Текст книги "Живое проклятье (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Илья Синицын явился совершенно не вовремя, хоть и с полезным предложением. Мне не хотелось, чтобы кто-то знал о существовании Игоря, по крайней мере, пока что. Но пиромант притаился в подвале, и пока Синицын туда не спустится, переживать не о чем.

– Пойдём в гостиную, – позвал Илью я. – Обсудим всё за чаем.

– А можешь мне залить в чай того зелья-энергетика, о котором ты рассказывал? – попросил Синицын. – Что-то неважно себя чувствую. Слабость какая-то.

– Балагурить меньше надо было на праздниках! – усмехнулся я. – Нет, Илья, прости, увлекаться этим зельем не стоит. Я сам его использую только в тех случаях, если мне нужно провести двое суток без сна. Я ещё все его побочные эффекты не выявил.

– Эх, и то верно, – вздохнул Илья, присев за стол. – Тогда хотя бы чай покрепче сделай. Голову надо немного прояснить.

Когда я поставил две горячие кружки с чайным отваром на стол, Синицын начал свой рассказ:

– Помнишь, я недавно сказал тебе, чтобы ты зелий поднакопил побольше? Чтобы потом всё разом передать в орден?

– Да, припоминаю. Что-то изменилось? – поинтересовался я.

– Отчасти. Этот совет дал мне мой знакомый, который работает в отделе контроля качества оказания лекарской помощи, – произнёс Илья. – Абсолютно бесполезный отдел, по его словам. Орден организовал эти кабинеты, чтобы пациенты могли обращаться туда с замечаниями и пожеланиями. Короче – жаловаться или хвалить. Но, как оказалось, этого вообще никто не делает! Поэтому он постоянно сидит без работы, а в другой отдел его не переводят.

Интересно у них тут всё устроено. Создали отдел, который в будущем будет разрываться от звонков. Как вспомню все эти бесконечные жалобы пациентов на сотрудников моей клиники… А ведь приходилось разбирать каждую, и добрая половина этих заявлений были пустым трёпом.

– Я так понимаю, с помощью моих разработок этот человек хочет получить новую должность в ордене? – предположил я.

– Вроде того, – кивнул Илья. – Но когда я сказал, что тебе не понравятся его условия… Я имел в виду совсем другое. Видишь ли, он хочет числиться соавтором всех твоих алхимических изобретений. Таково условие.

– Чего? – нахмурился я. – А не жирно ли ему будет? То есть, он хочет получить право пользоваться моими будущими патентами?

– Я понимаю, что у тебя это вызывает негодование, – вздохнул Синицын. – Но, боюсь, это единственный способ хоть как-то пропихнуть лекарскую алхимию в массы. А ещё лучше будет, если ты лично с ним поговоришь. Я обмениваюсь с ним письмами через магическую почту. Если согласишься пообщаться с ним, можно будет организовать встречу с ним уже завтра.

– Завтра у нас первый рабочий день после новогодних выходных, – напомнил я. – В Саратов мы точно не успеем.

– Мы – нет, – ухмыльнулся Синицын. – А вот он настолько заинтересован в этой сделке, что готов приехать к нам самостоятельно. Только встречу, скорее всего, придётся провести где-то в пределах Хопёрского района, но не в городе. Он не хочет, чтобы кто-то узнал о его делах за пределами ордена.

М-да, спорная ситуация. Умом-то я понимаю, что протолкнуть свои алхимические разработки без посторонней помощи практически нереально. Но брать его в соавторы…

– Ты же понимаешь, Илья, что дело даже не в деньгах, – высказал своё мнение я. – Он получит право пользоваться патентом в своих целях. Вопрос в том – можем ли мы ему доверять?

– А вот это ты сможешь понять только при личной встрече, – ответил Илья.

– Ты сам-то его откуда знаешь? – решил разузнать я. – Я понимаю, что у дворян всегда много связей, но это – человек из ордена. К ним, как я понимаю, очень сложно подобраться.

– Мы познакомились совершенно случайно. Видишь ли, когда я ещё работал в Саратовской амбулатории, он приходил собирать отзывы у пациентов. В тот период к нам как раз стала захаживать мелкая городская знать. И тогда мне повезло произвести на него впечатление.

– Дай отгадаю, – усмехнулся я. – Ты вытряс пару лишних рублей из какого-нибудь барона?

– Мысли, что ли, мои читаешь? Да, я тогда убедил пациента, что он должен заплатить больше, и в итоге тот всё равно ушёл довольным и оставил сотруднику ордена хороший отзыв. А как ты это понял? – удивлённо спросил Синицын.

– Слишком уж похоже на тебя. Если ты в чём-то преуспел, значит, в деле были замешаны деньги, – подытожил я. – Что ж, ладно. От одной встречи мы ничего не потеряем. Назначай, я завтра постараюсь уйти как можно раньше, чтобы не опоздать.

– Если что – поможем друг другу и обменяемся пациентами. Не беспокойся, уверен – пациентов будет немного. Кто рванёт в амбулаторию сразу же после праздников?

На следующий день я понял, как сильно Илья ошибался в своих умозаключениях. Очередь оказалась нескончаемая. А хуже толкучки в коридорах амбулатория, на мой взгляд, даже придумать что-то сложно.

Мне сразу же вспомнилась больница и поликлиника, которыми я заведовал. Вот где были по-настоящему большие столпотворения! Понедельник, первый день после праздников, десятки людей сидят в длинной очереди в один кабинет и активно обмениваются вирусными инфекциями.

Да, не во всех больницах есть инфекционный бокс для приёма таких пациентов. А уж в нашей амбулатории и подавно.

– Алексей, что нам делать⁈ – выбежал из своего кабинета Синицын и схватился за голову. Его длинные волосы, собранные в конский хвост, тряслись так, будто он не на своих двоих перемещался, а скакал на лошади. – У меня в очереди уже пятнадцать человек.

– И у меня семнадцать, – ответил я. – Не сработает твой план с перераспределением пациентов. Их слишком много. И в течение дня подойдут новые. Вряд ли мы до шести вечера уложимся.

– Но я уже договорился с «ним», – прошептал Илья. – Он будет ждать нас ровно в пять вечера неподалёку от села Малиновка. Встреча пройдёт там – вдали от чужих глаз.

– Что ж, тогда выбор у нас невелик. Либо он будет ждать нас до восьми вечера, либо туда поеду только я, а ты возьмёшь на себя всех пациентов, – предложил я. – Только этот вариант мне совсем не нравится. Своих регулярных больных я предпочитаю вести самостоятельно. А их в очереди не меньше половины.

– И что же нам тогда делать? – пожал плечами Синицын.

– Я вам помогу, – произнёс появившийся из-за угла коридора Эдуард Семёнович Родников.

– Ты подслушивал… – нахмурился я.

– Эдуард, какого чёрта⁈ – выругался Синицын. – Совсем забыл о манерах?

– Видимо, забыл, – вздохнул он. – Я так и не искупил свою вину перед вами, Алексей. Тогда в суде я совершил большую ошибку. Мне до сих пор тошно из-за того, что я считал вас некромантом.

Мы с Синицыным переглянулись. Илья молча пожал плечами, предложив тем самым выслушать Родникова.

Эдуард почесал кудрявый затылок, поправил трясущимися руками очки и произнёс:

– Я не стану лезть в ваши дела. Никому не расскажу о том, что услышал.

А услышал он не так уж и много. Ничего конкретного мы не обсуждали. Лишь упомянули факт встречи около Малиновки.

– Но ваших пациентов приму. Как только время подойдёт к половине пятого вечера – уходите, я возьму толпу на себя, – заявил он. – Ничего страшного, не переработаю.

– Это очень на тебя непохоже, – прищурился Синицын. – Тебе ж волю дай, Эдуард, и в твой кабинет вообще ни один пациент не войдёт.

– Илья прав, – кивнул я. – Какая тебе от этого польза?

Родников понуро опустил голову.

– Из-за своей выходки я стал каким-то изгоем, – произнёс он. – С Решетовым и Кораблёвым я не общаюсь – слишком уж большая разница в возрасте. А вы после моего поступка от меня отвернулись. Я хочу доказать вам, что на меня всё ещё можно положиться.

И его можно понять. Хоть поступок Родникова и был настоящим предательством по отношению ко мне, но он за это уже получил сполна. На целый месяц остался в полном одиночестве. Один в амбулатории, изгой среди своих коллег. И в городе у него нет ни единого родственника или близкого друга.

– Хорошо, Эдуард, это твой последний шанс, – кивнул я. – Прикрой нас сегодня, и мы начнём наши коллегиальные взаимоотношения с нуля. Но если ты ещё раз попытаешься хоть как-то мне навредить…

– Я понял, Алексей, – замахал руками он. – Никогда в жизни больше так не поступлю! Обещаю! Если ко мне хоть раз закрадётся мысль, что ты некромант или… В общем, я сначала сам поговорю с тобой. Да и вообще – дураку понятно, что спорить с лекарем, у которого есть обратный виток, дело гиблое!

– Значит, мы договорились, – улыбнулся я. – А теперь приступаем к работе. Илья, не расслабляемся. Если мы уйдём, оставив Эдуарду двадцать пациентов, у нас станет на одного коллегу меньше.

– Да, так, пожалуйста, не делайте, – нервно рассмеялся Родников. – Я, может, и решил восстановить свою репутацию, но в герои пока что не записывался.

Мы разошлись по своим кабинетам и приступили к приёму. Всё оказалось не так страшно, как виделось на первый взгляд. Большая часть больных была с ОРВИ и гастроэнтеритами.

ОРВИ я наловчился лечить комбинацией прямого и обратного витков. Первый восстанавливает состояние лёгких, а второй убивает вирусы.

С гастроэнтеритами ситуация обстояла похожая. Я точно так же убивал бактерии калечащей магией, а затем замедлял секрецию жидкости в кишечник и стабилизировал тонус желудочно-кишечного тракта, чтобы избавить больных от рвоты и диареи.

Однако скоростной приём застопорился на действительно трудном пациенте. В мой кабинет, шатаясь, зашёл молодой человек в грязном фартуке, измазанном сажей.

– Д-добрый д-день, г-господин М-мечников, – заикаясь, произнёс он. – Мне больше нек-куда податься. Если вы мне не поможете, я т-точно умру.

– Спокойно, сейчас со всем разберёмся, – уверил его я. – Что у вас случилось?

– Я р-работаю подмастерьем ку-кузнеца, – объяснил он. – Мы с вами встречались, п-помните? Вы тогда при-приходили, чтобы спросить о стек-кле.

– Точно, было дело, – кивнул я. – Вы уж простите, но вынужден заметить, что в тот раз мы с вами разговаривали, и я не замечал таких дефектов речи. Что случилось?

– Да на с-счёт речи – это ер-рунда! – отмахнулся он. – Хоть и очень не-неприятная. Надо мной теперь в-все смеются. Д-дело в том, что я с-совсем спать перестал.

– Бессонница? – уточнил я. – И сколько уже она длится?

– Две недели, – вздохнул он.

– Две недели? Вы хотите сказать, что обходитесь без сна уже две недели⁈ – удивился я.

– Обхожусь – неп-подходящее слово, г-господин Мечников, – ответил он. – Я страшно хочу спать. Кажется, ч-что свалюсь в любой момент, но это ч-чувство оказывается обманчивым. В итоге я падаю на к-кровать и… Просто смотрю в п-потолок! Или лежу с з-закрытыми глазами.

– Так, а теперь давайте по порядку, – произнёс я. – Бессонница появилась одновременно с заиканием?

– П-практически, – ответил он. – Сначала за-заикание, а потом бес-сонница.

Паршивое сочетание. Так и с ума сойти недолго. Существует много причин, по которым человек лишается сна. Стресс, болезни нервной системы, гормональные расстройства. Существует даже наследственное заболевание, из-за которого люди попросту умирают из-за отсутствия сна. С ходу сказать, в чём причина болезни у данного пациента, невозможно. Придётся копать дальше.

– В-вы меня поймите, Алексей Ал-лександрович, я же работаю в к-кузнице! – воскликнул он. – Если буду следить за процессом невнимательно, м-могу и руки лишиться. Или т-того хуже – жизни.

В этом он прав. Сон – крайне важная часть жизни человека. Мы не просто так спим треть от своей жизни. Вероятнее всего, причиной этого является развитая кора больших полушарий нашего головного мозга. В течение суток человек получается такой объём информации, что её просто необходимо обработать.

Бытует мнение, что мозг по ночам отдыхает. Но это совсем не так. Он просто переключается на другой режим работы – на обработку всего, что мы успели собрать. Выбрасывает лишнее, чтобы не занимать память, и сохраняет в глубинах то, что, наоборот, может нам пригодиться.

Мне всегда нравилось сравнение нашего мозга с компьютером. Однако в этом веке я такой метафорой поделиться ни с кем точно не смогу.

– Так, если мне память не изменяет, вас зовут Геннадием, верно?

– М-можно п-просто – Гена, – ответил ученик кузнеца.

– Ген, в ближайшую неделю, пока будет проходить лечение, работать тебе нельзя, – произнёс я. – Поговори с кузнецом. Если хочешь, я могу написать ему справку или… Или зайду лично, когда буду снова закупаться материалами. Если он не хочет лишиться своего ученика, ему придётся с этим смириться. Я сильно сомневаюсь, что в Хопёрске выстроится большая очередь из талантливых и рукастых парней, если он тебя выгонит.

– Н-нет, не беспокойтесь, – помотал головой Гена. – С-сергей Петрович – хмурый и немногословный человек, но он очень п-понимающий. Он не откажет. Только скажите, ч-что нужно делать, ч-чтобы выздороветь?

А это – прекрасный вопрос, Гена!

Я, конечно, могу стимулировать его эпифиз, чтобы тот начал вырабатывать много мелатонина – гормона сна, но что-то мне подсказывает, что проблему это не решит. Для начала нужно разобраться в причине. А для этого, возможно, мне придётся немного «поиграть» в психолога.

– Ген, скажи, пожалуйста, а что произошло две недели назад? – поинтересовался я.

– В к-каком смысле?

– Я подозреваю, что заикание и бессонницу вызвал какой-то травмирующий случай, – ответил я. – Может, тебя что-то расстроило или испугало?

Пациент тут же поник.

– Папку моего в Садах убили, – прошептал он. – Он т-там за к-кражу сидел. Не знаю, ч-что случилось, но от него один л-лишь пепел остался.

Проклятье… Не нужно даже гадать, что там случилось на самом деле. Он перешёл дорогу Рокотову. Я помню, как Леонид изжарил молнией одного из своих людей за то, что тот не добил сына барона.

– А у м-меня никого, кроме него больше н-не было. Только отец и м-мой наставник – Сер-ргей Петрович.

Всё куда проще, чем я думал. Сочувствую, конечно, парню, но если рассуждать в рамках его здоровья – ему повезло. Окажись проблема в нервной системе или эндокринных органах – и я бы без лабораторных анализов вряд ли смог чем-то ему помочь.

Но даже так… У меня есть всего одно средство, которое может сгладить эти симптомы. Но если я его назначу – нарушу закон.

Речь о моём снотворном порошке, который я недавно извлёк из отвара при помощи сил Игоря. Я на себе испробовал это вещество – оно не только усыпляет, но и успокаивает. Когда я, приняв этот порошок, встретил посреди ночи домового, мне было практически всё равно, что произойдёт со мной или с ним – полное безразличие. Ещё повезло, что я смог принять верное решение и не попытался прикончить Доброхота.

Причём все порошки у меня сейчас с собой – в сумке. Я на всякий случай прихватил их, чтобы передать знакомому Синицына, если переговоры пройдут гладко. Но готов ли я рискнуть и отдать часть пациенту?

Тьфу, да какие тут могут быть сомнения⁈ Либо я помогу ему порошком, либо не помогу никак! А клятва лекаря бдит. Не стану спасать Геннадия и тут же поплачусь за это. Нет, мне определённо стоит поделиться с ним снотворным.

– Значит так, Гена, – произнёс я, просунув руку в свою сумку. – Сейчас я дам тебе лекарство. Слово даю – оно поможет. Готов прямо сейчас под Грифонову ярость попасть, если лгу тебе.

– Я в-вам верю, – кивнул парень.

– Но тебе никому рассказывать об этом лекарстве нельзя, – уточнил я. – Орден лекарей запрещает нам лечить людей травами. Пока что.

– К-клянусь, ни одна жи-живая душа об этом не узнает! Т-только помогите мне, п-пожалуйста. Я больше так не могу, – ответил парень.

– Чайная ложка дома есть? – поинтересовался я.

– Есть.

– В стакане кипячёной воды разведёшь одну ложку порошка – и перед сном выпьешь. И так всю неделю, – объяснил я. – Понял меня?

– Д-да, Алексей Александрович!

– Тогда держи, – я протянул Гене маленькую мензурку с порошком.

– Н-но… Сколько это будет стоить? – поинтересовался он. – Это ведь не входит в ваши п-прямые обязанности?

– Не входит, – ответил я. – Бесплатно отдать не могу, но и без лекарства тебя не оставлю. Накинешь полтора рубля, когда они у тебя накопятся. Через месяц-два – неважно. Главное – сохрани это в тайне.

Довольный ученик кузнеца покинул мой кабинет и убежал домой. Я был уверен, что всю эту неделю он будет отсыпаться, как медведь зимой. Если человек пропускает хотя бы одну или две ночи – затем приходится компенсировать двенадцати или шестнадцатичасовым сном.

А уж если Геннадий не спал две недели… Даже представить сложно, какой перезагрузки жаждет его мозг.

Жаль только, что пришлось отдать целиком весь образец снотворного. Если знакомый Синицына будет брать мои изобретения сегодня, поделиться этим порошком я уже не смогу. Да и плевать! Зато человеку помогу – а это главное.

После ученика кузнеца через меня прошло ещё пять человек, а затем приём прекратился. Больше никто в мой кабинет не заходил. Я вышел в фойе и тут же наткнулся на Синицына.

– Всё путём, Алексей! – улыбнулся он. – Я своих тоже быстро раскидал. Родников уже перетащил оставшихся к себе. Можем отчалить пораньше, я ведь ещё даже с извозчиком договориться не успел. А пешком до Малиновки – путь не близкий.

– Тогда не теряем времени, бежим на привокзальную площадь! – воскликнул я, затем вернулся за сумкой, накинул пальто и побежал за Синицыным на поиски транспорта.

Как назло, ни одной повозки, ни одной лошади! Пусто.

– Да что б мне Грифон свои перья запихал прямо в за… – прокричал Синицын.

– Тише! – перебил его я. – Я слышу…

– Что ты слышишь? Ни одной повозки нет! Я как знал, что нужно было заранее договариваться…

– Да заткнись ты наконец! – не выдержал я. – Я цокот слышу. Кажется, на соседней улице едет повозка.

Без лишних слов мы с Ильёй рванули через проулки к Московской улице. Однако, оказавшись там, Синицын тут же затормозил.

– О-о… Дело-дрянь, – заключил он. – Это – барон Елин. Нам он точно не по…

– Иннокентий Сергеевич! – прокричал я. – Остановите карету!

– Ты совсем с ума сошёл⁈ – Синицын аж лицо воротником пальто прикрыл. – Лёша, ты что творишь?

Через пару секунд карета остановилась и из открывшейся дверцы показалась сначала рыжая борода, а затем физиономия нашего Хопёрского барона.

– Алексей Александрович? – удивился он. – Что случилось?

– Добрый вечер, господин Елин, – кивнул барону я. – Прошу простить, что вынудил остановиться. Мне показалось, что вы едете вниз по Московской улице.

– Ну… Да, так и есть, – ответил он.

– А поворачивать с неё дальше некуда. Вы случайно, не в сторону Саратова собрались? – поинтересовался я.

– А тебе кто спрашивать разрешал⁈ – вякнул извозчик.

– А ну – цыц! – прикрикнул Елин. – Всё верно. Алексей Александрович. Мы с семьёй в Саратов едем. А почему вы интересуетесь?

– Нам с коллегой нужно до Малиновки добраться срочно. Там нас больные ждут, – солгал я. – А повозок на площади не оказалось. Не сочтите за наглость, сможете подбросить?

– Какие вопросы? – хохотнул Елин. – Уж лекарей до больных людей не довезти? Такой грех я себе на душу вешать точно не хочу – залезайте!

– Что б тебя, Мечников, – прошептал Синицын. – А ещё удивлялся, что у меня есть полезные знакомства!

Мы с Ильёй забрались в карету и присели рядом с Павлом Иннокентьевичем Елиным. Напротив нас сидел сам барон и его дочь Анна.

– Добрый вечер, господин Елин, – поклонился Синицын. – Рад видеть вас и вашу семью. Для меня это – большая честь.

– Илья Андреевич, не переусердствуйте, – попросил Елин. – Наши с вами титулы стоят не так уж и далеко друг от друга. Когда вашего отца не станет, вы и сами станете бароном.

– Ну, тут бы я поспорил, – усмехнулся Синицын. – Передо мной ещё старший брат.

– Только баронств ваш отец под собой держит сразу два. Вот и поделите, – тихо посмеялся Елин. – Простите, если лезу не в своё дело. Просто до Малиновки ехать ещё час, а мне хочется завязать разговор.

– Завязать разговор для нас – не проблема, – улыбнулся я. – Особенно для моего коллеги.

– А вам лишь бы меня уколоть, Алексей Александрович, – фыркнул Синицын.

– Как самочувствие у… – начал было я, бросив взгляд на Павла, но тут же осёкся.

Лучше Илье не знать о том, что случилось в имении Елиных.

– У вашей семьи? – закончил фразу я.

Однако Иннокентий Сергеевич прекрасно понял, что я имел в виду.

– Гораздо лучше, чем могло бы быть. И всё благодаря вашим советам. Мы как раз едем в Саратов, чтобы пообщаться с ещё парой лекарей.

Когда карета пересекла мост через Изнаир, её сильно качнуло, и из-под рубашки барона выскользнул медальон с фиолетовым камнем.

Я вздрогнул, а Синицына и вовсе чуть не парализовало от возникшего ощущения.

Некротика.

Анна поняла, что случилось, и сильно напряглась. Покрытое веснушками лицо рыжеволосой девушки сильно побледнело.

Только не сейчас… Клятва лекаря требует разрушить медальон. Более того, Синицын почувствовал некротику и может ляпнуть что-то…

– Странно, – протянул Илья. – Вы не чувствуете? Мертвячиной запахло!