Текст книги "Живое проклятье (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

На моё тело обрушилась волна. Волна лекарской магии. Сначала меня даже пополам согнуло от нахлынувшей мощи, но вскоре я смог взять себя в руки и принять поступающую силу достойно.

Понятия не имею, кто со мной только что говорил. По ощущениям, я только что связался с какой-то женщиной посредством телепатической связи. Будто по телефону поговорил!

Но её условия я выполнить обязан. Одно мне совершенно ясно: она олицетворяет саму клятву лекаря. Значит, избегать подобных разговоров я точно не должен.

И ведь неспроста от меня потребовали сохранения жизни всем трём моим пациентам. Значит, каждому из них угрожает какая-то опасность. Ощутив, что моя чаша заполнилась до краёв, я тут же рванул к пострадавшим после пожара.

Со мной ехали всего три человека. Судья Константин Викторович Устинов. Пожилая женщина – Марфа, и, судя по всему, её супруг – Аким. Валеру – сына этих двух крестьян – мы с собой брать не стали, поскольку ему помощь смог оказать Илья Синицын. У молодого мужчины были лёгкие единичные ожоги.

А вот с этой троицей всё было куда сложнее.

Судья Устинов лишился руки из-за того, что сработало заклятье огненного кольца Леонида Рокотова. Марфа оказалась совсем без ожогов, но, судя по всему, женщина умудрилась надышаться угарным газом. А вот Аким… Не стану скрывать, старику здорово досталось. Ожоги покрывали всё его тело. Причём на его примере мне удалось увидеть сразу все четыре степени ожоговой болезни. От лёгких поверхностных повреждений до тяжелейших и крайне глубоких ожогов.

Моей задачей было организовать правильный порядок лечения. С таким выбором сталкивается каждый врач, который работает в приёмном отделении абсолютно любой больницы. А задача эта отнюдь не простая.

Бывает такое, что за десять минут в приёмное поступает сразу три-пять человек. И тогда врачу приходится принимать очень нелёгкое решение. В каком-то смысле даже неадекватное.

Решить, кто из больных готов подождать, а кто должен получить медицинскую помощь прямо сейчас. Иногда этот выбор даётся крайне трудно. К примеру, как-то раз, когда я ещё в глубокой молодости дежурил в терапевтическом отделении, ко мне поступили сразу три человека.

У одного были явные признаки инсульта. Ноги и руки не двигались, речь практически исчезла, а остальные показатели стремительно ухудшались.

Второй вопил из-за боли в грудной клетке. Как только мы с дежурными медсёстрами сняли ЭКГ, я понял, что у мужчины инфаркт миокарда. Ишемическое повреждение передней стенки сердца.

И мало мне было проблем – в приёмное поступил ещё один пациент. Тоже с сердечной патологией. Но не с инфарктом. С жуткой аритмией. Тогда я ещё плохо мог отличать нарушения ритма сердца, поскольку попал в стационар сразу после окончания университета. Но оказалось, что мужчина страдал от трепетания предсердий. А такое состояние купировать не так уж и просто. Нужно срочно вкалывать антиаритмические препараты. И если они не помогут… Что ж, значит, придётся приступать к дефибрилляции!

Выбор был непростым. Невролог вовремя прибыть не успел, поэтому я потратил много времени на стабилизацию больного с инсультом. Параллельно с этим я изо всех сил старался привести в порядок мужчину с инфарктом.

В итоге мне удалось сохранить жизнь этой паре. Инсультника я отправил в неврологию и ему смогли вовремя оказать помощь. Помню, он даже смог вновь научиться ходить и разговаривать после курса реабилитации.

Пациент с инфарктом миокарда пережил непростую ночь. И непростые две недели. Однако инфаркт оказался мелкоочаговым, и старик после выписки даже не почувствовал, что в его организме что-то изменилось. Как раз наоборот, начав принимать новые препараты, он понял, что двигаться ему стало даже проще, чем прежде.

А вот мужчине с аритмией я уделить достаточно внимания не успел. Меня до сих пор преследуют кошмары о том дне. На меня, только-только покинувшего стены университета, рухнули сразу три жизни.

Но спасти я смог только две. Антиаритмиков для третьего больного оказалось недостаточно. А когда нужно было организовать дефибрилляцию… Я был занят другими пациентами.

Мой наставник – опытный кардиолог – много раз объяснял мне, что я в этом не виноват. К сожалению, в некоторых больницах из-за недостатка кадров иногда приходится сталкиваться и с такими ситуациями.

Именно эта история почему-то вспомнилась мне, когда таинственный женский голос произнёс: «Спасти всех или умрёшь».

Не стоило даже уточнять. После того случая я больше не потерял ни одного пациента, кроме тех, кто был обречён изначально. Вплоть до момента, как я получил должность главного врача клиники, я разрывался на сто частей, старался изо всех сил, звал коллег на помощь, но всегда находил способ сохранить жизнь всем своим больным.

А значит, чёрт меня раздери, я сделаю это и сейчас. И дело далеко не в том, что магический голос женщины сообщил мне, что меня постигнет смерть, если я не справлюсь.

Нет. Просто спасение всех нуждающихся уже давно стало моим кредо. Моей обязанностью. Когда-то я уже дал свою собственную клятву врача. Ещё задолго до попадания в этот мир.

А уж соблюсти клятву лекаря… Да запросто!

Из трёх пациентов я выбрал лишь одного человека, который остро нуждался в помощи. Аристократы и прочие важные господа осудили бы меня тысячу раз. Ведь судью я отложил напоследок и бросился в первую очередь спасать простых крестьян.

А что? Разве есть разница? Доярки и пахари – не люди⁈ Пусть лучше уж подохнет тот, кто считает иначе. А я займусь своей работой.

Марфа – шестидесятилетняя женщина чувствовала себя гораздо хуже остальных. На ней не было ни единого ожога. Проблема была в другом. Она наглоталась дыма. Другими словами, надышалась угарным газом, отравилась им, а купировать это состояние нужно как можно скорее. Ведь именно оно может привести к смерти куда быстрее, чем любые ожоги.

Когда оксиды углерода попадают в лёгкие, происходит крайне неприятные вещи. Да, обыкновенный углекислый газ всегда содержится в воздухе. Более того, он необходим для человека, поскольку это вещество заставляет продолговатый мозг человека усиливать деятельность лёгких – стимулировать дыхание. Но в больших дозах он опасен. А «монооксид углерода» и вовсе токсичен.

Попав через лёгкие в кровоток, они связываются с гемоглобином. А гемоглобин – это «такси» для кислорода, который нужен абсолютно всем органам, особенно – головному мозгу.

В первую очередь я направил свою магию не на лёгкие Марфы. Но на её мышечную систему. Ведь изменения газового состава крови может вызвать судороги. А любой нездоровый спазм мышц помешает дыхательной системе и это ещё сильнее усугубит состояние больной.

– Спокойно, почти всё готово. Сейчас вытащу тебя… – бурчал я себе под нос.

По какой-то причине мне было значительно проще, когда я общался с собой таким образом. Видимо, я столь незамысловатым способом симулировал работу целой врачебной бригады.

Следом за нормализацией тонуса мышцы последовали уже привычные мне методики.

Улучшить кровообращение мозга!

Расширить бронхи и нормализовать поток кислорода из альвеол в капилляры!

Всё!

Этого достаточно. Без аппарата искусственной вентиляции лёгких или хотя бы самого банального баллона с кислородом, больше я ничего сделать не смогу.

Но эта аппаратура мне пока и не требуется. Ведь Марфа уже дышит. Я вернул ей способность дышать. Кажется, даже в сознание женщина пришла, несмотря на тяжесть состояния.

– Сынок… – прошептала она.

– Тише, – ответил я. – Не двигайтесь, дышите спокойно. Следите за вдохом и выдохом. Скоро станет лучше. Лекари уже везут вас в госпиталь.

Старушка попыталась сказать ещё что-то, но я был вынужден перебить её ещё более грубо, чтобы она сама же себе не навредила. В таком состоянии любые разговоры могут испортить состояние пациентки. Ей нельзя расходовать драгоценный кислород, который я так старательно пытался вогнать в её лёгкие.

– Мечников, что там у вас? – услышал я крик Александра Щеблетова. – Мы уже скоро подъедем к Хопёрску. Надеюсь, никто умереть не успел? Сразу скажу – если что, я – обычный наёмный извозчик.

Только сейчас, взглянув в небольшое окошко, я заметил, что Щеблетов вновь нацепил на себя эту дурацкую накладную бороду. До чего же он боится, что кто-то его узнает. Только мне кажется, что вся эта конспирация совсем не нужна. В Хопёрске живут в основном крестьяне. Никто и малейшего понятия не имеет, какую должность занимает Александр.

А телефонов, фотографий, интернета и прочих прелестей двадцать первого века, в этом мире пока что нет. Раскрыть его личность не сможет никто.

Но я, выкинув из головы мысли о Щеблетове, перешёл ко второму пациенту. Супруг Марфы – Аким – чувствовал себя чуть легче, чем старушка. Однако раны его напрягали меня не на шутку. Верхняя половина тела Акима была покрыта лёгкими ожогами. Но чем ниже я опускал свой взгляд, тем более тяжёлые повреждения представали передо мной.

Похоже, когда судья Устинов воспламенился, огонь с его левой руки перелетел на дом, а затем уже опалил ноги крестьянину Акиму. Нижние конечности старика пострадали больше всего.

Выше пояса встречались ожоги только первой и второй степени. То есть, сверху пострадал только эпидермис – верхний слой кожи. Да, это больно, неприятно – но, не смертельно. Скоро появятся пузыри, потом кожа сама себя восстановит.

А вот на голенях старика всё было иначе. Судя по всему, поверхностный слой кожи сгорел моментально, и пламя тут же устремилось к глубоким слоям. Оно повредило дерму – тут без сомнений. А без неё кожа сама себя заживить уже точно не сможет. На месте этих ожогов появятся безобразные рубцы, которые могут помешать дальнейшему движению ног.

Если, конечно, Аким выживет…

Ведь всё это – мелочи, в сравнении с тем, что случилось со стопами старика.

Там произошёл не просто некроз, а настоящие обугливание. Кожи совсем не осталось, а все глубокие ткани подверглись глубочайшему термическому повреждению. Мышцы, связки, сухожилия, кости – всё опалилось!

И вот здесь-то мне и предстоит настоящая работа, на которую придётся потратить большую часть вновь полученной магии.

Если ничего не изменить – Аким попросту лишится стоп. Ходить он уже не сможет, а это – самый лучший исход во времена девятнадцатого века. Не будь тут способных лекарей – и он умрёт. К ранам присоединится инфекция. Проникнет в кости, в сосуды, а затем быстро распространится по всему организму.

Пожилое тело быстро умрёт от лихорадки и интоксикации. Ведь бактерии и иммунная система выделяют слишком много агрессивных веществ, которые скорее убьют человека, чем колонию микроорганизмов.

Я мысленно оценил, сколько у меня осталось сил. На Марфу пришлось потратить больше трети своего новообретённого запаса. М-да… Рискую я на этот раз очень сильно. Играю в русскую рулетку. Только в барабане револьвера три пули вместо одной…

Я погибну с пятидесятипроцентной вероятностью. И всё потому, что какому-то неизвестному женскому голосу вздумалось подвергнуть меня этому испытанию.

– Алексей, ты как? – крикнул Синицын. – Мы уже Красные Гривки проехали. Через полчаса будем в госпитале. Клянусь, я бы помог тебе, но мне пришлось потратить всю свою магию на сына этих старичков. Я подумал… Что сначала стоит спасти молодого.

Я не стал отвечать Илье. Сложно сказать, прав он или нет. Я никогда не руководствовался возрастом, спасая людей. Проклятье, да какая к чёрту разница⁈ Двадцать, сорок, шестьдесят лет… Можно подумать, что с возрастом люди перестают быть людьми!

Каждый имеет право на жизнь. Каждый имеет право на медицинскую помощь. Возраст не имеет значения. По крайней мере, для меня. Меня тошнит от людей, которые говорят, мол: «Чего удивляться? Он уже своё отжил!».

Чушь. Не могу принять такое. Если человек умирает от накопившихся хронических болезней, находясь в пожилом возрасте – это другое дело.

Но если старик получил раны, а кто-то считает, что его нужно откинуть в конец очереди… Да пошли вы к чёрту! Пока Мечников на дежурстве, такой несправедливости не будет.

И, подумав об этом, я влил колоссальное количество магии в ноги своего пациента. Колдовство получило чёткий приказ – восстановить омертвевшую ткань. На моих глазах мышцы и прочие элементы опорно-двигательного аппарата начали восстанавливаться.

Старик застонал. Я понимал, как ему больно. Понимал, с каким трудом даётся это восстановление. Ведь наращивание новых тканей – это тоже весьма неприятный процесс.

Скорее всего, он и до этого находился без сознания из-за болевого шока. Но бактерии в его ранах размножиться ещё не успели. Разве что…

В верхней половине тела. Пока ноги восстанавливались, я ударил обратным витком по рукам и торсу, чтобы прикончить все микроорганизмы, которые успели забраться в открытые раны.

– Сынок… – прошептал Марфа. – Старик мой… Аким… Он не умрёт? Пожалуйста, скажи, что он не умрёт… Пожалуйста! Мы же без него никуда!

– Успокойся, матушка, – прошептал я. – Сосредоточьтесь на дыхании, как я и просил. Всё будет в порядке с вашим Акимом. Я не пожалею сил – вытащу его. Клянусь вам.

На глазах Марфы скопились слёзы, но она меня послушалась. Лишь благодарно кивнула, но больше ничего не сказала.

Я был уверен на сто процентов, что Аким будет жить. На стопах уже красовались свежие мышцы, а к приезду в госпиталь там появится и кожа. Ведь я, чёрт подери, потратил почти всю свою магию. Осталось едва ли десять процентов.

Тогда-то я перешёл к судье Устинову – единственному пациенту, который всё это время находился в сознании. И то – лишь потому, что я вовремя обезболил его руку и поломанные ноги. И тогда у меня возник серьёзный вопрос.

Раз Константин Викторович загорелся, значит, он предал Рокотова. Либо же Леонид решил избавиться от судьи по другой причине. Но почему? Зачем бандиту это понадобилось? Ведь, как я понял, ранее Устинов оправдывал всех преступников. Сначала по приказам Кособокова, а теперь по желаниям Рокотова.

– Константин Викторович, как себя чувствуете? – спросил я. – Плечо не болит?

А ниже его левого плеча не было ничего. Мне пришлось произвести экстренную ампутацию, чтобы сам судья выжил.

– Алексей Александрович, – прохрипел он. – Умоляю вас, не надо… Не везите меня в госпиталь.

– Это ещё почему? Вашу культю придётся обрабатывать – и не одну неделю, – ответил я. – С ногами тоже не всё просто. С переломами лекарская магия справится без труда. Но передвигаться вам будет тяжело ещё много месяцев.

– Я предал его. Я отправил письмо в Саратов. Потребовал помощи у самого князя Игнатова. У правителя нашей губернии. Я рассказал ему всё, господин Мечников. Во всех подробностях. О бандитах, о бароне Елине… Поэтому огненная печать сработала. Поэтому я загорелся. Я специально уехал подальше – к своим родственникам в Малиновку. Думал, что на таком расстоянии магия не будет иметь силы. Я ошибся. Сильно ошибся…

Судья отвернулся от меня, и я услышал его глухой плачь. Похоже, он сильно сожалел о том, что навредил этой магической клятвой близким людям.

Но отдаваться сантиментам у нас возможности не было. Я понял, почему судье нельзя ехать в госпиталь. Ведь там найдутся люди, которые передадут, что Константин Викторович выжил. И тогда Рокотов придёт за ним лично.

Боже, во что же я ввязываюсь? Мне не хочется ввязываться в новые проблемы, но при этом я не желаю жертвовать судьёй. После жертвы, которую он принёс… Нет. Уверен, что и клятва лекаря со мной солидарна.

Я молча направил часть своей магии в его плечо, чтобы зарастить пострадавшие ткани, после перешёл к ногам, обработал переломы обратным витком, чтобы свести шанс инфекции к нулю, а затем дал приказ лекарской магии восстановить кости, сосуды и мышцы. С только что полученным запасом маны мне это далось без труда. Тем более, структуру костей я знал прекрасно и дать чёткий приказ своим силами было не сложно.

Я повернулся к окошку, через которое мог поговорить с Синицыным и Щеблетовым.

– Илья, слышишь меня?

– Да, Алексей, – кивнул он. – Что такое? Мы уже подъезжаем!

– Скажи дежурному лекарю, что судья сгорел дотла, – заявил я. – Что от него остался только пепел.

– Но ведь… – замялся Синицын. – Он ведь тут лежит.

– Так надо. Я спрячу его. Не задавай лишних вопросов – объясню всё позже. Мне нужно, чтобы вы с Александром оба молчали.

Синицын кивнул, а Щеблетов, почесав свою искусственную бороду, произнёс:

– С каким Александром? Не знаю никакого Александра! Я – Архип. Саратовский извозчик. Мне вообще до ваших дворянских интриг нет никакого дела.

Зараза, а голос этот Щеблетов меняет очень внушительно. Будто ему не тридцать лет, а в три раза больше. Готов поспорить, что этот хитрец замораживает свои голосовые связки. Так качественно ни один актёр свой голос не изменит.

И в этот момент я понял, что из всех моих пациентов в сознании остался ещё кое-кто. Марфа.

Я взглянул на женщину, и та тут же прошептала:

– Я всё слышала. Не беспокойся, милок. Мёртв наш Константин, сгорел! Кто спросит – так и отвечу.

– Спасибо, матушка, – улыбнулся я. – А ты, Александр, вези нас к госпиталю. Выгрузим Марфу с Акимом. Их сопроводит господин Синицын. А потом…

Я задумался. Идей насчёт укрытия судьи у меня не было. Кроме моего дома вариантов больше нет. Что ж, придётся рискнуть.

– А потом повезёшь нас на Полевую лицу, – заявил я. – Покажу путь, не беспокойся. Тут недалеко.

Вскоре Синицын высадился, вытащил за собой Марфу и Акима. Пришлось ненадолго положить их прямо на снег, но вскоре подоспел наш вечный сторож Макар и помог затащить стариков в здание.

Я же указал дорогу к своему дому, а когда мы добрались до места, помог судье Устинову выбраться наружу и повёл к входу в особняк.

– Наш договор в силе, Алексей Александрович, – наиграно старческим голосом прокряхтел Александр Щеблетов. – Скоро я свяжусь с вами через Синицына. Проценты мы уже утрясли, верно?

– Верно, – ответил я, стараясь удержать на ногах Устинова. – Всё, как и договорились.

– Отлично… – удовлетворённо вздохнул мужчина. – Ладно, поеду что ль на вокзал ваш! Может, найду там клиентов. Мало ли кому ещё нужно до Саратова доехать?

С этими словами Щеблетов ударил лошадей и поскакал сквозь январскую пургу к вокзалу.

Вот ведь жадный засранец! Даже вернуться в Саратов в одиночку не хочет. Так и жаждет заработать копейки с простых крестьян.

Хотя… Если убрать вопрос денег, на его месте я поступил бы так же. Для соблюдения конспирации ему лучше до последнего отыгрывать роль простого кучера. Приедет в Саратов, высадит пассажиров, а потом пройдёт в проулок, скинет бороду и переоденется.

И никто никогда не догадается, что сотрудник ордена лекарей половину суток подрабатывал кучером. И пожарным, если уж на то пошло.

Я помог Устинову подняться на крыльцо и завёл его в прихожую своего дома.

– Константин Викторович, – тихо произнёс я, – я готов вам помочь. Более того, я помню, как вы встали на мою сторону на суде. Однако мне придётся просить у вас встречной услуги.

– Что вам нужно взамен, господин Мечников? – вздохнул он. – Деньги?

– Нет, – помотал головой я. – Если хотите отплатить мне за помощь – держите втайне всё, что увидите в этом доме. И всегда будьте на моей стороне.

– Странно просить такое у судьи, не находите? – усмехнулся он.

– А вы больше не судья, – напомнил я. – Вас нет в живых. Господин Устинов сгорел при пожаре в селе Малиновка. От него остался один лишь пепел.

Устинов напряжённо кивнул.

– Да. Вы правы. Больше этого человека нет. Но вы… Вы ведь тоже настроены против Рокотова, господин Мечников?

– Можете даже не сомневаться, – ответил я. – Однако, прежде чем я проведу вас в свой дом, я должен убедиться, что вы не сможете меня предать. Простите уж, но на слово я вам поверить не смогу.

– Тогда чего вы хотите?

– Того же, чего хотели и вы, – сказал я. – Магической клятвы. Поклянитесь на своих магических ядрах, что будете следовать моим указаниям. В противном случае мне придётся выпроводить вас на улицу.

Это была справедливая сделка. Требовать чего-то от Устинова я не хотел. Мне было важно, чтобы он не попытался сдать меня Рокотову из-за Игоря. И не рассказал жителям Хопёрска о Токсе – некротическом существе.

– Даю слово. Пусть сгорят все мои магические каналы, Алексей Александрович, – после долгой паузы произнёс Устинов. – Я буду на вашей стороне, пока вы сами не решите освободить меня от этой клятвы.

– Спасибо за доверие, – улыбнулся я. – Пойдёмте, я расположу вас на втором этаже.

Как только я приготовился найти комнату для своего последнего сегодняшнего пациента, в моей голове вновь заговорил тот же женский голос.

– Ты – тот, кого мы так долго ждали, – заявила она. – Как закончишь со своим пациентом, пройди в библиотеку – к трактату Асклепия. Я вознагражу тебя.

«Кто ты?» – мысленно спросил я.

– Гигея, – ответила женщина.

Гигея? Богиня медицины, чья чаша со змеёй является главным знаком всех врачей в мире?

Вот это я нашёл полезные связи!