сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 49
К ловушке Панас подходил осторожно. Даже топор в руки взял. Мало ли кого могло привлечь верещание или визг попавшегося зверька. Всякое бывало. Но вроде тихо. А в силке заяц. Крупный, откормленный. Везет сегодня на зайцев, третий уже. Панас вынул тушку из петли и убрал в мешок. Снова снарядил ловушку, пусть стоит, глядишь, еще кто попадется, всяко хозяйству подспорье.
Панас двинулся к следующему силку. Зайцы – это хорошо. Из шкурок Агнешка знатные треухи шьет. Можно продать, да и разжиться чем-нибудь нужным. Что-то сегодня счастье привалило, все ловушки полны. Даже не верится... Панас неторопливо шагал по лесу. Старику спешить некуда, а силы надо беречь...
До следующей ловушки добирался с полчаса. Снова осторожничал, хотя топор из-за пояса не доставал: усталость брала своё. Ничего, эта самая дальняя, отсюда пойдет обратно. По другому пути, конечно, не всё проверил, но уже в сторону дома. А завтра отдохнет. Агнешка зайчатинки наварит... О! И здесь косой! Вот везуха, так везуха! Старик наклонился, чтобы заняться добычей, но резкий толчок пониже спины бросил его вперед...
***
Медвежонок всё же придумал способ расплатиться за сено. Старик промышлял мелкую живность, расставляя по лесу силки. Не сказать, чтобы в них попадалось много зверья, но что-то перепадало. Но это само по себе. А если глупому зайчику немного поможет маленький ларг, то куда деться ушастому, кроме как в петлю? С утра Медвежонок пробежался по лесу, и силки бортника заполнились добычей. Где куропатка, где белка, но больше зайцы. Достойная оплата за сено на две больших перины. А что старик не догадается о сделке, так оно не ему надо, а Медвежонку, чтобы вором себя не чувствовать!
Разложив оплату по местам, Отто хотел было пойти домой, но тут появился бортник. Мальчик не смог удержаться и не глянуть, как отнесется старик к резкому повышению урожайности ловушек. Дед разочаровал: только складывал добычу в мешок и довольно качал головой. К дальней ловушке наблюдение Медвежонку наскучило. Он развернулся в сторону дома, и вдруг учуял новый запах.
Резко развернувшись, вильдвер бросился к старику...
***
Толчок был сильный. Панас не только не удержался на ногах, но и пролетел пару локтей вперед. Мгновением позже на спину навалилась какая-то тяжесть, и старик почувствовал, как кто-то с утробным рычанием рванул за мешок с зайцами на спине. 'Зверь! – мелькнула мысль. – Порвет же! Нечистый! И топор выпал... А неведомый хищник продолжал рвать мешок с добычей. Панас попытался дотянуться до ножа на поясе. Сумел, но в тот же миг острой болью пронзило плечо. Зверь не то когтем зацепил, продрав толстое сукно, не то наступил неудачно. От боли пальцы разжались, нож выпал. 'Конец, – понял старик, чувствуя затылком горячее дыхание. – Как же Агнешка теперь одна...'. Зверь навалился еще сильнее, последовал еще один рывок, особенно резкий. 'Всё?' Тяжесть вдруг исчезла...
***
Рысь прыгнула, когда старик подошел к ловушке. Атакуй она мгновением раньше или позже, Медвежонок не успел бы. И мог только ругать себя, что вовремя не учуял хищника. Но бортник очень вовремя нагнулся, и кошка, вместо того, чтобы, вскочив на спину, впиться клыками в шею, неловко налетела брюхом на выставленную задницу и шмякнулась возле ног упавшего человека. Рысь тут же исправилась, но от второго прыжка старика спас мешок на спине, принявший на себя удары лап.
А дальше хищнице помешали. Примчавшийся Медвежонок прыгнул на кошку, обхватил поплотнее, со всего размаху рубанул когтем по шее... Встал, стянул резко потяжелевшего после смерти зверя с человека. Отряхнулся, будто вылезший из воды пес. Хорошо быть вильдвером: что кровь, что вода скатываются с шерсти сами собой...
Старик немного полежал, словно не веря в освобождение, потом осторожно повернул голову. Перевернулся. Посмотрел на Медвежонка, протер глаза, перевел взгляд на мертвую рысь, опять на мальчика.
– Ларг, – прохрипел бортник. – Самый настоящий. Только маленький. Ты откуда взялся?
– Прибежал, – ответил Медвежонок. – Вроде, успел.
– Успел, – согласился старик. – Спасибо. Но ларги же не бывают такими маленькими...
– Я есть, – пожал плечами вильдвер.
Он еще не очень хорошо говорил на поленском, понимал собеседника хорошо, но говорить не очень получалось.
– Наверное, я уже забыл, какими вы бываете, – вздохнул бортник. – Раньше ларгов уважали. Кто еще мог волка-людоеда убить или медведя с поля отвадить? Говорили, под Шеводанськом такой зверюга-людожор завелся, так ларг его за хвост приволок. Живым. Лапы связал и приволок. А теперь огниськовыки их на костер тащат. Уже повывели всех. А ты жив еще. Зовут-то тебя как?
– Отто, – сказал Медвежонок и подумал, что зря назвал настоящее имя.
– А меня дедом Панасом кличут, – отозвался старик. – Однако встать надо. Нехорошо на мокром сидеть.
Он поднялся и, вскрикнув, упал на землю.
– Что? – спросил Медвежонок.
– Нога...
Дед Панас стащил с правой ноги сапог, посмотрел на синюю, опухшую лодыжку и вздохнул:
– И как же я пойду?
Медвежонок уже был не рад, что вмешался. Не подумал... Но не смотреть же, как рысь человека дерет! А теперь что делать? С такой ногой бортник до дому не дойдет. Если бросить, то и спасать не стоило. С Когтем бы посоветоваться... Но брат в пещере, далековато... Вот и сходил поохотиться и посмотреть...
– Отнесу, – сказал он.
– Как это? – не понял старик.
– На спине, – ответил Медвежонок. – Как Белку нес, – и снова сообразил, что сболтнул лишнее.
– Так я потяжелее белки буду, – ответил дед Панас.
– Справлюсь, – махнул рукой вильдвер. – Садитесь.
Дед и вправду оказался тяжелее Белки. Мешок пришлось оставить. И топор тоже. Старик вещи бросать не хотел ни в какую. Пришлось обещать, что Отто потом принесет. Сначала идти все равно было трудно, потом Медвежонок приноровился. Дед всю дорогу рассказывал о стародавних подвигах ларгов, и как хорошо было жить в старину. Отто не отвечал да и слушал вполуха, но и не обрывал: бормотание Панаса раздражало, но не сильно, и идти не мешало. Наконец добрались до ворот. На крик деда выскочила бабка, запричитала, заохала, Медвежонок втащил старика в комнату, усадил на кровать и собрался уйти.
– Ты куда?! – захлопотала бабка, загородив выход и подталкивая мальчика к столу. – А поесть? Ларгу много есть надо! Я точно знаю!
Медвежонок попытался вывернуться, но не тут-то было. Хозяйка умудрялась одновременно загораживать дорогу, вытаскивать из печи в другом конце комнаты какие-то горшки, накрывать на стол и мазать ногу деда какой-то вонючей мазью:
– Садись, садись! – командовала она. – От старой Агнешки еще ни один ларг не уходил некормленым! Никто не скажет, что я вежества не знаю!
От горшков тянулись такие запахи, что Медвежонок мысленно сплюнул, перекинулся и сел за стол.
– Господь всемогущий! – воскликнула Агнешка. – Худой-то какой! А ну больше ешь! Вот хлебушка еще возьми! И репу не забывай, репу! Пирога попробуй! С мясом! Панас вчера зайца добыл!..
– Я там еще четырех в силки поймал, – похвалился дед. – Пока эта душегубица не напала. Отто принести обещал! Прямо чудеса какие-то сегодня... В каждом силке по животине сидит! – он замолчал и подозрительно посмотрел на Медвежонка. – Ты принести обещал!
– Принесу, – кивнул Медвежонок. – Как только бабушка Агнешка отпустит.
– Это не скоро, – довольно сказал старик. – Кто к Агнешке в лапы попал, тот пропал. Пока не лопнет – не уйдет!
– Да что ты несешь, дурак старый, – возмутилась бабка. – Ты кушай, маленький, кушай! Когда еще перекусить удастся?
– Я в лесу всегда поесть могу, – сказал Медвежонок.
– Да что ты там ешь-то? – переполошилась Агнешка.
– Поймаю кого-нибудь и съем, – честно признался мальчик.
– А готовить? – охнула бабка.
– А зачем?
– Ужас какой! Нельзя есть всякую гадость! Вот пирожка возьми еще!
– Я не могу больше, – взмолился Медвежонок, чувствуя, что слова деда насчет 'лопнуть' были не совсем шуткой. – Лучше с собой возьму. Сестренку угощу... Ой...
– И с собой возьмешь! – не сдалась Агнешка. – И сестренке тоже! Она тоже перекидывается?
Медвежонок замотал головой.
– Ты что, девчонку в лесу держишь?! – бабка уперла руки в бока и нависла над мальчиком. – Совсем с ума спрыгнул? Удумали тоже! Зима скоро! Снег ляжет! А ну кончай жрать! Бегом за сестрой! Кто там у тебя еще? Всех сюда тащи! В тесноте, да не в обиде! Беги, беги! И смотри у меня! Одна нога здесь, а другая там!
Глава 50
Наемники собрались в людской. Чинно расселись по лавкам, оставив место во главе стола для хозяев. Потягивали пивко с немудреной закуской, докладывали о выполнении заданий. Рассказы звучали на удивление однообразно: 'Всё как по маслу прошло, вельможный пан. Даже собаки не тявкнули!'
Арнольд был доволен. Первая часть задуманного дельца выполнена на отлично! Если и дальше всё получится – быть пану Мариушу магнатом. И в сейме еще до зимы заседать. Всё-таки смилостивился Господь над Хитрюгой Хюбнером, послал дочурку-мечту! Не голова у неё, а подлинный Капитул Столпа Веры. Хотя нет, куда там Капитулу! Такими темпами Касиньские скоро всю Полению под себя подомнут! Хотя кому она нужна со всеми своими реками, болотами, вечной войной с кроатами и немереным числом шляхтичей?! Доченька что-нибудь повеселее придумает!
Вот она, умница моя, сидит, улыбается мечтательно, в глазах бесенята прыгают...
Вот и Зигмунд доложился, все вроде, последний. Самое время переходить к следующему вопросу. Следующий вопрос у нас – главный и наболевший. Хотя такой ли уже главный? Ядвига оказалась куда ценнее любого вильдвера. Но дело надо до конца доводить. Да и старший из братцев пригодится, отличный помощник дочурке будет.
– Итак, – торжественно произнес Арнольд. – Справились как надо! Всем премия, как положено. Чуть позже повторим. Когда и где – сообщу. Следующее. Переходим к поискам наших беглецов...
– Так мы и не прекращали вроде, – встрял Зигмунд. – Хоть и чудно то, что вильдвер, – употреблять слово 'Зверь' Хюбнер запретил под угрозой лишения месячной оплаты, – столь маленький, но всех про странности спрашиваем. Никто чужих не видел!
– Тут дело не в том, – ответил Хитрюга. – Раньше или позже засветятся детки где-нибудь. Жратву сопрут, или переночевать попросятся. Это вильдверу в лесу хорошо голышом под дождем бегать. Остальным и пища нужна, и тепло. Так что найдем раньше или позже. Но я про другое. Мы сейчас не на Черного Фридриха работаем. Вильдвер нужен живым и не озлобленным. Любим мы деток – каждый знает. А кто не знает, пусть запомнит и полюбит! – Хюбнер обвел суровым взглядом присутствующих. Все понимающе закивали, и капитан продолжил, – Но стараниями некоторых нордвенских болванов у мальчика выработалось нехорошее отношение к ягерским курткам. Очень уж парень этот цвет не любит! И очень может статься, что увидев вас в зеленом, он сначала перехватит горло, а уже потом будет разговаривать. С вашей лошадью.
– Э, капитан! – Рыжий вскочил, получил оплеухи одновременно от Лягаша и Фрая и поправился. – То есть, пан! Мы так не договаривались, с вильдверами драться!
– Вот точно, наш старый капитан говорил, – пробурчал Лягаш. – Болтаться тебе в петле за свой язык!
– Не договаривались, – согласился Арнольд. – Потому, чтобы вильдвер вам ничего не откусил, пошили мы новую одежду. От старой отличается только цветом. Будете в небесно-синем ходить. Самый наш цвет. Рыжий, крикни там, чтобы занесли.
Рассматривали обновки недолго.
– Ну ты и цвет подобрал! – покачал головой Зигмунд. – Стыдоба! В таком разве что благородные на Сапоге ходят!
– Во-во, – поддержал Рыжий. – Еще бы розовые штаны пошил!
Ядвига радостно вскочила со стула и захлопала в ладоши:
– Вот видишь, папочка! – счастью девочки не было предела. – Я ведь предлагала! Предлагала! Давай пошьем! У Юзека с полсотни отрезов есть!
– Не надо, пани Ядвига! – пошел на попятную Зигмунд под одобрительный гул прочих ягеров. – Очень хороший цвет! На Сапоге так все благородные ходят!
Ядвига обиженно села
– Ну и отлично, – улыбнулся Арнольд. – Раз все довольны, то с сегодняшнего вечера ходите только в нем. Хотя нет, сегодня премия будет, пооблевываете. С завтрашнего утра. Не думаю, что кто-то из вас столкнется с детьми. Но чем Нечистый не шутит. Еще раз повторяю для тех, кто до сих пор не слез с дуба! Оружием не махать, силу не применять, говорить предельно вежливо, обязательно упомянуть меня, то есть пана Мариуша Качиньского, и попросить о встрече в любом удобном для них месте. И время пусть тоже выбирают сами. И отслеживайте любые странности. Ясно?
– Ты это каждый день говоришь, – пробурчал Зигмунд. – Чай не тупые. Наизусть выучили...
– Ничего, лишним не будет, – хлопнул Арнольд по столу, – Раз все – всё, тогда – всё.
Капитан поднялся к себе. Не успел достать из шкафчика припасенную бутылочку, как Ядвига вломилась следом:
– Тебе понравилось моё выступление, папочка?
– Ты, дочка, у меня умница! Коротко и эффективно!
– С тебя... Э-э... Чего бы мне пожелать?..
– А тебе чего-то не хватает?
Ядвига махнула рукой:
– Разве что ручного ларга!
– Мы работаем в этом направлении, – очень серьезно ответил капитан
– Слушай, а зачем он нам? – не менее серьезно спросила девочка, – Мы, вроде, и без него справляемся крайне недурственно.
– Может, и не нужен, – задумчиво произнес Хюбнер. – Сдать святым братьям у меня рука не поднимется. Привык за последнее время к благородной шкуре... Но в хозяйстве пригодится. И брат у него умница.
– Умнее меня? – ехидно поинтересовалась Ядвига.
– Это вряд ли, – усмехнулся Арнольд. – Ты у меня самая-самая. Но вы споетесь...
Глава 51
Медвежонок ввалился в грот, перекинулся и торжественно водрузил мешок.
– Вот, – неуверенно произнес ларг. – Принес!
– Что надыбал? – Коготь распутал завязки, вытащил кусок пирога и присвистнул. – Откуда?
– С пасеки!
– Опять купил?
– Не-е, – замотал головой младший. – Угостили.
– Не понял... – насторожился брат.
Медвежонок смущенно почесал лоб:
– Понимаешь... На старика рысь напала... Ну не мог я... Он на деда похож... Немного...
– Это ты правильно, – одобрил Коготь. – Будут тут всякие людей жрать!
– Ну вот, – приободрился Медвежонок. – А потом у него нога подвернулась, – он задумался, – или рысь повредила. Пришлось его на пасеку тащить. А там бабка Агнея. Я от нее увернуться не смог.
– Перекинулся бы!
– В Облике не смог, – смущенно признался Медвежонок. – Она всех кормит. А дед Панас говорит, она еще и лечить умеет... Как там Эльза?
Оба посмотрели на спящую девочку. Когда Медвежонок уходил – Белка всхлипывала и металась, но сейчас сопела более-менее ровно.
– То лучше, то хуже, – вздохнул Коготь. – Сейчас, вроде, опять жар спал...
– Бабушка к себе зовет, – решился Медвежонок. – На всю зиму...
Старший задумался.
– А смысл?
– В доме лучше, чем в пещере... И Белку вылечит.
– Не знаю, – Коготь отломил еще кусочек пирога и завернул остатки в полотно. – Не верю я никому. Сначала все добрые. А потом сдадут: мол, объедают всякие.
– А мы объедать не будем! Я охотиться могу. Дрова поколем, еще чего. Дед сейчас ходить не может. Как он нас сдаст? Да и не ищут нас уже! Столько времени прошло...
– Может, и не сдаст, – продолжал сомневаться Коготь. – А может, и сдаст. Кто его знает. Белке там лучше будет. Но если сдадут – не убежишь.
– Почему? – Медвежонок улыбнулся. – Я их того, – он махнул рукой по горлу. – А вы пока слиняете.
– От шестилапых особо не побегаешь... Я уже пробовал...
– И чем кончилось? – поинтересовался Медвежонок.
– С тобой встретился.
– Ну вот! Еще с кем-нибудь встретимся!
Коготь снял с костра котелок, разлил в две кружки воду, положил каждому варенья по чуть-чуть. Немного похлебали.
– Добрые они, – сказал Медвежонок. – Я чувствую. Меня бабушка Агнея так накормила, до сих пор есть не хочется. А я ведь еще сбегал, шмутки дедовы отнес. И сюда бежал...
Отто рассматривал сосредоточенное лицо брата, освещавшееся отблесками костра. Это в Облике света, проникающего через лаз, хватает. А для обычных глаз – тьма кромешная. Коготь сосредоточенно хмурился. На перине беспокойно завозилась Белка. Всхлипнула пару раз. Вроде, притихла.
– Жить там по-любому лучше, – произнес, наконец, Коготь. – За хавкой к Нечистому на рога бегать не придется. И светло там. Здесь кротами сидим. Днем боимся, что заметит кто, если вылезем, а ночью смысла нет. Работы даже меньше получится. Может, одежкой зимней разживемся. И шузами... Если не сдадут – лучше пойти...
– И Белку вылечат, – добавил Медвежонок.
– Если бы не это, я и не подумал никуда уходить, – признался Коготь. – Есть Господь или нет, а береженого он бережет. Давай, сходим к ним вдвоем, поговорим. Сам посмотрю. Тогда и решим, – он зевнул. – Пошли спать.
Медвежонок устроился на перине. Не спалось. Он лежал, слушал прерывистое, хриплое дыхание Белки, вздохи Когтя и думал. О том, что они завтра сходят на пасеку. Когтю хозяева понравятся обязательно! После переберутся туда втроем. И всё станет хорошо. Белку вылечат. Снова появится дед. Пусть не такой хороший, как настоящий, но тоже добрый. И бабушка очень добрая. Бабушки у Отто раньше не было. Так ведь и брата с сестрой не имелось. А потом... Может, он всё-таки ошибается. Дед жив, просто что-то задержало его в пути. Он найдет Отто. И станет совсем здорово!..
Заснул мальчик со счастливой улыбкой на губах. Ему могли присниться очень хорошие сны. Но вильдверам никогда ничего не снится...
Глава 52
Осень выдалась на редкость неудачной. Сначала зарядили дожди. В это время года такое не редкость, но чтобы почти два месяца лило почти без перебоев! Похоже, Господь сильно обиделся на людей, раз послал такое наказание. Хорошо еще хлопы успели раньше закончить уборку, иначе голода к весне избежать бы не удалось. Но дожди – полбеды. Даже меньше.
Лех Качиньский, закадычный друг и собутыльник, не придумал ничего лучше, чем отдать Нечистому душу, сиганув на коне с Нашода. Обиднее всего, что пан Новак ощущал и свою вину, пополам с радостью: пили вместе, бахвалились наперебой и спор этот преглупейший заключили между собой. А ведь если бы у Леха получилось, Войцеху пришлось бы повторять славное деяние друга. Но, слава Господу, обошлось!
Даже неплохо вышло. После товарища остались маеток и несовершеннолетняя племянница. И сам Господь велел кому-то взять под своё крылышко заботу и о том, и о другой. А кому ж, как не старому другу покойного? И ведь почти получилось! Пан Войцех уже чувствовал текущий в казну Новаков золотой ручеек с новых владений, и предвкушал, как хватает несносную девчонку, задирает юбку и... Нет-нет, никаких непотребностей, пан Новак вовсе не писюнковый злодий! И женщин предпочитает взрослых, дородных и умелых! Кожа и кости его совсем не привлекают. Но вот отходить это наказание господне вожжами велело само Провидение! И повторять эпердюцию требуется ежедневно. Лучше два раза. Ибо известно, что ум входит через поротую задницу. Вон, Лех племянницу баловал, и что выросло? Ужас вырос, прости, Господи!
И всё пошло прахом. Неизвестно откуда появился непутевый брат Качиньского, вроде бы надежно сгинувший в неведомых далях. Пан Войцех, несмотря на свидетельство отца Тадеуша, поначалу даже сомневался в его автопердичности. Но сомнения ушли. Зато стало понятно, в кого дочка пошла такая шалая! Яблочко от яблоньки...
Надо же было пану Новаку вызвать хама на поединок. С другой стороны, кто мог подумать, что за десять лет скитаний по чужеземным притонам, наглец так наловчится с плетью, что сумеет отстегать пана Войцеха на глазах у собственных хлопов и ясновельможной комиссии, прибывшей удостоверить права пана Войцеха на опеку. Даже меч не помог!
И вот теперь новая беда! Неведомая болезнь поразила округу! Нет, благородных, слава Господу, хворь не коснулась. Но хлопы заболевали чуть ли не поголовно. И какой вольнодумец после того посмеет сказать, что они такие же люди, как и паны? Благородные шляхтичи не становятся ни с того, ни с сего небесно-синего цвета и не чешутся, словно блохастые собаки! Лекари и знахарки лишь горестно разводили руками, не понимая, что происходит. Молебен, что отец Тадеуш отслужил, тоже не помог ни на полстолька. Пришлось тратиться на выписанное из Ракова 'светило', затребовавшее за конецмотацию сумасшедшую сумму в золоте. Даже заплаченная Войцехом четверть от обещанного проделала немалую дыру в борделе маетка. Качиньский, Радзивилл и Сташевский тоже хмурились, но делать было нечего.
Хуже всего, что новости оказались нерадостными. Болезнь эта ученой кочерыжке была знакома. Называлась она 'синий почесун' и немедленным обезлюдиванием не грозила. Но только немедленным. Ибо хлопы от нее, хоть и не мерли, но баб брюхатить переставали. И сами бабы теряли возможность ребенка выносить. Так что новых детишек можно было не ждать, и через несколько десятков лет... Известные поленским лекарям средства против почесуна были бесполезны. Предложение пана Радзивила – сжечь зараженные деревни вместе с хлопами, да завести новых, лепила забраковал, мол, хлопов так извести можно, а болезнь – нет. Останется в земле и воздухе, а после новых заразит. И единственное надежное средство – каменная смола из Кабирских гор, что в самом сердце Черсии. Лекарство даже в Тегране дорогое и редкое. А в Полении его и вовсе не достать.
Пока остальные паны чесали чубы в раздумьях, Качиньский разослал письма соколиной почтой, а через неделю сообщил, что нашел ту самую смолу, хоть и недешево, зато почти под боком – в Нордвенте. И предложил закупить нужное количество. Услышав сумму, паны присвистнули и дружно заявили, что проще продать маетки! Вот только выяснилось, что желающих покупать обреченные деревни желающих нет. Даже за полцены!
Качиньский пожал плечами, закрутил ус, плюнул трижды и закупил лекарство за свои деньги. Насколько понимал пан Новак, Мариуш потратил на горное снадобье все свое состояние, в надежде, что товарищи по несчастью передумают. Поступок столь же глупый, сколь и благородный. Пан Мариуш – единственный дурак, готовый тратить такие средства на хлопов!
Хотя надо отметить, Качиньский сообразительнее этих двух болванов. Выкупил у них маетки вовсе за бесценок. Сташевский на вырученные деньги сумел купить лишь две деревеньки на востоке, а Радзивилл и покупать ничего не стал, благо имел второй маеток на границе с Кроатией.
А вот пан Войцех оказался умнее. Раз каменная смола годится, может и обычная сойдет? Или какая другая древесная жидкость? Пробовал Войцех на Блакытных Мордах. Само название располагает. Для березового сока не время. Горелку, полученную из самых разных продуктов, хлопы и так потребляли в немалых количествах, так что начал пан Новак со смолы. Еловой. Подопытные мучались, но жевали. И чудо свершилось! Утром второго дня кожа болезных приобрела нормальный цвет. Пан Войцек возликовал, торжествуя! Хорошо похвастаться никому не успел...
Ибо к вечеру Блакытные Морды стали фиолетовыми. Повторная еловая топзадия результата не дала. Зато справилась сосна, перекрасив хлопьи хари в цвета палой листвы: желтый с золотыми разводами и вкраплениями багреца. А последующие попытки использовать растворы смол в горелке и вовсе испортили картину: земледельцы пошли пятнами всевозможных цветов.
И теперь пан Войцех, укрытый от надоевшего дождя насквозь мокрым плащом, месил грязь, направляя коня в сторону владений проклятого Мариуша Качиньского, прикидывая, как уменьшить потери: продав маеток или купив лекарство. Пан склонялся к первому: неизвестно, поможет ли каменная смола после провала лечения еловой и сосновой...
Примечание
Писюнковый злодий – половой извращенец 'эпердюция' – пан имеет в виду экзекуцию 'Конецмотация' – Подразумевается консультация. 'Бордель' – Бюджет. Плохо у пана с салевой. 'лепила' – Напоминаем, феня произошла от поленского, а не наоборот. Впрочем, какая разница... ' Топзадия' – Терапия это... Ох, пан Новак...
