был усеян телами убитых и раненых немцев. В наступившей тишине слышались крики и стоны раненых. Пока командиры отделений считали потери, Василий решил прикинуть потери немцев. На скошенном лугу и в реке он насчитал 164 тела. Можно было предположить, что в овсах артиллеристы и минометчики наколотили еще столько же. Плюс побитые расчеты пушек и минометов – примерно 80 человек. Итого – около четырехсот.

  Минометчики потерь не понесли, у Сидорова был один раненый. Стрелки потеряли 4 человека убитыми и 6 ранеными. Приняв доклады командиров, Иванов объявил всем благодарность. Несмотря на потери, у всех и так рот был до ушей. Такого начала войны никто не ожидал. Так воевать можно! Младлей пошел докладывать комбату.

  Выслушав доклад, комбат помолчал, а потом спросил:

  – А ты не привираешь, "Ерш-2"?

  – Все точно, "Окунь-2": 6 разбитых "острог" и "жерлицы" в бинокль видно на опушке, 160 "пескарей" лежат на лугу, их и без бинокля видно.

  – Ладно, – сказал комбат, – постарайся взять еще "красноперых" "пескарей", высылаю за "красноперыми" "лодку". Объяви всем благодарность. "Окуню-23" передай фамилии отличившихся, будем представлять к наградам. Отбой связи.

  Выйдя из дзота, младлей послал третье отделение с санитарами за реку подобрать трех раненых немцев. Чтобы какой-нибудь недобитый фашист не вздумал стрелять, приказал покидать мины по краю овса. Вставшие над полем разрывы еще раз показали немцам, кто в поле хозяин. Если кто стрельнет, то искрошат в хлам всех. Сбор пленных прошел без эксцессов. Подобрали двух легко раненых рядовых и одного целехонького унтер-офицера. Он гад, залег в речке за кочкой и думал притвориться мертвым, но, опустив в воду голову, долго без движения не пролежишь. Попутно собрали еще штук 15 автоматов и много магазинов с патронами.

  Санинструктор перевязал своих раненых, и подготовил их к отправке. Погибших бойцов отвезли в лес в хозчасть.

  Через 10 минут подъехал Колесников. Наших раненых и немцев погрузили в кузов. Замкомбата вместе с Ивановым прошли по окопам и поздравили бойцов с удачным боем. Передали обещание комбата представить отличившихся к наградам. Василий написал короткое донесение с фамилиями обеспечивших исход боя подавлением вражеской артиллерии и минометов Петрова и Сидорова и передал Колесникову.

  Младлей поинтересовался, что делать с остальными ранеными немцами, которых было еще много в поле. Капитан Колесников задумался. Однако, додумать мысль до конца не успел. Прибежавший связной срочно вызвал их на НП. В двух с половиной километрах к западу и к востоку из леса выдвинулись длинные колонны немецкой пехоты и в пешем порядке двинулись через поле. Рассмотрев колонны в бинокли, командиры определили, что тяжелого оружия немцы при себе не имели – только пулеметы и легкие минометы. Прикинув их численность, Колесников сказал:

  – Вот тебе и ответ насчет раненых немцев. С флангов тебя обходят два свежих батальона пехоты. Еще один, сильно потрепанный, сидит в лесу напротив тебя. Итого – перед тобой целый пехотный полк. Так что, своих раненых немцы подберут сами. Думаю, эти два батальона обойдут тебя, и пойдут на Юрбаркас, к мосту через Неман. А ты держись сколько сможешь, но особо не геройствуй. Если сильно прижмут, взрывай мост и отходи в лес. Обозников с лошадьми отправляй в тыл прямо сейчас. Дав эти последние ценные указания, капитан укатил в батальон. Василий глянул на часы – 13-07. День еще только начался.

  К сожалению, Колесников угадал намерения немцев только наполовину. Через полтора часа из штаба батальона передали, что противник атаковал опорный пункт у села Кидуляй, в четырех километрах севернее. Однако, другая часть немцев стала накапливаться в лесу в тылу гарнизона. Там, где раньше была хозчасть. Очевидно, немецкое командование не оставляла надежда захватить мост через Йотию, чтобы через него выйти по кратчайшему пути к мосту через Неман. Иванов приказал готовиться к отражению атаки пехоты с тыла.

  В 14-42 со стороны дальнего леса донесся звук орудийного выстрела. Затем с большим недолетом и отклонением вправо разорвался снаряд. Иванов и стоящие рядом с ним в окопе Сидоров с Петровым схватились за бинокли. Секунд через 15 послышался новый выстрел – большой перелет. Только пятый снаряд разорвался в кольце окопов.

  -Орудий не видно, резюмировал Василий. Что скажешь Иван, откуда они бьют? – обратился он к Сидорову.

  – Судя по силе разрывов и по интервалу времени между звуком выстрела и разрывом – это полковая трехдюймовка. Стреляет видимо, из леса.

  Шестой выстрел снова лег с отклонением вправо и с перелетом. Седьмой – с недолетом.

   – Это пристреливается другая пушка. Раз они пристреливаются так долго – значит, стреляют с закрытой позиции. Наводчики нас не видит, а поправки к стрельбе им дает корректировщик. Скорее всего, стреляют с опушки леса. По краю опушки растут кусты, за ними, наверное, и стоят орудия. А стреляют они между стволами деревьев, навесным огнем через кусты. Поэтому мы их и не видим, – сделал вывод младлей Сидоров.

  – Значит, они тащили пушки с дороги через лес на руках, ведь упряжка или тягач через лес не пройдут, – дополнил друга Петров.

  – Через лес полковую пушку и на руках далеко не укатишь – она 600 килограммов весит, – продолжил Сидоров.

  Ну, точно! – воскликнул Иванов. – Если они пушки от дороги катили через лес на руках, значит, пушки стоят не дальше 100 метров от дороги. А раз мы их не видим, значит они стоят в 30 – 40 метрах от края опушки.

  Пока командиры дискутировали, у немцев пристрелялась уже четвертая пушка. Начала пристрелку пятая.

  – Значит, у них две батареи – сделал очевидное умозаключение Сидоров.

  – Как пристреляется вторая батарея, начнется артподготовка.

  – Слушай боевой приказ! – напряженным голосом скомандовал Иванов,

  – Артиллерии подавить пушки противника справа от дороги, минометам – подавить пушки слева от дороги. Расположение пушек противника – от 30 до 40 метров от края леса и на 100 метров в обе стороны от дороги. Темп стрельбы – максимальный!

  Сидоров и Петров рванулись к своим расчетам. Счет времени шел на секунды.

  – Командирам отделений – рассредоточить личный состав по блиндажам. Блиндажи минометчиков и артиллеристов занять тоже! В окопе оставить по одному наблюдателю от отделения. Бегом, марш! – Скомандовал младший лейтенант Иванов сержантам, ожидавшим команды рядом в окопе.

  Сам Василий приник к биноклю, стараясь разглядеть эти чертовы пушки на опушке. Но увидел только разрывы своих мин и снарядов в глубине опушки. В отличие от немцев, Петров и Сидоров пристрелялись сразу. У немцев закончила пристрелку восьмая пушка. Наступила небольшая пауза. Затем с секундным интервалом донеслись два слитных батарейных залпа.

  От разрыва вздрогнула земля и заложило уши. По брустверу ударили осколки. Горизонт заволокло дымом и пылью. Через 5 секунд грохнул второй залп. Наши пушка и минометы, однако, не снижали темп стрельбы. Через пять секунд – третий залп. Немцы взялись за них всерьез.

  Надеюсь, что все стрелки уже попрятались в блиндажах, – подумал Василий. Рассудив, что было бы глупо погибнуть не за понюх табаку, он вместе со связным нырнул в дзот. Сержанту Васильеву приказал обрабатывать из ДШК опушку леса справа от дороги. От пыли и дыма из дзота уже ничего не было видно, но опушку расчет пулемета пристрелял давным-давно. Грохот ДШК показался слабым на фоне разрывов.

  За минуту Василий насчитал одиннадцать залпов. От близких разрывов дзот встряхивало. И, как следует, тряхнуло от прямого попадания в бетонную плиту перекрытия. Плита выдержала. От акустического удара все на время оглохли. Василий спустился вниз и потребовал связь с батальоном. Связи не было.

  – Видимо, разрывом сорвало антенну, предположил радист.

  – Как кончится артобстрел, сразу давай связь, – приказал Иванов и вылез наверх. Под грохот разрывов Василий вновь и вновь прокручивал в голове боевой приказ. При отсутствии связи со штабом батальона основанием для подрыва моста была атака превосходящих сил противника. Он не сомневался, что после такого мощного артобстрела атака последует. И именно превосходящими силами. Основанием для отхода в приказе назывались угроза окружения, массированный артобстрел и потери более 30% личного состава. Все эти основания уже имелись в наличии. Иванов сомневался, что после такого артобстрела у него останется хотя бы половина бойцов. Следовательно, можно взрывать мост и отходить! Только, как и куда? Сзади в лесу – немцы! Хочешь – не хочешь, надо держаться до темноты, и только потом прорываться!

  Артобстрел продолжался ровно 10 минут. Немцы выпустили не менее 100 снарядов на орудие. Внезапно наступила тишина. Отсчитав 10 секунд без разрывов, Иванов скомандовал:

  – Сержант Конюков и боец Дубков, за мной!

  Затем распахнул тяжелую дверь дзота и выбежал в ход сообщения. Командир опорного отделения и связной не отставали. Перед выходом в ближний кольцевой окоп ход был обрушен и до половины засыпан близким разрывом снаряда. С этой точки Василий огляделся. Висящая в воздухе пыль и гарь ограничивали видимость тридцатью метрами. Едва угадывался внешний кольцевой окоп. Вид местности разительно изменился. Кругом виднелись воронки. Все высаженные кусты выкосило осколками. Зеленой травы вообще не было. Выбросы грунта из воронок засыпали всю зелень. Времени на раздумья не было. Вот-вот должна была начаться атака.

  – Конюков! Бегом по внешнему окопу! Всех бойцов из блиндажей в тыл и на левый фланг! Встречаемся у блиндажа опорного отделения! Всех командиров отделений туда!

  – Дубков! Бегом к блиндажам артиллеристов и минометчиков! Всех бойцов на правый фланг и в тыл! Встречаемся там же! Приготовиться к отражению атаки с тыла и флангов! Марш!

  Василий надеялся, что на фронте и на правом фланге немцев прижмут пулеметы дзота. Поэтому, в первую очередь надо было прикрыть тыл и левый фланг.

  Сам Иванов побежал по ходу к позициям минометчиков. В двух местах ход был перекрыт воронками и почти полностью засыпан. Один минометный дворик, к счастью пустой, был накрыт воронкой, в другом он с радостью увидел работающий расчет миномета. Один боец лежал неподвижно. Убит, сразу понял Василий.

  – Прекратить огонь! – скомандовал Иванов и побежал дальше. В следующем дворике обнаружился второй работающий расчет вместе с Петровым. У одного из бойцов была перевязана рука, у другого – голова.

  – Костя, кончайте пальбу, тащите мины из блиндажа, сейчас немцы от леса полезут! – Чтобы Петров понял, пришлось орать ему прямо в ухо. Засыпанный землей и оглушенный Петров понял не сразу, но потом закивал и заорал в ответ:

  – Пришли двух бойцов, у меня один убитый и двое раненых!

  – Сделаю, – ответил Василий и рванул дальше.

  У капонира артиллеристов он остановился. Сердце сжалось. Капонира не было. Не было друга Сидорова. Прямое попадание. Самодельный капонир не выдержал. Снаряд пробил земляную насыпь и разорвался внутри бревенчатого перекрытия. Бревна разбило и вмяло внутрь капонира. Куски расщепленных и измочаленных бревен торчали во все стороны. Не уцелел никто. Лейтенант стянул каску и секунду постоял неподвижно. Затем огляделся. Довольно свежий ветер, дувший с запада начал относить гарь в сторону. На правом фланге он увидел внешний ряд колючей проволоки и в 100 метрах за ним густую цепь немцев. Бившие с закрытой позиции полковые пушки немцев давали довольно большой разброс, и в поле между внешним и внутренним кольцами "колючки" виднелись многочисленные воронки. Поэтому немцы и не смогли подойти ближе во время артобстрела. Одновременно с Василием немцев увидели из дзота, и "максим" залился длинной непрерывной очередью. Немцы залегли. Иванов побежал дальше к блиндажу опорного отделения, выходившему во внешний кольцевой окоп в левой тыловой части опорного пункта.

  Выскочив к блиндажу, он с облегчением увидел в сборе весь комсостав, кроме командира второго отделения Власенко.

  – Где Власенко? – сразу обратился он к Дементьеву.

  – Правый пулеметный блиндаж разбит. Прямое попадание в амбразуру. Власенко и четверо бойцов погибли.

  – Артиллеристы и Сидоров погибли тоже, – сообщил Василий. Затем продолжил:

  – Горевать будем потом! Сейчас немцы атакуют! На правом фланге их прижал "максим". На фронте ДШК и ручной пулемет из левого блиндажа пока справятся. Сейчас главное удержать тыл и левый фланг! Дубинин – тебе левый фланг, Дементьев – тебе тыл. Конюков, собери остатки отделения Власенко и прикрой правый фланг. Автоматчиков держите в резерве. Огонь из автоматов, только когда немцы подойдут к ближней "колючке". Если полезут через ближнюю "колючку" – тогда гранатами! Действуйте!

  Сам Василий пошел к минометчикам. По дороге конфисковал у Дубинина двух бойцов.

  – Вот тебе усиление, – сказал он Петрову,

  – Пусть хоть мины из блиндажа подносят. А Сидоров погиб со всем расчетом.

  – Я видел, – ответил Петров, – их накрыло в самом конце артподготовки. Но погибли они не зря! Под конец немцы давали в залпе только 6 снарядов, а не 8. Две пушки мы все-таки накрыли.

  – Ну, тогда вы вообще молодцы! И артиллеристы тоже!

  Завесу гари тем временем отнесло дальше, и стали видны две густые цепи немцев, подходящие со стороны леса к внешней "колючке". По ним уже молотили ручные пулеметы отделения Дементьева.

  – А вот и тебе цели! Главные силы немцев идут с тыла, давай, лупи по ним, хватит им гулять, как на параде.

  Затем Василий побежал на левый фланг к Дубинину. Пока добежал, открылась и цепь немцев на левом фланге. Бойцы Дубинина уже обрабатывали ее. "Дегтярь" и два трофейных "ручника" стрекотали, как швейные машинки. Немцы залегли и здесь. Но, тем не менее, они и не думали останавливаться.

  Залегшие с трех сторон немцы вели плотный огонь по позициям взвода, и продолжали упорно переползать вперед. Над головами густо свистели пули, звучно шлепая в брустверы. Василий видел как падали на дно окопа его бойцы.

  – Ну, гады, – подумал он, – своим перекрестным огнем вы больше своих положите, чем наших. Словно услышав его мысли, немецкая пехота на флангах прекратила продвижение вперед и начала окапываться перед внешним кольцом колючки.

  – Понятно, – сделал вывод Иванов, – с флангов будут держать нас под перекрестным огнем, а атаковать с тыла.

  И, правда, с тыла немцы уже проползали за внешнюю "колючку". На минное поле надежды уже не было. Часть мин, наверняка, сдетонировала при артобстреле, другие засыпало слоем выброшенной разрывами земли, и они уже не сработают.

  В довершение бед на позициях взвода встали столбы минных разрывов. Глянув на опушку леса, Василий увидел, что немцы, как и в прошлый раз, в открытую выставили минометы на опушке. Он насчитал 8 штук. С четырехсот метров немецкие минометы били убийственно точно.

  Иванов сразу понял замысел немецкого командира. Перекрестным огнем с флангов прижать его бойцов в окопах, чтобы не могли высунуться, и перебить в окопах минами. Затем смять остатки взвода одновременной атакой пехоты с трех сторон. В первый раз с начала боя лейтенант испугался. Испугался не за себя, а за исход боя. До сих пор, он не сомневался, что взвод снова отобьет немцев.

  "При угрозе захвата противником взорвать мост", – молнией вспыхнула в мозгу строка из приказа. Где пригнувшись, где на четвереньках, где ползком, Василий изо всех сил заспешил к дзоту. Густо свистевшие над брустверами пули и осколки не позволяли даже высунуться. По дороге завернул к минометчикам. В дворике первого миномета увидел Петрова, бесстрашно корректировавшего огонь расчета. Выглянув за бруствер, Василий увидел, что Петров правильно оценил обстановку, и сам перенес огонь на немецкие минометы. Два из восьми уже были разбиты. Решив не отвлекать Петрова, он поспешил дальше. Влетев в дзот, кубарем скатился в нижний отсек, достал из под стола радиста подрывную машинку и трижды резко крутанул рукоятку. Даже в дзоте взрывная волна больно ударила по ушам.

  – Связь есть? – вопрос радисту.

  – Есть!

  – Передай в батальон: после массированного артобстрела противник атаковал с тыла и флангов силами до батальона при поддержке минометов. Мост взорвали. Имеем большие потери. Да смотри, передавай кодом!

  Поднявшись на верх, огляделся. Расчет "максима" менял воду в закипевшем пулемете. Расчет ДШК бездействовал.

  – Что немцы? – Спросил у Васильева, командира расчета ДШК.

  -Вытаскивают раненых с поля в овес. Атаковать не пытаются. По санитарам не стреляем.

  – Правильно! У нас наверху большие потери. Забираю у тебя третьего номера. Ты остаешься в дзоте за старшего. Если потребуется, используй радиста как третьего номера, – отдав необходимые распоряжения, Иванов выскочил в окоп.

  Первым делом поглядел на мост. Тучу дыма и пыли уже отнесло ветром. На месте береговых опор и посредине насыпи виднелись глубоченные воронки. Саперы потрудились на славу. Глубоко закопанные, три заряда по десять килограммов тола разнесли мост вдребезги. В этот момент Василий обратил внимание, что стрельба значительно ослабела. Посмотрев на немцев, он увидел, что пехота отползает от "колючки", минометчики оттаскивают уцелевшие минометы в лес. Ответная стрельба взвода тоже затихла. Ну, это было как раз понятно. У пулеметчиков кончался запас снаряженных дисков и лент. Лейтенант понял, что немецкий комбат, потеряв возможность захватить мост целым, решил поберечь людей. Гарнизон огрызался слишком больно.

  Обессиленный, Василий опустился на дно окопа, и некоторое время сидел неподвижно. Затем приказал глядевшему на него с ожиданием третьему номеру ДШК, фамилию которого запамятовал:

  – Давай бегом по окопам, собери всех командиров к дзоту. Пусть доложат о потерях.

  Поглядел на часы. Было 15 часов 44 минуты. Казалось, с рассвета прошла уже вечность, а день едва перевалил за полдень.

  – Хорошо хоть часы не остановились от сотрясений, – подумал младший лейтенант.

  Начали собираться командиры отделений. Вместо Петрова пришел командир расчета старший сержант Онищенко.

  – Что с Петровым? – предчувствуя недоброе, спросил Иванов.

  – Погиб наш лейтенант. Вместе со всем расчетом. Прямое попадание мины в дворик. Немцы стреляли очень точно. Наверное, у них корректировщики сидели на деревьях, и видели наши позиции. Но и мы четыре миномета у них разбили!

  Сердце Василия сжалось. Вот и остался я один из трех друзей – младших лейтенантов, с горечью подумал он. Жалко Костю. Жалко Ивана.

  Командир гарнизона оглядел остальных. У замкомвзвода Конюкова левое предплечье забинтовано, рука висит на перевязи. У обычно щеголеватого сержанта гимнастерка и галифе порваны во многих местах, залеплены землей. Лицо бурое и закопченное, только голубые глаза блестят. Другие выглядят не лучше. У Власенко забинтована голова под каской.

  – Доложите о потерях. Начнем с Онищенко.

  – Быстрее доложить, кто в строю. Кроме меня – один легкораненый минометчик, и один присланный боец. Один минометчик тяжело ранен.

  – В первом отделении в строю четверо бойцов, из них двое легкораненых, двое тяжелых, остальные убиты, – доложил Конюков.

  – Во втором отделении в строю двое, один тяжелораненый, – сообщил принявший второе отделение Дементьев.

  – В третьем отделении в строю трое бойцов, из них двое легкораненых, трое тяжелых – доложил Власенко.

  – Итого в строю 15 штыков, включая легкораненых, плюс шестеро в дзоте и я сам. Всего, значит 21 штык. Санинструктор цел?

  – Здесь я, товарищ лейтенант, – отозвался младший сержант Воронин из-за спин командиров.

  – И я цел, – послышался голос завхоза Прохорова.

  – Ну, если завхоз цел, значит, не пропадем, – пошутил Василий.

  – Прохоров, пока передышка, раздай бойцам сухой паек и воду. Действуй.

  – Воронин, не сиди здесь. Всех тяжелораненых перенеси в блиндаж артиллеристов. Он целый. Я видел. И ближе других к дзоту. После тяжелораненых займись легкоранеными. Быстро.

  – Товарищи командиры! – официально обратился Иванов к оставшимся.

  – Мы выдержали уже второй тяжелый бой. Первую задачу командования мы выполнили. Мост врагу не отдали. Теперь мы можем отходить к своим. Но, сейчас отходить нельзя. В тылу за нами потрепанный батальон немцев. Немцы на нас сильно злые за потери и за мост. Если выйдем из окопов, нас сразу же обнаружат и перебьют в поле. Значит, надо продержаться до темноты, а потом, по тихому уходить. Так и приказывает нам командование.

  Думаю, немцы нас в покое не оставят. Им нужно восстанавливать мост. Скорее всего, они повторят артподготовку, затем снова атакуют. Для артподготовки им нужно подвезти снаряды к пушкам. Сколько у нас времени? Не знаю. Может час, может полтора. Сейчас, как бойцы поедят, готовимся к отражению атаки. Сектора обороны отделений те же. Собрать все оружие, почистить. Снарядить диски, ленты, магазины. У каждого стрелка должно быть по винтовке и по автомату, по десятку гранат. Потом, если будет время, восстановить стрелковые ячейки для каждого бойца.

   План обороны такой. На время артобстрела рассредоточиться по всем блиндажам. Я буду в дзоте. Из тяжелого оружия у нас остались ДШК, миномет и ПТР. Оставшиеся мины рассредоточить в два блиндажа. В левом пулеметном блиндаже "дегтярь" и ПТР. После артобстрела отражаем атаку. Огонь из автоматов открываем только когда немцы будут в 20 метрах от внутренней "колючки". Когда будут переползать под "колючкой", закидываем их гранатами. Гранат не жалеть! У нас их много. Если, несмотря ни на что, немцы подойдут совсем близко, и начнут забрасывать внешний окоп гранатами, сразу отходим во внутренний кольцевой окоп. В нем тоже подготовить стрелковые ячейки и в них запас гранат. Тут будем биться до последнего.

  – Онищенко, огонь из миномета по обстановке. Главные цели – минометы и пулеметы.

  – В дзоте главный – Васильев. Как начнется бой – дверь на засов. И держитесь. Несмотря ни на что. Помни, главное – не давать немцам восстанавливать мост.

  – Конюков, на тебе, по прежнему, правый фланг. Бронебойщику скажи, чтобы стрелял из левого блиндажа по пулеметам и грузовикам, если появятся. Если не появятся, пусть работает на "дегтяре".

  – Ну, с богом, парни. Если надо, умрем за Родину. Но, я очень надеюсь, продержимся дотемна. Сейчас 16-10. Осталось продержаться семь часов.

  Командиры разошлись по местам.

  На самом деле Василий понимал, что шансов мало. Если бы у немцев не было артиллерии, то против пехоты, возможно, и продержались бы. А так – еще одна артподготовка, и в строю почти не останется бойцов.

  – "Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает...", – всплыла сама собой в памяти строка из бессмертной песни.

  Нужно было доложиться комбату. Для доклада следовало определить потери противника. С опушки леса постреливали пулеметы. Лейтенант уже не обращал на них внимания. Выглянув через бруствер, он примерно подсчитал тела немцев напротив правого фланга. Многие из них были ранены, стонали, что-то кричали и пытались отползти к своим. Их не добивали. Получилось 53 тела. Затем он сменил позицию и подсчитал их на левом фланге и в тылу. Получилось 42 и 102. Всего 197. Плюс побитые минометчики на опушке.

  Василий направился к радисту и приказал соединить с батальоном. Доложил комбату потери, свои и противника. Комбат очень хвалил и пообещал представить весь личный состав гарнизона к наградам. Приказал держаться дотемна, ночью прорываться к батальону. Сообщил, что все опорные пункты второй линии пока держатся. До Юрбаркаса противник еще не добрался. Отбой связи.

  Бойцы в дзоте обедали. Пожевав вместе с ними тушенки с хлебом и запив холодной водой, Василий решил обойти позиции. Весь личный состав был при деле. Бойцы снаряжали магазины, углубляли ячейки. Порадовало, что никто не паниковал и не предавался отчаянию. В настроениях преобладали злость и сосредоточенность. Трудно пришлось только в блиндаже с тяжелоранеными. Лейтенант твердо пообещал бойцам, что ночью, когда пойдут на прорыв, вынесут всех. Иванов был уверен, что до ночи вряд ли доживет, потому дал обещание без всяких угрызений совести. Раненых надо было подбодрить. Кроме того, он очень надеялся, что немцы не будут добивать раненых. Они сами ведь не добивали раненых немцев перед "колючкой".