Текст книги "Соперник Византии"

Автор книги: Виктор Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

8. Итиль – сердце Хазарии

Итиль – это не Константинополь. Итиль проигрывал в размерах, в количестве домов и иных сооружений и, естественно, в населении. Если в Царьграде все было поставлено основательно, фундаментально: каменный ипподром, храмы, особенно Святой Софии, дворцы императоров и вельмож, – то Итиль можно считать воздушным городом. Здесь только два каменных здания – синагога и мечеть, все остальные сооружения из дерева, дворец кагана сложен из красного кирпича. Богато и объемно построенные рахдонитами деревянные здания в обрамлении виноградников, сухое и живое дерево, даже деловая торговая часть города – Хозеран – и та вся в зелени. Город-остров, с двух сторон его заключили в объятья Волга и Ахтуба, неся свежесть и аромат чистой воды, смешанной с запахом цветущих фруктов. Город-сад. Город вдохновения!

Но нет там художников, скульпторов, нет поэтов, там царствует только одна область человеческих страстей и способностей – финансовая. Если Царьград поражает своим разнообразием жизни, то в Итиле самое важное, самое живое, самое посещаемое место – рынок, в том числе и невольничий. Товары здесь из разных стран мира: Византии, Сирии, Персии, Руси, Кавказа, далекой Бухары и даже из Китая. Купцы разные – греки, армяне, тюрки, хазары, арабы, славяне и, конечно, рахдониты [37]37
  Рахдониты – еврейские купцы.


[Закрыть] . Это самая зажиточная часть Итиля – ее цвет, ее соль, ее основа. Кроме продуктов сельского хозяйства, которое выращивает местное население хазаров, в этом обширном государстве от Каспийского до Черного моря ничего не добывают, ничего не производят. В Хазарии – торгуют. На рынке есть все: золото, серебро, драгоценные камни, в том числе северный янтарь, шелк, бархат, другая паволока, кожа, ковры, кони, коровы, бараны (свиней не было, их не ели ни мусульмане, ни иудеи). Но самый почетный и доходный рынок – невольничий. Рабов привозят много и из разных стран: кавказцы, сирийцы, персы, но более всех славян. Особенно в цене молодые женщины. Человеческий товар беспроигрышный, если здесь не купят, его везут далее в Таматарху или в Кафу, где покупают даже стариков и детей. Рынок – это все: и театр, и цирк; комедия и трагедия, коварство и любовь, счастье и горе, жизнь и смерть. Но на рынке всего два человека – продавец и покупатель, остальное все – товар.

Правоверный иудей должен ежедневно читать Хумаш. Каждый день недели определенный отрывок – это не просто обязанность верующего человека, а предписание поведения, чему следовать, с чем соизмерять свои поступки и решения. Тора – это не Библия христиан, история жизни одного народа, Тора – это указание, как жить еврею. Иосиф-бек, малик, царь, глаза и уши, сердце и разум божественного кагана Ха-зарии, считал себя правоверным иудеем, самым избранным среди избранного Богом народа, начинал свои рабочий день правителя с чтения определенного отрывка из Торы. Сегодня он читал книгу Бенидбар, главу Хукат-Балак.

«И увидел Балак, сын Ципора, все, что сделал Израиль с эмореями. И испугался Моав народа этого, ибо он многочислен, и опостылела Моаву жизнь из-за народа Израиля. И сказал Моав старейшинам мидьяна: теперь обгложет собрание это все, что вокруг нас, как поедает бык зелень полевую. А Балак, сын Ципора, в то время был царем Моава. И отправил он послов к Бильяму, сыну Беора, в Штор, который у реки, в стране сынов народа его, чтобы позвать его, сказав: «Вот, народ вышел из Египта, и вот, покрыл он лик земли и расположился напротив меня. А теперь, прошу, пойди и прокляни мне народ этот, ибо он сильнее меня; может быть, смогу я разбить его и изгоню его из страны; ведь я знаю, кого ты благословишь – тот благословен, а кого проклянешь – тот проклят». И пошли старейшины Моава и старейшины Мильяна с приспособлениями для колдовства в руках их, и пришли к Бильяму, и передали ему слова Балака. И сказал он им: «Переночуйте здесь эту ночь, и я вам дам ответ, как говорить мне будет Бог. И остались князья Моава [38]38
  Моав – степи у р. Иордана возле Иерихона.


[Закрыть] у Бильяма... Явился Всесильный к Бильяму и сказал: «Кто эти люди у тебя?» И сказал Бильям Всесильному: «Балак, сын Ципора, царь Моава, прислал сказать мне – вот народ, вышедший из Египта, покрыл лик земли, а теперь прокляни мне его! Может быть, смогу сразиться с ним и изгнать его». И сказал Всесильный Бильяму: «Не ходи с ними, не проклинай народа этого, ибо благословен он».

Прочитав этот отрывок, Иосиф подумал, что всегда этот текст действует на него вдохновляюще, потому что чувствует он Божью благодать, вселяет самоуверенность, толкает к последующему размышлению, а потом уже к окончательному решению. И всегда он его находит, причем последствия этого решения оказываются полезными и выгодными. Так произошло после выдворения еврейских общин из Византии. И тут же христианство почувствовало ответный удар. Иосиф разорил все христианские церкви на своей территории. За набеги на Хазарию Иосиф в союзе с аланами жестоко побил печенегов, а в союзе с тюрками и черными болгарами разгромил аланов, заставив их отречься от христианства, а в союзе с узами разбил черных болгар и разрушил христианские церкви в Итиле и Са-мандере. И не позволил Петроне строить христианский храм в Саркеле. А вот ныне складываются обстоятельства так, что необходимо снова наказать русов. Почитав до следующей главы, Пинхас, Иосиф отложил рукописный пергаментный список и задумался. Почесал и потер за ухом, как бы настраивая свой разум на глубокое проникновение в содержание, невидящими глазами глянул на человека, сидящего сбоку за небольшим инкрустированным бухарским столиком, с редкой, но длинной бородой с проседью и с такими же длинными пейсами, который уловил невидящий взгляд Иосифа, отложил перо, ожидая то ли вопроса, то ли просто слова. Но Иосиф перевернул пергамент до главы Матот и снова продолжил чтение:

«И вышли Моше [39]39
  Моше – еврейский пророк Моисей.


[Закрыть] , и Эльзар-Когон, и все вожди общества навстречу им из стана. Разгневался Моше на военачальников, начальников тысяч и начальников сотен, пришедших из воинского ополчения. И сказал им Моше: «Вы оставили в живых всех женщин? Ведь они соблазняли сынов Израиля, по совету Бильяма, изменить Богу ради Пеора, и возник мор в обществе Бога. А теперь убейте всех детей мужского пола, и всякую женщину, которую познал мужчина, убейте. Всех же детей женского пола, которых не познал мужчина, оставьте в живых для себя. А вы оставайтесь за станом семь дней, всякий убивший человека и всякий прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день, вы и пленники ваши. И все одежды, и все кожаные вещи, и все вещи, сделанные из козьей шерсти, и все деревянные сосуды очистите».

Прочитав этот небольшой отрывок из Торы, Иосиф, поджав толстые губы, так что крупный нос его опустился и стал похож на клюв, покачал головой, как бы размышляя о чем-то. Человек, сидящий слева от него, не пропустил ни эту мимику, ни жест головой и глянул на Иосифа вопрошающим взглядом. Иосиф тут же спросил у него:

– Равви, что нам писал из Константинополя Виссарион?

– Великий Иша [40]40
  Иша – тюрское название царя из дома Ашинов.


[Закрыть] , достопочтенный Бен Горион писал о появлении русской княгини Хельги в Византии. И вот уже второй месяц император Константин ее не принимает, хотя, по всем сведениям, находится в городе. Достопочтимый Бен Горион делает выводы, что визит княгини не является важным событием, поэтому и отношение к нему соответствующее. Константин Багрянородный сейчас занят Каппадокией, по всему видно, что греки переломят сопротивление арабов.

– А что он пишет о цели ее визита?

– Достопочтимый Бен Горион сообщает, что русы недовольны торговыми отношениями, вернее, как греки относятся к русским купцам, назначая свою цену на товары, потому купцы русов до встречи с императором не выбрасывают свой товар на рынок.

– И только поэтому княгиня тайно проделала такой путь? Не поверю! Здесь что-то не то... Отпиши Виссариону, что надо узнать подробнее о цели визита княгини и срочно сообщить нам, чего бы это ни стоило.

Иосиф снова сжал губы:

– Я, равви, до сих пор не могу простить себе, что не позволил Песаху взять Киев, сейчас не было бы у меня голово-ломки с этими русами.

– Великий Иша, вы помните заботы Моше. Всю жизнь он решал головоломки и только потому привел народ свой к свободе и благоденствию. Так что и ваш удел за весь народ решать головоломки.

– Да, да, равви. Но я порой и ошибаюсь. Ты, конечно, помнишь, как Моше поступил с моавитянами. Израильтяне уничтожили всех мужчин, и детей мужского пола, и женщин, что познали мужчин, оставив только всех детей женского пола, не познавших мужчин. Это, так сказать, суть повествования. А с точки зрения мидраша [41]41
  Мидраш – метод осмысления и толкования библейских заповедей.


[Закрыть] надо было глубже вникнуть в эту аггаду [42]42
  Аггада – теологические и фольклорные отрывки из Писания.


[Закрыть] и поступить с Киевом подобно Моше. А я, как последний караим [43]43
  Караимы – еврейская община, принимавшая писания Торы буквально, без обобщений и догадок.


[Закрыть] , не вник в сокровенный смысл писания, вернее, не догадался принять как наглядный поступок.

– Великий Иша, но Киев и теперь наш. Там расположен хазарский гарнизон, и стоит только нашим доблестным воинам подойти к Киеву, как распахнутся ворота. Это сделают воины или кто-нибудь из нашей общины.

– А у меня сейчас нет столько воинов, сколько было у Песаха. С ним тогда были, не считая нашей гвардии, печенеги, булгары и буртасы, около тридцати тысяч сабель. А сейчас у меня всего семь. Этого недостаточно для похода на Русь.

Иосиф действительно оказался в сложном положении, ибо помощи ни военной, ни экономической ждать было неоткуда. За последние пять лет Хазария потеряла многих бывших союзников, а главное – торговые пути из Китая и Франции, где произошла смена правительств, не симпатизирующих еврейским общинам. Прекратилась торговля с Багдадом по той же причине. Печенеги по наущению Византии отторглись от Хазарии и заключили союзные договоры с русами и греками. Остались сторонниками Хазарии лишь ясы (осетины и касоги, черкесы) в степях Северного Кавказа. А для того, чтобы нанять их, нужны большие деньги, около трехсот тысяч дирхемов, а где их взять, если торговля в упадке? Пожалуй, остаются только два источника – еврейская община в Испании и рахдониты.

– Так на чем мы вчера остановились, равви, в письме к Хаздаи-ибн-Шафруту, министру халифа Испании?

– Сейчас напомню.

Равви подошел к полке, перебрал несколько пергаментов, вытащил один из них и стал читать:

– «Я живу у входа в реку и не пускаю русов, прибывающих на кораблях, проникнуть к ним (мусульманам). Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними, врагами мусульман, упорную войну. Если бы я оставил (в покое), они бы уничтожили всю страну израильтян до Багдада».

Это были очень продуманные фразы, которые объясняли халифу Испании значение Хазарии в районе Каспия и должны были предшествовать просьбе царя Иосифа о помощи в деле борьбы мусульман с христианами. Тем более что он знал о помощи русов византийцам в морском сражении греков с арабо-испанскими пиратами за остров Крит.

В мягких сапожках с загнутыми носами, подарке эмира Хорезма, Иосиф проделал несколько бесшумных шагов, остановился и сказал через плечо:

– Продолжим, равви.

Пока личный секретарь, самый доверенный помощник из колена левитов, главный раввин и самый дорогой чиновник в государстве зачищал перо, Иосиф подумал, что прежде чем обратиться непосредственно к помощи, необходимо указать на божественное покровительство его деятельности.

– С того дня, как наши предки вступили под покров Шехины [44]44
  В Талмуде Шехина отожествляется с божеством.


[Закрыть] – стал диктовать Иосиф, – он подчинил всех наших врагов и ниспроверг все народы и племена, жившие вокруг нас, так что никто до настоящего дня не устоял перед нами. Однако... [45]45
  Письмо Иосифа в Испанию (960-962 гг.)


[Закрыть]

Колыхнулась занавеска, сделанная из янтаря и золотых пластин, и черный слуга, высокий, с выпуклыми мускулами, обнаженный по пояс, но с саблей, из карфагенских иудеев, еще в детстве купленный Иосифом, с глубоким поклоном объявил, что прибыл достопочтимый Иегуда и ждет приема.

– Потом продолжим, – сказал раввину Иосиф и жестом пригласил прибывшего.

Прибывший опустился на колени и глубоко склонил голову, чуть ли не до земли:

– Многие лета великому Иша в его божественном труде на благо народа нашего и процветания каганата. Я пришел, чтобы узреть ваш прекрасный лик и выслушать все ваши советы и наставления. Да будет с нами наш Бог.

– Встань Иегуда, присаживайся и расскажи, как у нас идут дела с караваном в Византию. Ты ведь только что прибыл из Таматарха [46]46
  Таматарха – Тьмутаракань (Керчь).


[Закрыть] ?

– Все идет так, как мы задумали. И по моим расчетам караван уже в Константинополе. Шимон, как посол каганата, должен встретиться с императором, вы же предварительно беседовали с ним, и он попытается решить вопрос о невольниках, которых в Херсонесе задерживает архонт.

– Я не верю в доброжелательность Константина Багрянородного, он умен и дальновиден, потом не падок на подарки, как Роман. Но попытаться надо. За рабов рахдониты получат большие деньги, но когда? А нам нужны деньги сейчас, и много денег. Я считаю, что русская княгиня не просто появилась в Константинополе и это не в первый раз. Хельга что-то задумала, а их надо опередить.

Иосиф продолжал бесшумно ходить по великолепному красному ковру с замысловатыми рисунками из крючков и надписей, привезенному из Персии.

– Мне необходимо, – продолжал Иосиф, – увеличить войска до тридцати тысяч всадников, и ты, как старейшина рахдонитов, обязан помочь мне собрать триста тысяч дирхемов. У меня в казне денег почти нет, ты же знаешь, как плохо сейчас с торговлей. И в списке пожертвователей первым должен быть ты.

Иосиф прохаживался за креслом, в котором сидел рах-донит, но по шевельнувшимся ушам того понял, какую рану нанес ему. Но другого выхода у него не было.

– Ты же знаешь, что я никогда не прибегал к кошельку рахдонитов в деле помощи государственной казне, а сейчас это необходимо. Правда, был однажды такой случай, но давно, еще при Аароне [47]47
  Аарон – правитель Хазарин.


[Закрыть] , когда рахдониты отказались помочь кагану. Тогда Аарон обратился в бетдин [48]48
  Бетдин – судебное место.


[Закрыть]  и повесил трех человек. Хазария успешно отразила нашествие угров, и все обошлось. Вот и я хочу, чтобы ты напомнил купцам, что Иосиф готов повторить пример Аарона, потому что считает, что петля гораздо приятнее, чем кол русов.

Снова колыхнулась занавеска, и снова появился негр, который объявил, что прибыл брат Иосифа Авраам. Иосиф видел со стороны, как ходят желваки по лицу и прыгают уши у старейшины рахдонитов.

– Больше мне нечего добавить, – закончил разговор Иосиф и рукой показал, чтобы пригласили брата. – До встречи, Иегуда.

Вошел человек с перевязанным плечом и рукой, висящей на широкой ленте. Он встал на колени, но кланяться не стал, потому что Иосиф коснулся его плеча.

– Мир с тобою, брат! – промолвил он.

– Здравствуй, Авраам, поднимись. Я знаю, что ты был тяжело ранен. И говорят, что стрелу в тебя пустил молодой русский князь. Я не вижу у тебя в руке княжеской стрелы. Ведь, подстрелив тебя, он прежде всего нанес оскорбление Хазарии.

– Этот щенок еще мне заплатит. Я приговорил его к смерти, – возмущенно и горделиво заговорил Авраам. Он был лет на десять моложе брата, но гонора у него хватило бы на всех военачальников Хазарии, – и если «черная стрела» разыщет его, то ему не миновать моей мести.

Иосиф неприятно сморщил лицо так, что его нос опять чуть ли не достал до нижней мягкой губы.

– Я знаю, что он уже по всем их законам заплатил тебе. Сколько дирхемов было в мешочке? – спросил Иосиф. Этот вопрос осадил вспыльчивость брата. Он как бы осекся, не зная, что ответить. Но нашелся.

– Иосиф, зачем тебе считать деньги в моем кармане? Ты лучше скажи, почему мать жалуется на твое невнимание к ней?

– Брат, ты уже взрослый человек и должен знать, что женщины – они женщины и всегда недовольны нами. Недавно я послал ей подвески из изумрудов, купленные у франков. Видимо не утодил. Так где же стрела князя?

Некоторое время Авраам молчал, а за спиной неслышно прохаживался Иосиф, обдумывая, как наставить младшего брата на более осмысленную и тонкую политику на Руси.

– Видишь ли, Иосиф, – начал Авраам, – никто не мог предположить, что один из воинов гарнизона может оказаться музером [49]49
  Музер – предатель.


[Закрыть] , – он тяжело вздохнул и развел руками. – Он не только унес с собой стрелу, которую извлекли из моего плеча, но и увел гоя [50]50
  Гой или акум – недочеловек, идолопоклонник, даже христианин.


[Закрыть] , которого я наказывал за непослушание. Этот гой так орал, так оскорблял меня, что, видимо, привлек внимание князя.

– А ты не подумал, что сделает барс, на глазах которого терзают его дитя? Ты получил достойный ответ, но более того, ты совершил преступление перед своим отечеством. Ты начал войну, которая в данный момент нам не выгодна. Ты неплохой военачальник, но плохой иудей, потому что не знаешь суть рассеянного и униженного акумами еврейства. Во всех странах, где проживают евреи, они внешне не должны противостоять акумам, но скрытно, тайно должны сделать все, чтобы стереть их с лица земли. Твое назначение в Киеве было не хлыст, не пытки, вызывающие их сопротивление, а нежная дружба, подкуп продажных, увлеченных роскошью акумов, которые стали бы зависимы от тебя. А что ты сейчас натворил? Теперь любой акум скажет, что хазарин враг, насильник, убийца. Так это ли нам надо?

Иосиф прошел и сел напротив Авраама в высокое, отделанное серебром и золотом, с белыми подлокотниками из слоновой кости кресло, более похожее на трон.

– Уже проходят времена, – продолжал объяснять брату Иосиф, – когда мы только силой оружия подчиняли акумов, и они боялись нас. Сейчас, когда наш народ рассеян по всему миру, у нас нет таких сил. Но у нас есть другое, мы просто покупаем их как товар и заставляем делать то, что нам нужно. Мы народ, избранный Богом, может, потому он рассеял нас по разным странам, чтобы в конце концов подчинить их всех. Миром должен управлять иудей, царь иудейский. Но чтобы подготовить его пришествие как мессии, мы должны превратить всех акумов в наших должников, но не столько саблей, а умом, хитростью, подкупом – это совсем другая война. Именно такую войну сейчас выиграли иудеи в Испании, став хозяевами страны. Это Абу-Исаак ибн Шапрут или ныне Хаздаи ибн Шафрут, министры при дворе халифа Абдул Рахмана III, – Иосиф говорил так уверенно и вдохновенно, что, казалось, никто иной, а именно такой, как он, царь иудейский должен владеть не только Хазарией, но и всем миром, в котором есть только одни достойные люди – это евреи.

– Благодаря их упорному труду, – продолжал он, – торговле, ростовщичеству, сделкам, находчивости (обману) эта община в Испании сейчас утопает в богатстве и роскоши, а члены ее имеют огромные поместья и дворцы. И это без оружия, без армий, а благодаря только мудрецам, которые управляют жизнью и деятельностью иудея, – Иосиф откинулся к спинке кресла и на какое-то время закрыл глаза. Но уже вскоре как бы вернулся от поученья братца к непосредственному предмету разговора:

– Сейчас ты дома, лечишься. И я хочу, чтобы ты скорее вылечился... А кто будет лечить рану, которую ты оставил в Киеве? Кто вернет прежнее расположение акумов к нам? Я даю тебе еще тридцать дней, и ты снова вернешься в Киев. В это время у них закончится полюдье, и возьмешь дань, которую они тебе дадут. Но все время ты будешь налаживать испорченные отношения с князьями, воеводами, боярами. Особо постарайся быть любезен с княгиней Хельгой. Твое ранение – это случайное недоразумение, о котором ты не хочешь даже вспоминать. Так объяснять будешь им и перетягивать на свою сторону любым способом, особенно варягов, у которых, кроме жажды к золоту, ничего нет. И последнее, – Иосиф обратился к секретарю, – равви, у нас есть рисунок Киева с его оборонительными сооружениями?

– Подробного плана нет, только небольшие зарисовки, которые больше двадцати лет назад сделал достопочтимый Песах. Но их надо искать...

– Разыщи, я посмотрю завтра, – он снова заходил по комнате легко и мягко, как настороженная рысь.

– Так вот, Авраам, ты возьмешь дань, сделаешь подробный рисунок города, укажешь нахождение их дружины, расположение нашего гарнизона и общины, оборонительные сооружения, удобные подходы и выходы из города и отправишь мне, но сам останешься в Киеве. Ты должен наконец понять, что твое представление силы в чужом доме и последующий визит княгини в Византию – это начало войны. И империя будет на стороне Руси. Иди, брат, думай. Желаю скорее выздороветь!

– Великий Иша, – вдруг воскликнул раввин, который отложил свое перо и с непониманием в глазах смотрел на своего хозяина, – неужели вы думаете, что война уже началась?

– Не только думаю, равви, но уже знаю. Завтра ты призовешь ко мне всех послов к славянам, которые противостоят Киеву: к северянам, тиверцам, уличам. А сейчас я устал. Мне пора отдохнуть.

И уже ни на кого не глядя, Иосиф открыл своим ключом почти незаметную дверь и скрылся за ней. Авраам все еще сидел, никак не в состоянии переварить наказ брата. По лицу было заметно, что разговор с братом нарушил все его надежды и желания, но Иосиф был не только брат, а великий Иша, решения которого невозможно оспорить. Потому Авраам поднялся и, даже не попрощавшись с раввином, вышел. И все же, как мелкая искорка в пожаре души, мелькнула надежда на влияние матери. Выйдя из дворца, он прямо направился к ней в дом.