Текст книги "Свирель Гангмара"
Автор книги: Виктор Исьемини
Соавторы: Бэлла Крейнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Глава 15
Странно, что в этот раз осажденные разбойники не предпринимали вовсе никаких мер, чтобы воспротивиться движению щитов. Только темнота, которая, как известно, всегда сопровождала магию Марольда Черного. Интересно, подумал Свен, в самом ли деле становится темно, или злые чары воздействуют на разум и морочат зрение? Все же есть что-то в колдовстве неправильное!
Ополченцы собрались в кучку и тревожно озирались, глядя, как быстро сереет лес вокруг, как теряет краски… А щиты ползли и ползли по полю. Вот сейчас они уже почти достигли подножия холма… Разбойники по-прежнему бездействовали. Крестьяне, которые волокли тяжелые конструкции, время от времени останавливались по приказу солдат, крадущихся под прикрытием. Лучники пускали стрелы, и движение возобновлялось.
Бум-м-м!.. В неестественном сером свете вспышка над частоколом показалась особенно яркой. Огненный шар по дуге слетел вниз и угодил точно в один из несомых ополченцами щитов. Взметнулись ворохи оранжевых искр, вспыхнувшие связки хвороста, обломки жердей. Эхо еще не успело отгулять между древесных стволов, как его заглушили вопли раненых и обожженных солдат. Более опытные наемники бросились к соседним щитам, а перепуганные крестьяне заметались по полю, тщетно пытаясь сбить огонь с одежды. С вершины холма посыпались стрелы. Разбойники высунулись из-под прикрытия частокола и принялись азартно палить в мечущихся ополченцев.
Бум-м-м!.. За первым огненным шаром последовал второй. Разлетелся еще один щит, последовал новый взрыв воплей. Небо над сражающимися окончательно почернело, но звезд не было видно.
Бум-м-м!.. Бум-м-м!.. Теперь Марольд пускал пламенные заклинания без перерыва. Огненные шары с ревом прорезали мрак, разнося в щепы один щит за другим.
Свен не мог этого видеть из-за деревьев и гонзорских латников, выстроенных линией у опушки. Но парень слышал крики боли, видел сполохи у подножия холма и вспышки над частоколом. Вдруг рядом взвыл ополченец, с ужасом глядя на стрелу, воткнувшуюся в плечо. Затем другой, третий. Что-то больно ударило Свена в предплечье, с хрустом разорвав рукав. В темноте невозможно было разобрать, что происходит, ополченцы в панике бросились врассыпную. Свен уже на бегу сообразил, что стрелы бьют сверху. Присев в кустах, он огляделся – высоких деревьев здесь, на опушке, было не так уж много. Парню показалось, что он различает темное пятно среди ветвей, и, прежде чем сам сообразил, что делает, Свен швырнул топор. Последовал глухой удар, почти неразличимый среди воплей и рева боевых заклятий, что-то обрушилось, ломая ветки… Свен метнулся туда, где с дерева свалилась темная масса, навалился, нащупывая горло противника. По пальцам резануло, Свен, не глядя, махнул кулаком, попал в мягкое… Под пальцами ощутил плоть. Сдавил, рыча проклятия и стараясь не думать, что по руке стекает кровь. Тело под ним задергалось, перед глазами мелькнуло тускло блеснувшее лезвие ножа. Свен зажмурился… Что-то звякнуло, сталь столкнулась со сталью.
– Отпусти, парень! Он нам живым понадобится.
Свен только сейчас сообразил, что глаза его закрыты. Поднял голову, оглядывая солдат с факелами. Один из латников острием меча отбросил нож, который выбил из рук пойманного Свеном разбойника. Подмастерье сполз с противника и оглядел тощего жилистого мужчину в черном. Тот хрипел, ухватившись за горло. На лбу разбойника вздувалась здоровенная шишка – след от удара обухом секиры. Чуть поодаль валялся лук и два колчана. Один был почти пуст.
– Взять его! – скомандовал солдат. – А ты, парень, молодец, не растерялся.
Последнее относилось к Свену. Но в голове шумело, перед глазами плыли цветные пятна.
– А… я… да, господин…
– Э, да ты ранен!
Свен беспрекословно позволил ощупать руку, выслушал, что стрелой только зацепило и до свадьбы заживет, но что надо перевязать и показать лекарю, потому что неизвестно, какой пакостью могут мазать стрелы люди Черного… что его, Свена, непременно наградят и что непонятно, почему такой герой, как он, прозябает в захолустье, тогда как его светлости непременно понадобятся бравые парни… Свен слушал, кивал и улыбался.
Пленник заорал, когда его поставили на ноги – повредил лодыжку при падении. Но с ним-то латники церемониться не стали, поволокли прочь. А небо снова светлело – бой окончился полной победой чародея, осаждавшие разбежались, бросив уцелевшие щиты у подножия холма.
Дальнейшее прошло для Свена как в тумане. Потерпевшее поражение войско возвращалось в лагерь, солдаты помалкивали, а ополченцы, которых и осталось-то меньше половины (остальные разбежались), только вздыхали. Один из деревенских был убит волшебным огнем Марольда, двое погибли от стрел, кроме того, несколько человек получили более или менее серьезные ранения и ожоги. В голове колонны гнали пленника, тот поминутно начинал ныть, чтобы его прикончили прямо на месте, потому что нога болит и идти он не может. Разбойника заставляли замолчать крепким тычком, затем он принимался скулить снова.
Сперва к Свену то и дело кто-нибудь подходил, хлопал по плечу, говорил что-то одобрительное. Подмастерье в ответ кивал, старался улыбнуться… Потом все умокли. В лагерь вступили молча. Начальство удалилось в шатер сэра Реквиста, совещаться. Свена, к его удивлению, тоже пригласили – оказывается, его назначили командовать ополченцами из Пинеда.
В шатре парень присел в уголок и старался не слишком привлекать внимание. Конечно, для будущей карьеры неплохо бы помозолить господам глаза… но уж больно неподходящий нынче момент. Капитан с рыцарем уселись на табуретах, сэр Реквист осведомился, где этот треклятый отрядный колдун, от которого сегодня не было никакого толку. Наемник пожал плечами:
– Гангмар его знает. Впервые Герт ведет себя так странно. Уверяю, сэр, он отличный солдат.
– Солдат? Он чародей!
– Прежде всего солдат моего отряда, один из лучших. Не пойму, что у него на уме, только со вчерашнего дня он пропадает под стенами крепости…
– Крепости? – Рыцарь был очень сердит, каждое слово его раздражало.
– Называйте как угодно, – согласился капитан. – А взять это… гм, сооружение, будет непросто.
Дворянин с минуту размышлял, потом велел:
– Тащите разбойника!
Двое солдат приволокли пойманного бандита. Пока начальство препиралось, пленного уже успели порядком отделать, и выглядел он совсем жалко – избитый и в изодранном черном платье. Когда солдаты отпустили его, разбойник тут же сел.
– Встать! – рявкнул один из конвоиров, сопровождая приказ ударом сапога. – Ишь, расселся перед господином начальником!
– Да хоть убейте, ноги не держат, – вяло огрызнулся пленник.
– Ладно, – сэр Реквист махнул рукой, – пусть сидит. А ну-ка, отвечай! Рассказывай, как ты попал в наш лагерь.
К удивлению Свена, разбойник принялся неторопливо и обстоятельно объяснять, что атаман велел ему и другим парням, кто получше обращается с луком, спуститься по дальнему склону холма и, обойдя позиции осаждающих по широкой дуге, зайти с тыла.
– Влезьте, сказал, на деревья и затаитесь, – монотонно повествовал пленник, – потом ждите, пока я начну их жечь. Вас, сказал, в темноте никто не заметит. Ну а когда я ударю, сказал, они с перепугу в штаны наложат…
– Что? Ах ты, тварь!
– А что я? Я только повторяю, что Марольд говорил. Когда, сказал, начнется суматоха, бейте стрелами всех, кто подвернется. Сказал, стрел побольше возьмите. Они, сказал, будут напуганы, то есть вы, сказал, будете напуганы, никто и не сообразит, что вы поблизости, то есть что мы поблизости… Так и вышло…
Пленный бубнил и бубнил – равномерно, негромко. Из его слов явствовало, что в банде Марольда около двадцати человек, в тыл врагу он отправил шестерых – тех, кто начинал преступную карьеру браконьерством и потому имел опыт обращения с луком и стрелами. Еще разбойник сказал, что Марольд не боится высланных против него солдат – атаман вообще никого не боится, потому что сила его безгранична, и он способен разделаться с врагом, как только пожелает.
Свен догадался, что разбойник не скажет ничего важного и тянет время, чтобы господа успокоились и не велели прикончить его сразу. А говорит много, притворяясь, будто выкладывает все, что знает, лишь бы не начали пытать. Может, рыцарь с наемником пришли к этой же мысли, а может, они и не надеялись вытрясти из пленника ничего существенного… во всяком случае, после получасового допроса сэр Реквист велел поутру отконвоировать пленного разбойника в город и там повесить на площади. Разбежавшиеся ополченцы, разумеется, разнесли по округе весть о поражении гонзорского отряда, и рыцарю требовалось зримое подтверждение того, что дело обстоит вовсе не так уж скверно.
Когда начальству надоело слушать разглагольствования разбойника, солдаты выволокли его наружу. Затем один из стражей возвратился в шатер, что-то шепнул капитану, тот кивнул: «Ладно!» – и солдат торопливо удалился.
– Ну? – буркнул рыцарь. – Что теперь?
Наемник пожал плечами.
– У тебя, мастер, есть новые мысли? – повторил сэр Реквист с явным раздражением.
– Я же просил погодить со штурмом, – спокойно отозвался капитан, – мой маг разбирается в обстановке. Дело оказалось с подвохом, этот Марольд слишком силен.
– Ну и что?
– С вашего позволения, сэр, мой колдун твердит: чародей такого уровня, как Марольд, мог бы спокойно занять пост придворного мага при любом из дворов Империи… исключая, разумеется, столицу. Однако он предпочел малопочтенное занятие, разбойничает в захолустье. И почему именно здесь?
– Какая разница!
– Герт считает, что это важно и что ему нужно понять, откуда черпает силы Марольд Ночь. Когда разберется – сможет противопоставить свою магию чарам разбойника. Колдун только что вернулся в лагерь, говорит – выяснил нечто важное. Он следил за разбойниками и что-то увидел…
– Что именно?
– Разве он скажет… – Наемник пожал плечами. – Это же маг! Но уверяет, кое-что высмотрел там, на холме.
Свен навострил уши. О нем забыли, и парень решил этим воспользоваться, чтобы разузнать побольше.
– Кое-что… высмотрел… – буркнул рыцарь.
– Ну да. Герт просил разрешения поболтать с пленным, я позволил. Как только узнает… э!..
Поминая отрядного колдуна, капитан обернулся к выходу из шатра и приметил тихонько сидящего в углу Свена.
– Э… парень, ты еще здесь? Можешь идти отдыхать. Ты нынче отличился. Молодец!
– Да, тебя следует наградить, – буркнул сэр Реквист, – я прослежу, чтобы не забыли отметить твое усердие. А теперь ступай!
Выходя, Свен расслышал, как капитан вполголоса толкует рыцарю:
– Я, сэр, уверен, что вы применили правильную тактику, так и следует брать разбойничье логово. Но только сперва Герт должен…
Свен вдохнул прохладный сырой воздух и огляделся. Неподалеку у костра лежал связанный по рукам и ногам разбойник. А над ним… сперва Свену померещилось, что над пленником склонился густой куст и раскачивается, шевеля ветвями… Нет! Это оказался чародей Герт в дурацком наряде, утыканном веточками. Колдун, нависая над злодеем, что-то монотонно бормотал – то ли подробно расспрашивал, то ли рассказывал. Свен отошел в сторонку, присел, отвернулся, искоса разглядывая странную сцену.
– Пошел ты к Гангмару! – отчетливо буркнул разбойник.
Свен думал, что чародей станет браниться, но тот молчал. Зато в руках мага возникло некое зеленое свечение… потекло к лицу связанного человека, тот застонал, задергался в путах. Сторожившие его солдаты отвернулись и демонстративно уставились куда-то в темноту. Затем свечение исчезло, и Свен разглядел в руках колдуна нечто наподобие маятника – небольшой предмет на цепочке. Отблески огня пробежали по маленьким звеньям.
Пленник, сопя, приподнялся, вгляделся. Затем откинулся на спину и буркнул:
– Да, это она. А теперь, ради Гилфинга, оставь меня в покое.
Колдун поднялся, одернул плащ, роняя веточки, и побрел куда-то в сторону от лагерных костров. Получив ответ пленного разбойника, Герт тут же утратил всякий интерес к допросу. Ну и что, подумал Свен, вот этот пень поможет одолеть грозного Марольда? Только и способен, что над пленным издеваться.
Глава 16
Наутро Ригирт спустился в зал, а Петер отправился проведать осла. Возвратившись, застал учителя уже беседующим с щекастым кабатчиком. Тот, отечный с похмелья, мялся и глядел в сторону.
– Вот я и хочу сказать, почтенный мастер чародей… вчера-то… Я наговорил…
– Ничего. – Ригирт, свежий и трезвый, выглядел так, будто не усидел вчера с хозяином три кувшина. – Я вчера сказал, готов повторить и сегодня: договора не заключаю иначе как на трезвую голову.
– Нет, но если я вчера, – хорохорился хозяин постоялого двора, – если я обещался… Мое слово верное…
– Вчера, – перебил толстяка Ригирт, – я не стал тебя разубеждать, но сегодня хочу сказать: не дело ты задумал. Посуду заколдовать! Если бы все было так просто, кто б покупал латы из гномьей стали? Все знатные господа заказали бы для турниров зачарованные глиняные доспехи! Небьющиеся, как же! Да, все верно, если я пошепчу над твоими плошками, они станут прочнее. Пожалуй, даже выдержат два-три удара об пол.
– Да? Так ведь мне как раз и…
– Не спеши, мастер! Твои клиенты – грубые молодые парни. Такой, если хватит миской об пол или о стену, а миска не развалится, такой, говорю, парень только разозлится. И раззадорится так, что не уймется, покуда не расколотит всю посуду, какая только есть перед ним на столе!
– Тоже верно… – Кабатчик, оживившийся было, снова сник. – Что ж мне делать-то?
Ригирт гордо выпрямился и отложил ложку.
– Я могу предложить тебе кое-что, друг мой! Скажи-ка, как поступят твои пьяные лесорубы, если разбитая кружка завоняет?
– Завоняет?
– Ну да! Расколотил кружку вдребезги – а из нее облако вонючего дыма. Что сделают эти буяны?
– Рассмеются? – решился вставить слово Петер.
Кабатчик покосился на парня, подумал, почесал затылок и кивнул:
– Пожалуй, что станут ржать. Да и еще пару кружек тут же расколотят, чтобы убедиться, как оно происходит. Что мне толку с того? Вдобавок заведение провоняют!
– Провоняют, это верно! – Ухмыляющийся колдун откинулся на спинку стула. – Запашок будет, что надо! И тебе придется запастись тряпочкой, пропитанной ароматом. Но не беспокойся, магические миазмы продержатся не дольше двух часов, после рассеются без следа. Но что потом будет у тебя в зале?
– А что потом? – Толстяк чуял в словах Ригирта подвох, но не мог сообразить, в чем дело.
– Да, что потом? – подбодрил чародей. – Вот они расколотили пару кружек, убедились, что воняет нестерпимо. А потом им эта забава надоест. Пиво, вино, закуска на столах – а в заведении вонь! Молодые ведь парни, им скучно долго над чем-то одним смеяться. Ну, повеселились – ладно. Они уже будут знать, что из разбитой кружки смердит. И как поступят с парнем, который расколотит кружку после того, как всем надоело в смраде сидеть?
– Морду набьют, чего ж еще… Ко всему в придачу и драка у меня в зале начнется…
– Какая же драка, если все одного колотить станут? Нет, только и случится, что твою посуду станут беречь, чтобы по рылу не схлопотать.
Щекастый хозяин задумался, энергично почесывая затылок.
– Говоришь ты, мастер, складно… А вдруг не выйдет по-твоему?
– Тогда ты мне не заплатишь, – пояснил Ригирт. – Я пару недель здесь поживу, потружусь над твоими кружками и плошками. Ни гроша не возьму, только комнату мне изволь бесплатно да кормежку.
Когда хозяин, вдохновленный новой идеей, удалился, Ригирт победоносно поглядел на ученика:
– Что скажешь, Петер?
Парень, однако, вовсе не разделял энтузиазма наставника.
– Что, теперь нам предстоит несколько дней накладывать чары на грязные плошки?
Ригирт широко улыбнулся.
– Не нам, а тебе. Моей заботой было обеспечить пристанище на несколько дней. В течение этого срока ты станешь упражняться в магии, а я – надоедать тебе россказнями о теоретической подоплеке нашей профессии. В сущности, кормят здесь сносно, а гонорар за такой труд едва ли намного превысил бы плату за постой. Я уже немолод и нуждаюсь в передышке. К тому же, надеюсь, мой план сработает, и мы получим в придачу к бесплатному крову кое-какую мзду… А ты учись, как обделывать сделки с этими провинциальными мужланами. Хозяин-то небось думает, что два мастера станут вкалывать на него и не возьмут ни гроша, пока он не убедится, что затея стоящая, а? Деньги за стол и кров ему не в счет, а мы с тобой здесь неплохо проведем время.
Единственное, что понравилось Петеру в этой тираде – слова «два мастера». Ригирт назвал ученика «мастером», неплохой признак!
На следующий день (а была среда, до предполагаемого нашествия лесорубов оставалось три дня) толстый кабатчик привел колдунов на кухню и продемонстрировал груды дешевой глиняной посуды. Что бы там ни говорил хозяин о происках соседа, а запасы он сделал немалые, видать, в самом деле готовился возмещать убыль. Ригирт покачал головой и тут же объявил, что всю посуду обрабатывать не станет, пока что нет смысла.
– Мы приготовим, сколько требуется на один вечер, – заявил маг, – а там поглядим…
Впрочем, и на один вечер, по словам хозяина, требовалось впечатляющее количество. Петер, пыхтя, отволок посуду на второй этаж, в комнату, занятую магом, и принялся накладывать несложные чары на миски и стаканы. Работа простая, но ее оказалось слишком много. К обеду ученик чародея едва одолел треть. Ригирт не помогал колдовать, ограничился тем, что метил зеленой краской зачарованную утварь – чтобы не спутать. Вопреки обещанию, надоедать Петеру «россказнями» колдун не стал, был задумчив и мрачен.
Петер решил, что невеселое настроение учителя объясняется тяжкими воспоминаниями. После бегства из Пинеда они до сих пор были в пути, и задумываться особо не приходилось, а теперь у мастера выдалось несколько спокойных часов, и он заново переживает поражение.
Обед также прошел в молчании, щекастый хозяин постоялого двора с разговорами не приставал, наставник был по-прежнему погружен в собственные печальные думы, а Петер помалкивал, как подобает смиренному ученику чародея. После трапезы они с Ригиртом поднялись к себе, и парень собирался снова заняться посудой, но колдун остановил его.
– Погоди, ученик. К работе приступим немного позже, а сейчас я хочу задать тебе вопрос. Ты никогда не задумывался, что отличает нашу профессию от иных? Вернее, что отличает принципы подготовки подмастерья от тех, какими руководствуются, скажем… – Ригирт смерил взглядом гору утвари на полу, – ну, скажем, те же гончары?
– Прошу прощения, боюсь, что я не совсем…
– Ну, ты же понимаешь! – Ригирт улыбнулся. – Специфика нашей профессии… Каждый цех имеет секреты, традиции, тонкости, отличающие подход к подготовке братством новых членов. Что отличает обучение у чародея?
– Ученические капюшоны? – предположил Петер. Он никак не мог сообразить, к чему клонит мастер.
– Именно! Ни одна профессия не изменяет так внешность человека, как наша! Считается, что, дескать, никогда наперед не известно, как будет выглядеть закончивший обучение маг, какое лицо покажется из-под капюшона…
– По-моему, это выдумки, – заметил Петер. – Я-то прежний!
– А ты и не закончил обучения, – напомнил наставник. – Что же до выдумок, они порой бывают весьма и весьма полезны. Эти сказки для простаков – их сочинили не зря…
Ригирт задумался, рассеянно потирая лоб пухлой рукой. Петер ожидал продолжения, ведь неспроста чародей завел эту странную беседу. Наконец тот заговорил снова:
– …И внешность, Петер, в общем-то пустяки… Внешность… Колдовство изменяет душу. Надевая капюшон и приступая к упражнениям в магии, ты впрямь не можешь знать, в кого превратишься к концу обучения! Да… Когда мы сочтем, что ты готов, – Петеру снова понравилось это «мы», – я представлю ученика коллегии чародеев при дворе… э… при дворе сеньора, во владениях которого окажемся к тому времени. Придворный маг подтвердит твое право на самостоятельные занятия тавматургией, а канцлер местного сеньора заверит патент печатью. Можешь ли ты представить что-либо подобное для гончара? Или, скажем, портного? Не какая-то цеховая печатка, а гербовая печать королевской канцелярии! Как видишь, наше ремесло весьма и весьма отличается от прочих! И еще одно…
– И еще одно… – задумчиво повторил маг. – Скажи, Петер, как ты творишь колдовство?
Ученик задумался. Нечасто Ригирт начинал говорить загадочно, как сейчас. И непонятно, что он имеет в виду? Какого ответа ждет?
– Ну… я произношу заклинание… и…
– И происходит чудо? – подхватил, ухмыляясь, маг. – Верно, верно, ты изложил общепринятый взгляд на магию. Спроси любого крестьянина, и он именно так опишет магическое действо: «колдун произносит заклинание, и происходит чудо!» Внешне наша работа выглядит просто. Но благодаря чему стихия подчиняется слову чародея?
Петер молчал. Впрочем, его слова не требовались, наставник завел те самые «россказни».
– Вот, – болтал тем временем Ригирт, – еще одно важное отличие! Порядок обучения мага совсем не походит на подготовку ремесленника в любом из цехов. Тот же гончар, к примеру, прежде чем допустить ученика к кругу, сперва объяснит устройство привода, расскажет о сортах глины, о режимах обжига и тому подобном. Понимаешь? Мы же сперва даем ученику ощутить Дар, воспользоваться заклинаниями – почувствовать, как магия струится сквозь тебя, наполняет душу, как ты словом изменяешь Мир! Новичка учат пользоваться простейшими чарами прежде, чем он задумался об их природе, прежде, чем познал суть тавматургии. Это обычная практика, все поступают подобным образом. Меня тоже так учили. Сперва наставник внимательно наблюдает, как поведет себя подопечный, осознав могущество, которое дают чары. Это необходимо, чтобы вовремя разглядеть в человеке слабину и прервать обучение.
– Слабину?
– Да! Слабый человек выдаст себя, получив могущество. Именно так! Если ученик чародея порочен душой, если магия нужна ему лишь как источник силы и власти – такому не место в наших рядах. Мы приучаем подмастерьев в первую очередь к смирению. Прежде чем дать ему силу, мы заставляем его выглядеть слабым! Ну, это знание тебе не скоро пригодится. Не скоро еще ты заведешь собственных учеников и станешь принуждать их хранить смирение и спокойствие, что бы ни случилось… Хотя, надеюсь, рано или поздно, тебе тоже придется преподать урок вроде нынешнего собственному воспитаннику… А сегодня я собирался поговорить о природе магии, о том, как и почему мы творим чудеса при помощи слов. Я не открою великих тайн, ты должен заглянуть в собственную душу и поискать ответы. Хотя я, конечно, тоже кое-что объясню… итак, что ты чувствуешь, произнося заклинание?
– Ну… – Рука Петера сама собой потянулась почесать затылок, но ученик сдержался. Неуместно. – Ну, трудно описать. Я чувствую, как некое такое… этакое вот… словно стягивается ко мне отовсюду, входит в сердце… а потом истекает будто бы с кончиков пальцев… но уже в виде моей магии, моей силы. Нечто чуждое входит в меня, когда я произношу формулу, а потом… потом…
– Потом исходит из тебя? – подбодрил Ригирт.
– Да, исходит, но уже не как чужое, а как часть меня. И отторгать эту часть себя не больно, даже приятно, хотя и утомляет… Особенно если колдовать много… Вот как с сегодняшними горшками и тарелками.
– Кстати, ты мне напомнил! – кивнул маг. – Сейчас снова займешься посудой. Так вот, мы зовем это «нечто чуждое» маной. Мана, «сырая» мана, разлита в окружающем нас Мире, заполняет его, – как вода заполняет океан от берега до берега.
– А откуда она?
– О происхождении маны мы поговорим позже, – перебил Петера Ригирт. – Нынче я всего лишь объясню тебе процесс колдовства так, как объяснял его когда-то мой наставник. Не знаю, верно ли это, но такая трактовка выглядит правдоподобно, а лучшей я не знаю. Произнося заклинание, ты призываешь «сырую» ману, преображаешь ее… не перебивай! Преображаешь неким образом – и исторгаешь ее же, ману, но не в «сыром», бесформенном, а в упорядоченном виде, в стройной форме направленного заклинания…
Петер вздохнул – это объяснение на самом деле ничего нового ему не дало, он примерно так и представлял себе магию. Ну добавил наставник слово «мана»… и что?
– …На преобразование маны ты расходуешь собственные силы, – продолжал тем временем Ригирт, – поэтому колдовать утомительно… И мана не бесконечна, запас ее ограничен. Множество магов, собравшись в одном месте, не способны долго колдовать, им придется прервать процесс и подождать, пока мана из прилегающего пространства снова стечется к ним. Следовательно, мы имеем дело со вполне материальной субстанцией… хотя ее не видно. И – хотя никто, кроме магов, не способен ее ощутить.
– Простите, мастер, а почему вы рассказываете мне об этом только сейчас? В отличие от гончара, который сперва учит подмастерья разбираться в свойствах глины, а уж после показывает, что из глины можно сделать?
– Потому что в отличие от гончара, мы, чародеи, непрерывно подвергаемся опасности и должны уметь действовать не задумываясь. Ты овладел заклинаниями прежде, чем задался вопросом о природе их действия, и применишь машинально – опять-таки не задумываясь! Когда тебя ударят, ты прикроешься защитным заклинанием. Когда случится нападать – ударишь без колебаний. Это умение механически выкрикнуть нужную формулу, прежде чем ты успеешь засомневаться, поможет выжить. Поверь моему опыту: поможет выжить много раз! – с энтузиазмом заключил маг. Потом, помолчав, добавил: – Если тебе, конечно, к тому же будет еще хоть немного везти… А теперь – займись утварью нашего заказчика… И думай о мане.
