Текст книги "Человек человеку волк или Покорение Америки"

Автор книги: Виктор Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Бухгалтером в порту. И это… Короче, обнаружили хищения в особо крупных размерах. Завели дело на этих воров. А те видят: бедный, старый еврей – есть на кого свалить! Я, конечно, еврей, но не дурак! Поэтому они там – дают показания, а здесь – на свободе!

Даже сейчас, когда вроде хвастался своей изворотливостью, он смотрел на меня печальным и кротким взглядом, сложив на животе руки. Его поза прямо излучала покорность и смирение, как бы говоря: я бедный, старый еврей, не делал никому ничего плохого. Пожалейте меня несчастного!

"Ловкач и пройдоха. Глаза чуть ли не ангельское смирение и вселенскую скорбь изображают, а ведь сам настороже. Рассказал сказку о гонениях на бедного еврея и смотрит, как я отреагирую. Актерская игра, между прочим, так себе. Теперь посчитаем. Бухгалтер. Работал в порту. Знает языки. Три плюса против одного минуса. А что вор, так мы тоже не святые. Да и земляк, как не как. Будет как-нибудь интересно поговорить об этой России".

До Каца я имел пару бесед с выходцами из Российской Империи, но это были простые матросы, отставшие от своих судов. У них были свои чисто собственнические понятия о жизни. Основными предметами, входящими в этот потребительский набор были: деньги, семья, вера в бога и царь – батюшка. Впрочем, вполне возможно, мне попались не те люди.

– Лазарь, если через две недели я получу толковые и ясные объяснения, как воруют портовые чиновники, можешь считать, что у тебя есть работа.

– Извините сэр, но вы меня явно с кем-то путаете! Я вам пытался объяснить, что я невинная жертва заговора…

– Ага. Ты еще про сионистов вспомни! И про мировой заговор против евреев!

– Вот видите! Вы сами все прекрасно знаете!

– Хватит дурака валять! Или тебе еще не объяснили, кто я?

– Нет, сэр! – в его глазах мелькнул страх. – Эти ваши мальчики схватили меня за шиворот и привезли сюда, ничего не объяснив. Честно говоря, сэр, мне не хотелось бы думать, что я совершил ошибку, приехав в Америку, после того как узнаю кто вы. Хотя дело, похоже, идет к этому.

Последнюю фразу он произнес тихо, почти прошептал, но я все же ее услышал.

– Меня здесь знают под именем Джон Непомнящий родства. Для меня не играет роли, ни что ты вор, ни что ты еврей, если ты будешь хорошо работать. Поможешь – будешь работать у меня бухгалтером. Не хочешь – иди домой.

Сейчас маска болтливого еврея с Привоза исчезла, и на меня смотрел человек, который очень хотел жить. Ему было страшно, но он старался держать себя в руках.

– Наслышан о вас, сэр. Говорят, что вы… страшный человек, но в тоже время человек слова. Так у меня действительно есть выбор?

– Да.

– Зато, как ни горько признавать, у меня нет выбора. Я согласен.

– А почему я страшный?

– Люди разное болтают, сэр.

– Давай выкладывай!

– Сэр, это нечестно, я в Америке только три месяца. Ваши люди должны больше знать, – и он слабым кивком головы показал на Томми.

"Да что тут твориться?!".

– Томми, ну-ка скажи, что про меня в порту говорят.

Тот бросил злой взгляд на Лазаря: – Босс, я не понял ни слова из вашего разговора, но чтобы не говорил этот грязный еврей…

– Том!

Тот опустил глаза в землю, выдержал паузу и только потом начал говорить: – Да это только слухи, босс. Ты же знаешь, Джон, чего только народ не говорит. Вот недавно слышал про ведьму…. Понял, босс! Болтают про кладбище, на котором ты живьем хоронишь своих врагов. В общем…. это все, босс.

– Что называется – приплыл, – на большее выражение чувств меня просто слов не нашлось.

Услышать глупую сказку о себе, вот этого я никак не ожидал. Теперь я понял подоплеку косых взглядов и некоторую отчужденность работающих в порту людей, с которыми меня изредка сталкивала работа. До этого я понимал это, как страх по отношению к человеку с которым лучше не связываться, а теперь оказывается, что дело не только в этом. Ощущать себя злодеем из ужастика было бы смешно, если бы я не жил во второй половине девятнадцатого века, где люди с большим удовольствием верили в небылицы, чем в реальные вещи. Слепая вера в бога и дьявола, простота взглядов на жизнь и смерть, незнание сути вещей и законов природы делало умы людей незащищенными, а значит восприимчивыми к любым проявлениям непонятного. Они легко верили в ведьм, оборотней и прочую чертовщину, так почему им не поверить в убийцу, имеющего собственное кладбище! К тому же было нетрудно догадаться, откуда идут слухи.

"Может, я и переборщил с жестокостью, но эти люди только силу воспринимают как довод! Личное кладбище! Придумают же! Вот кого бы я точно закопал на таком кладбище, так это автора этой выдумки".

– Послушай, Кац, ты вроде умный человек, как ты можешь верить в такие глупости! Личное кладбище! Это же надо придумать! Все. Хватит об этом. Даю тебе две недели, Лазарь. А пока держи сто долларов. Мне нужно чтобы ты о деле думал, а не о хлебе насущном.

Бумажка в сто долларов взбодрила старого еврея лучше моих слов. Выпрямился, глаза заблестели, даже где-то повеселел.

– Приложу все свои усилия, милостивый сударь. Но мне может понадобиться помощь, как тут быть?

– По денежным вопросам – ко мне. Набить морду – к Тому! – тут я перешел на английский язык. – Том, скажешь своим парням, чтобы… Бухгалтеру всемерно оказывали помощь. Да-да, не смотри на меня так, Лазарь! Будешь зваться с этого момента Бухгалтером!

Но если попробуешь ловчить со мной, то… закопаю живым в землю! На своем кладбище! А Том с Кеном мне помогут! Правда, парни?!

– Конечно, босс! Сделаем!

Я то шутил, но шутили ли они сейчас? У меня мурашки поползли по коже.

"А если поняли буквально? Может Том, и понял шутку, но не Кен. Простой как валенок. Никак не могу привыкнуть держать язык за зубами! Постоянно из меня лезет двадцать первый век!".

– Молодцы, парни! Ха-ха-ха! Шутки понимаете! Ха-ха-ха!

Тут же в унисон раскатисто рассмеялись парни, вслед им задребезжал тоненьким тенорком Бухгалтер: – Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!

– Все! Посмеялись и будет! Парни, вы идите. А ты, Лазарь, садись! Наш разговор еще не окончен.

Через три недели после этого разговора с Кацем, у меня в кабинете состоялся военный совет, который дал начало войне между мной и «ворами в законе». Состоялся он под утро, в обстановке строжайшей секретности. Присутствовало только три человека. Я, Кац и Джим Хард, командир боевой группы. Общую схему по переброске контрабандного товара портовыми чиновниками я узнал от Каца еще две недели тому назад. Бухгалтер действительно оказался большим специалистом в делах подобного рода.

– Через час – полтора из транспортной проходной порта выедут две грузовые повозки. На передней вместе с извозчиком едет один из портовых охранников, – как не старался Кац держать себя в руках, было видно что он до предела взвинчен.

– Почему один? – спросил Хард.

– Я так понимаю, для того, чтобы не привлекать излишнего внимания. В повозках китайский шелк. Около ста свертков. Куда повезут, не знаю. Так же, как не знаю маршрут следования.

– Сто свертков?! Ого! Нехило ребята работают, – прокомментировав это сообщение, продолжил. – Джим, возьмешь их сразу, чуть только они отъедут от порта. Изобразишь разбойный налет. Пару раз так сработаем, а там видно будет. Если не догадаются, сами выйдем к ним на переговоры. Слушай, Бухгалтер, а если они просто испугаются и перестроят схему переброски контрабанды?

– Могут. Перейдут на пересортицу. Поставят товар сортом ниже или часть товара оформят браком. Тут у нас действительно будут проблемы. Подобные вещи очень трудно отследить, но мне кажется до этого не дойдет. Во-первых, чтобы перестроиться, потребуется время. До полугода. Во-вторых, их партнерам вряд ли понравиться такой сбой в поставках и те могут начать искать кого-нибудь другого. В-третьих, при пересортице их доходы сократятся больше чем на половину. И это самая веская причина, которая заставит пойти нам навстречу.

– Джим, бери ребят. Куда отвезти товар, ты знаешь. С возчиками и охранником грубо, но не до смерти. В общем, ведете себя, как обычные налетчики. Все понял? – дождавшись его кивка, скомандовал. – Вперед!

Спустя месяц после начала необъявленной войны я принимал людей, которых так долго и с таким нетерпением ждал. Наш план оказался настолько эффективным и действенным, что на переговоры пришли не доверенные люди, а сами главари шайки воров, по-другому я никак не мог назвать этих людей, хотя они и занимали в табеле о рангах немалые чины и являлись в глазах других людей благонамеренными и достойными членами общества. Первый помощник начальника порта и начальник охраны.

– Мы пришли, чтобы разрешить наши разногласия раз и навсегда, – сразу же взял быка за рога начальник охраны.

Как я знал, он закончил войну шестьдесят первого года в звании майора, после чего благодаря влиятельным родственникам оказался на этой хлебной должности. Его широко развернутые плечи, прямая осанка, гордо вскинутая голова, прямой и твердый взгляд все это могло бы говорить о кристально честном человеке, которого несправедливо обвинили, и сейчас он требовал сатисфакции. Если бы я не знал, что майор Барни Фрайри всю войну провел в тылу, занимаясь поставками продовольствия, то мог бы подумать, что передо мной сидит герой Гражданской войны. Величественным кивком головы господин Роберт Стаксель, первый помощник начальника порта, подтвердил только что сказанное майором. Широкая золотая цепь при этом движении шевельнулось на упитанном животике господина. Его холеное лицо являлось олицетворением основных черт присущих подобного рода чиновникам – спесивость, циничность и собственную значимость.

– Я слушаю вас, майор, продолжайте, – подбодрил я начальника охраны.

– Если хотите рассчитывать на наше сотрудничество, то должны вернуть нам наш товар или компенсировать его стоимость деньгами. Только при выполнении этого условия, я намерен продолжить нашу беседу.

– Если это все, что вы хотели мне сказать, то мой телохранитель проводит вас до двери. Карл!

Майор бросил взгляд на Стакселя. До этого момента, тот сидел с отсутствующим выражением, но, услышав мои слова, тут же развернулся к своему компаньону. После быстрого обмена взглядами, майор продолжил разговор: – С вами трудно вести дела. Ну, хорошо, пока мы это отложим. Теперь мы хотели бы знать, почему об этих грабежах знает весь город? К чему вы сделали их предметом всеобщего достояния?

Это, кстати, было идеей Каца. Это он предложил привлечь внимание полиции к этим разбойных нападениям, так как это должно было встревожить портовых воров. Ведь при успешном расследовании дела следы обязательно приведут к порту, а там какой-нибудь ретивый полицейский мог выйти на их след. А им этого очень не хотелось. В ответ на его вопросы я только пожал плечами. Дескать, так вышло. Майор Барни Фрайри, получив такой невнятный ответ, нахмурился, помолчал некоторое время, бросил очередной взгляд на Стакселя, после чего решил продолжить разговор сам: – Мы предлагаем тебе два процента от каждой партии в обмен на охрану и доставку товара к месту назначения. В эту цену входит и ваше молчание.

– Десять процентов – и по рукам!

Замешательство от такой наглости на лицах обеих господ длилось не долго, но сейчас Стаксель опередил майора: – Что ты о себе возомнил? Кто ты такой, дьявол тебя возьми? Ты всего лишь, грязный бандит! Да мы тебя одним ногтем раздавим, вошь! У нас связи, деньги, полиция! Что у тебя есть, кроме десятка грязных подонков?! Ничего! Ты грязь под ногами! Падаль…!

Я сидел и слушал, как разоряется этот господин, который до этого демонстрировал всем своим видом свою принадлежность к высшим слоям общества, а на поверку оказался чем-то вроде уличной торговки. Та вежливо, с обходительной улыбкой на лице демонстрирует свои товары, но как только посчитает, что ее оскорбили, становиться тем, кто есть на самом деле. Бабой. Наглой, злой, с грязным языком. Сравнение, пришедшее на ум, показалось мне смешным и точным. Представив Стакселя в этой роли, я невольно рассмеялся. Майор, до этого безуспешно пытавший успокоить своего разошедшегося партнера по «бизнесу», услышав мой смех, недоуменно посмотрел на меня, пытаясь угадать, чему тот предшествует.

– Карл! – обратился я к своему телохранителю, все еще стоявшему у двери. – Свистни ребят. Пусть заткнут этому уроду пасть.

Сунув два пальца в рот Карл пронзительно, по-разбойничьи, свистнул. Стаксель не успел еще уловить смысл сказанного мною, как в кабинет влетело трое головорезов. Карл указал пальцем на Стакселя. Пока чиновник, не сопротивляясь, глупо хлопая глазами, смотрел, как ему заламывают руки, майор, опомнившись от неожиданности, громко закричал: – Подождите! Стойте! Вы делаете большую ошибку!

В это самое мгновение мощный удар в живот выбил дикий вопль из господина помощника начальника порта. Затем последовал ряд ударов. Когда чиновник бессильно обвис на руках громил, а майор с отвисшей челюстью оторопело смотрел в тусклые, полуобморочные глаза своего партнера, Карл вопросительно посмотрел на меня. Продолжать экзекуцию или как…. Приняв его вопрос к сведению, я перевел глаза на майора, придав им оценивающее выражение, типа "Теперь, вроде, наступила твоя очередь. Готов получить по морде?". Тот еще толком не отошел от произошедшей на его глазах сцены, а тут еще этот многообещающий взгляд. Судорожно вцепившись в подлокотники кресла, да так что пальцы побелели, майор, с истерической ноткой в голосе, выкрикнул: – Не…не смейте!!

Усмехнувшись, я выдержал паузу, заставив майора занервничать еще больше, и только потом сказал: – Киньте этого крикуна в кресло, а сами идите.

Дождавшись пока за последним из моих людей закрылась дверь, продолжил: – Будем дальше говорить или…?

– После подобного произвола – никаких переговоров!

– Хорошо, но тогда запомните, что я вам скажу. Все ваши махинации на протяжении двух месяцев описаны день за днем. Там наименование товара, копии сопроводительных документов, имена поставщиков и тех, кому вы поставляете товар, торговцев – оптовиков. И, конечно, там же присутствуют все ваши имена. Если у меня будут проблемы, то эти документы окажутся как в городском совете, так и в полиции! А теперь валите отсюда!

Майор с большим трудом поставил на ноги скорчившегося и мычащего от боли помощника начальника порта. После чего медленно поволок его к зданию управления. Как мне потом сказали, на это зрелище сбежалось полюбоваться половина работников порта. Я прекрасно понимал, что избиение Стакселя не останется для меня безнаказанным, но в любом случае чаши весов, на которых измерялось равновесие наших сил, почти сравнялись. Если раньше за содеянное, я уже на следующее утро мог проснуться в тюрьме, то теперь они десять раз подумают, осмелившись на такое. Но отомстить – отомстят обязательно. Только вопрос: как? Так как на кону стояли хорошие деньги, в ход могло пойти все, что угодно, вплоть до наемных убийц. Но в то же время Стаксель понимал, что моя смерть приведет прямой дорогой к огласке их махинаций с контрабандным товаром. Тогда их ожидает отставка от должностей, общественное порицание и тюрьма. В этом случае им не помогут никакие покровители. К тому же я знал благодаря своей разведке, а частично Лазарю, что собой представляет эта воровская шайка. Помимо главарей в нее входили группа чиновников, занимающихся приемкой и хранением контрабандного товара, в то время как охранники отвечали за охрану, вывоз и сопровождение товара. Работала группа обособленно, сама по себе, поэтому никаких связей в криминальном мире у них не было, за исключением нескольких скупщиков краденого. И то, к их услугам прибегали в отдельных случаях и мелкими партиями, а основной товар шел по давно отработанной схеме, по своим каналам. Просчитав варианты их возможных действий, я решил, что на убийство они пойдут только в самом крайнем случае, а вот наезд со стороны полиции на меня вполне реален.

ГЛАВА 7

Наступающий девятнадцатый век принес такое могущество нью-йоркскому порту, что никакой другой порт не мог с ним сравниться. Из Англии в Нью-Йорк поступала шерсть, из США в Англию – американский хлопок. Помимо этого основного направления импорта – экспорта, вывозили пшеницу, мясо, сыр, керосин, табак, сигары и хлопчатобумажные ткани. Ввозили – сахар, кожу, шелк, кофе, чай, аптекарские товары, ткани, книги и предметы роскоши. Кроме того, что огромные сделки способствовали развитию самого порта (годовой доход, примерно, $4 млн., что по тем временам были сумасшедшие деньги), на каждый вложенный доллар приходилось от сорока и выше центов прибыли. Многокилометровые причалы с десятками кораблей и пароходов, доки для их ремонта, гигантские элеваторы для погрузки хлеба; обширные склады с варрантами, целый флот судов, служащий для береговой торговли, все это, мне временами, казалось громадной машиной для печатания денег.

* * *

Уже издалека, на подходе к своему офису, я увидел стоящий рядом черный полицейский экипаж. Окошки на дверцах были задернуты черными шторками. При виде его я невольно вздрогнул. Входную дверь в здание закрывал широкой спиной рослый констебль, заложивший руки за спину и выпятивший мощный подбородок. Не успел подойти поближе, как двое полицейских вывели Карла. Его лицо было разбито в кровь. При виде меня он попытался остановиться, но жесткий тычок полицейской дубинки в спину, тут же заставил продолжить движение.

– Эй! Что вы делаете! Это произвол!

Обратив на мои крики столько внимания, сколько на тявканье бродячей собачонки, полицейские затолкали моего телохранителя в кэб.

– Констебль! Ты что глухой?! Вы не можете так обращаться с человеком!

– Хватит орать! Они выполняют мой приказ! – неожиданно раздалось за моей спиной.

Я медленно развернулся. На пороге здания стояла фигура во всем черном. Начиная от шляпы и кончая носками ботинок. Круглая физиономия с курносым носом и пухлыми губами могла бы принадлежать милому пятилетнему малышу, если бы не усы, переходящие в небольшую аккуратную бородку. И все же в его лице было что-то злое и порочное. Пригляделся. Глаза. Злые и холодные, словно у змеи.

– Ты Джек Дилэни?

– Я. А кто вы, позвольте узнать?

– Это твоя контора? Ну, так заходи! Поговорим, заодно познакомимся, – при этом ударил тростью по открытой ладони левой руки, затянутой в перчатку.

Полицейский стоявший навытяжку, рядом с дверью, при его словах чуть усмехнулся.

"Заходи подруга в гости, мухе говорил паук, – но если честно говорить, мне было не до веселья, потому что я знал, что мне предстоит.

– Ну что же ты? Входи, не стесняйся! Ты же у нас здесь хозяин! – в словах господина в черном сквозила явная издевка.

Я увидел, как губы констебля снова дрогнули в усмешке.

"Ответная любезность со стороны Стакселя. Что ж придется пройти через это. Мать твою! – с этой мыслью я перешагнул порог своего кабинета.

Полиция Нью-Йорка представляла собой цепного пса городских властей, а значит, богатейших людей города, который легко науськивался на неугодных или непокорных, будь то человек или торговая компания. Им было без разницы. Только дай команду "Фас!" и покажи, кому рвать глотку. Как и в моем случае. Старший инспектор Бут и его помощник с констеблем, уже ждавшие нас в кабинете, оказались практичными людьми, не ставшими терять время на какие-либо объяснения. Сильный удар по почкам, нанесенный шедшим сзади меня инспектором Бутом и откинувший меня на кулаки его помощника, положил начало нашей встрече. Отбив удар помощника я ударил в ответ, размашисто и неловко, дав возможность уйти от моего кулака. Вся трудность была в том, чтобы не сорваться, удержать себя в руках, иначе в этой комнате было на три трупа больше, а в Нью-Йорке на трех полицейских меньше. Какое-то время удавалось смягчать их удары легкими, незаметными уходами корпуса и блоками, но когда на помощь пришел констебль, мое сопротивление было окончательно сломлено. После двух пропущенных ударов в грудь и в живот мне уже не пришлось изображать гримасы боли, она появилась сама собой. Следующий – в живот согнул меня пополам, а резкую вспышку боли в левой скуле и начавшее меркнуть сознание мозг отметил как хорошо поставленный удар в челюсть. Но это было последнее, на что я отреагировал более или менее отчетливо, после чего мне стало казаться, что в окружающем меня мире нет ничего кроме боли. Я попытался встряхнуть наползающую на мозг черную пелену, как следующая волна накатившей на меня боли просто смяла сознание, как простую бумажку. Очнулся я на полу, дрожащий и мокрый. Открыл глаза. Сфокусировавшись, выделил из мутного и дрожащего мира, наклонившуюся надо мной фигуру констебля с кувшином в руках.

– Очухался, – констатировал полицейский, после чего убрался из моего поля зрения.

Глаза были полны слез от нарастающей во всем теле боли, губы распухли как оладьи, в правую почку словно вогнали пригоршню иголок. Осторожно приподнял голову, но даже этого движения хватило, чтобы в глазах снова потемнело, а дыхание перехватило. Как только волна боли отхлынула, я снова прозрел. В шаге от меня, на стуле верхом сидел старший инспектор с веселой улыбкой на пухлых губах. За его спиной стоял помощник, верзила с грубым лошадиным лицом. На его лице также блуждала удовлетворенная улыбка.

"Ну, суки…. Ох!"

– О! Наш хозяин, наконец, очнулся! Иди, Генри! – приказал он полицейскому в форме, затем, выждав десяток секунд пока за тем закроется дверь, продолжил. – Ну, что понравилось?! Если «да», то только попроси. Мы всегда готовы помочь ближнему! Не так ли, Стив?! Ха-ха! – при этих словах оскал помощника явил мне два ряда неровных желтых лошадиных зубов. – Теперь слушай. Меня просили передать тебе, вонючему отродью, чтобы ты залез обратно в ту грязную лужу, откуда вылез! Если ты…. О, черт!

Тут я с трудом перевернулся на бок, после чего меня вырвало. Позыв вызвал дикую боль в области желудка, заставив скрючиться в три погибели. Мир снова поплыл перед глазами. Старший инспектор резко вскочил со стула: – Вот дерьмо! Слушай Стив, а мы с тобой не перестарались? Вид у него уж больно…

В следующую секунду я в очередной раз потерял сознание, а очнулся уже в больнице, в палате. Рядом с кроватью стоял доктор и медсестра в белых халатах. Прислушался к себе. Тело болело, но уже терпимо.

– Как вы себя чувствуете, больной?

– Ничего. Пить, – губы и челюсть дико болели и двигались с трудом.

– Сестра сейчас принесет.

– Как? – выдавил я сквозь одеревеневшие губы.

Я думал врач не поймет вопроса, но тот оказался не только сообразительным, но и с юмором.

– В зеркало лучше не смотреть, а то ночью кошмары замучают. Разбитая голова. Сломан нос. Сильное сотрясение мозга. Сломаны три ребра. Ушибы и гематомы по всему телу. Возможно, есть повреждения внутренних органов. Но вам, я думаю, пока и этого хватит.

Ровно через неделю я вышел из больницы, хотя лечивший меня доктор настаивал, чтобы я задержался еще на время. Доктор был прав, я неважно себя чувствовал, но вторая часть нашего плана, разработанная на случай неудачных переговоров, уже начала действовать, так что залеживаться мне было никак нельзя. Разработка второй части плана принадлежала мне и Кацу. Кстати, как оказалось, он хорошо разбирался не только в цифрах и бумагах, но и в людях. За считанные недели он сумел подобрать ключики к людям самых разнообразных профессий, ставшими его осведомителями. На основе собранной информации я разработал и определил последовательность наших дальнейших действий. Определенная роль в этом плане была отведена Сержанту. Он должен был связаться с парой прикормленных политиков, которые достались ему в наследство вместе с криминальной империей Мясника. Я попросил Сержанта не торговаться, так как успех нашей операции во многом зависел от скорости ее проведения. Надо было не дать опомниться Стакселю с его компанией, и не дать им броситься за помощью к своим покровителям. Политики, когда узнали о цене предложенной Сержантом, тут же принялись за дело. Со своей стороны я, с помощью парней Томми Паркера, нашел два десятка людей: докеров, портовых рабочих, служащих, подрядчиков, занимающихся извозом, которых любезно попросили написать письма – обвинения о плохой работе порта, о воровстве и взяточничестве среди портовой администрации. Конечно, не за бесплатно. Дело закрутилось уже на следующий день после провала переговоров. Когда на очередном заседании департамента, занимающегося жалобами и исками, были зачитаны слезные письма портовых рабочих, тут же, без обычных проволочек, была назначена ревизионная комиссия. И даже больше того – она прибыла в порт буквально на следующий день, что было почти неслыханно. При обычных чиновничьих проволочках эта комиссия должна была появиться в порту в лучшем случае через неделю. Портовое начальство, не ожидавшее подобной оперативности от городских властей, только глазами захлопало от удивления, когда члены комиссии, отказавшись от банкета в их честь, приступили к работе. Кто стал работать с бумагами, кто с людьми. Пока руководство порта, находясь в полном изумлении, пыталось понять, что происходит, Стаксель и майор быстро сообразив, что к чему, кинулись за защитой к своим покровителям. Но их хозяева были людьми, а не богами, а значит, им были нужны причины и время. А вот время мы им и не дали. Уже на следующий день к главе комиссии подошел человек и сказал, что совесть больше ему не позволяет молчать при виде столь наглого воровства, происходящего с попустительства портового начальства. Роль «честного» человека сыграл, как это было не удивительно, один из охранников порта по имени Хью Кеннеди. На него вышли парни из группы разведчиков Тома Уилкса. Сумма, которую он потребовал за свою «честность», была по тем временам довольно внушительной. Триста долларов. Особенно, если учесть, что средняя недельная зарплата рабочего на заводе составляла от пятнадцати до двадцати долларов. И это при одиннадцатичасовом рабочем дне. «Честный» охранник, рассказал о злодейских махинациях портовых чиновников, а в качестве доказательства, указал на два склада. Они тут же были вскрыты и специалисты, приехавшие с комиссией, тут же принялись проводить сверку накладных с находившимся там товаром. Но это было еще не все! В ту же ночь заполыхал один из двух складов. Охрана порта, а затем прибывший по вызову наряд полиции, обнаружили связанного охранника и полыхавшие стены склада. Пожарные команды сумели потушить огонь только к утру. Срочно вызванные члены комиссии некоторое время осматривали кучу обгорелых досок и углей, после чего затребовали детективов из Главного управления. Не успели появиться в порту полицейские, как пронеслась новая весть: исчез майор, начальник охраны порта. Жена утверждала, что рано утром он уехал, как она считала, на работу. Департамент полиции, по просьбе властей, бросил на его поиски лучших детективов.

Газеты радостно затрубили о воровстве в порту, о таинственном бегстве начальника охраны, а некоторые прямо намекали, что за всем этим стоят городские власти. Отцам города все это очень не нравилось, поэтому они в свою очередь давили на полицию, требуя найти преступников и предать их суду. Наша операция приближалась к своему завершению. Майор, которого усердно искала вся полиция города, сейчас валялся в трюме одного из кораблей, плывущем к берегам Европы. Предварительно накачанный виски и опиумом он был продан в качестве матроса капитану одного из судов вербовщиком, который с удовольствием оказал такую любезность моим парням. За время следствия был арестован помощник начальника охраны, несколько его подчиненных и два таможенных чиновника.

"Следующим будет на очереди Стаксель. Если он конечно не полный кретин и сумеет воспользоваться шансом, который я ему предоставил, – думая так, я имел в виду начальника охраны, на которого можно было все свалить. – А он далеко не дурак, к тому же у него сильные покровители. Им ведь тоже не хочется, чтобы он сел. Во-первых, потеря источника постоянного дохода, а во-вторых, он может начать языком…".

Вдруг в дверь постучали.

– Кто там?! – недовольно крикнул я. – Сказал же, меня не беспокоить!

– Босс! – в дверную щель просунулась голова Карла. – Тут Стаксель пришел. Плачет. Умоляет его принять.

– Даже так? Зови!

Вид Стакселя оставлял желать лучшего. Куда делся его напыщенный и холеный вид? Сейчас передо мной сидел, напуганный до полусмерти, весь в слезах и соплях, простой мужик. Несколько минут длилось молчание, во время которого я наслаждался униженным видом Стакселя, а тот сидел и ждал, что я ему скажу.

– Не хочешь в тюрьму? – Стаксель отрицательно замотал головой, не имея возможности говорить из-за душивших его слез. – Хочешь остаться в прежней должности? – теперь он закивал в знак согласия. – Хорошо. Останешься. Только теперь будешь работать на меня.

Поняв, что прощен, он оживился, на лицо вернулся румянец, глаза заблестели. Осмелившись на робкую улыбку, осторожно спросил: – Господин Дилэни. Не хочу выглядеть чрезмерно наглым, но на каких условиях мы будем работать?

– Тебя, считай, только что из тюрьмы вытащили, и ты сразу о деньгах! Некрасиво!

– Поймите меня правильно господин Дилэни…

– Значит так, Стаксель, деловой ты наш, вся организация работы по-прежнему висит на тебе. За это ты будешь получать… пятьдесят процентов, – я пристально посмотрел на него, стараясь подметить хоть малейшие неудовольствие на его лице, но, к великому сожалению, так ничего и не обнаружил. После повисшей паузы продолжил. – Видишь, я не такой жадный, как некоторые из здесь присутствующих.

После двухчасовых переговоров, в которых были обговорены детали, Стаксель ушел.

Мне бы радоваться, а я чувствовал себя злым и разочарованным. А я так жаждал мести.

"Вот гад! Снова выкрутился! Не дал ни малейшего повода! А уж какие условия кабальные выставил! Хоть бы слово…! Сука! Как бы я его отделал! Ох, как бы я его…!".

Теперь мы стали получать прибыль в размере пятидесяти процентов от чистых продаж всего нелегального товара, проходящего через порт. И это не считая своей доли от партий контрабандного товара, доставляемого капитанами судов. Когда я приехал к Сержанту и рассказал о доходах, которые мы теперь будем иметь с порта, у того надолго отвисла челюсть от удивления.

– Столько?! – ошеломленно спросил он. – Матерь божья! Ну, воры, мать их! Такие деньги!

Комиссия, выполнив поставленную задачу, свернула расследование. Полиция, со своей стороны, объявила во всеуслышание, что действие шайки воров во главе с начальником охраны и его помощником пресечено. Ведется следствие, о результатах которого будет объявлено позже. Все остались довольны. Городские власти показали, что благодаря четкой поставленной работе комиссии было обнаружено это злодеяние. Полиция тоже была довольна, что сумела, наконец, продемонстрировать свое умение умело и быстро раскрывать преступления. К тому же стараниями газет, раструбивших на всех углах о "честном поступке маленького человека, не побоявшегося сказать правду о сильных мира сего", помощником начальника охраны был назначен Хью Кеннеди. Правда, чтобы газеты кричали об этом как можно дольше и громче, нам опять пришлось раскошелиться. Но власти правильно поняли намек, предложив начальнику порта отдать эту должность Кеннеди. Так как портовая охрана подорвала к себе доверие в свете последних событий, я подхватил ее эстафету и предложил торговцам и капитанам новый вид услуг – охрану наиболее ценных грузов своими парнями, чем нажил врага в лице нового начальника охраны. Но он был человек новый, к тому же в порту теперь все знали "кто в доме хозяин", поэтому тут же отказались от услуг портовой охраны, став платить мне.