Текст книги "Гений Медицины (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Гений Медицины

Глава 1

– Только один из вас получит работу в этой клинике, – заявил наш руководитель Михаил Анатольевич Зубов. – И я сделаю всё, чтобы это место занял достойный интерн! Это престижная должность, и я не позволю, чтобы она досталась какому-то проходимцу!

Сказав это, Михаил Анатольевич посмотрел на меня. Из всех присутствующих статус моей семьи был ниже всех. Из-за этого и отношение было предвзятым.

Ещё на вступительных испытаниях Михаил Анатольевич прямо сказал, что мне просто повезло.

Однако везение здесь ни при чем. Сыграли роль знания из прошлой жизни.

Всего нас было пятеро, лучшие студенты академии, которые смогли получить места в интернатуре в элитной клинике «Империя здоровья».

– А все остальные? – робко поинтересовался один из интернов, Евгений Болотов.

– Я ждал этого вопроса, – хмыкнул Зубов. – Остальные пойдут лесом, так понятнее? Я могу выразиться ещё конкретнее, но пытаюсь быть с вами максимально вежливым, чтобы не ранить ваши неокрепшие врачебные сердца.

Сколько сарказма он поместил в одно предложение. Болотов сжался и торопливо закивал.

– У вас три месяца, чтобы доказать мне свою полезность, – добавил Зубов. – Но если четверо из вас докажут свою бесполезность быстрее – я буду только рад. Всё понятно?

– Да, – кивнули ему в ответ. Кто-то – неуверенно, кто-то – решительно.

Я смотрел на четырёх своих конкурентов. Каждый из них много работал, чтобы попасть в интернатуру именно сюда. А для этого мало иметь связи среди аристократов. Всем нам приходилось сдавать вступительные испытания, думая своей головой.

Каждый из нас не согласится просто так сдаться после такого пути.

– Тогда держите первого пациента, – Михаил Анатольевич протянул нам тонкую историю болезни. Грубо говоря, один только заглавный лист. – Левашов Денис Иванович, седьмая палата. Опросить, осмотреть, поставить диагноз, расписать лечение. Потом прийти ко мне, выслушать ошибки, опозориться.

Я первым протянул руку и забрал у наставника историю. Опозориться, как же. Не в этой жизни. Не для того я год готовился к этому моменту, вытаскивая предыдущего владельца этого тела из полной ж…

В прошлой жизни я был величайшим лекарем, основоположником главных догматов. Я первый в истории дошёл до ранга абсолюта среди целителей. Под моим контролем лекарское дело процветало, и большую часть заболеваний удалось уничтожить.

Быстрое развитие ремесла не всем оказалось по душе, и я помешал планам одной влиятельной алхимической гильдии, снизив их приток покупателей. Они подослали мне убийцу под видом ученика, зная, что я никогда не откажу в передаче знаний другим. И… одной тёмной ночью он меня и убил.

Но с тех пор потомки пошли по другому пути. Стали лечить болезни лекарствами куда охотнее, чем магией. И она стала угасать… Появились новые недуги.

Год назад я очнулся в теле Боткина Константина Алексеевича. Студента шестого курса врачебной академии, который был на пороге отчисления.

Памяти предшественника не осталось, но благодаря интернету я смог быстро адаптироваться. Пришлось пересдавать абсолютно все предметы, чтобы получить место в этой интернатуре.

Мне больно смотреть на происходящее сейчас. На то, что сделали с моим наследием. А потому, переродившись в этом теле, я вновь занялся медициной.

– Михаил Анатольевич, у нас будет один пациент на пятерых? – снова раздался робкий голос Болотова.

По краю лезвия прям ходит.

– Мне и перед ним-то неудобно, что отдаю его на растерзание полуврачам, – отозвался наставник. – Не прибейте мне хотя бы одного!

Много чего мог бы ему ответить, но лучше показывать что-то делом, а не словами. Так что я просто развернулся и отправился на поиски седьмой палаты. Остальные интерны поплелись за мной.

С учётом того, что «Империя здоровья» являлась крупнейшей клиникой, а экскурсию Зубов нам провести не соизволил, поиски палаты уже превратились в настоящий квест.

Терапевтическое отделение, куда нас распределили, занимало целых два этажа. Холлы с мягкими диванами, процедурные кабинеты, палаты…

– Заблудились, молодёжь? – окликнул нас бодрый женский голос.

Мы обернулись и увидели невысокую черноволосую женщину, одетую в медицинскую форму. В руках у неё был поднос с лекарствами.

– Нам нужна седьмая палата, – ответил я. – Мы интерны, с сегодняшнего дня приступили к работе.

– Да знаю я, Зубов мне уже все уши прожужжал, – отмахнулась она. – Полдня вчера придумывал планы, как поскорее избавиться от вас. Ну да вы не обращайте внимания, такой уж он человек. А седьмая палата прямо по коридору и направо, не пропустите.

– А вас как зовут? – обратился к ней ещё один интерн, Роман Соколов.

– Ольга Петровна я, старшая медсестра отделения, – представилась женщина.

Соколов ловко подскочил к ней и одним движением забрал поднос из её рук.

– Чудесно выглядите, – прощебетал он. – Давайте я вам помогу. Негоже такой прекрасной женщине таскать такие тяжести.

Он в своём репертуаре. Это можно было бы расценить как добрый благородный жест, если бы я не знал Соколова. Всё, что он делает – это всегда часть какого-то плана. Чаще всего максимально простого и выгодного.

Так, сейчас он хочет подмазаться к главной медсестре, чтобы в будущем получить от этого какие-то преимущества.

Подобным образом он сдал один из итоговых экзаменов в академии, как рассказала нам его одногруппница на вступительных испытаниях в эту клинику. Закрутил роман с преподавательницей из комиссии и расстался с ней сразу после выпуска. Получил максимальный балл. Вот неожиданность.

– Да сама я донесу, – ответила ему Ольга Петровна. – Идите к пациенту, нечего его ждать заставлять.

А она тоже не так проста, как показалось изначально. Ловко вернула поднос себе и гордо удалилась, оставив растерянного Соколова позади.

– Пойдём, – сказал я, устав наблюдать за всей этой сценой.

Но не успели мы пройти и пяти метров, как из ближайшей палаты выбежал пациент. Размахивая руками, он прокричал:

– Это всё ты! Ты спал с моей женой!

Он указал на Павла Шуклина, ещё одного интерна, оставляя всех наблюдателей в полном замешательстве. Кроме меня…

– Что? Вы меня с кем-то спутали, – сразу отреагировал Шуклин.

Пациент ринулся на интерна, намереваясь вступить с ним в драку.

Но кулак остановился в пяти сантиметрах от лица Шуклина. Я перехватил мужчину за запястье.

– Как? Ты же дальше всех стоял… – Шуклин поднял на меня удивлённый взгляд.

Но вместо ответа я окликнул медсестру:

– Галоперидол внутримышечно один кубик, срочно! И позовите психиатра.

Пока я держал пациента, медсестра вколола нужный препарат. Тут подоспели и санитары, перехватив уже вялого мужчину и уводя в палату.

Лекарь-психиатр быстро вправит ему мозги. Но сначала выяснит из-за чего появились эти бредовые мысли. Если, конечно, они таковыми являются.

* * *

Барон Жуков уже тридцать лет занимался археологией. По своей специальности он был алхимиком: искал забытые древние рецепты и воплощал их в жизнь.

Сейчас он сидел в своей палатке на очередной экспедиции в Римской империи. Полжизни он потратил, чтобы найти его… И уже был готов смириться с очередной неудачей, как в палатку вбежал младший помощник:

– Михаил Игнатьевич! Мы раскопали тело!

– Что? То самое тело⁈ – барон Жуков не поверил своим ушам.

После стольких лет поисков! Неужели⁈ Он должен лично увидеть его и убедиться.

Михаил Игнатьевич вскочил со своего места, разом забыв обо всём, о чём думал до этого.

– Показывайте, где нашли! – велел он.

Юный помощник быстро отвёл руководителя на раскопки, где уже собралась вся команда археологов. Они расступились, пропуская профессора.

Михаил Игнатьевич остановился у ямы. Время было позднее, но помощники умело расставили световые кристаллы. Останки освещались так же точно, как днём.

Барон упал на колени, не веря своим глазам.

– По легенде, Галена захоронили вместе со всеми его трудами, – сказал он, видя, что тело лежит на остатках древних фолиантов.

– Его тело до сих пор излучает остаточный магический фон. Такой сильный он мог быть только у абсолюта того времени. Сомнений нет, это он, – произнёс старший помощник, сверяясь с показаниями приборов.

– Я даже отсюда чувствую, какая мощь от него исходит, – прошептал Михаил Игнатьевич. Он не мог поверить своему счастью.

Спустя столько лет! Наконец он вышел на финишную черту… И теперь дело осталось за малым. Потому Жуков спешно распорядился:

– Очищайте и собирайте кости. Но не вздумайте ничего повредить! А иначе мы никогда не узнаем тайну эликсира бессмертия, рецепт которого Гален унес с собой в могилу!

* * *

По указаниям медсестры мы легко нашли нужную палату и зашли внутрь.

Хотя интерны продолжали на меня коситься из-за случившегося в коридоре. В их взглядах читалось непонимание… и уважение. Ведь обычно лекари не занимаются развитием физического аспекта.

– Кстати, спасибо, – сказал мне Шуклин, только мы вошли в палату.

Весь путь сюда он отходил от шока. Нечасто на врачей кидаются пациенты. Я кивнул Шуклину и направился к пациенту.

Здесь было четыре кровати, три из которых были заняты пациентами, у каждого личная тумбочка, шкаф для одежды. В углу – плазменный телевизор, стол для еды и стулья. Отдельный душ и туалет для каждой палаты. Что уж говорить, лучшая клиника Империи.

– Нам нужен Левашов, – громко проговорил я.

– Это я, – поднял руку один из мужчин, занимающий кровать у окна.

– Доброе утро, – подбежал к нему Соколов. – Я врач-интерн, и сегодня я буду вашим лечащим врачом.

Вот он наглый, конечно! Ловко переключил своё подхалимство от медсестры к пациенту. Одни и те же методы.

– Мы все являемся вашими врачами, – спокойно поправил я Соколова. – Расскажите, что вас беспокоит.

Кучкой мы расположились вокруг кровати Левашова. Зрелище забавное. Ничем не отличается от занятий в академии. Разве что рядом с нами не стоит преподаватель, который объясняет, что нужно делать.

– Какое ко мне внимание повышенное, – усмехнулся пациент. – Ну, доктор Зубов предупредил меня обо всём этом. Давление у меня внезапно начало шалить. Никогда до этого не было такого, а тут вдруг скакнуло прямо на работе. Вызвали мне скорую и доставили сюда.

Пока он рассказывал, я внимательно осматривал пациента. Лицо отёчное, особенно в области глаз, цвет бледный. Одет в тёплую кофту, несмотря на вполне комфортную температуру в палате, значит, у пациента озноб. Каждая из таких мелочей может подсказать правильный диагноз.

– Ну Зубов совсем уж нас за идиотов посчитал, – заявил Шуклин Павел. – Гипертоническую болезнь нам подсунул, мол, не догадаемся.

– Р-рано делать выводы, – чуть заикаясь, возразил Болотов и поправил очки. – Давление может являться причиной примерно трёх десятков з-заболеваний. Включая некоторые виды опухолей. Нам нужна тщательная диагностика.

Болотов был главным отличником своей академии, расположенной в другом городе. Из категории тех людей, которых ещё принято называть зубрилами. Или ботанами. Он добился места в интернатуре только благодаря многочасовой зубрёжке, но вот с этикой и деонтологией у него всё было плохо.

Как минимум потому, что не стоит произносить такие слова при пациенте, тем более, если это догадки, чёрт возьми!

– Опухоли? – испуганно переспросил Левашов, подтверждая мои мысли.

– Не переживайте, шанс этого практически нулевой, – спокойно ответил я. – Лучше вернёмся к вашему рассказу. До этого у вас были проблемы с давлением?

– Нет, – чуть успокоившись, отозвался пациент. – Никогда на него не жаловался.

– А в семье кто-нибудь страдает гипертонической болезнью? – спросила наша пятая коллега, Елена Тарасова, до этого молча слушавшая весь диалог.

Девушка задала очень правильный вопрос, в таких случаях всегда надо собирать и семейный анамнез в том числе.

– У матери проблемы с давлением, да, – кивнул Левашов. – Думаете, это может передаваться?

– Р-разумеется, – кивнул Болотов. Никак не угомонится, он сейчас пациента до нового приступа напугает!

Я задал ещё пару вопросов про характер жалоб и тем самым снова отвлёк Левашова от подобных мрачных размышлений.

– Кем работаете? – спросил далее Соколов.

– Генеральным директором оконной компании, – ответил Левашов. – А это важно?

– Очень, – заверил его Соколов, что-то поспешно себе отмечая.

Решил попутно обзавестись полезными связями. В подобной клинике таких связей может стать очень и очень много.

– Ну, что мы тут вообще время зря теряем? – буркнул Шуклин. – Давайте уже диагностику сделаем и отправим на анализы. А сами кофе пойдём пить.

Диагностика – один из основных аспектов лечебной магии. Она есть у всех нас, хоть и на самом первом уровне. До следующих уровней её ещё развивать и развивать.

Работает она очень просто, достаточно активировать магию, и в голове отобразится проекция тела пациента с подсвеченными повреждёнными органами. Характер повреждений с помощью магии мы пока что не установим, для этого и нужны анализы и инструментальные обследования.

Более продвинутые врачи могут увидеть каждый орган в более мелких деталях, а точнее, какая именно структура повреждена. Но без обследований диагноз всё равно не поставить, просто это упрощает и ускоряет весь процесс.

Я задал ещё несколько интересующих меня вопросов пациенту, пока остальные уже вовсю пользовались диагностической магией. Сомневаюсь, что давление – это основной диагноз.

Скорее прав был Болотов, и это просто один из симптомов. Ещё меня смущают отёки на лице…

– Чем до этого болели? – спросил я.

– С горлом постоянно мучаюсь, – вздохнул Левашов. – Хронический тонзиллит. Вот две недели назад только-только очередной раз горло подлечил. А больше ничем, ну ветрянка в детстве была разве что.

Врачебная интуиция подсказывает, что тонзиллит имеет тесное отношение ко всему происходящему сейчас.

Я кивнул и тоже активировал диагностическую магию. Так, подсвечиваются сердце и почки. И совсем незначительное, практически незаметное свечение в районе головного мозга. Интересно…

– Ну всё, явно какая-нибудь ишемическая болезнь сердца, с поражением почек, – заключил довольный Шуклин. – Так, теперь по анализам…

– А мне вот интересно, – перебил его Соколов, – нам нужно одну историю болезни Зубову сдать или пять разных. Просто если одну – как он определит, кто из нас лучше всех?

– Сдадим пять, – ответил я. – Просто размножим результаты анализов и обследований, всё просто.

Тем более, что я не согласен с диагнозом большинства. Первопричину надо искать именно в почках, и у меня уже есть предположение, что именно это может быть.

– Кровь общая, плюс биохимия, ЭКГ, УЗИ сердца, – перечислила Тарасова. – Общий анализ мочи, проверить, что с почками. Вроде всё.

– УЗИ почек, – добавил Соколов. – Раз они подсвечиваются при диагностике, надо бы их тоже глянуть.

Остальные быстро расписали направления на анализы. Прелесть этой клиники была в том, что обследования будут готовы уже сегодня.

Лаборатории и все кабинеты оснащены самым современным оборудованием, так что не приходится ждать по несколько дней, как во многих других лечебных учреждениях.

– Я отдам Оленьке, – первым заявил Соколов и со всех ног помчался искать главную медсестру.

– А я пойду вздремну, – зевнул Шуклин. – Встал ни свет ни заря ради этой интернатуры.

Да уж, он ровно такой же, какой был и на шестом курсе. Ленивый Шуклин, который мог бы стать хорошим врачом, если бы чуть больше старался.

С остальными я познакомился совсем недавно – во время отбора в интернатуру. Хотя и успел уже их довольно хорошо изучить.

– Н-надо сделать пациенту ПЭТ-КТ всего тела, – прошептал мне Болотов. – Так мы сразу в-выявим метастазы, и…

ПЭТ-КТ – это позитронно-эмиссионная томография. Метод визуализации, основанный на введении в организм пациента радиоактивных веществ. В зависимости от вида такого вещества оно распределяется в организме в областях изменения метаболической активности, которые потом видно на томографе.

Таким способом действительно очень удобно искать метастазы, так как пациенту не приходится проходить отдельные исследования для каждой группы органов. Однако облучение при этом методе исследования довольно высокое. Поэтому метод применяется с ограничениями.

– Мы не будем лишний раз облучать пациента, – ответил я. – Для этого нет никаких показаний. Кроме того, назначение такого серьёзного метода обследования подразумевает согласие куратора.

– Т-тогда пойду и спрошу у него, – ответил Болотов.

Я не стал его останавливать, это его дело. Оглядевшись, я понял, что и Тарасова успела куда-то деться. Когда она исчезла – непонятно.

Я остался с пациентом наедине, и у меня было ещё несколько минут, пока его не заберут на анализы.

– Головная боль не мучает? – спросил я. – Или головокружения?

– Нет, ничего такого, – помотал он головой. – Да и давление уже сбили, чувствую себя гораздо лучше.

Или просто хочет поскорее выписаться. Ни слова не говорит про свой озноб или отёки.

Но сейчас меня смущает, почему нет никаких жалоб на головную боль. Там явно что-то назревает, поэтому надо проверить ещё и головной мозг. Но есть одно но, Зубов вряд ли согласится подписать моё направление, особенно учитывая отсутствие у пациента жалоб.

Задерживаться в палате более не имело смысла, и я отправился в ординаторскую…

Как раз чтобы застать конец сцены.

– Какое ещё ПЭТ-КТ, вы совсем мозги свои потеряли! Вы бы ещё ему пункцию головного мозга назначили! – распинался Зубов. – Да вы хоть понимаете, что означает это исследование, или вам просто слово понравилось?

– Я п-понял, – испуганно закивал Болотов и поспешил скрыться.

Взгляд нашего наставника тут же упал на меня.

– А вы что тут забыли? – буркнул он.

– Осмотрел и опросил пациента и теперь жду результатов обследования, – спокойно ответил я. – И хотел бы с вами обсудить назначение ещё одного обследования. Компьютерная томография головного мозга.

Я подозреваю, что скачок давления у Левашова вызвал какие-то изменения в мозге. И если ничего не предпринять, у него может развиться инсульт.

– Да вы сговорились все! – воскликнул Зубов. – Один ПЭТ-КТ хочет, другому КТ подавай. Не будет вам никакого направления!

– У пациента был скачок артериального давления, – проговорил я. – Мы должны проверить его головной мозг, тем более, что…

– Я сказал, нет, – перебил меня Зубов. – Первый день, а вы так меня достали уже!

Он выскочил из ординаторской, чтобы прекратить наш разговор. Зараза… Ожидаемо, но всё равно неприятно.

Здоровье пациента для меня важнее, поэтому придётся пойти на небольшой обман. Я самостоятельно заполнил направление и отнёс его главной медсестре. Запаренная, она и не обратила внимания на отсутствие подписи наставника, лишь устало кивнула.

Я вернулся в ординаторскую и спокойно выпил чай, гадая, куда сныкался Шуклин, чтобы спокойно поспать. Вроде бы первый день в клинике, а он уже умудрился где-то найти себе местечко. Ну, в этом весь он.

После небольшого перерыва я снова отправился на пост главной медсестры ознакомиться с анализами. Ольга Петровна уже разделила их на пять копий, готовы были все лабораторные исследования.

Так, в общем анализе крови увеличена скорость оседания эритроцитов, показатель, показывающий воспаление в организме. В моче обнаружены лейкоциты и эритроциты, а также белок. Пока что всё это подтверждает мой предварительный диагноз.

Я взял бланки для истории болезни и принялся заполнять общую часть. Так, анамнез заболевания надо расписать как можно подробнее, в этом часто заключается ошибка молодых врачей. Предварительный диагноз, план обследования. Далее – приложить часть анализов.

Пока я работал, Ольга Петровна принесла мне остальные заключения. Кроме КТ головного мозга, его придётся ждать ещё несколько часов.

Как я и думал, гломерулонефрит. Заболевание почек, которое чаще всего возникает после перенесённой бактериальной инфекции. Как раз и сыграл свою роль недавний тонзиллит у пациента.

Я расписал диагноз и предварительный план лечения.

Основное лечение будет связано с воздействием лечебной магии, магом с нефротическим аспектом. Такие лекари занимаются только лечением почек.

У меня этот аспект есть, но развит минимально. Но кроме магии это ещё антибиотики, диуретики, антигипертензивные препараты. Список немаленький, но заболевание очень серьёзное, и его надо лечить, а не переводить в хроническую форму.

Отдельно я отметил про свои подозрения на ишемию головного мозга. Это надо фиксировать, история болезни – это важный медицинский документ.

Я закончил и отправился назад в ординаторскую. Там я уже застал всех остальных интернов с готовыми историями болезни. Они громко о чём-то спорили.

– Э-это тубулярная карцинома, – заявил Болотов. – Я у-уверен, давление повысилось именно от этого. Такое бывает у пяти процентов пациентов с таким видом онкологии.

– Да какая онкология, обычная ишемическая нефропатия, – махнул рукой Шуклин. – Я на неё сразу подумал, а первая мысль бывает самой правильной.

– У Левашова цистит, – доверительным тоном заявил Соколов. – Я узнал диагноз, выставленный Зубовым, через свои связи.

Кажется, все пятеро предположили разные диагнозы у пациента. А связи Соколова решили его проучить, сказав неверный диагноз.

Пока все спорили, в ординаторскую зашёл сам Зубов. Он молча собрал у всех истории болезни и принялся их изучать. В ординаторской воцарилась напряжённая тишина.

– Соколов, Шуклин, Болотов, – наконец провозгласил он. – Диагнозы настолько неправильные, что хочется отобрать ваши дипломы врачей и сжечь их. Даже пятилетний ребёнок справился бы лучше!

Соколов выглядел растерянным. Ведь ему дали неверную подсказку.

– Тарасова, Боткин, правильно, – неохотно добавил Зубов. – Однако Боткин никак не угомонится со своей ишемией. Нет у пациента ничего такого, успокойся! А так… Молодцы.

Последнее слово он буквально выдавил из себя, бросив на меня короткий взгляд. Похвала даётся ему ой как непросто.

– Можете быть свободны на сегодня, – заключил наш наставник и покинул ординаторскую.

Пару минут все стояли молча, переваривая первый день в интернатуре. Затем на нас обрушился Соколов.

– Это что за дела⁈ – воскликнул он. – Если вы знали правильный диагноз, то надо было сказать всем!

– А в чём тогда смысл соревнования на место врача в клинике? – приподнял я бровь.

– Это тебя не касается, – фыркнул Соколов. – В любом случае, это место станет моим. Я объявляю войну!

Не успел я ему ответить, как в ординаторскую вбежала медсестра.

– Не могу найти Зубова! Там Левашову стало хуже! – прокричала она. – У него глаз ослеп!