Текст книги "Гений Медицины (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 22

И снова Болотов что-то учудил. Зубов так и замер с поднятой рукой, словно хотел ещё раз постучаться.

– В каком смысле нельзя⁈ – гаркнул он. – Болотов, открывайте немедленно! Что вообще происходит? Что вы там делаете⁈

За дверью послышалось какое-то сопение, а затем дверь всё-таки открылась, демонстрируя нам странную картину.

Одна из коек пациенток была отгорожена ширмой, которую обычно ставили для каких-либо медицинских манипуляций. А возле двери стоял Болотов, рядом с которым была стойка с клизмой.

Зубов выпучил глаза и несколько секунд просто молча осматривал всю эту картину, явно сдерживаясь, чтобы не наорать на своего интерна при пациенте.

– На выход, – выдохнул он. – Сейчас же!

Он первым развернулся и вышел из палаты, Болотов посеменил за ним.

– А что, очистительная терапия отменяется? – выглянула из-за ширмы пациентка. – Доктор сказал, что только очищая организм от всех шлаков можно добиться выздоровления.

– Пока что откладывается, – ответил я, чтобы хоть что-то сказать. И не опускать при этом своего коллегу, который, кажется, совсем из ума выжил. – Этот метод доктор сейчас обсудит с заведующим отделением. Скорее всего, от него придётся отказаться.

– Жаль. По-моему, отличный метод лечения, – заявила другая пациентка. – Всем известно, что в кишечнике накапливается негативная энергия, которая и является причиной всех болезней. Доктор нам всё объяснил.

А неплохо он успел тут всем мозги запудрить. Ещё чуть-чуть, и я сам начну верить во весь этот бред. До этого не дойдёт, конечно, но говорят они все очень уверенно.

Я проигнорировал это высказывание, снова коротко объяснил ситуацию с пропавшими вещами и раздал женщинам украденное. Закончил с остальными палатами и вернулся в ординаторскую.

Картина передо мной снова предстала странная, хотя пора бы уже привыкнуть, что она редко бывает другой.

В ординаторской друг напротив друга сидели Зубов и Болотов. Рядом с Зубовым на диване сидел Терентьев, держа в руках стакан воды. А возле холодильника невозмутимо стоял Никита, попивая чай.

– О, Костя! – как ни в чём не бывало воскликнул последний. – Проходи, тут как обычно, очень интересно.

Остальные присутствующие промолчали, продолжая смотреть друг на друга.

– Что происходит? – подойдя к Никите, поинтересовался я.

– Ну, Болотов что-то учудил, и на этот раз что-то мощное, – пожал плечами терапевт. – Зубов притащил его сюда. Усадил и теперь молчит уже минут десять. И Болотов молчит, не решается первым начать.

– Это я вижу, – усмехнулся я. – То есть даже никакого разговора не было?

– Не, Зубов пытается успокоиться, – ответил Никита. – Чтобы не прибить своего интерна. Что-то сильно он на этот раз разозлился. А Терентьева я позвал, чтобы его успокоил, если что.

Сильно же Зубова достали выходки Болотова, раз он в такой транс впал. Хотя тот и сам виноват, лечить болезни через клизмы и очищение кишечника – это надо было додуматься. Системную красную волчанку так лечить, ага.

– Итак, – выдохнув, произнёс наконец наставник. – Болотов, вы идиот?

– М-михаил Анатольевич, я с-сейчас всё объясню, – торопливо ответил Женя.

– Мишутка, водички вот попей, – Терентьев протянул Зубову стакан. – Спокойно, тебе уже нельзя так нервничать, тебе уже не двадцать лет. Здоровье уже не то.

Зубов взял стакан и осушил его большими глотками. Ух, ну и напряжённая обстановка тут.

– Болотов, – повторил наставник. – Вы идиот?

– Я ч-читал одну с-статью, там говорилось о п-пользе промывания к-кишечника, – трясущимися руками поправив очки, ответил Евгений. – Х-хуже от этого пациентам не будет, п-попробовать же можно!

– Вы идиот, Болотов! – в третий раз Зубов произнёс это даже не вопросительным тоном. – Значит так. С этого момента к вам будет особое отношение. Ни одного назначения вы не будете делать сами, всё согласуйте со мной. Даже если копрограмму хотите назначить – согласуйте со мной. Вам понятно⁈

Болотов торопливо закивал, дрожа как осенний лист.

– Ещё хоть один залёт, хоть одна подобная выходка – и для вас интернатура окончится, – добавил Зубов. – Вам понятно⁈

– Я п-понял, Михаил Анатольевич, – дрожащим голосом ответил интерн.

– Старая калоша, идём к тебе в кабинет, я в печали, – добавил Зубов. – Будешь меня холить и лелеять и успокаивать. Как будто роды у меня, а не у твоих пациенток.

Наставник встал с дивана и покинул ординаторскую, Терентьев побежал за ним. Болотов шумно выдохнул и вытер рукой проступивший пот.

– П-пронесло, – проговорил он. – Д-думал, уволит.

– Ещё один такой залёт – точно уволит, – усмехнулся Никита. – Так что не расслабляйся, иди работай.

Да уж, когда Зубов просто орёт – это выглядит не так угрожающе, чем это его молчание. Надеюсь, это будет хорошим уроком для Болотова, чтобы тот перестал творить все эти странные вещи.

Дождавшись, когда Никита и Болотов уйдут, я решил переброситься парой слов с Клочком.

– Как разведка? – шёпотом спросил я.

– Ничего интересного, – пискнул тот. – За Шуклиным следил, но тот ведёт себя как обычный Шуклин. Сейчас хочу проверить, что там Соколов. Но задержался, уж больно интересно тут всё развернулось.

– Давай, нам нужны новые сведения, – кивнул я. – А я пойду ещё поработаю.

* * *

Настроение у Шуклина снова было поганое. Разумеется, ему вручили самого непонятного пациента со всего отделения. Суставы болят у этого Григорьева, да почём вообще Шуклину знать, из-за чего они болят?

Павел понятия не имел, какие нужно назначить анализы и уж тем более какой выставить предварительный диагноз. Очередного дежурства не избежать, как обычно.

Хотя в клинике получше, чем дома, где приходится выслушивать, какой он позор семьи.

Кое-как сделав несколько назначений, Павел отнёс направления и отправился в свою каморку, где можно было подремать. Что толку-то стараться?

– Пашка, ты? – вдруг окликнул его кто-то в коридоре.

Шуклин развернулся и увидел графа Прудникова, старого друга семьи Шуклиных.

– Здравствуйте, дядя Гриша, – кивнул он. – Вы тут лечитесь?

– Ага, что-то подкосило моё здоровье, – кивнул тот. – Пойдём хоть присядем, поговорим. Сто лет тебя не видел! Как отец, как сам?

Отлично, теперь ещё и поспать не дали, придётся поддерживать эту скучную беседу. И не выкрутишься, что работы много. Графа Прудникова этим и обидеть можно.

– Да всё хорошо, – усевшись на диван в холле, ответил Шуклин. – Отец работает в совете, а я вот прохожу интернатуру.

– Отец твой, поди, пристроил? – лукаво улыбнулся Прудников. – А самому хоть нравится?

Вот он приставучий!

– Нравится, – уклончиво ответил Шуклин. – Хочу место в клинике получить, но конкуренты больно сильные.

– Так что ж за помощью не обратился? – удивился тот. – Мы с твоим отцом давние друзья, ты для меня как сын второй практически. Давай подсоблю тебе, раз уж так хочешь врачом работать. Благое дело!

А вот это уже интересное предложение. Павел приободрился и заинтересованно взглянул на Прудникова.

– А как подсобите, дядя Гриша? – поинтересовался он.

– Устраним твоих конкурентов самым проверенным способом, – широко улыбнулся Прудников. – Нароем на них компромат. Ты же знаешь, мои люди грязь даже в свежевыпавшем снеге найдут!

Граф Прудников владел каким-то строительным бизнесом, Шуклин никогда не вникал, каким именно. Отец его никогда Прудникова не любил, считал бесчестным и лживым человеком. Но в глаза, разумеется, всегда улыбался и вёл себя очень дружелюбно.

Сам отец Шуклина никогда бы не пошёл даже на самое мизерное преступление в своих целях. «Жить нужно честно, сын. Если нужны деньги – много работай, сын».

Да если жить по таким принципам, то это повеситься можно!

– Сможете нарыть компромат на моих конкурентов? – уточнил Шуклин. – А что я за это должен буду?

– Да перестань, я же тебе по дружбе помогаю, – ответил тот. – Нарою на них такой грязи, что всех сразу пинком под зад выгонят. Останешься тут один, как король.

– Было бы здорово, дядя Гриша, – обрадовался Павел. – Помогите, пожалуйста.

– Всё сделаем в лучшем виде, – подмигнул ему Прудников. – Давай мне на листочке напиши все их данные, всё что знаешь. А мои люди этим займутся.

Вот и настал черёд Шуклина играть по его правилам. Ещё посмотрим, кто в итоге окажется в дураках! И Шуклин торопливо принялся за список.

* * *

Остаток дня прошёл без приключений. Заполнил все дневники, отчитался перед Зубовым и отправился домой. Предстояло придумать план, как разобраться с моей главной на этот момент проблемой – Павлом Андреевичем и его клубом запрещённых зелий.

– Хозяин, я сегодня ничего не смог выяснить, – вздохнул Клочок, когда мы оказались дома. – Соколов тоже вёл себя как обычно. Никаких разговоров подозрительных не вёл. С Шуклиным они, похоже, и вовсе поругались. Может, все успокоились, и теперь не будет никаких подстав?

– Ага, если это произойдёт – то ты сразу же обратно станешь котом, – усмехнулся я. – Нет, просто временное затишье. Соколов ещё не успел придумать новый план после его неудачи с полицейскими. А Шуклин вообще только вышел, дай ему хоть освоиться.

Проявят себя они обязательно, думаю, довольно скоро. Хорошо бы к этому времени разобраться с другими проблемами.

– Что насчёт того старика и запрещённых зелий? – спросил Клочок. – У меня, кстати, появился план!

– Ну расскажи, – улыбнулся я. – Что ты там придумал?

– В общем, – деловито уселся на диван крыс, – наверняка твой предшественник заключал с ними что-то типа договора. И это – их главная улика. Я её украду, улики нет, преступления нет! Как тебе?

Крыс выглядел очень довольным своим планом, даже жаль было его разочаровывать.

– Не получится, – со вздохом ответил я. – Как минимум найдутся несколько свидетелей того, что я торговал этими зельями. Одной бумажкой все дела не исправить. Надо действовать жёстче.

– Хозяин, ты хочешь стереть им память? – вдруг удивлённо пискнул Клочок.

Я с удивлением на него уставился. Именно эта мысль и была у меня в голове, хоть я и не успел её озвучить.

– Ты сейчас смог прочитать мои мысли? – спросил я.

– Кажется, да, – кивнул крыс. – Помнишь, раньше мы с тобой и не такое могли!

Это правда, в прошлой жизни уровень моих отношений с фамильяром, тогда ещё котом, был максимальный. В этом же мире предстояло ещё много работы, чтобы достичь подобного.

– Значит, движемся в правильную сторону, – усмехнулся я. – Только не злоупотребляй этим, как две тысячи лет назад. А то в клетку посажу!

– Больно надо, – показал язык крыс. – А как именно мы сотрём им память, хозяин?

– Как бы иронично это ни звучало – с помощью запрещённого зелья, – ответил я. – Зелье стирание памяти. Осталось только его приготовить за эти дни.

Будем бороться с ячейкой запретных зелий их же оружием. Насколько я знаю, пары у этого зелья обладают той же способностью, что и сама жидкость. Клочку будет достаточно проползти в их логово, разбить там склянку, а самому тут же убежать. Я добавлю в зелье свои волосы, и они забудут всё, что связано со мной.

Единственное «но» – крысу придётся быть очень осторожным. Если он умудрится тоже вдохнуть зелье – то и сам меня забудет.

А без связи с хозяином он сразу же превратится в самую обычную крысу. Искать потом его придётся очень долго, чтобы всё восстановить. Хотя надо на него на всякий случай маячок поставить. Такие продаются в зоомагазинах, чтобы следить за котами и собаками на прогулках.

– Как мы его приготовим? – поинтересовался Клочок. – Мы же не знаем рецепта.

– Две тысячи лет назад знали, – подмигнул я. – Осталось только найти в городе нужные ингредиенты.

Я был не сторонником алхимии в своей прошлой жизни, однако всё равно приходилось иметь дело с разного рода зельями. Поэтому зелье забывчивости – это для меня пустяк.

Проблема только в его компонентах, ведь если покупать их в одном алхимическом магазине – продавец сразу же заподозрит неладное. Поэтому придётся обойти несколько подходящих лавок.

Мы с крысом собрались и отправились за покупками. Споры грибов мухоморов, перо птицы буревестника, цветы амариллиса, воды из реки Леты, специальные кристаллы. В каждом магазине мы брали по одному ингредиенту, чтобы не вызвать подозрений. В итоге поход растянулся, и домой вернулись мы уже к полуночи.

– Варить придётся тебе, – сообщил я крысу. – Мне завтра на работу, а оно варится двадцать семь часов без перерыва. Справишься?

– Конечно, хозяин, – пискнул Клочок. – Я лучший зельеварильщик, практически как профессор Снегг.

– Какой ещё профессор снег? – переспросил я.

– Темнота, хозяин, – махнул лапкой крыс. – Рецепт только напиши. Мои воспоминания сохранились не так хорошо, как твои. А мысли твои читать я пока могу плохо.

Я расписал ему рецепт, разложил ингредиенты, добавив клочок своих волос, и Клочок принялся за дело.

Утром я оставил крыса корпеть над кастрюлей и отправился в клинику. Другой посуды не нашлось, хотя, признаюсь, изготовление запрещённого зелья в условиях современной квартиры выглядело довольно забавно. Ни котлов, ни склянок, ни костра. Плита и кастрюля – вот залог хорошего зелья.

В ординаторской уже собрались Никита, Соколов, Болотов и Шуклин, не хватало только Лены. Интерны неловко толпились по всей комнате, потому что диван был занят лежащим на нём Зубовым.

– Доброе утро, – поздоровался я. – Что-то случилось?

– Михаил Анатольевич сегодня что-то хандрит, – ответил мне Никита. – Ваш Болотов его доконал, видимо. Или Терентьев перестарался со своей помощью, и Михаил Анатольевич теперь никак похмелье не уберёт.

– Нет у меня похмелья, – буркнул наставник. – Настроения просто нет. У каждого задание есть, по целой палате. Боткин, в вашу палату ещё положили новенького, Гончарова. Займитесь им. А меня не трогайте.

Даже непривычно как-то без его обычных шуток. Все кивнули и разошлись по отделению.

В палате я первым делом опросил всех пациентов, осмотрел их, отправил кого надо на дополнительные анализы. А затем приступил к Гончарову.

– Доброе утро, – кивнул я пациенту. – Я ваш лечащий врач – Константин Алексеевич. На что жалуетесь?

– Здравствуйте, доктор, – пациент прервался из-за приступа кашля.

Итак, сразу первый симптом – кашель. Судя по звукам – влажный, значит, отходит мокрота.

– Давно кашель появился? – спросил я.

– Неделю как, – откашлявшись, ответил Гончаров. – Ходил в поликлинику, что-то им какой-то показатель там не понравился. На палец штуку надевали, и что-то низкое показалось им. И отправили в клинику.

Я догадался, о каком показатели он говорит. Он называется сатурация – обогащение крови кислородом. Низкие показатели – ниже девяноста процентов – считаются основанием для госпитализации.

– А рентген не делали в поликлинике? – уточнил я.

– Нет, у них там с аппаратом что-то, – махнул он рукой. – Сказали, мол, и тут сделают. Вообще частенько я в последнее время болею. Это уже четвёртый раз за год. До этого на смены рабочие не выпадало, так что дома сидел лечился. А в этот раз как раз посреди вахты и прихватило. Дышать трудно, в груди тяжело и кашель этот. Отправили домой, иди, мол, в поликлинику.

– А кем работаете? – задал я следующий вопрос.

– Так шахтёр я, – пожал он плечами. – А это важно?

Ещё как. Забывать о такой вещи, как профессиональные заболевания – нельзя. Кашель очень даже может быть связан с его профессиональной деятельностью.

Задав ещё несколько вопросов, я активировал диагностический аспект. Так, лёгкие чистые, а вот бронхи подсвечиваются сильно. А если пульмонологический аспект… Частота дыхательных движений повышена, сатурация понижена, в бронхах – слизистая мокрота.

Я немного воздействовал на пациента пульмонологическим аспектом, заставляя бронхи рефлекторно сократиться, выгоняя мокроту наружу. Из-за этого у него начался новый приступ кашля. Это поможет, но ненадолго. Нужно точно установить причину и заниматься лечением.

Хорошо, что в этой палате никто не жалуется на кашель соседа! Наверное, потому что тут и так лежат пациенты с обострением хронической обструктивной болезни лёгких, так что им не привыкать.

Пока пациент откашливал мокроту, я принялся за направления. Общий и биохимический анализы крови, спирометрия, рентген органов грудной клетки, бронхоскопия с биопсией. Обязательно кровь на иммуноглобулин Е – нужно проводить дифференциальную диагностику с бронхиальной астмой.

В качестве предварительного диагноза – острый бронхит. В лечении – консультация пульмонолога, бронхолитики, ингаляционные глюкокортикостероиды. Всё по классике.

Написал направления, отнёс на пост, написал дневники. Пока писал дневники – уже начали приходить анализы Гончарова. Работа захватила с головой, не было даже времени сделать перерыв.

– Я подозреваю у вас пылевой бронхит, – получив все анализы и изучив их, сообщил я Гончарову. – Это профессиональное заболевание, связанное с постоянным контактом с пылью.

– Это точно? – уточнил пациент.

– На сто процентов точно этого никто не скажет, – честно ответил я. – Однако данные осмотра, вашего анамнеза и обследования говорят именно об этом.

Вполне вероятно, что это самый обычный бронхит, и работа тут ни при чём. За этот диагноз говорил стаж работы в шахтах, частота эпизодов заболеваний, специфические симптомы. Биопсия будет готова через несколько дней, но и так понятно, что виной всему – пылевые агенты.

– Так что же, мне в шахте больше работать нельзя? – спросил Гончаров. – А как мне на жизнь зарабатывать?

А вот это самый сложный вопрос в данной ситуации. Работу ему действительно рекомендуется сменить. Что не так просто для шахтёра-простолюдина, пятнадцать лет жизни отдавшего своему ремеслу.

– По-хорошему надо сменить, – кивнул я. Отрицать очевидного я не мог. – Лечение я назначу и вас пролечу. Но если вы вернётесь к шахтам – то приступ повторится снова. И каждый раз состояние будет только ухудшаться.

– Столько лет работаю шахтёром, и резко всё бросить… – печально проговорил Гончаров. – Из-за какого-то бронхита… У меня семья, доктор, где я ещё работу найду? Я ничего делать больше не умею!

– Уверен, вы что-нибудь придумаете, – ободряюще ответил я. – Отдыхайте!

Сложный выбор перед ним. Понятное дело, что надо выбирать своё здоровье, но тут речь не только о заработке, но и просто о деле, на которое он положил всю свою жизнь.

Я закончил с пациентами и принёс истории Зубову.

– Всё, можете идти домой, – пролистав их, кивнул он. – Дежурю сегодня я, так что остальные птенцы тоже уже упорхнули.

– Михаил Анатольевич, с вами точно всё в порядке? – на всякий случай уточнил я.

– Точно, Константин, – кивнул наставник. – Идите, не мозольте глаза.

Есть у меня кое-какие подозрения… Но если это так, сделать я ничего не могу. По крайней мере, сейчас.

Я быстро собрал вещи и отправился домой. Остальные интерны, обрадованные свободой, уже разбежались. Даже Лена по обыкновению не стала меня ждать. Хотя она наверняка уверена, что я всё ещё зол из-за её поступка.

Но я был даже благодарен отчасти, ведь если я это сейчас не решу – дальше всё может только усугубиться. Поэтому в ближайшие дни сам позову её на очередную прогулку. Прошлые выходили довольно скомканными, то скальпель пришлось красть в музее, то крыса своего доставать из пасти кошки.

Дома пришлось сменить измученного Клочка, который почти сутки уже корпел над зельем.

– Хозяин, когда будем подбрасывать? – зевнув, спросил крыс.

– Завтра после работы туда и поедем, – ответил я. – Как раз истекают трое суток, и мне надо будет с ним встретиться. Я сделаю вид, что соглашаюсь на его условия, а затем уйду, а ты разобьёшь колбу. И быстренько свинтишь оттуда.

– Затычки в нос сегодня себе сделал, – продемонстрировал мне какие-то комочки Клочок. – Не хочу забывать хозяина! Котом хочу стать…

Последнюю фразу он сказал, уже практически засыпая. Намаялся, почти сутки варить зелье. Зато оно почти было готово.

Я доварил его к трём часам ночи, перелил в заранее приготовленную склянку и сам отправился спать.

Утро началось как обычно: сборы на работу, клиника, ординаторская. Сегодня я подошёл последним, в сборе были уже все интерны.

Отсутствовал только Никита, что было странно. Обычно он приходил чуть ли не раньше всех.

– Что-то Зубов сегодня сам опаздывает, – хмыкнул Соколов, проверяя часы. – Надо ему за это ответную кличку придумать, а то что он всё на нас отыгрывается!

– Он потом тебе за эту кличку такой нагоняй устроит, – зевнул Шуклин. – Опаздывает и ладно, хоть поспать можно. Дольше просидим здесь – меньше поработаем.

Убийственная логика. Свойственная только Шуклину и никому больше. Как будто скорость лечения пациентов зависит от того, во сколько мы начнём работу.

Дверь в ординаторскую открылась, и на пороге появился невысокий мужчина, одетый в белый халат и белый медицинский колпак. Он был невысокого роста, с маленькими, какими-то очень злыми глазами.

– Вы, значит, интерны? – буркнул он. – Что расселись здесь, ординаторская для врачей, а не для вас.

– Вы кто такой? – зевнув, беспардонно спросил Шуклин. – Очередной друг нашего наставника? Выгонять нас из ординаторской может только Зубов.

– Я и есть ваш наставник, – фыркнул мужчина. – Вашего драгоценного Зубова уволили. Теперь заведующий отделением и ваш начальник – это я.