Текст книги "Соперник Византии"

Автор книги: Виктор Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

6. Византион. Константинополь. Царьград

В покоях императора Византии находились два самых приближенных человека: паракимомен Василий и мандатор Акапий.

– Как мне называть королеву русов? – спросил император Константин Багрянородный, читая донесения греческих лазутчиков о княгине Ольге.

– У них принято называть женщин именем отца. Отца звали Хельгом, то есть Олегом, следовательно, Хельгой или Ольгой. На Руси ее зовут Ольгой, – ответил мандатор Акапий.

– Королева русов христианка, – добавил паракимомен Василий, – она приняла христианство в нашем божеском храме Софии, ее крестным отцом был император Роман, и святая церковь нарекла ее христианским именем Елена.

Не отрывая взгляда от свитка, Константин Багрянородный продолжал спрашивать:

– Как ты думаешь, Василий, если я буду называть ее Элгой, она не обидится?

– Думаю, что нет. В нашем языке что Ольга, что Элга звучат одинаково.

Но мысленно паракимомен отметил скрытое намерение императора не называть ее христианским именем, давая понять, что она как бы не совсем полноценная христианка, ибо страна ее языческая. И сразу понял, что уже сейчас император готовит один из вопросов, которые они будут обсуждать, – о христианизации Руси.

– А сколько дней гостит Элга в нашем божественном городе? – снова спросил император.

– Двадцать три дня, – ответил мандатор [21]21
  Мандатор – чиновник для особых поручений, член тайной полиции.


[Закрыть] , – и поселили ее вместе со свитой в монастыре Святого Мамонта, там, где всегда проживают купцы из Руси.

– Она любопытна? Ей уже показали ваш Византион, город Константина – Новый Рим?

– Да, она очень любопытна, ежедневно что-нибудь осматривает, кроме дворца и ипподрома.

– Ну, это уж моя забота, – ответил император, чуть склонив голову и искоса глядя на паракимонена [22]22
  Паракимомен – постельничий, высшая придворная должность.


[Закрыть] Василия, – ей уже сообщили, что я вернулся?

Все хорошо знали, что император никуда не отлучался, все время он проводил за письменным столом, сочиняя свою книгу «Об управлении государством».

– Да, конечно. Но она не поверила. Ведь ваш дромон все это время простоял у причала, – ответил мандатор Акапий.

Император Константин Багрянородный улыбнулся:

– Надо было объяснить королеве Элге, что это маленькая хитрость. Плебс должен знать, что император в городе и покидает его только в чрезвычайных обстоятельствах.

– Так ей и объяснили, мой император, – ответил мандатор.

– Хорошо. Не слишком ли мы затянули встречу, паракимомен? Когда же мы назначим прием. Я, как ты знаешь, не люблю четных чисел. И потом, готов ли дворец для приема этой варварки? Вы все учли, чтобы королева почувствовала наше величие и богатство?

– Дворец готов, – ответил Василий, – как всегда. Предупреждены все знатные люди нашего города. Все ждут.

– Так когда?

– Я предлагаю назначить встречу на девятое сентября.

– Это еще две недели. Не слишком ли?

– Да. Но это входит в наш замысел. Королева Элга должна понять и почувствовать, с кем должна встретиться. Полагаюсь на то, что она не просто появилась здесь, проделав такой серьезный и рискованный путь, на который не решится иной мужчина, значит, ее вынудила забота, которая в должной степени зависит от империи.

Паракимомен Василий прекрасно знал, но скрыл от императора, что буквально на днях княгиня Ольга в сердцах высказала эпарху [23]23
  Эпарх – градоправитель.


[Закрыть] , а диангел [24]24
  Диангел – осведомитель.


[Закрыть] тут же донес Василию, свое недовольство, и прямо заявила: «Если императору некогда принять меня, то завтра же я подниму паруса».

– Завтра мы назначим ей день встречи. Уж коли она ждала столько, то еще две недели подождет.

– Василий, пойми, надо это сделать убедительно. Скажите, что по возвращении император приболел, но он помнит о встрече. Предложите ей прогулку по Пропантиде на моем драмоне.

Константин Багрянородный задумался и, размышляя вслух, добавил:

– А вообще я ничего не жду интересного и любопытного для себя от встречи с этой северной непросвещенной варваркой.

Не только император, но и все, кто был приглашен на церемонию встречи княгини Ольги с Константином Багрянородным, представляли далекую северную страну чуть ли не концом света, где водятся одни дикие животные, а люди ходят в шкурах. То же самое и княгиня, чуть ли не дикарка, хоть, говорят, и крещеная.

Много сил, умения и сноровки проявили русские флотоводцы, спускаясь по Днепру к Русскому морю. И не напрасно это море было названо морем Русским, ибо по нему сновали лодии (у хазар и печенегов лодок не было) вдоль Крымского побережья, где стояли греческие города, называемые общим словом Климаты: Ольвия, Херсонес, Согдея, Кафа. Они успешно торговали с греками, в основном поставляя сельскую продукцию: крупное разнообразное зерно, мед, пеньку и изделия из дерева. Они спускались из среднего Приднестровья в устье реки, а там по морю на юго-запад Крымского полуострова вплоть до Истры (Дуная). Этим же путем следовала и княгиня Ольга, но, чтобы попасть в море, необходимо было преодолеть семь Днепровских порогов. Это был самый сложный участок пути. Первый порог с острыми высокими камнями, о которые ударяется вода и низвергается вниз с огромным шумом, назывался Ессу-ли, то есть, «Не спать». Русичи выходили на берег, оставшиеся упирались шестами, другие шли вброд, отыскивая, где нет камней, и совместно с трудом проводили лодии между камнями и берегом. Второй порог назывался Остров у нипрах, что означало «Остров у порога». Третий – Геландри, а по-славянски «Шум от порога». Четвертый – Неасит, потому что здесь на камнях гнездились пеликаны и неясыти. Из судов выносились все товары, суда перетаскивались волоком шесть тысяч шагов, пока не минуют порогов. Этот участок был очень опасен, потому что именно здесь чаще всего подстерегали печенеги, грабя и убивая людей. Снова грузились и плыли до шестого порога, называемого Веручи, а по-славянски «Ключ воды», и последнего – Не-пряди, то есть «Малый порог», откуда попадали к Крарийскому перевозу и направлялись в сторону Согдеи и Корсуни. Здесь также было очень опасно из-за нападений печенегов. Но караван с княгиней Ольгой благополучно прошел весь путь, охраняемый конной дружиной, что постоянно следовала по берегу и служила прекрасным заслоном от печенегов, которые то появлялись, то исчезали из поля зрения. Далее путь шел по морю. Конечно, такая большая группа кораблей русов не могла быть не замечена. Четкая служба оповещения уже от Херсонеса просигналила в Царьград о направлении русского флота, и уже у самого Босфора русских встретила эскадра греческих военных кораблей – дромонов и скедий, которые, охватив флотилию русов полукругом, так и сопровождали ее до Константинополя.

Княгиня Ольга остановилась на пороге Магнавры – огромного длинного зала, по краям которого почти в два ряда стояли придворные, чиновники всех рангов, вся богатейшая знать Константинополя.

А там, вдали, в конце зала ярко светилось возвышение, на котором сидел император. Ольга уже многое знала о порядке встречи с императором и потому не смутилась, видя богатство и блеск Золотой палаты. Как только она переступила порог, уже знала, что раздастся по залу громкое шуршание листьев и мелодичное пение птиц, которые сидели на золотых деревьях перед троном базилевса. И чем ближе Ольга подходила к императору, тем тише становился звон листьев, и, уже находясь в центре зала, княгиня заметила, как дрогнули золотые львы у трона, разинув пасти, высунули кровавые языки, и послышался грозный рык зверей и сильные хлесткие удары их хвостов о землю. Но это не остановило княгиню в панике, она только сомкнула губы, целеустремленнее двинулась вперед и, казалось, приободрилась, стала выше и значительнее. Публика смотрела на нее не отрывая взгляда. Голубое с серебряными крестами ниже колен платье, сшитое в лучших традициях византийской моды, скифские, такие же голубые, мягкие, остроносые, отделанные жемчугом, на устойчивых каблуках сапожки, на груди лунообразная золотая гривна с подвесками из сверкающих разноцветными лучами камней -знак великокняжеской власти. На голове голубая с золотой ниткой повязка, от которой вниз опускались серебряные кол-ты, также украшенные самоцветами. На плечах и до самого пола белое княжеское корзно, больше похожее на мантию, прихваченное у плеча рубиновой застежкой-фибулой. Подол корзно несли двое детей, также одетых в белое, но с маленькими крыльями на спине. Такой красоты и величия женского одеяния византийская знать никогда не видела. Это была смесь стилей: европейской, византийской и чисто русской культуры с элементами христианской символики. За княгиней шли послы, толмачи и христианский священник Григорий, далее около тридцати женщин в разноцветных, оригинального покроя, но не нарушающих греческой традиции платьях, сверкающих драгоценными колтами и подвесками. Чуть отступя двигалось более ста купцов, бородатых, в шитых крест-накрест или квадратно прошитых золотой и серебряной ниткой свитках, с широкими кожаными ремнями, на которых висела казна, огниво, соль, но без мечей. Они больше походили на воинов, чем на торговый люд.

По принятому порядку церемонии встречи с императором гость или посланник обязан был, не доходя до трона, пасть ниц, а потом уже приветствовать владыку империи. Место преклонения должен был указать логофет – чиновник управления, который первым опускается на колени. Когда логофет, не доходя нескольких метров до возвышения, где стоял трон, пал ниц, княгиня Ольга прошла мимо него и приблизилась к самому трону. Логофет тут же вскочил и громко, чтобы слышал весь зал, объявил:

– Королева русов и великая княгиня Киевской Руси!

Ольга только склонила голову, а вся свита, выбросив правую руку в сторону, а потом опустив к земле, сделала по-русски глубокий земной поклон. Один только священник Григорий широко по-православному перекрестился и поклонился то ли императору, то ли лику Христа, что светился за троном. Откуда-то сбоку, скрытый за толстыми золотошвейными шторами, послышался звук хора:

 
Многие лета здравствующему императору!
Многие лета венценосному императору!
 

И вдруг трон еле качнулся и стал подниматься вверх. Теперь император оказался выше всех в зале, как бы парящим над ними. Но Ольга успела заметить, что это был мужчина лет сорока пяти с черной кудрявой бородкой и большими сливовидными глазами. На голове ажурная корона, усыпанная драгоценными камнями; покрыт пурпурной мантией. Ольга услышала шепот логофета:

– Говорите, королева!

Глянув вверх, княгиня, больше не поднимая головы, молвила:

– Базилевс! Царь греческий! От страны северной и народа Руси Киевской, от князей и бояр русских мы прибыли, чтобы имать любовь и дружбу вашу на многие лета... И потому просим принять скромные дары наши в знак долговечной любви!

Публика, присутствующая в Золотой палате, часто встречала и видела правителей и послов из разных стран: Египта, Африки, Сирии, Персии, Хазарии, Армении, видела богатейшие дары, и их непросто было удивить подарками. Ничего особенного они не ждали от правительницы севера, где в изобилии только холод и белые перья под названием «снег». Из самых задних рядов вышли купцы и понесли связки мехов: белого горностая, черных лисиц, рыжих куниц, белки, бобров. Уложили на мрамор и удалились. Шепот прошел по рядам; столько разнообразных мехов никто не дарил императору. Сообразительные греки стали тихо подсчитывать стоимость подарков и вдруг перестали, глядя, как следом за первыми купцами пошли вторые, по четыре человека растянувшие меха огромных медведей – черного и белого с разинутыми пастями, которые привели в тихий восторг публику, а уже шли следующие, рассыпавшие на меха груды очень ценного в империи горючего камня [25]25
  Горючий камень – янтарь.


[Закрыть] , другие выкладывали украшения, предметы обихода, броши, фибулы из рыбьего зуба, но когда двое купцов проносили рыбий зуб почти в метр длиной и очень увесистый, в публике раздался вздох удивления. Присутствующие в зале не должны были выражать свои чувства, но, видимо, они их так переполнили, что никакая сила не могла удержать. Даже трон императора вдруг оказался опущенным, и он сам с удивлением смотрел на подарки.

И вот на вытянутых руках купцы понесли окованный золотом и украшенный перламутром меч, отдельно ножны, сияющие всеми цветами радуги, золотой щит и шлем. И все это положили к ногам императора. Базилевс, чуть склонив голову в сторону логофета, который должен был перевести его слова, но глядя на княгиню, медленно и внятно произнес, потому Ольга, изучавшая греческий, поняла дословно:

– Мы благодарим королеву Элгу за столь ценные дары, и мы принимаем их, потому что вот уже много лет живем в мире и согласии и надеемся, что наша любовь и дружба между империей и Русью будет продолжаться вечно.

Свет на возвышении, где стоял трон, вдруг погас, и император исчез, будто его и не было. Главная церемония закончилась.

Теперь княгиню Ольгу ждала встреча с императрицей. Это считалось особой привилегией, потому что императрица могла встретиться только с лицами христианского вероисповедания. Из Золотой палаты княгиню и всю женскую свиту повели в зал Юстиниана, что находился рядом, но вели кружным путем, чтобы гости видели весь блеск и богатство дворца. И действительно, это продолжительное путешествие по дворцу производило на посетителей неизгладимое впечатление. Во всех галереях, палатах, в проходах стояли высоченные изумительной работы амфоры, вазы, мраморные статуи, драпировки, тканые из золотой и серебряной нити, на стенах сверкало золоченое оружие, броня и кольчуги, лики императоров, инкрустированные картины, мозаика, широкие окна с видом дворцового парка и моря. Русские такого богатства и красоты никогда не видывали и сдерживали свои восторги, сжимая друг другу руки. Ольга смотрела на все это изобилие богатства и красоты сдержанно. Она хорошо понимала, что это не только праздное путешествие по дворцу, но и давление на настроение и чувства гостя, который должен быть унижен богатством, могуществом, а значит, и силой великой державы.

Зал Юстиниана был так же велик, как и Золотая палата. Шестнадцать колонн из зеленого мрамора с ажурными узорами, изображающими листья, цветы, фигуры животных и людей, вплетенных в единую композицию, сразу приковывали взгляды, но там, в конце зала, светился помост, покрытый малиновыми коврами, где на высоком троне сидела императрица Елена, а чуть ниже ее невестка Феофано. Придворные дамы в высоких головных уборах – прополомах стояли вдоль колонн:

– Королева русов Элга. Великая княгиня Киевской Руси. Крещеная Елена, – громко возгласил препозит двора, что сопровождал Ольгу по залам.

Княгиня Ольга, как и в Золотой палате, приветствуя, только склонила голову, а свита повторила земной поклон. Императрица была одета в кремовое платье, на груди ожерелье из голубых брильянтов, на плечах пурпурная мантия. На голове изящная, также в дорогих каменьях, диадема. Феофано же выделялась прежде всего своим обликом: крупные глаза, утопающие в густых, загнутых вверх ресницах, в волосах нити жемчуга и диадема, как бы висящая над головой, лиловая мантия, скрепленная на груди золотой цепью с двумя изумрудными застежками. И все же даже без украшений лицо Феофано выделялось утонченной красотой, недаром она считалась первой красавицей Византии. Потому Ольга внимательно вгляделась в нее. И еле уловимое неприятие почувствовала в себе: ушедшая молодость, зависть? Ведь Феофано было всего восемнадцать лет. И только спустя годы Ольга, после отравления Константина Багрянородного, поняла, что это было ее врожденным предчувствием. Императрица улыбнулась Ольге и заметила, что ей очень приятно узнать, что королева Руси носит такое же имя, как ее. И она с радостью встречает Елену в своем доме. Так же в ответ княгиня улыбнулась и уже на греческом языке в знак обоюдной любви и дружбы просила принять скромные дары.

Жены киевские в строгом порядке одна за другой опускали перед троном сверкающие ожерелья, подвески, браслеты, в том числе из горючего камня, россыпи камней-самоцветов, ларцы и шкатулки из рыбьего зуба, фигурки животных, воинов, охотников, произведения киевских и родненских маете-ров, знаменитые хрустальные и стеклянные бусы из Ладоги и в конце большую связку из голубых и черных песцов. Не надо было расчетливо по-гречески оценивать стоимость и красоту подарков, надо было просто видеть глаза придворных дам. Императрица поблагодарила Ольгу и пригласила в кентурию за семейный стол. Всем остальным женщинам раздали небольшие подносы с грудой миллиарисий – золотых монет.

Пропозит, что постоянно сопровождал княгиню, вернее, шел впереди, за которым она следовала, снова повел ее кружным путем, и это заметила Ольга, потому что опять попадались проходы, залы, которые княгиня заприметила, следуя на встречу с императором. Наконец раздвинулись широкие шторы кентурии и снова задвинулись. Ольга увидела богато украшенный стол, за которым сидели Константин Багрянородный, императрица Елена, сын Роман II и его жена Феофано [26]26
  Феофано была вдохновительницей четырех заговоров против императоров: Константина Багрянородного, Романа (мужа), Никифора Фоки и Цимисхия.


[Закрыть] . Император встал и жестом пригласил Ольгу к столу.

– Я уверен, что королева Элга очень устала от церемоний и долгого путешествия по дворцу, надеюсь, он ей понравился. Но что поделаешь. Это традиция, не нами придуманная, и прошу скорее садиться.

Константин Багрянородный уже выглядел по-домашнему, да и все члены семьи успели переодеться и выглядели простыми доступными людьми. Угощений было много, особенно фруктов, которые семья поглощала, пользуясь различными ножами и приспособлениями. Ольга была готова к такому застольному ритуалу и потому легко вскрыла апельсин и разделила на дольки. Конечно, семью интересовала страна, откуда прибыла княгиня. Посыпались вопросы одни нелепее других: правда ли, что русичи живут в лесах, в норах, рядом с медведями и ходят в шкурах; где живут люди с песьями головами, и верно ли, что гипербореи одноглазые и умеют летать?

Улыбаясь, княгиня отвечала, что людей с песьями головами на Руси нет, что русы, как они их видели в ее свите, обыкновенные люди, которые живут в деревянных и мазаных домах и хоромах, селениями и городами, что на Руси много городов, что скандинавы называют ее Гардарикой, в переводе это означает «страна городов». Гипербореи – это просто греческое название северных народов, а их много, но все они белолицые, живут у Варяжского моря и по берегам многочисленных рек. Город Киев, откуда она прибыла, стоит на реке Днепр-Донапр, или Борисфен, который впадает в Русское море, или Понт.

– На севере у нас есть еще один крупный город, который скандинавы называют Альдегьюборг. Чаще всего оттуда прибывают те смелые вой, коих видела я в вашей дружине.

– Да, да, – подтвердил император, – у меня есть некоторое количество этих воинов, и я с удовольствием беру их на службу. И об этом городе я слышал, наши купцы рассказывали, что там в изобилии горючий камень. Кстати, где он добывается? Наши женщины покупают его здесь у русских купцов, и наши асклепии-врачеватели говорят, что он очень полезен от многих болезней.

– Горючий камень собирается по берегу Студеного моря, он выбрасывается из глубин, – пояснила княгиня, – а насчет наших купцов мне бы хотелось просить вас распорядиться, чтобы не чинили им разные препятствия в торговле. Жалуются купцы, что эпарх [27]27
  Эпарх – глава города, градоначальник.


[Закрыть] назначает на товары такую цену, что купцы оказываются в убытке, а потом этот же товар продается вашими торговцами втридорога. Сокращен срок пребывания купцов на вашей земле так, что они не успевают продать весь товар и вынуждены отдавать его за бесценок. У нас же в Киеве ваши купцы назначают цену, и мы хотим покупать или нет, это наша воля. И еще, нашим купцам в Константинополе продают не все товары, так, например, мы не можем купить шелка и бархата, а бухарские купцы к нам редко добираются. Ведь от имени наших великих князей и императоров были подписаны хартии, которые должны выполняться. Это самая малая часть, о чем мне хотелось поговорить с вами, базилевс.

– Я позабочусь, королева Элга, о том, чтобы в части договора о торговле все выполнялось. А вот о других вопросах, которые мы с вами должны обсуждать, поговорим в следующую встречу. Сегодня я устал, как и вы, потом, продолжаю неважно себя чувствовать. Паракимомен Василий, – подозвал к себе постельничего Константин Багрянородный, – мы должны поблагодарить королеву Элгу за столь тяжелый путь к нам и визит во дворец, надеюсь, что мы скоро встретимся.

Император кивнул и вышел. Паракимомен поднес Ольге большое золотое блюдо с грудой золотых монет. Какое-то время члены семьи еще сидели за столом, но разговор стал увядать, и княгиня почувствовала, что здесь ей уже делать нечего, отчего распрощалась, ссылаясь на усталость, и покинула дворец.

Нет, Ольга не была довольна этой встречей. Ей казалось, что, затягивая переговоры, император преследует какую-то цель. Но какую? Потому она надеялась, что уже нынче сможет выяснить для себя важное: взаимоотношения между Хазари-ей и Византией, печенегами и империей. Не получилось. И хотя они коснулись только одного вопроса – торговли, это так же важно, но он составлял самую малую долю в ее программе переговоров. Так ждать ли новую встречу или покинуть империю, думала Ольга, зная, что путь ее обратно очень осложнится изменением погоды как в Русском море, так и на Днепре.

Когда княгиня прибыла в монастырь Святого Мамонта, большая часть свиты и купцов находились во дворе, ожидая Ольгу. Ее сразу окружила женская половина с восторженными высказываниями, охами и ахами, восклицаниями по поводу богатств и красот императорского дворца и щедрости самого императора. Какое-то время княгиня была вынуждена выслушивать речи женщин, но, уходя, пригласила в свою келью купцов. Келья была небольшая, а поместилось человек тридцать. Княгиня объявила им, что пусть купцы пока попридержат свой товар дня три, она рассчитывала на чиновничью нерасторопность эпарха и его приближенных, и только потом выбросят на рынок. Она сообщила, что по вопросу торговли достигнуто полное взаимопонимание. Купцы громко благодарили княгиню и выходили довольные, обсуждая грядущие торги, но Ольга попросила самых уважаемых, богатых и опытных купцов остаться.

– Оставила я вас вот по какому делу, – просто и доверчиво сказала им княгиня. – С императором я успела поговорить только по вопросам торговли, и, как я уже сказала, он обещал свое содействие. Но все то, что касается взаимоотношений наших стран, и некоторые другие вопросы остались нерешенными. Он отложил нашу встречу на какое-то время, но меня беспокоит, как мы будем возвращаться, если встреча затянется.

– Да, княгиня, это непростое дело, – ответил Вертислав, дородный мужик при окладистой бороде с серебряной ниткой, – наши флотоводцы опытны, ты сама это видела.

– Может, бог смилуется? – добавил второй.

– Нет, – убежденно ответил третий, – как говорят, на бога надейся, а сам не плошай. Нет, нет, княгиня. Надо подумать...

Четвертый, сухой, высокий и жилистый мужик по прозвищу Жердь, с редкой бородой и пронзительными зелеными глазами, молвил:

– То, что ты, княгиня, затеяла первым разговор о нас, еще раз благодарствуем. Но никак нельзя уезжать, не решив вопросы государственные. Потому, княгиня, надо ждать. А о том, как будем возвращаться, мы на досуге поразмыслим. Нет такого, чтобы не было какого выбора и решения.