Текст книги "Человек человеку волк или Покорение Америки"

Автор книги: Виктор Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Взгляд мутный. Лицо бледное. Диагноз: сотрясение мозга, – я изложил вывод с безапелляционным видом, знающего свое дело, доктора: – Хорошо, мы пришлем кэб. Кэбмен отвезет его домой, где любимая женушка уложит его в кроватку. А его милые дочки…

– Вы… вы…! – она хотела сказать мне что-то резкое, но сдержалась, после чего продолжила более спокойным, но весьма холодным, тоном. – Надеюсь, мистер Дилэни вашего благородства хватит на то, чтобы сдержать обещание и прислать кэб?

Только я открыл рот для достойного ответа на столь язвительное замечание, как звонкий детский голосок ответил за меня: – Конечно, миссис Картрайт. Вы не думайте плохого о нем. Джек хороший. Он все сделает.

После чего мне только и осталось, что откланяться. Выйдя из парка и подойдя к краю мостовой, я подозвал кэб, после чего объяснил кучеру ситуацию и показал направление. Затем взял Луизу за руку, и мы начали идти, но очень медленно, так как девочка не отрывала глаз от парка. Вдруг она резко остановилась. Мне поневоле пришлось тоже остановиться и повернуть голову в том же направлении.

– Вон, смотри, они уже выходят. Кэбмен положил его руку себе на плечо и поддерживает мистера Моррисона. Джек, ты не слишком сильно его ударил? – при этом она посмотрела на меня. Я виновато ей улыбнулся в ответ. После чего она снова повернулась к медленно бредущей парочке. – А миссис Картрайт несет за ним шляпу и трость. Джек, а почему ты не помог ему?

– Он плохой, – я сделал попытку подладиться к ее детским понятиям.

– Плохие люди, так учит Господь, тоже нуждаются в человеческой доброте. Только познав добро, они могут исправиться. К тому же если бы ты ему помог, миссис Картрайт пошла с нами. А почему вы как-то странно разговаривали?

– Странно? Может быть, – я усмехнулся наивности ребенка.

Все же слова Луизы как-то странно царапнули меня по душе. Странно разговаривали! Ну, конечно! Вдруг я понял, почему так с ней разговаривал. Она мне понравилась, и я, чтобы привлечь к себе внимание, заговорил с ней на языке двадцать первого века, более свободно и раскованно, чем принято, совершенно забыв о разнице между нами в сто сорок лет. Забыл, что она по-другому воспитана, что смотрит на мир другими глазами, иначе, чем я.

Мы проследили за ними вплоть до того момента, как кэбмен с натугой загрузил Моррисона в экипаж. Луиза, дождавшись брошенного в нашу сторону взгляда миссис Картрайт, помахала ей рукой. Та, махнув ей в ответ, резко повернулась и пошла в противоположную от нас сторону.

"В свое время мне умный человек сказал так: наши представления о людях исходят из нас самих. Из наших страхов, надежд, мечтаний и только на тридцать процентов из реальности. Интересно насколько может быть это выражение справедливым к пониманию мужчины женщины… в особенности к красивой и… изящной?".

Последнее соображение было вызвано точеной фигуркой удаляющейся девушки, которую не могло скрыть даже легкое осеннее пальто

ГЛАВА 9

Вся власть города, как политическая, так и городская были насквозь продажны. Чиновники всех рангов крали из федеральной казны и бюджета штата и города. Брали огромные взятки за подряды на строительство, выделение земли, запуск новых транспортных линий, уборку улиц. Не было статьи в городском бюджете, которая бы не приносила бы дохода тем, кто управлял Нью-Йорком. Во главе всех крупных махинаций и сделок стоял Уильям Марси Твид, сенатор и лидер Демократической партии в Нью-Йорке. Переполнившим чашу терпения делом, на котором Твид «погорел», стало финансируемое из казначейства штата строительство суда округа Нью-Йорк на Чамберс-стрит, 52. Возведение здания суда обошлось налогоплательщикам в двенадцать миллионов долларов. Чтобы представить себе масштаб воровства во время строительства, нужно вспомнить, что как раз в это время, в 1867 году, Российская империя продала Аляску всего за 7 миллионов долларов, то есть почти в два раза дешевле, чем стоило казначейству штата одно трёхэтажное здание.

* * *

Около семи часов вечера я медленно шел по сорок шестой авеню. Моей целью был бордель мадам Рошан. Про это заведение под названием «Дом благородных дев» в газетах писалось так: «обслуживание только на высшем уровне и только для истинных джентльменов». Пройдя мимо ярко освещенного парадного входа, я завернул за угол, обошел дом и вышел на параллельную улицу. Пройдя мимо черного хода борделя, дошел до следующего здания. Этот двухэтажный дом не блистал особой красотой. Красный кирпич упрямо лез из-под осыпающейся штукатурки. На первом этаже дома над входом висела старая вывеска, которая гласила «Бакалейные и колониальные товары. Моцарт и сыновья». Но ни бакалейных товаров, ни Моцарта с сыновьями здесь давно не было, зато здесь был тайный вход в заведение мадам Рошан для избранных. Именно с этого входа в это заведение часто наведывался Кортленд Ван Дайм. Как я уже знал, этот своеобразный филиал борделя состоял из двух роскошных спален для особенно дорогих гостей. Дорогих – из-за толстых кошельков, а не из-за их обаяния. На первом этаже находился охранник, пускавший только своих, проверенных клиентов и комната для обслуживающего персонала пополам с буфетом. Виски. Вино. Фрукты. Легкие закуски. Остановившись у двери, постучал условленным стуком. Сначала открылось маленькое зарешеченное окошечко в двери, и только после того как меня узнали, лязгнул засов, и дверь отворили. За ней находились два бойца из группы Джима Харда и лежащий без сознания охранник мадам Рошан. Кивнув парням, поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Здесь меня ждал Сэм Бык и фотограф со своей камерой. Тот явно нервничал. Некоторое время я осматривал здоровый деревянный ящик с объективом – гармошкой на треноге, потом перевел взгляд на Быка. Тот все понял без слов.

– Все нормально. Дверные петли смазаны, войдем бесшумно. А с камерой я ему помогу.

– Тогда пошли.

Я вошел первым, за мной остальные. Помощник олдермена, пристроившись сзади к стоявшей на четвереньках блондинке, работал в поте лица. Другая проститутка, черноволосая, стояла на коленях, прикрыв томно глаза и сексуально изогнувшись, оглаживала свои прелести для еще большего возбуждения клиента. Стоны и крики не прерывались не на секунду. Мне пришлось толкнуть в плечо фотографа, застывшего при виде открывшейся его глазам картины. Очнувшись, он быстро установил камеру и засунул голову под черную ткань. Не успел он это сделать, как брюнетка решила поменять позу и открыла глаза. Увидев нас, она застыла как изваяние на какие-то мгновения, тем самым, подарив еще несколько драгоценных секунд для подготовки фотографу, после чего в воздух ввинтился тонкий, визгливый крик. Ван Дайм на мгновение замер, после чего резко повернул голову в нашу сторону. В этот момент раздался щелчок, и будуар осветила магниевая вспышка. Крик мгновенно прервался, после чего неподвижно замершая при виде нас группа голых фигур пришла в движение. Дамы с пронзительным писком нырнули с головой под одеяло, оставив голого клиента разбираться с непрошенными гостями. Тот пару секунд недоуменно смотрел на нас, пока не сообразил, что сидит на кровати голый. Метнувшись к стулу с одеждой, он судорожными движениями стал натягивать на себя нижнее белье. И только после того как его мужское достоинство оказалось прикрыто, он подал голос: – Кто вы такие?! Что вы себе позволяете?!

Я кивнул Сэму на фотографа. Тот тут же взял его за плечо, после чего они покинули спальню.

– Сэр, извините меня за вторжение. У меня к вам есть разговор. Крайне важный, – я старался говорить спокойно, но внутри меня разбирал смех. Уж больно забавная вокруг была обстановка для серьезного разговора. Особенно пикантно смотрелись детали женского белья, разбросанные по всей спальне. Да и сам полуодетый господин Ван Дайм никак не придавал ей серьезности.

– А фотограф зачем?

– Извините, но наш разговор не для лишних ушей, – при этом я выразительно покосился на кровать.

– Мари, Аннет, на сегодня все.

Головы девушек тут же дружно показались из-под одеяла.

– Все? – недоверчиво спросила беленькая проститутка. – А наши деньги?

– Вы получите их сполна. Мой человек, за дверью, заплатит вам все, до последнего цента, – ответил я ей.

Как только за ними закрылась дверь, я сел в легкое кресло напротив уже полностью одевшегося Ван Дайма. Тот полностью сумел взять себя в руки, и теперь в его взгляде читалось не столько негодование, сколько любопытство.

– Теперь вы мне объясните, что означает ваше вторжение?

– Мы хотели бы видеть вас в качестве партнера в некоторых коммерческих операциях. А чтобы закрепить наше партнерство и сделать его в какой-то мере равноправным, я решился на такой шаг, – увидев, что он хочет меня перебить, жестом остановил его, после чего продолжил. – Фотография никогда не увидит света, если мы найдем с вами общий язык. Конечно, это грубый шантаж, но кто этим сейчас не грешит, господин Ван Дайм? Насколько я наслышан о вас, вы также не гнушаетесь подобных методов, когда вам надо убрать с дороги противника, так что мы в чем-то похожи друг на друга, – я думал что он каким-то образом отреагирует на мою наглость, но тот предпочел проигнорировать мои слова. – Теперь о нашем уже начавшемся сотрудничестве. Не делайте удивленные глаза господин Ван Дайм! Ведь благодаря нам, у вас не стало политического противника. Как вам это?

– Противник? Это вы о Моррисоне? Хм. Красивый ход. Он был серьезной фигурой. А вот с фотографией, – тут он сделал паузу, затем укоризненно покачал головой, – вы пересолили. Почему просто не переговорить со мной?

– Я дважды записывался на прием у вашего секретаря. И что?

Ван Дайм раскурил сигару, затем медленно и со вкусом затянулся. Пустил дым изо рта.

– Что тут скажешь? Издержки нашей бюрократии. Хорошо, закроем этот вопрос. Так что за коммерческие операции вы собираетесь мне предложить?

Прошло буквально десять минут с начала нашего разговора, а его непринужденность, хорошие манеры, отточенные фразы, все это, в сочетании, невольно заставляло меня заострять внимание именно на нем, а не на окружающей нас обстановке.

"Вот, жук! Сумел-таки создать такое впечатление, словно я нахожусь не в шлюшкиной спальне, а у него на приеме в кабинете".

– Производство виски.

– Занимайтесь. Зачем вам мое благословление на это дело?

– Благословление нам действительно не нужно. А вот от лицензии на производство виски мы бы не отказались.

– Хм, – он на некоторое время задумался. – Очень интересно. Как раз по этому вопросу я буквально позавчера разговаривал с одним моим коллегой. Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Судя по вашим решительным действиям, вы имеете отношение к криминальному миру Нью-Йорка?

– Вы правильно понимаете, сэр.

– Ваше имя, мистер?

– Джек Дилэни.

– Как же, как же. Наслышан. Вы большой человек в порту. Впрочем, неважно. Вы в курсе, что с полгода тому назад власти в несколько раз увеличили ставки налогов на алкогольную продукцию. Это было сделано, прежде всего, для того чтобы сбалансировать государственный бюджет, который все никак не может прийти в себя после войны шестьдесят первого года. Естественно, что владельцы винокуренных заводов оказалась недовольны подобными нововведениями. Часть из них собралась в группу, представители которой недавно прибыли в Нью-Йорк, чтобы найти человека, который бы понял их бедственное положение и помог им. Таким человеком является мой коллега и очень мой хороший знакомый. Он, может быть, и пошел бы на некоторое отступление от правил, ради помощи хорошим людям, но не может заниматься этим лично. Ему нужен человек, который бы стал связующим звеном, между ним и группой владельцев винокуренных заводов. Работа посредника будет оплачена. Оказавшись вовлеченным в это дело, вы получите не только материальную выгоду, но и тесные связи с производителями алкогольной продукции. А это значит, что у вас появятся возможности для дальнейшего сотрудничества, как с поставщиками алкоголя, так и с моим хорошим знакомым. Дерзайте! Ваши успехи на данном поприще, мистер Дилэни, будут хорошим поводом для продолжения нашего разговора.

– Мы рады будем помочь вашему хорошему знакомому, сэр.

Дело винокуров, первоначально казавшееся простым, на самом деле оказалось довольно щекотливым и суетливым. Прибывшие в Нью-Йорк два выбранных представителя от группы владельцев винокуренных заводов оказались как по внешности, так и по характеру обычными фермерами. Наглыми, жадными и трусливыми. В принципе, они такими и были в прошлом, когда растили лук и разводили свиней. Только в отличие от большинства других фермеров бог им дал чуточку больше мозгов. Взять хотя бы одного из двоих Дика Макнилла. Агрессивный, наглый, не верящий на слово и во всем ищущий подвох. Правда, его агрессия проявлялась до тех пор, пока он не узнал, с кем разговаривает. Затем я четко дал понять, что в бизнесе они будут участвовать по любому, хотят они этого или не хотят, но когда я перешел к условиям и возможностям нашей совместной работы, как заметил, что угрюмо-тоскливое выражение начало сходить с их физиономий, сменяясь живым интересом. К концу нашей беседы они уже сами засыпали меня вопросами и предлагали новые идеи. Хотя их сомнения так до конца и не рассеялись, но теперь, как мне показалось к концу наших переговоров, они видели во мне не столько бандита, сколько коммерсанта. На следующий день вечером, после суток, которые я им дал на обдумывание, они дали свое согласие на сотрудничество от лица всей группы владельцев заводов. Когда я приехал к Сержанту рассказать о результатах проведенных переговоров, то был встречен скептической усмешкой и такими же словами: – Ну, как тебе фермеры?! Получил удовольствие?! Наверно затряслись от страха, забились в угол, держа руки на кошельках, когда узнали, кто ты такой. Потом быстро дали согласие и умотались, благодаря бога, что остались живые, при этом, искренне надеясь, что никогда тебя в жизни больше не увидят! Ведь так и было?! Ну, давай рассказывай! Не томи!

По мере моего рассказа ехидная усмешка на его губах стала затухать, а вместо этого стало проступать удивление на лице. Закончил я словами: – Теперь Сэм, мы будем получать пятнадцать центов с бутылки виски, проданного в нашем районе. И еще я договорился с капитанами, закупающими небольшие партии виски для буфетов своих кают-компаний. Кстати, некоторые из них не прочь закупать по нескольку ящиков для своих нужд. И еще одно. Есть компания, которая поставляет вина и крепкие напитки для буфетов кораблей речного и прибрежного плавания. Знаешь, сколько кораблей составляет этот каботажный флот?! Четыреста! Заполучив такую компанию, и имея пару собственных винокуренных заводов, мы…. Не хочешь за меня закончить эту фразу, Сэм!

– …будем иметь кучу денег!! А что за компания?! С кем они… Черт! Об этом потом! Ну, Джек Дилэни! У меня слов нет! Благодаря тебе мы скоро будем купаться в деньгах! Гром и молния меня порази! Все! Кидаем все и едем в ресторан! Виски и девочки! Сегодня плачу я!

На следующее утро я с трудом оторвал голову от подушки, а затем помогая себе руками, сел на кровати. Голова раскалывалась. Во рту было сухо и противно. Даже холодный душ не сильно помог. Я твердо решил отлежаться сегодня дома, но отдохнуть мне так и не дали. Сначала приехал Карл. Только я закончил перечислять ему дела, которыми он должен будет заняться, как дверь распахнулась, и в комнату вошел Кац в сопровождении Томми Паркера. У него было такое скорбное лицо, что я мог предположить только два варианта постигшего нас несчастья: или наступил мировой экономический кризис или он потерял доллар. Но, судя по тому, как Томми замер у порога, стараясь как меньше привлекать мое внимание, нетрудно было догадаться, что есть еще и третий вариант, и он касается порта.

– Что случилось? Выкладывайте!

Кац, несколько помедлив, подошел к столу, снял шляпу с головы, прижал ее к груди обеими руками, после чего произнес трагическим тоном: – Нас ограбили, мистер Дилэни.

– А если по конкретней?

– Куда уж конкретнее, сэр. Склад, куда позавчера был сложен полученный от контрабандистов товар, ограблен. Там были сигары, кофе, чай, ткани и шестнадцать ящиков вина. Сегодня я собирался большую часть товара отвезти Давиду Геллеру. Пришел, а там… Содом и Гоморра! Часть ящиков разбита, товар лежит на полу. Очевидно, воры не знали, где что лежит и взламывали ящики все подряд. Больше всего было украдено рулонов ткани, а также сигары и кофе. И еще три ящика вина.

– Сколько получается в деньгах?

– Не меньше двух с половиной тысяч долларов.

– Сколько?! – я вскочил с кресла. – Это же две четырехвесельные лодки!! И что, их никто не видел?! Том, ты отвечаешь за охрану! Куда смотрели твои уроды?!!

– Длинный Джексон, уверяет, что проходил около склада, где-то, в час ночи. Все было тихо. К тому же все знают, попадись они на краже, конец один – в мешок и в воду!

– Мне плевать, что тебе говорил Длинный! Тряхани его, как следует!! Я должен быть уверен, что он непричастен! Иначе…, я отдам его Крысе! И еще. Бери всех парней и прочеши порт! Спрашивай у всех! Я хочу знать, как так получилось!! Две большие груженые лодки!! Их не могли не заметить! Свободен!! Карл, ты тоже с ним!

Нетрудно было заметить, когда я упомянул о Крысе, лица у всех троих напряглись и застыли, хотя все они, только слышали о нем. Слухи о Крысе, как мастере пыток и палаче, распространял я сам, запугивая его именем своих громил. Я это сделал в отместку о распущенных слухах. Про кладбище и Ходячую Смерть. Сам же Крыса, жил своей непонятной для меня жизнью, иногда пропадая неделями неизвестно где, но постоянно возвращаясь после отлучек ко мне. Дня три, а то и пять, он ходил за мной следом, но никогда не подходил и не заговаривал со мной первым. Когда я его замечал, то окликал и пытался разговорить, но его ответы были настолько неопределенными и односложными, что я бросил эти попытки, теперь просто давая ему при встрече деньги. Он их брал и снова исчезал в тени ближайшей подворотни. Да и для меня он стал сродни тени. Когда солнце – она есть, когда тучи – ее нет. Правда, первое время его исчезновения меня беспокоили. Боялся, что открою в один прекрасный день утреннюю газету, а там пишут про маньяка, который отрезает головы своим жертвам. Но со временем мои страхи ушли сами собой. Скорее всего, болтается по низкопробным кабакам и откусывает мышам головы за деньги, как делал прежде. Мне очень хотелось так думать. Он не доставлял мне проблем, зато навел на мысль. И вот сейчас я пожинал плоды в виде страха, на лицах людей, которые только слышали о Крысе.

– Кац, теперь тебе. Соберешь, что осталось и отвезешь Геллеру.

– Чтоб у этих паршивых воров руки отсохли! И Давид будет недоволен. Скажет, чем торговать?

– Пусть свое недовольство засунет себе в задницу! Так ему и передай! И еще. Мне надо в нашем районе найти контору, которая бы занялась разливом виски в бутылки и наклейкой на них этикеток. Иди! Я буду в порту к обеду.

Я шел по территории порта, злой и недовольный. Две лодки груженые товаром! И у кого?! У меня! Вдруг, неожиданно, рядом со мной раздался детский голосок: – Мистер! Эй, мистер!

Я остановился и повернул голову. В двух шагах от меня стоял мальчишка-беспризорник, лет девяти-десяти, по кличке Цилиндр. Свое прозвище он заработал, найдя на свалке старый, помятый цилиндр. Натолкав в него старых газет, он долгое время носил его, пока тот куда-то не пропал. Худенькое тельце, в буквальном смысле этого слова, было закручено в некогда бывшее пальто. Из-за треснувших швов воротника и из подмышек торчала подкладка, а из подвернутых рукавов торчали грязные рукава мужской рубашки. Все это висело на его худеньких плечах как на пугале. На ногах было некое подобие обуви, сделанное из рогожных кулей и держащееся при помощи веревок, завязанных вокруг щиколоток. Картину дополняла всклокоченная, грязная шевелюра, синие с хитринкой глаза и окурок сигары, торчащий в углу рта. Судя по его довольно поблескивающим глазкам, ему уже что-то удалось спереть в порту. Я оббежал глазами его наряд, который местный фермер постеснялся бы надеть на пугало, но этот малыш им явно гордился. Так и есть, под пальто, в районе подмышки что-то выпирало.

– Ну что тебе Цилиндр?

– Прикурить не найдется, мистер?

– Курить вредно.

Цилиндр знал, что я не курю. Это был только повод, чтобы заговорить со мной.

– Мистер, а как насчет монетки для голодного мальчика?

– Будет тебе монетка, если скажешь, что у тебя под мышкой.

Лицо мальчишки сразу потеряло человечность, превратившись в морду зверька, захваченного врасплох. Он напрягся, готовый к бегству.

– Ничего у меня нет, – сказал, как отрезал.

Даже голос изменился, став глухим и злым.

– Нет, так нет. Держи монетку.

Я протянул ему ладонь. Он осторожно, словно звереныш, готовый в любой момент отскочить, приблизился, затем, схватив четвертак, тут же отскочил. Честно говоря, я был только рад этому. Пахло от мальчишки отвратительно, и я с трудом сдержал брезгливую гримасу.

– Слушай, парень, когда ты мылся в последний раз?

– Последний? – мой вопрос его явно озадачил. – Точно, не помню. А что?

– Запах от тебя… – я неодобрительно покачал головой.

– А ты не нюхай!

Мне только и осталось, что снова покачать головой на подобное нахальное заявление. Только я хотел идти дальше, как Цилиндр снова заговорил: – Джон, ты бы сказал этим крысам, портовым охранникам, чтобы руки не распускали. Два дня тому назад эта старая сволочь Маккартни, меня дубинкой по спине перетянула. Я ему: за что? А он смеется и говорит: ты радоваться должен. Я тебя учу. Ум через задницу вгоняю. А Тихоню сегодня ночью чуть совсем не убили.

– Его-то за что? Он совсем тихий паренек. Лишний раз рта не раскроет.

– Сам толком не знаю. Молчит. Забился в угол и трясется.

– На. Возьми для Тихони, – я протянул ему еще одну монету в двадцать пять центов.

Забрал ее, он зажал ее крепко в кулаке.

– Доброго дня тебе, Джон, – мальчишка уже развернулся, готовый уходить, как я неожиданно его окликнул: – Цилиндр!

Он резко развернулся. Глаза настороженные.

– Слушай, а ты ничего не заметил нынешней ночью?

– Нет. Ничего. Ну, я пошел.

– Не знаешь, так не знаешь. Кроме Маккартни, кто еще из охранников к вам пристает?

– Его напарник. Длинный такой. Белобрысый. Шведом кличут. Я его только что… – тут мальчишка резко замолчал, после чего ткнул пальцем куда-то вбок. – Вон он идет, гад. Чтоб ему в ад провалиться!

Я повернул голову. Этого охранника я знал. Из вновь набранных. Конечно, я мог бы и сам с ним разобраться, но теперь это не соответствовало моему статусу босса. Я уже собирался отвернуться от него, как тот заметил, что я смотрю на него. Встретив мой взгляд, он заметно напрягся, затем отвел глаза и решительно зашагал вперед. Я смотрел на его напряженную спину и пытался понять, что только сейчас произошло. Их что-то связывало. Охранника и беспризорника. Поведение Шведа говорило о его явном замешательстве. Но при виде кого? Меня, Цилиндра или то, что мы вместе стояли и разговаривали. Посмотрел на мальчишку, но тот никак особенно не отреагировал на странности в поведении охранника, только взгляд стал злым. Мальчишка отпадает. У меня тоже тропки не пересекались со Шведом. Слишком мелкая рыбка для меня. Тогда что?

– Эй, Джон! Так я пойду? А то Тихоня там голодный сидит.

"Тихоня… прибежал ночью. Охранники его чуть не убили. Значит…. он был в порту. Ночью, – цепочка фактов в голове выстраивалась сама по себе: – Он что-то видел. Швед занервничал, увидев меня с беспризорником. Он тоже был ночью в порту. Неужели это он, сучонок?! Стоп! Не будем пороть горячку! Этот сучий потрох видел какого-то беспризорника, когда воровал мой товар и…. тут он видит, что какой-то беспризорник мне что-то рассказывает. Мне рассказывает. Хозяину товара. Естественно, он делает вывод, что говорят про него, про воровство".

– Джон ты чего?! Смотришь на меня, а как будто не видишь! – в голосе мальчишки слышались испуганные нотки.

– Тихоня… точно был этой ночью в порту

– Так я же вроде тебе уже сказал, Джон, – удивленно сказал мальчишка. – Его чуть там не убили эти ироды. Еле убежал.

"Все сходится".

– Цилиндр, хочешь пять долларов?

– Еще бы не хотеть! А что надо делать

– Часик посидишь с Карлом. Чай попьешь. В картишки сыграете.

– За час пять долларов?! Джон, если хочешь, я могу с ним до вечера сидеть! Только деньги вперед!

– Пошли, вымогатель. На месте разберемся.

Шведа и Маккарти мои парни взяли быстро и тихо, после того как те закончили дежурство и шли домой. Связанных по рукам и ногам их в грузовом фургоне перевезли на один склад, находившийся на берегу реки. Рядом с ним на берегу была сколочена маленькая пристань для одной лодки. И пристань, и лодка были хорошо укрыты густыми зарослями тростника и осоки и не видны со стороны реки. Своего рода черный ход. Сам склад представлял собой сырое и угрюмое помещение из красного кирпича, с сырыми потеками, как внутри, так и снаружи, наверно, поэтому внутри помещения размещались две печи. Одна большая – на самом складе, другая маленькая – в небольшой комнате, отделенной от общего помещения двумя кирпичными перегородками, в одной из которых была пробита дверь. Осматривая помещение в первый раз, я еще тогда подумал, что этот склад, находящийся сравнительно недалеко от порта и одновременно в заброшенном месте, редко посещаемым людьми, вполне может пригодиться для доверительных бесед с нехорошими людьми. Сторожем на складе я назначил Джеймса Богарта, одноногого ветерана – попрошайку. И не только из-за благодарности, что он свел меня со своими товарищами – рейнджерами. Как оказалось, он был не только хорошим солдатом, но и большим специалистом по развязыванию языков в роте, переняв в свое время опыт мексиканских бандитов и индейцев. За последние полгода Богарт не раз уже сумел доказать, что он мастер своего дела. Даже самые упорные, попав в его руки, долго не выдерживали, а охранники совсем не походили на крутых парней. Поэтому я ожидал сведений уже в течение часа. Так оно и получилось. Как уже я догадывался, грабители сговорились с охранниками, Шведом и Маккарти. Около трех часов ночи гичка пристала напротив склада, где хранилась контрабанда. В свое время я специально выбрал этот склад, наиболее близкий к воде, для хранения контрабанды. До ограбления это казалось удобным – быстрая перегрузка товара с лодок контрабандистов, теперь удобство сыграло на руку грабителям. Шайка грабителей состояла из пяти человек. Главарем у них был Шкипер Мак. Охранники встретили их, затем помогли взломать склад. Они рисковали, но не так уж сильно, как могло показаться, так как четыре склада, в том числе этот они не несли ответственности. За них отвечали головой парни Тома Паркера. Чтобы скрыть то обстоятельство, что воры действовали по наводке, был взломан рядом стоявший склад с бочками со смолой, канатами и парусной тканью. Малую часть награбленного загрузили в лодку, а большую часть перенесли на склад, от замка которого у охранников имелись копии ключей. Из порта товар они собирались вывозить мелкими партиями, после того как утихнет шум. Скорее всего, так бы все и случилось, если бы не Тихоня, который по чистой случайности, наткнулся на них ночью.

– Лица не трогали? – спросил я Джима Харда, сидящего в кресле напротив меня.

– Нет. Только по почкам дали, да в живот по паре горящих щепок загнали, – хищно усмехнулся бывший капитан рейнджеров.

– Когда ты говоришь, они должны встретиться со Шкипером Маком?

– Сегодня вечером, в восемь, в баре "Сухая ветка".

– Ты думаешь, придет?

– Сначала пришлет шестерку. Тот осмотрится и если опасности не почует, даст знать главарю. Они же для него, что золотая жила для старателя. Будет разрабатывать, сколько сил хватит.

– Где охранники?

– Как ты велел. Дома. Парни Уилкса за ними приглядывают. Кто захочет наведаться – милости просим!

– Дело полностью на тебе, Джон. Мне нужен этот Шкипер с его висельниками.

– Понял, босс.

Холодный сырой ветерок, налетающий порывами, не только пронизывал насквозь, но и нес временами противные до тошноты запахи, о происхождении которых даже думать не хотелось. Уже около полутора часов мы поджидали шайку Шкипера в засаде. Те должны были приплыть еще час тому назад, но до сих пор их почему-то еще не было. На этот раз я решил сам участвовать в этой операции, так как давно хотел посмотреть на работу бойцов в сложной обстановке. Это был для них своего рода экзамен. Джим Хард и пятеро его людей рассредоточились между складами, взяв в кольцо место, где была назначена встреча грабителям. Швед и Маккартни сначала терпеливо стояли в ожидании лодки, но после того как время прошло, они занервничали, завертели головами по сторонам, вглядывались в темноту, висевшую над водой. Уже несколько раз поднимали заслонку тайного фонаря, подавая сигнал, затем опускали ее и слушали, не раздастся ли плеск воды или тихий шлепок весла о воду. Но кругом все так же было тихо и темно. Мне уже начало казаться, что кроме холодного сырого мрака в мире ничего не осталось, как неожиданно явственно послышались тихие шлепки весел о воду, а затем глухой удар, означающий о состыковке носа лодки с причалом.

– Что вы так долго? – ломаным голосом от страха громко прошептал Маккарти.

– Показалось, что за нами следят. Выжидали. Как тут?

– Все тихо.

– А что вы сами на себя не похожи? Трясет вас как в лихорадке.

– Постой здесь на холодном ветру, тебя не так еще затрясет.

– Ладно тебе. Давай руку, приятель.

Выбравшись на берег и привязав лодку, они успели сделать только с десяток шагов, как Джон с парнями их окружили. Неожиданность и внезапность нападения позволили бойцам Харда с самого начала нанести ощутимый урон противнику. Двое из шайки Шкипера, не успев среагировать на опасность, мгновенно были сбиты с ног мощными ударами кулаков с надетыми на них кастетами. Вслед за ними упали на землю охранники, но эти оказались на земле, потому что им так было приказано. Вынырнув из-за угла соседнего склада, я перекрыл дорогу к лодке, после чего стал наблюдать за схваткой. Грабители, растерявшись, совершили большую ошибку. Вместо того чтобы разбегаться в разные стороны, они инстинктивно выбрали короткий путь к бегству, попытавшись пробиться обратно к лодке. Все пока шло, как я и предполагал, кроме одного. Не учел, что тайные фонари могут быть использованы в качестве оружия. Предполагал, что грабители схватятся за ножи, но вместо этого они использовали фонари. Крепкий мужик, в теплой драповой куртке, сумел отбить удар бойца Харда, а затем неожиданно обрушил на его голову фонарь. Билл Сайдерс рухнул на землю, как подкошенный. Грабитель не стал терять даром времени и следующим замахом руки отправил свой фонарь в полет. Тот, ударившись о плечо бойца, в это время дравшегося со Шкипером, заставил того пошатнуться. Главарь, воспользовавшись моментом, выхватил нож и ударил своего противника в бок. А грабитель в куртке, не теряя времени, протаранив плечом еще одного бойца, кинувшегося ему на перехват, бросился к лодке. Шкипер рванулся вслед за ним, но не успел пробежать и двух шагов, как на его плечах повис Джим Хард, сбив его с ног. Еще один из грабителей, отчаянно размахивая фонарем, сумел прорваться и пустился бежать, рассчитывая затеряться среди складов. Вслед за ним тут же устремились двое парней Харда. Здоровяк в драповой куртке, распираемый яростью и страхом, раскинув руки, пер прямо на меня. В самый последний момент отскочив, я перехватил противника за руку, дернул вниз, выворачивая руку и заставляя упасть противника на колени. Затем резко дернул, выворачивая руку из сустава. Вопль только начал зарождаться, как я, отпустив руку, нанес сокрушительный удар каблуком по шее судорожно дергающегося тела. Под ногой что-то противно хрустнуло. Грабитель неподвижно замер. Быстро оббежал глазами место схватки. Два неподвижно распростертых на земле тела грабителей. Сам Хард сидел на Шкипере, лежащим ничком на земле и связывал ему руки. Охранники только начали осторожно подниматься с земли, боязливо оглядываясь по сторонам. Двое бойцов закончив связывать оглушенных грабителей, теперь оказывали помощь Биллу Сайдерсу и раненному в бок. Еще один боец держался рядом со Шведом и Маккартни, испуганно озирающимися вокруг. На всякий случай. Бросил взгляд на лежащее передо мной тело.