Текст книги "Батый заплатит кровью!"
Автор книги: Виктор Поротников
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Несмотря на то что Тереху было всего двадцать три года и он был не из боярского сословия, Сухман тем не менее разговаривал с ним как с равным. Терех прошёл через многие сечи с татарами, был не единожды ранен, владел любым оружием – это возвышало его в глазах Сухмана, который на собственном опыте знал, сколь опасны мунгалы в битве.
Рана на теле Сухмана ещё не затянулась, поэтому он не мог сидеть в седле. Лишь это обстоятельство удерживало Сухмана в Смоленске, где он жил в доме у родственников своей жены. Сухман с нетерпением ожидал, когда мимо Смоленска будет проходить с полками Ярослав Всеволодович, возвращаясь из Киева в Новгород. Сухман собирался примкнуть к войску Ярослава Всеволодовича, чтобы под его стягами продолжить борьбу с ненавистными татарами.
Сухман выразил надежду, что Терех и его спутники тоже вступят в войско князя Ярослава, ведь им есть за что мстить мунгалам.
Терех нисколько не сомневался в том, что юноши, которых он привёл в Смоленск, без колебаний выступят на войну с татарами. Терех так и сказал об этом Сухману. Однако сам Терех совсем не рвался сражаться с мунгалами. Терех не признался в этом Сухману, дабы не упасть в его глазах. Тереху хотелось покоя и семейного уюта, всё это он надеялся обрести на пару с Беляной здесь, в Смоленске.
Терех заявил воеводе Твердиславу, что Беляна – его жена. Поэтому, когда челядинцы Твердислава протопили баню, Терех и Беляна отправились мыться и париться вместе.
Глядя на голую Беляну, на её подрагивающие упругие груди с розовыми сосками, на её гибкую талию, на её крепкие бёдра и нежно-белые округлые ягодицы, Терех улыбнулся и пропел:
Эх, девицы-беляночки,
Что у вас за ямочки...
Беляна, укладывая косу на голове так, чтобы та не мешала ей мыться, удивлённо и чуть смущённо повернулась к Тереху. На её румяном лице блестела испарина, белки её глаз таинственно сверкали в неярком свете масляного светильника, стоявшего на полке возле низкой двери.
Прочитав недоумевающий вопрос в очах Беляны, Терех ласково провёл рукой по её влажному от пота гладкому бедру и простодушно пояснил:
– Припевка такая есть в Рязани.
Глава пятнадцатая
ХАБАЛ
Ночь в мартовском заснеженном лесу показалась Анне Глебовне бесконечной. Костёр, разведённый Славомирой, быстро догорел, языки пламени угасли, затем потухли раскалённые уголья, превратившись в чёрный пепел. Сидя на еловых ветках и прислонившись спиной к сосне, Анна Глебовна пыталась заснуть. Однако сна не было, как и не было спокойствия в душе княгини. Её терзал страх и недобрые предчувствия. К тому же княгиню всё сильнее донимал ночной холод, забираясь в рукава её длиннополой шубы с меховым подкладом.
Анна Глебовна с завистью поглядывала на спящую Славомиру и на двух подружек-отроковиц, которые шумно сопели во сне. Все трое спали на лежанке из еловых лап, устроенной на утоптанном снегу в двух шагах от потухшего костра. Блуждания по лесу их сильно вымотали. Анна Глебовна устала не меньше, и всё же она никак не могла уснуть, вновь и вновь мысленно перебирая события прошедшего дня.
Едва бледный рассвет коснулся заснеженных верхушек деревьев, четыре беглянки были уже на ногах.
Ведомые Славомирой, самой смелой и ловкой из них, они продолжили путь по лесной чаще, укрывшей их от татар. Около полудня беглянки наткнулись на лесную дорогу, на которой виднелись следы полозьев и лошадиных копыт. Вчера они в страхе бежали от дороги, поскольку на ней появилась татарская конница. Сегодня они обрадовались, ступив на проторённый путь, так как он мог привести их к жилью.
Шагая по дороге, беглянки вскоре наткнулись на голый труп мужчины с отрубленной головой, лежащий в луже застывшей крови. Головы рядом не было. Зато было много звериных следов, волчьих и лисьих. Славомира заметила, что, скорее всего, голову утащили в лес дикие звери.
Анну Глебовну с новой силой обуял страх перед татарами. Теперь ей было ясно, что они выбрались на дорогу, ведущую к Мореву. На этой дороге вчера свалившиеся как снег на голову татары убивали беженцев, настигая их. Где же теперь татары? Не наткнутся ли они на них вон за тем поворотом?
За поворотом оказался спуск в низину, а дальше был подъём на холм и новый спуск... Солнце светило ярко, по-весеннему. Снег искрился так, что было больно глазам. Дул тёплый ветер. Небеса сияли чистой синевой.
Однако пробуждение природы от зимней спячки, эти ласковые потоки солнечных лучей совсем не радовали Анну Глебовну, поскольку её взор то и дело натыкался на голые или полураздетые трупы мужчин, женщин и детей, на пятна крови, далеко заметные на заснеженной дороге. На многие вёрсты дорога была усеяна мертвецами.
К концу дня беглянки вышли к застывшему руслу какой-то реки, заросшему камышами. Справа от дороги на небольшом взгорье возвышался большой крест из потемневшего от времени известняка.
– Наверное, это и есть Игнач-крест, о котором нам рассказывал боярин Микун, – сказала Славомира. Она прикрыла глаза ладонью от слепящих солнечных лучей, разглядывая деревню на другом берегу реки. – А там лежит село Игнашовка, не иначе.
– Там, похоже, ещё и воинский стан расположен, – пробормотала Анна Глебовна, тоже глядя за реку. – Видишь, шатры стоят и костры дымятся. Что это за войско?
– Это же русская рать! – радостно воскликнула Офка. – Вон, видите, всадники в русских шлемах и бронях! Стяги христианские видите!..
– Матерь Божья! – разрыдалась Гордёна. – Неужели мы спасены!
Возле деревни Игнашовки стояли станом суздальские ратники, уцелевшие после побоища на реке Сити. Чуть в стороне, на берегу речки Циновли, у села Кочево, был разбит лагерь новгородского войска.
Над всеми этими полками верховодил Святослав Всеволодович, бежавший с поля битвы на Сити в числе первых.
К нему-то и привели суздальские дозорные четверых беглянок, заметив их на дороге близ Игнач-креста.
Святослав Всеволодович занимал со своими молодшими гриднями самую большую избу в Игнашовке. Все смерды ушли отсюда, опасаясь татар, поэтому в пустых избах расположились суздальские ратники.
Представ перед Святославом Всеволодовичем и едва обменявшись с ним приветствиями, Анна Глебовна попросила его, чтобы её поскорее отвели к Георгию Всеволодовичу. При этом в голосе Анны Глебовны прозвучали нотки нетерпения и плохо скрытого раздражения, словно Святослав Всеволодович был тем человеком, которого она в данный момент меньше всего хотела видеть.
Уязвлённый таким поведением Анны Глебовны, Святослав Всеволодович сухим тоном сообщил ей, что его старшего брата здесь нет. И скорее всего, Георгия Всеволодовича вообще нет в живых.
– Неделю тому назад наша рать была разбита мунгалами в битве на реке Сити, – хмуро добавил Святослав Всеволодович. – Полегла половина нашего воинства. Здесь, на реке Щеберихе, собрались остатки наших полков.
Оглушённая этим известием, Анна Глебовна какое-то время хранила молчание, бессильно опустившись на скамью и уронив руки себе на колени.
– Кто-нибудь видел Георгия Всеволодовича убитым? – спросила Славомира, снимая с себя воинское облачение. Офка и Гордёна помогали ей в этом.
– Я не видел и никто из моих дружинников тоже, – ответил Святослав Всеволодович, стараясь не смотреть на Славомиру. – Ратники из Ростова, Углича и Ярославля, коих тут много, также не видели моего брата мёртвым.
– Так, может, Георгий Всеволодович живой! – воскликнула Славомира. – Может, он заплутал где-нибудь в лесу.
– Брат мой не из тех, кто может в лесу заплутать, – возразил Святослав Всеволодович. – Был бы он живой, так непременно объявился бы где-нибудь.
– Нужно послать людей на Сить, чтобы они осмотрели место сражения, – сказала Анна Глебовна, подняв голову. Было видно, что ей не хочется верить в смерть князя Георгия.
– В той стороне полно татар рыскает, дело это опасное, – проговорил Святослав Всеволодович, глядя в окно на двор.
– Война всегда была опасным делом, – сердито бросила Анна Глебовна. – Почто ты бездействуешь, Святослав? Почто не выступишь на мунгалов?
– Я ожидаю, когда из Поднепровья придёт с полками Ярослав, – ответил Святослав Всеволодович. – С моим войском Батыя не одолеть.
Анна Глебовна вновь погрузилась в молчание.
Славомира принялась расспрашивать Святослава Всеволодовича про своего супруга боярина Дорогомила, который ушёл из града Владимира вместе с дружиной князя Георгия. Это случилось за день до того, как Батыева орда подвалила к столице суздальских земель.
Святослав Всеволодович ничего не мог сказать о судьбе Дорогомила, ему лишь было ведомо, что тот находился в полку князя Георгия, когда татарская конница неожиданно обрушилась на русский стан на Сити.
* * *
Немало беженцев, прорвавшихся из Торжка, смогли добраться до становища русской рати на реке Щеберихе. Многие из них, не задерживаясь здесь, двинулись дальше на север к Мореву, к Новгороду и к деревням, лежащим у озера Ильмень. В стане Святослава Всеволодовича остались лишь мужчины, способные держать оружие.
Бездействие Святослава Всеволодовича выводило из себя Анну Глебовну. Она была полна негодования и презрения к нему, узнав, что Святослав не решился вступить в сражение даже с небольшим отрядом татар, вышедшим к Игнач-кресту, преследуя торжковских беженцев.
«Он же трусливое ничтожество! У него токмо вид мужественный, а в душе-то он – заяц! – так отзывалась Анна Глебовна о Святославе в присутствии Славомиры. – Мунгалы топчут его землю, разорили его удел и уделы его братьев, а этот горе-воитель забился в глухомань и ищет утешения в объятиях своей очередной наложницы!»
О прекрасной чернокудрой и темнобровой иудейке Саломее, находящейся в этом же становище, Анна Глебовна прознала от Славомиры, которая пожелала сменить мужскую одежду на женскую, попросив Святослава Всеволодовича посодействовать ей в этом. Тот привёл Славомиру к Саломее, занимавшей избушку в самом центре села. Рядом с этой избушкой был разбит шатёр Святослава Всеволодовича. Саломея, изнывающая от скуки, не только поделилась со Славомирой своими платьями и накидками, но и стала пригладить её к себе на посиделки. Славомира зачастила в избушку к Саломее, узнав от неё немало интересного о Святославе Всеволодовиче и о битве на Сити. Оказалось, что Саломея прибыла на Сить в обозе Святослава Всеволодовича, став невольной свидетельницей неудачной для русичей битвы с татарами.
Со слов Саломеи выходило, что Святослав Всеволодович даже не пытался как-то исправить положение, когда татары, смяв передовую русскую дружину, мощным валом обрушились на прочие русские полки, не успевшие выстроиться для битвы. Святослав Всеволодович позаботился о себе и о Саломее, бежав вместе с нею в лес. Глядя на Святослава, ударилась в бегство и его дружина.
«Теперь этот негодяй похваляется перед нами тем, как он стойко бился с татарами, хотя истинные храбрецы лежат мёртвыми на берегах Сити!» – возмущалась Анна Глебовна, метаясь по избе, где она разместилась вместе со Славомирой и с двумя подружками-отроковицами.
Святослав Всеволодович ещё больше упал в глазах Анны Глебовны, когда он стал недвусмысленно намекать ей на возможность интимной связи с ним. Выставляя себя в роли доброго покровителя и родственника, Святослав Всеволодович старался уверить Анну Глебовну, что ничего предосудительного в этом нет. «Ты же делила ложе с моим братом Георгием, вбивая клин между ним и его женой, – молвил Святослав с кривой ухмылкой. – Причём это тянулось у вас с Георгием много лет. Поскольку мой старший брат ушёл в мир иной, тебе теперь нужен новый покровитель, моя красавица».
Приглашая Анну Глебовну на обед или на ужин в свой шатёр, Святослав Всеволодович неизменно затевал с нею один и тот же непристойный разговор, склоняя её стать его наложницей.
Так же было и в этот тёплый мартовский вечер. Презирая в душе Святослава Всеволодовича, Анна Глебовна тем не менее в очередной раз пришла к нему в шатёр, поскольку была очень голодна, а у неё в избе не было ничего, кроме сухарей и кислого кваса.
Сидя за небольшим столом, Анна Глебовна с жадностью налегала на жареную лосятину, разрывая пальцами горячие лоскуты жирной дичины. Её не беспокоило то, что нет соли и хлеба. В последнее время она привыкла ко многим лишениям и неудобствам.
Сидевший напротив Святослав Всеволодович пригубил из чаши хмельного мёда и негромко спросил:
– Вкусна ли моя трапеза, княгиня?
– Очень вкусна, княже. Очень! – ответила Анна Глебовна, жуя мясо и не глядя на Святослава Всеволодовича. – Ничего вкуснее я не едала!
Солнце уже клонилось к кромке дальнего леса. На землю опускался вечер.
Светильники не горели, поэтому в шатре было довольно сумрачно.
Увлечённая поеданием горячей лосятины, Анна Глебовна не заметила, как Святослав Всеволодович встал со стула и подошёл к ней сзади. Ощутив на своих плечах его пальцы, Анна Глебовна слегка вздрогнула и оторвалась от мяса. Она сидела, не шевелясь, продолжая жевать хрустящие хрящи.
– Полно ломаться, краса моя, – тихим, чуть дрогнувшим голосом произнёс Святослав Всеволодович. – Сердце моё тянется к тебе. Душа моя поёт, когда ты рядом со мной! Ты чудесная, дивная... Поверь, нам будет хорошо вместе!
Анна Глебовна хранила молчание, двигая челюстями и вытирая тряпкой свои жирные пальцы.
Осмелевший Святослав Всеволодович стянул белый плат с головы княгини и стал покрывать жадными поцелуями её шею, одновременно тиская ладонями её грудь сквозь плотную ткань платья.
– Покоя я лишился, лада моя, с того дня, как ты появилась здесь, – зашептал Святослав Всеволодович в самое ухо княгине. – Ты даже по ночам мне снишься. Вот и в прошлую ночь тоже приснилась... Проснулся я и было мне так хорошо, что не передать словами! А тебе что снится, краса моя?
– Вчера мне снились мертвецы и кровь на снегу, много крови, – ледяным голосом ответила Анна Глебовна. – Позавчера тоже снились отрубленные головы, мертвецы и кровь. И ещё, мне приснились мунгалы, страшные и кривоногие. Они хватали женщин – обнажённых, прекрасных, плачущих – тащили за волосы по окровавленному снегу. Вот такие мне снятся сны, княже.
Анна Глебовна подняла голову и вгляделась в глаза Святослава Всеволодовича, в его лицо, склонённое к ней, на котором появилось выражение досадливого недовольства. Этот холодный неприязненный взгляд княгини заставил Святослава Всеволодовича выпрямиться и убрать от неё свои руки.
– Со временем этот ужас забудется, краса моя, – смущённо кашлянув, проговорил Святослав Всеволодович, вновь садясь на своё место. – Давай лучше выпьем с тобой хмельного мёда. – Князь потянулся к сосуду с хмельным питьём.
Неожиданно дверной полог колыхнулся и в шатёр вбежал княжеский гридень в красном плаще, красных сапогах, в парчовой шапке с меховой опушкой, с мечом на поясе.
– Чего тебе? – сердито рявкнул Святослав Всеволодович, замерев над столом с серебряным сосудом в руке.
– Гонец к тебе, княже. С недоброй вестью! – промолвил воин, слегка поклонившись. – Вернее, два гонца.
Анна Глебовна стремительно поднялась со стула, взволнованно обратившись к дружиннику:
– Откуда прибыли гонцы? С реки Сити?
– Из Торжка, княгиня, – ответил гридень, с любопытством разглядывая позднюю гостью своего князя.
– Где гонцы? Веди их сюда! – властно произнёс Святослав Всеволодович, жестом повелев дружиннику удалиться.
Княжеские слуги зажгли медные масляные светильники, отодвинули стол с яствами в дальний угол шатра, поставили в центре стул с высокой спинкой и резными подлокотниками. На этот стул опустился Святослав Всеволодович в длинной багряной свитке, с золотой цепью на груди, в княжеской шапке с собольей опушкой.
Рядом с князем слуги поставили другой стул с низкой спинкой и без подлокотников – для Анны Глебовны.
Прежде чем занять своё место, Анна Глебовна торопливо повязала голову белым платом, набросив на плечи длинную накидку вишнёвого цвета. Поверх платка она водрузила небольшую диадему с серебряными подвесками у висков. Эту диадему ей подарила Евфросинья, жена торжковского посадника Иванко. С этой диадемой на голове Анна Глебовна проделала весь трудный и опасный путь от Торжка до Игнач-креста.
В ожидании гонцов Святослав Всеволодович заметно нервничал.
Наконец в шатёр вошли четверо старших дружинников, сивоусых и бородатых, а за ними следом появились ещё два человека: мужчина и женщина. Это и были гонцы.
– Я тебя знаю, – сказал Святослав Всеволодович, впившись глазами в гонца. – Ты из дружины моего племянника – Всеволода Георгиевича и кличут тебя Хабалом. Ты привёз моему брату Георгию горестную весть о взятии татарами града Владимира. Это было ещё в феврале. Потом мой брат отправил тебя с реки Сити в Стародуб, к нашему младшему брату – Иоанну Всеволодовичу.
– Всё верно, княже, – усталым голосом промолвил Хабал. На нём были стоптанные яловые сапоги, короткая овчинная шуба и круглая шапка с меховой оторочкой. На поясе у него висел меч, за плечами были лук и стрелы. В руках гонец держал холщовый мешок, перетянутый верёвкой.
– С чем прибыл, друже? Выкладывай! – повелел Святослав Всеволодович, откинувшись на спинку стула.
С печально-скорбным лицом Хабал развязал мешок и достал из него отрубленную мужскую голову.
Взглянув на восковое мёртвое лицо с закрытыми глазами, с тёмно-русой бородой, испачканной в крови, Святослав Всеволодович побледнел: это была голова Георгия Всеволодовича.
Старшие дружинники, теснившиеся позади князя, подались вперёд все четверо, желая получше рассмотреть мёртвую голову. Расталкивая их, Анна Глебовна подскочила к Хабалу с неистовым выкриком: «Нет, это не князь Георгий! Нет!.. Нет!..»
Однако страшная очевидная истина, запечатлённая в этих застывших неживых чертах, подавила неистовый протест, прорвавшийся из глубины души Анны Глебовны. Сомнений больше не оставалось, перед ней была голова того, с кем она сошлась в греховной связи сразу после смерти своего мужа, кого она любила всем сердцем, кто был для неё надеждой и опорой.
Сотрясаемая горестными рыданиями, Анна Глебовна выбежала из шатра и устремилась по деревенской улице, но не к своему дому, а в сторону леса. Ей хотелось остаться совсем одной, чтобы никто не видел её слёз. У неё подгибались и дрожали ноги, кровь била в виски. Она шаталась на ходу.
Между тем Святослав Всеволодович подступил к Хабалу, желая узнать, где он взял голову князя Георгия, и где находится тело его старшего брата.
Хабал указал князю на свою спутницу, которую звали Натальей. Мол, это она случайно наткнулась на эту отрубленную голову там, где стояло Батыево становище.
Святослав Всеволодович вгляделся в старое морщинистое лицо женщины, обрамленное совершенно седыми вьющимися локонами. Князь стал расспрашивать Наталью, кто она и откуда родом. Его несказанно удивило, что у старой на вид женщины такой юный девический голосок. Изумление князя только возросло, когда Наталья сказала ему, что ей всего тринадцать лет. А лицо её постарело и волосы поседели после того, как татары у неё на глазах зарезали её беременную мать, вспоров несчастной живот.
– Я мыкалась в неволе у одного из Батыевых братьев, он был добрый человек, поэтому отпустил меня на волю, дав мне коня и всё необходимое, – рассказывала князю Наталья. – Я жила в Торжке в полусгоревшем доме. Потом там появился Хабал, который держал путь к Селигерской дороге. Хабал уговорил меня поехать с ним. Я показала Хабалу отрубленную голову, он положил её в мешок, сказав, что знает, к кому её нужно доставить.
– А татары? Где татары? – спросил Святослав Всеволодович. – Батыева орда так и стоит под Торжком?
– Татары свернули шатры и ушли на юг, – ответила Наталья, стыдясь своего морщинистого лица и не смея поднять взор на князя.
– Да, я своими глазами видел вдалеке конные отряды и обозы татар, переходившие через Волгу возле Твери, – подтвердил Хабал сказанное Натальей. – Батыева орда ушла на юг. Это совершенно точно, княже.
Повернувшись к иконе Богородицы, установленной на подставке в глубине шатра, Святослав Всеволодович трижды перекрестился, прошептав благодарственную молитву. При этом лицо его озарилось такой бурной радостью, словно вдруг разом осуществились все его заветные помыслы.
– Да ты, брат, не скорбную весть мне привёз, а снял тяжкое бремя с плеч моих! – Святослав Всеволодович с довольной улыбкой хлопнул Хабала по плечу. – Как ты в Торжке-то очутился?
Хабал поведал Святославу Всеволодовичу, что, добравшись от реки Сити до Стародуба, он обнаружил на месте города лишь обгорелые развалины. И все сёла вокруг Стародуба были сожжены татарами.
– Я повернул коня обратно на Сить, но на всех дорогах, ведущих в ту сторону, было полно татар. – Хабал тяжело вздохнул. – Тогда я добрался до Переяславля-Залесского, но и там увидел пепелище. Помотавшись по окрестным весям и не найдя нигде живых людей, я устремился в Тверь, а оттуда – в Торжок.
Где находится тело Георгия Всеволодовича, Хабал не знал, но он высказал предположение, что, скорее всего, останки князя следует искать на реке Сити, где произошла битва с татарами.
Святослав Всеволодович повелел своим слугам положить голову его старшего брата в большой берестяной туес, засыпать колотым льдом и плотно закрыть крышкой.
– Отыщем тело Георгия Всеволодовича и погребём его вместе с головой честь по чести, – сказал Святослав Всеволодович своим старшим дружинникам. – Мой брат доблестно сражался с татарами и заслужил достойное погребение.
Хабал удостоился вознаграждения от Святослава Всеволодовича, который взял его в свою дружину.
Наталья поселилась в Игнашовке, куда вскоре вернулись местные жители, прознавшие о том, что Батыева орда ушла обратно в Степь.
Офка, случайно столкнувшись с Натальей на деревенской улице, не узнала в ней свою младшую сестру. Наталья же не решилась окликнуть Офку, стыдясь своего внешнего вида и не желая становиться той обузой.
Убитая горем Анна Глебовна уехала в Новгород, взяв с собой Славомиру, Офку и Гордёну.
* * *
Судьба героев этого повествования будет продолжена в следующей книге, где им вновь предстоит пережить ужас нового вторжения татар.