Текст книги "Тень правды (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Мы с Разумовским выскочили из-за стола и подбежали к потерявшему сознание сторожу. Я сразу же прощупал пульс на сонной артерии, а главный лекарь – на лучевой.

– Пульс ритмичный, примерно сотня в секунду, – сказал я. – Всё с ним нормально, просто перенервничал. Сейчас ещё давление измерю, одну минуту.

Я достал из сумки тонометр, сделал замер и обнаружил, что артериальное давление у нашего сторожа немного упало.

– Ничего серьёзного, – сказал я. – Обычный обморок. Давайте положим его на кушетку.

Мы с Александром Ивановичем переместили старика на мягкую поверхность, затем я убрал из-под его головы подушку и подложил её под ноги. Благодаря такому расположению тела кровь из ног начнёт оттекать в голову и туловище, давление вернётся в норму, и он придёт в себя.

– Так, а что он там сказал перед тем, как потерял сознание? – спросил меня Разумовский и с опаской выглянул через открытую дверь в коридор своего отделения. – Призрак?

– Да, это последнее, что он произнёс, – вспомнил я.

Может, ему показалось? Какой ещё призрак? Хотя зря я, наверное, удивляюсь. В этом мире запросто могут и такие создания обитать. Ходячих мертвецов я уже видел, домового, лешего и прочих духов тоже встречал. Кто знает, а вдруг тут и призраки существуют?

А если учесть, какую чертовщину воротят сектанты, в городе и не такое может случиться. Мы ведь до сих пор не знаем, зачем они чертили этот знак прямо за орденом лекарей. А между тем орден находится в двух шагах от губернского госпиталя.

– Ну что ж, пойдёмте, проверим, – предложил Разумовскому я.

– Да я что-то… – замялся главный лекарь. – Что-то побаиваюсь, если честно. Только не смейтесь, Алексей Александрович.

Ещё лучше! Если сейчас ещё и Разумовский сознание потеряет, то мне придётся не только с призраком разбираться и за пациентами следить, так ещё и этих двоих приводить в чувство.

– Если хотите, я сам схожу, проверю, – сказал я. – Побудьте тогда с нашим сторожем пока что.

Александр Иванович спорить со мной не стал. Как только я вышел из его кабинета, он тут же запер за мной дверь. И бывает ведь такое! Мудрейший медик, первоклассный лекарь, а всякую бесовщину боится. Но почему-то мне кажется, что опасаться нечего. Клятва лекаря молчит, значит, некротики в госпитале нет.

Хотя домовые и прочие духи не являются порождениями некротики, и на них моя сила никак не реагирует. В общем, нет смысла гадать – надо идти и осматривать госпиталь самому.

Проблема только в том, что сторож не успел сказать, где он увидел призрака. Сказал: «Там!»

А где это «там» – думайте сами.

Первым делом я спустился на первый этаж в фойе здания, где обычно и дежурил наш горе-охранник. Госпиталь был закрыт изнутри. На всякий случай я проверил замок и все окна на первом этаже здания, но не нашёл никаких признаков взлома.

Значит, то, что напугало сторожа, пришло не снаружи. Оно до сих пор где-то здесь – внутри.

Изучив первый этаж, я вернулся в отделение, с которого и начал свой путь, и попытался войти в кабинет главного лекаря, но тот оказался закрыт изнутри.

– Александр Иванович! – крикнул я. – С вами там всё в порядке?

– Фух… – послышался тяжёлый вздох Разумовского. – Слава Грифону, что это вы, господин Мечников.

– Вы чего закрылись?

– Там по отделению кто-то ходит. Вы с ним, видимо, разминулись, – объяснил он. – Как только я услышал шаги, сразу же заперся. Так, на всякий случай.

Не стану, пожалуй, ему говорить, что призраки, если верить легендам, умеют ходить сквозь стены. Ещё не хватало, чтобы он через окно вылез. Перелом костей я своими препаратами ему точно залечить не смогу.

Послышался шорох. И, в подтверждение слов главного лекаря, в другом конце коридора раздались чьи-то шаркающие шаги. А затем дверь в дальнюю палату захлопнулась.

Все пациенты спали, но шум чужих шагов и хлопающих дверей их не будил. Уже привыкли, что в госпитале постоянно что-то происходит. То новых пациентов завозят, то уже поступившим становится хуже, и весь персонал поднимается на уши. Для любой больницы это в порядке вещей.

Я ускорил шаг и проследовал в последнюю палату, из которой доносились звуки. А затем без стука вошёл внутрь. И не обнаружил там никого. Койка, тумбочка, стул. Окно закрыто.

Интересно… И как же это понимать? На этот раз я точно уверен, что видел, как сюда кто-то вошёл. Мне не померещилось.

Я прикрыл за собой дверь, замер и прислушался к окружающим меня звукам. В ночной тишине послышалось дыхание. Прямо из-под койки.

Ага… Вот куда скрылся наш «призрак». Я медленно присел на корточки и заглянул под кровать. Передо мной тут же предстало округлое лицо лежащего на животе мужчины. Пациент был укутан в белую наволочку. Теперь понятно, почему сторож принял его за призрака.

Он посмотрел мне в глаза и заявил:

– Ку-ку.

– Ну, допустим, ку-ку, – с серьёзным выражением лица ответил я. – Вы чего под кроватью делаете, уважаемый?

– Он сказал мне, что если я не спрячусь, то меня всего раздавит, – заявил он.

– Кто сказал? – поинтересовался я.

– Голос. Это он командует. Он тут главный!

Представляю, как бы сейчас запаниковал Разумовский, если бы услышал эти слова от своего пациента. Действительно, звучит так, будто мужчина кем-то одержим. Вот только я уже сталкивался с такими «призраками». И никакой паранормальщины в этом нет.

Очевидно, у него галлюцинации. Возможно, мы имеем дело с шизофренией.

Так, нужно звать сюда Разумовского. В одиночку эту проблему я не решу. Если у пациента развилась шизофрения, то его придётся отправлять в другую лечебницу. Но кричать главному лекарю на весь коридор и будить пациентов я не хочу. И оставлять пациента надолго слишком опасно. Если он убежит – проблем потом не оберёшься.

– Всё правильно делаете, уважаемый, – кивнул ему я. – Вот тут и лежим. Я скоро вернусь и помогу вам.

На этот раз он ничего мне не ответил. Я вышел из палаты, а затем запер дверь на ключ. Убедив главного лекаря покинуть своё убежище, я провёл Александра Ивановича к последней палате и показал ему ту же картину, которую я сам лицезрел совсем недавно. К счастью, за это время пациент никуда не делся.

– Господин Давыдов! – удивлённо воскликнул Разумовский. – Вы чего творите? Антон Сергеевич, вылезайте оттуда сейчас же!

– За ним такое поведение ранее наблюдалось? – спросил главного лекаря я.

– Нет, что вы! – развёл руками Александр Иванович. – Это – граф Давыдов. Один из главных людей нашего князя Игнатова. Ему принадлежит юг Саратовской губернии. Разумеется, раньше он себя так никогда не вёл.

– И вчера всё было в порядке? – уточнил я.

– Я вам больше скажу, пять часов назад я проводил обход, и мы долго беседовали с ним на отстранённые темы, – сказал Разумовский. – Вёл он себя абсолютно адекватно. Антон Сергеевич – умнейший человек. Я поверить не могу в то, что сейчас творится перед моими глазами!

Как раз в этот момент Давыдов выкатился из-под кровати и уселся на тумбочку. При этом продолжал закутываться в простыню, которую уже успел извозить в пыли. Боюсь даже представить, где он успел побывать за последний час. Если уж он даже сторожа напугал, то по первому этажу ему точно удалось погулять.

– Может, мы допускаем ошибку? – с надеждой спросил Разумовский. – Вдруг он не сошёл с ума? Что, если им вправду кто-то овладел? Какой-нибудь злой дух, к примеру.

Насчёт злого духа сильно сомневаюсь, но на шизофрению это и вправду не похоже. Обычно она так резко не возникает. Её появлению предшествуют хоть какие-либо минимальные симптомы. У столь известного в широких кругах человека, как граф, кто-то должен был заметить отклонения.

Больше похоже на острый психоз. Но из-за чего?

– Давит-давит, – бормотал граф Давыдов. – Раздавливает.

– Он ничего не принимал? – спросил главного лекаря я. – Никто не давал ему ошибочно те препараты, которые он пить не должен?

– Он вообще никаких препаратов не пил. Он лёг сюда спину полечить, – сказал Разумовский. – Господин Давыдов ещё в молодости получил ранение на войне и с тех пор время от времени посещает меня, чтобы я убирал боль.

– А что насчёт алкоголя? Он никаким образом случайно не мог выпить сегодня? – спросил я.

– Нет, Алексей Александрович, гарантирую вам, в госпитале он бы пить не стал. Алкоголизмом этот господин вообще не страдает. Может пригубить бокал вина за ужином, но не более того. Я очень хорошо его знаю, – произнёс Разумовский.

Значит, вариантов остаётся не так уж и много. Судя по тому, как неадекватно он себя ведёт, говорит о чьих-то голосах и, как мне кажется, даже видит несуществующие образы, у него точно имеются галлюцинации. Причём не только слуховые и зрительные, но ещё и тактильные.

Он ведь всё время повторяет, что его кто-то давит.

Стоп…

– Нужно перепроверить сердечно-сосудистую систему! – воскликнул я. – Возможно, он пытается намекнуть нам на то, что его беспокоит.

Такое при галлюцинозах действительно бывает. К примеру, бывали случаи, когда голоса заставляли людей взять в руки нож и полоснуть по близкому человеку, но болеющему удавалось заранее предупредить, что он может совершить нечто опасное.

Точно так же и в данном случае. Галлюциноз мог возникнуть из-за поражения головного мозга.

Плюс ко всему его «давит» очень сильно напоминает жалобы на стенокардию. Может быть, у пациента намечается инфаркт.

Вот уж действительно сложная ситуация. Не поймёшь сходу, за что хвататься. Но план я уже разработал. Первым делом мы с Разумовским сделали ему ЭКГ. Я бегло осмотрел плёнку и убедился в том, что инфаркта нет. Хотя гипертрофия левого желудочка имеется. Значит, он уже давно страдает от повышенного давления.

Граф, к счастью, вёл себя спокойно. После того как мы с Разумовским принялись осматривать его, Давыдов перестал нести чушь, суетиться и укутываться в простыню. Послушно выполнял всё, что мы просили.

Я проверил неврологическим молоточком рефлексы. Прошёлся иглой по коже и…

– Ну что, Алексей Александрович? – спросил Разумовский. – Есть намёки на этот ваш… Как вы его назвали? Инсульт?

– Нет, – сказал я. – Все рефлексы в норме. ЭКГ тоже.

И тут меня осенило. Мы до сих пор не проверили самое главное, хотя это стоило сделать в первую очередь. Порой в таких экстренных ситуациях врачи проводят массу обследований, но упускают какую-то элементарную мелочь, которая может дать ответы на все вопросы.

Но мне удалось вовремя вспомнить, что нужно делать.

– Давление, – сказал я Разумовскому. – Выпрямите ему руку, Александр Иванович, я надену манжету.

Воспользовавшись тонометром, я увидел результат, который показал, в чём причина столь резкого изменения в поведении графа Давыдова.

– Давление – двести на сто десять! – воскликнул я. – Расслабьте тонус его сосудов, а я подготовлю инъекции!

Я добежал до шкафчика с препаратами и нашёл изобретённые мной порошки. Один расслаблял сосудистую стенку, а второй выполнял мочегонную функцию.

Выполнив две инъекции, мы уложили графа Давыдова на кровать, и тот вскоре заснул. Через час я ещё раз измерил его давление. Оно упало до ста сорока на девяносто. Это тоже высокий показатель, но ниже после такого криза сбивать давление нельзя. Сердечно-сосудистая система может не выдержать столь резкого перепада.

– Алексей Александрович, я так и не понял, нам нужно везти его в лечебницу или нет? Он душевнобольной? – спросил Разумовский. – Или всё-таки стоит вызвать жреца из церкви Грифона?

– Не беспокойтесь, как отоспится, с ним всё будет в порядке, – сказал я. – Состояние, которое ему пришлось пережить, называется органическим галлюцинозом. Причин, которые его вызывают, может быть очень много. Но в данном случае произошло нарушение сознания и мышления из-за слишком высокого артериального давления.

– Мне нужно это записать, – тут же схватился за свои бумаги Разумовский. – Получается, при таком давлении всегда возникают галлюцинации?

– Нет, далеко не всегда. Как раз наоборот, это редкость. Точную статистику назвать не смогу, но думаю, что примерно из сотни человек с таким давлением только один начнёт переживать галлюцинации, – объяснил я.

– Подери меня Грифон, – шёпотом выругался Разумовский. – Простите, Алексей Александрович, я повёл себя непрофессионально. Испугался какого-то выдуманного призрака, а на деле в этот момент умирал один из важнейших людей в Саратовской губернии.

– Всё в порядке. Учитывая, какая сейчас в городе суматоха из-за действий сектантов, каждый третий опасается, что в его дом заглянет мертвец, чёрт или призрак, – успокоил главного лекаря я.

Так и пролетело моё первое дежурство в губернском госпитале. Этой ночью к нам больше никого не привозили, а сторож очнулся только под утро.

Прежде чем покинуть пост и отправиться по своим делам, я ещё раз заглянул в палату к графу Давыдову. Он к тому моменту уже успел прийти в себя. Увидев меня, он приложил руку к груди и воскликнул:

– Господин Мечников, я вынужден вас сердечно поблагодарить. И попросить прощения за моё поведение. Понимаете, я ведь вас видел, слышал и прекрасно понимал, что творю какую-то дурь, но ничего не мог с собой поделать.

– Всё в порядке, Антон Сергеевич, – сказал я. – Но с этого момента вам стоит наблюдаться в госпитале не только по поводу больной спины. С этого момента всегда контролируйте давление. Я уже подобрал вам препараты. Сможете принимать их дома между госпитализациями.

– Будьте уверены, я не забуду, что вы помогли мне. С этого момента можете всегда рассчитывать на мою помощь. Я у вас в долгу, – заявил он. – Но хотел бы попросить вас, чтобы вы ни одной живой душе не рассказывали, что я творил в этом состоянии. Мне, признаться, очень стыдно.

– Лекарская тайна запрещает мне распространять информацию о пациентах. Не беспокойтесь на этот счёт.

Хотя его тревогу я понять могу. Если уж даже главный лекарь не понял, почему граф так себя вёл, значит, простые люди, и уж тем более – дворяне обязательно воспользуются этой информацией, чтобы шантажировать графа.

После окончания дежурства на смену мне и Разумовскому пришли другие лекари. Как я понял, в госпитале подрабатывали почти все преподаватели академии, но на полную ставку трудился один лишь главный лекарь.

Правда, пациентов у него не так уж и много. В губернском госпитале простолюдинов не встретишь. Сюда попадают только дворяне. Отделение для других людей тоже есть, и расположено оно в соседнем корпусе, но туда редко кладут пациентов, так как цены на услуги задраны до немыслимых величин.

Странно. Куда смотрит орден лекарей? Нельзя же лечить одних только дворян. Империя держится далеко не на них одних.

Я выпил последнюю склянку своего зелья-энергетика, вышел на улицу и вдохнул свежий утренний воздух. Эх, дожили, ингредиентов для варки нового зелья у меня с собой нет. Придётся покупать свои же препараты в ближайшей лавке.

– Господин Мечников! – услышал я грубый мужской голос за своей спиной.

Как оказалось, за мной следовали два городовых.

– В чём дело? – спросил я. – Только не говорите, что меня опять в чём-то обвиняют.

– Ни в коем случае, – помотал головой полицейский. – Нам велено пригласить вас в наш участок. Сегодня ночью проводился допрос того сектанта, которого вам удалось изловить вчерашним днём.

– И как успехи? – спросил я. – Он заговорил?

– Скажу честно, его пытали. Но ни физические увечья, ни магия ему нипочём. Он молчал до самого утра, пока к нему не заглянул господин Тимофеев – наш главный городовой. И тогда сектант выдвинул условия, – объяснил он. – Сказал, что он будет говорить только с одним человеком, Алексей Александрович. С вами.

Глава 21

Странно, что спустя сутки сектант всё же решил заговорить. Причём именно со мной. У него ведь была такая возможность ранее. Мог позвать меня и до пыток. А ещё лучше – завязать беседу в тот момент, когда мы встретились в переулке.

Ему ведь явно что-то от меня нужно. Вряд ли он просто решил сознаться в своих грехах именно мне. Это было бы слишком нелогично. Уж если бы его сломали городовые, он бы рассказал всё что знает и без моего участия.

Значит, нужно действовать аккуратнее. Это может оказаться ловушкой. Мы ведь до сих пор не знаем, на что на самом деле способны эти сектанты. Как я понял, у них есть главный некромант, который руководит всеми ячейками – тайными церквями. А касаемо того, кто стоит выше него – нужно ещё разобраться.

Все твердят про какого-то Тёмного бога. Вся религия этих сумасшедших посвящена поклонению этому существу. Кто он такой – сказать сложно. Либо это обладатель того самого голоса, который я услышал в Тёмном мире, либо очередная выдумка, созданная чтобы привлечь побольше прихожан, готовых пойти на всё, лишь бы заполучить вечную жизнь.

Вечная жизнь… Звучит-то как соблазнительно! Я уверен, что большая часть людей только об этом и мечтает. И речь даже не о дворянах, а о простых людях, трудящихся под их началом. Оба сословия мечтают заполучить то, что обещает им Тёмный бог. Некоторые дворяне думают, что вечная жизнь позволит им приумножить накопленный капитал, а крестьяне уверены, что приверженность столь могущественному богу будет способствовать изменению их нынешнего положения.

Вот только никто не задумывается о том, что Тёмный бог заберёт за это. Человечность? Душу? Он чем-то напоминает мне дьявола, о котором писалось в религиях моего мира. Если это существо здесь и правда существует, заключить с ним договор – очень плохая идея.

Я прошёл вслед за городовыми в полицейский участок. Хоть моя энергия и держалась сейчас исключительно на зелье-энергетике, мне всё же хотелось отложить все остальные планы и разобраться с сектантом, которого удалось разговорить хранителям правопорядка.

Однако, когда мы добрались до здания полиции, я обнаружил, что около него уже стоит Андрей Углов. Кто бы сомневался! После всех моих открытий мне теперь всегда будет казаться, что он меня преследует.

Андрей Всеволодович молча стоял около лужайки, окружавшей участок, и не спешил как-либо меня звать или самостоятельно подходить.

Но своим присутствием он намекал, что хочет переговорить. А раз ему захотелось лично со мной побеседовать, значит, ему потребовалось передать мне что-то срочное.

– Господа, – обратился я к городовым. – Догоню вас через пятнадцать минут. Побеседую с коллегой и прибуду в комнату для допросов. Идёт?

– Да, конечно, – ответил один из полицейских. – Мы пока что позовём господина Тимофеева. Он тоже хочет присутствовать при вашем диалоге с сектантом.

Пока городовые поднимались на второй этаж, чтобы вызвать своего начальника, я подошёл к Углову.

– Приветствую, Андрей Всеволодович, – произнёс я. – У вас ко мне какой-то разговор?

– Не советую вам ходить туда, господин Мечников, – вместо приветствия заявил он.

– Простите? – не понял я.

– Ничего хорошего вам там выяснить не удастся, – другими словами объяснил он. – Советую отказаться от этого разговора и направиться домой. Зачем вам этот допрос? Вы ведь сегодня всю ночь дежурили в губернском госпитале. А за день до этого тащили со мной сектанта в полицейский участок. Устали, должно быть. Зачем вам без толку расходовать свои силы?

Всё-то он обо мне знает! Похоже, у моего соперника везде есть глаза и уши. Кто-то явно сливает ему информацию обо мне. Но искать этих информаторов нет смысла, поскольку они могут находиться в каждом углу.

Обслуживающий персонал, работающий в здании со служебными квартирами; сотрудники лекарской академии; подчинённые Разумовского в губернском госпитале. Даже люди из ордена лекарей. Уверен, Углов имеет возможность следить за каждым моим движением.

Вопрос только в том, зачем ему отговаривать меня от встречи с сектантом. Чего он так боится? Не хочет, чтобы до меня дошла информация, которая мне, по его мнению, не предназначена?

Что ж, в таком случае это глупый ход с его стороны. Мне ведь теперь ещё больше хочется побеседовать с заключённым.

– Зря беспокоитесь, Андрей Всеволодович, – улыбнулся я. – Энергии у меня хоть отбавляй, а сектанты меня не пугают.

Сказав это, я развернулся, чтобы направиться в полицейский участок, но Углов тут же схватил меня за кисть.

– Стойте! – велел он.

– Господин Углов, отпустите мою руку, если не хотите, чтобы я вывихнул вашу, – прямо сказал я.

Андрей Всеволодович тут же отпустил мою кисть.

– В чём дело? – спросил я. – Почему вы так не хотите, чтобы я туда шёл? Только не нужно делать из меня дурака. Я прекрасно понимаю, что вам моя встреча с сектантом невыгодна. Чего вы так боитесь?

Возможно, опасается, что я узнаю местоположение Аркадия и Виктории Мансуровых вперёд него.

– Вы допускаете большую ошибку, господин Мечников, – произнёс он. – Вам в принципе опасно встречаться с этим человеком. Я всего лишь хочу удостовериться, что вы не наделаете глупостей.

– Беспокоитесь о моём здоровье? Вы? – усмехнулся я. – Это что-то новенькое. Странно слышать такие слова от человека, который целый месяц пытался усадить меня за решётку.

– Я вас предупредил, Мечников, – хмыкнув, пошагал прочь от полицейского участка Углов. – Можете сколько угодно меня ненавидеть и подозревать во всевозможных преступлениях, но всё же держите в уме, что там, в комнате для допросов, вам может грозить опасность.

Андрей Углов ушёл, но я ещё на пару минут задержался на улице, чтобы проанализировать его слова. Почему-то мне показалось, что он не лжёт. Не вижу причин ему помогать мне, но моё предчувствие обычно правдиво.

Чтобы обмануть меня, нужно быть очень умелым лжецом. Углов относится к числу таких людей, но именно сейчас я почувствовал, что он впервые за всё время говорил со мной откровенно.

Странно… Правда, отменять встречу с сектантом я всё равно не стану. Но возможно, и вправду буду действовать осторожнее.

Во всех хитросплетениях, которые опутали собой Саратов, разобраться и найти истину уже практически невозможно.

Приняв твёрдое решение не отступать и продолжать расследование, касающееся саратовской ячейки некро-церкви, я прошёл в полицейский участок и спустился в подвал, где находились камеры с заключёнными, комната для допросов и… особая комната для допросов, которая по сути своей являлась местом пыток.

Там меня уже ждали. Судя по всему, городовые только что перевели сектанта из пыточной в обычную камеру, где он ожидал встречи со мной.

– Добрый день, Алексей Александрович, – поприветствовал меня главный городовой Тимофеев. – Готовы?

– Добрый, – кивнул я. – Конечно. Только меня несколько вывел из равновесия тот факт, что сектант потребовал встречи. Вам удалось узнать, почему он захотел переговорить именно со мной?

– Нет, Алексей Александрович. Однако с середины ночи он повторяет лишь одно слово. «Мечников». Целый час он упоминал вашу фамилию, пока не охрип. И лишь под утро мы поняли, что он хочет встретиться с вами лично. Ну что, пройдёмте?

Я кивнул и прошёл вслед за Тимофеевым в комнату, где сидел связанный сектант. Мужчина с редкими, почти что седыми волосами вздрогнул и начал метаться из стороны в сторону, пытаясь раскачать стул, к которому его привязали.

– Нет! Нет! – кричал он. – Я не согласен! Я не буду!

– Что вы «не будете»? – спросил Тимофеев. – Вы же сами хотели, чтобы мы привели господина Мечникова. Так что сейчас же успокойтесь!

– Я хочу видеть только его одного, – стиснув зубы, прохрипел сектант. – В комнате больше не должно быть посторонних людей. В противном случае я откушу себе язык, как и обещал. И вы больше ничего не узнаете.

Он показательно высунул язык и распахнул челюсти, готовясь отсечь один из главных органов пищеварительной системы.

Проклятье… Да ведь он не шутит! По взгляду вижу, что этот человек говорит правду. Вообще-то перекусить язык зубами можно, но это не так-то просто. Чаще всего об этом способе лишить себя жизни говорилось в историях о самураях. Если они, попав в плен, не имели возможности сделать харакири и убить себя посредством рассекания живота, им приходилось перекусывать язык.

Однако даже в этом случае пленники сталкивались со сложностью. Чтобы перекусить себе язык, нужно не просто зажать его между зубами. Придётся найти способ удариться нижней челюстью о твёрдую поверхность. Ведь даже если человек сошёл с ума и решил наложить на себя руки, организм далеко не всегда позволит ему это сделать. Как только в языке активируются болевые рецепторы, челюсть автоматически разожмётся.

Но тот сектант, что сидит передо мной… Да. Я не сомневаюсь, что он сможет это сделать даже без помощи удара по нижней челюсти. По какой-то причине он готов прервать свою жизнь даже столь изощрённым путём.

Скорее всего, из-за того, что ему пообещали вечную жизнь после смерти.

Вот только я всё больше убеждаюсь, что эта вечная жизнь является превращением в зомби и ничем иным.

– Сейчас же прекратите истерику, иначе я… – попытался пригрозить сектанту Тимофеев.

– Иначе что? Снова изобьёте меня? Снова будете использовать на мне свои инструменты? Ха-ха! – он расхохотался, словно сумасшедший, коим он и являлся. – Нет. Делайте, что хотите. Мне всё равно на ваши пытки. Но если хотите, чтобы я заговорил, оставьте меня наедине с Мечниковым. У меня лишь одно условие, а вы даже его не готовы исполнить!

– Ладно! – воскликнул Тимофеев. – Господин Мечников, скажите, вы готовы переговорить с ним наедине, или нам лучше отменить эту встречу? Я не хочу подвергать вас опасности.

– Всё в порядке, – кивнул я. – Не беспокойтесь, господин Тимофеев. Покиньте комнату. Если вдруг мне потребуется помощь, я вас позову.

Главный городовой понял, что я настроен решительно, и не стал со мной спорить. Тимофеев вышел и запер за собой дверь, а я уселся напротив сектанта и произнёс:

– Ну что, «друг»? Рассказывай, зачем тебе понадобилось поговорить со мной?

Он улыбнулся во весь рот, а затем, издав тихий истерический смех, заявил:

– Это наш запасной план, Мечников. Тёмный бог желает, чтобы ты к нам присоединился. Как и те трое. Такие же, как ты. Они здорово послужили нашему господину. Наш пастор был очень доволен, когда принёс их головы на алтарь.

– Головы? – не понял я. – О ком ты вообще говоришь?

«Те трое». Звучит так, будто сектанты уже кого-то прикончили. Может, речь об Аркадии, Виктории и еще о ком-то?

– Вы убили Мансуровых? – спросил я. – Их принесли в жертву своему богу?

– Ты так ничего и не понял, – усмехнулся он. – Мы ведь знаем, кто ты такой на самом деле. Последователь Гигеи, верно?

Ого… Я ожидал это услышать от кого угодно, но только не от сектантов. Они-то откуда это узнали?

– Допустим, – кивнул я. – И к чему этот вопрос?

– Правильно, Алексей, – послышался в моей голове голос Гигеи. – Разговори его, но будь осторожен. Меня не покидает предчувствие, что он хочет нам навредить. Нам обоим.

– Мы с моими соратниками убили трёх таких же, как ты, – широко улыбнувшись, заявил сектант. – Трёх избранников. Убили их и убили трёх ваших богов. Акесо, Эглу и Панацею.

Я услышал, как громко вскрикнула Гигея где-то внутри моего сознания. Но ничего не сказала. Похоже, она была настолько шокирована этим заявлением, что не могла вымолвить и слова.

Это что же получается? У этой секты настолько большое могущество, что им даже нетрудно лишить жизни богов⁈ А ведь Гигея говорила, что детей у Асклепия было семь. Четверых я уже знаю, а остальную троицу, как выяснилось, уничтожили сектанты.

– Хочешь сказать, что вы лишили жизни не только лекарей, но и богов? – спросил я.

– Всё верно, – кивнул он. – Нам пришлось долго искать их. Наши люди рыскали по всей Российской Империи. Но всё же вычислили каждого. Остался только ты, Мечников. Ты и те, кто живут в Саратовской губернии. Ваша четвёрка падёт следующей. Благо теперь вы все собрались в одном месте. Но когда мы закончим этот разговор, моим соратникам придётся найти лишь троих. Пусть я уже буду мёртв, но и ты отправишься к праотцам. Причём вместе со своей треклятой богиней!

– Алексей, он что-то знает! – воскликнула Гигея. – Уходи отсюда! Иначе…

Но было уже слишком поздно. Тело сектанта вспыхнуло фиолетовым светом, который окутал собой всю комнату для допросов. Я почувствовал, как мои магические каналы загорелись, но вскоре боль исчезла.

Интуитивно я почувствовал, что бежать не стоит. А затем понял, почему моему врагу не удастся сделать то, что он задумал.

Не знаю, откуда у сектанта взялась некротическая энергия, но вскоре она иссякла.

К тому моменту мужчина был уже мёртв. Тёмная магия будто сожрала его изнутри.

Однако мы с Гигеей не получили никаких повреждений. В этот момент в комнату вбежали городовые, чтобы выяснить, что случилось. Принялись осматривать тело сектанта.

– Это вы убили его, Мечников⁈ – крикнул Тимофеев.

– Нет, – отрезал я. – Он применил магию. Я в этом участия не принимал.

– И всё же я вынужден попросить вас задержаться. Патологоанатом уже прибыл, чтобы осмотреть тела других покойников. Но я попрошу, чтобы в первую очередь он проверил его.

Замечательно! Опять меня подозревают в убийстве. На этот раз винят в том, что я убил свидетеля. Хотя я ничего не сделал.

Однако препятствовать действиям городовых не стал. Позволил им забрать тело сектанта, а сам остался в комнате для допросов, ожидая прибытия патологоанатома.

– Я даже не думала, что кто-то на такое способен, – произнесла Гигея. – Теперь понятно, почему я не могу найти никого из своих сестёр. Они все мертвы. И они, и их избранники. Видимо, сектанты высосали из них силу. Сначала истощили лекарей, а затем через них добрались до моих сестёр. Только я не могу понять, как нам с тобой удалось избежать этой ловушки.

– Сочувствую насчёт твоих сестёр, – сказал я. – А касаемо остального – у меня магические каналы перегорели, если ты забыла. Видимо, это и заблокировало его магию.

Только до сих пор непонятно, как он смог колдовать? Он ведь не был некромантом. И его обыскали. Так с чего же он вдруг попытался поглотить нашу силу?

Так или иначе, пытаясь убить нас с Гигеей, он случайно высосал жизненную силу из самого себя. В итоге ничем хорошим для него это не закончилось.

– О, господин Мечников? – воскликнул вошедший в комнату профессор Кастрицын. – Не думал увидеть вас здесь. Меня ждёте, да? Пойдёмте-пойдёмте. Сегодня вскрытием занимаюсь я.

Давно я не был на патологоанатомических вскрытиях. Не могу сказать, что мне нравится этот процесс. Тут он мало чем отличается от того, что проводилось в моём мире. Человека разбирают, как конструктор. Достают мозг, печень, почки и другие органы. Всё это взвешивают, а затем выставляют причину смерти.

Только на этот раз мы обнаружили из ряда вон выходящий компонент организма.

– Это что ещё такое… – промычал Кастрицын. – Алексей Александрович, вы это видите? Вон там – в кишечнике.

Кастрицын рассёк тонкую кишку и показал мне потускневший кристалл.

– Зараза… – выругался я. – Так он его проглотил!