Текст книги "Боевой 41-й год. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Старец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 73 страниц)

   Март месяц полностью должен быть посвящен боевой учебе, с тем, чтобы в последних числах марта во всех подразделениях провести полевые учения с боевыми стрельбами.

  Весь апрель подразделения должны были строить оборонительные сооружения. С 26 по 30 апреля штабы дивизий обязывались принять по актам законченные строительством опорные пункты.

  В конце марта поступил приказ Главкома о передаче в оперативное подчинение армии 14-ой смешанной авиадивизии в составе двух штурмовых и одного истребительного авиаполка. Г. К. Жуков выполнил свое обещание. Совместно с авиаторами мы решили оборудовать базовые аэродромы полков за второй армейской линией: истребительный полк – вблизи местечка Коссово, штурмовые полки около Ружан и Порозово. Помимо базовых аэродромов, для каждого полка запланировали подготовить по три полевых аэродрома, расположенных между границей и второй армейской линией.

   6.7. Полковник Катуков М. Е.

  28-я танковая дивизия полковника Катукова дислоцировалась в окрестностях городка Чуднов, юго-западнее Житомира, куда она была спешно переброшена весной 1940 года. Личным составом дивизия была укомплектована почти полностью, а вот с бронетехникой и транспортом дело обстояло куда хуже. В наличии было около сотни танков БТ, из них почти половина – старенькие БТ-2 и БТ-5. Автотранспорта имелось чуть больше трети от штата. Средних танков, не говоря уже о тяжелых, в дивизии не было вовсе. Впрочем, новыми штатами, на которые дивизия вяло переходила с мая месяца, средние и тяжелые танки и не предусматривались. "Вяло", потому, что новой техники положенной по новым штатам, не было вовсе. Переформирование без новой техники, вообще говоря, было делом малоосмысленным. Тем не менее, новые уставы и наставления старательно изучались во всех подразделениях.

  В августе Катуков провел полковые учения по новым уставам. Пришлось некоторые танки условно назвать самоходными артустановками, а некоторые – зенитными самоходками. В роли бронетранспортеров выступали обычные полуторки. Несмотря на эти условности, учения оказались в целом полезными.

  Спокойная жизнь в дивизии закончилась, когда 21 августа Катукова вызвал командир корпуса К. К. Рокоссовский и ошеломил, сообщив, что дивизия Катукова назначена опытной базой по проверке новых уставов и новой техники. Дивизии надлежит в недельный срок сдать всю старую бронетехнику, автотранспорт, трактора и получить новое вооружение по штату. Через два месяца, 20 октября дивизия должна быть готова к проведению дивизионного учения в присутствии командования округа, а возможно и главнокомандующего Жукова.

  Вернувшись в дивизию, Катуков первым делом собрал весь комсостав, начиная с командиров батальонов, "поздравил" подчиненных с окончанием спокойной жизни и обрисовал им предстоящую работу. Комдив по отечески строго напутствовал подчиненных, пообещав самые жестокие кары тем, кто опозорится на дивизионных учениях.

  Вся следующая неделя прошла в бешеной запарке. На ближайшую железнодорожную станцию Ольшанка один за другим приходили эшелоны. Полки спускали с платформ новую технику и загоняли на них свою потрепанную. Как и обещал Рокоссовский, к 27 августа дивизия получила полный комплект бронетехники, транспорта и вооружения. Комкор пополнил дивизию личным составом до 100% штата за счет других дивизий корпуса.

  28 августа, после беглого знакомства с новой техникой, Катуков провел совещание комсостава дивизии, на котором довел до подчиненных свой приказ по освоению техники и боевой учебе. В сентябре подразделениям поручалось освоить технику и отработать взаимодействие на уровне от взвода до батальона включительно и завершить месяц батальонными учениями. До 15 октября полки должны были отработать взаимодействие батальонов в различных вариантах боевых действий: наступление, встречный бой, оборона.

  На вторую половину октября комдив наметил проведение дивизионных учений по темам: прорыв укрепленной обороны стрелковой дивизии и встречный бой с танковой дивизией. Катуков особо предупредил командиров, что тему дивизионных учений Жуков назначит, только когда сам приедет в корпус, поэтому надо быть готовыми ко всему.

  Вечером, после дивизионного совещания комсостава, Катуков пригласил к себе на квартиру на товарищеский ужин своих заместителей и командиров полков. Поскольку без водки ужин состояться не мог, пришлось пригласить и особиста, чтобы не "заложил". Ужин удался на славу. В самом начале Михаил Ефимович еще раз объяснил товарищам, что от успеха учений зависит дальнейшая карьера всех присутствующих. Главнокомандующий известен своей крутостью, быстротой и решительностью в действиях и наказаниях виновных.

  Несмотря на предупреждение комдива и усталость от напряженной недели, товарищи были в эйфории. Первые тосты, как обычно, были за товарища Сталина, за партию, за РККА. После третьей, расчувствовавшийся комполка майор Крамаренко, заявил, что с такой техникой, с таким вооружением, им теперь ни Жуков, ни Гитлер со всем своим Вермахтом, не страшны. Катуков, честно говоря, и сам был воодушевлен. Весь вечер танкисты горячо дискутировали, как лучше использовать новые возможности своего оружия в атаке, в обороне, как строить взаимодействии танков с САУ, с бронетранспортерами, с мотострелками. Да и было от чего воспарить танкистской душе.

  В самом деле, полученные модернизированные танки БТ-7Э, были практически неуязвимы с лобовой проекции для противотанковых пушек калибра 37-мм и для полковых трехдюймовок. А более мощных артсистем в немецкой стрелковой дивизии были считанные единицы. Пущенный в лоб танку снаряд попадал либо в наклонные бронеплиты толщиной 30 мм, либо в вертикальную композитную броню, эквивалентную 45 мм гомогенной броне. Даже в упор, 37-мм снаряд не мог пробить лобовую броню. В бортовую 15-миллиметровую броню корпуса и башни снаряд, выпущенный с лобовых ракурсов, может попасть только под очень острым углом, и также уйдет в рикошет. Единственное, что мог бы сделать танку расчет противотанковой пушки – это разбить гусеницу или каток. Но и в этом случае, работая уцелевшей гусеницей, экипаж имел возможность развернуть танк лбом к противнику, и вступить с ним в артиллерийскую дуэль. Так что шансы победить врага и при этом остаться в живых у танкистов резко возрастали.

   В особый восторг танкисты пришли от САУ, сделанных на базе танка БТ. Их лобовая броня также держала 37-мм снаряд с любой дистанции, а мощная трехдюймовая пушка с длиной ствола 30 калибров могла с легкостью уничтожать противотанковые пушки, даже закопанные в землю. Это был не тот "окурок" под названием КТ-2, который устанавливался на средних танках Т-28, это была полноценная пушка с баллистикой дивизионного орудия. По новому уставу, каждый взвод из пяти танков в атаке поддерживала одна самоходка. Имея отличные приборы наблюдения и прицеливания, экипаж самоходки мог засечь и уничтожить противотанковые пушки, как только они обнаружат себя, открыв огонь.

  Очень понравились товарищам Катукова и зенитные самоходки, также сделанные на базе танка БТ. Отныне, даже на поле боя танкисты не были беззащитны перед атаками самолетов. Во всяком случае, скорострельная пушка самоходки могла напугать вражеских летчиков и сбить их с боевого курса, а попасть бомбой в танк и в идеальных условиях не просто.

   Хвалили бронетранспортеры, сделанные на базе бронеавтомобилей БА-10, вооруженные либо крупнокалиберным пулеметом, либо автоматически гранатометом. Зенитный пулемет ДШК усиливал противовоздушную оборону танковой роты, а гранатомет мог запросто закидать гранатами расчет противотанковой пушки на дистанции до 1 километра.

  Провозгласили тост за специалистов ГАБТУ, рискнувших переоборудовать старые танки в тягачи со специальными прицепами для перевозки горючего и боеприпасов. Теперь танковые полки совершенно не зависели от дорог и могли обеспечить свое боепитание на любой местности и при любой погоде.

  Мало того, тягачи были вооружены зенитными пулеметами, и сами обеспечивали ПВО тыловых служб дивизии. К сожалению, не все тягачи имели пулеметы ДШК. Видимо, из-за их нехватки, большая часть тягачей была вооружены зенитными "максимами", демонтированными из счетверенных зенитных установок, заменяемых на ДШК. Но, и это было неплохо. На малых тягачах, переделанных из танков Т-37 и Т-38, стояли зенитные пулеметы ДТ. Плотность зенитного огня, которую дивизия могла выдать на марше, была просто фантастической. Танкисты даже пожалели тех фашистских летчиков, которые рискнут штурмовать колонну дивизии на марше. ЗСУ, пулеметы на тягачах и грузовиках мотострелков должны были дать настоящую стену зенитного огня.

   ГАБТУ догадалось ввести в танковые батальоны по две роты мотострелков, которых можно было везти десантом на броне. Теперь, прорываясь через окопы противника, танкисты могут не опасаться пехотинцев с гранатами – ими займутся десантники.

   Начштаба Куприянов во всеуслышание удивлялся, как ГАБТУ умудрилось в несколько раз усилить артиллерию, зенитные и противотанковые средства дивизии и при этом сохранить на прежнем уровне общую численность личного состава. Зампотех Дынер с рюмкой в руке возглашал: "А вы заметили, что в дивизии всего два типа танковых шасси? Всего один тип тягача! В два раза больше ремонтных спецмашин и в четыре раза больший комплект запчастей! Даже специальные эвакуационные тягачи предусмотрены! За светлые головы тех, кто все это придумал!"

  Вообще, за конструкторов выпили не раз. С танков БТ-7 они сняли механизм колесного хода – пресловутую никому не нужную "гитару", что и позволило забронировать лоб танка без большого увеличения веса. Все командирские танки оснастили радиостанциями, а линейные – радиоприемниками. Даже специальные поручни к танкам приварили, чтобы десантники могли за них держаться.

   Подводя итог душевно прошедшему ужину, Михаил Ефимович сказал: "Партия дала нам технику, о которой можно было только мечтать. Так давайте же не ударим лицом в грязь! Завтра с 8-00 – все за работу, и что бы у вас самих и у ваших подчиненных дым из ушей валил, но что бы мой сегодняшний приказ был выполнен полностью и в срок!".

   7.0. 1941 год.

   7.1. ГВС. Январь 41 г.

  В январе 1941 года прошла серия заседаний Главного военного совета, посвященных применению новой боевой техники, поступающей в войска, а также по штатному составу соединений. 5 января на первом заседании рассматривались вопросы применения самолетов новых типов. Было принято принципиальное решение перевооружать на новые типы самолетов только авиаполки, дислоцированные во внутренних округах, а также в Закавказском и Среднеазиатском военных округах, с тем, чтобы не подставить под удар части, не освоившие новую технику. Лишь после полного освоения летчиками пилотирования и боевого применения новых самолетов, полки должны были выдвигаться к границе, заменяя, методом "рокировки", полки со старой техникой.

  Заслушав отчеты ГУ ВВС о проведенных войсковых испытаниях самолетов – истребителей МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, бомбардировщиков Ар-2, Пе-2, Су-2, ЯК-2 и штурмовиков ИЛ-2, ГВС постановил:

  1) Самолеты МиГ-3, как имеющие наилучшие летные характеристики на больших высотах, использовать в частях ПВО.

  2) Истребители ЛаГГ-3 и Як-1 использовать во фронтовой истребительной авиации.

  3) Самолеты Пе-2, Ар-2 использовать во фронтовой бомбардировочной авиации. Учитывая, что пикирующий бомбардировщик Ар-2 является глубокой модернизацией самолета СБ, разрешить перевооружение частей этим самолетом непосредственно в западных округах.

  4) Самолеты Як-2, Су-2 использовать как легкие бомбардировщики и разведчики.

  5) Самолеты Ил-2 выпускать в равных количествах в двух– и одноместном вариантах. Использовать их в штурмовых авиаполках совместно с истребителями И-16 тип 24.

  6) Освободившиеся в частях при замене на новые типы самолеты И-15бис, И-16, СБ направлять на модернизацию и затем в резерв на консервацию.

  7) Дальнебомбардировочные части и военно-транспортные части в боевых действиях применять только в ночное время, для чего обучать экипажи ночным полетам в сложных метеоусловиях.

  8) В полках, первыми освоивших новые типы самолетов, провести отработку новых наставлений по боевому применению, и обеспечить строевые части наставлениями до 15 марта 1941 г.

  Заседание 7 января посвящалось вопросам использования новой бронетехники. Представители ГАБТУ доложили о результатах испытаний танка КВ с 85-мм пушкой, легкого танка Т-50, плавающего танка Т-40 с 23-мм пушкой, САУ-85 на базе танков Т-28 и Т-34.

  К глубокому сожалению, к танку КВ у военных, по прежнему, имелись большие претензии из-за недостаточной надежности ходовой части, в особенности коробки передач и фрикционов.

   После напряженных дискуссий, ГВС постановил:

  1) Ввиду низкой надежности ходовой части танк КВ на вооружение не принимать. КБ Кировского завода довести надежность ходовой части танка до необходимого уровня. Установить на танк мощную пушку калибра 95-107 мм*.

  2) Кировскому заводу завершить переоборудование 400 танков Т-28 в САУ-85 и освоить выпуск САУ на базе танка Т-34 с пушкой Ф-30 калибра 85 мм.

  3) Новые танковые дивизии на основе танка Т-34 комплектовать по штату самоходными артустановками на базе танка Т-28, затем на базе танка Т-34. В качестве ЗСУ использовать ЗСУ-БТ. В разведывательных подразделениях использовать танки Т-50 и Т-40.

  4) Дивизии на основе танка Т-34 формировать на тыловом оборонительном рубеже.

  5) КБ Сячинтова разработать ЗСУ на базе танка Т-50, вооруженную спаренной пушкой ПТБ-23.

  6) КБ Сячинтова разработать на базе танка Т-50 противотанковую САУ с пушкой ЗИС-2 калибра 57 мм.

  7) Наркомату среднего машиностроения разработать тягачи на базе танков Т-34, Т-40, Т-50 вооруженные зенитными пулеметами.

  9 января на ГВС рассматривались вопросы артиллерийских вооружений. Наркоматам вооружения и боеприпасов было поручено:

  1) Ликвидировать отставание в производстве систем залпового огня типа БМ-13 и реактивных снарядов М-13 для них. К 30 апреля 1941 г. выпустить 120 установок и выйти на месячное производство 60 установок с мая месяца. Реактивных снарядов М13 к 30 апреля произвести 60 000 штук и до конца года – 700 000 шт**.

  2) Кировскому заводу выпустить опытную серию танковых пушек Ф-39 калибра 95 мм и ЗИС-6 калибра 107 мм для танка КВ. Наркомату боеприпасов изготовить партию боеприпасов калибра 95-мм для войсковых испытаний танковой пушки.

  3) Ликвидировать отставание от плана производства полковых зенитных пушек ПТБ-23 и боеприпасов к ним не позднее 30 марта сего года.

  Примечание 1. Летом 1940 г. пушка Ф-39 калибра 95 мм конструкции Грабина успешно прошла заводские испытания на танке Т-28. Ничто не мешало запустить ее в производство для вооружения танка КВ.

  В марте 1941 г. КБ Грабина успешно провело заводские испытания танковой пушки Ф-42 калибра 107 мм на танке КВ. Большим достоинством пушки была возможность использования имевшихся в большом количестве снарядов от корпусной 107-мм пушки образца 1910/30 г. Однако, использование пушки требовало существенных изменений конструкции танка КВ, в частности, удлинения базы и увеличения мощности двигателя (см. (18) стр. 141-147).

  В текущей реальности танк КВ выпускался с пушкой калибра 76 мм, такой же, как на среднем танке Т-34. Поскольку в эксплуатации КВ был значительно сложнее, чем Т-34 (см. мемуары М.Е. Катукова "На острие главного удара", Москва, 2003 г., стр. 207), а по себестоимости превосходил Т-34 в 1,5 раза (см. (17) стр. 440), производство танка КВ было нерациональным. На тех же призводственных мощностях следовало выпускать в полтора раза больше танков Т-34, либо освоить выпуск КВ с более мощной пушкой.

  Примечание 2. Установка БМ-13, в дальнейшем прозванная солдатами "Катюшей", была принята на вооружение в ноябре 1939 года, однако, из-за незаинтересованности Главного артиллерийского управления РККА, возглавляемого пресловутым маршалом Куликом, первая батарея БМ-13 приняла участие в боевых действиях только в июле 1941г.

   7.2. Майор Гаврилов. Брест.

  В декабре капитан И. В. Гаврилов совершенно неожиданно получил звание майора и назначение на должность командира 44 полка 117 дивизии 66 стрелкового корпуса. И повышение в звании, и новое назначение были досрочными. Новоиспеченный комполка вполне понимал, что эти приятные события произошли не столько благодаря его заслугам, сколько тому, что он оказался в нужное время в нужном месте.

   2-ой стрелковый батальон, которым он командовал до декабря месяца, входил в 216 полк 42 сд 28 ск, и вместе со всем корпусом должен был передислоцироваться на 100 км от границы в сторону Минска. Бывший его батальон, вместе с приданными подразделениями батальона боевой поддержки, составлял гарнизон крепости города Бреста. За год, который провел батальон в крепости, Гаврилов успел облазить все укрепления до последнего каземата, изучил все подходы к крепости, выяснил ее сильные и слабые стороны. Батальон успел освоить все укрепления и оборудовал себе очень приличные позиции для устойчивой обороны. Во всяком случае, на учениях, которые провел в августе месяце лично командир корпуса генерал-лейтенант Серпилин, батальон уверенно отразил атаки превосходящих сил противника со всех направлений, и заслужил похвалу комкора.

  Видимо поэтому, когда корпус по приказу Главного командования развернули в армию, а в крепости вместо усиленного батальона решили разместить усиленный полк, Серпилин оставил Гаврилова командиром гарнизона крепости, теперь уже состоящего из полка с приданными подразделениями. Впрочем, Гаврилов не был исключением, многие знакомые ему командиры из 28 корпуса, перешли в новые корпуса, и все с повышением в должности.

   66 корпус, перебрасываемый с тылового рубежа на замену 28 корпусу, был резервным корпусом сокращенного состава. В его новом 440 полку, как вскоре узнал Гаврилов, было всего 300 человек личного состава. Практически – командирский состав штаба полка, часть командиров, начиная с взводных и сокращенные на две трети орудийные расчеты. Что весьма впечатлило Гаврилова, несмотря на малую численность, полк привез с собой полный штат вооружения и почти полный комплект боеприпасов. Впрочем, старый батальон Гаврилова был переведен в полном составе в новый полк. На разгрузке и складировании военного имущества пришлось изрядно попотеть всем, невзирая на чины и звания.

  В январе в корпус непрерывным потоком пошли пополнения. Полк Гаврилова укомплектовали одним из первых в корпусе – 14 января. Поскольку прибывающий рядовой состав был по большей части совершенно не обучен, в феврале, январе и марте во всех подразделениях начались интенсивные занятия. К счастью, порядка 20% пополнения составили бойцы 2-го и 3-его года службы, переброшенные из Среднеазиатского округа. Тех из них, кто хорошо владел русским языком, сразу же направили в полковую школу на месячные курсы командиров отделений, а остальных стали учить на пулеметчиков, минометчиков и артиллеристов.

   Всех своих "старых" кадров Гаврилов поднял на одну ступень. Другого выхода просто не было. Большинству призванных из запаса командиров требовалась переподготовка, а времени на нее катастрофически не хватало. К удовольствию Гаврилова, в полк прислали 26 младших лейтенантов из военных училищ, причем все они обучались по сокращенной полугодовой программе после прохождения срочной службы. Побеседовав с каждым, Гаврилов четверых из них поставил на роты, а остальных на взводы. Таким образом, проблему с комсоставом удалось хоть как-то решить. Всем командирам предстояло доучиваться по ходу службы.

  В начале марта штаб полка подготовил и согласовал со штабом дивизии и утвердил у комдива приказ по организации обороны крепости. Эту работу Гаврилов взял на себя, поскольку понимал, что у штаба дивизии много других задач, а время поджимало.

  Принципиально диспозиция ничем не отличалась от предыдущей. Только там, где раньше оборонялась рота, теперь вставал батальон. Крепость состояла из четырех обособленных частей: цитадели и трех укреплений – Тереспольского, Волынского и Кобринского. Цитадель и пограничное Тереспольское укрепление располагались на островах, образованных реками З.Буг, Мухавец и каналами. По периметру крепость окружали глубокие рвы и массивные земляные валы, внутри которых располагались многочисленные казематы с толстыми кирпичными стенами и перекрытиями. Жилые помещения, имевшие двухметровые кирпичные стены, размещались под шестиметровой толщей земли внутри валов на уровне грунта. Под ними располагался ярус подвалов, служивших складами снаряжения, боеприпасов и продовольствия. Проходы во внутренние помещения валов строители крепости устроили на их внутренней стороне, на наружные скаты валов выходили амбразуры орудийных и пулеметных казематов.

  Центральный остров, или цитадель, по периметру окружало двухэтажное кольцевое здание казарм, имеющее кирпичные стены двухметровой толщины и глубокие сводчатые подвалы. Внутри кольца крепостных валов располагались многочисленные кирпичные здания с глубокими и прочными подвалами. На территории Кобринского укрепления за северными и восточными воротами крепости, имелись два больших подковообразных укрепления, имевших ту же конструкцию, что и внешние валы.

   Несмотря на то, что крепость строилась еще в прошлом веке, подвальные казематы кольцевой казармы представляли собой весьма прочные сооружения, повредить которые могли только авиабомбы весом более 100 кг или снаряды калибром крупнее 200 мм. До жилых помещений под толщей земляных валов могли достать только авиабомбы калибром 500 кг и более. За прошедший год батальон привел в порядок амбразуры, расчистил территорию вокруг и внутри валов от деревьев и кустарников, чтобы освободить секторы обстрела из амбразур. По большому счету, в крепости могла бы обороняться полнокровная дивизия. Однако, и усиленный полк мог удерживать крепость достаточно долго.

  В конце марта, как только сошел снег, весь гарнизон приступил к инженерным работам. В каждом из трех укреплений крепости теперь дислоцировался один стрелковый батальон. В цитадели разместили батальон боевой поддержки, тыловые службы полка расквартировали в наиболее удаленном от границы Кобринском укреплении. Огневые средства стрелковых батальонов: по три противотанковых пушки, противотанковые ружья, станковые и ручные пулеметы устанавливались в прочных дзотах, построенных в теле внешнего вала крепости по чертежам, присланным из штаба корпуса. Из дзотов вывели подземные ходы в казематы. Так же разместили 6 противотанковых пушек батальона боевой поддержки.

  Для усиления противотанковой обороны крепости Серпилин передал Гаврилову противотанковый артполк в составе 9 дивизионных 76-мм орудий и 54 ПТО калибра 45-мм. Эти орудия Гаврилов разделил поровну между стрелковыми батальонами и также расположил в казематах и дзотах внешних валов. Противотанковая оборона полка усилилась более чем в шесть раз, ведь 9 дивизионных пушек были куда мощнее, чем 94 ПТР, которыми располагал полк.

  Позиции 12 минометов, имевшихся в каждом батальоне, разместили за внутренним скатом валов. Предполье и внешние скаты валов прикрыли колючей проволокой в три ряда, между которыми установили 8000 противопехотных и 4000 противотанковых мин. По гребню валов отрыли сплошную линию траншей со стрелковыми ячейками и ходами сообщения, ведущими к входам в казематы. При артобстреле или бомбежке личный состав мог уйти по ходам сообщения в казематы, не вылезая на поверхность.

   Огневые средства батальона боевой поддержки – 6 полковых пушек установили в здании кольцевых казарм на первом этаже, защитив наружные стены казарм земляными насыпям, во дворе цитадели разместили 10 полковых минометов калибра 107 мм. Помимо огневой поддержки стрелковых батальонов, важнейшей задачей батальона боевой поддержки было уничтожение противника, прорвавшегося на внутренние скаты крепостных валов. Разведывательная, саперная и огнеметная роты составили подвижный резерв командира полка.

  Полк получил мощные дивизионные и корпусные артиллерийские средства усиления. Хотя, по сути, правильнее было бы сказать, что стрелковый полк прикрывал дивизионную и корпусную артиллерию, размещенную в крепости. По замыслу командарма Серпилина, артиллерия из крепости контролировала все мосты и могла препятствовать наведению переправ через пограничную реку на 16 км в обе стороны от Бреста. В этом и заключался весь смысл обороны старой крепости.

  Из состава дивизионного полка боевой поддержки в крепость перевели гаубичный батальон в составе 24 гаубиц калибра 122 мм и 30 минометов калибра 120 мм, половину зенитного батальона в составе 6 зенитных 76-мм пушек, 6 зенитных автоматов калибра 37 мм и 6 пулеметов ДШК. Из корпусного артполка передали дивизион 107-мм пушек, всего 18 стволов. Приданная артиллерия имела в штате 16 пулеметов ДШК и 6 зениток ПТБ-23.

  Все собственные (4 зенитных автомата калибра 23 мм и 22 крупнокалиберных пулемета) и приданные зенитные средства полка равномерно распределялись по территории крепости. Под каждый пулемет и каждое орудие оборудовали заглубленный дворик с кирпичными стенками. Расчеты могли при артобстреле закатывать пулеметы и легкие пушки в ближайшие подвалы. 16 зенитных пушек и 44 пулемета обеспечивали весьма плотный огневой заслон над крепостью. О прицельном бомбометании под таким огневым шквалом немецким летчикам придется забыть. Хватило бы только боезапаса!

  Еще когда в крепости размещался только один батальон, ему придали 12 штук 122-мм гаубиц и 8 штук 76-мм дивизионных орудий. Причем, размещением приданной артиллерии занимался лично сам командир корпуса. Орудия, по замыслу Серпилина, должны были держать под обстрелом оба берега пограничной реки, все мосты и все удобные для переправы точки. В конце февраля командарм лично позвонил Гаврилову и приказал подобрать точки для размещения артиллерии, пообещав через 10 дней лично приехать и утвердить дислокацию орудий и минометов. Две трети орудийных стволов должны были смотреть на правый фланг и одна треть – на левый. Такое указание было вполне логичным, поскольку слева от Бреста преобладала лесисто-болотистая местность, а справа – открытая местность с густой дорожной сетью.

  Тяжелые минометы имели дальность стрельбы до 5,5 км и плотно накрывали огнем ближние подступы к крепости. Противника, прорвавшегося за внутренние валы крепости, они могли разнести в пыль. В самом деле, 10 собственных и 30 приданных тяжелых минометов на открытой местности могли за считанные минуты выкосить целый полк пехоты.

  Зону на удалении от 5,5 км до 12 км от крепости накрывали огнем дивизионные гаубицы, а на расстояниях от 12 до 16 км могли действовать корпусные пушки. Учитывая, что в зоне до 16 км от крепости находилось 3 железнодорожных и 7 автомобильных мостов, проходили 4 железных и 6 важнейших автомобильных дорог, артиллерийский огонь из крепости мог доставить немцам о-очень большие неприятности.

  Все мосты вблизи крепости были заминированы согласно наставлениям ГВИУ. К сожалению, пограничные мосты через Буг нельзя было, по понятным причинам, заминировать полностью, но уж свою восточную половину каждого моста заминировали на совесть.

  Задание командующего армией Гаврилов, конечно, выполнил. Когда Павел Федорович приехал в крепость, Гаврилов показал ему подобранные огневые позиции для каждой пушки и миномета. Тяжелые минометы Гаврилов предложил расположить во дворе цитадели, равномерно распределив по площади. Под каждый миномет подготовить заглубленный дворик с кирпичными стенками, благо кирпича от разрушенных немцами при штурме зданий было сколько угодно*. Гаубицы он предложил разместить в подвальных казематах кольцевых казарм, проделав под них амбразуры и усилив наружные стены здания земляными насыпями. Корпусные пушки установить в казематах двух подковообразных фортов, расположенных в Кобринском укреплении, где ранее размещались дивизионные пушки, приданные его старому батальону.

  Командующий одобрил предложения Гаврилова, но приказал помещения на первом этаже кольцевых казарм, расположенные над орудийными казематами, полностью заполнить грунтом. Для этой цели пообещал прислать строительный батальон и транспорт. Минометы распорядился ставить у восточной стены прочных зданий, и построить от каждого минометного дворика ход сообщения до ближайшего подвала, чтобы расчет мог увозить миномет при артобстреле и бомбежке.

  Для того, чтобы приспособить казематы фортов и кольцевых казарм для размещения пушек и гаубиц, командарм обещал выделить присланному строительному батальону 150 тонн цемента. Стройбат под руководством прикомандированного офицера из инженерного отдела штаарма должен был устроить в кирпичных казематах фортов и кольцевой казармы, намеченных для установки артиллерийских орудий, должным образом ориентированные амбразуры, и защитить их сверху глубокими бетонными арками. Поверх арок и перед ними нужно было досыпать грунт до уровня исходной поверхностью вала, чтобы сделать их малозаметными для стороннего наблюдателя.

  Серпилин пробыл в полку целый день. После осмотра позиций Гаврилов обратился с просьбой обеспечить полк сверхнормативным боекомплектом. Командующий спросил: "А сколько сможешь продержаться?"

  – "Пять дней точно, а может быть и семь" – ответил Гаврилов.

  – "Получишь боезапас на шесть дней интенсивного боя" – подвел итог командующий.

  – "Но учти, через пять дней твоей обороны, ближайшие части армии будут уже в 60-ти километрах от Бреста. Как будешь прорываться? Немцы тебя обложат плотнейшим кольцом, можешь не сомневаться. Они на тебя будут сильно злые! Обдумай все по поводу прорыва и приезжай ко мне в штаб армии, вместе подумаем. Я на тебя очень надеюсь, Иван Васильевич!" – пожав руку майору, командующий отбыл.

  Помимо всего прочего, Гаврилов получил еще 12000 противопехотных, 4000 противотанковых мин и 17 тонн колючей проволоки с указанием заминировать и опутать колючкой всю территорию на 500 м вокруг крепости.

  Примечание. 14-го сентября 1939 г. немецкие 10-я и 3-я танковые, а также, 20-я моторизованная дивизии атаковали оборонявшуюся в крепости Бреста группу польских войск общей численностью 4000 человек. После ожесточенного четырехдневного сражения немцы захватили крепость. Группа польских солдат под командованием капитана В. Радзишевского отступила из крепости в форт "Сикорский". 20-го сентября, в соответствии с договором Молотова – Риббентропа Брест был передан немцами Красной Армии. 22-го сентября отказавшиеся сдаться солдаты Радзишевского были атакованы подразделениями Красной Армии. Форт удалось захватить после ожесточенных боев только 26-го сентября. Вацлав Радзишевский был взят в плен и погиб в Катынских лагерях (см. (45) стр. 146 – 160).