Текст книги "Тень правды (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Мечников. Том 9. Тень правды

Глава 1

Вся подвальная комната сияла из-за струящихся во все стороны вспышек лекарского ритуала. На холодном полу рядом с Токсом практически полностью материализовалось тело Евгения Балашова. Но с каждой секундой моё сердце тревожно ускоряло ритм. Что-то не так… Передо мной уже появилась голова, туловище и руки моего друга.

Но почему-то лекарская магия буйствовала так, будто Евгений срочно нуждается в моей помощи. Возможно, так клятва лекаря реагирует на не до конца сформировавшийся организм? Есть вероятность, что сейчас ритуал подойдёт к концу, его ноги сформируются, и это неприятное предчувствие исчезнет.

Однако этого не случилось. Передо мной появился полностью восстановленный клон Евгения Балашова. Я заметил, как тело Токса дрогнуло, из него выплеснулась энергия и заструилась из мана-клеща в человеческий организм. Мужчина резко открыл глаза, сделал глубокий вдох, а затем вновь потерял сознание.

Но он был жив – это уже радует. Мы либо смогли вернуть ему тело, либо ещё сильнее отсрочили неизбежное. Но по словам Лихого, в своём собственном организме душа сможет прижиться навсегда.

Илья Синицын скинул с себя плащ и накрыл обнажённого Евгения.

– Вроде получилось, да? – изумлённо спросил он.

Получилось. Но магия во мне продолжает буйствовать. Причём клятва не требует, чтобы я его лечил, но намекает, что с его телом не всё в порядке.

– Ты тоже чувствуешь это? – послышался в моей голове голос Гигеи. – Странное ощущение. Я с таким ещё никогда не сталкивалась, хотя направляю лекарей уже тысячи лет. Я даже не знаю, как описать свои ощущения. Такое впечатление, будто мы сделали что-то неправильное.

– Согласен, но иного способа спасти ему жизнь не было. Правда, я чувствую кое-что ещё, – мысленно ответил богине я. – Будто передо мной не один человек, а целых два.

Возможно ли такое, что из тела мана-клеща мы переместили сюда не только душу Евгения? Чисто теоретически внутри могли содержаться генетические материалы не только Балашова, но и других убитых мана-клещом людей.

Так, может, в итоге мы воскресили вообще не того человека? Нет. Очень маловероятно. Внешность точно принадлежит Евгению. У них с братом очень много общих черт, если не учитывать, что покойный Виктор Балашов весил килограммов на тридцать больше. Тёмные волосы, грубые черты лица. Интуиция подсказывает, что сомневаться насчёт тела Евгения точно не стоит. Это именно то, что мы хотели создать.

Но что с душой? Здесь мы тоже не могли ошибиться. Токс всегда вёл себя одинаково. Я не замечал, чтобы в нём как-то проявлялись признаки второго сознания.

Думаю, лучший вариант – переместить его в госпиталь к Разумовскому и уже там продолжить изучать тело. Пока что мы сделали всё, что могли.

– Пульс нормальный, ритмичный. Дыхание стабильное, – осматривая Евгения, произнёс Синицын. – Живой, Алексей!

Я заметил, как между Викторией и Евгением Балашовым натянулась магическая нить. А затем женщина заставила её разорваться.

– Всё, я свою часть сделки выполнила, – произнесла она. – Не знаю, что вы тут устроили, но ваше чудовище стало человеком, а связь между нами я разорвала. Он мне не подчиняется.

– Отлично, – перетягивая раненую ногу, ответил я. – А теперь выбираемся отсюда. Убивать вас никто не будет.

Но мы поедем сразу в полицейский участок. Мы затащили связанных Викторию и Аркадия в карету. Я усадил ещё не пришедшего в себя Евгения рядом с собой, а Синицын с Артуром переместились на место кучера.

Я решил, что Мансуровых всё равно стоит контролировать, иначе они могут предпринять попытку побега. Именно поэтому до приезда в полицейский участок я решил находиться рядом с ними. Убивать я не могу, зато снова обездвижить или покалечить магией – запросто.

Остальных пленников мы с собой увезти не смогли. Нам и так пришлось воспользоваться каретой Мансуровых. Зато всех охранников заперли в свободных клетках. Теперь нужно сообщить в участок координаты села и рассказать, что их тут ожидает.

А именно – куча улик, десять наёмных солдат, вооружённых никому не известным оружием, а также почти два десятка пленных измученных очевидцев случившихся здесь преступлений.

– Вашей компании героев Хопёрска никогда нас не одолеть, Мечников, – произнесла Виктория и яростно зыркнула на меня. – Вы даже не представляете, во что ввязались. Везите нас куда угодно – к городовым или сразу в тюрьму. Это унижение продлится недолго.

– Я знаю, что у вас есть другие союзники, – кивнул я. – И тот человек, который стоит за всем этим и распространяет через вас оружие, вряд ли будет доволен, что вы так облажались. Эта неудача может лишить вас его милости.

Не ожидал, что мои слова дадут такой эффект, но Виктория побледнела. Значит, я всё-таки не ошибся. Они действительно служат избраннику Телесфора. Правда, я теряюсь в догадках, кем может оказаться столь могущественный человек, что ему начали подчиняться не только местные Мансуровы, но и их члены семьи из Санкт-Петербурга.

Может, производитель огнестрела – это какой-то князь? Тогда бы это многое объяснило. Что ж, как ни крути, а князь Игнатов, заправляющий Саратовской губернией, точно не является их сообщником. Прямо сейчас он активно копает в Балашове. Пытается понять, почему Виктор завещал мне титул барона.

Проклятье, а я ведь так до сих пор и не выяснил, зачем всё это было сделано? Ведь, судя по всем полученным мной уликам, в Виктора стреляли и заставляли писать документ о передаче титула буквально под дулом пистолета.

Значит, либо Мансуровым, либо их предводителю это было выгодно. Выгодно сделать меня бароном. Вот только до сих пор их план так и не выстрелил. Будто они выжидают удобного момента.

Я решил больше не вести диалогов с Викторией. Не стоит лишний раз провоцировать Мансуровых. Мне совсем не хочется пресекать их попытку побега. Вместо этого я сконцентрировался на своей ноге. У меня остались крупицы лекарской магии, благодаря которым мне удалось сократить мышечные ткани и вытолкнуть пулю наружу.

Идея была так себе, поскольку я чуть не потерял сознание от боли, но тратить время ещё и на собственную госпитализацию мне не хотелось. Избавившись от пули, я стянул вены и повреждённые ткани как мог, а затем уже позволил себе выдохнуть. Всё самое худшее осталось позади.

Как раз к этому моменту Илья с Артуром подогнали карету к полицейскому участку. Мы сообщили главному городовому о том, что произошло в посёлке. И до выяснения обстоятельств полицейские были вынуждены задержать в участке всех, кто находился в карете.

Единственного человека, которого согласились отпустить – Евгения Балашова. И то – его повезли в госпиталь в сопровождении двух городовых. Подозреваю, что они останутся там и будут ждать, когда он придёт в сознание, чтобы допросить.

Жаль, что я не смог поговорить с ним заранее. Он может наболтать много лишнего. Хотя… Если уж на то пошло, Токс на протяжении недели не приходил в себя. И не видел, что с ним случилось в посёлке. Городовые не смогут от него ничего узнать, кроме того, что сам он идентифицирует себя, как Евгений Балашов – давно пропавший наследник полностью вымершего рода.

Он не знает, что является клоном, так что не раскроет эту тайну полицейским. Более того, её теперь никто уже раскрыть не сможет. Я, Илья и Артур будем молчать об этом. А Виктория с Аркадием, даже если решат признаться в создании клонов, всё равно не смогут доказать, что Балашов был создан ими.

И я это продумал заранее. Магическая связь между ним и Викторией разорвана. В нём есть душа настоящего Евгения. Никто и никогда не докажет, что он – плод какого-то безумного эксперимента.

Перед тем как нас с Ильёй заперли, я рассказал городовым, где находится это поселение, описал, сколько мы оставили там наёмников и пострадавших людей. Заранее уточнил, что один из наёмников пойдёт на контакт, поскольку именно он помог нам проникнуть внутрь.

Полицейские взяли с собой нескольких лекарей из губернского госпиталя, загрузили три отряда городовых в кареты и рванули в поселение, где разразилась моя схватка за выживание Токса.

В итоге мы просидели в участке до десяти вечера. Вскоре нашу с Синицыным камеру открыли, и в тусклом свете показался главный городовой Тимофеев. Грузный мужчина, с которым мне уже приходилось беседовать в присутствии князя Игнатова насчёт гибели Виктора Балашова и его таинственного завещания.

– Выходите, господин Мечников, господин Синицын, – нахмурившись, произнёс он.

– Куда нас ведут? – потребовал ответа Илья. – Я хочу знать!

– На свободу. Но перед этим побеседуем ещё раз, – произнёс он.

– На свободу? – удивился я.

Честно говоря, я не ожидал, что нас отпустят до завтрашнего дня или до начала суда.

– Да. Несколько пленников подтвердили ваши слова. Они пришли в себя и сказали, что их похитили Мансуровы, – произнёс он. – И тот наёмник, о котором вы говорили – он выложил ещё больше информации. К вам пока что претензий нет. Пока что. Но я всё же хочу переговорить с вами наедине. А господин Синицын может покинуть участок.

– Нет, я останусь, – замотал головой Илья. – Спешу напомнить, я – финансовый и юридический консультант Алексей Алекса…

– Я в курсе, – перебил его Тимофеев. – Вы уже тысячу раз это упоминали. Я понял ещё с первого раза. Это не приказ, а просьба. Господин Мечников, согласны поговорить со мной без Ильи Андреевича?

Вот уж действительно вопрос с подвохом. А что, если его подкупили Мансуровы, и меня ждут вооружённые люди в кабинете главного городового?

Хотя в таком случае даже лучше, если Синицын окажется за пределами участка. От него в этой схватке толку не будет. Мы оба устали и не сможем дать бой, если он всё-таки состоится.

Правда, Тимофееву я почему-то доверяю. Он изначально действовал на стороне князя, не мучил меня постоянными вызовами в участок и не лишал свободы в те моменты, когда я выступал главным подозреваемым по делу Виктора Балашова.

– Сделаем, как он говорит, – сказал я Синицыну. – Илья, возьми на выходе ключи от моей квартиры. Возвращайся. По дороге загляни к Светлане Бронниковой, узнай, как у неё дела. Заодно поинтересуйся, где черти носят мастера Захарова. Он будто сквозь землю провалился.

– Так он вернулся в Хопёрск, – пожал плечами Синицын.

– Тогда отправь ему письмо. Пусть подтвердит, что всё в порядке.

Я дал Илье кучу указаний, чтобы занять его до своего возвращения. После этого, хромая, последовал за Тимофеевым. Нога жутко горела. Всё-таки вылечил я её откровенно по-варварски. За ночь нужно обязательно восстановить силы, а затем вернуть повреждённым тканям былую форму. Иначе хромота может остаться навсегда. Что-то мне подсказывает, что повредилась не только вена, но и нерв. Просто во время схватки я на это не обратил внимания.

К счастью, в кабинете Тимофеева никого не оказалось. Никаких ловушек, облавы и прочих сюрпризов. Главный городовой присел за свой стол, а я расположился напротив него.

– О чём вы хотели со мной поговорить? – спросил я.

– Пока что всё, что вы мне описали насчёт произошедшего в том селе, вписывается в рамки улик и показаний свидетелей, – заключил он. – У меня остались лишь несколько вопросов. Первый – кто тот человек, которого мы отправили в госпиталь? Он ещё не пришёл в себя. Но я хочу узнать о нём больше. Судя по состоянию, он один из тех пленных, из которых выкачивали магию. Но почему вы забрали именно его, а других оставили?

Отличный вопрос! Тимофеев сам себя запутал. Он только что создал ложное предположение, которым я сам же планировал воспользоваться. Мы подадим информацию так, будто Евгений Балашов был похищен Мансуровыми. И если в нём даже обнаружат следы магии Виктории, это можно будет объяснить её экспериментами.

– Этот человек – дворянин, – заявил я. – Евгений Балашов – старший брат покойного Виктора Балашова.

– Что-что, простите? – вскинул брови Тимофеев. – Но, если верить сводкам, он пропал около года назад.

– И? – с трудом сдержав усмешку, произнёс я. – Где тут несоответствие? Подозреваю, что именно Мансуровы его и похитили. Видимо, у них были какие-то дела с Виктором. Помните заключение патологоанатома? Якобы в теле Виктора и в его комнате были найдены следы магии огня. Это – след от пистолетных выстрелов. От оружия, которым пользовались наёмники Мансуровых и сами Виктория с Аркадием.

Ложь и правда сплелись в единый узел. И теперь его разорвать будет не так уж и просто. Пока что все показания действуют против Мансуровых. Чтобы контратаковать меня какими-либо обвинениями, им придётся очень хорошо постараться.

– Хорошо, мы подождём, когда пострадавший придёт в себя. Если Евгений Балашов и вправду жив, значит, ваш титул…

– Это – не мой титул, – поправил Тимофеева я. – Хотя, если мне позволят, я с радостью сохраню титул барона, но земли верну Евгению. Мне чужого не надо.

– Понял вас, Алексей Александрович, но это уже будет решаться позже, когда мы соберём достаточное количество улик для начала судебного заседания, – заключил Тимофеев. – Тогда у меня остаётся один вопрос. Всё, что вы описали, звучит очень складно. Думаю, я даже могу сказать, что верю вам. Но мне до сих пор не ясно, какую роль в этом деле сыграли вы с господином Синицыным. Что вы делали в этом селе? Из-за чего развязалась схватка?

Сложный вопрос, но отвечать нужно быстро, не задумываясь. Придётся сочинить полуправду, которую будет невозможно опровергнуть.

Ведь на самом деле мы рванули туда из-за Токса.

– История моей борьбы с Мансуровыми длится уже больше полугода, – ответил я. – Они несколько раз пытались навредить мне, моему старшему брату и моим друзьям. Кстати, можете переговорить с Кириллом Мечниковым. Он прямо сейчас находится в госпитале. Именно от него я узнал, где находится село. Он – один из тех пленников Мансуровых. Только ему, к счастью, удалось сбежать.

– Вы не поняли. Мотивация мне ясна. Как так вышло, что вы направились туда вдвоём и даже не попытались вызвать на помощь полицию? – продолжил напирать он. – Решили заделаться местными героями?

– Если бы я стал тратить время на обращение в полицию, Виктория уже сбежала бы в Санкт-Петербург, а пленников перевезли. И тогда мы бы не нашли концов ни при каких обстоятельствах, – ответил я. – Это чудо, что мы вообще успели их остановить.

Тимофеев долго молчал. Записывал что-то в свой блокнот, затем зачёркивал, соединял воедино какие-то короткие факты, затем резко поднял взгляд на меня и заявил:

– Вы можете идти, Алексей Александрович. Пока что наш разговор закончен.

– Всего доброго, господин Тимофеев, – кивнул я и направился к выходу из участка.

Из-за повреждённой ноги я вернулся домой только к полуночи. Но этот путь был как глоток свежего воздуха. Этой прохладной ночью я понял, что последние несколько недель будто и вовсе не дышал. Все эти вечные войны с Мансуровыми, разборки с клонами, стремительное умирание Токса…

Теперь хотя бы часть этих проблем отвалилась. Хотя, чувствую, мой главный враг ещё не раз покажет себя. Избранник Телесфора до сих пор перемещает свои фигуры на шахматной доске, а сам при этом держится в тени.

Когда я вернулся домой, Синицын уже спал. Я не стал его беспокоить и тоже рухнул на кровать. На этот раз вырубился и без применения своих самодельных снотворных. Видимо, потерял много крови, тело успело ослабнуть.

Но проснулся я так же легко, как и заснул. Сначала я подумал, что у меня возник приступ стенокардии или сонного паралича. На грудь что-то надавило, и я тут же открыл глаза.

Вот так сюрприз…

На моей грудной клетке восседал главный домовой Лихой.

– Доброе утречко, хозяин Доброхота, – ухмыльнулся он. – Время исполнять свои обещания. К вам там выстроилась очень большая очередь!

Глава 2

Грудь сдавило ещё сильнее, когда я осознал, что на ней сидит главный домовой.

– Для начала слезь с меня! – выругался я и столкнул с себя Лихого.

Но тот уже был готов к тому, что я его скину. Домовой отскочил в сторону и приземлился рядом с моей кроватью. Я тут же присел и почувствовал резкую боль в ноге. Точно, а ведь я хотел с утра залечить повреждённые пулей ткани бедра. Только данное обещание, похоже, требует ещё на некоторое время забыть о своём самочувствии.

Ничего, ногу восстановлю чуть позже. Не хочу прослыть обманщиком среди местных духов. Я ведь и вправду обещал Лихому, что помогу его подопечным.

– Сколько человек… В смысле, сколько духов пришли ко мне? – спросил я.

– Пятнадцать домовых, – произнёс главный домовой. – Но ещё не факт, что сюда не подоспеют другие, Мечников.

– Погоди, – шёпотом перебил его я и перевёл взгляд на спящего Синицына. – Думаю, это не лучшее место для приёма пациентов. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы мой соратник увидел всех членов твоего клана.

– А он их и не увидит, – хитро улыбнулся домовой. – Мы его усыпили.

– Что-что вы сделали? – переспросил я.

– Немного продлили его сон своими силами, – ответил Лихой. – Ему же на пользу пойдёт. Парень всю ночь мучился. Так его ещё и Мара атаковала. Он весь удар на себя принял.

– Погоди, ничего не понимаю, – я затряс головой. – Какая Мара? Какой удар?

Может, у меня с головой что-то случилось после произошедшего в тайном логове Мансуровых? Такое впечатление, что я схожу с ума. Не отличаю реальность от вымысла.

– Ты ведь интересовался, где мои домовые умудрились получить ранения? – усевшись на пол, спросил Лихой. – Вот тебе и ответ на твой вопрос. Мара. Тёмный дух ночных кошмаров. Она уже несколько месяцев мучает жителей этого дома. Нечисть поганая! Набросилась именно на подконтрольное мне здание. Чуть всех людей тут не передушила!

– Странно, – нахмурился я. – Что-то я с ней ни разу не встречался.

– А ты спать ложишься больно поздно, – ответил Лихой. – Да и плюс ко всему Доброхот твой неплохо квартирку оберегал. И сам не пострадал, и тебя в обиду не дал.

– Доброхот столько дерьма пережил в Хопёрске, – прямо сказал Лихому я, – что его уже никакая Мара не испугает.

Когда имя тёмного духа было повторено несколько раз, я понял, что уже слышал об этом существе ранее. Его много раз упоминали и в славянской мифологии моего мира. «Мара» – именно от неё и появилось слово «Кошмар». По легендам славянских язычников этот дух насылал ночные кошмары, вызывал многим известные сонные параличи и в целом высасывал энергию из спящих людей.

Более того, некоторые полагали, что Мара влияет не только на сон, но и на здоровье человека в целом. Она являлась чем-то вроде антипода лекарям. Духом болезней.

Хотя в славянской мифологии мелькают и другие духи. К примеру, Лихорадка. Да, поговаривают, именно так её и называли. А от неё затем и произошло название клинического термина.

– А Мара – хитрый дух, – усмехнулся я. – Это гениально – портить сон студентам и преподавателям, которые и так толком никогда не спят. Особенно первые.

– Не беспокойся, хозяин Доброхота, – криво улыбнулся Лихой. – Война уже закончена. Сегодня ночью мы окончательно добили Мару. Больше она здесь не появится. Она очень долго мучила студентов и преподавателей. Они испытывали то же самое, что и ты, когда проснулся и обнаружил, что я сижу у тебя на груди. Вот только морда у Мары ещё страшнее, чем моя. Хе-хе! Но теперь всё позади. Наконец-то жители этого дома начнут высыпаться.

Самое то – высыпаться во время летних каникул! А в сентябре придёт новая Мара и продолжит своё чёрное дело. Теперь я понимаю, почему ещё в прошлом мире студенты-медики почти никогда не спали.

Смешно, конечно, хотя не могу отрицать, что и в моём мире не было сверхъестественных сущностей. Может, я их просто не видел, поскольку не имел особых способностей?

– Так, а что Мара сделала с твоими домовыми? – поинтересовался я. – Тоже испортила им сон?

– Нет. С духами она поступает иначе. На нас она насылает болезни. Такие же, какими страдаете вы – люди. Доброхот упоминал, что ты уже работал с его телом, Мечников. Значит, понимаешь, что у нас есть точно такие же органы, как и у простых людей. Просто с нашими телами куда сложнее взаимодействовать, чем с человеческими. Но у тебя уже такой опыт есть.

И это правда. Доброхота я долгое время лечил от стенокардии и аритмии. У него было предынфарктное состояние из-за проклятья, которое висело над бывшим домом Олега Мечникова.

Правда, стоит отметить, не так уж тяжело мне далось лечение Доброхота. Значит, у меня есть предрасположенность к взаимодействию с такими духами, как он.

– Тогда предлагаю не терять времени, – произнёс я. – Передай своим домовым, чтобы заходили по одному. Мне нужно пятнадцать минут, и я буду готов к приёму.

– Рад, что ты держишь своё слово, Мечников, – улыбнулся Лихой. – Если честно, я думал, что ты в итоге увильнёшь от сделки, и мне придётся немного изуродовать твоего домового Доброхота, чтобы у тебя больше не возникало мыслей меня предавать.

– Замолчи, – пресёк эту тираду я. – К Доброхоту даже прикасаться не смей. Может, он и состоит в твоём клане, но он всё ещё мой домовой. Он всегда был верен мне. И если потребуется, я за него весь этот дом переверну с ног на голову, чтобы до тебя добраться.

– Ого! – удивился Лихой. – Погодите, друзья, не трогайте его. Мы ещё не договорили.

Последние слова Лихого были обращены к кому-то, кого я видеть не мог. Но готов поклясться, эти существа находились прямо за моей спиной. Видимо, это были личные охранники главного домового. Духи, о которых я не знал.

– Несмотря на твою дерзость, Мечников, я крайне впечатлён, – произнёс Лихой. – Я ещё ни разу в жизни не слышал таких слов от хозяина дома или квартиры. Обычно домовых игнорируют. Чаще забывают. А иногда боятся или даже ненавидят. Признаюсь честно, я не верил, что такие отношения между хозяином и домовым вообще возможны.

– Если бы ты знал, через что мы с ним вместе прошли, тебя бы уже ничто не удивило, Лихой, – ответил я. – Поэтому Доброхота не трогай. Если потребуется, я рискну жизнью, чтобы его спасти из твоих лап.

– Ладно-ладно, – замахал руками он. – Успокойся уже. Раз наш договор в силе, значит, нам не о чем переживать. Доброхота я отпущу, а ты пока принимай остальных домовых. Они уже заждались приёма у первого лекаря, который может оказать им помощь.

Я быстро умылся, принял болеутоляющие препараты, чтобы снять воспаление в области своей раны, и на всякий случай добавил одну таблетку антибиотика. Уже после приёма домовых обязательно залечу свою ногу, но пока что имеет смысл потерпеть.

Из моей головы не выходили мысли о том, что когда-нибудь мне, возможно, всё же придётся столкнуться с Лихим. Уж больно агрессивно он себя ведёт. Не упустит возможности пригрозить мне или Доброхоту.

Вот только он не понимает, что я запросто могу воспользоваться обратным витком и поставить всех духов в этом здании на место. Клятва лекаря в этом плане мне никак помешать не может.

Причинить вред человеку без весомого повода я не могу. Но о духах, животных, монстрах и прочей живности речи в клятве не идёт. К примеру, я могу легко использовать обратный виток для охоты на животных. И мне не нужно дожидаться, когда какой-нибудь волк, медведь или даже змея на меня нападут. В этом случае я имею право наносить первый удар.

И точно так же работает с духами. Они застряли между миром людей и царством, которым заправляют боги. Именно поэтому я могу спокойно диктовать Лихому свои условия. Он не сможет причинить мне вреда, если, конечно, его магия не окажется сильнее моей.

Я расположился за письменным столом и начал приём своих пациентов, которые сильно отличались от привычных мне больных. Первым зашёл, как ни странно, очень молодой домовой. Он сильно отличался от Доброхота и Лихого. Бороды нет, на лице лишь небольшая щетина. Морщины тоже отсутствуют, да и волосы поседеть не успели.

Но я знаю, как объяснить столь резкие отличия. Мне уже объясняли, что домовые – это наши предки, которые в чём-то провинились и не были приняты в мир богов. Поэтому их вернули назад, чтобы следить за домом своих потомков.

Видимо, этот парень прожил совсем короткую жизнь, но нагрешить всё же успел.

– Здрасьте, – держась за живот, произнёс он, а затем забрался на небольшой табурет около моего стола.

– Приветствую, – ухмыльнулся я. – Ну рассказывай, хозяин. Что тебя беспокоит?

– Живот болит, – пробурчал он.

– Это я уже понял, – кивнул я. – Расскажи подробнее. Как это проявляется?

– Ды как это описать-то? – почесал затылок он. – Кажется, будто ремнём всё под рёбрами перетянули. Это ещё немного полегче стало. Поначалу вообще мучился, постоянно проверял, не торчит ли у меня в левом боку какой-нибудь кинжал!

О-о, ну тут всё примерно понятно. Раз болит левое подреберье и тяжесть опоясывает, перемещаясь через спину на другой бок, значит, речь идёт о панкреатите. Осталось только понять, острое у него воспаление поджелудочной железы или хроническое.

– Как с калом у тебя обстоят дела, батюшка? – поинтересовался я. – Жидкий, твёрдый? Или его вообще нет?

Домовой удивлённо похлопал глазами.

– Какой ещё кал? – удивился он. – Это вы про нечистоты мои? Так я уже тысячу лет их не видывал.

Одуреть можно. Либо в физиологии домовых имеются определённые нюансы, либо у него очень сильный запор. Тысячу лет не ходить в туалет – это сильно.

– Ты пойми, что я не всё о вас знаю, – уточнил я. – Домовые едят и очень хорошо – это факт. Конкретно мой домовой съедает половину моих запасов.

– Да, всё верно, – поглаживая живот, кивнул он. – Но по нужде мы не ходим.

Не знаю, что у них за чёрная дыра находится в кишечнике и, в общем-то, знать не хочу. Меня больше интересует анатомия и физиология человеческого организма.

Однако главные симптомы панкреатита мы уже не узнаем. Обычно при остром панкреатите возникает запор, а при хроническом происходит чередование диареи и запоров. И кал во втором случае желтоватый, поскольку в нём много непереваренных питательных веществ. В частности – жира. Это явление называется стеатореей. Поэтому, если у пациентов желтеет кал, я всегда знаю, на что стоит обратить внимание. Проблема либо в поджелудочной железе, либо в желчном пузыре, который, между тем, тоже играет большую роль в переваривании жиров.

– Ладно, тогда задам другие вопросы. Тошнота, рвота была? – поинтересовался я.

– Тошнит постоянно, но еда наружу не выходит, – пояснил домовой.

– Температура была? Лихорадка, жар, – я перечислял все возможные синонимы, чтобы достучаться до своего пациента. Половину моих слов он вообще не понимал.

– Нет, ничего такого не было. Просто жрать теперь нормально не могу. Проглочу что-нибудь – и сразу боль в боку. А у меня хозяин хороший. Молочком меня кормит, мясо даже иногда даёт. Жалко, добро пропадает.

– Вот как раз всё это тебе есть и нельзя, – подметил я. – У тебя обострение хронического панкреатита.

– А по-русски?

– По-русски – если три-четыре дня не поголодаешь, отвалится всё, что находится в животе с левой стороны, – преувеличил я. – Сейчас я тебя подлечу, но ты на еду всё равно не налегай. Одну воду пей, больше ничего в рот не бери вплоть до четвёртого дня.

Домовой кивнул, а я принялся приводить в порядок его поджелудочную. Далось это дело не так уж и просто. Мара умудрилась загадить все протоки, через которые проходят ферменты, необходимые для переваривания пищи.

Однако мне удалось их расширить, снять воспаление с одного из самых главных органов пищеварения и привести пострадавшего в порядок.

Домовой поблагодарил меня за помощь, а затем его «коллеги» повалились в мою квартиру один за другим. Следующие пять духов оказались с точно такими же симптомами. Но в их случае Мара наслала беду на другие органы. Желчный пузырь, желудок, кишечник. Со стороны может показаться, что всё болит одинаково. Одна и та же боль в животе, одна и та же тошнота, но…

Знающий врач всегда видит, где скрыты отличия. Поэтому я довольно быстро принял следующую половину домовых.

А вот потом уже покойная Мара подкинула мне не самый приятный сюрприз.

– Я постоянно засыпаю, – произнёс старенький домовой. – В глазах будто свечи тухнут. А если не тухнут, то меня начинает кружить во все стороны. Ужасное состояние, Алексей Александрович.

Удивительно, но это первый домовой, который назвал меня по имени и отчеству.

– Странное чувство, а мы с вами не знакомы? – поинтересовался я.

Причём я даже не заметил, как сам обратился к нему на «вы». Будто мы и вправду уже встречались.

– Я был одним из ваших первых пациентов, – улыбнулся он. – Полгода назад. Но старость взяла своё. Как и совершённые грехи. Так я тут и оказался. Моя внучка учится в лекарской академии. Вот меня, видимо, сюда и притянуло.

Никогда бы не подумал, что встречусь с домовым, который ещё полгода назад был не просто человеком, но ещё и моим пациентом.

– Ничего, не беспокойтесь, сейчас мы с вашими недугами живо разберёмся, – пообещал я. – Шея после встречи с Марой не болит?

Маленький старичок удивлённо выпучил глаза.

– Болит, господин Мечников, – кивнул он. – А как вы это поняли?

– Вижу, как вы принимаете вынужденную позу, – ответил я. – Судя по всему, Мара повредила вам шейные позвонки. Из-за этого происходит спазм шейных сосудов и нервных пучков. Отсюда и проблемы с головой.

Шейный остеохондроз – распространённая проблема не только среди стариков, но и у всех прочих возрастных групп. Нагрузки, сидячая работа и тот факт, что мы перестали передвигаться на четвереньках, как это делают другие млекопитающие – всё это причины развития мучительного остеохондроза.

В моём мире этот недуг мучил людей чуть ли не со школы. Дети постоянно сидели за компьютерами, затем переходили в университет и продолжали заниматься тем же. И на работе – точно такая же история. И пока что речь идёт исключительно о людях, занимающихся умственным трудом.

Про остальных я вообще молчу. Физический труд, с одной стороны, приносит пользу. Однако чрезмерность, которую на работе обычно избежать трудно, всегда калечит организм.

Сидячая работа – плохо. Интенсивные нагрузки – тоже плохо. Везде нужна золотая середина. Можно сказать, что это является одним из главных правил здорового образа жизни.

Возвращаясь к домовым с панкреатитом, стоит отметить, что люди с таким заболеванием обычно полностью исключают жирную пищу после постановки диагноза. Но и это неправильно!

Жир человеку нужен. Без него не работает ни один орган. Стенки наших клеток строятся из «жировых кирпичей». Просто не нужно с ним перебарщивать – вот и всё.

Я забрался лекарской магией прямо в шею домового, затем ускорил рост его костей, размягчил уже уплотнённые участки хряща и позвонков. Этот манёвр позволил создать гибкость в позвоночном столбе.

Осталось только расширить сосуды, убрать пережатие нервных пучков – и готово!

В итоге я потратил чуть больше пяти часов на приём всех домовых. Лихой всё же солгал. Через меня прошло не два десятка, а все четыре! Похоже, каждый из местных хозяев решил обратиться ко мне за помощью.